ДрабблыФэндом: "Bleach" Дисклеймер: все принадлежит законным владельцам Размещение: с разрешения автора |
|
Реки Пейринг: Укитакэ/Кайен *** Ты входишь в смерть, как входят в
реку. Только не ты рассекаешь собой прозрачную
массу воды - а меч рассекает твою плоть: под острием натягивается и лопается
кожа, расходятся и рвутся мышцы, хрустят ребра... Мне кажется, что это происходит целую
вечность. И еще одну вечность я выкашливаю свое сердце и твое имя вместе
с ошметками легких. И воды реки смыкаются над тобой. *** Вечность похожа на реку перед водопадом.
Растянутый в бесконечность миг падения. Я почувствовал вечность в день твоей
смерти - и чувствую сейчас, когда стою на мосту и вижу тебя. У тебя рыжие волосы, и ты неправильно
держишь меч - так рука быстро устанет, куда делся весь твой опыт? - но
это ты, ошибиться невозможно. Уж я-то знаю, я столько раз ошибался в прошлом... В прошлом, когда ты вливал лекарства
мне в горло и гладил шею и побелевшие в три дня волосы - а я убеждал себя,
что это лишь дружеская забота. В прошлом, когда ты пришел ко мне
пригласить на свою свадьбу с Миякой - и как будто был не рад моим поздравлениям. В прошлом, когда ты насаживался на
меч Рукии, и я не мог, не мог, не мог тебя остановить... Но ты снова здесь. Я рад, Кайен -
хотя теперь это, кажется, Ичиго? Впрочем, суть не в именах... Но ты смотришь на Рукию - и краски,
которыми всплескивается твоя аура, говорят мне о том, чего я предпочел
бы не знать. В одну реку нельзя войти дважды. Лестница в Небо Герой: Айзен *** Небо над тобой - синий купол. Бесконечно
далекая и невыносимо пустая синева, наполненная вечным ожиданием. И ты,
ты один знаешь, кого она ждет. Личная жизнь Айзена-тайчо Айзен, PG ...Айзен улыбнулся, вспоминая подслушанное прошлым вечером: кто-то из старших офицеров распекал парочку новеньких, попытавшихся пошептаться о его, Айзена-тайчо, личной жизни. Поднимаясь с постели, хранившей отпечаток его тела - и только его - он принялся одеваться. Сплетни были в тринадцати отрядах
излюбленным развлечением. Но только новобранцы-желторотики не знали, что
сплетни о личной жизни Айзена-тайчо давно уже считаются дурным тоном -
в основном потому, что сколько ни сплетничай, а доказательств ни для одного
предположения найти. Айзен-тайчо был вне подозрений. Вот разве что Хинамори...
"Волоокая Хинамори" - называли
ее сплетники, посмеиваясь над тем, с какими коровьими глазами она бегает
за своим капитаном, а отсмеявшись, отметали эту версию как невероятную.
В настолько дурном вкусе Айзена-тайчо обвинить бы никто не посмел. В остальном же все сходились во мнении, что ни одна женщина в тринадцати отрядах не устояла бы перед ласковой улыбкой и мягким голосом Айзена-тайчо (да и ни один мужчина, если уж на то пошло) - но никому до сих пор не приходилось это проверить. И потому сплетники, повздыхав, переключались на других персонажей. Уже одетый, Айзен взял Киоку Суйгецу,
задумчиво покачал меч в руках. Он вспоминал, как много десятков лет назад
впервые принял в ладони рукоять своего занпакто, а сенсей тем временем
наставлял его и таких же, как он, благоговейно взирающих на мечи: - ...Теперь вы будете с ними ходить,
есть, пить и спать!... Улыбка Айзена-тайчо стала шире. Сенсей сам не знал, насколько он был прав. Иди своим путем Тосен, Айзен, PG. В детстве меня водили за руку, потому
что я не мог увидеть, куда иду. Потом я научился угадывать правильную
дорогу, кожей чувствовать очертания предметов, слышать малейшее движение.
Но еще долго мне было спокойнее, если твердая рука указывала мне путь,
готовая поддержать, если я сделаю неверный шаг. Возможно, именно поэтому я поклялся
на могиле Каванэ, что пойду ее путем. Мне казалось, что там ее рука всегда
будет поддерживать меня. Это была иллюзия. Да, я тоже им подвержен, несмотря
на слепоту - но я один способен создавать их для себя. Мне говорили - у тебя очень обаятельная
улыбка. Но я никогда не слышал ее в твоем голосе. Почему-то это вызывало
глухую ноющую боль в груди, будто там образовалась дыра; и я пугался,
не становлюсь ли я Пустым. Тоже иллюзия; но из-за нее мне хотелось идти
твоим путем. Снова рука в пустоте, снова опора... Она тоже развеялась. Справедливость
не может позволить себе иллюзий. Справедливость не зря слепа. Я - Справедливость. Я выбрал свой,
и только свой, путь. И то, что он пока что совпадает с твоим... не более
чем случайность. Но хотя дыра в моей груди закрылась
и иллюзии развеяны, иногда я все же надеюсь, что на этом пути мне удастся
услышать твою улыбку... Удача Фандом: Bleach Если верите, хлопайте
в ладоши! Он пытается казаться добрым, но его
доброте никто не верит. Разве что Кира - но это не показатель, скорее
наоборот. И еще Рангику. Это уже моя работа, хотя и по его предложению.
Не знаю, чем ему приглянулась эта рыжая. Он пытается мягко улыбаться, как
я. С его-то ртом Гуинплена. И у него проблемы с выражением эмоций - никаких
интонаций, кроме сарказма. Это, видимо, он подцепил от меня: ничего, кроме
сарказма, окружающие нас... шинигами у меня не вызывают. Но я это скрываю;
он - показывает. Кажется, он во всем - моя противоположность.
Я хорошо сложен, без лишней скромности - он выглядит гротескным: слишком
тонкие руки и ноги, слишком худое тело, большие ладони и ступни, как у
подростка. Он никогда не смог бы стать капитаном
- так я думал. Его видели все в Сейретей, потому что все они видели мой
банкай; за его пределами... увы. Я считал его своей неудачей. Но что поделаешь - мне был нужен лейтенант, а никого подходящего на эту должность в тот момент не нашлось. А потом... все привыкли. И я тоже. К иллюзиям привыкаешь, даже если они твои собственные. ... Тосен заходит ко мне вечером за какими-то
бумагами. Гин сидит между мной и входом и разливает чай. Тосен обходит его. И кивает в знак
приветствия. Но только когда он возвращается с
задания, где был без меня, я убеждаюсь, что он - моя нечаянная, невозможная
удача. Теперь осталось понять, как ее повторить. Серебряно-белый шелк, легкий как одуванчик Gen, G. *** - ...Наверное, это очень романтическая история, - вздохнула Хинамори, глядя в небо. - Например, что этот шарф подарила супруга первого Кучики своему возлюбленному, как символ нежности и возвышенности своих чувств... - Ага, после чего возлюбленный решил, что раз она такие подарочки делает - ценой в десять домов - то можно и жениться, хотя она толстая, горбатая и ей двести лет, - Ренджи цыкнул зубом и потянулся за сакэ. - Двести лет - это не возраст, - возразил Кира. - А я слышал, что там было что-то политическое. Кажется, один из первых Кучики спас Императора от заговора, и шарф там поработал удавкой - не этот, понятное дело, а этот ему уже Император вручил, в знак признания заслуг. - Да они скорее сами заговор готовили, эти первые Кучики. - Ренджи сдул липнущую к лицу прядь волос. - Они же поначалу были босота та еще... Рукия рассказывала, - Ренджи перешел на шепот, - что первый "благородный" в роду Кучики на самом деле был императорским шутом. - Шутом? - Кира поперхнулся сакэ. - Это с их-то фамильной мордой топориком? - А вот! - Ренджи воздел перст к небу. - Однажды шут глумился над одним придворным, весьма кичливым типом, который еще и одежду носил всю из себя дорогую и роскошную. Шут возьми да и начни представляться не только ему самому, но и каждому предмету его одежды... Императоры понравилось. Он снял с придворного самую дорогую вещь - шарфик этот самый - и надел на шута, велев не забывать звать эту тряпку по имени. - Хм. - Хинамори аккуратно пригубила
свою чашку. - Кучики - шут? Не верю. И вообще... все-таки там должно было
быть что-то... романтическое... Светская беседа Герои: Бьякуя, Урахара *** Встретив на пороге "дурдома Куросаки" Кёске Урахару, капитан Кучики был немало удивлен и раздосадован. Эту встречу нельзя было отнести к числу приятных, даже если бы капитан Кучики позволял себе что-либо приятное. - Что вы, что вы, Кучики-тайчо! - Урахара ухмылялся так широко, что неприятно напоминал Гина. - Я всего лишь интересуюсь здоровьем вашей премногоуважаемой сестры. "После того, как подверг его опасности своими экспериментами" - подумал Бьякуя и выразил мысль одним взглядом, который у его подчиненных вызвал бы слабость в коленях, а у Урахары почему-то - увеличение ширины ухмылки (хотя, казалось бы, куда еще). - Простите, Кучики-тайчо, - Урахара вдруг посерьезнел, - не позволите ли взглянуть повнимательнее на ваш кейсенкан? Не этот, разумеется, это копия для гигая, а настоящий... исключительно в интересах науки. "Интересы науки" нехорошо напомнили Маюри, а само предложение выглядело откровенно оскорбительным, так что Бьякуя отрицательно качнул головой. - Прошу вас, Кучики-тайчо! - Урахара опять ухмылялся, на этот раз, видимо, довольно вежливо. - Видите ли, - интимно понизив голос, сообщил он, - еще в бытность мою в Сейретее я наткнулся в архивах на некоторые принадлежащие дремучей древности документы, касающиеся основателей клана Кучики. В то время они мало меня заинтересовали, но сейчас, в свете новых данных, меня крайне интересует природа кейсенкана... Бьякуя нахмурился - вот, мол, еще какие глупости, не занимайте мое время - и попытался пройти в дом. Но Урахара как-то неожиданно случился прямо у него на дороге, мотая головой так, что от мелькания полос на панамке у капитана Кучики едва не началась морская болезнь. - Не волнуйтесь, я никоим образом его не поврежу, уверяю вас! Понимаете... Капитан Кучики понимать не пожелал и, отодвинув Урахару в сторону и пригвоздив взглядом к новому месту, прошестовал в дом. Урахара покачал головой. Прямолинейный подход не удался, придется пробовать что-нибудь другое. Конечно, была вероятность, что он ошибался, но те давние документы давали слишком много поводов поверить в пришедшее ему в голову предположение... Кейсенкан Кучики изрядно напоминал Урахаре обломок маски арранкара. Для hevilla: Шухей/Юмичика, "обжигающий". У Юмичики точеный профиль
и смех, как колокольчик. Шухей жмурится и недовольно ворчит - смех выдергивает
его из тягучей, как карамель, дремы, а он не хочет просыпаться, слишком
хорошо в прозрачном золотистом сне. Что-то щекочет бровь. Хисаги
недовольно морщится. - Не дергайся, - строго говорит
Юмичика, и Шухей открывает глаза. Высунув язычок от усердия,
Юмичика старательно клеит перышко к его брови. - Это еще зачем? - возмущается
Шухей, ничего, впрочем, не предпринимая для того, чтобы остановить Аясегаву.
- Для красоты, - важно сообщает
Юмичика. Его собственным перышки смешно топорщатся, когда он хмурится. - Не хмурься, морщины появятся. - Одна из старых и избитых уже угроз, которая к тому же бесмысленна - мертвые не стареют. Но Юмичика пугается и принимается разглаживать лоб кончиками пальцев. *** На самом деле это игра. Стоит
ли бояться морщин, когда помнишь как сейчас - хотя прошло уже несколько
сотен лет - как льется на щеку обжигающее масло, сковывает половину лица
маской, сделанной, кажется, из боли и жара - навсегда, навсегда... до
порога смерти. Ему недолго пришлось идти к этому порогу, бывшему любимцу императора, ставшему двуликим шутом, с точеным профилем с одной стороны и кошмарной неснимаемой маской - с другой. И в колокольчике его смеха звенит застарелая боль. Но кто ее заметит - ведь Юмичика всего лишь мальчик-красавчик, безумный, как все в одиннадцатом, тщеславный... - Тщеславная ранняя пташка,
- бурчит Хисаги, сосказывая обратно в дрему. Пусть себе Юмичика развлекается...
Раньше он и сам был ранней пташкой, но теперь Шухею всегда трудно просыпаться
по утрам, когда сон густой и золотистый, как карамель, как кожа его капитана
на рассвете... В утреннем сне легче надеяться и ждать. Юмичика по-птичьи склоняет
голову набок и смеется, потому что знает, куда торопится от него любовник.
Колокольчик звенит - старой болью, новой болью... ... |