Еще ничего не случилось...Автор: Eswet Фэндом: Bleach Рейтинг: G Персонажи: Айзен, Ичимару,
Кира Жанр: виньетка Предупреждение: домысел! Дисклеймер: моего тут
только сюжет. Размещение: с разрешения автора |
|
Вокруг туман - в этом месте всегда туман, плотный, осязаемый. В тумане - двое. - Да, конечно, я согласен, - говорит подросток с серебристыми волосами, улыбается, как только он это умеет, дерзко и загадочно. - Но только с одним условием. - С каким? - его собеседник заламывает бровь, он удивлен. О каких условиях может идти речь?.. - Я никогда, ни при каких обстоятельствах не должен буду причинить вред - ей. Улыбка никуда не делась, все такая же дерзкая, но старший из беседующих замечает хорошо скрытое за ней отчаяние. Пустяковое условие, но если на эту уступку не пойти - сделка не состоится. Эту мелочь мальчишка не отдаст, похоже, она - единственное, что у него вообще есть... - Я согласен. Ты никогда не получишь приказа причинить вред своей подруге. Улыбка вспыхивает такой прозрачной безмятежностью, что старший на мгновение колеблется: да то ли он приобрел, что хотел? В самом ли деле этот мальчишка - безжалостная, дикая тварь, или просто ему так не хватало опоры?.. - Тогда я весь ваш. - Хм... Осторожнее с такими словами. Смешливо прищуренные глаза на мгновение распахиваются, улыбка вдруг становится смертельно опасной, как слово "банкай". Только на одно мгновение. - Я отвечаю за свои слова, лейтенант Айзен. Старший кивает, скрывая внезапное напряжение. Да, он приобрел именно то самое, что хотел. И к этому чему-то не стоит поворачиваться спиной. Никогда. *** ...- Капитан! Капитан Ичимару! Голос у Киры дрожит: капитана будить небезопасно. Все равно что змее на хвост наступить - она ведь сначала цапнет, и только потом, может быть, спросит, не добра ли ты ей пожелал таким способом. Если еще останется, у кого спрашивать. Но капитану снится дурной сон, капитан шепчет что-то, стиснув кулаки едва ли не до крови из-под ногтей... Кире страшно видеть своего капитана - таким. И он, внутренне вздрагивая, тянется тряхнуть Ичимару за плечо. И, еще даже не коснувшись белой юкаты, вдруг оказывается сидящим на полу, ребра слева словно вибрируют от боли, у горла - лезвие Шинсо. Наступи змее на хвост и скажи спасибо, если она только зашипит в ответ. - Изуру?.. - в голосе капитана ни капли сна, на лице легкое удивление. Кира боится вздохнуть, пока бритвенно-острый Шинсо не соскальзывает обратно в ножны. - Что случилось, Изуру? Лейтенант наконец переводит дыхание. Один только капитан Ичимару умеет так произносить его имя - чуть растягивая первый звук, с вопросительной интонацией, даже если не задает никакого вопроса. Это... успокаивает. - Капитан, вам... вам снился кошмар. Простите. Подвижное лицо Ичимару Гина превращается в маску веселого изумления: - В самом деле? А я не помню... Я разбудил тебя, что ли? Кира нерешительно кивает с несчастным видом. Стенки между комнатами капитана и лейтенанта здесь, в корпусе третьего отряда, бумажные. Слышимость хорошая, но не настолько, чтобы Кира проснулся от едва различимого шепота. Его сдернуло с подушки тревожное чувство, которого он и сам не может объяснить. Как если бы он вдруг почуял шикай своего командира... Ичимару проводит по лицу рукой, словно решая, ложиться ли снова спать, или заняться чем-нибудь полезным. Про лейтенанта он словно позабыл, но Кира слишком хорошо знает, как обманчиво это впечатление. Весь третий отряд до полусмерти боится своего капитана - за непредсказуемость и злопамятность. Сделаешь что-нибудь не так - капитан, возможно, накажет сразу, а возможно - простит, и вот тогда берегись. Потому что он простит раз, и другой, и третий... а на четвертый припомнит все проступки вместе. Может за серьезную ошибку ограничиться выговором наедине. А может за пустячную оплошность заставить неделю вставать с ним в спарринг на боевом оружии. Изуру не помнит за собой никаких промашек за последнее время, но это еще опаснее. Ему, лейтенанту, то и дело влетает ни за что. Впрочем, в какой-то мере это даже почетно, капитан Ичимару явно выделяет Киру, поощряет при случае, может мимоходом показать новый хитрый прием, посоветовать что-нибудь дельное. Ну, или отчитать безжалостно при младших офицерах за бардак в корпусе. Никогда не знаешь, чего ожидать от Ичимару Гина. Хотя за это же его и любят. Вот он, Кира, - точно любит. Пытался объяснить это друзьям - Абараи молча покрутил пальцем у виска, Хинамори жалостливо вздохнула. Они не понимают. Не могут понять: один под началом сухаря и педанта, другая - добродушного и открытого романтика. А вот Кира не так уж редко просыпается среди ночи и слушает, замерев, боясь шелохнуться, надламывающийся голос своего капитана - и имя Айзена там повторяется чересчур часто, чтобы каждый раз забывать об этом. А сегодня было уже слишком страшно, чтобы просто лежать и слушать. Давящее чувство разбуженной, свивающейся кольцами силы - это в кошмаре-то! Теперь - сидеть тихо-тихо, прикидываться собственной тенью, ждать, пока капитан Ичимару решит для себя, на что он потратит остаток ночи. Дожидаться позволения вернуться к себе - или чего-нибудь другого. Совершенно непредсказуемо. - Пойдем гулять, Изуру? Кира старается не показать, как он счастлив. Такое тоже случается, но крайне редко - когда на капитана находит, и он становится небывало спокоен и ровен в обращении; и если лейтенант подворачивается в этот момент под руку, Ичимару забирает его с собой в какой-нибудь дальний уголок Руконгая, или еще дальше, на реку, в скалы, в луга. Несколько часов задушевного молчания - а потом опять, месяцами, годами - скачки настроения, постоянная угроза невесть какой беды. Кира кивает, вскакивает - неплохо было бы одеться, он тоже в одной юкате... - Не стоит. У нас мало времени, далеко не пойдем, - останавливает его капитан. И они в самом деле не уходят далеко - всего лишь на край территории третьего отряда, туда, где длинный настил, и высокие ворота, а вокруг пруд с закрывшимися на ночь кувшинками. И они сидят на скате крыши, смешно - капитан и лейтенант, ночные юкаты и занпакто, и теплая, очень темная ночь. - А вот скажи мне, Изуру, - начинает Ичимару, как всегда, совершенно неожиданно; Кира резко поворачивается и теряет равновесие, но капитан ловит его за ворот, притягивает к себе и обнимает за плечи. Легонько, только придерживая. - Скажи, - продолжает он как ни в чем не бывало, - какой бы мой приказ ты не выполнил, а, Изуру? Кира замер под рукой капитана, сердце колотится, как после драки. От Ичимару всего можно ожидать, в буквальном смысле всего... но нет, вроде бы этот жест - то самое, чем он кажется: дружеская поддержка. Тогда - какой приказ... он бы не выполнил?.. - Капитан!.. - горькая обида подступает к горлу, - я... я выполню любой ваш приказ, как вы... - Любой? Совсем-совсем? В настойчивости капитана есть что-то странное. Немного пугающее, пожалуй. От Ичимару можно ожидать всего. Любой приказ? Ну, если, к примеру, прикажет броситься на меч? - с него же станется... Кира несколько секунд обдумывает эту перспективу. А даже если и так, лейтенант третьего отряда Кира Изуру, что ты теряешь? Действия Ичимару Гина могут казаться поначалу бессмысленными, но потом всегда складываются в цельную картину, это Кира видел много раз. Ичимару не разбрасывается ни ресурсами, ни людьми. Если прикажет такое - значит, для дела. Значит, так надо. - Любой, капитан Ичимару. - И никаких дополнительных условий? - привычная улыбка куда исчезает, капитан смотрит прямо, даже как-то хмуро, и напряженно ждет ответа. Что-то случилось, а Кира не знает? Что-то такое, для чего капитану понадобится его лейтенант, что-то опасное и секретное? Изуру чувствует, как дразнящий холодок причастности к тайне ползет по спине легкой дрожью. - Никаких, капитан Ичимару. Я весь ваш. Ичимару вздрагивает - Кире это заметно, ведь рука капитана все еще покоится на его плече. - Пора домой, - говорит тот и, не дожидаясь реакции лейтенанта, прыгает вниз. Кира спешит следом, понимая: что-то случилось, в самом деле случилось, только вот - что?.. Уже у самого корпуса Ичимару оборачивается, и его улыбка становится до ужаса кривой: - Доброго тебе дня, Изуру. Он исчезает в полутьме коридора, а Кира остается стоять, обнимая свой занпакто и медленно осознавая, что произошло нечто в самом деле страшное. Возможно даже - только что. The End |