ДвоеАвтор: mobius Фэндом: Bleach Рейтинг: PG-13 Пейринг: Ичиго/Урахара Жанр: angst Размещение: С разрешения автора |
|
Солнца в этот день почти не было. Холодный воздух шевелил траву и мусор возле дороги. Урахара лежал на открытой веранде своего магазина. Сквозь дрему ему послышались шаги. Кто-то быстро приблизился, переступил через него, резко открыл и закрыл дверь. Зашуршали шнурки, гость снял кроссовки и пнул их в сторону. Они глухо ударились о стену. - Ичиго, - сказал Урахара. Панама, закрывающая его лицо, переврала и заглушила эти слова. Дверь снова открылась и панама стремительно взмыла в воздух. - Что ты говоришь? – спросил Ичиго, наклонившись над Урахарой, смяв в кулаке его полосатую шляпу. – Я в подвал. - Конечно, - Урахара медленно, как будто устало, поднял руку и ударил Ичиго по запястью. Мятая панама упала на прежнее место. Время наступало издалека. Урахара почти не шевелился, проходили часы. Иногда он встряхивал ногой или рукой, скидывая муравья или стрекозу и не давая повода подумать, что он помер. Вдруг рядом с ним стало теплее и запах изменился. Урахара не слышал ни шагов, ни дыхания, но позвал: - Тессай? - Я здесь. Вздохнув, Урахара сел. Тессай подхватил упавшую панаму и нахлобучил ее хозяину на голову. - Навыков не теряешь, - улыбался Урахара. – Вы только посмотрите! Уже вечер. С годами часы пролетают все быстрее. Но я совершенно не выспался. Я такой усталый. Тессай, я хотел спуститься к Ичиго и притупить его меч, но сейчас даже не знаю. Он разрубит меня надвое, прежде чем я скажу «привет». Тессай посмотрел на лукавый улыбающийся рот хозяина. - Я привез товар. - Это очень хорошо, - помедлив, отозвался Урахара. – Отнеси-ка на склад, утром займусь. Пойду, все-таки проведаю Ичиго. Пол поскрипывал под ногами. Через год-два наступит время перестелить его, но Урахара не станет этим заниматься. Урахара слишком хорошо знает, что есть что-то большее, чем пол, скрип, дом и лестницы, даже большее, чем панамки и кошки, нечто мирообразующее, не обращающее внимания, спишь ты или ешь, смотришь на солнце или умер. Урахара спускался по лестнице в пещеру. Где-то вдали громыхали, обрушиваясь, обломки скалы. Шум приближался, грохот тряс землю, Урахара чувствовал вибрацию воздуха и запах песка. - Что-то ты очень разошелся, - закричал Урахара, сложив ладони рупором. - Я подмету за собой, - заорал Ичиго в ответ, выходя из волны желтой пыли, поднятой последним ударом меча. - Может, мне с тебя деньги брать? – Урахара почесал щетину на подбородке. – Зачастил ты в наши скромные подземелья. Ичиго не понял, насколько серьезно это сказано. Урахара был настроен подозрительно дружелюбно – как человек, у которого кончился бензин в безлюдном месте и вдруг мимо проезжает автомобиль. Всю неделю Ичиго каждый вечер таскался в подвал магазина, но до сего момента Урахара не разговаривал с ним, а в последние два дня даже не здоровался. Ичиго скривился: - Нужны тебе мои деньги, как… -
Как рыбе зонтик, - быстро перебил Урахара, отчаянно не любивший пятиногих
собак. – Ты одинок, Ичиго Куросаки? Спросив это таким хитрым многозначительным тоном, Урахара постучал тростью по земле. Ичиго не заметил, как она оказалась в руках у торговца. Ичиго мог поклясться, что секунду назад руки Урахары были пусты. - Нет. - Ты слишком не одинок? - Я ни от кого не прячусь, если ты об этом. - Откуда тебе знать, о чем я. Приходишь сюда, но дерешься один, а это значит, что ты не совершенствуешься, а только поддерживаешь свою физическую форму. Расскажи мне, чего ты хочешь и я продам тебе это. Губы, приоткрытые в улыбке, такой привычной, беспечной и неискренней, что за ней не видно лица. Ичиго смотрел, как блестят желтоватые крупные зубы Урахары, как в черной глубине его рта шевелится быстрый язык. - Чем я буду платить? У меня нет ничего такого, что тебе нужно, - мрачно сказал Ичиго. Эта честность далась ему нелегко. - Если у тебя нечем платить, зачем ты ходишь по магазинам? – проворчал Урахара. «Я буду драться с тобой», - подумал Ичиго и удивился, какой простой и четкой была эта мелькнувшая мысль. Он отошел подальше. «Я тебя закопаю по уши». - Бан Кай, - сказал Урахара. - Чего? – прокричал Ичиго. – Уже? - Да подойди ближе! Ничерта не слышу. - Сам иди сюда. Чего «Бан Кай»? - Деремся до Бан Кая. Кто первый впустит Бан Кай, тот проиграл. Нет! – вдруг Урахара перебил сам себя, словно струсил. – Нет!! Слышишь, будем драться просто мечами! Если хочешь, можем на палках. - Это потому, что если я выпущу свой Бан Кай, здесь будет не пещера, а кратер, - орал Ичиго, не рискуя подходить ближе. Возможно, драка уже началась. - У меня есть к тебе несущественный, но все же довольно насущный вопрос. Чего ты хочешь? - Я хочу стать знаменитым! – закричал Ичиго. Эхо гудело и пересыпалось в расселинах. – Я хочу стать президентом галактики!! Что за идиотский вопрос такой?! Давай начнем. - Президент галактики… Какая похвальная цель для амбициозного молодого человека, - пробормотал Урахара, делая вид, что не может открутить ручку от трости. – Куда я запихал свой занпакто? Это вообще та трость? Черт, похоже, перепутал. Э… Ичиго? - Я все еще тут, - насторожился Ичиго. - Ты никуда не уходи, я забыл свой меч… - Как же. - Тебя не отвлечешь, - Урахара обыденным движением достал Бенихиме из трости. Таким движением стирают пыль со стола и проверяют, плотно ли закрыта дверь. – Ты какой-то напряженный. - Давай, меч мой, сделаем этого умника, - прошептал Ичиго тихо-тихо и вздрогнул, когда Урахара тут же расхохотался: - Должен тебе напомнить, что чудес с неодушевленными предметами не зарегистрировано. - Черт побери, да КАК он расслышал?! - Но вот что касается животных, то у нас есть пример валаамовой ослицы, которая по велению Господа оказала необычайную услугу Валааму. Так что разговаривать со спящим мечом сейчас несколько бессмысленно. Но вот если в какой-нибудь яме у тебя припрятан осел или верблюд, самое время помолиться за него. «Меч мой», не могу поверить своим ушам! Где ты нахватался этого пафо… Тут Урахаре пришлось прервать свою уничижительную речь, - очевидно имевшую цель морально раздавить противника, - потому что Ичиго устал ждать первого удара. - Зангетсу! - А, вот и верблюд, - пробормотал Урахара, изворачиваясь с обидной легкостью. Стремительность и ярость – Ичиго превращал их в материю, в субстанцию с помощью которой дрался. Он вдыхал и воздух детонировал в его теле, смешиваясь с кровью, слюной и жаждой скорости. Ичиго видел Урахару, видел каждое его движение, но ничего не мог предугадать. Урахара был медлительным, словно ему приходилось ежесекундно превозмогать сопротивление шквального встречного ветра. Но – Урахара был непредсказуем. - Кстати, мы затронули весьма интересную тему. Давай поговорим об этом, - зовет Урахара, вдруг оказываясь за спиной, и Ичиго взрыхляет землю мечом в тщетной попытке отрубить ему ногу. - Что? - Мы давно не разговаривали. Возможно, мы никогда не разговаривали. Мы лишь делились тактической информацией. У меня не было возможности ознакомиться с твоим взглядом на мир, - ровно, ласково, ничуть не задыхаясь, говорил Урахара. Да он, наверное, не дышит вовсе. Ему не нужен кислород. Его гикай наверняка сделан нелегально, в обход всех норм отдела снабжения. Хитрожопый торговец раскопал могилу Терминатора и присвоил себе его труп. - Чего? - «Да пошел ты, да пошел ты, да пошел ты». - Действительно ли ты считаешь, твой меч – одушевленное создание? На самом деле? Ты серьезно так думаешь? Не является ли он воплощением твоих внутренних возможностей? Не является ли он лишь твоей собственной скрытой силой и одной из сторон твоей личности? И если так, то давать ему право на имя – не признак ли слабоумия? – Урахара просто махал Бенихиме из стороны в сторону. Я дерусь с ребенком, говорил каждый его выпад. С ребенком, которого не хочу ранить. Только унизить, как следует унизить. - А?! – Ичиго не слушал. Кажется, Урахара кого-то назвал слабоумным. За это надо отрезать ему голову, а череп обрить налысо. Ичиго рубил направо и налево. В его действиях не осталось смысла. Пытаясь уложить комара из гранатомета, он срывался на крик. – А-а-а-а?! - Напряжен, но рассеян ты, ученик юный. Сосредоточенности нет в разуме твоем и мыслить ясно не хочешь ты. - Чего?! - В дроидах своих забыл ты поменять масло. - … - Ты не видел «Звездные Войны»?! – потрясенно воскликнул Урахара. – Задери меня Менос, даже Я их смотрел! - ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!! – Ичиго отбежал в сторону. Он старался незаметно перевести дух. – Что с тобой? Что ты несешь?! Дерись как следует! - Хватит, - Урахара только отмахнулся и Бенихиме исчезла в трости. - Ку… да? Эй, вернись! Мы только начали! - Ты знаешь, чего ты хочешь, Ичиго Куросаки? - Урахара взялся за лестничную перекладину. – Посиди тут и подумай. И потом мы с тобой поговорим. Если за это время ты научишься слушать. Урахара просто уходил. Черт побери, как это в его духе. Найти самый жалкий замок в песочнице и всласть поиздеваться над его строителем. Примерно так думал Ичиго. Сейчас он был готов приписать Урахаре все нераскрытые убийства на свете. Да что там, Урахара наверняка стрелял в Кеннеди. Почему именно сейчас? Какого черта Урахаре приспичило? Всю неделю он спокойно грел жопу на своей веранде и вдруг – нате вам, пришел поковыряться в свежих ранах, которые для него даже не царапины. Ну, конечно. Он же у нас бывший капитан отряда. У него, может быть, двести тысяч душевных драм. В «Унесенных Ветром» он был главной героиней. Что ему какие-то там подростки с комплексами. Он же у нас гигант. Первый директор первого института в Сейретеи. Да провались он пропадом!! Что-то ударило Ичиго изнутри. Ударило так, словно он был клеткой, в которую заперли животное. Взбешенное, голодное, дикое животное. Ичиго вздрагивал, рушась, как стена, его сносили по кирпичу. Он вынужден наблюдать со стороны, каким быстрым, невозможно быстрым может стать его тело, за мгновение оказавшееся рядом с Урахарой. Его собственные руки схватили Урахару за плечи, ударили головой о лестницу с такой страшной силой, что погнулась ступень. - Всегда эти слова, - чужой глухой голос вывалился из глотки Ичиго, содрал кожу с языка и разодрал десны. Урахара потянулся к трости, выпавшей из рук, но Ичиго ударил его головой в переносицу. Сила и ненависть рассекли воздух со звуком циркулярной пилы. - Ты жалкий, ничтожный… - хрипел кто-то в горле Ичиго. – Ты не знаешь ничего. Ичиго повалил Урахару на землю. Злоба так переполняла его, что он не знал, как избавиться от нее. Все способы казались слишком мелкими, ничтожными. Ичиго наблюдал. Его воля оказалась сломленной еще до момента, когда он осознал это. Он чувствовал все, - ткань одежды Урахары, сжатая в кулаках; песок, забившийся в носки; как поднимается и опускается чужая грудь под его коленом. Он чувствовал, но не мог управлять. - Я не хочу разговаривать с тобой. Урахара молчал, кажется, он был в сознании, но его здорово оглушило последним ударом. Ичиго – настоящий, загнанный в угол своей черепной коробки – видел, как разгладилось лицо Урахары, каким другим оно стало без улыбки, с закрытыми глазами, с расслабленным ртом. - И ты со мной не разговаривай. Никогда не надо со мной разговаривать. Урахара со стоном повел головой в сторону, и этот жест, его одуряющая беспомощность, как движение пальцев под многотонными толщами воды, вывел Ичиго из комы. Хичиго внутри него наслаждался этим зрелищем, но совсем по-другому: с животной радостью хищника, склонившегося над жертвой, которая сейчас будет съедена. Что-то бухнуло в животе у Ичиго. Он смотрел на выставленный подбородок, на голую шею Урахары, и власть над собой постепенно возвращалась к нему. - Ты меня бросил, - Ичиго загреб горсть песка и тонкой струйкой ссыпал Урахаре в лицо. Тот закашлялся, окончательно приходя в себя. – Папуля. Что случилось дальше, Ичиго не помнил. Он очнулся в постели, когда Тессай менял ему компресс. Из-за влажных тряпок волосы Ичиго промокли. Их цвет загустел, изменился. Казалось, что подушка заляпана кровью. - Где я? – позвал Ичиго и тут же взвыл. Голова болела так сильно, что стало страшно. Ичиго безо всякого труда представил, как его мозг сочится из трещин в висках. - Хозяин позвонил твоему отцу, - сказал Тессай, выжимая компресс. Вода оглушительно разбилась о стенки таза. Ичиго несколько раз сжал кулаки и, с радостью обнаружив, что рук ему никто не оторвал, закрыл уши ладонями. - Ну и как он? – грызя мундштук незажженной трубки, в комнату вошел Урахара. - Нормально, - отмахнулся Тессай. – Жить будет. - Эй, Ичиго Куросаки! – воскликнул Урахара, склоняясь над мокрой головой Ичиго.- Открой уши и придумай, что мы будем говорить твоему отцу, чтобы он не подал на нас в суд. Звук голосов причинял Ичиго невыносимые страдания. - Меня сбило… - пробормотал Ичиго, понукаемый скорее нуждой что-нибудь сказать, чтобы все заткнулись, нежели необходимостью придумать что-то осмысленное. – Лестница. При слове «лестница» Урахара незаметно поморщился. - Я… упал с… машина, - продолжал Ичиго, чувствуя несостоятельность первой версии. - Прямо с капота, - подхватил Урахара, вынимая трубку изо рта и осматривая искусанный мундштук. – А мимо как раз проходила лестница. Хреново дело, Тессай. Надо дальше лечить. Сколько у нас стоит аспирин? - У нас нет аспирина. - Давай, Ичиго, поднимайся, - Урахара помог Ичиго подняться. – Хватит тут на халяву разлеживаться. Развелось дармоедов. Один раз тростью по голове долбанешь и уже не жилец. Куда катится нынешнее поколение. - Это все от разврата, - сказал Тессай. - Слышал? – Урахара закинул руку Ичиго себе за шею и потащил его вон из комнаты. – Заканчивай с развратом. Кое-как передвигая ногами, Ичиго все-таки старался по возможности меньше опираться на Урахару. - Это ты меня вырубил? – спросил он. - Ты расчувствовался при виде крови и потерял сознание. Правда, перед этим я ударил тебя камнем по голове. - Я приду завтра, – Ичиго закрыл глаза. Он начал привыкать к головной боли, но она странным образом обостряла все его чувства. Запах кожи Урахары, запах пола, запах улицы; звук дыхания Урахары, звук машин далеко отсюда; свет над крышей, согревающий веки. - Приходи, конечно, - не сразу отозвался Урахара. – Если сможешь ходить. Ичиго наконец открыл глаза. Урахара держал его крепко, но как-то бережно. Медленно, словно совершая что-то противозаконное, Ичиго повис на нем всем телом. Ноги до сих пор дрожали, колокол в голове не унимался, но стало спокойнее и захотелось спать. Песок и полосатая шляпа, аромат ткани, дорожной пыли и человеческого тела. - Кто это? – в своей преувеличенно-театральной манере протянул Урахара, вытаращив глаза и приподняв полу шляпы. Какой-то лохматый бородач со всех ног несся к магазину, выкрикивая на бегу: «Сын мой! Мой сын! О, Масаки, посмотри, что сделали с нашим сыном!!» - Я не знаю этого человека, - хмуро отозвался Ичиго. – Мне тяжело стоять, давайте зайдем в дом. Давайте очень быстро все зайдем в дом. - Добрый день, господин Куросаки! – широко улыбнулся Урахара, козыряя бородачу. – Как ужасно, что мы встретились при подобных обстоя… - Берегись! – заорал Ичиго. Не обратив на сына никакого внимания, «господин Куросаки» схватил Урахару за грудки и так его тряхнул, что у того челюсти клацнули на всю округу. Ичиго повалился на землю и, не находя в себе сил подняться, просто закрыл голову руками. - Это ты сделал? Это ты сделал с моим сыном?! – кричал «господин Куросаки». - Он на лестнице попал под машину, – пробормотал Урахара. – Пожалуйста, не надо подавать на нас в суд! Урахара искренне верил, что уже всего навидался на свете, но тут от удивления просто потерял дар речи. «Господин Куросаки» сжал его в объятьях и принялся мотать из стороны в сторону. Ноги Урахары беспомощно болтались над землей, гэта слетели и опрокинули коробку с оберточной бумагой. - Человек, отделавший Ичиго! Не думал, что встречусь с таким! Будьте учителем моего сына!! Нет, нет, забудьте! Будьте моим учителем! Вышел Тессай, чтобы вылить воду из тазика и развесить мокрые тряпки. - Это твой отец? – спросил он, не глядя на Ичиго. – Какой странный человек. Урахара кое-как хихикал, не особо вырываясь, и обещая подумать насчет бесплатных уроков мордобоя. -
Это твой хозяин? – огрызнулся Ичиго. – Какой обычный, ничем не выдающийся
торговец. *** Даже сквозь плотно сомкнутые веки он чувствовал, как над ним вертится потолок. Он казался себе лопастью в винте вертолета. Его слегка тошнило. Он выпил столько обезболивающих, что наверняка отравился. Мысль о двух пальцах в рот становилась все более навязчивой. Он сел на постели, кровь бросилась ему в лицо, стало трудно дышать. - Хрена лысого он меня камнем по голове ударил, - едва слышно пробормотал Ичиго. Создавать мысль в голове было так мучительно, что она рождалась прямо во рту, немедленно покидая переполненный болью череп. – Он меня бульдозером избил. Скотина такая, я ему еще вставлю по первое число. От звука собственного голоса неожиданно стало легче. Ичиго доплелся до туалета, проблевался, но облегчения не почувствовал. Глаза слезились, из носа текло, лопасть вертолета крутилась все быстрее. - Посплю на толчке, - решил Ичиго. – Нет, нельзя спать на толчке. Нет, надо спать… Никуда не пойду. - Чего ты бормочешь? – в туалет заглянул Кон, зевая так убедительно, будто и вправду спал. - Иди-ка сюда, - с искренностью солдата, подыхающего на поле брани, прошептал Ичиго. – Ты нужен мне. Была у Кона мысль, что что-то тут нечисто. Даже не мысль, а так – мыслишка. Но доверчивость оказалась сильнее всех подозрений и инстинктов. Кон так хотел быть нужным, любимым, востребованным, незаменимым. - СУКА!! Козлина тупая!! Уродище!! – кричал Кон, прижатый к крышке унитаза, пока Ичиго ковырялся в нем в поисках таблетки. Вытащив пилюлю из игрушки, Ичиго потащился в свою комнату, взгромоздился на кровать, вытер таблетку об одеяло и проглотил ее. - Твою мать! – взвыл Кон, оказавшись в теле Ичиго. – Это саке и сливовое вино! Нет, это саке и пиво! Ичиго, будь ты проклят, что ты пил?! О, как мне плохо… моя голова. Ичиго в форме шинигами парил над полом и предавался счастью, как невеста в преддверии брачной ночи. В то время как его физическая оболочка невыносимо страдала, его дух был спокоен и чувствовал себя превосходно. Впрочем, у него не было настроения бодрствовать. Требовалось набраться сил перед завтрашним днем, когда он непременно раскатает Урахару в блин. - «Если сможешь ходить», - скривившись, злорадно передразнил он. – Я тебе завтра покажу, как я ходить умею. Я на тебе балетную партию отпрыгаю. Загнешься, как те лебеди. Вряд ли последующее явилось сном. Скорее это напоминало медитацию, погружение в снег, стремительный взлет в холодные сверкающие глубины облаков. Ичиго окунулся в движение. Он зажмурился, потому что комната не двигалась, а разница между ощущениями и реальностью принуждала к страху. Оказавшись в темноте закрытых глаз, Ичиго перестал чувствовать что-либо вообще. «Спи», - приказал он себе. Мысль окропила его, как заклинание. Все исчезло. Время, пространство и сила притяжения. Он болтался в вакууме, разрываемый давлением собственного тела. И вдруг горячо обдало, мелькнуло: струйка песка, льющаяся в рот Урахаре. Его лицо, непривычное, другое. Беззащитное движение, вздох. Ичиго вздрогнул и в ту же секунду свет выжег его зрачки, соскребая цвет, скручивая жаром ресницы. - Уходи. Хичиго, пустой, стоял напротив, на оконном стекле перевернутого дома. - Я не пустой. Я не чувствую голода. Неправда, ты голоден всегда. Ты голоден и жаждешь. - А ты так хорошо изучил меня, Ичиго? Ты хочешь убивать. - Нет. Я хочу побеждать. Это разные вещи, Ичиго, - Хичиго раскрыл рот в черной улыбке. – Я хочу наказать его. А ты просто хочешь его. - Где тут продают спиртное? – спросил Ичиго. – У меня чувство, что ты не просыхаешь. - Ты не понимаешь, - необычно грустно отозвался Хичиго. – В одном папуля был прав. Ты не умеешь слушать. Ичиго никогда не видел Хичиго таким усталым и подавленным. Против воли он прислушался, боясь пропустить что-то важное. - Когда он лежал под тобой, беззащитный, с раскрытым ртом, тебе хотелось что-нибудь сделать с ним? Что тебе хотелось? - Ничего, - ответил Ичиго. Урахара. Выступающие скулы, растрепанные волосы, слетевшая панама. Грудь под коленом, вздымающаяся и опускающаяся в такт дыханию и все тело Ичиго поднималось и опускалось в том заданном ритме, в ритме чужих легких, перегоняющих воздух. - Ты что? – изумился Хичиго. – Какая смехотворная, поганая, неуклюжая попытка врать. Я тебя знаю вдоль и поперек. Жаль, что я слишком слаб, чтобы драться. - Урахара что-то сделал с тобой? - Он и с тобой что-то сделал, раз ты думаешь о том, чем пахнут его волосы, - эта фраза в устах Хичиго звучала безо всяких эмоций, но Ичиго дернулся, будто об него затушили сигарету. - Я тебе язык отрежу. Вместе с головой. - Не мешай мне. Дай мне убить его. - Зачем? - Там, в разбитой штольне, это он меня создал. Он стал причиной моего рождения. По его замыслу, я должен был умереть, но ты оберегал меня. Ты понимал, ты с самого первого момента понял, что я сделаю тебя сильнее. Сильнее самого сильного. Ведь нас будет двое. Мы с тобой, Ичиго. Нам никто больше не нужен. Ни Зангетсу, ни Урахара, ни Рукия, ни Сейретеи… Хичиго оказался намного ближе, чем хотелось бы Ичиго. Он вскинул свою белую руку с желтыми гнилыми ногтями, растопырил пальцы и нежным, любовным движением погрузил ладонь в грудь Ичиго, туда, где находилось сердце. - Зачем тебе убивать его? - повторил Ичиго. Хичиго шевелил в нем рукой, бесстыдно, с выражением блаженства на мертвецки бледном лице. - Урахара. Мой папочка. Драгоценный сукин сын. - Я же не хочу убить своего отца. - А мать? – оскалился Хичиго. – Разве ты не хотел убить свою мать за то, что она умерла и бросила тебя? Раскопать труп, вдохнуть в него жизнь и разрубить на мелкие кусочки? Тебе было так одиноко без нее. Как она посмела тебя бросить. - Ты… - Ичиго выдернул из себя дрожащие пальцы пустого. – Ты больной на всю свою ебаную голову. - Я это ты, Ичиго. Только честный. Очень честный. -
Выпусти меня отсюда, - угрожающе потребовал Ичиго. Хичиго молчал. Он ждал
утвердительного ответа на свое предложение, но Ичиго не собирался заключать
с ним договоры. – Выпусти меня!! *** - Ты разговаривал во сне, - сказала Изу, заглядывая в комнату. – Завтрак готов. Ичиго смотрел на свою футболку так, будто снял ее с мертвого кубинского диктатора. Раритет, но в то же время на улицу выйти страшно – точно убьют. - Ну и что я говорил? – спросил Ичиго равнодушно. - «Я убью тебя, Ичиго. Ты козел, Ичиго. Ебан…» - Достаточно, - перебил Ичиго и покосился на мягкую игрушку под столом. Изу показалось, что игрушка затряслась мелкой дрожью. - Обязательно спускайся вниз, - попросила Изу. Ичиго наконец перестал мучить футболку с изображением накрашенного Джорджа Майкла и запихнул ее в мусорную корзину. - Я не хочу есть. - У нас гости. - Ага, – Ичиго подобрал с пола скомканное покрывало и застелил им постель. - Папа весь сияет. Это его новый знакомый. Странный человек. - Это хоть женщина? - Нет. Это какой-то продавец. Он носит полосатую шляпу и с ним еще двое детей и какой-то верзила. Еще он попросил оставить молока, потому что у него есть кошка. Изу закрыла дверь. Было слышно, как она спускается по лестнице. Ичиго понял, что уже минуту не дышит. Сглотнув ком в горле, он запихнул в пакет кроссовки и куртку, затем открыл окно, подергал водосточную трубу, взял пакет в зубы, перемахнул через подоконник и по трубе спустился вниз. Как только его ноги коснулись земли, он сиганул в сторону автобусной остановки. - Попробуйте десерт. Изу замечательно готовит десерт, - без устали впаривал «господин Куросаки». – Когда начнутся тренировки? - Сейчас же, - спокойно отозвался Урахара, обмахиваясь веером. – У вас есть энциклопедия? - Большая японская энциклопедия в тридцати пяти томах, - немедленно ответил Куросаки-старший. - Отлично. Читайте. Вечером проверю, - Урахара поднялся, громыхнул отодвигаемый стул. – Все за мной. Изу, дорогая, все было очень вкусно. - Приходите еще! – машинально пригласила Изу. День снова выдался холодный. Жидкие бесцветные облака разлились по небу и невозможно было опередить, где находится солнце. Урахара чувствовал, как от озноба на ступнях выступил теплый скользкий пот. Вздохнув, Урахара сел на лавку, снял гэта и вытер пятки носовым платком. Со всех сторон его окружал запущенный, полузаброшенный парк. Деревья не шевелились в застывшем остуженном воздухе, на листьях кое-где блестела желтая и коричневая кайма. Урахара целый день прогуливался по городу, а ведь это совсем не в его духе. Он утомился и хотел есть. - Пойдем, Ичиго, - позвал он. На лавке напротив сидел Ичиго. Услышав, как кто-то зовет его по имени, он поднял голову и обомлел. - А теперь: «О боже! Как ты нашел меня! Потрясающе!» - улыбался Урахара. - Я пойду домой. - У меня есть средство от твоей головной боли. Со вчерашнего дня мигрень Ичиго только усилилась. Он поднялся на ноги, медленно, как престарелый. - Урахара, ты веришь в рай? Они шли рядом и, несмотря на прохладу, Урахара обмахивался бумажным веером. - Я епископ в стране неверующих. Ичиго посмотрел ему в лицо. На глаза, как всегда, падала тень. На губах, как всегда, застыла улыбка. - Тяжело тебе приходится. - Если бы не было еретиков, священникам нечего было бы делать, - с убеждением отозвался Урахара. - Ответь мне. - Ичиго, вынужден признаться, я скучаю по тем временам, когда ты называл меня «Урахара-сан» и довольствовался простыми ответами. Ичиго подумал о том, что вопросы, которые он задавал, тоже были простыми. «Как приготовить замороженную рыбу?», «Как убить Холлоу?», «Как спасти Рукию?», «Как стать президентом галактики?». Сегодняшний день быстал днем одиночества. Страх, который прогнал его утром из дома, мучил целый день, к вечеру испарился, оставив на месте своего побоища пустоту и простуду. «Если бы я победил его, стал бы он разговаривать со мной на равных?» - подумал Ичиго. Его не интересовало, зачем ему это нужно. - Я больше не верю в рай. Руконгаи – не рай. Сейретеи тем более не рай, - вслух произнес Ичиго. - Верь в ад. Уж он-то точно существует, - странным голосом сказал Урахара. - А ты во что веришь? - Это мое дело, - Урахара раскрыл невесть откуда взявшийся зонт и через секунду о туго натянутые черные перепонки разбились первые капли надвигающейся грозы. Ичиго чувствовал неловкость. Необычная сдержанность сковала его. В ней не было ничего знакомого. Новое, свежее чувство: дождь, листья деревьев шуршат под градом капель, всплеск воды из-под колес проезжающих мимо машин. И Урахара, идущий рядом, тепло его тела пахнет мокрой одеждой и потом. Ичиго глубоко вдохнул, стараясь сделать это незаметно. В дверях магазина их встретил Тессай. Стекла очков запотели, фартук пропитался влагой и тяжело обвис. Тессай взял зонт из рук хозяина, несколько раз встряхнул. - Джинта и Уруру спят, - сказал он тоном, каким обычно здороваются. - Бездельники, - весело обозвал Урахара. – И ты не беспокойся. У нашего шинигами разболелась голова. Наточи-ка нам топор. Тессай снял фартук, но с места не сдвинулся. - Иди отдыхай, - повторил Урахара, но уже без улыбки. Тессай склонился к его уху и пробормотал: «Будьте осторожны». Урахара только рукой махнул. - Что это было? – спросил Ичиго, когда они с Урахарой остались одни, в комнате с чайным столиком и пыльными циновками. - Тессай думает, что ты убьешь меня. Ичиго прищурился: - Не беспокоишься? Урахара поставил воду кипятиться, достал чайник и чашку, какие-то пакетики из шкафчика над столом, ложку и белую россыпь немаркированных таблеток. Только после этого он обернулся и встретился с Ичиго взглядом. Из-за головной боли у Ичиго слезились глаза. Сквозь эту застилающую пелену он словно со стороны увидел, как Урахара подошел к нему вплотную, а сам он все пятился и пятился, пока не оказался загнан в угол. - Сколько раз ты умирал, Ичиго? - Один раз. - Меч Рукии убил тебя, - сказал Урахара. – И ты желал этой смерти, потому что гибель подарила тебе силу. А я тебя сейчас молотком ударю в глаз и очнешься в Руконгаи, на какой-нибудь свалке. Будешь знать, как со мной так разговаривать. - А ты? – вдруг спросил Ичиго. «Ты думаешь о том, чем пахнут его волосы», – кричал Хичиго. – Сколько раз ты умирал? - Я уже говорил тебе, - Урахара вернулся к чайнику. - Не твое дело. Ичиго опустился на пол. Он так и остался сидеть в углу. В молчании тянулись минуты. Тишина разбавлялась звоном ложки о чашку, ворчанием вскипающей воды и скрипом пола под ногами Урахары. Он двигался медленно и лениво, время от времени придерживая рукава. - Готово, - сообщил Урахара, оглядываясь на Ичиго. Тот уже даже не шевелился. - Хорошо, - выдавил Ичиго. – Самое время. Я уже минуты три как помер. - Жуй, - приказал Урахара, протягивая Ичиго крайне неаппетитно выглядящую смесь. Хмуро глядя на Урахару, - «если я на самом деле сдохну, я превращу твою жизнь в ад», - Ичиго затолкал себе в рот содержимое чашки. Головная боль прошла мгновенно. Ичиго показалось, что из него что-то вырвали, опухоль или камень. - Это из-за тебя у меня голова раскалывалась? - Разумеется, - сказал Урахара, оскорбленный тем, что можно было приписать его заслуги плохой погоде или высокому давлению. - За что? - Ты дрался нечестно. Ты выпустил против меня своего демона. Сейчас он снова свободен. Тебе лучше быть уверенным, что ты с ним справишься. - Я… - Будешь ночевать здесь. Ичиго не стал возражать. - Только не на улице, - попросил Ичиго. – И… без Тессая. Урахара провел его в какую-то маленькую, дальнюю комнатку, затесавшуюся между шкафом и складским помещением. Магазин наверняка имел такие же чудесные свойства в искажении пространства, что и тренировочный подвал под ним. Куда ни ткнись – повсюду из коридорной темноты выныривали какие-то кладовки, комнаты, лестницы и склады. Ичиго приготовил себе постель, быстро разделся и лег. В комнате не было окна. Когда Ичиго погасил свет, навалилась такая тьма, что через некоторое время становилось невозможным определить, закрыты глаза или нет. «Интересно, что Урахара сейчас делает?» Ичиго упал на колени, цепляясь за опрокинутую стену. Ичиго даже не заметил, когда заснул. - Тебе интересно? Действительно интересно? – жадно спросил Хичиго. Он выглядел злым и бодрым. – А ну, давай, вставай, проверим. Окно под его ногами не отражало ничего. - Положим подушку ему на лицо. Никто ничего не заподозрит. Урахара удавился во сне собственным языком. Ну давай, ну пожалуйста, - ласкался пустой, гладя Ичиго по волосам, преданно заглядывая в глаза. - Отстань, - оттолкнул Ичиго. – Зангетсу! Где ты, Зангетсу? - Он не придет, - склоняясь в поклоне ложной почтительности, ответил Хичиго. – Он никак не может решить, на чей зов откликаться. Я провожу с ним больше времени и обращаюсь с ним гораздо более умело. Что скажешь? - Я не боюсь тебя. - Как будто это ответ на мой вопрос. - Урахара не предаст меня. - Помнишь, как его пальцы оказались под твоей ладонью, когда ты брал чашку из его рук? – Хичиго взял Ичиго за запястье. – Какие у него холодные руки. Чашка-то горячая. Смотри, тебе до сих пор холодно. Пустой вдавил острые ногти в ладонь Ичиго. Взрыхлил ровный, безупречный ряд глубоких царапин. В одной из них блеснула оголившаяся кость. Ичиго не почувствовал боли, только – действительно – стало зябко. - Знаешь, какая у него цель? Знаешь, зачем ты ему нужен? - А ты знаешь? – спросил Ичиго. - У таких, как он, одна цель – месть. Разве можно столько раз умирать во имя чего-то другого? Ичиго умер во имя любви к своей семье. Он не знал, что ответить. - Живи своей жизнью, - Хичиго перебил сам себя и взахлеб продолжил, потому что никогда Ичиго не слушал его так внимательно: - живи нашей жизнью. Мы станем богом Сейретеи. А когда вернется Айзен, он будет чистить канализацию и радоваться, что его не сослали в Китайскую провинцию, шить кроссовки. Урахара использует тебя и бросит. Урахара всех использует и бросает. - Тессай… - начал было Ичиго. - Тессай, Джинта, Уруру, - быстро подхватил Хичиго. – Держу пари, магазин это не то, о чем они мечтали. С их-то возможностями – драить дорожки. Пойдем, пока еще не поздно. Пока он спит. - «С их-то возможностями» Урахара держит их в узде, - вслух подумал Ичиго. - Но ты же не такой. Ты никогда таким не будешь. Никто тебя не подчинит. Свет, дом, стекла – все исчезло. Ичиго проснулся, не один. Темнота осталась, такая же плотная и непроницаемая, но Ичиго мерещился дым. Сизое марево, курящиеся ленты, свернутые в ватные пышные кольца. Дым вел Ичиго, он трогал рукой сгоревший воздух, такой горячий и живой. Урахара спал один, хотя Ичиго был уверен, что он делит комнату с кем-то из домочадцев. У окна стояла миска, наполненная свежим молоком. Тишина, никто не услышит. Ичиго опустился на колени. Урахара спал на полу, на футоне, одетый в белое хлопковое ночное кимоно. Ичиго огляделся. Вдруг на миг ему показалось, что он оказался в Сейретеи, в покоях капитана и белым пятном собирает пыль хаори с меткой двенадцатого отряда. «Чего ты ждешь? Быстрее!» Ичиго потянулся к подушке, осторожно вытащил ее из-под головы Урахары. Во сне Урахара вздохнул, грустно и тяжело. Ичиго замер, держа подушку на весу. «Накрой ему лицо!! Давай же!» Как он может спать? Ичиго смотрел, не двигаясь, не моргая, и вид спящего Урахары казался ему зрелищем странным, даже противоестественным. «Ичиго, будь ты проклят, освободи меня!! Ты не можешь, я сам все сделаю». Свет уличного фонаря ровным полукругом опрокинулся в комнату, проникая сквозь открытое окно. Можно было разглядеть морщины вокруг глаз Урахары, острая тень от носа падала на рот и подбородок, волосы казались черными. Выпирали туго обтянутые кожей скулы. Ичиго лег рядом. Осторожно просунул руку под голову Урахары: без шляпы, без улыбки, с бессмысленным спящим выражением его лицо казалось совершенно незнакомым. Чужой голос внутри Ичиго смолк, заглушенный током крови из живота, из каждой кости позвоночника. Ичиго прижался вплотную, касаясь щекой мятой ткани, пропахшей телом и постельным бельем. Он чувствовал, как дыхание Урахары шевелит его рыжие волосы. Он
уснул мгновенно и спал спокойно. Ему ничего не снилось. *** - Тебя накажут за то, что ты не в школьной форме, - сказал «Эван МакГрегор» вместо приветствия. Ичиго пожал плечами и… улыбаясь, снова уставился в окно. В его улыбке было что-то тупое, бесчувственное. Казалось, что Ичиго никак не может придумать, какое выражение нацепить на лицо, так как обычная маска непроницаемой угрюмости сейчас в стирке. Когда он проснулся утром, Урахары рядом уже не было. У себя под головой он обнаружил подушку, кто-то аккуратно накрыл его одеялом. Вся его одежда валялась у футона, даже кроссовки. Ичиго стало нехорошо. Он представил, как Тессай обнаружил его утром в постели хозяина. Он смутно припоминал, что ему снилась какая-то муть и он потащился вроде бы в туалет… нет, он потащился посмотреть, спит ли Урахара со своей панамкой. А потом… БЛЯ! Силы небесные! Он забрался в постель к Урахаре, обнял его, как внучок обнимает свою драгоценную бабушку, и вырубился сном младенца. Улыбка Ичиго стала еще тупее, на лице выступили красные пятна. Ему захотелось разбить окно или положить роту вражеских солдат с помощью ржавой плохо заточенной лопаты. - Привет, - пробормотал он вслух. - Какой-то ты очень странный, – удивилась Орихиме, усаживаясь на подоконник рядом с ним. – Я хочу сказать, ты всегда странный, но сегодня у тебя лицо какое-то… Аллергия? Оспа? Гепатит? - Нет, спасибо, я уже позавтракал, - рассеянно отказался Ичиго, против воли вспоминая теплую размеренность дыхания Урахары. – А!! А-а-а-а!! - О, боже мой, - вздрогнула Орихиме. Ичиго схватил себя за уши и ударился лбом о стену. - Сбегаю в медпункт, - нервно пояснил он. – Что-то мне хреново. Чад, Орихиме и Ишида переглянулись. - Что-то случилось, - сказал Чад. - Что-то очень серьезное, - согласилась Орихиме. – Я заходила к нему вечером, но его отец сказал, что Ичиго нет с самого утра, а ведь и в школе он тоже не был. И сегодня утром я снова зашла к нему, чтобы вместе пройтись до школы, но Изу сказала, что Ичиго даже не ночевал дома. В тускло освещенном классе мигала перегорающая лампа. Кто-то пододвинул стул, взгромоздился на него и принялся ковыряться отверткой, снимая длинный плафон. Лето в разгаре, но изо всех углов тянуло осенней усталостью и запахом луж. - Притащился на учебу без школьной формы, без учебников. Просто мимо проходил, решил зайти, в окно посмотреть, - добавил Ишида. - Что-то случилось, - повторил Чад. – Пошли за ним. - Никуда мы не пойдем, - ответил Ишида, наблюдая в окно, как Ичиго бежит через спортивную площадку к школьным воротам и оттуда – прочь, вдоль по улице, мимо припаркованных машин и велосипедов. – Мы ему все равно ничем не поможем. - Это еще почему? - Он не хочет помощи. Хотел – попросил бы. Оставьте его в покое. Сам разберется. Чад и Орихиме посмотрели на Ишиду. В голосе Ишиды не было насмешки или злобы. Он говорил так, как будто это не имело значения. Рано или поздно, безостановочно растущая сила не позволит Ичиго делать вид, что он с нами на равных, думал Ишида. Нам придется все чаще притворяться, что мы не понимаем его, но не требуем никаких объяснений. Пока, наконец, лет через двести, его не перестанет интересовать, где мы и почему он забывает наши имена. Ичиго знал, что может бежать куда угодно, но сегодня все дороги приведут его к магазину Урахары. Это «сегодня» надо пережить. На следующий день прятаться от себя станет легче, послезавтра – тем более, и за месяц все пройдет. Ни Джинты, ни даже Уруру не оказалось во дворе магазина. У дороги стоял Тессай с метлой в руках. Деревянная ручка наискосок отражалась в луже. - Урахары нет. - Есть, - сказал Ичиго. - Шел бы ты домой, - посоветовал Тессай. – Нечего тебе тут делать. Ичиго подошел к нему, вырвал метлу из рук, несколько раз ударил ей о землю, сломал пополам о колено. Бережно положил обломки на мокрую черную землю. Обернувшись, пошел к магазину. Тессай больше не останавливал его. - Урахара! – позвал Ичиго, снимая кроссовки вместе с носками. - Смотрите, кто пришел, - из комнаты вышел Урахара с заспанным видом. К щеке прилипли крошки табака. Ичиго замер, разглядывая его. Трехдневная щетина, помятый внешний вид, нечесаные волосы. В этом нет ничего привлекательного. - Я думал о тебе. - Это действительно то, что ты хотел сказать? – удивился Урахара. На лице Ичиго застыло совершенно отсутствующее выражение. Он медленно подошел, так же медленно поднял руку и положил ее на небритую щеку Урахары. Он не скрывал своих намерений, он честно дал время ударить себя, оттолкнуть. - Похоже, я переборщил со вчерашними таблетками, - Урахара погладил Ичиго по голове, словно тот был ребенком, тяжело больным или провинившимся. «Обними меня», - подумал Ичиго. Издалека зашуршало дождем. Из щелей в полу потянуло сыростью и холодом. Тессай мок во дворе, глядя на поломанную метлу, не двигаясь с места. - Дерись со мной. Я убью тебя. - Кто это? – Урахара чуть отстранился и взял Ичиго за подбородок. – А, Хичиго. Как твои дела? Скверно, вижу. Несладко тебе там. - Выпусти меня, - попросил чужой голос. Губы Ичиго не двигались. Он мягко и слишком нежно обнял Урахару за пояс. – Ичиго ничего не умеет. Выпусти меня, я буду верным. Ичиго неудачник. - Ты умираешь, Хичиго, - ответил Урахара. Жестокость и одиночество выступили на лице Урахары. Из пор, раздирая кожу, обнажаясь, выходило истинное, настоящее. – А у меня очень долгосрочные планы. Как неудобно, если ты скончаешься на полпути. - Думаешь, Ичиго победит меня?! Он никогда не найдет в себе сил отказаться от меня. Я спасал ему жизнь не раз, не два. - Ичиго уже победил тебя. На дне разбитой штольни. С тех пор только продолжается твоя затянувшаяся агония. Какие-то обрывки бесполезных знаний прилипают к мозгу. Урахара улыбался широко, как Гин. И все водил и водил широкой ладонью по рыжим волосам. Хичиго успокаивали эти прикосновения, Ичиго – возбуждали. Хичиго необратимо отступал, впадал в беспамятство и беспомощность. Злой побежденный, очевидный во всей своей ничтожности. - Да ты в раздрае, - сказал Урахара. Ичиго понял, что Урахара наконец добился своего. Ичиго начал слушать. - Ты уже достаточно взрослый мальчик, чтобы выпить рюмочку? – спросил Урахара. На кухонном столе лежал раскрытый бумажный веер. Урахара поднял его двумя пальцами, как мертвую птицу. Ичиго сел прямо на пол, обхватив свои ступни, пытаясь их согреть. Они выпили и между ними воцарилось молчание, какое бывает только между близкими людьми – молчание, когда каждый размышляет о своем. - Ты хочешь использовать меня? - Какие гнусные мысли, - Урахара прикрыл рот веером. Судя по тону, он не улыбался. - Ты скучаешь по Сейретеи? Урахара не ответил. Он не видел в вопросе смысла. - Ты хочешь остаться на ночь? – спустя некоторое время спросил он. В этих словах Ичиго послышалось другое. Будешь спать в моей постели? Сон без сновидений, бесконечный и глубокий, как космос. Впервые, только в твоей постели, с тех пор, как умерла мама. - Да. - Иди, - Урахара налил себе еще. – Спокойной ночи. Оставшись в одиночестве, Урахара отставил спиртное в сторону. Он пил за компанию. Ичиго никак не удавалось расслабиться, может, хоть водка поможет ему. Чем напряженнее он был, тем прочнее вокруг него вставали стены начинавшегося сумасшествия. Ичиго мог свихнуться. Он смирился с другим существом внутри себя, смирился настолько, что начал разговаривать с ним, дал ему имя. Мощь, которая досталась Ичиго, вся его невероятная сила невыносима для одного. Он делит ее надвое, наивно полагая, что Хичиго имеет над ним власть. Урахара достал коробку с табаком, набил трубку и закурил. В привычках есть что-то успокаивающее, даже когда они утомительны. Урахара не хотел Ичиго в родственники, не видел его своим ребенком. Впервые за долгое время он не знал, что должен делать. Не мог даже предположить. Самым близким другом Ичиго был обломок пустого, поселившийся в нем. Никто не знал, не чувствовал его лучше, чем Хичиго. Люди уже сейчас не интересовали Ичиго. Ему не хотелось спать с девушкой, играть в футбол с одноклассниками, смотреть телевизор с сестрами. Ему хотелось делать то, что получалось у него лучше всего и приносило удовольствие: убивать, защищать, мстить. Внешне Ичиго оставался нормальным, но как долго он будет способен приспосабливаться к реальности, окружающей его. К реальности, которая для него уже сейчас облечена в форму вымысла, театрального шоу, где надо играть по правилам, чтобы не уволили. Сила, бой и меч – совокупность этих вещей стали для него единственно возможной средой обитания, пусть он пока и отрицает это. Урахара учил Ичиго, был с ним жесток, был ласков, был насмешлив, был терпелив. Теперь осталось пожинать плоды. Ичиго не избавиться от своих демонов, пока не возвысится над своим первым учителем. Пока не женится на женщине, меч которой убил его. Пока не станет богом в месте, которое так долго не принимало его, огородившись стенами, ощетинившись оружием. Ичиго начал с Урахары. Рукия и Сейретеи подождут. Быть может, Ичиго не хочет власти и любви, но чем сильнее он будет становиться, тем прожорливее станут и его потребности. И он не сможет сопротивляться. Равновесие, черт побери. В основе всего проклятое равновесие. Урахара вздохнул, почесал в затылке и отправился в ванную. Раз в неделю все-таки неплохо было бы почистить зубы и побриться. Закончив с этим он пошел в каморку, где прошлой ночью так и не уснул Ичиго. Четыре стены и отсутствие света между ними. В этой комнате начинаешь задыхаться. Ичиго спал на постели, которую никто не потрудился убрать со времен его прошлого визита. Урахара смотрел на него, потирая подбородок. Монстр, способный разнести небеса. Урахара кривил душой, когда отказывался от родства с ним. Не спаси он его той ночью, разорванного и истекающего кровью, не сделай из него шинигами – Сейретеи спали бы спокойно в паутине своих интриг и ханжества. Урахара подарил ему жизнь, новую, другую. Этот долг Ичиго не вернет никогда. Он будет только брать, брать, брать, как ребенок у матери. Урахара отправился спать. К черту. Пусть все идет своим чередом, потом историки разберутся, кто был прав, а кого повесили незаслуженно. Заснул он мгновенно, но спал недолго. Где-то после полуночи его разбудил сильный толчок в плечо. Урахара даже глаз не открыл, перевернулся на другой бок. Но его снова грубо встряхнули. - Ичиго, я убью тебя утром, - невнятно, заплетающимся языком пробормотал Урахара, вряд ли вообще осознавая, что он говорит. Свет уличного фонаря снова, как накануне, чертил окружность на полу. Из-за него ухо и часть волос Урахары казались белыми, как у трупа. - Проснись, - очень грубо и настойчиво звал Ичиго. Таким тоном не просят. Урахара развернулся к нему и сел на постели. - Пожар? Если что другое, я из тебя душу вытрясу к чертовой матери. Ичиго вслушивался в голос Урахары. Меж бровей залегла тяжелая, угрюмая складка. Он искал что-то в этом голосе, искал отчаянно и не находил. Урахара онемел от удивления, когда Ичиго толкнул его в грудь, подминая под себя. Схватил одной рукой под подбородок, вцепился так, что ногти вошли в кожу. - Ичиго, - прохрипел Урахара и Ичиго вздрогнул, как будто наконец услышал то, что хотел. Свободной рукой он вытер губы Урахары. Еще раз, еще раз, жестко, ненавидя. Стирал улыбку. Я до тебя доберусь. До тебя настоящего. Я тебе покажу. Я тебя вижу. Я знаю, каким ты можешь быть. Не смей обманывать меня. -
Хватит, -Урахара сжал его запястье. Попытался вырваться, тряхнул головой,
волна прошлась по спутанным волосам, отблески света вынырнули и пропали. - Я, наверное, буду говорить «нет» или ругаться, - неожиданно сказал Ичиго, отпуская его. – Не слушай. Делай со мной, что хочешь. Урахара молча смотрел на него. Блестели дырки света в зрачках. - Я сейчас тебе говорю – не слушай, - Ичиго вдруг почувствовал, как ломит спину, шею. Как будто ему на плечи навалили мешков с песком и велят идти в гору. Ичиго начал развязывать пояс чужого кимоно. - Ичиго, не злоупотреблял бы ты… - начал было Урахара, приходя в себя, улыбаясь. Руки Ичиго были заняты, он рвал пояс, он заткнул Урахару ртом, вцепившись ему в нижнюю губу. Урахара не стал сопротивляться. Ичиго чувствовал, что не умеет, не знает, как сделать так, чтобы Урахаре понравилось и это распаляло еще больше. Урахара не отвечал на поцелуй. Он как будто просто терпел, ожидая, когда у Ичиго кончится терпение. Целовать Урахару, хотеть трахнуть Урахару – это совсем не то же самое, что спать у него под боком, чувствуя надежность его дыхания; виснуть на нем, когда раскалывается голова. Это тяжело, черт побери, как же это невыносимо тяжело. - Да к черту… - пояс так и не поддался. Ичиго толкнул Урахару кулаком в грудь. – Да к черту… Урахара ударил его в ответ, тут же обняв за плечи, прижимая к себе. - Я сегодня думал, как ты сидишь и читаешь, - вдруг сказал Ичиго каким-то мутным, потусторонним голосом. – Как ты смотришь в книгу. Или там, что ты любишь есть. Я ни разу не видел, чтобы ты ел. Ты только делаешь вид и всем кажется, что ты ешь. А на самом деле… Урахара молчал. Ичиго вдруг услышал отзвук слез, постыдный детский плач в своем голосе: - Ты мне никто! Вообще никто! А я уже второй месяц думаю про тебя всякую херню. У меня от этого голова болит. Я бы тебя убил, правда! Только не могу. Знаю, что надо, но не могу. Ты бы сдох, я бы про тебя на следующий день же думать перестал. Веришь? - Конечно, - вздохнул Урахара и подумал, что все подростки одинаковы. Убей всех, если не можешь – убей себя. - Сегодня, - сказал Ичиго, - стоял у перехода. И подумал, как ты трахаешься с какой-то женщиной. И она тебя любит. Ко мне подошел мужик и сказал, что я уже двадцать минут стою и на светофор смотрю. А в голове – секунд десять пролетело. Ты лежишь и она на тебе сверху. Мужик еще спросил, мне что, плохо? - Что ты ему сказал? - Сказал, чтобы шел он на хуй. Мне хорошо. - Хорошо? - Лучше всех. - Будешь говорить «нет» и ругаться? - Буду. - Не слушать тебя? - Не надо. Урахара потянул пояс в сторону и он развязался, словно на нем отродясь никакого узла не было. - Поцелуй меня, - без стыда попросил Ичиго. Это прозвучало так просто и буднично. Хреновая сегодня погода. - Нет, - пробормотал Урахара. Он искал что-то на полу. Глухо бухнул выдвигаемый ящик шкафа. - Поцелуй меня, - повторил Ичиго. Его тон не изменился. Он больше ничего не помнил. Память ушла от него, когда он переступил порог этой комнаты. Его имя, прошлое, мысли о будущем – все это испарилось. Жило и бодрствовало только «поцелуй меня». Простое и будничное, будто не в первый раз, будто сам никто и с рассветом исчезнешь. Урахара поцеловал его, как девушку и Ичиго почувствовал это остро, отчетливо. Губы слишком нежные, прикосновения слишком бережные. Ичиго стало страшно. Светофор, переход и наваждение о женщине, влюбленной, оседлавшей, стали явью и кошмаром. Он укусил Урахару за язык. - Ненавижу тебя, - выдохнул он и запустил обе руки ему в волосы. Оттянул голову назад, пробился сквозь налет этой неуместной нежности. Урахаре
неприятно, когда его хотят так страшно, нахрапом, не сдерживаясь. Он не
понимает этого, возможно, он боится. Ичиго научит его получать от этого
удовольствие. - Дай я… - Ичиго обхватывает его за плечи, пытается опрокинуть на спину, но Урахара выворачивается, так же до обидного легко, как на поле боя, как посреди обычной драки, словно не происходит ничего необычного, словно он снова победитель. Поначалу все это слишком напоминает драку. В ход идут зуботычины, укусы, кулаки, вырванные волосы. Но силы постепенно покидают их обоих. Под утро они действительно занимаются любовью. Чистой, без примесей, без слов. Ичиго засыпает первым и спит недолго, нервно вздрагивая во сне. Он не понимает, что он получил, он не чувствует облегчения. Он хочет еще. Он хочет так много, словно перед ним пустыня и вдалеке мерцает горизонт, к которому надо дойти, пока не сядет солнце. Иначе Ичиго умрет от жажды, отравится собственной слюной. Он хочет, чтобы никогда не было той женщины, хочет знать, как заставить Урахару есть из своих рук. Урахара спит ровно, даже дыхание глубже обычного, словно он выздоравливает. Ичиго в мутном предрассветном сумраке разглядывает его лицо и знает, что вернется. Будет возвращаться часто, слишком часто, чтобы можно было скрыть это от кого-либо. Он будет стремиться победить одним ударом, но уже знает, что Урахара не любит его. Он одевается быстро, на ходу застегивая джинсы, спотыкаясь в расшнурованных кроссовках. На улице, ежась от холода, задом наперед натягивает футболку. Утром – запах подгнившего дерева, сырость воздуха, блеск темных деревьев. Тессай нашел своего хозяина спящим в одиночестве, в углу валялись носки, забытые Ичиго. Тессай наклонился над Урахарой и провел рукой по растрепанным светлым волосам. - Тессай? – удивился Урахара, мгновенно просыпаясь. - Где Ичиго? – спросил Тессай так, словно имел на это право. - Ичиго больше не придет, - ответил Урахара, улыбаясь и щурясь. - Хорошо, - Тессай выпрямился и улыбнулся тоже, не чувствуя ни облегчения, ни горечи. - Надеюсь, Рукия и Сейретеи не сдадутся ему так легко, - совершенно спокойно сказал Урахара, переворачиваясь на другой бок и тут же безмятежно засыпая снова. А когда проснулся, помнил лишь, что во сне полез на высокое дерево и случайно сбросил оттуда гнездо, пустое, высохшее и колючее. The End |