Время цветения сакуры.Автор: фата моргана Фэндом: Bleach Рейтинг: NC-17 Жанр: PWP Пейринг: Ренджи/Бьякуя От автора: по просьбе
жены, для нее же Размещение: с разрешения автора |
|
Мало кто догадывался о том, что капитан Кучики Бьякуя ненавидел цветение сакуры. Да, его банкай - как впрочем и шикай, - был одним из самых красивых и величественных, но это не мешало капитану шестого отряда до дрожи в коленях ненавидеть запах, цвет и вездесущность опадающего цветка. Но каждый год наступала весна - и вместе с ней, не спрашивая о желаниях Кучики-тайчо, расцветала сакура, она пахла, засыпала все вокруг неукротимым цветом и заставляла сердца живущих - пусть они даже давно умерли - биться быстрее. А Бьякуя помнил только одно - холодеющую руку Хисаны, сжимавшую его пальцы, ее тихий шепот, ее слова, повторяющиеся вновь и вновь: "Если я доживу до цветения сакуры - с ней все будет хорошо, ты найдешь ее, и она будет счастлива". Хисана умерла за несколько дней до мануки, и в день ее похорон все было засыпано лепестками. Только она об этом уже не узнала. И капитан все время помнил об этом: если в течение года, за разными делами и проблемами забыться еще удавалось, то, как только земля укрывалась бело-розовым покрывалом, и пахло тяжело и сладко, от мыслей было уже никуда не деться. Не успеть. Ему всегда чуть-чуть не успеть, не дотянутся, не сметь помочь. Он нашел Рукию - ту, что так отчаянно и безнадежно искала его жена. Он сделал ее частью клана, дал семью, имя и свою защиту. Он старался быть для нее тем, чем никогда не были для него другие люди: он старался решать ее проблемы еще до того, как они становились таковыми. Но этого было мало - всегда мало. Бьякуя давал новые обеты - хотя он зарекся их давать, они наслаивались и перекрывали друг друга, отчего у Кучики-тайчо был вечно загруженный, обращенный вовнутрь взгляд. Он стался жить как можно осторожнее - чтобы одни обещания не перекрывали другие, он ревностно следил, чтобы ничего не нарушало единожды заведенный порядок в доме. Он боялся слишком сближаться с недавно обретенной сестрой - потому что даже после того как кошмар с участием Сокиоку был позади - все еще оставался страх, что если все сейчас будет хорошо - потом все будет очень плохо. Этот год ничем не отличался от предыдущего. В январе были отпразднованы очередные дни рождения - в середине месяца Рукии, в конце - его, незаметно закончилась зима и Бьякуя начал ждать. То есть он прекрасно обходился и без мыслей, что вот сейчас, еще немного, и он увидит сакуру в цвету. Но если твой меч имеет особенность разлетаться тысячей розовых лепестков, а на улице тает снег, и все ведущиеся вокруг разговоры только об одном - то хочешь - не хочешь, а задумаешься. Капитанское собрание этим вечером затянулось не на шутку: еще бы, не так часто в Сейрэйтэй нужно было избирать разом трех капитанов - и если зимой, в относительно спокойное в плане холлоу время, еще можно было тянуть и взваливать капитанскую работу на лейтенантов, то теперь, с началом весны, требовалось срочно принимать меры - а именно, выбирать новых капитанов. И это притом, что времени не было даже на показательное испытание силы. Все должно было решиться сегодня и сейчас. Оставшиеся десять человек до хрипоты спорили, кто бы это мог быть, кто может потянуть испытание силы на глазах у трех капитанов. Хотя, если быть совсем точными, спорили от силы человек пять - шесть. Бьякуя не спорил никогда и ни с кем - во всяком случае, до тех пор, пока этого можно было избежать. Сой Фонг была слишком увлечена расчесыванием кошки, которую как школьница младших классов опасливо прятала на коленях. Укитаке откровенно спал, а Маюри чертил на листочке схемы, плотоядно поглядывая на коллег - видимо, готовил очередные эксперименты. Несмотря на это, было шумно, капитаны перекрикивали друг друга, махали руками на Унохану, уже в десятый раз предлагавшую решить все тайным голосованием: никто не хотел, чтоб у него забрали лейтенанта, пусть даже на повышение. В конце концов, остановились на четырех кандидатурах: лейтенант Тоусена Хисаги был вполне способен принимать самостоятельные решения, так же пострадали Кераку-тайчо (волновавшийся сильнее всех и не зря - всеми бумажными, хозяйственными и прочими делами отряда занималась его лейтенант) и Хитсугайя-тайчо. Их лейтенанты были признаны способными управлять отрядами - тем более, как утверждала Унохана, Готею13 не помешает увеличение числа женщин среди капитанов, это должно положительно сказаться на уменьшении числа драк. Четвертым - и, по мнению расстроенного Хитсугайи самым перспективным был Абараи Ренджи, лейтенант 6-го отряда. Бьякуя очнулся только после второго оклика и недоуменно посмотрел на повернутые в его сторону головы. - Вы согласны? Не может же глава клана Кучики признаться, что не слушал собрание, а внимательно рассматривал дерево вишни за окном: бутоны почти распустились, а значит, наступало время, когда все шло наперекосяк. - Мне не до конца понятен вопрос, - холодно и вежливо ответил Бьякуя. - Тебе не понятно, может ли твой лейтенант сам управлять отрядом? - чуть насмешливо выгнул бровь Кераку. Нет, он очень хорошо относился к главе славного рода Кучики, но собрание уже порядком затянулось, хотелось пойти домой, расслабиться и выпить саке. И ах да - надавать Нанао побольше заданий, а то после ее ухода какое-то время придется жить в разрухе и запустении, не опустится же он сам до хозяйственных дел. - Мы тут, видишь ли, капитанов выбираем. Выбрали уже четверых кандидатов - чтоб один про запас был, а то мало ли что. Твой Абараи - один из них. Ты согласен с этим? И снова немой вопрос девяти пар глаз: о чем тут можно рассуждать? Конечно, Абараи годится, он единственный из четырех кто умел выпускать банкай. А то, что он пока не умел им толком управлять - дело десятое. В свете последних событий не очень умелый капитан это даже хорошо, меньше будет интриговать за спиной у вышестоящих. Ответ мог быть только один, но Бьякуя действительно не понимал, чего от него хотят - он не планировал, что его фукутайчо уйдет и ему придется искать кого-то нового на это место, что ему придется учить новичка вести себя по заведенному порядку, не раскрывать рта пока не спросят, и поддерживать мирные отношения в отряде. И потом, хотя Бьякуя вряд ли признался бы в этом кому-то еще, ему нравилась неукротимость его лейтенанта, то, что он сначала делал, а потом думал - и при всем этом потрясающая надежность. Ему было комфортно с этим человеком, а теперь, выходит, он должен его отдавать? Кучики-тайчо внимательно осмотрел лица окружающих - не слишком ли долго он молчит, и не начали ли другие подозревать чего не хорошего. Но так как теперь среди них - слава всем святым - не было Ичимару Гина, то подумать неприятную правду было некому, тем более что на лицах Кераку и Хитсугайи были написаны схожие эмоции. - Ренджи слишком порывист для капитана, - он осторожно подбирал слова, но был перебит капитаном Зараки: - Да ну? - А моя Мацумото, - тут же встрял Хитсугая, - вообще ничего не может толком организовать. - И что вы предлагаете? - вспылил вконец доведенный Ямомото. - Набрать капитанов из младших офицеров? Да, вы все, - он посмотрел на Кьераку, - и ко всему - посмотрел на Кучики - тайчо, - привыкли. Но это не повод не давать молодым и перспективным ребятам расти дальше. - А давайте, - встрял теперь уже Куротсучи, - я вам сделаю несколько капитанов? Они будут послушные, тихие и мирные - точь-в-точь как моя Нему. - Или давайте, - поморщился Кераку - кому хочется заиметь троих киборгов в коллеги? - сделаем в каждом из осиротевших отрядов лейтенантов капитанами? О, это был выход, и все резво закивали головами. А что, хороший вариант и никому не придется расставаться с привычным жизненным укладом. - Молчать! - рявкнул Ямомото, перекрывая гул. - Я очень уважаю лейтенантов Киру и Хиномори, но даже в свете нехватки кадров вы должны понимать, что ни один из них не сможет стать капитаном. Хитсугайя хотел было возразить, но Кучики-тайчо остановил его жестом руки. - Вы совершенно правы, капитан Ямомомто. Я предлагаю прямо сейчас утвердить три кандидатуры. - И кого же вы выбрали? - Ямомото устало тер переносицу под кустистыми бровями. - Нанао Исе, Шухея Хисаги и Абараи Ренджи, - ровным голосом закончил Бьякуя. Рангику Мацумото впрямь… - на миг сбился он, подыскивая слово, - несколько неорганизованна для подобной должности. - Но моя Нанао, - Кераку аж подпрыгнул, - она на самом деле… - Эй, а не ты ли нахваливал ее пару часов назад? - весело улыбнулся неожиданно проснувшийся Укитаке - подшучивать над другом давно стало нормой его жизни. - И ты, Брут, - пробурчал себе под нос Кьераку, садясь на место. - Ладно, - махнул он рукой, - забирай. И халат еще прихвати. И шапку. Что же вы со мной делаете-то, а? - Итак, - подвел итог посветлевший лицом Ямомомто, - кто за кандидатуру Абараи Ренджи?
Еще парой часов позднее, на самой окраине территории Готей 13 офицер 11 отряда Арамаки, более известный как Маки-Маки, остановил странного нарушителя, который шел вдоль большого отрядного сада и методично обрывал едва распустившиеся цветы сакуры. У него даже была своя схема - он хватал тонкие ветки как можно ближе к стволу, стягивал сжатые в горсть пальцы и брезгливо стряхивал оборванные цветы и почки на землю. И так раз за разом. - Стой, проклятый вандал, - заорал Арамаки, хватаясь за меч. Он очень любил сакуру в цвету. - За каждый цветок я вырву клок твоего мяса, - он хотел даже выругаться по неприличнее, но тут заметил белую капитанскую накидку и подавился ругательствами. - Ку…Кучики-тайчо? Человек с полувытащенным мечом выглядит почти так же глупо как человек с не завязанными штанами, подумалось Бьякуе. - Вы…тут…а я… Зачем? - наконец смог отлепить язык от гортани Арамаки. - Они же почти зацвели, - с горечью закончил он. - Не люблю сакуру, - ответил Бьякуя, как будто это все объясняло, развернулся и, спрятав руки в рукава, зашагал в сторону казарм шестого отряда. - А…ну тогда… конечно, - только и смог пролепетать офицер. Как обычно, он ничего не понял. *** Бьякуя добрел до порога своего дома, снял гэта, бесшумно прошел через несколько комнат и, стараясь не стучать фусума, закрылся в кабинете. Он сел на пол перед столиком и опустился лбом на холодную поверхность: поза была крайне неудобной, и Бьякуе казалось, что, просидев так всю ночь, он в должной мере накажет себя. Ему было очень не по себе. Было пусто, горько и в неплотно прикрытое окно пахло зацветающей сакурой. Еще одно невыполненное обещание. На сей раз данное себе. Ему не хотелось расставаться со своим лейтенантом. Теперь - и себе - он мог признаться в этом совершенно открыто. И он точно знал, что это случится сегодня, потому что всегда все идет не так, когда зацветает сакура. И потому что он обещал себе - тогда, на больничной койке, когда Ренджи сидел возле него, сыпал стружкой на пол и пытался сказать что-то важное, что попробует. Что постарается дать им обоим шанс - а теперь было уже слишком поздно. Поздно потому что в своем отряде у Ренджи будет много новых интересных дел - гораздо более интересных, чем сидеть возле Бьякуи, и, думая, что тот спит, пристально рассматривать его лицо, так долго, словно хотел запомнить его навсегда. Ему будет не до того чтобы делать целью и смыслом свое жизни превзойти своего бывшего капитана. Они будут кивать друг другу при встрече, и никто из них даже взглядом не даст понять другому, что что-то могло быть - и не получилось, потому что сакура цветет каждый год, и никто не может отменить этого чертового цветения. Бьякуя все не мог взять в толк, как так получилось, что Ренджи стал для него чем-то большим, чем лейтенант. Чем-то, что заставляло сожалеть о его отсутствии сильнее, чем беспокоится о мнении окружающих. За достаточно непродолжительный срок этот человек с волосами - и душой - цвета лесного пожара показал ему, что можно жить по-другому. Что если не думать все время о долге, правильности и обетах - жизнь не остановится, она будет бежать дальше. Ренджи как-то говорил, что многому научился у своего капитана. Бьякуя мог бы ответить ему тем же, правда, он успел понять, а вот научиться… не хватило времени. Минуты текли, бутоны распускались, и ветер ритмично стучал створкой где-то в дальней комнате. Звуки были такими привычными, переслушанными за сотни, тысячи подобных ночей, что Бьякуе стало казаться, что он окаменел и сидит так с начала времен. Когда руки легли на его плечи - горячие даже через несколько слоев одежды, он даже не удивился. Ему казалось что он - скала - что ж, скалы тоже иногда трогают. Он сидел, не шевелясь, и дыхание опалило щеку, а теплая грудь прижалась к его спине. Руки обняли и прижали. - Спите, Кучики-тайчо? - чуть запыхавшись, как если бы сильно волновался - и частые удары сердца подтверждали это, - спросил знакомый голос. - Я пришел поговорить. "Зачем?", хотел спросить Бьякуя, но после слов пришлось бы как-то реагировать и на действия, а этого делать ох как не хотелось. - Вы, наверное, хотите спросить, что я тут делаю, - так же шептали ему на ухо. - И еще хотите спросить, не хочу ли я пообщаться с вашим мечом. - Тело прижалось еще плотнее, отчего у Бьякуи появилось полное ощущением что он - горсть лепестков сакуры, сжатая в кулаке. - И я вам отвечу. Капитана резко развернули, и теперь он оказался нос к носу с собственным лейтенантом, смотрящим на него сосредоточенно и прямо. - Я отвечу вам, потому что я теперь тоже капитан и могу разговаривать с вами на равных. - Его дыхание касалось замерзшего лица Бьякуи, согревая его. - И раз мы с вами на равных - хотя бы в этом, - вам придется выслушать меня. Он замолчал, снова выискивая хоть какой-то знак в неподвижном лице своего теперь уже бывшего капитана. Бьякуя молчал - потому что сейчас любое его действие было бы неверным. Неправильное время. Совсем неправильное. Ренджи мотнул головой, отгоняя страх и мысли об отступлении. - Я много думал, - он остановился, давая время Бьякуи возразить. - Я пришел к выводу, что даже если после этого вы меня убьете, оно стоит того, чтобы попробовать. Бьякуя нашел в себе силы на попытку отстраниться. Видимо, это и послужило детонатором. Ренджи вскочил на ноги, вздергивая капитана к себе и прижимая так, что даже захоти, тот не смог бы разжать кольцо стальных рук. - Нет! Сегодня все будет по-моему, - и он впился поцелуем в холодные, безвольные губы. - Черт тебя побери, - приговаривал Ренджи, целуя лицо, шею, уши, руки, грудь в распахнувшемся вырезе косоде - все до чего мог дотянуться, - ты с ума меня хочешь свести, Бьякуя. Я же видел, как ты смотрел на меня. Я же… Бьякуя словно очнулся - часть огненной, рвущейся наружу энергии Ренджи передалась и ему, толкнулась по венам и зажгла что-то внутри. Он понимал, что это неправильно, и что он должен это прекратить. Оттолкнув лейтенанта, как отталкивают плошку с огнем, Бьякуя спокойно поправил одежду. Другому - нормальному - человеку этого было бы достаточно, но не Ренджи. Пользуясь тем, что меча с собой у капитана с собой не было, а значит, появления тысячи металлических лепестков пока можно было не опасаться, он рванулся вперед, завел руки Бьякуи за спину и навалился сверху. Не давая последнему опомниться, он провел одной рукой по телу капитана - от шеи и до пояса, и нашел то, что искал, подтверждение самых сокровенных мечтаний - подтверждение тому, что Бьякуя был далеко не так равнодушен, как хотел показать. - Тайчо, - прошептал он, пытаясь нашарить боковую прорезь в хакама, - пожалуйста. Я прошу вас. Я… Слов, как и обычно, не хватило, и Ренджи с удвоенной энергией ринулся на капитана. Бьякуя лежал как манекен, если конечно бывают манекены, пылающие изнутри, - но что ему что делать? Любое действие было бы неверным во время цветения сакуры… - Какой ты красивый, - шептал Ренджи, запуская руку в разметавшиеся черные волосы и почти с силой выдирая кенсейкан. Он отшвырнул его в сторону, ни на секунду не прекращая гладить, целовать, раздевать капитана - своего капитана! - Ты, - Ренджи нашел прорезь в хакама капитана и сжал его напряженный член у основания, - горячий. Бьякуя, из последних сил удерживающий на лице выражение холодного безразличия, втянул воздух сквозь сжатые зубы. - Остановитесь, Абараи-фукутайчо - попросил он, не надеясь, впрочем, что его услышат. - Неправильно… - Да к черту твои правила!! Действовать через проклятую прорезь было адски неудобно, Ренджи чувствовал что он уже на грани - то ли кончить прямо в хакама, то ли убить своего невозмутимого капитана. Не мог он только одного - остановиться. - Черт, дьявол, проклятые хакама, ненавижу, - бормотал он, пытаясь двигать рукой по члену капитана. Выходило плохо. Тогда доведенный до отчаяния лейтенант попытался развязать оби - но дрожащими руками и в темноте получалось плохо. И Бьякуя не сделал и полшага на встречу. Ренджи был уверен, что узел на поясе - самый сложный из возможных. Еще бы, это же его капитан. "Он не остановится, он просто не умеет этого делать". Мысль была острой, четкой и освобождающей. Если отступать некуда, значит, надо двигаться вперед - Бьякуя отстранил его руки, теребящие узел, и развязал все сам - легко, в два касания - Ренджи лишь смотрел, и чувствовал, как в груди поднимается горячее, обжигающее чувство. Хотелось сжать этого невозможного человека в объятьях и никогда не отпускать. Бьякуя протянул руку, взял своего лейтенанта за подбородок и заглянул в глаза. Ренджи зарычал, схватил Бьякую в охапку, стиснул так, что у того кости затрещали, затем перевернул на живот. Ему хотелось вставить - без подготовки, чтоб у капитана глаза на лоб полезли, чтоб в голове не осталось ни мысли о долге или правилах. Ему хотелось двигаться и двигаться, ему хотелось посмотреть, как его капитан будет выглядеть, кончая - видеть его лицо, широкая грудь, длинные стройные ноги - все это хрупкое и сильное, что разом стало принадлежать ему. И Бьякуя не разочаровал его - он вдруг замер, дернулся, выгнулся дугой и обмяк в объятьях. Он стал такой мягкий и податливый, что Ренджи захотелось никогда не отпускать его. Бьякуя перевернулся на спину, слегка поморщился под тяжестью навалившегося лейтенанта и чуть слышно прошептал: - Спасибо. Ренджи показалось, что его ударили поддых. Капитан благодарит его? За что? Это меньшее, что ему хотелось бы сделать со своим тайчо - теперь, когда он добрался до него. Неужели у Бьякуи-сама есть хоть малейшее подозрение, что он на этом остановится? - Пока не за что, - хмыкнул Ренджи. Он поцеловал Бьякую в обнаженное плечо, погладил его мягкий, влажный член и постарался думать о чем-то отвлеченном. Пустые, Маюри с его лабораторией, Сокиоку. Если он хочет доставить удовольствие Бьякуе, ему лучше успокоиться - он должен быть нежным, медленным и осторожным. Бьякуя, сквозь полуприкрытые веки рассматривавший бурю эмоций на лице своего теперь уже бывшего лейтенанта, в который раз подивился тому, что его можно читать как раскрытую книгу: Ренджи закусил губу, свел брови и зажмурил глаза - он явно старался отвлечься. Бьякуя почувствовал, как у него снова встает - после стольких лет воздержания это было неудивительно. Он высвободил руку из стальных Ренджиных объятий, просунул ее в разрез хакама, и сжал член Ренджи. Тот распахнул глаза, увидел улыбку Бьякуи и понял, что пропал окончательно. Уже ничего не соображая, он собрал с живота капитана его семя, смазал себя и без планируемой подготовки вставил в тесное отверстие. Ох, как там было горячо, тесно, так тесно, что мыслей, которых и до этого было немного, не стало совсем. Он вошел и замер. Ему хотелось сразу - и до конца, но из своего довольно небольшого опыта он помнил, что это больно, очень, и не хотел такого для Бьякуи. Но тот взял все на себя и, впившись в плечи Ренджи, дернулся вперед, насаживаясь до самого конца. Ренджи показалось, что он кончит прямо сейчас. - Я хочу, чтоб тебе было хорошо, - шептал он почти просительно, - чтоб тебе было очень хорошо. Бьякуя сосредоточенно кивнул, его член, зажатый между их телами, стоял как каменный и он понимал, что надолго ни одного из них не хватит - уже чувствуя приближение второй волны, он замер, время остановилось, и все полетело куда-то вниз, стало неважным, лишним, неправильным. Все, кроме биения внутри, кроме Ренджи, прижавшегося к нему, как кошка прижимается к теплому камню. Он чувствовал, что в комнате остро пахнет сакурой и сексом… Что татами под ним колет задницу. Но все это было неважно. Правил нет. Сейчас - нет. Есть Ренджи, дрожащий в его объятьях. И он в объятиях Ренджи. Бьякуя наконец чувствовал себя живым и никому и ничем не обязанным. - Бьякуя, - позвал Ренджи, целуя его мокрое от пота лицо, спутанные волосы и улыбающиеся губы. - Тебе хорошо? В окно бил ветер, и несколько первых лепестков залетело в распахнувшиеся ставни. - Да, - ответил Бьякуя, улыбаясь. - Лучше не бывает. Он зажмурился, и накатившая волна
оргазма рассыпала тьму перед его глазами, как рассыпалась Санбонсакура
на тысячу розовых лепестков. The End |