The Wasteland // ПустошьАвтор: Glaciere Фэндом: Bleach Рейтинг: R Персонажи: Ичимару/Кира Дисклаймер: если бы
права были у меня - это стало бы каноном. Предупреждение:
бессюжетное PWP. Бессюжетное. |
|
Четыре удара сердца, и он знает, что отказываться уже поздно, эта возможность ушла вместе с протестами вроде "мы не должны", "мы не можем" или даже "вы мой капитан", и тогда он подается в прикосновение. Которое он воображал каким угодно, только не таким нежным. Шершавая ладонь скользит по скуле Киры и вниз по шее и - наконец - останавливается у ворота косоде. Кира дрожит, забывая все слова, которые должен сказать. Он испуган. Так что когда язык Гина следует за рукой, звуки, которые издает Кира - не возбуждение. Разумеется, нет. Гин кусает подставленное горло, сильно; Кира вцепляется в белую бесконечность хаори. Не совсем рационально, отдавать Гину весь контроль, но с другой стороны - что еще он может сделать, кроме как подчиниться? Если сказать это много раз, он в это поверит. Или слова потеряют смысл. Он вспоминает предупреждение Мацумото-сан: "Ичимару Гина стоит опасаться, Кира. Не совершай того, о чем будешь жалеть." Он уже жалеет, но Гин коленом раздвигает его бедра, правая рука на оби, спускается ниже и гладит… И останавливается. - Изуру, - говорит капитан. Кира не может смотреть ему в глаза, его взгляд направлен за плечо Гина, упирается в стену казармы, такую же, как та, к которой он прислонился, и он хочет, мечтает, отыграть все назад и отказаться на первом ударе сердца. Закрывает глаза. - Изуру. Я хочу кое о чем тебя попросить. Ты можешь отказаться. - Гин на миг сжимает его там, внизу, и отпускает. Мгновенно. Кира заставляет себя вдохнуть. Он знает, что согласится. Но. Еще не время. - О чем? - Ты согласен? - спрашивает капитан в ответ. Значит, что-то серьезное. Кира раздумывает. - Я согласен, - на все, и если быть откровенным, шанс отказаться он потерял. Рука Гина следует вверх, к оби, и развязывает его. Вторая рука - на груди Киры, гладит мускулы на плоском животе, вытаскивает косоде и отбрасывает его. Кира наконец перестает стоять смирно, он внезапно - знает, что сейчас произойдет. Зарывается руками в серебристые короткие пряди, колени подкашиваются, потому что Гин - не прекращает гладить его, и Кира откидывает голову, и слышит стук, и. Больно. Он удивлен, все еще в дымке возбуждения, и Гин тихо и коротко смеется, наклоняется; Кира стягивает с него тяжелое хаори и проводит руками по выступающим ключицам, запоминая. Они стоят молча, какое-то время, может, пару минут, или год, но когда Кира поднимает глаза, на улице все еще ночь, и на лице Гина нет улыбки. - Завтра, - он, все еще с серьезным лицом целует Киру в плечо, прикусывает, спускается ниже. - Ты придешь в комнату 46. Я открою дверь. - Кира думает о сексе и давних партнерах; несколько раз с младшим офицером из его отряда, ее потом перевели в пятый, один раз с Хисаги-сан, тогда они были пьяны, дважды с Ренджи, еще в академии, и еще - с незнакомой женщиной в Руконгай, с выбеленными волосами и светлой кожей. После его долго рвало. Он позволяет Гину захватить контроль, но искушение - слишком велико, и слишком сильно, чтобы сопротивляться долго. Кира вцепляется крепче в идеально черное косоде, и целует своего капитана, всего лишь легкое касание, чуть проводит языком по тонким бледным губам, ждет. Гин отвечает - резко и быстро, почти не размыкая губ, так, что язык Киры то и дело чуть царапает о зубы. Это немного больно, и возбуждает, и Гин отстраняется и снова что-то говорит. Кира разочарованно стонет. - …Придет Хинамори, - капитан наклоняется к нему и проводит пальцем по гладкой обнаженной коже в вырезе хакама, несомненно только ради того, чтобы Кира не смог сосредоточиться на указаниях, потому что его мозг и тело действуют в совершенной дисгармонии. - Но ее можешь не ждать. Сначала появится Хицугая, наверняка с Рангику, - Кира толкает бедра в касание; через мгновение хакама падают на пол, развязанные. Теперь вся его одежда - только нижнее белое кимоно, тогда как на Гине вся его форма, исключая хаори. - Не дерись с ними там. Уведи подальше, - Кира кивает, зная, что капитан ведет какую-то игру, но сейчас это волнует его меньше всего. Он развязывает его оби и стягивает косоде, нижнего кимоно нет; пальцы дрожат от всплеска адреналина, или от возбуждения, что на деле одно и то же, страх возбуждает Киру так же, как вид - боже - полуголого Гина, состоящего из одних углов и мышц и белой кожи, на которой хочется оставить следы, чтобы знать, утром, что все это ему не приснилось. Он осторожно сжимает зубами вену на шее, и на секунду кажется, что Гин - отстранится, но он ничего не делает, только улыбается. И продолжает. - Если Хицугая попробует на тебя напасть, скажи ему, что Хинамори сорвала барьер и ушла в комнату 46. Он перестанет тебя преследовать. Кира вспоминает предостережение Мацумото-сан, и в такой момент не стоит думать о ней, не стоит думать вообще, потому что если он нечаянно вспомнит… - Хинамори-кун, - выталкивает он. - Что с ней? - Она в порядке, - спокойно отвечает Гин, и что-то не так, потому что Кира знает - чувствует бедром - что Гин не спокоен. Так что. - Вы что-то хотите с ней сделать, - он удивлен, что еще способен на связные предложения. Длинные прохладные пальцы скользят по его ребрам вниз, останавливаются на животе. - Я ее не трону, Изуру. Кира хочет - еще прикосновений, и слова звучат правдиво, так что он больше не спрашивает, вместо этого опускается на корточки. Гин нависает над ним, ладони упираются в стену, челка занавешивает глаза, и Кира осторожно развязывает пояс хакама. Потом второй. - С Рангику можешь драться, если хочешь, - голос капитана низкий и серьезный, на возбуждение намекает только легкая хрипотца. Он подается бедрами к Кире. - Только смотри, чтобы она тебя не убила. Кира хочет что-то сказать, но его рот уже занят, и он не совсем знает, как это делается, так что нужно быть аккуратным. Гин вздрагивает и выгибается, еще раз и еще; Кира закрывает глаза и отдается монотонным движениям, тяжелому дыханию. Проходит вечность, пока наконец Гин не отстраняет его, и говорит: - Встань. Кира встает, и дел больше нет, Гин весь в этом. В сексе. С ним. С ним. - А Айзен? - и на самом деле это предложение гораздо длиннее, потому что даже первокурсники академии знали, что происходило между капитаном пятого отряда и, тогда еще, его лейтенантом, но сейчас Кира не может заставить себя даже произнести положенное "капитан". Гин наклоняется и ищет что-то в складках разбросанной на полу одежды. - Не волнуйся, - отвечает он, выпрямляясь. А. Смазка. Совсем мало, но все же Кира закрывает глаза. За веками что-то жжет, раздражающе и сильно, и он знает, что капитан не носит с собой смазку круглые сутки, и вспоминает (нужно опасаться, не делай того, о чем пожалеешь), что сегодня после собрания по поводу риока он задержался у себя, и что Кира был специально приглашен на вечерний обход. Гин гладит его по спине, успокаивающе. Кира втягивает воздух. Жжение не прекращается. - Пожалуйста, - говорит он, - вы слишком нежный. - Тебе не нравится? - Почти идеальная имитация удивления. Кира качает головой. Нет. Да. Не знаю. - Делайте все, как обычно, - выбирает он наконец ответ и Гин улыбается. Настоящей улыбкой, не приклеенной к лицу усмешкой. Кивает. - Будет больно, - говорит он. Кира пытается улыбнуться. - Вы как детский врач, - смешок; он прижимает ладони к стене, смотрит в панели темного дерева, и рассеянно гадает, получит ли занозы. Гин входит - плавно, полностью, Кира прикусывает губу и пытается вцепиться в стену онемевшими враз пальцами. Во рту остается металлический привкус. Второй толчок, он запрокидывает голову, кажется, текут слезы, но и в этом есть плюс: жжение ушло. Гин кусает его в изгиб шеи, и двигается снова, Кира подается назад, находя ритм и скорость; в голове не остается ни единой мысли, только ощущения, и это… Больно. Быстро. Жестко. Хорошо. Он вцепляется в собственное предплечье, боится даже представить, как будет объяснять многочисленные следы утром, но сейчас просто хочет еще. Даже если едва выдержит. Кира возьмет все, что сможет получить. Ладонь Гина чуть выше его собственных рук, вторая - на его бедре, сжимая, оставляя больше доказательств происходящего, Кира успевает понадеяться, что следы не сойдут как можно дольше, и кончает. Через минуту он чувствует последний жесткий толчок и Гин опускает лоб на его спину, тяжело дыша. Кира пытается заставить свое тело двигаться, но капитан удерживает его, скользит вниз, дает Кире осесть на пол. Несколько минут он наслаждается звенящей пустотой в голове, а потом на ее место возвращается реальность. Потому что Гин говорит, - до завтра, - и легко встает. Одевается, целует его в лоб - едва заметное прикосновение, и уходит. Кира ложится на холодный деревянный пол и подносит ладони к лицу. Заноз нет; за веками снова жжет, может, стоит показаться капитану Унохане, думает он, и прижимает костяшки пальцев к глазам. За окнами все еще темно; скоро придет первая утренняя смена, надо встать, убрать беспорядок, одеться. Кира делает все это на автомате, старательно не думая о том, что вопреки первому впечатлению, кожа Гина теплая, что его запах - это корица и шоколад, и больше всего избегая мыслей о завтрашнем задании. Когда приходит утренняя смена, лейтенант Кира сидит у стены и смотрит в противоположное окно. Шинигами переглядываются, один из них смелеет настолько, чтобы спросить лейтенанта, в порядке ли он. Тот будто просыпается, кивает и спрашивает, сколько времени. Пять, отвечают они нестройным хором. Он благодарит их, встает, обводит комнату для собраний печальным взглядом и осторожно закрывает дверь. В семь утра он уже стучит
в наглухо запертые ворота комнаты 46. The End |