Белые стены СейретеяАвтор: Фэндом: Блич Пейринг: Ичиго/Рукия Рейтинг: PG-13 Содержание: . В общем
чем сильнее шинигами, тем сильнее они хотят есть - это официальный факт.
Пустые голодны постоянно. А Ичиго там, вообще-то, самый сильный. Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам. Размещение: С разрешения автора |
|
Он сидит прямо посреди идеально-белой улицы, прислонившись к стене. Шумно дышит. Иногда жмурится от усталости и яркого солнца. Грязный, безнадежно выдохшийся, совершенно чужой в этой окружающей строгости и белизне. В этом городе. В это мире мертвых. Слишком живой. Ичиго встает, опираясь на меч, морщится от боли в вывихнутом плече. Коротко выругивается, перешагивая через поверженных противников. - Что ж вас так много… Кто-то пытается промычать в ответ, но проходя мимо Ичиго смотрит на него своим самым искренним взглядом, и тот тут же притворяется невменяемым. Неудачно. - Как же это достало… Зангетсу скребёт о камни мостовой. Сухо во рту. И жарко в тёмной одежде. Всё вокруг - белое. Как и одинокая башня - там, вдалеке. Он должен дойти. Ичиго вдруг спотыкается - от усталости и сонливости - хватается растопыренной ладонью за стену, чтоб не упасть. На пальцах вместе с жарой остаётся пыль. Жажда сушит горло, хочется есть. Хочется спать. Ичиго снова сползает по стенке, щурится, рукавом стирает стекающий по вискам пот. Снова выругивается. Он только чуть-чуть поспит и пойдёт дальше. Намного проще идти ночью в темноте. Есть хочется так сильно, что невольно начинает тошнить. Вдруг почему-то кажется, что этот гложущий шинигами всё нарастающий голод очень похож на голод Пустого. И даже едят они почти за тем же. Пора отсюда валить. Горячие камни: под ним - аккуратная мостовая, за ним - белеющая стена. Ноюще и беспомощно болит сердце. Прежде чем забыться дёрганным, напряжённым снос, он думает, как же эта усиливающаяся с каждым шагом в этом мире боль похожа на осколок меча, застрявшего в груди. Он обязательно спасёт её как можно скорее. А то что-то он слишком часто думает о всяких глупостях в этом мире неживых. *** Проснулся он от топота десятков ног. - Ну вот, опять. Ичиго неторопливо поднялся, опираясь о Зангетсу, зевнул, потёр всё еще сонные глаза, пригладил всё равно взлохмаченные волосы. Нашедшие его шинигами смотрели опасливо, если не сказать испуганно, и не решались напасть первыми. Настороженно следили за тем, как он снова зевает, даже не прикрывая рта. Им же лучше. - Эй, ребята, - Протянул Ичиго лениво и недовольно, - если вы сейчас тихо развернётесь и уйдёте, я сделаю вид, что не заметил вас. Те помялись какое-то время, посмотрели на уже поверженных противников, а потом развернулись и ускоренно пошли куда-то по своим делам. И только теперь Ичиго разглядел на них эмблему четвёртого отряда. Хрипло устало рассмеялся. От резкого движения лёгких в груди снова заболело сердце. Колким обломком катаны. В мире живых оно не болело. Никогда. Уже стемнело. Даже стены вокруг растеряли свою лезущую в глаза белизну. Стали грязно-бурыми. Ичиго вздохнул, осмотрелся и продолжил идти. Зангетсу с противным металлическим скрежетом тащился за спиной. Поднимать его было лень. Ичиго шёл, придерживаясь рукой за пыльный, еще хранивший дневной жар камень стен. Башня маячила впереди. Такая же ослепительно-сияющая, как и днём. Как бьющаяся пульсом цель, как путеводная звезда. Зачем-то нужно туда идти. Отчаянно хотелось есть. Голод судорогой растянулся от низа живота до самого горла. Зудят дёсны. И что-то жадно ноет - в самой глубине. "Это не голод" - Смеётся ему в уши кто-то с истерической сумасшедшей улыбкой. Белой, как дневные стены Сейретея. Мира неживых, - "Ты это и сам прекрасно знаешь" "Отвали" - Огрызается Ичиго. И идёт дальше, пальцами ловя пыль и тепло камней. Слушая скрежет своего меча и биение своего больного сердца. Он шёл спасти её как можно скорей. У него было ни малейшего желания заводить новые знакомства. "Ну же", - Давил в виски смех, - "Ты пока не знаешь, что делать, когда так невыносимо хочется есть. А я могу показать…" Ичиго резко останавливается, зло ударяет кулаком по стене. Сильно, до ломоты в костяшках. Не хватало еще, чтобы его вздумала учить собственная шизофрения. Всё здесь ненастоящее: и камни мостовой, и лживые капитаны, и этот голос в голове. Одна чистая духовная сила. Больше ничего. Только он, потерявшиеся где-то друзья и крошечная девушка, сжавшаяся в самой высокой башне Сейретея. Это было бы даже романтично, если бы её не собирались убить. Если бы ей - наверняка - не было отвратительно холодно там. "Всё я знаю" - Почти рычит Ичиго, и сплёвывает прямо на аккуратные камни мостовой. На эту силу, чистоту и ложь - "Когда хочется есть, надо есть - вот и всё". *** В дом оказалось легко пробраться. Едва очутившись в чужой квартире, Ичиго воровато осмотрелся. Темно. Тихо. Ни шороха, ни вздоха. И не видно почти ничего. Он осторожно обошёл небольшую квартиру и убедился: действительно никого нет. Наверное, хозяева решили уехать куда-нибудь подальше от переполоха в центре города. Или ему, наконец, начало везти. Вычислив кухню, Ичиго принялся обыскивать многочисленные шкафчики. Свет решил не зажигать - на всякий случай. Ящички выдвигал аккуратно, чтобы не шуметь. Дверцы шкафов закрывал. Старался делать всё как можно спокойнее и продуманнее. Глубоко размеренно дышал. Чтобы доказать - даже не себе, нет - тому бледному паразиту, что это вовсе не неизбывный голод Пустого гложет его изнутри. Просто хочется есть. Просто слишком много духовной силы потратил за одни только последние сутки. И это вовсе не у него дрожат разрывающие упаковку руки. Нашёлся хлеб и коробка печенья. Ичиго ел там же. Не отходя от шкафов, не доходя даже до стула. Крошки падали на пол. Такой же белый днём, как и всё вокруг. "Не поможет" - Смехом-хихиканьем. "И тебе приятного аппетита" - Зло, почти испуганно. Помогало. Совсем чуть-чуть. Быстрая тень скользнула на самой грани видимости. Ичиго резко обернулся, почему-то даже не подумав схватится за рукоять меча. Он шёл за ней, и ждал - в каждом шорохе, тени, звуке. Никого. Показалось. Как и голос в голове. Надо закончить здесь все дела как можно скорее и уходить. А то совсем подводят его глаза и уши. И сердце болит. Ичиго быстро доел остатки хлеба и пошёл к окну - выбираться. Надо спешить, а ночью идти гораздо удобнее. Башня Раскаянья занесённым топором палача белела над Сейретеем. Шинигами сами дали ему и этот топор, и право вершить свой суд. Он здесь всё в щепки разнесёт, если кто-то попробует не отдать то, за чем он пришёл. Рукия. Наверное, надо будет сказать что-нибудь возвышенное, когда он придёт за ней. *** Ичиго тенью бежит по узким улочкам. Когда мимо проходят патрули, прячется в крошечных переулках. Он не избегает схваток: просто драка займёт куда больше времени, а он спешит. Кто знает, сколько осталось еще дней. "Я знаю" - Белизной, смехом, опрокинутым небом - "Без меня тебе её не спасти" Ичиго до боли стискивает зубы, чтобы не отвечать. Даже мысленно. Потому что если не останется других способов спасти её - сойдёт и этот. Надо только придумать, что же ей сказать. Что-нибудь отвратительно честное, такое, чтобы оно вместило в себя и весь его путь в Сообществе Душ, и схватки, и решимость, и оставшуюся в мире живых семью, и боль, нарастающую в груди, и опять закрывающиеся глаза, и тоскливо пустующую парту - совсем рядом с его, и одиночество ночами - без чужого дыхания за дверцей шкафа, и белые камни мостовой, и сумасшедшего придурка в голове, и Пустых - без души и сердца, и её огромные испуганные глаза. Как же ей, наверное, холодно там. В этой башне. В этом насквозь прогнившем неживом мире. Он всё-таки отвлёкся и не успел укрыться от патруля. Всего двое. Шинигами решили не поднимать тревогу и справится с ним сами. Ичиго улыбнулся на это дёрнувшимся уголком губ - повезло - и взял Зангетсу в руки. Голод с удвоенной силой взвыл внутри. "Я спасу тебя. И никто тебя больше не обидит. Не заставит мёрзнуть в башнях. Не захочет убить". Забота. Почти правда. Совсем, совсем не то. Ичиго с лёгкостью парирует первый удар, выбивает меч и ударяет противника по лицу. Несильно, кулаком, но тот отлетает назад и больше не нападает. Издевательский смех стучится в висках. "Мне тоскливо без тебя. С нами тебе будет лучше. Будешь жить в моём шкафу". И пустующая парта рядом, и чужое дыхание ночами, и короткие приветствия по утрам. Правда. Вот только всё равно не то. Второй соперник оказался серьёзнее. Он дрался с такой мрачной отрешённой мстительностью, как будто и впрямь хотел убить. Но прежде чем наконец зайти ему за спину и оглушить, Ичиго успел заметить первого шинигами, убегающего в сторону сторожевого поста. Поднимающего тревогу. Ичиго тихо ругнулся, сплюнул, закинул Зангетсу за спину и тоже побежал. Чтобы успеть подойти к Башне Раскаянья как можно ближе до того, как его догонит кто-нибудь посерьёзнее тех двоих. "Ты просто нужна мне. Я не могу без тебя - вот и всё" Слишком эгоистично. Даже не похоже на правду. Вдруг словно взорвавшаяся поблизости духовная сила словно оглушила его. Лишила дыхания, прижала к самой земле. Покоряющая до рези в глазах. Больно быстро его догнали. Не шевельнуться. А Ичиго - второй волной, не слабее чудовищной чужой силы, прижавшей к камням - внезапно вспомнил, что же снилось ему все эти дни в Сейретей. Отчего так часто клонило в сон. Вернуться. И, поворачиваясь к новому противнику - огромному, устрашающему, одноглазому - он понимает, что у того нет шансов. Потому что теперь Ичиго просто не может проиграть. *** Пустой оглушительно ревёт в ночном небе. Царапает когтями асфальт. Огромный, несуразный, преисполненный желанием есть и убивать. Через дыру в его груди видны
крошечные городские звёзды. Она стоит прямо перед ним: крошечная, раненая, сжавшаяся. Держит в руках меч. Он стоит напротив неё. И Пустой кричит совсем близко - их особенным криком - со смесью жалобы и угрозы. - Если ты хочешь спасти свою семью, ты должен умереть от моего меча, - Решительно говорит она и руки, сжимающие тёмную, катану, дрожат. Ичиго мог бы поспорить. Возмутиться. Не поверить. Но Пустой уже настолько близко, что можно было бы почувствовать его дыхание, если бы он дышал. А у неё такие тёмные глубокие глаза, что спорить не хочется. Он берёт руками клинок, подходит ближе, и острие катаны упирается прямо в грудь. Напротив сердца. Она действительно напугана, и от того лезвие ходит из стороны в сторону, разрезая одежду и полосуя кожу. - Ради этого я сделаю всё, - Спокойно отвечает он, и делает шаг навстречу. И тогда эта боль впервые пронзает его. Та, что сейчас обломком меча притаилась в сердце, будто девушка забыла вынуть его до конца. Катана разрезает кожу и проходит между рёбер. Слишком больно. С пальцев, сжимающих клинок, капает кровь, чёрная в темноте. Груди не видно. Ну да скоро это будет не важно. Руки немеют от боли, и Ичиго останавливается, чтобы перевести дух. Она вовсе не собирается ему помогать. Стоит напротив, стиснув рукоять тонкими пальцами; смотрит, удивлённая, как маленькая девочка. Кажется: не верит. Пустой перед ними скребёт стены дома и ссыпает остатки черепицы. Оглушительно ревёт. Ичиго сглатывает, стискивает зубы - до вздувшихся на шее вен - и снова идёт вперёд. Еще сильнее насаживая себя на лезвие меча. С холодной сталью, уже торчащей из груди. Катана с мерзким хлюпаньем возит внутри из стороны в сторону - руки у неё дрожат всё сильнее. Сердце болит почти как сейчас. А Ичиго идёт вперёд, не обращая внимания на ломающиеся рёбра и болящее сердце. Идёт к ней. Протягивает окровавленные руки, касаясь её плеч. Тёплых, как воск горящих свечей, даже под одеждой. Такой он её и запомнил: тёплые плечи, горячее дыхание, холодные испуганные глаза. Кучики Рукия. Просто девушка, которую тоже надо спасти. Её трясёт в его руках, и ей сейчас гораздо страшнее, чем ему самому. Она не привыкла, чтобы умирающие на неё так смотрели. До него так не неё смотрел, умирая от её меча, только один. А Ичиго смотрит всё равно, и подбирает слова, и хочет рассказать ей так много - наскоком. Про то, какие у неё теплые руки, и как она порой наклоняет голову - своевольно и обиженно, и как дышит она во сне, и как он не спит ночами, слушая её дыхание, и хочется пойти, открыть дверцу шкафа, отнести её на кровать и до утра греться её дыханием, наплевав на то, что подумают остальные. Про то, как не может он без неё там - один, в мире живых. Просто не может - и всё. Про то, что он без неё не вернётся. Про то, что он просто не может оставить её в это чертовой башне, как не мог бы оставить и никого другого. Про то, что она слишком тёплая, живая и необходимая, совсем не подходящая для белых стен Сейретея. Мира неживых. Про то, что он обязательно заберёт её с собой и научит смеяться - не так, как она делает это обычно - нужным выученным уроком. Выезжать за город с друзьями, сидя у костра до утра. Верить глупым история. Пить из трубочек сок. Просто жить. И Ичиго идёт вперёд, и катана торчит уже не из груди, а из спины. Одним ободранным крылом. Он залил её своей кровью. Он до боли стиснул руки на её плечах. До рукояти остался всего шаг. Ичиго делает и его, уже повиснув на клинке всем телом. Не забота о семье заставляет его сделать это. Не тоска. Не нужда. Ну, не только. Не любовь даже. Это больше всего похоже на долг. Он дошёл до неё. Он прошёл к ней через лезвие катаны, насадившись по самую рукоять. Сам. Он просто не может теперь бросить её в этой башне. Он знает, что сказать, еще до того, как обменяется первыми ударами со своим противником. Пусть тот и капитан, в победе Ичиго не сомневается. Это еще одна составляющая долга. "Я пришёл за тобой. И я спасу тебя, хочешь ты этого или нет" Ведь это её дрожащие руки
сжимали клинок, насквозь пронзивший его сердце. The End |