Лекарство от скуки

Автор: NoFace

Бета: IQ-sublimation

Фэндом: Bleach

Пейринг: Гин/Рангику, Кира/Гин

Рейтинг: R

Жанр: разнузданный буф с элементами клоунады драма/трагикомедия

Предупреждение: фик абсолютно каноничен, но предлагает весьма нетрадиционное объяснение некоторым событиям первого арка.

Дисклеймер: персонажи принадлежат сами знаете кому, а история - мне.

Размещение: с разрешения автора

<< ||

Часть 2. Капитан

Война – это путь обмана ****

- Ичимару-тайчо! Не зайдете на чашечку чая к бывшему капитану?

- С большим удовольствием, Айзен-сама.

Знакомая до мелочей комната в лучах закатного солнца. Письменный стол, чайный столик, удобно, изящно, просто. Два очень хорошо знакомых человека, вежливо улыбаясь, сидят друг напротив друга. Хорошо знакомых… да ну? Айзен – как айсберг, и тем интереснее. А сам Гин? Наверное, что-то вроде луковицы: любопытные стаскивают шкурку за шкуркой, морщатся, плачут, тянутся за следующей, а есть ли там что в середине? Сам-то знаешь? Лисья морда – лучшая маска. Даже от самого себя.

- Продолжая разговор, начатый до вашего, - кривится, - несколько несвоевременного назначения. Мы хотели взять троих свидетелей последнего эксперимента в пятый. Что думаете?

- А что тут думать? Давайте в пятый. Или вот что – одного можно ко мне, в третий. Хинамори-сан самое место у вас, - Гин загадочно улыбается, - а я возьму рыжего.

«Да, да, давайте его мне, Рукия будет бегать к нему в гости, а это шанс узнать ее поближе. - А зачем тебе, дружок? - Ну как, всегда приятно поговорить с умным человеком… - Сам-то себе веришь? - Не знаю. Не знаю и знать не хочу».

- Неплохая мысль, Ичимару. Только бери-ка ты лучше Киру. Абарай импульсивен, невыдержан, за ним нужен глаз да глаз, а вы, тайчо, еще только осваиваетесь на новом месте. Лучше перестраховаться. А из Киры со временем выйдет неплохой офицер. Услужливый.

У Айзена такая мудрая улыбка. И почему так темно в комнате? А, это зашло солнце. - «Улыбайся, кивай и улыбайся. И пей, наконец, свой остывший чай. Скопируй его выражение лица. И не рыпайся. Он тебе и сейчас сто очков вперед даст. Учись, кицунэ-сан».

Война – это путь обмана.

***

Выпуск академии – повод пить до рассвета для всего Сейрейтея. Гин даже пожалел, что новый статус не позволяет присоединиться к шумной компании, но наблюдать человеческую природу можно и из окна.

- Ты назвал меня лысым?

- Не, что ты, тебе показалось. Я назвал тебя блестящим.

- Н-не знаю, - на площадь перед казармами третьего отряда ввалились несколько пошатывающихся фигур, двое крепко сжимали друг за друга в объятиях, чтобы не упасть. Еще один прошелся на четвереньках до фонарного столба, неторопливо отлил и тут же завалился спать.

- Слышь, Кайен, а правду болтают, что у шинигами какой шикай, такой и член?

- Никогда об этом не думал, но вообще, почему бы и нет? Они же все разные.

- Во-во, смотри, у Мацумото вообще члена нет, согласуется?

- Кажется, да, - Кайен задумчиво почесал затылок, при свете фонаря за пазухой блеснуло стекло бутылки.

- Так, у меня, разумеется, длинный, прямой и краси-ивый.

- Ага, а у Ренджи – гибкий и зазубренный, - Кайен захихикал, явно входя во вкус, и вяло махнул в сторону поверженного третьего собутыльника.

- А у Киры… ой, даже подумать страшно, какой у Киры.

- Это-то еще полбеды. Хуже всего – Айясегава. У него их четыре, что ли?.. А как он…

- Кайен, друг, ты слишком много думаешь, тебе это вредно, помяни мое слово. Много будешь думать – скоро состаришься и плохо кончишь… не, я не в этом смысле…

- А я тебе вот еще что скажу, - Кайен наклонился к уху Иккаку, но забыл понизить голос. - Помнишь шикай Уноханы-тайчо?

Оба покатились от хохота, и даже Ичимару в окне слегка улыбнулся. И положил руку на рукоять Шинсо.

***

А на следующее утро он улыбался, будто неделю не ел ничего, кроме патоки - само благодушие - и сладко тянул слова:

- Здравствуйте, Кира-сан. Надеюсь, третий отряд станет вашим домом. У нас прекрасный коллектив, мы всегда готовы помочь, - Кира моргнул. - Я слышал о ваших успехах в академии, да и сам как-то раз видел вас… в деле… - новенький чуть заметно скривился. - Вижу, вы человек культурный, так что как-нибудь вечерком непременно пожалуйте ко мне на чай. Буду рад.

- Да, тайчо. Спасибо, - Кира явно вздохнул с облегчением.

Ичимару кивком отпустил его, встал и подошел к окну. – «Пожалуй, этот сделает карьеру. Если победит свои страхи. Если я ему позволю. Вот и повеселимся».

Во дворе околачивалась знакомая парочка, рыжий и Хинамори поджидали приятеля.

- Ну, что капитан?

- А что капитан? Нормально, - улыбнулся Кира. - А у вас?

- Кажется, тоже ничего… - Абарай задумчиво поскреб щетину на подбородке.

- Айзен-тайчо чудесный, замечательный! Я так рада, так счастлива, помните… Айзен-тайчо… - рыжий закатил глаза. - А еще… Айзен-тайчо… я буду… я все сделаю, я все… - Кира и Абарай переглянулись и потащили ее к воротам.

***

- Кира-сан, на какое место в отряде вы претендуете?

- Тайчо?

Вокруг светильника вьются бабочки, гоняя по комнате мохнатые тени, за окном тихая ночь с запахом жимолости. Они уже сыграли партию в го и обсудили Хагакурэ Бусидо, чай почти остыл, но вставать еще никому не хотелось.

- Кира-сан, вы ведь блистали в академии, а сейчас… уже три месяца в отряде и ничем себя не проявили. В вылазках вы… как бы это сказать… не особо рветесь в бой. Стараетесь держаться сзади или в кучке товарищей. Не просветите, в чем дело?

- Тайчо… - упавшим голосом.

- Да? Я вас слушаю. Просто сгораю от любопытства. Вы боитесь быть лучше других? Думаете, им это не понравится? А понравится ли им… бессмысленная смерть?

Кира осторожно поставил пиалу и уставился себе в колени. На щеках выступил румянец.

- Не смущайтесь, Изуру-сан. Это серьезный вопрос, и я, как капитан, должен знать правду. Чтобы не рисковать жизнями своих подчиненных… напрасно. Как вы оцениваете свои возможности в сражениях с холлоу?

Быстрый взгляд из-под светлых ресниц, и опять смотрит в пол. Руки на коленях заметно дрожат.

- Поня-ятно. Похоже, сегодня мы ничего не узнаем. Ступайте, Кира-сан, подумайте над моим вопросом. Приходите с ответом. И не затягивайте.

Новичка как ветром сдуло, а капитан Третьего сидел и задумчиво смотрел на пламя жаровни. - Да… жаль, конечно, что не Абарай. Но, кажется, этот даже интереснее.

***

Интересно быть капитаном.

Еженедельное собрание еще не потеряло прелести новизны. Тонкости отношений, группировки, мы с Айзеном, эти с нами, те против, тот думает только о себе, а кто-то пытается быть выше подковерной борьбы и становится законной добычей манипуляторов. Искусство интриги – новая страсть Ичимару. Война – это путь обмана. Великий Учитель Сунь знал дело. Учись, кицунэ-сан.

А кое-с кем у нас личные счеты.

- Кучики-тайчо, нам, кажется, по дороге, - вежливый кивок. Вежливость – всегда слабое место в обороне противника. Вроде щели в двери, куда можно вставить ногу. Гин ласково улыбнулся. - Что вы думаете о традиции сваливать авралы на молодых капитанов? Не слишком ли это… расточительно? Ну, вы понимаете. У нас мало опыта, больше вероятность ошибки, возможны ненужные жертвы.

- Да, пожалуй, - С соседней улицы раздался многоголосый визг, и Бьякуя шагнул за угол. - Прошу простить, Ичимару-тайчо, вынужден прервать нашу беседу. - Любопытный Гин направился следом.

Вдруг стало очень шумно. Посреди улицы крошечный беловолосый мальчишка тянул за хвост черную кошку, та орала и вырывалась. Мальчишка тоже орал, соревнуясь в громкости с Хинамори Момо, протеже Айзена, которая пыталась одновременно оттащить ребенка и отобрать кошку. Получалось плохо.

Капитаны наблюдали: Гин явно наслаждаясь зрелищем, Бьякуя - с каменным лицом. Вокруг начал собираться народ, симпатии разделились: кто-то, кажется, из четвертого отряда, жалел кошку, головорезы из одиннадцатого свистом и воплями подбадривали паренька. Хинамори бегала вокруг, кудахтала и причитала, ей, кажется, не сочувствовал никто.

С противоположной стороны толпы мрачно протолкалась Кучики Рукия, отвесила мальчишке смачный подзатыльник, пнула по руке, сжимающей кошачий хвост, и толкнула в объятия Момо. Кошка взревела в последний раз и в безумном прыжке взвилась на крышу, пропахав задними когтями руку спасительницы. Белобрысый прошипел что-то, оттолкнул Хинамори и мрачно проследил взглядом маршрут упущенной добычи, сунул руки в карманы, повернулся с независимым видом и, насвистывая, направился в ту же сторону. Момо потрусила следом. Рукия осталась стоять посреди улицы, удивленно разглядывая длинные глубокие царапины. Кровь уже начинала капать на дорогу. Капитан Кучики шагнул вперед.

- Добрый день, Рукия. Все в порядке?

Гин вздрогнул и прикрыл глаза. В ушах звенело. - Улыбайся, менос тебя побери!

- Да, нии-сама, спасибо.

- Хорошо. Увидимся дома. Простите, Ичимару-тайчо. Продолжим разговор.

- Полагаю, в следующий раз можно будет поднять этот вопрос на собрании. Предложить вызывать по тревоге два отряда сразу, чтобы избежать лишних потерь, - многозначительная улыбка.

- Если выступите с предложением, возможно, я вас поддержу.

- Не зайдете на чашку чаю? Обсудим детали.

- Спасибо, нет. Я ужинаю с сестрой.

- Понимаю. При случае буду рад познакомиться, - легкий прощальный поклон, в три прыжка домчаться до казарм, закрыть за собой дверь и привалиться к ней спиной.

«Кажется, это прозвучало достаточно нейтрально. Куда ты лезешь, Гин? Ах, кабы знать. Ну и дурак. Помнишь, как говорил учитель Сунь? Не лезь, куда не знаешь, а то плохо кончишь. А и плевать. Вот это-то и печально. Ну и бойся, лисья морда. Все равно ведь вывернешься. Не уверен… вот сейчас – совсем не уверен. Ну, тогда вместе посмеемся… напоследок».

Гин подошел к окну и посмотрел на однообразные глинобитные домики казарм с черепичными крышами, пытаясь отвлечься от назойливых голосов в голове. Он никогда не замечал за собой склонности к шизофрении, и тихий спор развлекал новизной. А еще было немного не по себе. Что ему эта Рукия? Да, любопытство… все еще гложет. И почти восхищение талантом и бешеным характером. И желание, от которого темнеет в глазах. Чистое умопомрачение, она же всего-навсего девчонка. Надо подумать о чем-то другом. Да вот – на ловца и зверь – новобранец Кира.

- Добрый день, Кира-сан. Зайдете вечерком? Чайку попьем, в кости поиграем…

От мечтательных интонаций капитана бедняга побледнел, сглотнул и кивнул. Отлично, развлечение на вечер обеспечено.

***

- «Но ты уже видишь, Сократ, что необходимо также заботиться и о мнении большинства. Теперь-то оно ясно, что большинство способно причинить не какое-нибудь маленькое, а пожалуй что и величайшее зло тому, кто перед ним

оклеветан», - загадочно проговорил Гин.

- «Стало быть, уже не так-то должны мы заботиться о том, что скажет о нас большинство, мой милый, а должны заботиться о том, что скажет о нас тот, кто понимает, что справедливо и что несправедливо, - он один да еще сама истина».

Оказывается, Кира способен наизусть цитировать диалоги Платона… Ичимару смотрел на него с возрастающим интересом.

- «Подумай-ка ты опять вот о чем: правда или нет, что всего больше нужно ценить не жизнь как таковую, а жизнь достойную»?

Капитан с наслаждением вдохнул поднимающийся над пиалой пар и продолжил, как ни в чем не бывало:

- Так как насчет моих вопросов? Вы подумали? Можете отвечать? - едва уловимая насмешка в голосе.

- Тайчо…

- Это вы уже говорили. Что-нибудь еще?

- Я… я не… - это уже не апатия - отчаяние. Отлично, с этим можно работать.

- Кира-сан. Как ваш капитан, я считаю, что вы способны на многое. Например, в одиночку победить любого стандартного холлоу. Вы не согласны?

- Нет, - пустым голосом, не поднимая глаз.

- Я, ваш капитан, полагаю, что существует некий психологический блок, который необходимо преодолеть для успеха вашей карьеры. Я ошибаюсь? - улыбка сытого Чеширского кота.

- Не знаю.

- Не знаю – это не ответ, это уход от ответа. Кроме того, очевидный случай сокрытия истины, - Гин опять начал тянуть слова. - Так да или нет?

- Да, капитан, - почти шепотом.

- Отлично, мы движемся вперед. И я, ваш капитан, намерен помочь вам сделать успешную карьеру в моем отряде. Это понятно?

- Да, капитан.

- Свободны. С завтрашнего дня жду вас к чаю каждый вечер.

***

Кира шел по ночному Сейрейтею, подволакивая ноги и ведя рукой по стене; в голове вертелись невысказанные слова Ичимару: «Трус. Кира-сан, вы просто жалкий трус». - Подальше от казарм родного отряда. -Капитан знает, - мимо тринадцатого, еще дальше, мимо совета сорока шести, - только непонятно, зачем зовет к себе, мозги парит, почему просто не выгнать из готея к чертовой матери? - через чей-то сад, ломая ветки, - что ему надо? - Серп луны, длинные изломанные тени деревьев, овраг, мостик. - Как там у Платона? Недостойная жизнь. То есть, сдохни, крыса? - снова пустынные темные улочки в тусклом лунном свете. - Нет, зачем ему? Или и правда…хочет сделать из трусливого новичка офицера?

Он остановился в тупике, чуть не ударившись лбом, сполз по стене и уткнулся лицом в ладони. В голове эхом отдавался голос капитана.

- Кира-сан, сформулируйте это хотя бы самому себе. Проговорите про себя суть проблемы. Готово? А теперь признайте, что одному вам не справиться. Такое бывает, не надо краснеть. Для решения некоторых проблем не обойтись без вмешательства… высших сил*****. Я готов сыграть роль этой самой силы. Вы мне позволите?

***

- Гин, во что ты ввязываешься, зачем это тебе?

- Менос его знает, Рангику-сан. Почему-то кажется, что так надо. Комплекс отца-капитана? Хочу быть, как Айзен-тайчо? А может, мне просто нечем заняться?

- Да… только ты не Айзен. Как бы все это не вышло тебе боком. Хотели как лучше, а получилось – как всегда…

***

- Кира-кун, пойдем, выпьем? - в дверь просунулась лохматая голова Абарая и заговорщицки подмигнула нетрезвым глазом. - Я первого холлоу завалил, отметить надо. Ребята проставились.

- Не могу, Абарай-кун.

- Да брось ты, Кира. Там будут все наши - Момо, Рукия. Плюнь на все, пошли.

- Понимаешь, совсем не могу. У меня чай с капитаном.

- Хммм, - Абарай поцокал языком и скроил гнусную рожу. - Не думал, что ты по этой части.

- Гад ты, Ренджи, молчи лучше, и без тебя тошно. Мы просто разговариваем.

- Ага. Разговариваете. Интересно, о чем? То-то на тебе в последнее время лица нет.

Кира пошарил в поисках метательного орудия, но рыжий сбежал, и тушечница осталась стоять на столе. И то хорошо, капитан будет меньше злиться.

***

На столике в кабинете Ичимару дымились два чайничка с разными сортами чая. Капитан знал толк в простых радостях жизни. Только ради одного этого стоило с ним подружиться. Кира решил, что сходит с ума – о какой дружбе вообще может идти речь?

- А, Кира-сан, добро пожаловать. Что вы думаете, хотел этим сказать Басё:

«Снег согнул бамбук,

Словно мир вокруг него

Перевернулся».

- Может, то, что наш мир, хоть и кажется твердым и незыблемым, таковым не является? И все может неожиданно измениться?

- Хммм… интересно, - Гин, щурясь от удовольствия, потягивал чай из крошечной пиалы. С зеленого блюда призывно подмигивали белоснежные онигири с кислыми сливами. - Или то, что мы изо всех сил цепляемся за нашу стройную картину мира, а она – представляете – выдуманная, и к означенному миру имеет весьма слабое отношение. И если взглянуть на мир с другой стороны, вся картина… скорее всего, полетит к черту. - Кира поставил пиалу и протянул руку к блюду, да так и забыл про нее. - И нам будет больно и страшно расставаться с любимыми заблуждениями, поэтому мы будем до последнего упираться, закрывать глаза и прятать голову в песок, только бы не рухнул наш маленький теплый мирок. Берите, Кира-сан, не стесняйтесь. Да, кстати, как к вам относятся в отряде?

- Нормально, тайчо.

- А у меня сложилось другое впечатление. Кажется, они избегают вас. И не без причины. Впадая в истерику при виде холлоу, вы ставите под угрозу их жизни. И это при том, что с вашими способностями - могли бы защитить их. Они на вас надеялись… как на сильного союзника. Вы обманули их надежды. И теперь вас недолюбливают. Смеются, шепчутся за спиной. Вам это нравится? Устраивает? Нет ничего опаснее обманутых надежд. Предлагаю подумать на эту тему. Свободны.

***

- Эх, где-то сейчас наш Кира. Без него веселью не хватает… академичности.

- Злая ты, Рукия. Говорят, Ичимару-тайчо испытывает к нему нездоровый интерес: каждый вечер чаем поит и мозги пудрит. Ой, извини, - Ренджи картинно прикрыл рот руками.

- Ичимару? Я его видела с нии-сама. Ты думаешь?..

- Да ничего я не думаю, но тут что-то не так. Почему Кира ходит как в воду опущенный? Что-то он погрустнел после распределения. И все один да один.

- Странный у него капитан. Я его не то чтобы боюсь… но мне жутковато. Как будто он меня насквозь видит. И смотрит, кажется, все время смотрит и улыбается. Такое ощущение, будто давит, - Рукия зябко поежилась. - Я если даже не вижу его, чувствую, когда он рядом.

Веселились в комнате для прислуги имения Кучики, вполголоса, чтобы не приведи ками не услышал глава семейства. Перемазанное шоколадом лицо Рукии выглядело особенно комично с этим неожиданно серьезным, немного испуганным выражением.

- Странный у него капитан, - как будто эхом отозвался Ренджи. - И ведь из Изуру слова не вытянешь.

***

Живой иллюстрацией извечного соперничества между отрядами, за окном завывал пьяный хор одиннадцатого под аккомпанемент заливистого смеха Айясегавы:

Шерсть седая, хуй повис -

Ичимару - хитрый лис:

Дни и ночи напролет

Кире он мозги ебет.

Солировал бархатный баритон Иккаку. Это было почти красиво.

Гин поднял голову от бумаг и посмотрел на Изуру, возникшего в дверях в столь неурочный час.

- Ну что, офицер? Хочешь в миссию на грунт?

Со времени последнего провала - полгода бумажной работы. И почти ежедневных чаепитий с капитаном на потеху всему готей-13. Кире было уже все равно, плевать, пусть болтают.

Гину тоже, потому что недавно кое-что случилось. Рукия. Старый лис перехитрил сам себя. Интерес, уважение, восхищение… Он не мог перестать бывать у Кучики… желание… только его не хватало… Если видел капитана шестого на улице с Рукией - останавливал, втягивал в разговор, только чтобы побыть рядом… переросли в чертову зависимость, и он стал сам себе противен. Будь ты проклята. Рукия. Amata nobis quantum amabitur nulla.******

Будь. Ты. Проклята. Теперь Гин не мог не чувствовать ее растущего отчуждения. Если бы он не был так беспечен, если бы заметил - раньше - и догадался скрыть. Глупо. Мальчишество, бред, идиотизм – кататься по полу и жалеть о том, чего уже нельзя изменить. Можно биться головой об стену или пойти и сломать себе шею в драке с сотней холлоу, но что это даст? Твою мать, Рукия. Хотя при чем тут девчонка? Сам виноват, теперь будешь жить со своей слабостью… всю оставшуюся вечность… грызть пальцы и выть на луну. Или попытаешься превратить ее в силу. Уже смешно. Ха-ха-ха.

- Да, капитан. Хочу, - в глазах – пьяная решимость камикадзе.

- Отлично, Изуру. Через три дня, стандартный патруль, группа из трех человек. Миссия автономна.

- Есть, капитан.

Кира больше не злился на Ичимару. То есть, сначала был готов вцепиться в глотку, но с тех пор... как поверил, научился слушать, стал ловить каждое слово, понял, что может драться и победить… осталось только желание вцепиться… нет, прикоснуться, вдохнуть запах и не отпускать, и быть рядом. И черт с ними со всеми, пусть болтают. Про замешанную на уважении и обожании банальную любовь младших офицеров к старшим, известную со времен древней Греции и Японии Эдо. Хотя про это в Готэе не болтали. Образования не хватало.

***

На грунт уходили на рассвете. Два хмурых офицера, исподлобья рассматривающих нечаянного компаньона, и Кира.

Накануне, как всегда, был чай у капитана: они весь вечер проговорили о традициях дома Фудзивара. И больше ни о чем. А потом, в дверях... Ичимару весело улыбался, по-отечески трепал по плечу, произносил напыщенные напутствия… Со щитом или на щите. Шут гороховый. Изуру судорожно вдохнул и просто обнял капитана. И тот замер. И стоял так, наверное, три бесконечно долгих удара сердца. А потом наклонился, мягкими теплыми губами коснулся щеки, уголка губ… В животе вдруг стало жарко… Развернул и вытолкнул в ночь.

А Кира привалился спиной к двери, не в силах пошевелиться, перебирая в памяти эти последние минуты. Когда сердце проваливается куда-то вниз - то ли от ужаса, то ли от восторга, а желудок леденеет и сжимается в комок. Голова легче перышка, море по колено, только бы еще вспомнить, как дышать. А убьют тебя – за наглость – только вечером, когда вернешься.

Если. Вернешься.

***

Часть 3. Принц на белом коне

…Я от горечи целую

Всех, кто молод и хорош…

- Привет, Мацумото-сан, тебя-то мне и надо. - «Что, Гин, одну тоску залей другой, другую заедаем третьей, все скопом – в океан дешевого вина»?

- Мацумото-сан всем надо.

- Ну, кому зачем, а мне по делу, - хищно скалится Ичимару. - Как жизнь вообще?

- Можешь меня поздравить. Я уже третий офицер. Но за тобой, бродяга, все равно не угнаться, - потягивается, выгибая спину, так что грудь чуть не вываливается наружу, небрежно отбрасывает за спину рыжую гриву. - Как твой мальчик?

- Ушел драться, - безмятежная улыбка. - А я вот жду.

- Привязался, старый лис? Терпение никогда не входило в число твоих главных добродетелей. Мне жаль. Пойдем, выпьем?

- Да уж, подружка… Бери бухло, пошли ко мне. Будем вместе… ждать.

На светлом еще небе с оранжевыми полосами заката по одной зажигались звезды, сумерки вползали в комнату, стыдливо укутывая полуобнаженную грудь Рангику, чайный столик и кипу бумаг в углу.

- И т-ты его па-ацеловал? Нет, нет, п-равда? Ну ты даешь!

- Мммм, - кривая ухмылка. - Угу. Извини.

- Я-а-асно. Все п-понимаем, сказать не можем. Тогда хоть п-покажи, как!

- Что как?

- Ну - как. Ты его поцеловал?

- Да никак. Вот… - Гин с трудом поднимается и тянет ее вверх. Одну руку на плечо, другой опирается о стену. Губы медленно скользят по щеке к уголку рта. И ощущение неправильности. Не то. Не хочу.

- Нет, не так. Ты ниже, и грудь мешается.

- Ну ты хамло, - Рангику замахивается, чтобы залепить ему шутливую пощечину, Гин уворачивается, прыгает в сторону… и взглядом упирается в раздвинутые седзи и бешеные глаза Киры Изуру.

- Привет.

***

- Ой, мальчики, а мне-то уж так бежать надо, так бежать. У меня и полы немыты, и белье нестирано… Вы тут без меня не скучайте.

Гин, не оборачиваясь:

- Пока, Мацумото. Спасибо, что заглянула, - и глаза Киры темнеют.

В нетрезвом мозгу вспыхивает картинка смеющихся - фиолетовых - Рукии, на секунду перехватывает дыхание, а потом все заслоняет лицо Изуру.

- Дай руку, - от Киры воняет землей и потом. Одежда в грязи, кое-где порвана, в прорехи виднеется тело.

«Ты вернулся».

- Как все прошло?

- По пути следования патруля – три обычных холлоу, один большой. Все наши живы, холлоу – нет, - ровным, безжизненным голосом, будто зачитывает оперативную сводку за прошлый год. - Было… страшно, а потом – просто тяжело. Говорят, последний сильный попался. Мне повезло… говорят. В общем, нормально.

Не отпуская руки, Кира делает шаг вперед и утыкается носом в изгиб шеи, с полувсхлипом вдыхая какой-то особый пряный запах - запах капитана. Опускается на колени, его начинает бить дрожь: последствия шока и перенапряжения. Съежившись, обхватив себя руками, сжав зубы, пытается удержать рыдания, так стыдно перед капитаном, но получается плохо, и слезы текут и впитываются в грязную ткань хакама, обтягивающую худые колени. Гин садится рядом и прижимает его к себе.

Тонкие пальцы скользят по светлым волосам, серебристые пряди скрывают щелки глаз, и в темноте кажется… а и хрен бы с ним, что там кажется. Осторожно погладить шею и плечи, забираясь прохладными пальцами в ворот косодэ, ухватиться за волосы на затылке и дернуть, поднимая лицо к своему, впиваясь взглядом в воспаленные глаза. И промолчать, наверное, впервые в жизни. А потом осторожно, очень нежно подобрать губами соленые капли, стереть щекой мокрые дорожки и прижать мальчика к груди, чтобы согреть, унять дрожь. Молча.

Взять заплаканное лицо в ладони, коснуться губами губ и почувствовать, как Изуру изумленно вздохнул и замер. Погладить скулы большими пальцами, потереться носом, вдохнуть его запах и скользнуть руками вниз, по шее, на плечи, сдвигая одежду вниз, обнажая грудь. Почему бы и нет?

Провести ладонями по изгибам мускулов, пробежаться пальцами вдоль позвоночника, дальше не пускает пояс - прочь его. И Кира оживает, глаза загораются безумным огнем, он начинает неловко, как пьяный, целовать, гладить, опускается к соскам, ловит их ртом, как умирающий от жажды – капли воды. И осторожно укладывает капитана на спину.

«Ты уверен? Что хочешь – именно – так, лис? - А почему бы нет? - Хорошо подумал? - Совсем не думал, вообще забыл, как это делается, да и черт бы с ним. Просто я устал.

И сейчас не хочу быть один».

И Гин отчаянно, рывком тянет к себе ошалевшего от счастья Киру, обхватывает его ногами и тихо шепчет на ухо:

- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Изуру.

- Я… читал, - он заставляет себя взглянуть в глаза капитану. - Давайте лучше… - и делает движение, чтобы перекатиться на спину, но Гин вцепляется в плечи и не дает.

- Пусть так. Догадался захватить смазку?

- Да, я… уже давно… для себя. Я думал… - он смешался и замолчал, сунул руку в карман и извлек маленькую бутылочку. - Массажное масло, эвкалипт. Думал, вам понравится.

Почему от этого нелепого разговора сердце пропускает пару ударов, и хочется плакать и смеяться, и шалеешь от возбуждения, и можешь только прорычать:

- Давай, не тяни.

И уже вся одежда кое-как снята и разбросана по полу, и пальцы на груди, на животе, ниже, осторожные и легкие, как движения канатоходца, и в голове вертится, что Кира наверняка должен отлично чувствовать музыку, и его губы обхватывают член, и приходит ощущение правильности, что именно так, как должно быть. Именно так – млеть от наслаждения, задыхаться в чутких руках, именно этих, а потом - просто отдаться ритму.

А позже, ночью, уткнуться носом в подмышку и обхватить рукой тощий мальчишеский живот.

- С тобой тепло. Приходи ко мне по ночам, Изуру.

Услышать резкий вздох и почувствовать, как судорожно сжимаются руки на плечах. И уснуть, и во сне бродить с Рукией по Руконгаю, держась за руки, и обсуждать последние сейрейтейские сплетни.

***

А Рукия как будто смеялась. Вокруг нее всегда была толпа народу, в которой почему-то не было места серым лисам, несмотря на их приятельские отношения с братцем-Кучики. Ну да, конечно, легкомысленное трепло Кайен, лейтенант тринадцатого, ей ближе, чем капитан третьего.

- А я тебе говорю, Ренджи, что он странный. Я уже просто боюсь его. Как он смотрит! Иногда кажется, что ему от меня что-то надо. А я больше не могу его выносить. Когда он рядом – мне физически плохо. Даже иногда пробираюсь по задворкам, только бы не встретить.

Лейтенант тринадцатого. Когда Гин узнал о планах Айзена по испытанию какого-то очередного проекта на патруле из отряда Укитаке, первая мысль была – надо что-то сделать. Вялая, неясная мыслишка. Потому что иначе ей будет плохо.

- Доброе утро, Кучики-сан. Не уделите мне минутку для разговора?

Она вздрогнула, как будто с трудом подняла странно пустой взгляд, закусила губу, мотнула головой и метнулась прочь:

- Извините, Ичимару-тайчо, очень спешу. Давайте как-нибудь в другой раз. Надеюсь, это не срочно.

- Надеюсь, это ненужно, - мило улыбнулся Гин. - И, скорее всего, неважно. До встречи, Кучики-сан. Всего хорошего.

А потом – смерть Кайена, и Рукия тоже словно умерла. Гин все с той же улыбкой следил за ней и думал, думал. Глупо радоваться удачной мести. Глупо грустить из-за упущенной возможности что-то изменить. Любовь - глупое чувство. Лекарство от скуки. Эффективное, как топор – от поноса.

И так холодно в Сейрейтее, и все труднее согреться в чужих руках.

***

Со временем все меняется, и даже блаженно-преданный Кира почувствовал холод. Ичимару было лень симулировать интерес, да и незачем, поэтому активная роль всегда доставалась Изуру, теперь – лейтенанту, и не за постельные подвиги. Сначала он, видимо, думал, что так и надо, потом – какого черта? – захотелось ответного тепла, а его не было. Безупречная техника, бесчувственная нежность. Попытался сократить дистанцию, добился обратного – капитан отдалился. Не совсем, но стало так больно…

- Капитан. Я теперь… Я… ты убьешь меня? Я теперь наглая тварь.

Пир во время чумы. Изуру, как пьяный, а может, и правда пьяный, прижимается всем телом, щекой будто гладит шею, долго и нежно целует ямку между ключиц, ведет губами вверх и прикусывает мочку уха, сначала чуть-чуть, потом сильнее. Гин не двигается.

- Такая тварь, ты не знаешь, капитан… капитан, я хочу…

- Скажи это.

- Капитан.

- Скажи.

- А не пошел бы ты на хуй, капитан? - Кира рывком разворачивает его и прижимает спиной к стене.

Гин ехидно-равнодушно кривит в улыбке губы, как обычно, пряча взгляд. И медленно ведет тыльной стороной руки по лицу, по шее и ниже, задевая сосок. Улыбается еще шире и убирает руку. Садится у стены, раскинув ноги, и усаживает Киру спиной к себе, крепко обхватив поперек груди. И утыкается лбом в затылок, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону и напевая колыбельную.

«Наверное, мы все умерли. Погибли в том Айзенском эксперименте. Или заснули? - колыбельная превращается в нечто изощренно-похабное, - вот еще немного поспим и проснемся. Придет прекрасный принц и разбудит, - капитан третьего начинает тихонько хихикать. - Во что это ты влез, кицунэ-сан? Айзен построит башню великих замыслов, а я украшу ее чудесными витражами... А не пошел бы ты к меносам, Айзен-тайчо»?

***

Гин смеялся, как сумасшедший, когда принц на белом коне все-таки явился. Когда сам вышиб его за ворота, а тот свалился с неба и пошел, не разбирая дороги, по канализационным трубам и шинигамьим головам к башне раскаяния. Вот когда началась потеха. В кои то веки стратегическое мышление и лисья изворотливость нашли себе настоящее применение. Что надо сделать, чтобы Сейрейтей не встал единым фронтом против кучки пришельцев, и тем самым дать им шанс? Да то же, о чем просит Айзен – создать хаос и замкнуть шинигами друг на друга. Как сохранить жизнь Рукии при неизбежной встрече с Соуске и заодно вытащить из заварушки с законом? А просто спровоцировать Айзена раскрыться при свидетелях.

Просто.

Кульминация интриги – в комнате совета сорока шести. Гин наслаждался игрой: пошептать на ушко Рангику, поцеловать Киру, показать язык Хинамори, подразнить Тоширо. Между делом, как бы в компенсацию за смерть Кайена, спасти рыжего Абарая. И его актеры не подвели.

А сам не смог удержаться. Должен был быть в другом месте, но ждал ее на мосту в глупой надежде еще раз посмотреть в живые глаза. Жалкая затея. И ничего не мог с собой поделать – тогда все еще висело на волоске. А вдруг… никогда больше?

«Еще поплачь, посмешище».

Увидел – бледную тень. И опять скалился, ломал комедию в глупой попытке встряхнуть, заставить бороться. И – как всегда с ней – проиграл. Она никогда не делала того, что от нее ждали, не следовала сценариям, и, может, именно поэтому так притягивала ехидных скептиков, по крайней мере, одного. И все время ускользала. Потому что была сильнее? Сейчас уже неважно: декорации расставлены, статисты на местах, твой выход.

Труднее всего – ждать. Смотреть и ничего не делать. Потому что все, что надо, уже сделано, потому что партия еще не окончена, и исход неясен. Ждать, как охотник в засаде, в упоении тайной битвы. Ловить каждое движение, просчитывать варианты для каждого из участников с единственной целью – вытащить. Ее. Живой. Хорошо, что никто не может проследить твой взгляд. Пока Айзен выпендривается перед парочкой героев-спасителей – непосредственной угрозы нет. Ждать.

Начинают собираться зрители.

Команда - убить. Вот теперь решай, кицунэ-сан: отшутиться, напасть на Айзена – чистое самоубийство, потянуть время… А зрители прибывают – руконгайцы в небе, капитан шестого - в броске к Рукии, чтобы… убить? защитить? Какая разница, если это именно то, что нужно? Вот твоя цель, друг Шинсо: в миллиметре от девчонки, в дюйме от сердца Бьякуи. Лучшая стратегия – та, где все пути ведут к победе. Остановить убийцу. Отомстить за то, что взял ее в дом и был ее братом. И – последний подарок Рукии – дать шанс кровью расплатиться за ошибки. Чтобы все опять стало просто. Для всех, кроме тебя.

А дальше что?

Смешно стоять в окружении вчерашних коллег и соратников, глядящих на тебя с опасливым отвращением. Какие же вы простые, ребята.

Приятно чувствовать на руке теплые пальцы Рангику - это так похоже на старые игры, что почти возбуждает.

Весело смотреть в живые глаза Рукии – черт с ним, с их выражением – и знать, что победил. И плевать на последствия.

«А теперь признайте, что одному вам не справиться. Такое бывает, не надо краснеть. Для решения некоторых проблем не обойтись без вмешательства… высших сил».

***

Конец.

__________________________________

* Стиль японской каллиграфии (http://www.japanese-page.kiev.ua/rus/hobby-shodo.htm)

** Ночи Комати, Эротическая танка Рубоко Шо

*** Чему не учишься, учишься для себя

**** Сунь-цзы, О Войне

***** Одно из основных положений программы общества анонимных алкоголиков

******Любимая, как вовеки ни одна в мире. Катулл, VIII

Также цитировались:

Шекспир, Гамлет

Булгаков, Мастер и Маргарита

Галич, Кадеш: «Я никому не желаю зла, не умею, просто не знаю, как это делается».

Песнь Песней Соломона

Цветаева, Платон, Басе, чей-то еще чего я уже не помню. постмодернизм, блин, ненавижу, но он есть. одно утешение, что древние тоже этим страдали, и в неменьшей степени :-)

The End

fanfiction