Драбблы

Автор: Гошкина мать

Фэндом: "Bleach"

Дисклеймер: все принадлежит законным владельцам

Размещение: с разрешения автора

1.

Они сидят на крыше школы – он, Чад и Орихиме – и лениво болтают обо всем на свете, впрочем, старательно обходя тему тренировок. Исида знает, что друзья продолжают занятия с Йоруичи и делают успехи. Сам он каждый день ходит на свое место у водопада, достает перчатку и пытается вызвать стрелу, но все бесполезно. Он вновь и вновь приказывает себе «соберись», вызывает в памяти лицо шинигами в безобразной маске, убившего его деда, старается распалить в себе чувство ненависти – все бесполезно. Его сила ушла.

- Эй, что-нибудь осталось пожрать? – к ним присоединяется Ичиго, и с его приходом все оживает и ускоряет свой ритм. Орихиме смеется, не сводя влюбленных глаз с Куросаки, к ним тут же присоединяется целая толпа одноклассников и уже веселье на крыше в самом разгаре.

Исида не принимает участие в разговоре. Он смотрит на Ичиго и замечает все. Счастливый блеск глаз, рассеянную улыбку невпопад каким-то своим мыслям, подозрительное синее пятно на ключице, видимое в расстегнутый ворот рубашки. Исида впервые в жизни не хочет анализировать ни происходящее, ни свои чувства. Он просто смотрит.

- И-Чи-Го! – громогласно кричит кто-то снизу и вся гоп-компания тут же свешивается через перила, посмотреть кто это. Исида не двигается с места. Он и так знает.

- Я сейчас, - кричит Ичиго и машет рукой.

- Мне пора, - говорит он друзьям и убегает.

- Куда это он? – недоуменно спрашивает Татсуки.

Исида смотрит на Орихиме, а та не сводит глаз со спины удаляющегося парня. У нее отчаянный, горький, голодный влюбленный взгляд. Исида очень надеется, что сам он не выглядит так же жалко.

Вечером он снова приходит на водопад. Открывает заветную коробку, достает перчатку, концентрируется, но вместо маски Маюри перед ним появляется другое лицо – замысловатые татуировки на лбу, дерзкая ухмылка, рука, закинутая на плечо Ичиго, красные пряди касаются рыжих... И ненависть холодной волной поднимается откуда-то из глубины, он внезапно чувствует покачивание крестика на запястье и появляется голубая стрела. Она маленькая, совсем слабая, но она есть. Его сила возвращается. Он - Квинси. И он ненавидит шинигами.

Исида Урюи в последнее время не хочет ничего анализировать. Не хочет облачать в слова и так понятные чувства. Не хочет знать, что в списке тех, кого он обязательно убьет, на первом месте теперь стоит имя Ренджи Абарая.

2.

Ичиго сдерживался изо всех сил. Ему хотелось закричать, стукнуть кулаком по столу или сбросить на пол весь этот чертов столовый сервиз. Коллекционный фарфор, скажите на милость! Он сжал кулаки и заскрипел зубами. Рукия ощутимо двинула его ногой под столом. Куросаки с чувством выдохнул сквозь зубы, но промолчал.

Прямо перед находился источник его раздражения. Маленькое тонюсенькое существо в воздушном платьице и замысловатых бантиках в ярко-рыжих волосах сидело перед тарелкой с десертом и неловко управлялось с ножиком и вилкой таких замысловатых форм, которых Ичиго и в глаза-то не видывал. Если учесть, что до этого были закуски, суп и горячее, и все это пятилетняя Мидори ела специальными приборами, обед растянулся надолго. Парню хотелось вскочить, отобрать у дочери это чертово серебро, переодеть ее в нормальную одежду, то есть джинсы и футболку, и пойти гонять с ней мяч, как они всегда делали это по воскресеньям. Только не сегодня. Сегодня Мидори с фамильным упрямством потребовала платье, банты и серебро.

Ичиго было хотел возразить, но Рукия наградила его таким взглядом, что даже храбрый исполняющий обязанности шинигами сник. Он уже успел на практике убедиться, что в такие моменты с женой лучше не спорить. Поэтому сейчас он сидел при полном параде, в костюме, галстуке (галстуке, чтоб его Пустые сожрали!) и смотрел на то, как дочь демонстрирует знания правил этикета.

« Убью», - думал он. – «Нет, не убью, но покалечу. О, точно, разобью ему этот чертов кенсейкан. Ага, подойду и как дам мечом по его тупой башке, чертов аристократишка», - кипел он. Выдержать эту пытку ему помогали только мысленные картинки того, что он сделает при встрече с Бьякуей Кучики.

- Большое спасибо, - раздался звонкий голосок, и Мидори, вспорнув со стула, присела в чинном книксене. – Все было очень вкусно, благодарю.

Ичиго и Рукия тоже поднялись. И глядя на удаляющуюся дочь, Ичиго поклялся себе, что никогда, никогда, вот больше никогда он не отпустит свою малышку погостить в Сейрейтене у дядюшки. Нет уж, эти придурочные аристократы только испортят ему ребенка.

3.

Для Erring. Бьякуя/Ичиго. "Правило".

- Правило первое – соблюдать распорядок дня отряда, правило второе – безоговорочно подчиняться приказам капитана и лейтенанта, правило третье - …

Ичиго вполуха слушал монотонное бубнение Бьякуи Кучики. Вот уж типчик – никаких эмоций, может, у них в Сейрейтее уже роботов научились делать? А что, вот эта фигня на голове, скажем, антенна? Ичиго развеселился, додумывая свою мысль, и со всего маху налетел на капитана шестого отряда.

- Упс, пардон, - виновато почесал он затылок. Его визави только брезгливо скривил рот.

- Правило девятое. Слушать, что тебе говорят.

- Ну я же извинился! – обиделся Ичиго.

Пару дней назад они с Ренджи, который выполнял миссию в Каракуре, поймали живым очень странного Холлоу. Когда они притащили его к Урахаре, тот страшно заволновался, заперся с ним, а потом велел срочно отправляться с образцом в Сейрейтей. Вообще-то предполагалось, что они пойдут вдвоем с Ренджи, но Урахара, по каким-то своим причинам, решил, что тому лучше остаться на грунте. И теперь Ичиго предстояло провести какое-то время с шинигами, пока образец изучают Сой Фонг и Маюри, а потом отнести какие-то бумаги назад, Урахаре. Ждать, так ждать. Он завалился в казармы одиннадцатого отряда, где ему очень обрадовались, Иккаку тут же заставил его устроить показательный бой «для поднятия боевого духа личного состава», а вечером потащил гостя в местный бар знакомиться с остальными лейтенантами. А там уж его в крутой оборот взяли Шухей и Рангику, которые самым решительным образом были настроены "научить малыша пить саке". Как бы ни отбрыкивался Ичиго, роскошный бюст лейтенанта десятого отряда так смущал, что саке стало настоящим спасением. И вот, в самый разгар пирушки, вдруг появляется этот самый Бьякуя и заявляет, что главнокомандующий Ямомото распорядился на время пребывания Ичиго в Обществе Душ расквартировать его в казармах шестого отряда, раз лейтенант оного отсутствует.

Как вам это нравится? Ну и что, что отсутствует? Ему-то что? Он что, лейтенант? И вот вместо общения с друзьями, он тащится вслед за этим… этим… И вообще, в нем саке первый раз в жизни бурлит, а тут какие-то правила…

- Правило десятое. Детям до восемнадцати пить категорически запрещается.

А вот этого Ичиго уже стерпеть не мог. Резко впечатав капитана в стену, блокировав по всем правилам, как учил его Киске, и глядя в недоумевающие и даже слегка растерянные глаза Бьякуи, Ичиго усмехнулся так, что бесстрастному капитану стало очень не по себе.

- Правило здесь только одно. Я - сверху!

***

Гораздо позже, глядя на спящего рядом парня, Бьякуя испытывал смесь самых противоречивых чувств. Удивление, раздражение, нежность и нега переполняли его. Раздражение на себя, что растерялся и поддался напору; удивление этому нахалу, который оказался так страстен и горяч; неожиданная нежность к малышу, доставившего ему столько приятных минут. Кучики потянулся было погладить Ичиго по плечу, но одернул себя. Капитан тихонько встал и оделся. Ничего не было, - решил он, - ничего не было.

А проснувшийся утром Ичиго пришел в неописуемый ужас. Оставшееся время в Сейрейтее он прятался, всеми силами избегая общества капитана шестого отряда, а вернувшись домой, насупившись, отмалчивался на все расспросы.

Впрочем, у этой истории был один плюс. С тех самых пор Ичиго даже смотреть не может на спиртное.

4.

Для integra. Бьякуя/Ренджи. Слово "глаза".

- Это он, что ли?

- Судя по всему, да.

- Уверен? Какой-то он не такой.

- И что тебе не нравится?

- Ну не знаю…

Бьякуя Кучики проснулся. Он лежал в своей комнате, в казарме шестого отряда. Было ранее утро, и через незапертые ставни виднелось розовеющее небо. На его кровати, в ногах, сидели синий бабуин и белая змея. Они весьма критически рассматривали Бьякую и негромко переговаривались.

Капитан так же внимательно посмотрел на неожиданных визитеров и со вздохом закрыл глаза.
«Меня обсуждает обезьяна… Хорошенький кошмар! Надо будет успокоительное попросить у Уноханы». Он повернулся на бок и сразу уснул.

У Бьякуи Кучики были крепкие нервы.

Снова колоритную парочку он увидел через пару дней.

- Зануда какая-то! И как он мог хозяину понравиться?

- Зато дерется отлично! Ты же видел его банкай!

- Можно подумать, хозяин его за банкай любит!

Бьякуя оторвался от бумаг и обернулся. Позади него, в его любимом кресле вальяжно пустила кольца змея, а синяя обезьяна сидела на полу рядом и очень серьезно смотрела на капитана.

- Брысь! – автоматически сказал Бьякуя и визитеры тут же исчезли.

Он растеряно потер глаза. «Наваждение? Зрительные галлюцинации? Попросить совета у Уноханы? Нет, еще решит, что я спятил! Надо отдохнуть! Вот закончу отчет и пойду развеюсь. От этой писанины еще не такое привидится!»

Парочка явно наглела. Несколько часов спустя Бьякуя с упоением работал на тренировочном полигоне. Только он заставил цвести Сэмбондзакуру, как услышал восхищенный вздох.

- Видал? Круто, да?

- Да ладно тебе! Хозяину только опыта не хватает. Дай ему время, не хуже будет!

- Ты заметил, как двигается? Грация какая, а? Просто загляденье!

- Ты совсем придурок или как? Сколько раз тебе говорить – ну причем тут банкай?

- Как при чем? А кого мы превзойти должны? У хозяина это идея фикс.

- Ну точно идиот! Это фрустрация, а не идея фикс.

- Фру…? Чего?

- Замена подлинного желания эрзацем.

- Чего-чего? Ты можешь говорить по-человечески?

- Нет! Я вообще-то змей!

- Козел ты, а не змей! Можешь нормально объяснить?

- Могу, раз ты так ничего и не понял. Наш хозяин влюбился в этого вот типа. И больше всего он хочет тра…

Раздался глухой звук удара. Бьякуя наблюдал, как обезьяна прижала лапой голову змеи, а та с силой била хвостом, пытаясь вырваться.

- Что ты тут несешь? Как мог хозяин полюбить этого? Вот лейтенанта Хинамори я бы понял – обезьяна мечтательно вздохнула. – А это что? – и бабуин с пренебрежением кивнул на Бьякую.

Нервы у капитана, конечно, были крепкие, но сами понимаете, всему есть предел. Он начал

- Бан…

- Линяем! – крикнула змея и с громким хлопоком звери исчезли.

Бьякуя нахмурился.

В галлюцинацию почему-то больше не верилось.

Пару часов спустя, принимая душ, Кучики услышал какое-то подозрительное шевеление. Обернувшись, он совсем не удивился, увидев неразлучную парочку, оценивающе разглядывающую его обнаженное тело.

- А он ничего, должен признать.

- Ну, лейтенант все равно была бы лучше.

- Да ладно тебе, глянь какая задница! Я начинаю понимать хозяина, который по нему с ума сходит.

- Думаешь, он достоин хозяина?

- Это не нам решать.

- А кому? А если этот тип разобьет сердце хозяина, где мы с тобой окажемся?

- В глубокой заднице!

- Вот и я о том же!

- Слушайте, вы, - не выдержал Бьякуя. – Вы кто такие? Отвечайте немедленно!

- Ты смотри, - удивилась змея, - голый, а командует!

- Не волнуйтесь, капитан, - улыбнулся бабуин – мы с вами скоро познакомимся. Хозяин достиг банкая, - и с громким щелком парочка исчезла.

На следующий день его лейтенант подошел к нему с просьбой о тренировочном бое. Через десять минут после начала Бьякуя любовался на своих старых знакомых, правда, слегка видоизмененных банкаем. С легкостью отбив пока еще слабые, ученические атаки Ренджи Бьякуя быстро отвернулся. Он вовсе не хотел, чтобы кто-либо видел его с такой глупой и счастливой улыбкой на лице. Справившись с собой, натянув свою маску холодного равнодушия, Бьякуя повернулся к лейтенанту.

- Ренджи! Жду вас сегодня после отбоя в моем кабинете. Не опаздывайте.

Идя обратно к себе, Бьякуя мог поклясться, что в мареве жаркого дня он видел довольные морды обезьяны и змеи, которые нагло смотрели ему прямо в глаза и ухмылялись.

5.

Для Folie. Ичиго/Исида , "искренность".

На улице осенняя мерзость. По окну барабанит дождь, стучат ветви деревьев, пронизывающий холодный ветер пытается сорвать ставни.

Они лежат под одеялом и молча смотрят на свинцово-серое небо.

- Хорошо, что ты не пошел домой. Смотри, что творится на улице, - шепчет Ичиго.

Исида молча улыбается и еще теснее прижимается к лежащему рядом парню.

- Ты теплый, - говорит он куда-то в плечо.

Ичиго улыбается и целует его в макушку.

- Грейся, ледышка.

Исида закрывает глаза. Они молчат, слушая перестук капель. В комнате Ичиго темно, тепло и уютно. Они так и не включили свет и теперь наблюдают за всполохами грозового неба. Кровать мягкая, одеяло легкое, Ичиго теплый, а сам Исида разморенный и уставший после бурного, сумасшедшего, нетерпеливого секса. Он смотрит на разбросанную по полу одежду и думает, что надо бы ее поднять. Но он так уютно лежит на плече Ичиго, тот нежно и заботливо обнимает его, и так тепло и хорошо, что черт с ними, с вещами.

- Устал? – тихо спрашивает Ичи. Хотя в доме никого нет, они шепчутся, не желая разрушить интимность момента.

Исида отрицательно мотает головой.

- Обманщик, - улыбается рыжик.

Урюэ в отместку слегка кусает его.

- Ах, ты! – Ичиго переворачивается на бок, лицом к нему, стискивает Исиду в медвежьих объятьях.

- Попался!

Исида снова прикусывает его грудь.

Куросаки прижимает его еще сильнее, и Исида совсем не может пошевелиться, он просто лежит, уткнувшись носом в грудь Ичи, и с жадностью вдыхает его запах. Они оба замирают. А потом Исида чувствует легкие поглаживания ниже спины. Он еще сильнее вдавливается в Ичиго, хотя куда уж больше, а поглаживания становятся все сильнее, все смелее, все горячее. Исида стонет и переворачивается на спину. Он смотрит в наклонившееся лицо друга, поднимает руки, зарывается в рыжую гриву, пытается пригласить лохмы. Ичиго не шевелится.

- Знаешь, - говорит Исида серьезно, - я ненавижу шинигами.

- Знаю, - улыбается исполняющий обязанности и целует его.

Исида выгибается, горячо отвечая на поцелуй, вкладывая всего себя, все свои чувства. Они отрываются друг от друга, задыхаясь, Исида тянется к рыжику, но тот качает головой, властно разводит ему руки, прижимая к матрасу, а дальше все происходит головокружительно медленно, нежно, выматывая душу. Исида кричит – ему кажется, что это медленное тягучее наслаждение никогда не кончится, и он умрет вот тут, вот так, от счастья. Когда мокрый взъерошенный Ичиго падает на него со стоном, Квинси обнимает его изо всех сил, он не отпустит, он ни за что не отпустит, никуда, никогда, никому.

- Люблю, - слышит он шепот Ичиго.

Он не отвечает. Он боится. Боится, что если он выпустит на волю свои чувства, то просто умрет. Потому что тогда от него ничего не останется.

Позже, он будет легонько поглаживать по спине спящего рядом парня, разглядывать пушистые ресницы, веснушки, изучать линию скул.

- Ненавижу шинигами, - шепчет он искренне.

Ичи изо все сил пытается не улыбнуться и продолжать делать вид, что спит. «Ненавижу» звучит совсем как…

- Люблю, - говорит Ичиго и открывает глаза.

Исида сглатывает и молчит. Они долго смотрят друг на друга. А потом Урюэ сдается. Он утыкается носом куда-то подмышку Ичи и смущенно говорит:

- Дурак!

- Ага, - легко соглашается тот.

А потом они снова молчат. Потому что слова теперь совсем не нужны.

6. Зарисовка про прическу Бьякуи

Самый старый, самый могущественный, самый влиятельный, самый богатый, короче, самый-самый-самый клан Кучики отмечал большое событие – совершеннолетие единственного наследника рода. Были приглашены высокие гости, а организацией праздника занимались лучшие из лучших.

Юный Бьякуя Кучики сидел в кресле. И хотя портной и парикмахер теребили его вот уже три часа, один – подгоняя церемониальный костюм, а второй – сооружая замысловатую обрядовую прическу, виновник торжества сидел молча, с прямой спиной и ледяным выражением лица, как и положено аристократу в бог знает каком колене.

Костюм и прическа были делом чрезвычайно ответственным. Этикет требовал безукоризненного соблюдения всех тонкостей момента, и придворные старались изо всех сил.

Парикмахер был опытен, он служил еще прапрадеду юного Бьякуи, а у портного это был первый такой большой заказ. Он ужасно нервничал и суетился, и парикмахер, Доно-сэнсей, взирал на него с легкой усмешкой. Он-то все делал основательно, не торопясь. Вот уже нужные пряди уложены с фиксатором на бигуди, теперь полчаса ожидания, пока будут получены завитки требуемой формы, и можно будет приступать к финальной стадии. Доно-сэнсей решил пока отойти, чтобы не мешать несчастному взмыленному коллеге.

Он прошел в противоположный конец зала, сел в кресло, посмотрел на часы. Увы, при всех его добродетелях, шинигами был очень стар. И не заметил, как задремал.

Вот уже прошли положенные полчаса, вот уже готов костюм, вот уже церемониймейстер пришел за виновником торжества – Доно-сэнсей ничего не слышит.

Проснулся он оттого, что кто-то аккуратно теребил его за рукав.

- Доно-сэнсей, а, Доно-сэнсей, - открыв глаза, старый мастер увидел склонившегося над ним слугу, - Доно-сэнсей, церемония началась, пойдемте.

Шинигами не сразу оценил масштаб катастрофы, а когда все понял, то от ужаса весь заледенел. На негнущихся ногах он вышел за слугой в зал церемоний и обомлел.

Наследник рода, Бякуя Кучики, сидел в окружении жрецов в ослепительно прекрасном платье, с мечом в парадных ножнах, с гордым лицом … и в бигуди.

Но самым странным было то, что присутствующие воспринимали все как должное.
После окончания церемонии, когда гости разбрелись по саду, к старому мастеру подошел действующий глава рода, отец Бьякуи.

- Доно-сэнсей, позвольте поблагодарить вас за прекрасную работу. Бьякуя рассказал мне, что вы старых книгах нашли, как должен выглядеть настоящий кенсейкан. Великолепная работа, впрочем, другого от вас и нельзя было ожидать.

Хозяин поклонился и отошел и старый шинигами понял, что харакири отменяется. Он посмотрел на Бьякую, стоящего посреди гостей и сердце его исполнилось радостью – только настоящий аристократ мог так гордо носить бигуди, защищая свою честь.
Он был совершенно спокоен за будущее дома Кучики.

С тех пор кенсейкан стал неотъемлимой чертой облика наследника рода. И никто, ни старый мастер, ни даже покойная жена, так и не узнали, каких трудов стоит Бьякуе каждое утро цеплять на голову эти злосчастные бигуди. В конце концов, его ведь учили драться на мечах, а не парикмахерскому искусству. Но чего не сделаешь ради чести рода?

7. Для Sensey Chang
Зангетсу/Хичиго, слово "сбой"

Голубые высотки. Строгий геометрический рисунок улиц. Белые облака. Безмолвие. Пустота. Тишина.

- Странное место, тебе не кажется?

Двое сидят на плоской крыше одного из небоскребов. Перед ними столик с шахматами.

Тот, что в черном, понимает голову от доски, услышав вопрос и задумывается, глядя на облака.

- Дождя нет, - говорит он после долгой паузы.

Тот, что в белом, хмыкает.

- И ты странный.

Брюнет снова склоняется над доской. Молчание.

- А ты нет? – наконец спрашивает он.

- Странный ли я? Да у этого парня все странное, - неприятно смеется тот, что в белом, - и мы с тобой не исключение.

Опять молчание. Только облака плывут, не тревожа голубого молчания пейзажа.

- Шах, - говорит тот, что в черном.

Тот, что в белом, задумывается. Брюнет откидывается на спинку стула, поднимает голову и замирает, смотря в небо.

- Здесь пусто, - снова говорит тот, что в белом.

Тот, что в черном вопросительно молчит.

- Ему пятнадцать. Он живет, дерется, читает, влюбляется, ссорится и мирится, злится и радуется. Но ведь это его внутренний мир. А тут не происходит ничего. Здесь ничего нет. Ну, кроме нас с тобой, - машет рукой, отметая не сказанное возражение своего визави.

- Тут пусто. Здесь не просто пусто, это какая-то метафизическая пустота. Так не бывает.

Тот, что в черном, не отвечает.

- Что скажешь? – не отстает тот, что в белом.

- Ты сделал ход?

Блондин хмыкает.

- Защищаешь его? Всегда на его стороне, да?

Тот, что в черном, молчит.

- Я не люблю дождь – говорит он.

- Когда он злится или в печали, тут идет дождь. А когда он счастлив? Просто покой и безмолвие. Сомневаюсь я, что это счастье, - он вопросительно смотрит на старшего.

- Он вообще бывает счастливым?

Тот, что в черном, опять молчит.

- Кто он? – спрашивает тот, что в белом.

Тот, что в черном, поворачивает голову и внимательно смотрит на нахального юнца, который сейчас необычно серьезен.

- Ты знаешь, - отвечает он. Слова тяжелые и можно чувствовать, как они падают и разбиваются. Беззвучно. Как и все в этом мире.

- Сбой в программе, да? – спрашивает тот, что в белом.

Тот, что в черном, отрицательно качает головой.

- Он блокирует сам себя.

- Прячется сам от себя, - поправляет тот, что в белом.
- Нет. Он просто не готов принять правду.

- А когда будет готов?

Тот, что в черном, пожимает плечами.

- Повезло нам с хозяином, - хмыкает тот, что в белом.

Тот, кто в черном, поднимает бровь и блондин тушуется.

- Когда я займу его место, здесь будет весело, - но за показной бравадой не чувствуется уверенности.

Они долго молчат, сидя на крыше, ветер развевает одежды, облака скользят, все как всегда.

- Хорошо, что нет дождя, - говорит тот, что в черном.

Тот, что в белом, хмыкает.

Все как всегда.

The End

fanfiction