Драбблы mayaАвтор: maya Перевод: Varesso Фэндом: "Bleach" Разрешение на перевод:
запрос отправлен Дисклеймер: все принадлежит законным владельцам |
|
Четыре драббла по Темной стороне силы Автор: maya. Таро: Луна Замерзшая вода превращается в лед. Холод, сковывающий разум, приближает его к сумасшествию. Беловолосый Хицугая стал самым ярым приверженцем своего капитана. На его глазах подруга детства, маленькая Хинамори, заслужила капитанский плащ, и он был рад за нее. Каждому свое. Она никогда бы не смогла по-настоящему понять желания его господина. Если бы она была также посвящена в его дела, как и сам Хицугая, ее бы пришлось убрать, так что лучше уж пусть Хинамори ничего не подозревает об их планах. Возможно, тогда она останется в живых, когда придет время очищающей вьюги. Его мысли совершенны, как снежинки, и безупречны, подобно зимнему морозу. Он любит Айзена с той же холодной страстью, с которой любит власть. --- Беспросветная ночь Отвращение даже не подкармливалось
яростью. Оно нарастало медленно, неизбежно, подкатывая рвотой к горлу.
Тосен чувствовал, как оно стискивает его в своих объятиях и пятнает душу.
Главное - не вспоминать, что были времена, когда он даже не подумал бы
совершать то, что теперь делает чуть ли не каждый день. Он бросил все силы на то, что считал
правильным: на справедливость, которую поклялся установить, на господина,
которому решил подчиняться. Это помогало не замечать те мелочи, которые
могли бы нарушить душевное спокойствие. Это позволяло сделать вид, что
их вовсе не существует. Так было проще искать свой путь во тьме. ---
Улыбка Гина полностью меняет смысл
его слов. Сами слова безупречны и разумны -
именно то, что ожидаешь услышать от Капитана. Улыбка - совсем другое дело.
Это дополнение, изменение, преломление, овеществленный подтекст, который
позволяет полностью исказить смысл сказанного. Фразы вроде «конечно, не волнуйся
об этом», «ты же знаешь, я об этом позабочусь» и «ну а что еще, по-твоему,
я мог иметь в виду?» вместо того, чтобы подбодрить, вселяют беспокойство
и неуверенность. Некоторые предпочитают не смотреть на него во время разговора, но даже тогда улыбку Гина нельзя не почувствовать. Она проступает в словах, подобно свету, струящемуся сквозь мутное стекло. --- Охотник Если бы решение принимал сам Гин,
возможно, все было бы иначе. Вот только он уже давно подчинялся приказам
и не видел смысла отступать от них теперь. Ему часто казалось, что проще было
бы убить девчонку в самом начале. Акт милосердия, который ничего бы не
стоил ему самому. Но теперь, когда малышка Момо бежит вперед - в объятия своего капитана, он невольно восхищается красотой такой концовки. Приоритеты Единожды создав что-то, он просто
физически не мог заставить себя это «что-то» уничтожить. Единожды придумав что-то, он не мог
отказаться от воплощения собственной идеи. Он послал к черту все, что имел,
просто для того, чтобы исполнить собственные мечты. Долг, уважение...
все это было отброшено, потому что другие вещи оказались важнее. Если
он о чем-то и жалел, то никогда никому в этом не признавался. В конце концов, он был всего лишь
человеком. Он ценил своих друзей, кошек, правильный образ жизни, панамки
и возможность пускать пыль в глаза. А еще он обожал играть. --- И пусть твоя небрежность подарит мне свободу Ошибка - не признавать собственный
голод. Потребность в еде, потребность спасать кого-то - все они в равной
степени являются желаниями, и от них очень трудно отказаться. Они пробираются
в его душу (я пробираюсь вместе с ними) и смотрят его глазами. Наставник убеждает, что желания должны
быть положительными, что он должен хотеть что-то делать вместо того, чтобы
хотеть не сделать что-то. Он убивает нас сотнями и ненавидит
за искренность. Я облизываюсь, сидя внутри него и глядя, как он понемногу
начинает пробовать мир на вкус. Я выскальзываю наружу и растекаюсь
маской по лицу. Это уже шаг вперед. --- Одна ложь на двоих Гин учился у лучшего, но в конечном
итоге предпочел играть скорее на раздражении, нежели на дружеском участии.
Принцип-то один, но ведь у каждого должен быть и свой стиль, да? У них
и без того много общего: оба используют слова, чтобы добиться требуемой
реакции или нужного отношения. То, что они говорят и делают, у обоих
не имеет никакого отношения к их истинным «я». Один - намного проще, чем
кажется. Другой - несоизмеримо сложнее. Гин любит свою улыбку. Айзен носит
маску дружелюбной заботы так, как будто с ней родился. Окружающие видят
только то, что хотят видеть, и не стремятся к большему. Людская лень -
очень удобная штука. Так или иначе все сводится к маскам. --- Искренне ваш, отныне и навеки - Итак, - грозно сказал капитан Ямамото
одному из самых непоседливых своих студентов, - ты заявляешь, что вошел
в общую столовую в чем мать родила, потому что у тебя был приступ амнезии?
- Сам не понимаю, что на меня нашло,
сэр, - скромно сказал Кёраку Шунсуй. - И дело было вовсе не в дурацком
пари с неким Укитаке Джуширо? Имей в виду, он во всем признался. - Бедняга опять бредит. С его-то
болезнями это неудивительно. Ямамото нахмурился. - Будешь направлен на штрафные работы.
Чтоб больше неповадно было. А что до Укитаке... - Да? - Его наказанием будет отвечать на любовные письма, которыми теперь завалена ваша общая комната. Как я слышал, их уже больше пятисот, и они продолжают прибывать. --- Занятые люди Айзен откинулся на троне и начал
листать ежедневник. Ни одного свободного вечера на два месяца вперед.
Как всегда. Он не мог не признать, что переход на полноценный рабочий
день штатного злодея оказал потрясающее влияние на личную жизнь. Гину
в этом плане было проще - с его улыбкой ему везло всегда. Одно время тот
даже ходил с табличкой ТО, ЧТО Я ВАМИ ПОЗДОРОВАЛСЯ, ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ,
ЧТО Я ЗАИГРЫВАЛ (КРОМЕ СЛУЧАЕВ, КОГДА Я ЗАИГРЫВАЛ). Единственным, кому действительно не повезло, был Тосен. У бедолаги оказались слишком мягкие манеры для истинного злодея. В своей комнате Тосен облегченно вздохнул и растянулся на кровати. Как же он наслаждался каждой минутой спокойствия теперь, когда с него сняли изнурительную обязанность быть главным сэме девятого отряда! Автор: maya --- Тепло и холод. Тепло собственной крови, остающейся на ладонях после очередного приступа кашля. Холод тумана, окружающего их в Уэко Мундо. Укитаке даже не подозревал, что Айзен может перенести их сюда. Интересно, сможет ли он самостоятельно вернуться обратно? Айзен стал другим. И дело не в том, что он снял очки и капитанское хаори. Изменились его походка, осанка... Трудно сказать, что пришло лишь сейчас, а что было уже давно и лишь пряталось под маской. Маской, которую Айзен носил сотни лет и отбросил теперь, когда перестал в ней нуждаться. Что ж, Айзен доказал, что иллюзии были для него всего лишь инструментом. Инструментом, в обращении с которым он достиг непревзойденного мастерства. --- - Я всегда считал, - неторопливо начал Айзен, - что мы могли бы очень хорошо понять друг друга. Тот вопрос, который ты задал мне тогда... ты оказался единственным, кто осмелился мыслить такими категориями, капитан Укитаке. Укитаке почувствовал рейацу Айзена задолго до его появления - оно было слишком заметно здесь, на Земле. Он мельком удивился, почему тут еще не собралось множества других шинигами, способных ощущать чужую силу. Рейацу пока еще не достигло яростного пика убийства и в нем не чувствовалось концентрации, необходимой для использования демонической магии, поэтому Укитаке рискнул и не стал поворачиваться на звук голоса, разглядывая тень, упавшую на траву и начавшую неторопливое движение к нему. - Что именно ты имеешь в виду? - наконец, спросил он. - Границы и возможности. - Тень Айзена остановилась, и полы длинного плаща заметались на ветру. Закатное солнце отражалось на поверхности небольшого пруда, окрашивая воду в кроваво-красный цвет. - Ты сказал, что это невозможно сделать, но даже ты способен ошибаться, капитан. Не правда ли? - Да, я ошибался, - спокойно ответил Укитаке. - Например, в тебе. Тень Айзена махнула рукой, отметая это замечание, как несущественное, и касаясь при этом тени рукава Укитаке. - Ты знал Айзена Соуске лучше, чем многие. Мало кто вообще знал его. --- Они медленно кружили в тумане и тенях, осторожно ступая по неровной почве, пристально следя за движениями друг друга и выискивая уязвимые места. Укитаке вдруг понял, что машинально высматривает знакомый блеск очков Айзена и тут же отругал себя за это. Это было в прошлом и ушло без возврата. Теперь, скорее, стоит следить за отражением света на клинке. Как и все в Соул Сосайети, Укитаке знал об иллюзиях, которые может создавать Айзен. Сейчас, в процессе боя, он мог только надеяться, что подготовка таких сложных образов потребует времени - времени, которого у Айзена не будет. Занпакто лежали в руках привычной тяжестью. Укитаке сделал обманное движение в сторону, а затем бросился вперед, и -- -- время разлетелось на множество осколков -- -- туман окутал его и прижал к земле, крепче и надежнее любых оков. --- - Это недостаточное объяснение, - заметил Укитаке. - Насколько я понял, ты планируешь сесть на трон Бога и стать повелителем Вселенной? - Ну да. Что-то в этом роде, - легкомысленно ответил Айзен. - Слова так же ограничивают замыслы, как и восприятие. Мы говорим «небеса», «Бог», «высшая сила», но что мы имеем в виду на самом деле? Большинству известны только те вершины, которые люди видят перед собой или которых они достигли собственными силами. Я же вижу возможность и использую ее. Все очень просто. - То же самое можно сказать и о глубинах человеческого падения. - Укитаке скрестил руки на груди. Ему мучительно хотелось закашляться, но он подавил это желание. Сейчас не время для этого. (Как будто для этого когда-то было время). - Новые убийства и новые предательства тоже кажутся тебе очень простыми? Айзен рассмеялся. Это был тот же теплый смех, который Укитаке так часто слышал в прошлом. - Ты не одобряешь мои планы, капитан Укитаке. - Он сделал шаг вперед. Тень от плаща легла на сухую траву огромным черным пятном. - Ты это прекрасно знаешь, Соуске-кун. - Обращение по имени показалось удивительно фальшивым, как будто имя перестало что-либо значить. - Ты знал это, когда шел сюда. Неужели ты полагаешь, что сможешь оправдаться передо мной? - У меня мелькнула эта мысль. - Айзен поднял руку, и ее тень коснулась плеча тени Укитаке. На мгновение Укитаке показалось, что он чувствует тепло этого прикосновения. - А возможно, я счел необходимым убрать тебя прежде, чем продолжать реализацию собственных планов. - Допускаю, что ты действительно так и думал, - ровно сказал Укитаке. - А тебе не приходило в голову, что меня посещали те же самые мысли? Тень Айзена покачала головой. - Ты так никогда не поступишь. Капитан Укитаке Джуиширо - не тот человек, который способен кого-то убить. - Ты настолько хорошо меня знаешь? – мягко поинтересовался Укитаке. - Лучше, чем ты думаешь, - ответил Айзен, и улыбка, которая послышалась в его голосе, не относилась к числу приятных. --- - Такие красивые волосы, - заметил Айзен, наматывая снежно-белую прядь на указательный палец. - Стихи капитана Кераку не отдают им должного. Укитаке поднял бровь, подавив желание отдернуть голову в сторону от такого слишком интимного прикосновения. - Я не знал, что ты видел его стихи. Айзен улыбнулся. - Он тоже остался в неведении. Здесь, в тумане, все стало монохромным. Воздух наполнен переливами белого, серного и черного. Единственные яркие цвета люди принесли с собой - это цвета глаз, кожи, рук, губ. Укитаке не помнил, чтобы глаза Айзена когда-либо были такими. Будучи капитаном, Айзен смягчал прямой честный взгляд линзами очков, намеренно делал движения более мягкими, а свое присутствие - менее заметным. Когда-то Укитаке считал это добротой по отношению к окружающим. Сейчас время и место изменились. Похоже, что Айзен отбросил все эти грани своей личности подобно тому, как змея сбрасывает кожу. Айзен мягко погладил Укитаке по щеке и провел пальцами ниже, к шее, будто собираясь проверить пульс, а затем взял Укитаке за подбородок и наклонился для поцелуя. Цепи держали крепко. --- Укитаке покачал головой. - Возможно, я могу понять, чего именно ты хочешь. И возможно, я могу понять, насколько сильно ты этого хочешь. Вот только разделять твою точку зрения я не собираюсь. Тебя интересует что-то еще? - Я никогда не узнал, что ты думаешь о проекте «Стрела», - лениво сказал Айзен. Укитаке фыркнул: - Я голосовал против. - Это-то я знаю. Мне просто так и не удалось выяснить, что же ты о нем думал. И одобрил ли ты изгнание Уракары Кисуке. - Не понимаю, к чему ты ведешь, - холодно заметил Укитаке. - Возможно, мне просто интересно, что может заставить тебя передумать и выступить против Соул Сосайети. Я уже понял, что ты готов пойти на это ради спасения своего подчиненного. Или это из-за того, кто был раньше и кого ты спасти не смог? Все наконец-то встало на свои места. - Это был тоже один из твоих экспериментов? Еще тогда? - Интересный вопрос. - Айзен рассмеялся. - Впрочем, учитывая, что ты ничего не сделал, чтобы остановить его, я не вижу, почему это вообще сейчас важно. Разве не так? --- Укитаке откинул голову назад и отчаянно попытался вдохнуть воздух, пока Айзен покрывал поцелуями его шею, задерживаясь каждый раз ровно настолько, чтобы поцелуй запечатлелся клеймом в памяти. Руки Айзена уже под его хаори. Они скользили по груди, бокам, спине отвратительно-интимным движением, как будто каждое прикосновение, каждый поцелуй говорили: «Я знаю о тебе все, и ты ничего не можешь утаить. Я видел твоими глазами, чувствовал твоей кожей. Я слушал твое дыхание, когда ты не подозревал о моем присутствии. Я читал написанное тобой, когда ты не знал об этом. Ты мой, и тебе никуда от меня не скрыться». --- Снова кашель. К счастью, пока один из самых слабых приступов. Укитаке знал, что приступ пройдет, что он сможет собраться, если Айзен выберет этот момент для атаки, но все равно ненавидел эту слабость. Впрочем, как и всегда. - Ты снова пытаешься все запутать. Соуске-кун, давай покончим с пустыми словами. Чего ты хочешь? - Я хочу власти, - сказал Айзен и сделал паузу. - Нет, я хочу нечто большее. Я хочу контроля. Я хочу полного подчинения. Не было Бога до меня и не будет Бога после. Я хочу стоять в Небесах так, чтобы выше не было уже никого и ничего. Я буду недосягаем, но мое присутствие будет ощутимо всеми, и тобой в особенности, Джуиширо. Плечи Укитаке напряглись. Он даже не мог сказать, что цепляло сильнее - столь знакомое обращение этим вкрадчивым голосом или оскорбительный тон, которым оно было произнесено. - По этому вопросу, как и по многим другим, мы вряд ли достигнем согласия. - Время сопротивления вышло, - решительно сказал Айзен. Он вытянул обе руки так, что их тень коснулась Укитаке. И тьма пришла вслед за ними. --- . . .Айзен снова повел руки вверх, проводя по груди Укитаке, удерживая его лицо для нового поцелуя. Туман окутал все вокруг, не позволяя ничего разглядеть. Ничего, кроме лица Айзена, глаз Айзена. Укитаке не мог говорить, слова просто не приходили. Айзен завладел его ртом, его телом. Айзен целовал его так, как будто хотел забрать последние капли воздуха из легких. Каждый вдох, который делал Укитаке, делался с согласия Айзена. Каждое биение сердца происходило после прикосновения губ Айзена, а возможно, благодаря этому прикосновению. Айзен прошептал слова, которые он не смог расслышать, как ни старался . . . --- - Я поймал тебя еще раньше, чем ты меня увидел, - сказал Айзен и исчез. Тень ушла и забрала туман с собой. Укитаке остался один в пустынном парке и судорожно закашлялся, глядя на воду, все еще окрашенную закатом в цвет крови. Он по-прежнему не мог нормально дышать
- при каждом вдохе он чувствовал прикосновение чужого тела, движение рук
по коже, касание губ Айзена. Укитаке протянул руку и тяжело облокотился
на спинку скамьи. Он отхаркнул кровь и тяжело закашлялся, судорожно пытаясь
вспомнить, как дышать и как вернуть контроль над собственным телом. The End |