Истории Eswet по БличуАвтор: Eswet Фэндом: аниме и манга
"Bleach" Дисклеймер: Дисклеймер: моего тут только сюжет. Размещение: с разрешения автора |
|
Без имени Рейтинг: G Персонажи: а
это спойлер : Жанр: виньетка Предупреждение:
домысел! микроспойлер второго арка манги! *** ...Ему было плохо. Ему было так плохо, что он всерьез решил - все кончено. Вокруг была пустота, тишина, единственный знакомый голос не звучал очень давно, и временами казалось, что всякая связь со внешним миром утрачена навсегда. От этого хотелось выть и биться о стены, но никаких стен тут не было, да и звук гас в пустоте. Он умер бы от тоски, но умереть он тоже не мог. Когда в его тюрьме без стен вдруг слабо засветился чей-то силуэт, он было решил, что сходит с ума. - Привет, - сказал гость... гостья. Это была девушка, юная, невысокая, ослепительно красивая. Короткое кимоно глубокого алого цвета, с расшитыми рукавами до земли. Сандалии с лентами до колен. И громадная широкополая шляпа с пышным бантом на ней. И еще длинные, густые черные волосы. Он был уверен, что никогда прежде не встречал эту девушку. И не ответил на приветствие, потому что не знал, что ответить. - Ты меня не знаешь, - кивнула она. - Мне нужно с тобой поговорить. - Кто... нет, как мне тебя называть? - спросил он, боясь, что его голос пожрет тишина. Но нет, девушка услышала. - Зови меня Химэ, - рассмеялась она, - это подойдет... (прим.: "химэ" - дева или принцесса, древнее обращение к очень знатной девушке) - Химэ, что ты хочешь от меня? Девушка уселась на подлокотник кресла, вдруг проявившегося из ниоткуда. Покачала изящной ножкой, словно любуясь сандалией. - Твой боец ведь еще не узнал твоего имени? - Я сам не знаю его. - У-у-у, - протянула Химэ, - это хуже. Намного хуже. А хочешь узнать? Он пошатнулся. - Ты... ты знаешь? Ты можешь сказать мне? Девушка потеребила пояс кимоно: - Как тебе сказать. Я могла бы узнать, но для этого нужно, чтобы наши бойцы встретились в схватке. А твой сейчас не может тебя призвать. - Почему?! - Слишком много отдал во время последней драки. Но он восстановится со временем. Вопрос, как быстро... А нам нужно, чтобы быстро. - Кому - нам? - он насторожился. Об окружающем мире он знал немного, но уже достаточно, чтобы никому не доверять, точь-в-точь как хозяин. Химэ качнула головой: - Долго объяснять, да и нужды нет... Слушай: мы постараемся встряхнуть твоего бойца, но нам понадобится твоя помощь. Когда он тебя призовет в следующий раз, постарайся внушить ему, что он обязательно должен подраться с кем-нибудь из шинигами. - Из шинигами? Зачем? И... и я не умею с ним разговаривать! - А ты постарайся! - девушка спрыгнула с подлокотника, и кресло тут же растворилось в небытии. - А я обещаю тебе твое имя в награду. - Это... это шантаж. - Он самый. И ты, и твой боец сейчас в похожей ситуации. Хочешь имя - сделай, как я говорю. Или не делай и пребывай безымянным. Все просто. - Ты жестока, Химэ. - Я практична, только и всего. И я не предлагаю тебе ничего неприятного. Уж поверь, твоему бойцу намного хуже, намного. А ты мог бы ему помочь. По крайней мере, Урьюу был бы сейчас не один. - Но ведь он призывает меня только для боя... Химэ развернулась, плеснув рукавами по воздуху: - Ты просто ничего не сделал, чтобы это изменить... - и начала таять в пустоте. - Химэ!!! - закричал он, забыв обо всем, отчаянно боясь снова остаться в глухом одиночестве. - Мое имя Бенихимэ, - донеслось из ниоткуда, - и я подожду, когда ты назовешь мне свое! Бойцы вспоминают минувшие дни Рейтинг: R Паринги: Кёраку/Йоруичи, упоминается
Кёраку/Унохана, Укитакэ/Йоруичи, Урахара/Йоруичи, Йоруичи/Сой Фон, Кёраку/Укитакэ...
и, может, я кого-то забыла. Жанр: виньетка, юмор Примечание: несмотря на обилие
парингов, все вполне невинно. Размещение: с разрешения автора *** Из распахнутого окна веет
легким ветром. Тепло. Солнечно. По полу разбросаны детали одежды: белое,
черное, розовое, оранжевое вперемешку. Постель разворошена. Поверх всего
этого уютно устроились двое. - ...А знаешь, все-таки я
очень рад снова видеть тебя здесь. - Здесь - это в своей постели?
Не сомневаюсь... - Здесь - это в Сэйрейтее.
То есть, эй! разумеется, в своей постели - тоже! - следует маленькая шуточная
схватка, немедленно переходящая в ласки и поцелуи. - М-м-м-м... ну, знаешь, я
даже польщена. Мы не виделись сотню лет, а ты до сих пор мне рад. - Йору-тян... ну что такое
сто лет для старого, замотанного службой шинигами вроде меня? Тихий смешок. Лукавые блики
в желтых глазах. - Когда отрастишь бороду,
как у коммандера Ямамото, тогда я поверю, что ты старый. Или когда перестанешь
гоняться за каждой юбкой. - Во-первых, тогда я уже буду
не старый, а дохлый шинигами! Во-вторых, я гоняюсь отнюдь не только за
юбками. Вот на тебе, к примеру, никакой юбки не было, а только лосины... - Шунсуй!! Щекотно! И я говорю
в переносном смысле. Если я скажу "за каждыми хакама"... - ...то это будет совершеннейшая
неправда. У меня хороший вкус, я тщательно выбираю... ой! Йоруичи, за
что?! - капитан восьмого отряда тоже боится щекотки. Особенно - когда
его при этом нежно придерживают за горло. Он отчаянно старается вывернуться,
но пока безуспешно. - Это моя маленькая месть.
Кстати о твоем вкусе. Как дела у Укитакэ? Мы не успели толком даже поздороваться.... - У Джуширо?.. - Кёраку перестает
отбиваться, и Йоруичи немедленно отпускает его. - Как тебе сказать...
Бывало и лучше. Последнее время сплошные обострения, да и потом, вся эта
история с его лейтенантом - тоже радости не прибавляет. - Надо будет навестить его.
Ты не возражаешь? Старший шинигами удивленно
фыркает: - Чего это? Я только за. В
конце концов, ты ведь так и осталась единственной женщиной в его жизни,
ты знаешь? - Да ты что?! - кошка-оборотень
приподнимается на локте, на лице глубокое изумление. - В самом деле? Почему?.. - Потому что только тебе хватило
настойчивости. - Ну... ты мне помогал. - Совсем немного. И исключительно
в обмен на твою помощь. Йоруичи по-девчоночьи хихикает: - Детские проказы. И как же
прошло сближение с капитаном Уноханой?.. Я сбежала, не успев пронаблюдать
финал. - Возвышенно! - Шунсуй садится
и принимает величественную позу. - По всем правилам, со стихами, цветами
и прогулками под луной. Расстались исключительно довольные друг другом
и до сих пор периодически вспоминаем былое. - Романтик ты. - Ну. - А Унохану сосватать Укитакэ
ты не пробовал? - Предлагал. Джуширо сказал,
что если я мечтаю его все-таки уморить, то мог бы сделать это и более
простым способом. - Судя по тому, какое кислое
у тебя выражение лица, доступа к его телу ты лишен уже давно. Кёраку хмурится, смотрит в
окно, на пестрые крыши Сэйрейтея. - Я же говорю - он сейчас
не в лучшей форме. - Понимаю... И все-таки зря
ты меня не послушал и не свел более тесное знакомство с Кискэ, пока была
возможность. - С Урахарой?! Я похож на
психа?.. Ты еще предложи с Куроцучи пообщаться поближе! - На идиота ты похож, - теперь
уже Йоруичи садится, обнимая колени, и тоже смотрит в окно. - У Кискэ,
конечно, свои заезды, но он работу с личной жизнью никогда не мешал. - Хм. Извини, не думал обидеть.
Ну, просто один любимый блондин у меня уже тогда был. И больше как-то
не хотелось. - Да я не обиделась. - У вас не все ладно?.. Если
не секрет? - Да так. Ни шатко ни валко.
Ему плохо там, в мире людей. Скучно, тоскливо и просто тяжело. Я понимаю,
мне тоже несладко, но он временами просто невыносим. Кёраку растерянно пожимает
плечами, - а что тут скажешь! - притягивает женщину к себе. - Между прочим, - интересуется
он после длинного сеанса утешений, - а Сой Фон знала про твой роман с
Урахарой? Йоруичи смеется: - Конечно же, нет! Не знала
и знать не хотела. Не то чтобы я от нее что-то скрывала, но у девочки
были - и до сих пор есть - во-от такенные проблемы с отличением желаемого
от действительного. Думаю, я ее не стану просвещать. А то изобретет от
обиды еще какую-нибудь спецтехнику - подушкой не отмашешься... - Теряешь форму, киса. ...Ой!
Ну больно же! Плотоядная ухмылка демонстрирует
белоснежные зубы, особенно впечатляющие на смуглом лице кошки-оборотня.
Шунсуй, морщась, разглядывает след от укуса на предплечье. - Я тебя просила не называть
меня кисой? Просила. - А я предупреждал, что я
старый и замотанный?! Могла бы простить, после ста-то с лишним лет! - Ты не предупреждал, что
у тебя провалы в памяти. Тоже мне, пень трухлявый. Иди сюда, поцелую. - Всегда! Через минуту: - ...но насчет потери формы
- это ты, к сожалению, прав. Нужно тренироваться. - Никогда бы не подумал, что
услышу от тебя что-то подобное, - деланно удивляется Кёраку. - Никогда бы не подумала,
что ты за несколько лет не сможешь обаять своего лейтенанта до потери
пульса, - ехидничает Йоруичи. - Эй! Это нечестно! - Да? Теряешь форму! Шунсуй демонстративно дуется.
Женщина смеется, картинно потягивается, зная, что Шунсуй одним глазом
следит за ней. - Определенно надо тренироваться.
Представь мне свою девочку, Кёраку-сэмпай. Посмотрим, будет ли с ней так
же легко сладить, как с Уноханой. - О? - у капитана восьмого
отряда появляется азартный блеск в глазах. - Йоруичи, если у тебя получится,
я тебе буду должен такую же услугу. Только смотри, не отбей у меня Нанао-тян
ненароком! Я знаю, ты умеешь. - Не буду, не буду! Она не
в моем вкусе. А насчет услуги... - хищный взгляд предвещает что-то очень
нехорошее. - Сумеешь мне обеспечить свидание, ну, например, с Айзеном? - ?!!! - Люблю, понимаешь ли, острые
ощущения... - !!!!!!!! - Да я шучу, шучу! Оба хохочут. *** Исэ Нанао прислушивается к заливистому смеху в два голоса, разносящемуся над чистенькими галереями корпуса, и вздыхает. Что-то подсказывает ей, что появление давней любовницы капитана совершенно не облегчит лейтенанту ни службу, ни, пропади она пропадом, личную жизнь... Дела семейные Рейтинг: G Персонажи: Ичиго, Ренджи,
Бьякуя, Рукия Жанр: виньетка, юмор *** ...Такого приветствия от недавнего, но, в общем, все же приятеля Ичиго не ожидал никак. Чего угодно, но не нехорошей ухмылки и увесистого удара в челюсть. - Сдурел? - неприязненно поинтересовался рыжий, поднимаясь с пола. - Рукия расстроилась, - пояснил Ренджи и повторил выпад. Кулаки у лейтенанта шестого отряда были тяжелые, и Ичиго вторично улетел на несколько метров по галерее. Встал, озадаченно поморгал. С одной стороны, нужно было бы навалять зарвавшемуся шинигами как следует. С другой стороны, если Рукия опечалена тем, что ей сказал Ичиго... Нет, минуточку, но Ренджи-то зачем влезает? - Э! Давай-ка мы с ней сами разберемся, а?! - Хрена с два! Чтобы я позволил какому-то перекачанному герою из мира живых портить жизнь Рукии! - Да ты ей вообще кто! - Да я ей как брат! Я ее с детства знаю! На такой аргумент возразить было нечего. Орать "А я ее люблю!!" Ичиго показалось не совсем уместным. Поэтому он сжал кулаки и решился на запрещенный прием: - Много ты ей помог, когда вся заваруха была! Ренджи побледнел от ярости, обиды и осознания правоты оппонента. - Да из-за тебя все и случилось! - парировал он. Это было не совсем честно: история последних неприятностей в Сэйрейтее уходила корнями во времена задолго до рождения Ичиго, но рыжий меру своей вины понимал. Он насупился и уже приготовился доказывать свое превосходство действием (с сомнительными шансами: это на мечах он сделал бы Ренджи довольно легко, а вот в рукопашной лейтенант, пожалуй, имел преимущество). Но в этот момент на галерее появилось еще одно действующее лицо. - Мне послышалось, или здесь в самом деле упомянули Рукию? - очень прохладным тоном и устрашающе вежливо осведомился капитан Кучики Бьякуя. Ренджи и Ичиго от неожиданности слегка присели и на удивление слаженным хором ответили: - Нет-нет, ничего такого! Обоим парням было очень хорошо известно, что с некоторых пор Бьякуя крайне нервно реагирует на любой, хоть бы и гипотетический, негатив в адрес Рукии. Оба также хорошо знали, что, несмотря на свои новообретенные способности, они сильно уступают капитану шестого отряда в скорости и точности на начальной стадии боя. Иными словами, выпороть их, как мальчишек, Бьякуя мог в любой момент, и что-то подсказывало Ренджи и Ичиго, что старший брат Рукии отнюдь не откажется воспользоваться случаем. - Мы тут так... вспоминали старое, - вывернулся Ренджи. - Ага, первую встречу и все такое... - подхватил Ичиго. Бьякуя скептически поднял бровь: - В самом деле? - Точно-точно! - усиленно закивал Ичиго, медленно пятясь назад. - И вообще, капитан, прошу извинить, нам с ним надо поговорить!.. - выпалил Ренджи, сцапал рыжего за шиворот и со всей доступной скоростью умчался куда-то далеко за пределы расположения шестого отряда. Оказавшись на берегу какого-то пруда и отдышавшись, молодые люди вспомнили, на чем их прервали. - Так вот, - начал Ренджи, - если ты еще раз попробуешь огорчить Рукию... кстати, что ты ей сказал? - Я... - Ичиго почему-то очень смутился. - Я... ну, ты все равно не поверишь. *** - Брат?.. - Кучики Рукия недоуменно оглядывалась. - Мне показалось, здесь были Ичиго и Ренджи? - Были, - отозвался Бьякуя, - им нужно что-то обсудить без посторонних. Рукия, скажи... ты в самом деле намерена принять предложение Куросаки? - Я еще подумаю, - сказала маленькая шинигами, густо краснея. - Мне кажется, что Ичиго гораздо лучше находит общий язык с Ренджи, чем со мной. Кучики Бьякуя слегка нахмурился. "Что-то мне разонравилось их общение наедине... Нужно будет серьезно поговорить с обоими. Только любовного треугольника нам тут не хватало." С некоторых пор капитан шестого отряда предпочитал видеть любые личные отношения в максимально черном свете... Или в слишком розовом - это как посмотреть. Он еще более утвердился бы в своих подозрениях, если б видел, как на берегу пруда Ренджи и Ичиго сидят рядышком, смотрят в небо и очень романтично молчат. "Ты ей сделал предложение..." "Ну." "Ты сумасшедший." "Я знаю." "У тебя Бьякуя будет шурином." "Кому суждено быть повешенным, тот не утонет..." "В общем, ты заходи, если что." "Ага..." Назначение Рейтинг: G Персонаж: Ренджи Жанр: драма Предупреждение: фактическая
неточность: Ренджи на самом деле между пятым и шестым отрядом еще служил
в одиннадцатом. Размещение: с разрешения автора *** - ...рекомендую офицера Абараи Ренджи на должность лейтенанта шестого отряда. Капитан Кучики?.. Когда капитан Айзен произнес эти слова, Ренджи сначала не поверил собственным ушам. Как - в шестой отряд?.. Как в шестой?! ...На это расширенное собрание комсостава Готэй-13 Абараи Ренджи шел не без сладкого трепета. Уже было понятно, что будут назначать лейтенантов. Уже было понятно, что каждого из них троих - офицеров третьего ранга - будут на эти должности номинировать. Без лейтенантов сейчас оставались третий, пятый, шестой и тринадцатый отряды. Молодой шинигами всей душой надеялся, что капитан Укитакэ не откажется от его, Ренджи, кандидатуры. Тогда он сможет почаще видеться с Рукией уже по долгу службы, а не урывками в свободное время, которого и у него, и у нее было не в избытке... Собрание ужасно пафосное, все капитаны в сборе, все лейтенанты - при своих командирах, и они, трое младших, тише мыши стоят возле Айзена, пытаясь не разглядывать слишком уж явно всю эту шикарную публику. Некоторых из капитанов обычно-то и не встретишь, да и не очень хочется: Зараки там или Куроцути... Другие тоже просто так по улицам не шастают: Ямамото, Сой Фон, Укитакэ... Опять же, юного капитана десятого отряда, как же его... Хицугая?.. - тоже еще никто из молодых шинигами толком не видел. Собравшиеся, в свою очередь, тоже украдкой смотрят, кого это привел капитан пятого отряда. Айзен забрал к себе лучших студентов тогдашнего выпуска Академии. Учил, натаскивал, шлифовал. Теперь вот - выпускает сразу на высокие посты. Оправданно ли? Уверен ли? Хорошо ли выучил? Айзен стоит, как скала, ни тени сомнения. Да, уверен. Да, хорошо. - Господа! С удовольствием рекомендую... лучшие молодые офицеры последних лет... послужной список... блестяще проявили себя... прошу назначить лейтенантом пятого отряда офицера Хинамори Момо! Хинамори издает тихий писк, отчаянно краснеет. Ренджи подозревает, что для девушки это не новость, иначе бы она, может, тут же и в обморок хлопнулась. В общем, следовало этого ожидать. Айзен выделял Хинамори еще в студенческие их годы. - Собрание не имеет возражений? - скрипит коммандер Ямамото. - Утверждаю. - Прошу назначить лейтенантом третьего отряда... - капитан Ичимару со своей вечной ухмылкой, сегодня аж почти дружелюбной. Ренджи невольно сжимается. "Ичимару, я тебя уважаю, ты отличный боец и, говорят, хороший командир, но мне надо не к тебе, мне надо в тринадцатый!" - ...офицера Киру Изуру. Кира вздрагивает, бледнеет. Ренджи запоздало вспоминает - Кира не хотел попасть в третий отряд, он предпочитал шестой - по его мнению, лучше ходить строем под командованием Кучики, чем пытаться подстроиться под экс-лейтенанта пятого отряда. В другое время Ренджи, наверное, посочувствовал бы Кире, но сейчас он сосредоточен только на одной мысли: "Пожалуйста, в тринадцатый отряд. Пожалуйста." - Собрание не имеет возражений?.. Утверждаю! Несколько секунд молчания, и вдруг опять вступает Айзен: - Беру на себя смелость внести предложение и рекомендую офицера Абараи Ренджи на должность лейтенанта шестого отряда. Капитан Кучики?.. "Как - шестого отряда?! Не-е-ет!!!" Кучики Бьякуя неспешно поворачивается, оглядывает Ренджи с ног до головы, и младший шинигами леденеет под арктически-серым взором. Они лишь раз столкнулись нос к носу, Ренджи запомнил капитана Кучики навсегда, но и тот, похоже, не позабыл сокурсника своей сестры. - В этом есть смысл, - негромко отвечает глава одной из благородных семей, - я приму его. С испытательным сроком. Ярость Ренджи так сильна, что заглушает даже растерянность: какой испытательный срок?! Это... это... унизительно! Чем он хуже Киры или Хинамори?! - Нахожу это справедливым, - голос Ямамото отдается в тишине неприятным эхом. - Собрание не имеет возражений? Утверждаю офицера Абараи на должности кандидата в лейтенанты шестого отряда, испытательный срок - на усмотрение капитана Кучики. Айзен слегка подталкивает обоих юношей - мол, идите, теперь ваше место не здесь. Кира слегка деревянным шагом пересекает зал, добирается до Ичимару, кланяется и немедленно получает фамильярное похлопывание по плечу и тихое "Добро пожаловать, Кира-кун." Ренджи - в ушах тоненько позванивает, и он не может сказать, это от гнева, разочарования или от страха, а может, от всего сразу - подходит к капитану шестого отряда. Поклон. Стойка "смирно". Капитан Кучики едва кивает в ответ и сдержанным жестом указывает, куда встать кандидату в лейтенанты. И все. Собрание завершается, Ямамото величественно отпускает всех, строй мгновенно ломается. Мелькают белые плащи и нарукавные повязки. Ренджи еще успевает заметить, как удаляются две фигуры - одна со значком "тринадцать" на спине, другая в легкомысленном розовом кимоно поверх формы. Он оказался близко к семье Кучики, да. Только вот не с той стороны. Ренджи поднимает голову и встречается глазами со своим новым командиром. Взгляд хочется отвести, это почти нестерпимо трудно - играть в гляделки с Кучики Бьякуей, но младший шинигами упрямо не опускает головы. Ярость бурлит в его душе: это препятствие посерьезней всех прочих, это такой пинок от судьбы, с которым сложно что-то сделать. Но он, Абараи Ренджи, не сдастся. Он добьется, чтобы его воспринимали всерьез. Он станет полноценным лейтенантом. Он будет не хуже капитана Кучики. Он будет лучше! По лицу Кучики Бьякуи скользит едва заметная тень. - Идем, - тихо говорит он и поворачивается, не дожидаясь ответа. Ренджи следует за капитаном на положенном расстоянии. Глаза сощурены, зубы стиснуты. Он будет лучшим. Он сумеет. Он превзойдет своего командира. Он завоюет себе право делать то, что хочет, так, как хочет, и уже никто не сможет навязать ему никаких решений. В этот момент Ренджи совсем не думает о Рукии, ради которой так хотел попасть в тринадцатый отряд. С сегодняшнего дня на протяжении нескольких лет Абараи Ренджи будет думать только о Кучики Бьякуе, шинигами, превзойти которого стало целью жизни. Принудительное лечение Рейтинг: G Персонажи: Укитакэ, Кёраку Жанр: виньетка, юмор *** Укитакэ Джуширо был очень ответственным офицером. Причем ответственным в хорошем смысле слова: он не прикапывался к подчиненным по самым мелким поводам, он просто делал все, что должен был делать. И это было бы, наверное, очень здорово, не будь он а) в чине капитана и б) хронически и неизлечимо болен. И второй пункт, по идее, не позволял в полной мере выполнять обязанности по первому пункту. Укитакэ, однако, так не считал и с маниакальным упорством работал на износ и до изнеможения. Кёраку Шунсуй, полагавший себя лучшим другом Укитакэ, не смог бездействовать, наблюдая, как беловолосый капитан загоняет себя в могилу прежде времени. Шунсуй нажаловался коммандеру Ямамото. Коммандер пообещал принять меры. Медицинский взвод навестил Укитакэ, помахивая в воздухе категорическим предписанием за подписью коммандера. И теперь Шунсуй всякую свободную минутку проводил у постели лежачего больного. Делал он это и по долгу дружбы - Джуширо же скучно! - и ради собственного удовольствия. Он никогда прежде не подозревал за однокашником таланта так виртуозно ругаться. Он даже записывал особо смачные выражения. И прикидывал, на сколько хватит запасов сомнительной лексики у Укитакэ и не следует ли еще раз воспользоваться положением любимчика Ямамото и попросить, чтобы приказ о принудительном лечении был продлен. И еще капитан Кёраку заботливо поправлял ремни, которыми капитана Укитакэ примотали к кровати, и просил друга не дергаться - ведь это повредит его и без того хрупкому здоровью... Уэко Мундо Рейтинг: G Персонажи: Айзен, Ичимару Жанр: драма Предупреждение: действие происходит после 213 главы манги. *** В зале тихо, до того тихо, что водись тут мухи - и по ним можно было бы стрелять на звук переступающих по потолку лапок. Но в Уэко Мундо мух нет. Только мух тут и не хватало, морщится Айзен Соускэ, что за дурацкие мысли! Достаточно мороки с арранкарами... Шинигами тяжело жить здесь. Даже несмотря на громадную силу, любовно накопленную, бережно хранимую и умножаемую, - тяжело. Пустой Мир молчит вокруг, смотрит глазами-провалами костяных масок, пахнет небытием. У холлоу своя, странная и непонятная не-жизнь. Можно экспериментировать, можно уничтожать их сотнями, но нельзя понять. Нельзя пытаться понять, это прямая дорога к безумию. Пятна крови на полу перед троном медленно выцветают. Удар Тосена был стремителен, как всегда, результативен, как почти всегда, но совершенно не был необходим. Тосен несдержан, он стал таким почти сразу, как только мятежные капитаны перебрались в Уэко Мундо. Словно здешняя тягучая пустота начала вытаскивать из глубин его души какие-то сокровенные качества, изнанку личности. Сколько он еще продержится? Протянет ли, сколько нужно? Он ценный союзник, сильный, принципиальный, но если он сорвется, его придется ликвидировать без сомнений... Айзен вздрагивает. Который уже раз ему кажется, что в спину упирается скучающий взгляд. Несколько раз он оборачивался, но сзади - стена, только лишь стена, и никого, ни души - ни мертвой, ни немертвой, ни тем более живой. Это все Уэко Мундо. Подтачивает разум, касается души бесплотными пальцами. Нужно сопротивляться. Самоконтроль. Тщательно ограниченная агрессия. Если нужно развеяться - сделать это сразу, как захочется, а не ждать, пока занпакто свистнет в воздухе помимо воли владельца. Опасная штука - занпакто, шинигами редко задумываются об этом, но ведь у их оружия тоже есть личность, а у личности - изнанка... Чувство чужого взгляда размывается, сходит на нет. Как будто наблюдатель разочаровался и медленно, оглядываясь, удалился. ..Интересно, как это Гин всегда умудряется видеть и слышать то, чего ему не собирались показывать?.. Нет, обрывает себя Айзен,
эта мысль - опасна. Сейчас в Ичимару нельзя сомневаться. Любое сомнение
- это червоточина, через которую Уэко Мундо дотянется до самой сердцевины
и высосет душу глоток за глотком. Нет. Гин верен Айзену так, как не бывают
верны и богам. И не надо за каждым ощущением взгляда в спину видеть привычную
ухмылку. В конце концов, год они точно продержатся. Потом - уйти в мир живых, у Готэя окажется слишком много хлопот, чтобы еще выслеживать беглых капитанов. И вот тогда, тогда можно будет позволить себе заново оценить позиции, свои и чужие. Айзен Соускэ удаляется из тронного зала. Идет размяться - найти двух-трех холлоу поувертливее, выплеснуть черную пену закипающего сумасшествия в танце с клинком. Нельзя долго жить в Уэко Мундо. А если живешь - нельзя слишком много думать. Ичимару Гин беззвучно вывертывается
из-за угла и пристально смотрит вслед Айзену; а чему он улыбается сейчас
- так же нельзя понять, как нельзя постичь душу холлоу. Фломастеры Рейтинг: G Персонажи: Ячиру, Зараки,
Ичимару Жанр: драма *** Сегодня одиннадцатый отряд сидит по углам и боится лишний раз высунуть нос. И это вовсе не позор, а разумная мера предосторожности, потому что капитана на месте нет, а лейтенант очень не в духе. А когда лейтенант не в духе, всякое, знаете ли, может случиться. У Ячиру действительно плохое настроение, и это само по себе ее расстраивает еще больше. Но она ничего не может с собой поделать. Кен-тян ушел с утра, сначала на совещание, потом... потом он будет шататься по городу с Ухмылкой. Это так обычно и бывает после совещаний. Ячиру рада, что Кен-тяну есть с кем... ну, нет, не поиграть. Играет Кенпачи всегда с самой Ячиру. Но... как это... пообщаться. Кен-тяна не любят в Сэйрейтее, а одиннадцатый отряд, конечно, капитана уважает, но это не то. Лейтенант сидит на крыше, болтает ногами, думает, рисует рожицы фломастером на листе бумаги. Вот если бы Кен-тян подружился со Шляпой, это было бы классно! Или с Беленьким. Но они не хотят. И Кен-тян не хочет тоже. Он думает, его все не любят, потому что боятся. Но эти не боятся. Им неинтересно. Они не любят драться. И не умеют играть. Шляпе вообще все на свете скучно. А Беленький хочет быть серьезнее, чем Ведро и Патлы оба вместе. Ну и дурак. С Задавакой нельзя дружить, потому что он Задавака. А если ему его заколки поцарапать, обозлится. А Очки какой-то неправильный. Он хороший, но ему никто не нужен. След от фломастера все бледнее. Кончается. Больше красных фломастеров у Ячиру нету. Обидно. Фараон играть любит, но Кен-тяну его игры не нравятся. Старикашка - с этим не то что дружить не получится, вообще разговаривать неохота. Доктор хорошая, но все время занята. Ниндзя вроде Беленького, только злющая. И есть еще Слабак, вот он - замечательный, но играть с ним нельзя - сломается. Вот и остается один только Ухмылка, который и играть умеет, и драться не отказывается, и Кен-тяна понимает хорошо. Здорово, да? Здорово. Но Ячиру не нравится. Вот если бы Шляпа... А Ухмылка - он играет, будто сам на ходу правила выдумывает. Угадаешь - классно, а нет - сам виноват. Ухмылка нечестный. Кен-тяну нравится. А Ячиру - нет. Снизу - голоса. Входят двое, смеются. То есть Кен-тян смеется, а Ухмылка улыбается. - Ке-е-ен-тя-я-ян!!! - кричит Ячиру с крыши. Вниз не хочется. Видно, как Кен-тян приглашает Ухмылку размяться, но тот качает головой и прощается. Как только он оказывается за воротами, Ячиру прыгает во двор. - Кен-тян! Вот, посмотри, я нарисовала. Кенпачи берет листки, разглядывает, расспрашивает, что к чему. Потом хлопает себя по лбу, достает из-за пазухи бумажный пакет: - На, это тебе от Ичимару. В пакете - два фломастера. Красные. - Я ему говорил - сам отдай, - Кенпачи непонимающе пожимает плечами, - но он чего-то не хочет с тобой встречаться. Укусила ты его, что ли?.. Ячиру смотрит на фломастеры, потом - вслед ушедшему Ухмылке. - Кен-тян... - А? - ...нет, ничего. Следующие два месяца Ячиру много рисует красным. Но - ни одного портрета Кенпачи. Почему-то ей кажется, что подарком Ухмылки Кен-тяна рисовать не стоит. Они и так слишком часто играют вместе. Рейтинг: G Персонажи: Сой Фон, Урахара,
Йоруичи Жанр: драма *** Так странно смотреть на этих двоих, думает Сой Фон, глядя, как ее Йоруичи-сама болтает - иначе не скажешь - с изгнанником Урахарой. Йоруичи позвала Сой Фон с собой, как она сказала - знакомиться. И они с Урахарой вправду обменялись всеми вежливыми словами, какие положено говорить при встрече людям, до того встречавшимся лишь мельком. Но потом откуда-то появилась бутылка сакэ, и вот теперь старшие, перебивая друг друга и оглушительно хохоча, обсуждают что-то, понятное лишь им двоим, а Сой Фон сидит в углу и молча смотрит. Она никак не может понять, что нашла Йоруичи-сама - ее принцесса, ее богиня - в этом типе. Ничто в нем не подходит принцессе. Его дурацкий наряд, его трехдневная щетина и эта невозможная полосатая панамка. Он много и быстро говорит, постоянно смеется, веер в его руках мелькает, словно он уличный актер. Нет, не актер, он шут какой-то. Да, наверное, принцессе может приглянуться шут. Но ведь Йоруичи-сама бросила все: семью, должность, положение в обществе - чтобы только выручить из беды этого паяца, почему?! Сой Фон смотрит во все глаза, смотрит на Урахару, стараясь не замечать, как непривычно раскована, шумна и радостна ее обожаемая госпожа. Это в каком-то смысле неприлично видеть. Сказочная принцесса не должна быть такой. Йоруичи-сама немного сурова, насмешлива, сдержанна. Она может, на крайний случай, иногда эпатировать публику. Она не может заливисто смеяться, запрокинув голову, жестикулировать, как базарная торговка, перебивать собеседника и позволять перебивать себя, она не может, в конце концов, хлестать сакэ как воду! Но она все это делает. Это оттого, что рядом этот ее шут. Сой Фон стискивает зубы, давя гнев. Она не хочет видеть госпожу такой. Йоруичи вскакивает и, пошатываясь, удаляется, бросив: "Я щас в-в-вернусь!" Она пьяна. Принцесса пьяна. Это переходит все границы. Сой Фон не может этого вынести. Она тоже поднимается и сдавленным от ярости голосом говорит: "Я прогуляюсь," - стараясь не смотреть лишний раз на треклятого изгнанника. Да если б знать, что он такое, - она бы его убила еще тогда, в Сейрейтее! - Быть собой не очень-то легко, - доносится из-за спины, и Сой Фон вздрагивает, оборачивается, потому что голоса она не узнала. - Она такая, какая есть, а не какой ты ее придумала себе, - говорит Урахара Кискэ. У него иззелена-серые глаза, теперь это видно, потому что идиотскую панаму он снял и задумчиво вертит в руке. Тоскливые глаза и ровный голос. - Пока ты этого не поймешь, будешь раз за разом терять ее. У Сой Фон перехватывает дыхание, она не знает, что ответить этому... этому... И тут возвращается Йоруичи, и Урахара на глазах перевоплощается: панамка снова нахлобучена поглубже, веер порхает, как мотылек над конопляным полем, смех через каждую фразу. И госпожа смеется с ним вместе. Сой Фон медленно садится на
прежнее место. И смотрит, смотрит, смотрит на госпожу. На хохочущую, размахивающую
руками, такую непривычную, такую любимую Йоруичи-сама. И на ее друга,
который позволяет ей быть собой - хотя бы пока не кончится сакэ. Дизайнерская мысль Рейтинг: G Персонажи: Зараки, Аясегава Жанр: виньетка, юмор *** Всем и каждому в Сейрейтее известно, что вещи состоят из энергии. Кое-кто, особо образованный, даже смог бы объяснить, как именно энергия претворяется в материальную форму и почему. Зараки Кенпачи к особо образованным не относился. Он не знал и знать не желал, почему мир устроен так, а не иначе. Его вполне устраивала практика: что предметы и здания, по какой-либо причине разрушенные или испорченные, постепенно восстанавливаются сами собой, если у шинигами есть на то желание. Поскольку Кенпачи частенько сам бывал причиной разрушения и порчи вещей, ему такое положение дел более чем нравилось. Но в данный момент оно его раздражало. Суть проблемы состояла в следующем. После общения с рёка и Тосеном капитанский плащ Зараки пришел в такое состояние, что даже Ячиру поморщилась и заявила, что в таком виде на Совет капитанов приходить не стоит. Потому что заскорузлая от крови рванина - это не совсем то, что порадует и без того остервенелых от последних событий капитанов во главе со стариком Ямамото. Кенпачи было, в общем-то, наплевать; но коль скоро беспокоилась Ячиру, с плащом имело смысл что-нибудь сделать. Однако сделать-то бравый капитан одиннадцатого отряда ничего и не мог, поскольку при всей своей жуткой силище контролировать ее он не умел и, следовательно, ускорять самопочинку плаща силой воли - тоже. А сама собой вещь восстановилась бы разве что послезавтра. А нужно было - через два часа. Впрочем, такие вопросы в отряде решались запросто. Сграбастав за шиворот пробегающего мимо Юмичику, Кенпачи сунул ему в руки некогда белый плащ, рыкнул: "Приведи в порядок к полудню, мне на Совет надо," и отправился посидеть на крыше и пообщаться со своим мечом, чье имя все-таки стоило узнать - хотя бы для самоуспокоения. Юмичика протормозил секунд пять, потом разулыбался и сгинул куда-то. Однако к назначенному времени, когда Зараки спустился во двор, офицер пятого ранга был тут как тут и протягивал капитану вполне беленький и целенький плащ. Кенпачи хмыкнул, что подчиненные обычно расценивали как благодарность, накинул плащ и отправился на Совет. На Совете ему неоднократно пришло в голову, что Ячиру права и ходить в целом плаще, пожалуй, выгоднее, чем в драном, потому что при его появлении у капитанов заметно улучшилось настроение. Что касается капитанов, то, вероятно, впервые за много лет каждый из них про себя жалел, что на Совете нет ехидны-Ичимару, который - единственный - мог бы рискнуть рассказать Зараки, что на спине у того с версачевским размахом выполнена белыми и черными пайетками надпись "Всех убью - один останусь!". Угловатым шрифтом в стиле "модерн". Шинигами, хорошо контролирующий
свою силу, может не только восстанавливать предметы как было, но и улучшать
- в меру собственного разумения. Умирающий лебедь Рейтинг: G Персонажи: Зараки, Укитакэ Жанр: юмор *** Сразу после того, как Зараки Кенпачи стал капитаном одиннадцатого отряда, в Готэй-13 начался легкий переполох. В основном в связи с тем, что победы над предшественником Зараки показалось мало, и он принялся разыскивать себе конкурентов среди соседей. Кто-то посылал его нафиг вежливо (Айзен и Тосен), кто-то вообще не удостоил ответом (Сой Фон и Комамура); Кёраку очень удивился и предложил лучше вместе выпить (от выпить Зараки не отказался, о чем потом жалел два дня и больше с предложениями подраться к капитану восьмого отряда не подкатывал); Куроцути смерил забияку таким заинтересованным взглядом, что Зараки запоздало припомнил некоторые слухи о капитане двенадцатого и счел за лучшее смыться сам, не дожидаясь, пока его препарируют. И вот, когда окончательно затосковавший от спокойствия и безделья Кенпачи бесцельно слонялся по двору, мимо по улице проходил капитан Укитакэ. - Во! - сердито сказал Зараки кому-то из новообретенных подчиненных. - Этого-то за что в капитаны взяли?! Лебедь подыхающая, блин. Меч для красоты. - Ну... - осторожно протянул подчиненный, - вообще-то, капитан, вы зря так. Это ж, между прочим, один из самых крутых бойцов у нас. В смысле, в Готэе. - Шо?!! - вытаращился Кенпачи сначала на офицера, а потом на Укитакэ. - Это?!! Каким местом?! - Ну-у-у-у-у... - нежданный консультант замялся. - Не знаю я, капитан. Он же из самых старших. Меня еще в Сэйрейтее не водилось, когда Укитакэ капитаном назначали. - ...! - изумился Зараки, схватил занпакто в охапку и в три прыжка догнал неторопливо удаляющегося блондина. Укитакэ наградил Кенпачи фирменным недоумевающе-испуганным взором - "мужик, ты чего это?..", - и капитан одиннадцатого отряда в очередной раз сильно усомнился в профпригодности своего визави. - Капитан Укитакэ, предлагаю спарринг! - эту фразу в Готэе за прошедшую неделю слышали, наверно, все офицеры старше четвертого ранга. Беловолосый капитан остался последним, кому предложение до сих пор не поступало, и только потому, что он появлялся в общественных местах крайне редко. Зараки высказался и приготовился услышать либо благопристойную отмазку в стиле Айзена ("Извините, как-нибудь в другой раз. Совершенно нет времени."), либо высокомерное фыркание а-ля Сой Фон. Ни на что другое от этого сдуваемого ветром экземпляра Кенпачи не рассчитывал. Укитакэ озадаченно посмотрел на Зараки, на свой занпакто, обратно на Зараки, после чего виновато развел руками: - Извините, капитан Зараки, я, как правило, вообще не участвую в тренировочных боях, - и, уловив во взгляде собеседника некое непонимание, пояснил: - Видите ли, у меня короткое дыхание и неважная выносливость. Так что волей-неволей все мои техники рассчитаны не на то, чтобы драться, а на то, чтобы сразу убивать. В дружеском спарринге это... не совсем удобно, я полагаю. Прошу прощения. Сбитый с толку Зараки не нашелся, что ответить на такое заявление. Он еще некоторое время смотрел вслед уходящему Укитакэ - тот деликатно покашливал и старался не опираться лишний раз о ближайшую стенку. - Ну, ..., во дает!.. - наконец выдавил из себя капитан одиннадцатого отряда. - Интересно, наврал?.. - Ни хрена не наврал, - отозвался сзади Мадараме Иккаку, который во время беседы капитанов исправно подпирал забор. - Я с его лейтенантом уже познакомился, он мне нарассказывал всякого. Вы не смотрите, что Укитакэ на снулую рыбу похож, это на самом деле просто жуть на цыпочках. У него, говорят, занпакто сдвоенный и все такое. - Не поверю, пока не увижу! - расстроился Зараки. *** Он еще больше расстроился
много лет спустя, когда выяснилось, что, сражаясь с Тосеном и Комамурой,
он таки упустил свой шанс увидеть и сдвоенный занпакто Укитакэ, и еще
много чего интересного. Впрочем, свидетелей оказалось достаточно - пришлось
поверить им на слово, потому что на спарринг капитан Укитакэ так и не
согласился. Право командовать Рейтинг: G Персонажи: Кёраку, Укитакэ Жанр: драма *** В Академии их прозвали "неразлучниками". О них пытались сплетничать, но быстро перестали, потому что никому не охота связываться с двумя лучшими бойцами старшего курса. Постепенно к их дружбе привыкли, она вошла в поговорки, ее ставили в пример. Большинство младших шинигами было свято убеждено в том, что Кёраку Шунсуй и Укитакэ Джуширо вообще никогда не ссорились. Старшие подозревали, что это не так, потому что так не бывает. Старшие были абсолютно правы. - ...я буду на месте через десять минут, - завершая сеанс связи, Укитакэ деактивировал заклинание и повернулся к Кёраку. - Будь добр, сообрази нам прикрытие, Шунсуй. Кёраку, месяц назад с помпой произведенный в капитаны пятого отряда, замялся. - Слушай, давай поменяемся? - наигранно беспечно предложил он. - Ты с прикрытием, а я туда. - Зачем? - капитан третьего отряда Укитакэ вскинул брови, недоумевая. - Там же мои. Мне и работать. - Нну... по-моему, лучше бы тебе сегодня воздержаться от драки. Не ходи, Джуширо, а? Тот тихо рассмеялся: - Брось, ну что ты, в самом деле! Там той драки на полчаса. Все, не тяни кота за хвост, мне пора идти. Шунсуй придержал друга за рукав. - Джуширо, я серьезно. Ты не в лучшей форме. Укитакэ воззрился на Кёраку с некоторым раздражением: - Да говорю же, все будет в порядке. Я себя не первый день знаю. Пусти, меня ждут. - Да нельзя тебе, кретин! - сорвался Шунсуй. - Не первый день он себя знает! Кто кашлял с утра, как за язык повешенный?! Не пойдешь ты никуда... - и осекся, обжегшись о гневно полыхнувший взгляд карих глаз. - Дорогой капитан пятого отряда Кёраку Шунсуй, - процедил по слогам беловолосый шинигами, - позволь мне как-нибудь самому решать, что мне можно, а что нельзя, когда и в каких количествах. Ценю твою заботу, но ты мне не врач и не командир, - и нормальным голосом: - ...и все же обеспечь прикрытие, пожалуйста. Укитакэ шагнул в сторону и исчез, а Кёраку так и остался стоять, растерянный и злой - то ли на Джуширо, то ли на себя самого. *** Когда поздно вечером Укитакэ вернулся в свои апартаменты в расположении третьего отряда, он слишком устал, чтобы вовремя заметить чужое присутствие. Забросил в угол белый капитанский плащ - левый рукав в крови: треклятый кашель подкрался невовремя - правда, уже после боя, что бы там Шунсуй не говорил. И только тогда засек постороннюю тень, шевельнувшуюся у окна. - Джуширо... - виновато позвала тень, точнее, Кёраку, тоже без капитанской формы. - Шунсуй? - удивился и, кажется, обрадовался Укитакэ. Они постояли несколько секунд лицом к лицу, старательно не глядя друг другу в глаза, а потом хором, одинаково просительно произнесли: - Извини... И, конечно, вздрогнули от неожиданности, встретились взглядами и расхохотались. Правда, всего секунды на три, потому что у Укитакэ тотчас случился очередной приступ кашля, и дальше Кёраку привычно поил друга лекарством, укладывал в постель и прикидывал, вызывать ли медиков или так обойдется. - Не надо... само пройдет. Я нормально себя чувствую для тяжелого дня. - Ты скажи мне: там-то все прошло как надо? - Абсолютно. Зря ты нервничал. Шунсуй понурился. - Прости меня, Джуширо. Не стоило мне... в тебе сомневаться. Укитакэ задумчиво уставился в потолок. - Дело не в сомнении. Твое право беспокоиться, да. Но мое - самому рассчитывать свои возможности. Иначе это, - он провел ладонью по белой ткани плаща, - не имеет никакого смысла. - Да. Ты прав. Я больше не буду пытаться тобой командовать. Обещаю. - Знаешь что... - в глазах беловолосого мелькнула лукавая искорка, - ты бы не зарекался. И потом - в отдельных случаях я не возражаю, чтобы ты командовал, Шунсуй. Кёраку только изумленно захлопал глазами. - Интуиция у тебя хорошо развита, - туманно пояснил Укитакэ. ...Несколько сот лет спустя, удирая от разгневанного Ямамото-сэнсэя и волоча Укитакэ за собой за шкирку, Кёраку припомнил эти слова. "Как здорово, Джуширо, что сейчас ты не возражаешь!" - подумал он, но вслух ничего не сказал, потому что было некогда. Рейтинг: R Персонажи: Кёраку, Укитакэ,
Унохана Жанр: юмор *** В первый раз Шунсуй заподозрил неладное, когда увидел своего лучшего друга Джуширо нервно выглядывающим из-за угла. - Джу... - Тихо! - шепотом оборвал его Укитакэ. - Глянь: Рецу нет поблизости?.. - Кого?.. - Да Уноханы Рецу. Кёраку быстро осмотрелся. - Вроде нет, а что это ты? - Ффу-у-у! Укитакэ выдвинулся в коридор и тут же закашлялся, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком громко. - Утомила она меня, - пожаловался он. - Как решила, что пойдет в медицину, - словно с цепи сорвалась. Прими то, прими это, дай пульс измерю... нет чтобы в лазарете практиковаться. Кёраку озадаченно поскреб в затылке. - В чем-то я ее понимаю. Ты же ближе, чем лазарет... Мне тоже было бы влом туда бегать, когда под рукой такое практическое пособие! Джуширо наградил приятеля укоризненным взглядом. - Кёраку-кун, ты Укитакэ не видел? - Неа, Рецу-тян, не видел! Зачем он тебе сдался, пойдем гулять? - Отстань, я занята. Увидишь его - передай, что у меня для него лекарство новое, ладно? - У-у-у, Рецу-тян, ты такая бука!.. - А ты прилипала! - Унохана разворачивается и уходит, всей спиной выражая праведный гнев. Шунсуй выжидает, пока девушка свернет за угол... - Джуширо, вылазь. Дверца крохотной комнатушки, где хранят швабры и ведра, распахивается, и оттуда показывается взъерошенный Укитакэ. Как он ухитрился втиснуться в это помещение - не вполне понятно. - Ну как мне ее убедить, что я не нуждаюсь в дополнительном лечении?.. - Укитакэ-ку-у-у-н! Подожди! - Извини, Унохана-кун, мне некогда! - и Джуширо улепетывает по коридору со скоростью, какую нечасто показывает на тренировках. Потом долго кашляет, сплевывая в платок ярко-алые сгустки. Кёраку мрачнеет. - Джуширо, может, ты бы не сопротивлялся?.. Чем так... - Сдурел?! Она меня залечит насмерть! Уж лучше я побегаю, эта напасть мне хоть привычна... - Кёраку! Я вас только что видела с Укитакэ, куда он пошел? - Ай, Рецу-тян, я чувствую себя несправедливо обиженным. Почему Джуширо, почему не я?! - КУДА?! - Страшная женщина! Во-о-он туда. Унохана почти бежит в указанном направлении. Укитакэ с тихим ругательством прыгает на пол - с потолка, по которому он распластался, как геккон. - Во всем есть свои хорошие стороны, - утешает его Кёраку, - ну сам подумай, когда бы ты еще освоил приемчики ребят из второго отряда, если б не она?.. Терпение друзей кончилось, когда очередной побег от Уноханы вылился в безнадежно разодранное о живую изгородь розовое кимоно Кёраку и двухчасовой приступ кашля у Укитакэ. В следующий раз с фанатичной медичкой они встретились лицом к лицу, но без свидетелей, в тупике возле зала для магических тренировок. - Слушай, Рецу-тян, вот что я хочу тебе сказать, - бесцеремонно перебил Шунсуй Унохану, затараторившую было что-то про новый уникальный рецепт. - Я понимаю, что это не очень-то хорошо, но пора расставить все точки над "и". Перестань бегать за Джуширо. Это мой парень. Унохана поперхнулась, затем медленно покраснела - густо-густо, едва ли не до слез. Укитакэ - тоже чуть покрасневший - склонил голову на плечо Кёраку с такой вызывающей нежностью, что никаких сомнений в том, что именно Шунсуй имел в виду, у девушки не осталось. А уж когда Кёраку столь же выразительным жестом обнял Джуширо за плечи... - Дураки оба! - фыркнула Унохана, и это прозвучало бы презрительно, если б не опаляющий румянец, заливший не только лицо, но даже уши и шею. - Нужно мне тревожить вашу личную жизнь! Сказал бы сразу, что ревнуешь, Кёраку! - с этими словами она развернулась и удалилась, печатая шаг, как в строю. - Получилось?.. - не дыша, прошептал Укитакэ. - Вроде получилось, - Кёраку осторожно выглянул в коридор. Уноханы нигде не было видно. - Спасибо, Шунсуй! Грандиозная была идея. - М-м-м, Джуширо... - А? - Знаешь, я вот подумал... эта идея мне чем-то неуловимо нравится. В смысле, на предмет воплотить ее в жизнь. Что думаешь? Укитакэ покраснел так же отчаянно, как Унохана за две минуты до того. - Ну... ну... я бы сказал, что можно попробовать... Метров через сто разъяренной Унохане Рецу пришло в голову, что эта парочка вполне могла ее надуть. Девушка медленно вернулась к месту разговора, на цыпочках подкралась, заглянула в тупик... Она могла бы и не красться: однокурсники все равно бы ее не заметили, они даже холлоу бы сейчас не заметили, поскольку увлеченно и вдумчиво целовались. Должное оформление Рейтинг: G Персонажи: Кёраку, Исэ Жанр: юмор *** ...Про то, что капитан Кёраку сегодня возвращается из отпуска, восьмой отряд, разумеется, знал. То есть не просто знал, а знал с точностью до часа и минуты, будучи неоднократно вздрючен неутомимой лейтенантом Исэ. На протяжении капитанского отпуска территория отряда подметалась и драилась ежедневно, в ряде мест заменили полы и крыши, выкрасили все перила, перегладили все запасные комплекты формы, извели половину стратегического запаса бумаги для фусума на ремонт. Когда дело дошло до мыслей о форменной стрижке, личный состав без шуток засекал время до возвращения капитана. Когда на улице, ведущей к корпусам восьмого отряда, завиднелась фигура в знакомой шляпе, стены сотрясло могучее "Ура!!!". Лейтенант Исэ стояла на галерее над входом, с корзиной вишневых лепестков наготове, и предвкушала два-три часа хозяйственного отчета, которым она угостит своего капитана в отместку за месяц отсутствия, когда во внешнем виде Кёраку ей почудилось что-то не то. Нет, разумеется, чемодан на колесиках никогда не входил в стандартную экипировку капитана, но это-то как раз было объяснимо и нормально. Нормальным, пожалуй, можно было счесть и наличие на загорелой физиономии темных очков. И даже то, что капитанский плащ Кёраку нес, перекинув через ручку чемодана, вполне соответствовало обстоятельствам. Через три секунды до Нанао дошло, в чем заключается неправильность. Она побледнела, покраснела и вихрем умчалась с галереи, оставив прочих офицеров в тяжелом недоумении. Впрочем, буквально через пять минут лейтенант уже вернулась, волоча громадный сверток, чье содержимое триумфально высыпала в корзину, предварительно вытряхнув оттуда заготовленные лепестки. Личный состав испарился с галереи еще за двадцать секунд. Спустя минуту и девять секунд капитан Кёраку оказался в стратегически ключевой точке перед воротами. Лейтенант отработанным движением опрокинула корзину. - ...кхе... тьфу... Нанао-тя-а-а-ан! - С возвращением, капитан Кёраку. Докладываю: за время вашего отсутствия... - Нанао-тян... - ...никаких происшествий... - Нанао-тян... - ...на вверенной мне территории... - Лейтенант Исэ, отставить! - Слушаюсь... - Нанао-тян, КАКОГО ЧЕРТА?!! Капитан Кёраку ожесточенно отряхивался, пытаясь продышаться и откашляться. Его щегольские длинные шорты - зеленые пальмы на фоне оранжевого заката - и не менее впечатляющая рубашка - белые "огурцы" на желтом и красном фоне, - его шляпа, чемодан и белый плащ, а также все пространство вокруг было усыпано громадными тигровыми лилиями. Лилии пахли. Лилии пахли так, что личный состав восьмого отряда в полном составе откочевал на галерею с наветренной стороны. Собственно, и у Нанао на глаза наворачивались слезы от концентрированного и далеко не приятного запаха, но она мужественно стояла по стойке "смирно". - Нет, я только хочу понять: за что?! - трагически вопросил Кёраку. - А что прикажете делать, капитан, - сухо ответила Нанао, - если вы без предупреждения появляетесь не в розовом, а в оранжевом! Вашему приезду полагается должное оформление. А это были единственные цветы, которые мне удалось достать так быстро. - И подумать только, что исходно это была моя идея, - буркнул капитан. - Отряд! Третьему взводу - убрать здесь. Со стороны измученного капитанским отпуском отряда донесся стон. - Пятому - наладить вентиляцию!
- ехидно добавил Кёраку. - Седьмому и восьмому - возместить ущерб оранжереям
четвертого отряда. Нанао-тян, через час ко мне с отчетом. Я хорошо отдохнул
и готов заниматься делами. А вы думали - в сказку попали?! Ждать и надеяться Рейтинг: G *** Ямамото Генрюусай Шигекуни, глава Готэй-13, навидался в жизни много всякого. О чем-то он вспоминал с удовольствием, о чем-то - с раздражением. Бывали и такие вещи, о которых он терпеть не мог вспоминать. Хотя бы из нежелания накликать их снова. Был один из весенних дней, когда вишни еще только начинают покрываться бело-розовой дымкой бутонов, прохладный и солнечный, и ничто в этом дне не предвещало беды. Законные часы послеобеденного отдыха, стопка курсовых, ожидающих преподавательской правки, - день выдался такой умиротворяющий... ...пока воздух над Сэйрейтеем не вздрогнул от глухого удара. Ямамото подскочил в кресле. Этот звук он знал и ненавидел всеми фибрами души. Кто-то открыл аварийный портал; кто-то спешил так, что не нашел времени на стандартные пять-семь минут прохождения через обычные врата. Как правило, это могло означать только крупные неприятности. Каковые случались только двух видов - административные и боевые, и если в кабинете Ямамото до сих пор не возник запыхавшийся автор портала, значит, оставался лишь один вариант. Три шага шунпо доставили коммандера к главному корпусу четвертого отряда. У медиков царила мрачная суматоха. В воздухе подрагивал, медленно передвигаясь ко входу, непрозрачный купол зеленоватого света - реанимационные мероприятия по полной программе. Кто? - холодея, подумал Ямамото. Кто-то из шинигами старших рангов, лишь они умеют пользоваться скоростными порталами. Ну, кто же? В толпе мелькнуло знакомое розовое кимоно... - Кёраку! - гаркнул коммандер, уже понимая, что дело плохо. Кёраку Шунсуй возник перед Ямамото почти мгновенно: бледный, растерянный, рукав и вся левая сторона плаща сплошь в крови. - Что стряслось? - в общем-то, спрашивать было не обязательно, но - вдруг все-таки случилось чудо?.. - Джуширо... - выдохнул Кёраку, и стало ясно, что дело не плохо, а совсем плохо. На людях, а уж тем более в такой серьезной обстановке эти двое друг друга по именам не называли. Ямамото развернулся и сцапал за рукав одного из офицеров четвертого отряда: - Что там с Укитакэ? - Потеря крови очень большая... - прошелестел шинигами, отводя глаза. - Практически несовместимая с жи... Кёраку исчез, не дожидаясь конца фразы. - Что вообще произошло, известно? - Ямамото едва удерживался, чтобы не последовать за учеником. Огромный опыт взаимоотношений с медиками не позволял ему крутиться у них под ногами. Никто сейчас не мог бы вмешаться в исцеление... в попытку исцеления. - Патрульная группа наскочила на стаю холлоу. Они уже возвращались с дежурства, как я понял, у них раненые были. Они начали эвакуацию, Укитакэ был в заслоне и, видимо, превысил свой лимит, ну, вы знаете, коммандер... И его достал один из холлоу. Ямамото выругался про себя. Про то, что Укитакэ не может выдержать долгую драку, знали все, кто учился с ним на одном курсе, и, уж конечно, знал его наставник. И сам Укитакэ тоже знал - лучше всех. И никогда не ввязывался в продолжительный бой - его мастерства хватало, чтобы закончить любое сражение меньше чем за минуту. Стало быть, ситуация там действительно была очень нехорошей. - Кёраку его притащил на плече, аварийным порталом, но мы боимся, коммандер, что и это было... недостаточно быстро. Там в самом деле очень тяжелое ранение, и к тому же приступ. И болевой шок. Коммандер вздохнул. - Ясно. Доложите, когда что-нибудь прояснится. - Есть. На протяжении трех суток после этого Ямамото вздрагивал всякий раз, когда на пороге объявлялся вестовой из четвертого отряда. Донесения были удручающе однообразными: "Состояние раненого тяжелое, нестабильное, в сознание не приходил." Вечером третьего дня, однако, Ямамото вызвали непосредственно на место. - Коммандер, сделайте что-нибудь с Кёраку! - то ли попросила, то ли потребовала капитан четвертого отряда. - Он, видите ли, поселился в палате у Укитакэ и покидать ее отказывается. А при попытке применить что-то кроме уговоров - хватается за занпакто. - Шунсуй, ты в своем уме?! - было первое, что вырвалось у Ямамото, когда он вошел в палату. Если Укитакэ, бледный как мел, опутанный проводами и озаренный голубыми огоньками лечебных заклинаний, выглядел мертвецом, то Кёраку, сгорбившийся возле постели друга, - натуральнейшим зомби. По-видимому, ни поспать, ни поесть за эти трое суток он не удосужился. - Ты же ничем ему не поможешь, - тихо сказал коммандер, сам понимая, как жалко это звучит. - Он тебя все равно не видит и не слышит. Что толку тут сидеть... Кёраку упрямо мотнул головой. - Я останусь. - Сам себя изведешь. Прекрати, Шунсуй. Ты, в конце концов, медикам работать мешаешь. - Не-а, не мешаю. Они говорят, больше ничего нельзя сделать. Только... - тут у молодого шинигами вырвался то ли смешок, то ли всхлип, - только ждать и надеяться, говорят. Вот теперь Ямамото не знал, что сказать. Он очень любил своих учеников, обоих: спокойного, искреннего, обманчиво-хрупкого Укитакэ и шумного, хамоватого, ленивого и умного Кёраку. Он видел, как они вдвоем, поддерживая друг друга, взлетали, прыгая через три ступеньки, на самый верх иерархической лестницы Готэя. Он рассчитывал через несколько месяцев увидеть их капитанами. И теперь у него на глазах Укитакэ умирал из-за дурацкого стечения обстоятельств, а Кёраку, похоже, был на полшага от сумасшествия. Нет, сказать было нечего. Ямамото подошел, потрепал ученика по темноволосой голове. - Я не могу его бросить, - сквозь зубы проговорил Кёраку, - понимаешь, дед? Ну не могу. В любой другой момент за неподобающее обращение он огреб бы оплеуху. Но не теперь. Потому что на самом это было гораздо более почтительно, чем любое "сэнсэй" с низкими поклонами. Кёраку уже тоже дошел до предела своих возможностей. До пределов надежды. - Ну и дурак, - тихонечко прозвучало в палате. До того тихо, что оба шинигами не сразу поняли, кто это сказал. - А если б я от страха умер, на тебя посмотрев? Ты когда последний раз хотя бы умывался? Сэнсэй, заберите отсюда этого придурка, его же сейчас тоже реанимировать придется... Не веря своим глазам, Ямамото смотрел на Укитакэ - все еще смертельно бледного, но уже улыбающегося, полуприкрыв глаза, своей очаровательной смущенной улыбкой. - Джуширо... - прошептал Кёраку, потом вдруг ухмыльнулся от уха до уха, как это тоже умел только он один: - Во, дед, видишь - а говорил, бестолку сидеть... Потом, как будто вся усталость этих дней рухнула на него одним пыльным мешком, Шунсуй пошатнулся, уронил голову на постель и уснул - мгновенно и накрепко. Ямамото осторожно, чтобы не потревожить провода и огоньки, провел ладонью по белым спутанным волосам Джуширо. - Выздоравливай, - сказал он как ни в чем не бывало, - сторожа твоего я сейчас отдыхать отправлю. Коммандер не без усилия поднял Кёраку - ну и шкаф вымахал! - выволок за дверь, вызвал дежурную бригаду, обрадовал медиков тем, что пациент пришел в себя, и попросил устроить где-нибудь бессознательное тело ученика. Потом Ямамото долго сидел
у себя в кабинете, в одиночестве, и думал, как же все-таки это тяжело
и неправильно - привязываться к ученикам, когда они так себя не берегут.
И еще - что, наверно, любые проступки будут прощены обоим лет на сто вперед.
Просто за то, что с ними все в порядке. Игрушка Рейтинг: G Персонажи: Бьякуя, Рукия Жанр: юмор *** В последнее время отношения в семье Кучики стали намного теплее. До такой степени теплее, что когда ранним погожим утром Рукии понадобилось срочно оповестить брата, что она снова получила назначение в мир живых, девушка без тени сомнения постучала, а затем и заглянула в дверь его спальни. Нет, утро было в самом деле очень раннее. Просто Рукия так обрадовалась, что почти не спала всю ночь и примчалась поговорить с Бьякуей, лишь только взошло солнце. Она никогда не была хорошо осведомлена о частной жизни брата, например - о точном времени его пробуждения. Еще месяц назад она, разумеется, не рискнула бы даже близко подойти к спальне Кучики Бьякуи... но некоторые события могут очень радикально изменить отношения между людьми. - Рукия?.. - сонно удивился Бьякуя, который как раз в этот момент только-только приоткрыл глаза и, по сути, еще пребывал в зыбком мире меж сном и явью. - А... ага, - сказала Рукия и села прямо на пол. Собственно, стоило бы поздороваться или хоть извиниться за вторжение, но предписываемые этикетом фразы куда-то улетучились из головы при первом взгляде на главу благородного семейства Кучики. Рукии уже случалось видеть брата без головного убора; и выражение лица у него спросонья было ненормально благостное; но самое потрясающее - компанию в постели капитану шестого отряда составлял большой, изрядно потрепанный плюшевый медвежонок с заботливо пришитыми на морду и пузо заплатками! Тем временем Бьякуя проснулся уже окончательно, проследил за взглядом Рукии и смутился аж до легкого румянца на скулах. - Э-э-э... доброе утро, сестрица, ты что-то хотела мне сказать?.. - Ну да, - Рукия грандиозным усилием воли отвела глаза от медвежонка. - Я хотела сказать... моя сила полностью восстановилась, и капитан Укитакэ возобновил мое назначение в мир живых! - В самом деле? Я рад за тебя, - Бьякуя сел, небрежно набросив на игрушку угол одеяла. - Но ты ведь не сию секунду отправляешься? - Нет, старший братец, вовсе нет. Я подожду, пока соберется ударная группа в главе с капитаном Хицугаей, и отправлюсь с ними. Просто мне хотелось... хотелось тебе рассказать, - тут уже начала краснеть Рукия, наконец сообразив, который час. - Если ты не торопишься, мы могли бы позавтракать вместе. Подождешь немного? - Конечно, старший братец! - девушка проворно вскочила и собралась было исчезнуть из комнаты. - Рукия... - Да? Бьякуя выглядел... встревоженным. И нервно косился на медвежонка. - Я прошу тебя - только не рассказывай никому! Особенно этому... Куросаки. - Ни за что никому не скажу! - поклялась Рукия и поспешила в трапезную. Все-таки бросаться брату на шею ей казалось еще не вполне приличным - а как раз в этот момент очень хотелось. Это же подумать только, сколько
нежности может вызвать в душе одно только зрелище старого плюшевого медведя
под боком у Кучики Бьякуи... Контрабанда Рейтинг: G *** - Ваш заказ: молочный коктейль, какао и два гамбургера... ой! - Ханатаро чуть не уронил поднос, разглядев наконец, кто сидит за столиком. - Мацумото-сан! - А, четвертый отряд, как тебя там... - рыжеволосая лейтенант так ослепительно улыбнулась, что Ханатаро едва не стек на пол лужицей. Нельзя же так обращаться с неподготовленными людьми, пусть даже и шинигами. - Привет, Ямада-кун, - это оказалась Орихиме, сидевшая напротив. Только ее почти не было видно за грудой пакетов, свертков и коробок. Рангику тоже окружал ворох разномастных упаковок, но она умудрялась доминировать над яркими бумажками, брендами, лейблами и прочей ерундой. Проходящие мимо мужчины все, как один, прикипали взглядами к шикарной женщине; за последние десять минут народу в забегаловку набилось больше, чем за весь предыдущий день. Рангику абсолютно не обращала на это внимания. - Ах да, Ямада, точно... Слушай, а что это ты тут делаешь? - Капитан разрешила мне посетить мир живых, и я тут... вот... подрабатываю, - маленький шинигами зарделся; старшие по званию, удивительно часто заходившие в кафе, уже столько раз задали ему этот вопрос, что Ханатаро начал подозревать, что делает что-то неправильно. - Да? - очень удивилась лейтенант Мацумото. - Тебе дома работы не хватает?.. Парнишка скис окончательно, и тут как раз его окликнул хозяин забегаловки: мол, что ты встал, клиентов же полно! С горьким вздохом офицер седьмого ранга Ямада Ханатаро рысью побежал принимать следующий заказ. Однако через несколько минут перед стойкой, где суетился хозяин, возникла Мацумото Рангику во всем своем великолепии. Двадцать секунд переговоров, сплошные сердечки в глазах владельца заведения - и Ханатаро получил поручение помочь дамам донести их покупки до дома. Покачиваясь под многоэтажным сооружением из коробок и пакетов, шинигами почти вслепую двигался по улице, следуя указаниям Рангику, и не без ужаса думал, далеко ли ему это все тащить. А вдруг до магазина Урахары?! Это же через пять кварталов отсюда! В этот момент голос лейтенанта Мацумото произнес: "А теперь направо!", Ханатаро послушно свернул направо и через пять шагов уткнулся в стену. Коробки и пакеты осыпались, некоторые - прямо на голову незадачливому носильщику. - Вот и хорошо, - сказала ужасно довольная чем-то Рангику. Они находились в тихом тупике, никаким магазином тут и не пахло, и Ханатаро чуть не брякнул: "А вы тут живете, Мацумото-сан?", но не успел, на свое счастье. Лейтенант выскользнула из гигая, взмахнула занпакто, и вместо стены перед самой кучей покупок распахнулись ворота в Страну Духов. Из ворот выпорхнула адская бабочка, а следом за нею показалась лейтенант Котецу. - Ты задерживаешься, Рангику! Ой, здравствуй, Орихиме-тян. Ханатаро? А ты что тут делаешь?! - Меня... мне... вещи донести... - растерянно залепетал окончательно дезориентированный шинигами. Впрочем, кажется, ответа от него и не требовалось. Лейтенанты уже занимались своим таинственным делом. - Тут пока все достанешь, попробуй не задержись, - сказала Мацумото. - Все на месте? - Все, - Котецу обернулась к воротам, махнула рукой. Целая стайка бабочек прыснула наружу, а за ней... - Так, Ячиру, хватай вот это и вон то, и эту синюю коробку, - командовала Рангику. - Кира! Возьмешь эти три пакета, и плюс здоровый сверток - видишь, справа? Это для Абараи, а для тебя вон та штука, ты заказывал, и подшивка журналов в белой обертке. Иба, помоги Исанэ, она одна не утащит... только не уроните! Там ампулы! Я чуть не погибла - без рецепта добывать эти ваши снадобья. Нет, Момо-тян! Это оставь, это пускай Омаэда забирает. Твое - вот и вот, и возьми еще вон те пакетики. Коцубаки, что ты стоишь как потерянный? Первый раз, что ли?! Вон та длинная фигня в желтой бумаге, и скажи спасибо Орихиме, она ее таскала всю дорогу. Э, куда! Думал, все?! Вот еще три свертка и коробка, уронишь - на глаза мне не попадайся! А, Иба, уже вернулся? На, забирай, и имей в виду - с тебя хотя бы одна бутылка из этого ящика. Хисаги, вот, донесешь и мое тоже. Ничего не знаю, ты качок - дотащишь, вон Ямада это все один волок. Нанао! Я думала, ты уже не придешь. Держи, надеюсь, оно не помялось. Девочки, Нэму будет? Нет? Кто-нибудь заберет ее заказ? О, Ячиру, спасибо, ты прелесть. Все? Никто не забыт? За новым заказом приду послезавтра, время и место то же, счастливо оставаться! Ворота медленно растаяли, стена снова оказалась на прежнем месте. Рангику удовлетворенно вздохнула и влилась обратно в свой гигай. Орихиме, судя по всему, наблюдала такое уже не первый раз, а вот Ханатаро только и мог, что заполошно хлопать глазами и переводить взгляд с одной девушки на другую. - А-а-а-а... Мацумото-сан... - проблеял он наконец, - а что это было?.. - Сразу видно, что до лейтенанта тебе еще вкалывать и вкалывать, - покровительственно ответила Рангику и потрепала маленького шинигами по затылку. - Вообще-то тебе знать не положено, но раз ты нам помог, я скажу - а ты молчи как рыба, потому что это секрет. То, что мы сейчас провернули, называется КОНТРАБАНДА. В миры живых есть целая куча всего того, чего у нас нет, а хочется. Но официально проносить это с собой нельзя, по ряду совершенно дурацких причин. Поэтому лейтенанты устраивают такие вот передачи. Но ты понял, Ямада, - это большая тайна! И если ты ее кому-нибудь откроешь, у тебя и у всех нас будут огромные неприятности! А теперь иди работать. Ханатаро подхватился и, мелко кланяясь, попятился к выходу из тупика. - Нэ, Рангику-сан... - застенчиво сказала Орихиме, когда шинигами исчез из виду, - неужели в Стране Духов никто не знает, что делают лейтенанты?.. - Ну, как сказать, Орихиме-тян... - Рангику деликатно зевнула, прикрывая рот ладошкой. - Из капитанов не знают только Сой Фон и Куроцути. Ну и коммандер Ямамото в наши дела никогда не мешается, и лейтенант его тоже. Они, вроде как, выше этого. Все остальные, конечно, лишний раз заказать что-нибудь не брезгуют. Мы только от младших чинов шифруемся: если еще и они начнут заказы делать, это понадобится не один курьер, а целая грузовая колонна. Орихиме понимающе покивала. Двенадцать лейтенантов - и такая куча покупок... хорошо, что только двенадцать. - Ой, Рангику-сан! А я не поняла: откуда вы берете деньги? Ну, я имею в виду, японские деньги?.. Рангику небрежным жестом поправила волосы. - Знаешь, я никогда не вдавалась в подробности. Этим занимаются Урахара и Йоруичи. Это же не с бухты-барахты все делается... здесь система хорошо налажена. - А я еще хотела спросить... а почему запрещено в Страну Духов все это проносить? - Честно говоря, толком не
знаю. Что-то там с энергетическим балансом миров и всякое такое... Вроде,
говорят, если слишком много отсюда туда перетащить, пошатнется мироздание.
И ну его нафиг, Орихиме-тян, пойдем лучше за мороженым! Устала я от этой
беготни... Рассветная зарисовка 1 Рейтинг: R *** "В такое прекрасное утро Кёраку, разумеется, еще спит, - думает Йоруичи, труся на четырех лапах по конькам крыш. - Я его сейчас разбужу и заставлю поговорить о деле, а потом... ну, потом можно будет превратиться... и мы найдем, чем заняться, да." Черная кошка вспрыгивает на окно - ставни наполовину раздвинуты - и замирает. Она ошиблась, Кёраку не спит. И он не один. Капитан восьмого отряда - гедонист, каких поискать. Постель у него, наверно, в три татами, не меньше. Однажды он рассказывал Йоруичи, как грустно и одиноко спать в такой постели одному, и получалось более чем убедительно. Более того - здесь и втроем можно было бы разместиться с отменным комфортом. Но сейчас у Кёраку один гость и, кажется, этого достаточно. Йоруичи смотрит, как перемешались мягкие кольца темно-каштановых волос с прядями белых; видит легкие улыбки "я только что проснулся, и как же хорошо мне спалось!", и расслабленные полуобъятия; Йоруичи немножечко завидует, ей уже давно не доставалось такого славного ленивого утра у кого-нибудь под боком. Ей случалось делить ложе и с Кёраку - неистощимая фантазия, кипящая страсть; и с Укитакэ - ошеломляющая нежность и чуткость. Йоруичи не чужда вуайеризма, и ей хотелось бы, пожалуй, тихонечко посидеть тут на подоконнике и понаблюдать, как смотрятся вместе эти двое, такие разные. Но при мысли о том, что она будет всего лишь сидеть и смотреть, у кошки поднимается дыбом шерсть - ей вдруг становится жалко себя: все нормальные шинигами нежатся в постели, и лишь она, как проклятая, носится на рассвете по крышам, и ни от кого даже мимолетной ласки не дождешься! И черная кошка подает голос. - Доброго утра вам обоим, - говорит она. Двое с обманчивой медлительностью оборачиваются к окну. Йоруичи видит - голос они узнали, иначе бы ей сейчас, вероятно, пришлось уворачиваться от пары боевых заклинаний. - А, Йоруичи-тян, - улыбается Кёраку, - привет-привет, не ждал тебя так рано... что-нибудь случилось? Укитакэ молчит, усмехается краешком губ. Он откуда-то знает - чувствует? - что ничего такого, что требовало бы срочности, не произошло. - Пока нет, - отвечает кошка. И, после короткой паузы: - Я вот думаю: а нельзя ли к вам присоединиться?.. Вопрос, конечно, не вполне приличный, но Йоруичи знает этих двоих достаточно: если предложение им не понравится, они ответят "нет", и никого это не обидит. Она ожидает, что Кёраку немедленно воодушевится и примется уговаривать Укитакэ, который в таких ситуациях склонен колебаться. Она снова ошибается. Кёраку склоняет голову и вопросительно смотрит на друга, отдавая право решать. Йоруичи в недоумении: кажется, она чего-то не понимает в их отношениях... Укитакэ слегка прищуривается, глядя на кошку, и похлопывает ладонью по одеялу между собой и Кёраку - приглашает. Кошка прыгает с подоконника - и на полу стоит уже обнаженная девушка. Белозубо улыбается. Ныряет под одеяло, в точности куда указали... ..а-ахххх... кажется, это
будет просто чудесное утро. И к холлоу все дела, дела могут подождать... Страшная мстя В соавторстве с Хо-ри Рейтинг: G Мацумото Рангику шла по улице в исключительно расстроенных чувствах. Только что она получила изрядную выволочку от капитана Хицугаи за спаивание лейтенантов дружественных отрядов. Ну, если третий отряд можно назвать дружественным, конечно... Рангику было тем более обидно, что именно в этот раз Кира и Хисаги заявились без приглашения, да еще и выпивку принесли с собой. Но наорал Хицугая все равно на своего лейтенанта. Не исключено, что он бы и на других наорал, но так как эти два бесчувственных тела все равно не были способны уловить суть выговора, то все досталось одной Рангику. Так что слегка нетрезвая и очень возмущенная Мацумото шаталась среди ночи по Сэйрейтею и искала на свою голову приключений. И удавалось ей это очень плохо, потому что нынче город патрулировал шестой отряд, а с ними не развлечешься. Девушка уже начала было думать, что сегодняшнему дню так и суждено окончиться неприятностью, когда навстречу из переулка выплыла другая не совсем трезвая, судя по амплитуде качания, и очень расстроенная, судя по неразборчивому бормотанию, фигура. - Доббброй ночи, капитан Кераку, - окликнула Рангику печального командира восьмого отряда, изо всех сил стараясь выражаться членораздельно. - Уау, Рангику-тян! - немедленно оживился унылый Кераку, - а что ты тут делаешь одна в такой час?.. - по-видимому, доза спиртного, употребленная им, раза в три превышала порцию, доставшуюся Мацумото. С другой стороны, у него и опыт был посолиднее. - Да я с капитаном поссорилась. То есть он со мной поссорился. То есть... ну, в общем, гуляю я, - Рангику горько вздохнула. Пожаловаться на жизнь хотелось, но запить такую скорбную историю было решительно нечем, потому что одну из остававшихся под конец пьянки бутылок Хицугая изъял, а с другой сейчас нежно обнимался спящий Хисаги. - Ну ты только подумай, и у меня та же проблема, - посетовал Кераку и в подтверждение серьезности ситуации даже снял шляпу и трагически прижал ее к груди. - Нанао на меня обиделась смертельно. Ну, выпил лишнего, ну, сказал не то... можно подумать, в первый раз!.. Рангику ожесточенно закивала и тут же схватилась за рукав собеседника, потому что резкие движения головой влекли за собой странные последствия Вроде потери равновесия. - Не, ну ведь это ж просто свинство - пить не разрешать, а, капитан?.. - Как есть свинство!.. - Слушшшайте, капитан Кераку, а у вас ничего.. ну, это, не осталось? Мой запас, понимаете ли, кофи... конси... конфискован. Кераку встал как вкопанный. - Обижаешь, Рангику-тян, - провозгласил он и извлек из необъятного рукава литровую бутылку. - Я ж все-таки как-никак капитан. Когда у меня лейтенант начнет выпивку конси... кофиксо... кон-фис-ко-вы-вать, это ж мне на пенсию будет пора по маразму... Рангику ухватилась за кимоно Кераку уже двумя руками. - Капппитан, я вас лююблю, ввот честное слово. А давайте им вввсем отомстим и будем квасить дальше. - Рангику-тян, ты ппрекрасна. Пшли. Я знаю гениальное место для страшной мсти. - Хде? - Там! - указующий перст Кераку был направлен на Холм Сокеку. - Оттуда можно высокоху... художественно наплевать на весь Сэйрейтей. - А что нам за это будет?.. - Аб... солютно ничего. Никто не заметит. Я пробовал. Не обращают внимания, гады. Но увле.. удо... удотовлетворение неземное. - Так туда идти... полночи... - Тогда побежали! - воодушевился Кераку, с неожиданной уверенностью (века тренировок, не иначе) подхватил Рангику на руки и исчез. Шунпо ему всегда хорошо удавалось, даже если - особенно если - он бывал в подпитии. На рассвете примерно в том же районе Сэйрейтея на улице повстречались капитаны Хицугая и Укитакэ. - Слышь, дядя, ты Мацумото не видел? - маленький капитан выглядел непривычно обеспокоенным. - Нет. А ты - Кераку? - Укитакэ выглядел обеспокоенным большую часть времени, но сейчас, пожалуй, больше, чем обычно. - Неа. Разбежались, алкоголики, - буркнул Хицугая и собрался уже проследовать дальше, но тут Укитакэ вдруг заметил: - Да нет, уж скорее наоборот. У тебя лейтенант тоже вечером дебош устроила? - Угу. Нарезались там с парнями до свинячьего визга... - судя по легкому румянцу, под "свинячьим визгом" мальчик подразумевал некие не вполне пристойные действия. - Я ей выговор, а она - дверью хлопнула и удрала. Зараза. Ну вот чего с ней делать?! - Под домашний арест посадить, - рассеянно посоветовал Укитакэ. - Когда найдется. Хотя не поможет, наверное... - Да еще чтоб нашлась... Дома нету, у Ичимару нету, у Исэ тоже нету... куда ее понесло, в Руконгай?! Старший капитан покачал головой: - Если я правильно понимаю, совсем не в Руконгай, а вовсе даже наоборот. Есть тут одно волшебное место для любителей неумеренных возлияний. Если Мацумото встретилась с Кераку, они наверняка там. В этот момент над Холмом Сокеку что-то сверкнуло, затем полыхнуло вполнеба, а потом донесся ни на что не похожий воющий звук. - Ой, че это?! - подскочил Хицугая, хватаясь за занпакто. - Это - слишком много сакэ, - Укитакэ тяжело вздохнул, - и приятное общество. Пойдем, мы их нашли. - Гы, ккккапитан Хи-хи-хицугая, - восхитилась Рангику, глядя куда-то в пространство между Хицугаей и Укитакэ. - А мы уже все допили... вввам не доста-а-анется... эт' жестокая мстя!.. Рангику полулежала на груде камней и вставать явно не собиралась. Ей и так было хорошо. С другой стороны той же груды, уютно свернувшись клубком, почивал капитан Кераку с исключительно довольной физиономией. - МАЦУМОТО! - взвыл Хицугая; он уже не знал, как именно реагировать на подобную сцену, поэтому перешел к наиболее простому вопросу: - Чего у вас тут е... то есть рвануло? - поправился он, покосившись на Укитакэ. Тому, впрочем, было не до приличий - он примеривался, как бы ловчее приподнять бессознательное тело капитана восьмого отряда. - Гы!! - восторгу Рангику не было предела. - А эт' капитан Кераку... мне свввой банкай показал. Хицугая только фыркнул. А вот Укитакэ, в свою очередь, вдруг залился краской. Рангику хотела спросить, чего это капитану Укитакэ хак хорошо, но не успела, потому что Хицугая как раз в этот момент ухватил ее за шиворот и решительно поволок прочь. И она уже не услышала, как Укитакэ горестно отчитывает приятеля: - Нашел что даме среди ночи показывать... Ну не идиот ли? Пейринг: обсуждаемо – Кёраку/Укитакэ Примерно через месяц после того, как Аясегава Юмичика был зачислен в одиннадцатый отряд в ранге девятого офицера, он подошел с вопросом к Мадарамэ Иккаку. С не совсем приличным вопросом – так и сказал. - Не понял? – озадачился третий офицер Иккаку. – Ты, как тебя... спрашивай, в общем, яснее. - Ну, Мадарамэ-сан... – смутился Юмичика. – В общем, я понимаю, что это не очень хорошо, но мне ужасно интересно: капитан Кёраку и капитан Укитакэ... они это... они что, на самом деле... ну, состоят в интересных отношениях? - Че? – Иккаку не привык к такой политкорректности. – А, дошло. Ну ты здоров кудряво выражаться. Только слышь, парень... у этого твоего вопроса борода втрое длинней, чем у Ямамото. Офицер Аясегава растерянно захлопал ресницами. - Мадарамэ-сан... в каком смысле борода? - Да в таком, - Иккаку лениво сощурился, - что про это и я в свое время спрашивал, и до меня тоже спрашивали, и так аж до самого основания Академии. Никто не знает, состоят они там в чем-то или не состоят. Да и, веришь, никому уже и дела нет. А если тебе сильно надо знать, так поди спроси у их лейтенантов. Но я и так тебе заранее скажу: Исэ отвечает, что она «в вопросах личной жизни своего капитана не компетентна», - офицер скорчил гримасу, похожую, по его мнению, на выражение лица неприступной Исэ Нанао, - а Шиба ржет как конь и посылает выяснять это дело у самих капитанов. - А... кто-нибудь когда-нибудь пробовал? У них самих выяснять? – поза Юмичики напоминала охотничью стойку терьера. - Ну ты дурной, что ли? Они ж если сами такого любопытного в блинчик не раскатают, так Куроцути сдадут на опыты. Как идиота, непригодного к несению службы. И правильно сделают, я бы тоже сдал, наверно... Короче, ты... Аясегава, во! Ты лучше спрашивай что-нибудь дельное. А то Кёраку, Укитакэ... смеяться после слов «а правда?»... Примерно через месяц после того, как очередной новобранец, рыжий и обаятельный, был зачислен в одиннадцатый отряд в ранге девятого офицера, он подошел с вопросом к Аясегаве Юмичике. С деликатным, как он выразился вопросом. - У-у, пацан, - сказал ему пятый офицер Аясегава, - ты знаешь, я слыхал, что в мире живых твой вопрос назвали бы «БОЯН». Я тоже лет сто назад спросил... Извращения Рейтинг: G Когда Мадарамэ Иккаку, проходя мимо густых зарослей бамбука на окраине Руконгая, услыхал доносящиеся оттуда знакомые голоса, он совершенно не удивился. Бамбуковая роща была излюбленным местом посиделок офицеров, укрывающихся от неусыпного контроля своего начальства. Однако, подойдя немного ближе и разобрав, о чем разговаривают в зарослях, Иккаку несколько напрягся. Голос Аясегавы Юмичики, неуверенно: - Ну, ребята, я не знаю, на что решиться, честно... Голос Киры Изуру, азартно: - Ну, а если вот это? Голос Хисаги Шухея, с плохо скрытым нетерпением: - По-моему, вот такое должно быть интересно... Юмичика, испуганно: - Нет-нет! Я не люблю с извращениями! Шухей: - Ну я сам тогда! Юмичика, жалобно: - Ребята, вы же обещали! Изуру, с досадой: - Ну а что ж ты ломаешься, как девчонка: то не знаю, это не уверен, с извращениями не люблю! Выбери хоть что-то, мы извелись тут с тобой уже! Шухей, успокаивающе: - Правда, Юмиччи... – слышно какое-то шуршание. – Вот, открой рот... Юмичика, со слезами в голосе: - Но я не могу так сразу!.. На этом месте Иккаку не выдержал неизвестности и вломился в заросли. - О, Мадарамэ! – приветствовал его Хисаги. – А мы тебя в Сэйрейтее искали – не нашли... Троица восседала на земле вокруг куска полотна, на котором были горкой свалены какие-то плитки, кубики, шарики и пирамидки в ярких обертках. - Это... чем вы тут занимаетесь?.. – выдавил Иккаку. - Да Кира приволок из мира живых кучу сладостей и сдуру пообещал нашей красавице, что ему первому дадут попробовать! – не без некоторой обиды объяснил Шухей. - И он тут выделывается уже полчаса – не знает, с чего начать, - добавил Кира. Юмичика умоляюще воззрился на приятелей: - Но они же все разные! Я выбрать не могу! - А... что у вас тут было с извращениями? – очень осторожно осведомился Иккаку. - Вот! Видишь, конфеты с чем ни попадя! С джемом, орехами...– азартно принялся перечислять Юмичика, - вон с ликером, с другим шоколадом, со сгущенкой какой-то – никто не знает, что это за штука... - Мадарамэ... – негромко протянул Кира. – А ты... что подумал? Все трое уставились на Иккаку с нарастающим подозрением. - Неважно! – отрезал тот, краснея, и цапнул с полотна первую попавшуюся конфету. И под возмущенный вопль Юмичики сунул ее в рот. – Сгущенка, говоришь? В отличие от тебя, красотуля, мне нравятся извращения! Измена Рейтинг: PG Подходило к концу полевое практическое занятие – пять недель непрерывной беготни. Студенты порой не знали, кто на кого охотится: они на холлоу или холлоу на них. Несчастных случаев со смертельным исходом пока не было, а вот травмами различной степени тяжести успели обзавестись семнадцать практикантов из двадцати. И, кстати, трое из пяти инструкторов - тоже. Кёраку недовольно поскреб подбородок. Взять с собой на практику бритву он не сподобился; вместо шикарной трехдневной щетины его лицо теперь украшала коротенькая бородка, и с непривычки она сильно мешала своему обладателю. Но это было, пожалуй, наименьшее из неудобств, портивших студенту жизнь во время полевого занятия. Наибольшее же присутствовало исключительно на ментальном уровне бытия. Оно заключалось в том, что Кёраку совершенно неожиданно для самого себя обнаружил наличие в своей системе ценностей такого явления, как верность. И это явление мешало ему куда сильнее, чем борода. Вообще говоря, еще ни разу это свойство организма не давало о себе знать. Первые три курса Кёраку не оставлял своим вниманием ни одну сколько-нибудь привлекательную соученицу. Некоторые возмущались, большинство – охотно шли на сближение. Бывали мирные пасторальные романы, случались скандалы со швырянием тяжелых предметов. Кёраку считал, что такое разнообразие есть признак полноты жизни, и с энтузиазмом пускался во все тяжкие... ...пока – и как только это случилось?.. – рядом с ним не оказался Укитакэ. С этого момента девушки не то чтобы потеряли былую привлекательность – вовсе нет, Кёраку так же охотно заводил интрижки каждый раз, как подворачивался случай, - но стали чем-то таким... временным. Девушки приходили и уходили. Укитакэ оставался. И это было так уютно и самоочевидно, что Кёраку даже не задумывался, что происходит. Пока не случилось это самое полевое занятие, на котором Укитакэ не оказалось – его очередь по жребию была через три месяца. Через пару дней Кёраку стало одиноко, через пять он совсем затосковал, а на седьмой день его отозвала в сторону одна из инструкторов – красавица, между прочим, исключительная! – и сделала весьма недвусмысленное предложение. И он, разумеется, согласился с радостью. А потом его начали терзать некстати всплывающие мысли. Например, о том, каким взглядом – немного снисходительным, чуточку грустным – одаривает его Укитакэ каждый раз, когда Кёраку появляется с новой девицей. Или о том, как здорово проснуться на рассвете, увидеть сонную улыбку человека, в чьей постели спал, - и знать абсолютно точно, что такая улыбка может быть адресована только одному существу в этой вселенной, и это существо – сам Кёраку. Еще хорошо, что инструкторша не отличалась стервозностью, не то он потерял бы немало баллов во время практики, умудряясь отвлекаться на посторонние воспоминания не только во время выслеживания холлоу, но даже в постели с любовницей. Ему было не по себе, и чем дальше, тем сильнее. Прежде он как-то не особенно задумывался, что чувствует Укитакэ, наблюдая бесконечные любовные приключения Кёраку, - во всяком случае, ни разу никаких напрягов по этому поводу между ними не случалось. А вот теперь, считая дни до возвращения домой, Кёраку просто-таки измучился, представляя, каково было бы ему самому, если б его сердечный друг вот так же гонялся за каждой хорошенькой девчонкой. И при одной мысли о том, что Укитакэ, вообще-то, вполне может позволить себе интрижку на стороне, Кёраку сначала страшно возмущался, а потом впадал в глубокое уныние. Потому как все права на такое поведение у Укитакэ были. Точно такие же, как и у него самого. Под конец практики Кёраку скис окончательно. Ему было стыдно. Ему в кошмарах виделся укоризненный взор Укитакэ – а тот был мастер упрекать в любых грехах одним только взглядом так, что хотелось немедля пасть на колени и каяться. И это не говоря о том ужасе, который навевали смутные предположения о том, как именно и в какой компании Укитакэ проводит эти пять недель. Впрочем, такие подозрения Кёраку отметал как идиотские, а от того, что они вообще возникали, он сам себе становился противен. Когда он дошел до состояния «я ничем не заслужил его верности», полевое занятие завершилось. Но сразу домой студентов не отпустили: заставили сдать и защитить отчеты, выстоять доклады инструкторов, выслушать выводы, характеристики, отметки и советы. И только после этого Кёраку получил возможность наведаться в общежитие – где и выяснил, что Укитакэ сегодня вернется непредсказуемо поздно, потому что навещает родных. Тогда Кёраку отправился к себе, намереваясь выспаться и заглянуть к другу ранним утром – часа за два до подъема, как он иногда поступал, если не было возможности провести вместе всю ночь. Он не сообразил, что после месяца с лишним сплошных нервов организм потребует нормального отдыха. И, само собой, проспал, да как проспал! Открыл глаза минут за десять до того момента, когда пунктуальный Укитакэ обычно уходил на лекции. Промчавшись вихрем по коридорам общежития, Кёраку влетел в комнату Укитакэ, как раз когда тот складывал в сумку тетради. - Шунсуй! – Укитакэ весь словно засветился изнутри при виде гостя, - ты вернулся! Давно? Как все прошло? Кёраку обнял его, сунулся носом в белые, пахнущие цветами пряди, переживая еще один острейший приступ презрения к себе. Как же, его ждали, ему так рады, а он-то там, на практике, чем занимался?! С этим срочно нужно было что-нибудь сделать. Повиниться? Рассказать, что было, и надеяться на прощение?.. - Тебе ведь сегодня можно не ходить на занятия? Вам после практики день отдыха полагается... – Укитакэ еще не пытался отстраниться, но Кёраку хорошо знал – сейчас он скажет, что пора идти, и высвободится из объятий, и пытаться его удерживать нельзя, это будет обидно и нечестно. Кёраку очень боялся. Он с легкостью признавался в дисциплинарных проступках, но это... это было совсем другое. Настоящее, неподдельное чувство вины. Как обращаться с ним, было непонятно и оттого особенно страшно. - Джуширо... Я хотел тебе сказать... нет, подожди. Много уроков сегодня? - Две лекции. Что-то важное? – Укитакэ чуть-чуть отодвинулся, чтобы заглянуть Кёраку в лицо. – Скажи сейчас? - Не могу. Нет, правда, я не могу. Ты иди, я потом... - Так... Слушай, две лекции я вполне могу пропустить. Погоди... – он скользнул мимо Кёраку к двери, щелкнула задвижка. – Рассказывай, что случилось. Я тебя таким в воду опущенным еще ни разу не видел. Кёраку сел, где стоял. Все. Вот теперь все. Ни минуты отсрочки. Надо сознаваться, и прямо сейчас. - Понимаешь, я... ну, там, на практике... Джуширо, прости меня! Я... я... я тебе изменял. На последнем слове голос подвел Кёраку, сорвавшись в едва слышный шепот. Секунды капали в бесконечность, поднять голову и встретиться взглядом с молчащим Укитакэ было решительно невозможно. - Шунсуй... – негромко позвал Укитакэ. Кёраку только сгорбился еще сильнее. Ему как-то совершенно не стало лучше от признания – даже наоборот. - Шунсуй, и это все? То есть, больше ничего не стряслось? - Куда уж больше... – все тем же шепотом отозвался Кёраку, готовый провалиться куда-нибудь от стыда. Потом его обняли. - Ну ты даешь, нельзя же так пугать, - сказал Укитакэ, целуя его ниже уха, и неслышно рассмеялся. – Я думал, ты убил кого, или там тебя из Академии отзывают домой... - Ты... ты не сердишься?.. – Кёраку не знал, умирать ему от счастья или от перспективы повторить все то же самое, если вдруг сейчас окажется, что его не поняли или не расслышали. - Я? Да на что?! Я бы скорее обиделся, наври ты мне, что все это время изображал святого аскета. Что я, первый день с тобой знаком?.. Подумаешь, трагедия – Шунсуй девушку себе нашел! Мне бы давно следовало застрелиться из занпакто, если б я тебя ревновал, ты так не думаешь? - Ну почему ты решил, что девушку? – автоматически брякнул Кёраку и тут же похолодел: вот уж чего совсем не следовало говорить, даже в шутку. Укитакэ пожал плечами, не размыкая объятий: - А разве я неправ? - Прав, конечно... - Ну и все. Перестань психовать, Шунсуй. Ты жить не можешь без флирта, я это прекрасно знаю, так что продолжай в том же духе сколько хочешь. - А ты не боишься, что я когда-нибудь... - Эй. Я тебе доверяю. Даже не пытайся убедить меня, что этого не надо делать. Хорошо? - Знаешь что, Джуширо, - сказал Кёраку, наконец-то поднимая голову, - я люблю тебя, ты в курсе?.. - Да, - абсолютно серьезно отозвался Укитакэ, - и можешь начинать это доказывать. Я даже настаиваю на доказательстве. В конце концов, ты просто обязан возместить мне пропущенные уроки, не говоря уже о полутора месяцах твоего отсутствия... Рассветная зарисовка 2 Рейтинг: РG Капитан Кёраку не видел капитана Укитакэ уже месяца полтора. И это было, по меркам Кёраку, неприлично долго. С какого перепугу дед Яма услал восьмой отряд патрулировать Хиросиму, осталось неизвестным. То есть, конечно, у коммандера какие-то соображения по этому поводу были, но вслух он их не озвучил. По мнению Кёраку, повышенная концентрация холлоу в этом городе никак не стоила того, чтобы бросать туда целый отряд, да еще именно его. Послали бы третий... по крайней мере, новоиспеченный их капитан порезвился бы. Однако Ямамото возражений не принимал, и потому восьмой отряд неполных шесть недель болтался по Хиросиме, отправляя в лучший мир по три десятка холлоу в сутки. И если первые дня три это могло еще показаться забавным, то дальше... Заскучала даже Нанао. И вот сегодня адская бабочка принесла, наконец, приказ об отзыве отряда домой. Возвратившись в родные стены, личный состав повалился спать, настолько работа в мире живых всех вымотала. И только капитан Кёраку отправился через пол-Сэйрейтея в гости. Ну, если можно так назвать визит, наносимый в предрассветных сумерках. Тринадцатый отряд тоже благополучно дрых, а как обходить дежурных, Кёраку научился не вчера и даже не сто лет назад. Привычной дорогой, по крышам, стенам и галереям, он добрался до цели. Фусума беззвучно раздвинулись. В полутьме спальни Кёраку различил белый четырехугольник постели, темную стойку с мечами... По мере того, как глаза привыкали к скудному освещению, становилось видно – Укитакэ спит спокойно, никаких там компрессов на голове, выражение лица абсолютно безмятежное – значит, чувствует себя нормально. Кёраку шагнул внутрь, с пятки на носок, как ему казалось – совершенно бесшумно. И вдруг краешком глаза заметил, как рука Укитакэ, лежащая поверх одеяла, чуть-чуть шевельнулась. Медленно складываясь в фигуру для одного из связывающих заклинаний. - Эй, Джуширо! – завопил Кёраку сдавленным шепотом. – Не надо! Это я! «Спящий» моментально пробудился – открыл глаза и улыбнулся. - Ну и чего ты крадешься, как не свой? – тихонечко проговорил он. – Давно вернулся? - Да только что. - И сразу ко мне? Выспаться не пробовал сначала? Укладывайся немедленно, авантюрист. Дважды приглашать в таких случаях не приходилось никогда. Кёраку вывернулся из одежды гораздо быстрее, чем можно было бы ожидать от человека, славящегося своей неторопливостью в любом деле. Нырнул под гостеприимно откинутое одеяло. И, притянув к себе Укитакэ, выдохнул: - Ты просто не представляешь, как я соскучился, Джу-тян... - Неправда, представляю, - возразил тот. – Спи давай, я никуда не денусь. - Спать?! В такой момент?! Ну вот еще... – успел возмутиться Кёраку, но на последнем слове отчаянно зевнул и через две секунды уже в самом деле спал, обнимая Укитакэ так, словно боялся, что кто-то его отберет. Беловолосый капитан улыбался, глядя в потолок, и рассеянно гладил спутанную гриву ночного гостя. Сон не шел. Еще часа через два в дверь сначала осторожно поскребся, а затем заглянул Шиба Кайен. Весело округлил глаза; в ответ на вопросительный вгляд Укитакэ энергично мотнул головой: ничего, мол, дело терпит! – и скрылся, заботливо задвинув фусума и даже наложив на вход кеккай из тех, что не снять снаружи, зато изнутри – запросто. Кёраку проснулся около полудня, совершенно счастливый. - Пришел в себя? - приветствовал его Укитакэ. – Тогда отпусти меня, я схожу гляну, что случилось. Кайен заходил с утра, - пояснил он, видя недоумение друга. - Заходил?! – у Кёраку глаза полезли на лоб, как только он представил себе, что подумал лейтенант Шиба... Укитакэ расхохотался. - Шунсуй! Ну ты как с луны свалился! Неужели ты думаешь, что Кайен не в курсе?! У меня, знаешь ли, наблюдательный и умный лейтенант. - Получается, что у меня – нет? – даже немного обиделся Кёраку, который всячески оберегал Нанао от подробностей своей личной жизни. - У тебя – милая юная девочка, - сказал Укитакэ, одеваясь, - подрастет немного и все поймет. Если раньше не сбежит от тебя. Я пошел заниматься делами, а ты как-нибудь замаскируй, что ли, свое явление в ночи. Кайен все знает, конечно, но остальному отряду совершенно незачем строить догадки, с чего это ты у меня ночуешь. Здесь, в конце концов, дети из приличных домов служат... Стеклянные сны Рейтинг: G Здесь щерятся стеклянные скалы, и черные облака несутся в белом небе, и белый песок – вода – пена – под ногами. Здесь есть тени, но нет света. Здесь нет и цвета, и когда я вижу осколки своего отражения в стеклянных гранях утесов – они тоже черно-белые. Даже глаза здешних обитателей не имеют никакой расцветки, а ведь в мирах они всегда бывают такими яркими... Белые стены нашей обители, белые лестницы и черные полы, а-ах, разве видели мы когда-нибудь столь чистое белое, столь беспросветное черное? Я знал много разной белизны: полдень в пустыне, и лезвие Башни Раскаяния в мягком брюхе неба, и лица тех, кто смотрит в глаза своей смерти. Я помню всякую черноту: крыло адской бабочки, новенькая форма шинигами, кровь в ночи. Но вся эта память бесполезна здесь, где стеклянные скалы, и тени всего лишь немного темнее, чем то, что не является тенями. Я начал забывать, что существуют другие цвета. Только черное. Только белое. Никакого звука, кроме наших голосов. Забавно: здесь, где никто из нас не бывает, яснее всего знаешь, что ты мертв, на самом деле ты давным-давно мертв, и вся твоя память о звуке и цвете – не более чем эхо, а реальность где-то там, по ту сторону кипящего неба, но ты все равно ей не принадлежишь. Наверное, надо было бы присылать сюда молодых шинигами. Из тех, кто не сойдет с ума и не истает от понимания, вышли бы истинные боги смерти. А не то, что гордо называется выпускниками Академии... Меня окликают, и голос тоже кажется пронзительно-белым, и я повернусь – полшага по воде, чтобы только взглянуть, кто еще утратил цвет своей речи. Выбор невелик, но я хочу знать. То немногое, чего можно хотеть среди пустоты и тишины. Мы оказались в равновесии меж черным и белым, наши одежды, наши лица, наши клинки... Понемногу того и другого, полшага до каждого из миров по ту сторону стекла и облаков. До солнца, и неба, и ветра... если они существуют где-то еще, помимо моей памяти, которая сама – иллюзия послежизни. Быть мертвым не страшно. Только очень скучно. Наверное, поэтому я то и дело вижу слишком живые сны. Что-то, на что смотреть интереснее. Извини, если я снюсь тебе так же, как ты снишься мне, Ран... Сыворотка истины Рейтинг: G Капитан двенадцатого отряда Урахара Кискэ в последний раз полюбовался на дюжину янтарно-желтых, слабо светящихся продолговатых пилюль в прозрачной пластинке. - По-моему, получилось отменно, - заявил он, не скрывая гордости. – По замыслу, должно дать реципиенту возможность изменять облик согласно своей истинной сущности. Как занпакто, когда он с тобой общается. - Выглядит недурно, - согласилась с ним Шихоуин Йоруичи, начальник разведуправления Сэйрейтея, боевая подруга и неизменная советчица. – Но ты уверен, что сработает как надо? - В этом вопросе точно быть уверенным нельзя, ты знаешь. Но, по крайней мере, я абсолютно убежден, что это не ядовито и не приведет ни к каким фатальным последствиям. Собственно, проверить-то недолго... – Урахара надломил пластинку, вытряхнул на ладонь одну пилюлю и уже поднес ее ко рту, когда смуглая рука перехватила его запястье. - Ты банкай-в-три-дня на себе уже пробовал. Моя очередь. Не дожидаясь реакции немного ошалевшего изобретателя, Йоруичи сцапала пилюлю и проглотила ее. - Запивать надо? – деловито осведомилась она. – Эффекта ждать долго? - Н-не надо, - Урахара поежился, - насчет эффекта не имею понятия, я не испытывал эту штуку на шинигами. Йоруичи... мне кажется, ты это напрасно... Женщина повела плечами: - Что сделано, то сделано. Кроме того, твои штучки еще ни разу меня не подводили. Пойду я, Кискэ. Как будет результат – расскажу. Принцесса дома Шихоуин ослепительно улыбнулась на прощание и выскользнула в окно пятого этажа. Когда Урахару окликнул незнакомый мужской голос, капитан развернулся стремительно – пальцы смыкаются на рукояти Бенихимэ, другая рука вскинута для заклинания... На подоконнике сидел черный кот и скептически щурился. - Реакция, как всегда, похвальная, Кискэ, - заявил он и почесал за ухом задней лапой. – И я не думала, что эта твоя пилюля заодно рейяцу маскирует. Ты мне только скажи, почему я еще и пол сменила?! Рейтинг: PG-13 На столе высилась стопка учебников, тетради и свитки лежали неровным веером, кисти и тушечница примостились на углу: серьезная рабочая обстановка. На татами перед столом двое самозабвенно целовались. Ну, по правде сказать, "самозабвенно" было слишком сильное определение по крайней мере для одного из участников процесса. Укитакэ то и дело косился на стол, потом снова прикрывал глаза, подставляя поцелуям то шею и плечи, то губы. Наконец, тщательно подавляемое чувство долга взяло верх. - Шунсуй, - Укитакэ слегка отстранился и даже уперся ладонью в грудь партнера, - я не могу не заметить, что мы, вообще-то, собирались делать домашнее задание... - Правда, что ли? - Кёраку с сомнением посмотрел на учебники. - Нам завтра сдавать уйму всего, а мы еще даже не начинали... Не успеем же! Кёраку наставительно погрозил другу пальцем. - Сначала - разврат! Все остальное потом! Это мой жизненный принцип. - За твои жизненные принципы, - не сдавался Укитакэ, хотя было видно, что идея ему нравится, - сэнсей нам завтра что-нибудь жизненно важное оторвет! - Ну не насовсем же оторвет! И вообще - пришьем назад. Отросшие за два года учебы белые пряди лезли в глаза, и Укитакэ немного нервозно отвел их назад. - Знаешь что, я предпочитаю обойтись без хирургии там, где это возможно. Давай все-таки заниматься, а? Ведь одних письменных упражнений восемь штук! - Джу-тя-я-ян... - в голосе Кёраку зазвучала скорбь выброшенного в зимнюю ночь котенка. - Ну Джу-тя-я-я-ян... Против такого устоять было решительно невозможно. - Ну вот что с тобой поделать... - обреченно пробормотал Укитакэ, отворачиваясь от стола. - Иди сюда, поборник разврата. - Вот! - просиял "поборник", - ну согласись, что это самое лучшее домашнее задание, какое можно придумать! На следующий день Укитакэ
засыпал на занятиях, но домашнее задание сдал полностью готовым. Кёраку
был бодр и весел, а разнос от Ямамото за безделье - ну что ж, не в первый
раз и, как он надеялся, по такому поводу - не в последний... Номер Рейтинг: G Капитан смотрел на своего лейтенанта. Капитан только что своими руками повязал белые ленты поверх черного рукава; отступил, любуясь результатом и одновременно пытаясь избавиться от ощущения неправильности. Много лет он надевал этот шеврон сам, и теперь казалось странным видеть элегантную, основательную цифру "пять" не вверх ногами, слева, пониже плеча, а так, как ее видят все прочие. Прочим безразлично: есть лейтенант, есть его черное косодэ, есть шеврон, а кто внутри этого косодэ - не столь важно. Неправильность была и в том, что, когда поднимаешь руку, в воздух взвивается белая ткань с голубой изнанкой, а не черная. Впрочем, он давно шел к этому, к белому, ждал его и был к нему готов, и потому легкое неудобство выветрится через несколько дней, не оставив по себе даже тени воспоминания. Айзен, со вчерашнего дня капитан пятого отряда, прекрасно умел избавляться от ненужных воспоминаний. Ичимару - с сегодняшнего утра лейтенант пятого отряда - все смотрел безотрывно на шеврон, словно разговаривая с ним мысленно. Пока еще он мог себе это позволить: лейтенант заступает на должность через месяц после назначения, а до того он - что-то вроде стажера, круг его обязанностей ограничен, хоть младшие офицеры и кланяются ему почтительно. - Тебе что-то не нравится, Гин? - капитана начало беспокоить задумчивое молчание подчиненного, тот редко бывал столь серьезен - даже улыбка, против обыкновения, не рассекала бледное лицо. - Нет, лейте... у-упс! нет, капитан! Поймав ошибку на лету, Ичимару немедленно вернулся к прежнему, всех раздражающему облику: щелки глаз, лезвие ухмылки, рука взлетает к затылку. - Привыкай, - посоветовал Айзен - и не удержался, добавил: - Кицунэ... Наверное, это было напрасно: Гин своего прозвища не любил, и всякий, у кого с языка срывалось это донельзя меткое словечко, рисковал однажды испытать на себе лисью коварную мстительность; впрочем, у Айзена имелись основания полагать, что его самого злопамятность Гина не заденет. Слишком уж ничтожен повод. В их отношениях и посерьезнее бывали колючки, но пока - лаской, болью, силой или хитростью - все вопросы удавалось решать. - Старую лисицу новым фокусам не обучишь, - сказал лейтенант рассеянно. - Знаете, капитан, мне что-то неуютно с номерком. Учли, посчитали... все такое. - Могу разжаловать обратно, - даже обиделся Айзен от неожиданности. Не то чтобы кто-нибудь когда-нибудь возражал против кандидатуры Ичимару на пост лейтенанта, никакого труда это назначение не стоило, но свежеиспеченному капитану было в каком-то смысле досадно: он-то проходил "с номерком" долгие годы и никогда не чувствовал себя учтенным и посчитанным! Гин посмотрел искоса, оценивая серьезность угрозы. - Не-а, разжаловать - не надо, - возразил он, - я же окончательно заскучаю в младших офицерах... Айзен незаметно поежился. Скучающий Ичимару был катастрофой - это они проверяли уже неоднократно. - Я лучше еще немножко выше заберусь, - продолжил лейтенант, - чтобы номер был не на руке, а на спине. Забавно будет, правда? Образ Гина в капитанском хаори показался Айзену пугающим. Впрочем... впрочем... это может быть небесполезно... опасно, непредсказуемо, но - столько возможностей... - Погоди, - очнулся он от планирования дальнейших шагов, - так какая тебе разница, где у тебя номер?! - Ну как же, капитан, это же очевидно, - укоризненно качнул головой Ичимару (и Айзену в бессчетный раз захотелось придушить нахала). - Когда он будет у меня на спине - я его не увижу! А значит, его все равно что и нет. С этими словами лейтенант
исчез, забыв спросить разрешения удалиться и оставив Айзена размышлять
о том, что некоторым для качественной иллюзии и занпакто не требуется... Понимать людей Рейтинг: G Уже не впервые Хицугае казалось, что он ничего не понимает в людях. К примеру, еще можно было посочувствовать Мацумото, когда она, полагая, что ее никто не видит, плакала в углу по слинявшему в Уэко Мундо Ичимару. Они были друзья детства, как-никак. С большей натяжкой, но можно
было также понять тоску Киры. В конце концов, лейтенант часто бывает привязан
к капитану сильнее, чем это предполагается правилами. Капитан десятого отряда дошел даже до того, что прямо спросил сначала у Мацумото, а потом и у Киры, как это у них получается. Рангику в ответ пристально посмотрела на начальство и тихо, проникновенно заявила: "Ничего вы не понимаете, тайчо. И хорошо." Кира изумленно моргнул, почему-то залился краской и, процедив сквозь зубы: "Вы не понимаете, Хицугая-тайчо!", быстро удалился. Но недовольство мальчика собой достигло апогея, когда он в крайнем раздражении изложил эту историю случившимся поблизости капитанам восьмого и тринадцатого отрядов. Укитакэ задумчиво покивал, потрепал Хицугаю по волосам (чего тот ужасно не любил!) и утешающим тоном пообещал, что он "все поймет, когда подрастет еще немного", а Кёраку деликатно сообщил вдогонку, что "ничего, некоторые и в старости таких вещей не понимают!". И вот уже третий вечер подряд Хицугая сидел в кабинете, слушал доносящиеся через бумажную стенку двухголосые ахи, вздохи и склоняемое на все лады имя бывшего капитана третьего отряда - и пытался, наконец, понять. Получалось плохо. Хицугаю утешала в его прискорбном
невежестве лишь одна мысль: о том, что Ичимару Гина наверняка ежевечерне
мучает приступ безостановочного чихания.
... |