ШтрихиАвтор: Самшит Бета: Йисандра Фэндом: Блич Рейтинг: PG Пейринг: Укитаке Джуширо/Кучики Бьякуя Ворнинг: одно единственное ругательство считается? Авторские примечания:
Первое, спасибо Йисандре за правку текста и Джедайту за высказывание своего
мнения. Размещение: с разрешения автора |
|
Сейчас, оглядываясь назад, трудно расставить точки и запятые в предложении, в которое складываются прошедшие события. Все там кажется зыбким, а какой чай ты пил, сидя в кабинете, в такой же день и час двенадцать лет назад, уже не вспомнить, но ведь какой-то пил! Дорожными вехами - события значимые, поворотные. Что было до них, что случилось после - сразу не скажешь, они стоят - рекомыми запятыми и точками в необычайно длинном предложении - имя ему "жизнь", - будто возникли из ниоткуда, будто поставленные по воле автора именно на этом месте, но пустота порождает только пустоту, а, значит, было что-то и между ними, была причина, объяснившая их существование. 1*** Шепотки в толпе: "Это капитан..." Это - капитан? Бьякуя думает, что может стать не хуже. Хинамори и сама не поняла, как оказалась вытолкнута в первый ряд. Первое, что она увидела - серые плиты главной аллеи Духовной Академии. Затем ноги в сандалиях и край белого с черным узором хаори. И только потом - капитана. Почему-то ей показалось, что он вполне мог быть принцем, который стал королем. - Видишь, история повторяется, - легкий смех. Косой взгляд: - Кто знает, кто знает. Разве можно загадывать, к чему приведет та или иная история? 2*** - Кайен, - приветствует его Укитаке, - итак, что ты можешь сказать о нынешнем первом курсе Академии? - Я одного не понимаю, тайчо, - его лейтенант усмехается, чешет затылок - а в глазах пляшет искорка, - как можно дать имя шарфу? - Ты говорил с Кучики, - голос Укитаке звучит слегка укоризненно. Кайен шутливо поднимает руки: - Я говорил с Кучики. Серьезный, - пауза, - юноша. Когда
этот черноволосый шинигами со смешными штуками на голове, ранее говоривший
с Рукией - жутко гордый, жутко заносчивый и жутко богатый сукин сын, по
первому впечатлению (а первое впечатление часто бывает самым верным, как
он заметит потом) - прошел мимо, Ренджи обдало волной невероятной силы,
он захлебнулся вдохом. Сила удалялась по коридору, дальше, дальше и дальше. "Как можно дать имя шарфу?" - этот вопрос передавался по наследству из поколения в поколение в семье Кучики, также как и сам шарф. И ни один из Кучики еще не ответил на него - потому что никто не осмелился задать вопрос прямо. Но имя у шарфа было, и красивое - Джинпаку Казахана но Узугину. - Нии-сама! Нии-сама, погодите! - Рукия догнала его, стараясь шагать наравне. Ваш шарф, на нем пятно.
- Я знаю, - отзывается он. Пятно давнее, из тех, что не смываются. Крайне
символично, если подумать. 3*** Когда Укитаке уже перестает кашлять, но все еще опирается рукой на плечо Кучики-фукутайчо, чтобы не упасть, Бьякуя прилагает большие усилия для того, чтобы сдержать дрожь страха. Глядя на макушку беловолосого мужчины, он испытывает жалость, смешанную с отвращением, но не двигается и не говорит ничего, давая Укитаке отдышаться и встать самому. После его ухода Бьякуя замечает, что по белизне шарфа расплылись несколько алых пятен. Сдерживая порыв тотчас избавиться от них, сорвать и скомкать шарф в руке, Кучики-фукутайчо спокойно идет по своим делам. Казалось, здесь и быть концу фамильной реликвии, которую Укитаке заразил своей болезнью, здесь прервется связь, протянувшаяся между поколениями, кончится столетиями копившаяся память и семейная гордость. Возможно. Но этот опустевший сосуд Бьякуя заполнил иным смыслом: он носил смерть, обвившуюся вокруг своей шеи, лежащую на плечах, как знак того, что он ее не побоится. Ни разу больше - и это тоже клятва аристократа. Второй раз Джинпаку Казахана но Узугину окажется испачкан кровью Ренджи, пожертвованный Бьякуей, чтобы сказать: смерти нет - он прекрасно чувствует реяцу Уноханы, и знает, что шарф скоро вернется к нему. Эта кровь отстиралась легко - это была легкая кровь, та, которую проливают в бою. Но если внимательно приглядеться, очертание двух пятен все еще видны - болезнь Укитаке не лечится так же быстро, как простые раны. Его кровь так упряма. 4*** Теперь, когда он офицер Готей-13, Бьякуя знаком со всеми капитанами. Он знает, что Укитаке любят все, что он - ученик самого Главнокомандующего и один из самых старых капитанов Готей. И он благородного происхождения. Но он все-таки ниже Бьякуи по социальному статусу. 5*** "Кучики никогда не заговаривают первыми с теми, кто ниже их по происхождению, - наставлял его отец. - Кучики общаются с равными". Поэтому он чаще молчит, чем говорит в присутствии Укитаке-тайчо. Укитаке, кажется, находит время, чтобы поговорить со всеми. Не словами, нет - для слов нужен повод, но улыбки, движения головы, внимания в глазах - я вас слушаю - капитану Тринадцатого отряда не жалко. И встречное молчание его совсем не смущает - для того, чтобы защититься от его ненавязчивого обаяния, нужно быть и слепым, и глухим одновременно. Или просто влюбленным. - Это все? - Бьякуя смотрит прямо на алтарь, сложив руки на коленях. Позади слышится шуршание ткани. - Да, нии-сама, - говорит Рукия и вежливо замолкает. Бьякуя тоже молчит, рассматривая знакомые до боли тонкие черты женщины на фотографии. - Могу я удалиться? - спрашивает его Рукия, и потом опять раздается шорох ее одежды. - Погоди немного, имото. Ты довольна Тринадцатой дивизией? - он лично ходил просить Укитаке об этом одолжении: знал, что там наследство Хисаны будет в безопасности. Укитаке…это капитан, на которого хочется равняться. Многие бывают рады, попав по распределению под его командование. - Укитаке-тайчо был очень добр ко мне, - отвечает Рукия, очевидно подбирая слова. Она очень чуткая девочка, как и Хисана: не хочет обидеть его чувств. Однако его часто сравнивают с Укитаке - Бьякуя привык к этому. Но, конечно, все уже давно привыкли разделять Укитаке до "Инцидента" и Укитаке после. Бьякуя бы сказал: "Смерти случаются. Шинигами встречаются с возможностью погибнуть каждый день". Но Бьякуя молчит: - и тогда, когда поднимается первая волна слухов и спекуляций о смерти Шибы Кайена, и тогда, когда эта история забывается, став просто "Инцидентом", - ему слишком знакома боль от потери кого-то близкого тебе. Молчит, и избегает встречаться глазами с капитаном Тринадцатого отряда: не хочет унижаться до жалости. - Нии-сама! - Рукия стоит в его кабинете, босая, в мокрой от дождя и крови юкате. Когда Бьякуя вошел, она хотела броситься к нему, но сдержалась. За окном - первая гроза сезона: она всегда приносила несчастья. - Нии-сама… - повторяет Рукия тише, замирая под его взглядом. Когда она появилась на пороге особняка, слуги сразу же разбудили Бьякую. Он приказал проводить ее в кабинет, и принялся собираться сам. Первым делом нашел Сенбонзакуру: его мучили плохие предчувствия. Позади них слуга тихо отодвигает фусума, оставляя на пороге стопку чистой одежды. - Переоденься, - говорит Бьякуя и выходит. Рукия медлит, собираясь сказать что-то, но Бьякуя закрывает за собой двери. Он решает, что не станет требовать ее отчета здесь и сейчас: прежде всего она Рукия и его названная сестра. Честь дома Кучики может подождать до утра. "Нет, - думает Бьякуя, - прислушиваясь к тишине особняка, - ей совсем не надо заботиться о чести клана. Пока она не предает Сейретей, я разрешаю ей быть собой". "Кучики Рукия обвиняется в дезертирстве и предательстве интересов Сообщества душ". Приговор Совета Сорока шести ясен. "Укитаке это не понравится", - приходит непрошенная мысль. Самому же Бьякуе уже все равно. Когда он снова входит в кабинет, Рукия сидит на полу, прижимая к груди чистую юкату, и тихо плачет. Она все еще не сменила своей окровавленной формы. - Нии-сама, - говорит она напряженным голосом и смотрит на него снизу вверх умоляющим взглядом. - Разрешите мне провести остаток ночи здесь. Я не могу… - ее тихий голос прерывается, и она старается сглотнуть, - не могу сейчас вернуться в отряд. Бьякуя молча кладет ладонь ей на плечо и надеется, что этого окажется достаточно: он не может предложить ничего более. - Он, - выдыхает Рукия между всхлипами, старательно рассматривая свои колени, - он мертв. Я не понимаю, Нии-сама, как он может быть?.. Как он мог просить о смерти? Бьякуя остается с ней, в этом кабинете до рассвета. Он долго не может простить Укитаке этой ночи. Да, Бьякуя знал, что Укитаке Джуширо тоже может фатально ошибаться, ведь он не лучше и не хуже самого Бьякуи: он просто не равный ему. Да, Бьякуя знал все это, но он никогда не хотел увидеть тот день, когда Укитаке Джуширо ошибется так непоправимо. 6*** Бьякуя влюблен и счастлив, и даже не возражает против понимающей улыбки, которая расцветает на лице Укитаке-тайчо каждый раз при взгляде на него. Они разделяют одну тайну. До поры, до времени, конечно. На их с Хисаной свадьбе присутствовали все капитаны Сейретея: Бьякуя не собирался стыдиться этого, по мнению старших клана, мезальянса. Он не собирался делать из своего счастья маленький грязный секрет. Но и гордиться собой он не мог. За что? За то, что внес раздор в собственный клан, последовав велению сердца? - Поздравляю, - говорит ему Укитаке после торжеств, мягко улыбаясь. За день Бьякуя выслушал множество поздравлений: вежливость еще не совсем забыта в Сейретей, - но он не может избавиться от ощущения, что капитан Тринадцатого отряда говорит искренне. Бьякуя не знает, как ответить на это. - Сказать
по правде, Кучики-сан, вы вновь удивили меня, - продолжает Укитаке. -
Не многие шинигами благородных семейств обладают такой смелостью. - Смелостью для чего? - спрашивает он ровным голосом. - Смелостью любить, конечно, - отвечает Укитаке, вздыхая. - Передайте мои поздравления вашей жене, - и уходит. 7*** Никто не старался прогнать зиму, пришедшую гостьей в душу Кучики-тайчо после смерти жены; мужчина и самурай должен справляться с бедами сам. Но в Рукии он с первого взгляда узнал лучик солнца, танцевавший на поверхности ледяных узоров Он лжет, конечно же. По какой-то неведомой причине, Укитаке просто не может оставить его в покое, ни когда он счастлив, ни когда скорбит. Укитаке есть до него дело. Бьякуя устал чувствовать
себя оскорбленным вещами, которых не может предотвратить. В глубине души
он даже смутно благодарен Укитаке за то, что тот постарался помочь Бьякуе,
какой бы нежелательной и бесполезной эта помощь ни была. - Бьякуя! - Укитаке положительно рассержен. Это интересно: Бьякуя уже начал подозревать, что тот не способен на гнев. Но все это было раньше, раньше… Сейчас уже все равно. Укитаке загораживает ему путь, и вся его поза выражает решительность, даже мягкие карие глаза теперь смотрят непреклонно. - Позвольте пройти, Сандзюбантай-тайчо, - холодно роняет Бьякуя, кладя ладонь на рукоять занпакто. - Нет, - так же холодно отвечает Укитаке, - боюсь, что не могу этого позволить. Бьякуя, приди в себя! У всех есть право скорбеть, но тебе не кажется, что пора продолжать жить?! - к концу фразы, он хватает Бьякую за плечи и легко встряхивает. Тот остается неподвижным. В тишине они меряются взглядами, а потом Бьякуя резко стряхивает руки Укитаке со своих плеч. - Нет, - говорит он, все еще не отводя взгляда от глаз Укитаке, - я так не думаю. Повторяю еще раз: позвольте пройти. Укитаке тихо чертыхается и, когда Бьякуя пытается обойти его, крепко хватает того за рукав. - Послушай, - говорит капитан Тринадцатого отряда, - ты еще молод по меркам шинигами. Ты удивишься, узнав, сколь многое еще сможешь пережить и перенести. Не отказывайся от жизни сейчас: это просто глупо. - Да что вы знаете, - побелев от гнева, шипит в его лицо Бьякуя. - Вы слишком стары, чтобы помнить, каково это - терять любимых. Вы уже привыкли, я - не могу, - и, с внезапно навалившейся усталостью, заканчивает. - Оставьте меня в покое, сандзюбантай-тайчо. - Поступай как знаешь, - с горечью говорит Укитаке, отпуская рукав его юкаты. Когда Бьякуя нашел Рукию, ему показалось, что он обрел надежду. Хисана не исчезла из этого мира бесследно. Он даже подумал, что, может быть, - может быть - в Сообществе душ еще остались вещи, которые он мог бы ценить - что-то помимо его долга как главы клана Кучики. "И возможно, - возникает робкая мысль, - смерти на самом деле нет". Конечно, Укитаке был удивлен визитом Бьякуи: обычно тот старался избегать капитана Тринадцатого отряда. Тем не менее, Укитаке улыбнулся, приглашая его войти. - Кучики-тайчо? - спросил он, присматриваясь к гостю. Тот казался… теплее. Спокойнее. - Чем могу быть полезен? Бьякуя удивил его, склонившись в вежливом, полном достоинства поклоне. - Я пришел сюда просить Вас об одолжении, Укитаке-тайчо. - Что ж… - Укитаке растерялся. - Чаю? - и после паузы добавил, положив теплую руку на плечо капитана Шестого отряда. - Передо мной не надо кланяться: друзьям не кланяются. - Он увидел, как на надменном лице Бьякуи промелькнуло удивление. "Сколько нашлось тех, кто смог бы прочитать это лицо?" - подумал Джуширо с грустью. Неужели лишь перед ним, прожившим несчетное количество лет, ледяная броня Бьякуи была беззащитна? - Кто бы это ни был, мой друг, - заметил он проницательно, чувствуя, как дрогнул Бьякуя под его рукой, - я рад, что он делает тебя счастливым. Кучики ничего не сказал в ответ, и пока Укитаке отдавал распоряжения, они больше не перемолвились ни одним словом.
- Вы, конечно, знаете о новом члене клана Кучики? - спросил Бьякуя, поднося
чашку чая к губам. Он ничем не дал понять, как относится к сказанному
ранее, по-прежнему обращаясь к Джуширо официальным тоном. - Я прошу Вас принять ее в отряд, - здесь Бьякуя остановился, поджав губы. - Я не хотел бы, чтобы она подвергалась... неожиданным рискам. - Я заметил, что она очень похожа на Хисану, - тихо констатировал Укитаке. Он знал, что Бьякуя неохотно говорил о своей жене, и рисковал, затронув эту тему. Риск он тоже мог себе позволить. - Да, - неохотно ответил капитан Шестого отряда. - Кучики Рукия. Так каков будет ваш ответ, Укитаке-тайчо?
- Да, - повторил его слова Укитаке. - Кучики Рукия? Я запомню. - Капитан
- Но вас оно вылечить не может, Укитаке-тайчо, - тихо заметил ему капитан Шестого отряда, вставая. - Я позову сюда ваших заместителей. Уже у двери Бьякуя обернулся, чтобы посмотреть на его согнутую спину, обтянутую белым хаори: - Я приношу свои извинения, Укитаке-тайчо. "За что?" - хотелось спросить Укитаке. "За все", - ответил бы ему Бьякуя. Несмотря на то, что после "Инцидента" Бьякуя чувствует себя преданным Укитаке-тайчо, он не может не отметить, как похожи оказываются их ситуации. "Время лечит? - думает он. - Возможно. Но, возможно, ты предашь меня и в этом…Джуширо". 8*** Все меняется после несостоявшейся казни Рукии. Бьякуе слишком многое нужно передумать и переделать - и он с удивлением узнает, что не имеет ни малейшего понятия, как именно передумать и переделать. Он не знает, в чем оказался не прав, и не хочет признавать, что, возможно, во всем. Поэтому Бьякуя пытается разыскать Укитаке - Джуширо - в надежде, что тот может ответить на его вопросы, ведь капитан Тринадцатого отряда всегда жил по иным, чем Бьякуя, правилам. Они оказались по разные стороны баррикад: тот, кто попытался спасти Рукию - и тот, кто отказался от нее. В кустах стрекочут цикады. Их назойливое щелканье почти заглушает тихий стук передвигаемых камней. Укитаке играет черными и сейчас, переставив камень, загоняет своего противника в ловушку. - Сложная ситуация, - медленно говорит Бьякуя, потирая подбородок, и замолкает, уставившись на доску для го. Его ход. - Может быть, хватит?- спрашивает Укитаке, указывая жестом на расстановку сил. - Ты проиграл уже пять раз подряд. Бьякуя молча откладывает в сторону белый камень и складывает руки на коленях: он готов слушать. Джуширо, наоборот, неспокоен и, пока говорит, не перестает вертеть между пальцев черную фишку. - Рукию казнят через три дня. Бьякуя, ты не прав. - "В чем?" - спрашивает тяжелый, немигающий взгляд Кучики. - И между тем, - говорит Бьякуя вслух, - вы все еще заботитесь о том, чтобы уделить мне время, Укитаке-тайчо. Вы потратили на игру со мной целый вечер, - в сумерках его лицо кажется мраморной маской: они скрадывают морщинки усталости, залегшие у губ. - Я не собираюсь молчать по этому поводу. - Укитаке не уточняет свои слова, и Бьякуя понимает, что тот не собирается оставлять в покое ни его, ни Совет Сорока шести, но никак не комментирует старшего капитана. - Я знаю, у тебя есть причины поступать так, как ты поступаешь, - продолжает Укитаке, - но подумай: стоят ли они жизни твоей сестры? - Бьякуя сердито поджимает губы. - Признаюсь, я не беспристрастен: Рукия могла бы стать прекрасным шинигами, дай только время. И я хочу дать ей это время, Бьякуя. Понимаешь? - Нет, - говорит Бьякуя и тоже не уточняет, к чему относится это "нет". - Нет? - переспрашивает Укитаке. - И, тем не менее, ты приходишь сюда, ко мне, и готов потратить целый вечер на го только для того, чтобы проиграть все пять раз подряд? Подумай об этом хорошенько. Впрочем, уже поздно, - вздыхает он, не дождавшись ни слова в ответ. - Спасибо за игру, Бьякуя, и приятных снов. - Взаимно, - кивает, отдавая дань вежливости, капитан Шестого отряда. - Бьякуя, - интересуется Кераку, ворвавшийся без стука в капитанский кабинет, - куда ты дел Джуу-тяна? - О чем вы, Кераку-тайчо? - Бьякуя приподнимает бровь. - Местонахождение капитана Тринадцатого отряда меня никоим образом не касается. Но Кераку все равно обыскивает кабинет, предварительно поставив бутыль с сакэ на край письменного стола. Кучики безмятежен - он никогда не стал бы хранить ничего личного в подобном месте. …А Укитаке Джуширо давно перешел в разряд личного, но не собственного. Бьякуя не хранит ничего на память о нем, кроме самой памяти - и не знает ничего интимнее этого. "Но все равно, это оскорбление", - добавляет он, подумав. Он следит за Укитаке-тайчо, насколько может это делать не выходя за рамки приличий. Ему нужно понять. Когда он не может следить, и видеть собственными глазами, Бьякуя обращается к своей памяти, раз за разом. Он не помнит всего - с удивлением признается он сам себе - но ищет, ищет, ищет, пока не осознает, что, чтобы понять, ему нужно перестать отворачиваться в сторону. Когда Укитаке чуть не опрокидывает стол, заходясь в очередном приступе тяжелого кашля, Бьякуя отказывается уйти или отвести взгляд. Он часто делал это в прошлом, но в его прошлом таится ошибка, которую Бьякуя стремится исправить, и поэтому он остается. - Чем я могу Вам помочь, Укитаке-тайчо? - спрашивает капитан Шестого отряда, но Укитаке лишь мягко качает головой, пытаясь отдышаться. Тогда Бьякуя просто смотрит, все время, пока кашель подступает и вновь стихает, и подступает опять. После Укитаке говорит ему со слабой улыбкой: - Хорошо, что здесь нет Сентаро или Кийоне. Они такие дети, когда дело касается моей болезни. - Это серьезно. Не стоит пренебрегать вашим здоровьем, Укитаке-тайчо, - хмурится Бьякуя, предлагая ему руку, чтобы тот мог подняться. Укитаке опять отказывается от помощи. - Это не первый и не последний мой приступ, Бьякуя, - отвечает капитан Тринадцатого отряда. - Но я приму лекарство, - добавляет он после паузы, и его взгляд теплеет в ответ на укоризненный взгляд младшего шинигами. - Когда ты уже начнешь называть меня Джуширо? Я, кажется, давно разрешил тебе звать меня по имени. - Джуширо, - произносит капитан Шестого отряда, вновь протягивая руку. - Бьякуя, - возвращает Укитаке и, опершись ладонями о столешницу, поднимается на ноги. Но, переставая отворачиваться в сторону, Бьякуя вынужден смотреть, и видит то, чего раньше мог не замечать. "Да, - признается себе капитан Шестого отряда, прозревая, - Джуширо силен духом. Джуширо красив". Бьякуя знает, что проиграл эту битву, как и многие до нее. Нельзя выигрывать все сражения, это правда, но сейчас ему кажется, что он не может выиграть ни одного. Хотя, возможно, он просто не умеет выбирать битвы. 9*** Укитаке потом приходит и долго извиняется за друга. Сегодня не самый лучший его день, и ему неловко. Бьякуе остается лишь любоваться видением Укитаке в его кабинете. На фоне обстановки тот смотрится экзотично. "Вы мне одно скажите - помолчав, спрашивает Бьякуя, - причем здесь я?". Кажется, если бы он мог, Укитаке давно покраснел, и поэтому из странной мстительности Кучики-тайчо читает лекцию, в которой изящно опускает Кераку-тайчо, ставя под сомнение его способности как капитана. В последнее время в Бьякуе растет непонятное раздражение на Укитаке. Весь Сейретеи, кажется, намекает им на что-то. Если уж пьяный Кераку, обыскивающий его кабинет - не достаточно ясный намек… Определенно нежелательный намек, по мнению Бьякуи. Может, капитан Шестого отряда и подрастерял свой грозный ореол, но это не значит, что он уже не требует уважения к себе. - На самом деле, - говорит ему Джуширо, превозмогая чувство неловкости. - Шунсуй никогда не бывает настолько пьян, как кажется. Еще раз, я… сожалею о его поведении. - Еще раз, - в тон ему отвечает Бьякуя. - Укитаке-тайчо, я не могу принять ваших извинений. Этот инцидент останется открытым до тех пор, пока я не получу объяснений лично от капитана Восьмого отряда. - Вы не должны чувствовать себя виноватым, Джуширо, - продолжает он со скрытой обидой, - но если вы не удовлетворены этим разговором, то примите мое приглашение навестить поместье Кучики. 10*** Два шумных и чересчур активных третьих офицера, естественно хуже одного такого же лейтенанта, но когда все трое, притихшие, застывают на пороге комнаты Джуширо, это… нервирует, как выяснили они с Бьякуей одним утром. Они могли бы кружить вокруг друг друга вечно: Бьякуя не спит с мужчинами, а Джуширо вряд ли способен увлечься им. Однажды, это просто случается - они сидят в комнате Укитаке за очередной игрой в го и, без какой-либо внятной причины, игра оказывается отставленной в сторону. Это всего лишь одна ночь - оба достаточно вежливы, чтобы обходить этот вопрос при дальнейшем общении. - Что тебе за дело до меня? - говорит Бьякуя на рассвете. Он хочет выяснить все сразу, чтобы подготовить себя ко всему, что бы ни пришло. - Все, - отвечает ему Джуширо, осторожно отмеряя слова, - происходит в свой срок и исчезает в свой срок - просто прими это и не гадай о завтрашнем дне. Ты еще очень нетерпелив, Бьякуя. Я хотел бы научить тебя доверяться жизни: она никогда не предает. Может быть, у меня получится, - и, разглядывая небо за окном, добавляет, - С добрым утром. - Да, - соглашается Бьякуя, - с добрым. Утра тянутся друг за другом чередой. 11*** - Как видишь, это не такая уж серьезная преграда для любопытства, - мягко откликается Джуширо, расчесывая волосы пальцами, и в голосе его слышится упрек. - И-извините, - выдавливает Ренджи, прежде чем исчезнуть, прихватив за шкирки Сентаро и Кийоне и задвинув фусума. Раньше Кучики-тайчо даже не подозревал, что его лейтенант умеет так краснеть, но говорит только: - Как мило с его стороны. Только после этого Джуширо разрешает себе рассмеяться. Бьякуя тоже неохотно улыбается. - Теперь об этом узнает весь Сейретей, - трясет головой Джуширо. - Извини, Бьякуя, - он глубоко вдыхает, чтобы остановить смех. - Ни Сентаро, ни Кийоне, к моему великому сожалению, не умеют держать язык за зубами. - Не узнает, - задумчиво отзывается тот. - Скорее всего, Ренджи уже начал их убеждать. Джуширо бросает на него косой взгляд: - Ты определенно привязался к своему лейтенанту, - и проницательно улыбается. - О чем ты? - сухо спрашивает Бьякуя, поднимая бровь. - Мой лейтенант шумный, невоспитанный, всегда имеет на всё собственное мнение и не слушается приказов. Впрочем, я думаю, что лет за двадцать смогу сделать из него приличного шинигами. - "Капитана", - мягко подсказывает ему Джуширо, но Бьякуя продолжает, не замечая ремарки: - Будучи невероятно преданным мне как капитану, он весьма убедительно запретит твоим старшим офицерам болтать об увиденном, но это продлится только до очередной лейтенантской пьянки, где он сам не сможет удержать язык за зубами. Тишина простоит еще несколько дней. - Да ты серьезен, - тихо замечает Джуширо, качая головой. - Возможно, новый капитан Готей-13 появится раньше, чем ты ожидаешь. - Еще один юнец, которому не терпится высказать свое мнение, на командном посту? Я этого не переживу, - с иронией отзывается он. Все идет своим чередом. Все правильно. Они просто прошли рубеж, когда любовь была делом только двоих. Сентаро и Кийоне сталкиваются лбами на пороге его комнаты. Джуширо оборачивается к ним от письменного стола. - Тайчо… - неуверенно начинает Сентаро. - Можно?.. - так же неуверенно заканчивает Кийоне. Джуширо кивает. Его младшие лейтенанты садятся, чинно сложив руки на коленях. "Делегация", - определяет он по их позам и улыбается уголками губ. - Тайчо, - с чувством говорит Сентаро, не в силах оставаться на одном месте - неуверенность забыта, - будьте спокойны. Если Кучики что-нибудь сделает, я набью ему морду. - Идиот! - кричит на него Кийоне, вскакивая. - Это сделаю я, не ты! - Кто бы говорил, малявка! - рычит на нее Сентаро, тоже поднимаясь на ноги. - Я! - Нет, я! "Какие же еще дети, - качает головой Джуширо, забытый за спором. - Кайен, ты оставил после себя хорошее наследство". "Но если честно, тайчо, - спросил бы его Кайен, - вы счастливы?" Счастлив? Тому, кто ждет, все приходит в свое время. Джуширо знал, что настанет время и для этого. Он не спрашивает себя о причинах: есть причины для поступков, но для чувств их не существует. Сейчас ему небезразличен молодой Кучики - Бьякуя - который, может быть, уйдет, а может быть, останется. Кто знает, что - кто - будет потом? "Я доволен", - ответил бы Джуширо своему лейтенанту.
…Прошлое - это лестница? Я не хочу в это верить, потому что в таком случае все предопределено и зафиксировано, сказанное - сказано, сделанное - сделано, а впереди ждет еще бесконечность ступеней, и нет возможности ни изменить, ни убежать. Нужна ли нам такая жизнь? Жизнь, где вечно помнишь о совершенных ошибках, и счастью положен определенный срок, а не вечность? Давай считать, что жизнь - это штрихи, легкие линии, запечатлевающие каждый момент, дающие свободу сердцу и воображению, ведь здесь ничего не обрисовано точно, и всегда можно сбежать и переиграть. Переиначить. И поэтому есть уверенность: не сбежишь, потому что незачем. Потому что можно бежать бесконечно и все равно не добежать до границ этого вымышленного мира. Пока что можно считать,
что жизнь действительно состоит из штрихов. А когда придет время… Что
ж, мы придумаем что-нибудь еще. Скучно не будет. The End |