|
Часть
первая
В
комнате, слишком традиционной, чтобы походить на кабинет, не было стола,
поэтому рыжая девица с такой большой грудью, что кимоно на ней не сходилось
– наверное, на складе просто не нашли подходящего размера – застыла возле
двери, прижимая папки к груди и нервно оглядываясь.
- Положите их просто на пол, - сказал Бьякуя. – Матсумото-сан, верно?
- Да, Кучики-тайчо, - девушка, семеня, почти подбежала к циновке, на которой
сидел Бьякуя, тут же присела, поджав ноги и склонив голову, и положила
папки к самым ногам капитана шестого отряда. – Матсумото Рангику, шестой
офицер десятого отряда.
- Вы здесь есть? – Бьякуя кивнул на папки.
- Нет, Кучики-тайчо, я бы хотела остаться служить в десятом отряде, -
тихо ответила девушка. – Хитсугая-тайчо очень нам всем нравится…
Бьякуя просто кивнул. Шестому отряду Хитсугая – тогда еще фукутайчо –
тоже сильно нравился. Бьякуе в конце концов пришлось официально запретить
в отряде сладости…
- Спасибо, Матсумото-сан, и передайте мою благодарность Хитсугая-тайчо.
Девушка поднялась и, пятясь, вышла из комнаты. Бьякуя взял из стопки папок
верхнюю.
Через тонкие стены он слышал голоса – нервные, взвинченные молодые парни
говорили слишком громко. Смеялись.
- …и есть лейтенантов на завтрак! – громко сказал кто-то, слишком развязанный
и разудалый, чтобы быть уверенным в себе. Злость плеснула в лицо, словно
кипяток. Вызвать Хитсугаю и эту грудастую дуру и сказать, что забирает
ее себе, и пусть подавятся. Посмотрел бы он на того, кто скажет что-то
против воли главы клана Кучики! А что, лейтенант не хуже других. Что Хитсугая,
в конце концов, станет с ней делать?
Хлопнул в ладони. Седзи раздвинулись, и младший офицер, недавно принятый,
так что Бьякуя еще не успел запомнить ни имени, ни звания, шагнул было
вперед, и тут же невольно попятился, увидев складку между бровями капитана.
- Пусть выйдут все, - велел Бьякуя. – Я позову, когда будет нужно.
- Есть! – отрапортовал младший. Седзи вновь закрылись; Бьякуя услышал
его голос, отдающий распоряжения. Кто-то недовольно заворчал, кто-то засмеялся.
Бьякуя взял верхнюю папку из стопки.
Хисаги Сюхей. Второй офицер девятого отряда. Рекомендации от Тоусена-тайчо,
табель из Школы синигами, самохарактеристика, биография… Бьякуя его вспомнил;
вспомнил он также и то, что Тоусен вроде бы и сам имеет виды на перспективного
офицера. Что ж, это еще не основание не смотреть кандидата. Бьякуя положил
папку справа от себя, что означало «может быть».
Кучики Рукия. Офицер тринадцатого отряда. Биография. Табель. Рекомендация
Укитаке-тайчо. Записка от Шиба-фукутайчо. Бьякуя подарил этому клочку
бумаги еще более короткий взгляд, чем прочим – судьба этой папки была
решена в то самое мгновение, когда капитан увидел на ней имя кандидата.
Она легла слева; это означало «отказать».
Абараи Ренджи. Четвертый офицер одиннадцатого отряда. Набор тот же; рекомендация
капитана Зараки заставила правую бровь Бьякуи выгнуться. Да. «Дерзок…
нестабилен… амбициозен…» И это Кенпачи считает нужны писать об офицере,
которого рекомендует?
Папка легла перед капитаном – что означало «нужно посмотреть».
Следующие десять минут стопка, принесенная Мацумото, уменьшалась, а стопочки
справа и слева от капитана, и прямо перед ним росли. Когда разбор был
окончен, самой высокой оказалась, как и следовало ожидать, та, что росла
слева. Бьякуя хлопнул в ладони, и младший офицер снова возник в дверном
проеме, как исполняющий желания дух.
- Возьми, - Бьякуя кивнул на стопку слева. – Все, чьи имена там написаны,
могут быть свободны. – Этого, - Бьякуя взял в руки верхнюю папку из правой
стопки, - ко мне.
Парень прочел имя, поспешно кивнул, подхватил папки и выскочил из комнаты.
***
-
Я так и думала.
Девушка с огромными темно-синими глазами, маленькая и темноволосая, казалась
слишком мрачной для своих лет. Такие должны носить светлые платья и короткие
юбки, ходить в среднюю школу и смеяться над мальчишками. А она носила
черное форменное одеяние младших офицеров Готей 13 и катану у бедра.
- Идиотизм какой-то, - добавила она. – Как мне вообще пришло в голову,
что он захочет хотя бы со мной разговаривать?
- Ну… ты можешь поговорить с ним сегодня на эту тему, - неуверенно предположил
тот, кому она жаловалась. По правде говоря, этот парень никак не походил
на человека, которому можно было бы поплакаться… или вообще довериться,
хотя, скорее всего, впечатление такое создавалось из-за геометрических
фигур, вытатуированных на лбу, и возмутительно-красного цвета волос.
Девушка мрачно усмехнулась.
- Он со мной вообще не разговаривает. Как будто я предмет мебели. Хотя
нет, со своей мебелью он чаще общается. Ты точно уверен, что хочешь пойти
к нему лейтенантом?
- Это единственное вакантное место, - пожал плечами парень.
- Силу наращивать можно где угодно, - буркнула девушка. – Сволочь ты…
а поработаешь с моим братом – станешь замороженной сволочью.
- Эй, никто тебя силой в клан Кучики не тащил! – запротестовал парень.
- Абараи-кун!
Оба повернулись на оклик. Им махал рукой черноволосый молодой человек,
стройный, как девица и лоснящийся, как будто его натерли маслом. Казалось,
что от него отражаются солнечные зайчики.
- Что, опять использовал свой шинкай? – ехидно поинтересовался тот, кого
назвали Абараи.
- Ренджи-кун, ты груб, - красавчик стукнул Ренджи пальцем по носу. – Привет,
мелочь. А что у нас с лицом?
- Не знаю, что у тебя с лицом, идиот! – мгновенно вспылила девушка. –
У меня лично все в порядке! Болваны!
И она умчалась так быстро, словно за ней гнались.
- Рукия-тян не в духе?
- Юмичика, - Ренджи мрачно посмотрел на приятеля, - чего ты вечно лезешь?
- Я пришел оказать тебе моральную поддержку! – возмутился Юмичика. – Ты
собираешься шагнуть в клетку со львом… Ками-сама! Что он с ними делает?
Из дома вышел очередной кандидат – бледный, на подкашивающихся ногах.
Несколько человек повернулось к нему, но он лишь покачал головой и пошел
прочь. Очередная жертва – на этот раз девушка без кровинки в лице – шагнула
в дверной проем как в огонь. Ренджи даже показалось, что она задержала
дыхание.
- У него был такой вид… - с явным интересом пробормотал Юмичика. – Может,
мне тоже надо было заявиться?
- Двоих Зараки бы не пустил, - отрезал Ренджи.
- Ну конечно! А значит, лучше ты, да?
- Да, - нагло ответил Ренджи. Юмичика хмыкнул.
- Так что с Рукией? Полагаю, принципиальный Кучики-тайчо даже не стал
ее собеседовать?
- Думаешь, это правильный принцип? – пробормотал Ренджи. – Я знаю, она
бы… хотела.
- Ну, в чем-то он прав, - задумчиво сказал Юмичика. – Если бы Кучики-тайчо
прособеседовал ее… и если бы она оказалась лучшей и он ее взял… все бы
сказали, что это все родственные связи… Но, с другой стороны, теперь все
скажут, что он даже не стал ее собеседовать, потому что не хочет, чтобы
решили, что он продвигает сестру.
- Я этого не понимаю! – рявкнул Ренджи. – Зачем было брать ее в семью,
если он после этого даже не обращает на нее внимания?!
- А он ни на кого не обращает внимания, - пожал плечами Юмичика. – Чему
ж удивляться…
- Вот рыба… - зло сказал Ренджи.
Девица вышла – красная, как помидор. Юмичика так высоко поднял брови,
что они, казалось, слились с волосами.
- Нет, ну… это же не то, о чем я думаю? Нет, Кучики-тайчо на такое не
способен… Интересно, а он придерживается правила старших офицеров?
- Что за правило? – удивился Ренджи.
- Ну, - Юмичика сделал вид, что смущается. Удавалось это ему крайне плохо.
– Старшие офицеры отряда должны поддерживать близкие отношения… это означает
мир и спокойствие в отряде, понимаешь ли. Капитан своим солдатам как отец,
лейтенант – как мать. Что составляет залог счастливых супружеских отношений?
- Да к Меносу тебя, извращенец! – рявкнул Ренджи. – Что ты несешь?!
- Да все об этом знают, - отмахнулся Юмичика, смеясь. – Неужели ты думаешь,
что Ичимару-тайчо и Изуру…
- Ах ты!..
- Эй, придурок! Волосы не трогай!..
- Абараи Ренджи! – возгласил секретарь. Секретарем он, скорее всего, не
был, но дожидавшиеся своей очереди кандидаты именно так его и прозвали.
Ренджи отпихнул от себя Юмичику и ринулся к двери.
- Удачи! – проорал тот ему вслед. – Чтоб ты продул и вернулся к нам!
- Придурок!
***
Осталась
последняя папка. Бьякуя покосился на стопку справа. Нет, пожалуй, еще
на десять идиотов его не хватит. Когда младший офицер раздвинул седзи,
пропуская последнего кандидата, Бьякуя кивнул на стопку.
- Распусти этих. Пусть придут завтра.
Юноша кивнул, забрал стопку и вышел. Тогда только Бьякуя обратил внимание
на того, кто сидел перед ним в позе почтения – на пятках, подобрав под
себя ноги, положив руки на колени и склонив голову. Вид у него был малость
придурковатый, но это не удивляло – все офицеры одиннадцатого отряда выглядели
как ненормальные. А чего ждать от солдат, чей капитан носит на голове
порядка десяти косиц, украшенных бубенчиками, и чей лейтенант – девочка-гном?
У парня были красные волосы, стянутые на затылке в торчащий хвост. К тому
же он зачем-то обвязывал голову белой косынкой. Лоб украшали черные татуировки,
похоронившие под собой брови. Смотреть на него было немного жутко.
- Я Кучики Бьякуя, капитан шестого отряда, - произнес Бьякуя. – Назовись.
- Абараи Ренджи, четвертый офицер одиннадцатого отряда! – отрапортовал
парень, вскинув голову. Бьякуя посмотрел ему в лицо – просто чтоб увидеть
глаза – и встретил пронзительный, как игла, взгляд. Кажется, Абараи тоже
нравилось видеть глаза…
Они были черными, как сама мгла, и наглыми. Такими, словно это не Бьякуя
выбирал лейтенанта – нет, Абараи подбирал себе капитана по вкусу. В глаза
не было вопроса «Подойду ли я?»; вопрос был – «подойдет ли он мне?»
Абараи слегка усмехнулся, словно одобряя – или Бьякуе показалось?
- Почему ты… заявился на это место?
Вопрос был стандартным, но сейчас Бьякуя словно выдавил его из себя. Рыжий
снова чуть скривил губы.
- Хочу когда-нибудь стать капитаном, Кучики-тайчо. Это одна из ступеней.
Бьякуя прищурился. Он ненавидел наглость. Ненавидел наглецов. А перед
ним сейчас сидела донельзя наглая тварь. Да еще и смотрела на него, Кучики
Бьякую, так, словно он был вещью на продажу.
- Посмотрим, - почти прошипел Бьякуя, поднимаясь на ноги. – Доставай меч.
Лицо Абараи слегка вытянулось. Но он тоже встал – слегка неловко, - и
потащил клинок из ножен.
- А ваш меч, тайчо?
- Сенбонсакура не покинет ножен ради проверки четвертого офицера, - холодно
отозвался Бьякуя. – Нападай!
- Как прикажете, тайчо! – криво усмехнулся Абараи. И атаковал.
Удар был хорошим. Даже очень. Даже искусным. Бьякуя позволил улыбнуться
мысли, что если бы он задремал, то, возможно, таким ударом Абараи даже
смог бы его достать…
С глухим ударом Забимару встретил клинок… бакена. Откуда тот взялся в
руках у капитана Кучики? Ренджи не успел об этом подумать – бакен скинул
его меч с себя, как травинка – каплю росы, и уже летел, нацеленный четвертому
офицеру в голову.
Ренджи успел закрыться – и только. Перейти в контрнаступление ему не дали;
следующий удар пришелся по ногам. Ренджи прыгнул, развернулся в прыжке,
потому что Кучики был уже почему-то сзади… Рукоять бакена врезалась ему
в живот. Ренджи упал на татами, ловя ртом воздух.
- Освободи меч, - приказал капитан. Показалось Ренджи или нет – в глазах
Кучики словно зажглась некая искра. Интерес?
Ренджи вновь усмехнулся – и взлетел на ноги, в прыжке освобождая меч.
- Реви, Забимару!
Лезвие рванулось вперед, радуясь своей свободе. Удар пришелся в пустоту
– Кучики там уже не было, он уже мчался к Ренджи, занося бакен, но второй
удар Забимару пришелся по цели – и его встретил все тот же чертов бакен.
Деревянное лезвие разлетелось на кусочки; один из них шваркнул Кучики
по щеке. Капитан остановился; это значило, что от третьего удара ему не
уйти.
Удар!
Ренджи моргнул. Лезвие грозного Забимару возвращалось к нему, остановленное…
распахнутой ладонью Кучики. А он смотрел на Ренджи – спокойный, с рассеченной
щекой… он даже не взялся за меч, он не дрался даже в одну восьмую своей
силы, с горечью осознал Ренджи. Почему-то отчаянно хотелось преклонить
колени.
- Свободны, Абараи, - произнес Кучики и повернулся спиной. Забимару лег
в ножны. Неловко поклонившись, Ренджи вышел и сдвинул за собой седзи.
Бьякуя сел прямо на пол. Щеку слегка саднило. Но наглец был просто потрясающий!
Капитан нахмурился – что же его так поразило? Ах, вот оно! Абараи – единственный
из всех, кого сегодня смотрел Бьякуя, - дрался действительно затем, чтобы
победить. И это при том, что синигами уровня Кучики Бьякуи мог победить
шинкай такого Абараи, даже не освобождая меча.
Но… он не мог взять такого человека к себе в лейтенанты! Да его же затрясло
от одного взгляда этого Абараи Ренджи…
Кучики сдвинул брови. Будь рассудителен, сказал он себе. Это твои эмоции.
Они тебе ни к чему. Ты нашел очень хорошего кандидата. Взвесь все за и
против. И что бы тебе там не померещилось в его взгляде – это к делу не
относится.
***
*Несколько
месяцев спустя*
В штаб-квартиру Бьякуя пришел, как и положено главе одного из Четырех
Великих Домов – не первым, как нетерпеливый, только что примеривший капитанскую
накидку юнец, но и не последним – что означало бы неуважение к собранию.
Где-то посередине…
Соуске Айзен приветливо улыбнулся ему со своего места. Ретсу Унохана кивнула,
окинув Бьякую ласковым взглядом – она на всех так смотрела, видимо, проверяла,
не заболел ли человек случайно за последние несколько часов. Выскочка
Сой Фонг едва удостоила взглядом. А больше никого пока и не было.
Ах, нет. Почему-то Ичимару Гина Бьякуя всегда ухитрялся не видеть – наверное,
потому, что тот всегда прятался в тенях. Капитан третьего отряда с вечной
маской доброжелательности на лице низко поклонился Бьякуе. Того передернуло
– внутренне, конечно.
- Доброе утро, господа капитаны! – громогласно провозгласил вошедший сразу
за Бьякуей Кьераку Шунсуй. За ним, как обычно, следовал Джууширо Укитаке.
Он просто всем кивнул.
- Я слышал, у вас проблемы с лейтенантом, Укитаке-тайчо? – пропел Ичимару.
Теперь передернуло всех, даже, кажется, Сой Фонг.
- В некотором роде. Он умер, - сухо ответил Укитаке.
- У нас нынче много достойных офицеров, - ухмылка Ичимару расползлась
еще шире. – Вот Бьякуя-сама, например, нашел себе очень удачного человека…
- Ичимару-тайчо, - Бьякуя особо выделил обращение – эта мразь почему-то
считала себя вправе произносить его имя! – льстит мне. Лейтенант как и
прочие. Уверен, Укитаке-тайчо достоин лучшего.
- К сожалению, моя лучшая кандидатура – офицер без ранга, - сквозь зубы
огрызнулся Укитаке, глядя мимо Бьякуи.
- Это не мешает вам рекомендовать упомянутого офицера в другие отряды,
- возразил Бьякуя, сверля Укитаке взглядом.
- Утра всем, капитаны, - мрачно провозгласил Тоширо Хитсугая, проходя
между ссорящимися. – Уже поругались?
Бьякуя поджал губы, развернулся и занял свое место рядом с Айзеном. Ичимару
ухмылялся, как сытый тигр.
- Почему ты позволяешь ему себя провоцировать? – тихо спросил Айзен у
Бьякуи. – Он же только и мечтает, чтобы затеять свару. Ну посмотри, он
же пожирает негатив, как вампир!
Бьякуя не ответил, лишь дернул головой, и Айзен с легким вздохом отодвинулся.
Постепенно подтянулись оставшиеся четыре капитана. Главнокомандующий Ямамото
вошел последним, и совет начался.
Собственно, это было еженедельное плановое совещание, обычный разбор полетов.
В этот раз он почти полностью оказался посвящен разборке Уноханы с Зараки
– дело в том, что на прошлой неделе Сейрети патрулировал одиннадцатый
отряд, что и привело к тому, что число постояльцев госпиталя резко увеличилось.
К тому же, отряд Зараки почему-то особенно не любил «четвертых», и в результате
Унохана едва не поругалась к Зараки, пытаясь заставить его приструнить
своих молодцов.
Бьякую все это раздражало. Он знал, что будет последним пунктом совещания;
знали это и все прочие, и капитану шестого отряда в конце концов начало
казаться, что они нарочно тянут время.
Но наконец Унохану и Зараки удалось успокоить, и Ямамото произнес:
- Последний пункт на повестке дня – увеличение духовной активности в секторе
BJ104. Это, если мне не изменяет
память, территория Кучики Рукии, младшего офицера тринадцатого отряда.
- Да, Ямамото-тайчо, - произнес Укитаке.
- Она докладывала обстановку?
- Да, тайчо. Насколько я понимаю, в секторе участилось появление пустых.
Очевидно, их притягивает некая духовная мощь, источник которой не определен.
Офицер Кучики просит разрешения расследовать этот случай, при необходимости
воспользовавшись гигай…
- У вас есть возражения по ее прошению?
- Нет, тайчо, я предлагаю разрешить офицеру Кучики расследование вплоть
до применения гигай.
- Что ж, с моей стороны возражений нет, - главнокомандующий потер ладони,
что означало готовность объявить окончание собрания. – На этом предлагаю…
- Прошу прощения, Ямамото-тайчо, - Ичимару сделал коротенький шажок вперед,
но глаз на главнокомандующего не поднял. – Мне кажется, среди нас есть
человек, чье мнение тоже имеет смысл спросить, когда речь идет о задании
для офицера из клана Кучики…
Повисла пауза. Бьякуя смотрел на Ичимару – в этот момент ему очень сильно
хотелось уметь убивать взглядом. Тот улыбнулся ему почти ласково.
- Кучики Рукия не является моей подчиненной, - сквозь зубы произнес Бьякуя.
– Я не считаю…
- По-хорошему, Ичимару прав, - неожиданно согласился главнокомандующий.
– Все-таки речь идет о девушке из уважаемого клана Кучики. Что скажете,
Кучики-тайчо?
- У меня нет возражений, - глядя в пол, ответил Бьякуя.
***
На
траве под буйно, по-августовски зеленой сакурой была постелена белоснежная
салфетка, на которой стоял кувшин и ваза с фруктами. Рядом стоял шахматный
столик.
Пикник организовал Айзен-тайчо, столик – Кучики-тайчо. Оба капитана склонились
над фигурками; Айзен вертел в руках яблоко, но, кажется, не помнил, что
с ним делать.
- Ставишь же ты задачки, Бьякуя-кун, - пробормотал Айзен. – А что, если…
- Я так беру твою ладью и ставлю шах, - возразил Бьякуя.
- Да? – расстроился тот. – Вот черт…
Он наконец-то решился на ход, и теперь уже Бьякуя склонился над доской.
- Мне тренироваться не с кем, - объяснил Айзен, грустно улыбаясь. – Момо
очаровательое создание, но такие игры ей недоступны… Раньше я играл с
Гином, но сейчас он слишком занят…
Бьякуя скривился.
- Как ты его терпишь…
- Он был моим лейтенантом, - улыбнулся Айзен. – Иногда мне кажется, что
он до сих пор считает себя им. По-моему, есть такая вещь, как лейтенантское
мышление… Такие лейтенанты никогда не станут хорошими капитанами. Они
всегда ждут, когда им скажут, что надо делать… Гин всегда такой был. Твой
Абараи такой же…
Непонятно, почему, но в этот момент Бьякуе стало тяжело дышать. Он рванул
с шеи шарф. Он очень не любил разговаривать с посторонними о Ренджи. Почему-то…
Кажется, к лицу прилила кровь.
- Абараи не мой… - голос прозвучал хрипло, пришлось начать с начала и
по-другому. – Абараи не такой. Самостоятельный, даже чересчур. И… далеко
пойдет.
- Ну, если ты так говоришь, - пожал плечами Айзен. – Момо точно лейтенант
на всю оставшуюся жизнь. А ты просто сам независимый, и люди вокруг тебя
такие же собираются. Так и будешь менять лейтенантов… - Айзен улыбнулся.
В этот момент один из младших офицеров шестого отряда, выросший словно
из-под земли, скользнул к Бьякуе.
- Тайчо, офицер Кучики Рукия прибыла по вашему распоряжению!
Бьякуя поднялся.
- Закончим в другой раз, Соуске-кун?
- Как скажешь, - с улыбкой ответил Айзен.
Они покинули дворик вместе; в доме Айзен распрощался с Бьякуей и вышел,
а Кучики повернулся к своему подчиненному.
- А где лейтенант Абараи?
- Я… я не знаю, тайчо… - показалось Бьякуе, или мальчишка и в самом деле
покраснел?
- Найдите его, - распорядился Бьякуя и вышел из кабинета.
***
В
смежной комнате – в шестом отряде ее называли приемной – дожидалась младшая
сестра. Бьякуя на ходу кивнул ей и вышел на улицу; Рукия выскочила следом.
- Бьякуя-сама…
- Ты уже получила задание от Укитаке-тайчо?
- Да, Бьякуя-сама!
- Надеюсь, ты понимаешь, как важно, чтобы ты справилась с заданием? Имей
в виду, что если источник действительно излучает такую огромную духовную
силу, что она притягивает пустых, то он может быть опасен.
- Я понимаю, Бьякуя-сама!
Кучики остановился. Сестра стояла перед ним, но смотреть на нее у Бьякуи
не было сил. Ее взгляд жег как угли.
- Тебе может понадобиться помощь, - Бьякуя немедленно возненавидел себя
за то, что понизил голос. – Возьми, - он вложил в ладошку сестры твердую
прямоугольную карточку. – Этот человек… может оказать помощь.
- Спасибо, Бьякуя-сама! Я не подведу вас!
- Я надеюсь, - Бьякуя развернулся. – Можешь быть свободна.
Она постояла у него за спиной еще мгновение – а потом умчалась. Бьякуя
сжал кулаки – ладони вспотели. Он позволил сестре обратиться за помощью
к преступнику – сам, своими руками! Но, Ками-сама, это была единственная
реальная помощь там, в мире живых! Пустые слетаются на неведомую силу
как мухи на мед… а много ли у его сестры на счету убитых пустых? Она даже
меч освобождать еще не научилась!
Бьякуя поднял голову, когда понял, что сейчас врежется в стену. Он стоял
перед зданием, где располагались казармы офицеров шестого отряда.
Дежуривший у входа младший офицер вскочил и вытянулся в струну при виде
капитана.
- Абараи-фукутайчо у себя? – не останавливаясь, спросил Бьякуя.
- Нет… то есть, да, тайчо, но…
Что «но», Бьякуя не услышал. Ему пришло в голову, что он просто может
приказать Ренджи последовать за Рукией – лейтенант присмотрит, а Рукия,
если и обнаружит его, все равно не прибьет, так как они старые друзья,
и никогда не подумает, что Реджи прислал Бьякуя – скорее решит, что тот
отправился за ней по собственному почину.
Бьякуя стукнулся в дверь – один раз, для порядку – и тут же распахнул
ее.
- Ренджи…
Кажется, Бьякуя ахнул. Кажется, он даже покраснел. Во всяком случае, развернулся
градусов на сто восемьдесят он явно не по собственной воле – тело все
сделало раньше, чем мозг осознал увиденное. За спиной раздался глухой
удар об пол; кто-то охнул.
- Офицер Айясегава, - злость мешала не то что говорить – дышать, поэтому
Бьякуя почти шипел, - вы должны находиться в казармах своего отряда.
Этот мерзавец, что-то пискнув, мышью шмыгнул мимо Бьякуи. Кажется, он
даже не успел толком одеться.
- Абараи-фукутайчо, - Бьякуя наконец справился с собой, так что голос
его звучал как обычно – может быть, немного холоднее, так, во всяком случае,
ему казалось, - одевайтесь и следуйте за мной.
***
-
Абараи-фукутайчо, - от голоса Кучики веяло зимней стужей. Ренджи съежился
в нелепой позе – в постели, полуприкрытый одеялом, с вытянутой вперед
рукой – коснуться своей одежды он уже не осмеливался. Хотя все-таки еще
надеялся, что Кучики-тайчо не позволит своему лейтенанту сдохнуть голым.
– Одевайтесь и следуйте за мной.
Еще никогда в жизни Ренджи не было так страшно, даже когда он столкнулся
со своим первым пустым. На улице стояла душная августовская жара, но Ренджи
трясло от холода, источник которого шагал впереди. Невозмутимый, как стена.
В доме Кучики было тихо. Они вошли в кабинет, и Ренджи сдвинул за собой
седзи – машинально. Какая разница, как умирать – при открытых или закрытых
дверях? Интересно, что скажет капитану руководство Готей 13, думал Ренджи,
шаря взглядом по комнате – только бы не смотреть на фигуру напротив. Что
он зря разбазаривает кадры, с которыми и так проблемы? Интересно, а Кучики
меч хотя бы возьмет? И использует ли он банкай? Хотелось бы перед смертью
посмотреть…
- Абараи-фукутайчо, - тяжело произнес Кучики. – Ваше поведение недопустимо.
Страх всегда действовал на Ренджи одинаково – он терял голову и начинал
злиться. Вот и сейчас внутри все вскипело, и из ледяного холода лейтенанта
моментально бросило в жар.
- Что недопустимо, тайчо? Заниматься сексом?
- В свободное время! – рявкнул капитан. Ренджи, потрясенный, поднял голову.
Такого Кучики Бьякуи он еще не видел. Кажется, он явно принадлежал к тому
типу людей, которые в гневе бледнеют – Ренджи еще такого не видел, потому
уставился на Бьякую с интересом. У того даже губы были белыми. – В ваше
личное время делайте что хотите… не выходя за рамки приличий… и не в офицерской
казарме! Моральный облик отряда…
- А они на вас ориентируются! – заорал Ренджи. Ему, наоборот, вся кровь
бросилась в лицо. – Вы за них не беспокойтесь! И это было мое свободное
время!
- Я тебя не отпускал! – зашипел Бьякуя, окончательно теряя лицо. – Ты
должен быть при мне неотлучно!
- Спать тоже с вами?! – рявкнул в ответ Ренджи. Наступила пауза; за эти
несколько мгновений Ренджи успел полюбоваться на вылезшие из орбит обычно
такие невозмутимые синие глаза. Секунду спустя он ударился спиной о стену,
чудом не проломив ее.
- Убирайся вон! – Бьякуя стоял над ним, растрепанный, с покосившимся кенсейканом…
Ренджи внезапно затрясло от того, чего он раньше, идиот, почему-то не
видел – какой дьявольски красивый у него капитан…
Впоследствии Ренджи утверждал, что в него вселился демон. И что именно
он, а вовсе не Ренджи, дернул Бьякую за штанину со словами:
- Ну уж нет! – и повалил его на пол. И навалился сверху, собственным телом
прижимая капитана к полу.
- Ре… Ренджи… - вот такого лейтенанту Абараи еще видеть не приходилось
– его капитан с широко распахнутыми, полными изумления глазами. Помедлив
всего мгновение, Ренджи сграбастал в кулак волосы на затылке капитана
и прижался губами к его рту.
Наверное, именно в этот момент он разделился на двух разных Ренджи. Один
испуганно завопил: «Что же ты делаешь, идиот, он же сейчас размажет тебя
по стене как муху?!» А другой приказал свободной руке Ренджи рвануть кимоно
вместе с дзюбан из-за пояса Бьякуи.
Кожа капитана на ощупь была горячей. Ренджи даже ахнул – то ли от восторга,
то ли от изумления, он и сам не понял. В этот момент руки капитана уперлись
ему в грудь – все, опомнился, сейчас отшвырнет, а потом… ему даже банкай
не понадобится. Ренджи успел пожалеть - от одного только ощущения гладкой
горячей кожи под ладонями и взгляда на точеное лицо в рамке растрепанных
волос у него встало так, как, наверное, еще в жизни не стояло, даже в
юности.
А дальше… дальше руки капитана вцепились в отвороты кимоно и рванули его
в разные стороны, обнажая грудь.
- Ку… чики… тайчо… - задохнулся Ренджи. Руки сами полезли под хакама Бьякуи…
запутались в чертовых складках… Бьякуя вдруг рванулся вперед, переворачиваясь,
подминая под себя Ренджи. Тот зарычал, схватил капитана за плечи и восстановил
статус-кво.
- Здесь вы снизу… - прошептал он, глядя в потемневшие глаза. Теперь на
щеках Бьякуи бледно горел румянец. Как рассвет на белом песке. Ренджи
залюбовался бы, если бы у него было
время…
Хакама капитана сползли до щиколоток – дальше снимать не было ни сил,
ни возможности. Свои Ренджи вообще едва стянул на бедра. Стояло до звона
в ушах. Ренджи облизал палец. Не сдержусь, к Меносу…
Бьякуя застонал, когда Ренджи ввел палец – низко, громко… Ренджи стиснул
зубы, прикрыл глаза, твердя про себя заклинания. Все, какие помнил… Добавил
второй. Кажется, Бьякуя попытался отстраниться… больно, наверное. Ренджи
сделал единственное, что смог придумать – наклонился ниже и взял у своего
капитана в рот. Пальца двигались внутри. Язык двигался по стволу. Ренджи
не видел запрокинутого лица капитана – какая все-таки жалость! – но стоны,
его низкие стоны… он и не знал, что у Бьякуи такой красивый голос.
- Простите, тайчо, - выдохнул он, прекращая свое занятие. – Не могу больше…
Он подтянул Бьякую ближе – тот оказался неожиданном послушным и гибким,
- забросил его ноги себе на плечи. Он хотел все сделать медленно… он не
знал, брал ли кто-то Бьякую до него и не хотел сделать больно… но черт,
не мог он медленно, не мог, как только начал вставлять, крышу унесло полностью.
Он въехал сильно; что-то внутри поддалось под его напором; Бьякуя выгнулся,
побелев и закусив губу. Не закричит, не застонет, не скажет, что больно…
Простите, тайчо, простите, не могу, нет сил…
Он врубался и врубался, как бешеный, как подросток на своей первой подружке;
его растрепавшиеся волосы мотались взад-вперед по мокрой от пота груди
капитана. Кажется, Бьякуя кричал. Кажется, сам Ренджи тоже кричал.
Глаза капитана закатились. Ренджи сжал его член, и Бьякуя с хрипом прогнулся,
почти встав на лопатки, и кончил. Брызги попали на лицо Ренджи. Внутри
все словно сжали в кулак. Закричав, он толкнулся в последний раз и взорвался
сам.
Прошло не менее пяти минут, прежде чем Ренджи, собрав наконец все разрозненные
части своего «Я», начал соображать, где он и кто он. И что он только что
сделал.
Он лежал головой на обнаженной груди Кучики-тайчо. И ему было хорошо.
Ренджи приподнялся на руках, осторожно заглядывая в лицо своему капитану.
Тот на него не смотрел. Ренджи аккуратно сполз с Бьякуи. Он сам был почти
полностью одет – только кимоно и дзюбан под ним распахнуты, а вот капитан
оказался почти голым. Когда это только Ренджи успел стащить с него верхнюю
часть костюма? Он не помнил. Штаны на щиколотках смотрелись бы комично,
если бы речь шла не о Кучики Бьякуи.
Освобожденный капитан сел и двумя размеренными движениями стянул хакама
вместе таби и гэта. Поднялся. Совершенно голый. У Ренджи встало бы вновь,
если бы он не был так напуган.
Бьякуя прошел по комнате, достал из встроенного шкафа домашнее кимоно
длинной до щиколоток, завернулся в него. Потом сел на пол – слегка поморщившись,
- и начал расстегивать кенсейкан. Ренджи следил за ним, как проштрафившийся
кот – за хозяйкой, ожидая пинка. Когда все-таки капитан сочтет нужным
обратить внимание на своего лейтенанта и будет ли в дальнейшей судьбе
последнего принимать участие Сенбонсакура?
Бьякуя наконец расстегнул свои заколки и положил их рядом. Пальцами расчесал
волосы. Вид у него сделался донельзя уютный и домашней. Может, все-таки
не убьет, с тоской подумал Ренджи.
- Абараи… - начал было Бьякуя, но перебил сам себя. – Ренджи, отнеси записку
Унохане-тайчо, - он набросал что-то на клочке бумаги, свернул его и протянул
лейтенанту. – Жду тебя с ответом.
Ренджи, вконец запутанный, взял бумажку холодной рукой. Как он оказался
за дверью – он уже не уловил.
Пока жив. Но… надолго ли?
Только когда Ренджи вышел, Бьякуя наконец позволил себе закрыть лицо руками
и упасть на татами. Вот тебе и рыжий наглец… Но, Ками-сама, почему же
так невероятно хорошо ему было только что?! Хотелось потянуться, ощутить
все мышцы собственного тела. Даже хорошая тренировка уже давно не дарила
такого ощущения.
Хотелось мурлыкать. Бьякуя улыбнулся мысли, что Ренджи скоро вернется.
С ней он и уснул, так и не вспомнив, о чем, собственно, хотел поговорить
со своим лейтенантом.
***
*Несколько
недель спустя*
Ренджи разбудило легкое прикосновение к плечу. Он открыл глаза – и в полумраке
комнаты не сразу понял, где находится.
- Блин… - пробормотал он, приподнимаясь на локтях. – Поздно уже, да?
- Мы уснули, - ответил из темноты тихий, ровный голос Бьякуи. Раньше он
казался Ренджи холодным; теперь, когда он слышал голос капитана, ощущение
было такое, словно его овевает прохладный морской ветер.
Густые, гладкие как шелк волосы скользнули по обнаженному плечу Ренджи;
Бьякуя придвинулся к нему вплотную.
- Почти полночь. Наша смена началась, Ренджи.
- Знаю, - пробормотал лейтенант, притягивая голову капитана к себе и зарываясь
лицом в его волосы. - Сейчас пойдем.
Бьякуя дал ему понежиться еще две минуты, потом мягко высвободился, встал
и начал одеваться. Ренджи нехотя выполз из постели.
Последние несколько недель происходило что-то странное. В тот памятный
день, возвращаясь из госпиталя, где размещалась база четвертого отряда,
с пакетиком от Уноханы, Ренджи поклялся, что если сейчас Бьякуя его не
убьет, то он никогда не то что не притронется к своему капитану – даже
не помыслит ничего неприличного на его счет (хотя, по совести, следовало
признать, что Ренджи ничего неприличного о Бьякуе и не думал никогда –
как-то миновал он эту стадию…)
Бьякуя собирался пить чай. На столике, за котором он сидел, поджав ноги,
кроме чайника, чашки самого Бьякуи и миски с традиционными конфетами,
помещалась еще одна чашка. Когда Ренджи вошел, капитан сделал приглашающий
жест рукой.
- Чай, Абараи-фукутайчо?
Пришлось Ренджи, как заправской гейше, разливать чай. Бьякуя тем временем
изучал содержимое пакетика, посланного Уноханой. Брови его чуть выгнулись.
- Вроде этого я не просил… - пробормотал он, откладывая пакетик в сторону.
– Угощайтесь конфетами, фукутайчо.
- Я думаю, - хрипло пробормотал Ренджи, - что вы вполне можете звать меня
по имени.
- Я подумаю, - отозвался Бьякуя. Что-то в его голосе заставило Ренджи
оторваться от изучения движения чаинок в своей чашке – он поднял голову
на капитана и увидел в синих глазах смешинки. Кажется, его тайчо просто
подшучивал над ним. Издевался. Прикалывался. Кто бы мог подумать…
Ренджи ухмыльнулся в ответ – широко и немного неловко.
С тех пор Ренджи начал заходить к капитану почти каждый вечер. Что по
этому поводу думал весь отряд, его мало интересовало, тем более что он
никогда не оставался ночевать – Бьякуя выпроваживал его каждый раз, хотя,
кажется, все с большей и большей неохотой. Самому Ренджи уходить тоже
не очень хотелось. Но что делать – если они хотели избежать ненужных слухов
в отряде и вообще во всем Сейрейти, следовало быть осторожнее.
Все это было так странно и непривычно… Ренджи нравились мужчины – уже
очень давно он предпочитал спать только с мужчинами. Те немногие женщины,
что были в его жизни, всегда в конце концов вызывали у него только одно
желание – бежать от них куда-нибудь подальше. Они были слишком требовательны.
Они хотели, чтобы Абараи Ренджи принадлежал только им… а его это не устраивало.
Кучики-тайчо тоже явно рассчитывал, что Ренджи будет принадлежать только
ему. Во всяком случае, только совсем безбашенный человек осмелился бы
изменять такому любовнику, как Бьякуя, а Ренджи, при всей своей бесшабашности,
суицидальной манией не страдал. Но дело было не только в этом. Кажется,
Ренджи и самому нравилось принадлежать только Кучики Бьякуе. Ну, и чтобы
Бьякуя, само собой, принадлежал только Ренджи. И чтобы не надо было никуда
уходить вечером, а можно было прижать нежное и теплое после секса тело
к себе, как подушку, и так уснуть.
Наверное, это означало приближение старости…
Патруль маршировал по узким улочкам Сейрейти. Под размеренный шаг солдат-синигами
Ренджи думал о завтрашнем дне. Ежеутренний смотр – Бьякуя будет прохаживаться
перед строем в полном капитанском облачении, с кейсенканом на волосах
– эту украшение придавало ему такой строгий, неприступный вид… Потом он
уйдет на свою капитанскую летучку, потому что понедельник, а Ренджи будет
тренировать младших офицеров. Потом Бьякуя появится ненадолго и потребует
чаю в свой кабинет при казармах. Чай ему подаст Ренджи… а что еще будет,
Ренджи не знал, потому что это зависело от настроения Бьякуи и наличия
времени.
Потом Бьякуя покинет казармы и отправится в Школу синигами, где он преподает
основы искусства Шунпо. Когда сам Ренджи учился – Бьякуя тогда еще не
был преподавателем, - он просто ненавидел этот предмет. Омерзительно,
когда человек безо всякой видимой причины вдруг оказывается у тебя за
спиной и валит тебя на татами, а ты, поднявшись, должен еще и объяснить,
в чем твоя ошибка. А ведь тренеры не используют и четверти своих способностей.
И тогда нападает черное отчаяние – а смогу ли я когда-нибудь также? И
лезешь из кожи вон, но как же медленны, чертовски медленны твои движения!..
Только сейчас, тренируя младших, Ренджи понимал, как многому он научился
и насколько стремителен стал. И все-таки, до Бьякуи ему было так же далеко,
как рядовому синигами – до него, лейтенанта.
Когда Бьякуя вернется, будет уже вечер. Патрули на улицах сменятся. Капитан
проведет ежевечернюю летучку, и рабочий день можно будет считать оконченным.
Офицеры разбредутся кто куда – кто спать, кто в соседние казармы, к друзьям-офицерам
из других отрядов, кто – в Руконгаи, погулять, выпить, пообщаться с девушками…
А Ренджи под сочувственными взглядами сослуживцев и едва сдерживая дрожь
предвкушения, отправится в дом Кучики…
На этом Ренджи предпочитал останавливать свои фантазии, потому что если
давать им волю, то дальше работать было невозможно.
Шедшие впереди рядовые вдруг остановились. Заметались фонари, раздался
гомон, кто-то метнулся в сторону. Ренджи подошел ближе.
- Что тут у вас?
- Нарушитель, Абараи-фукутайчо! – радостно доложил офицер взвода. Патрульные
просто сияли – ну наконец-то, поймали нарушителя, хоть что-то отличное
от обычной рутины…
Вглядевшись в нарушителя, Ренджи едва не рассмеялся вслух. Перед ним,
щурясь от света фонарей, стоял Юмичика Айясегава.
- Так, ребята, отставить. Продолжайте патрулирование, с нарушителем я
сам разберусь.
- Есть, Абараи-фукутайчо! – немного разочарованно отозвался взводный,
и патруль прошествовал дальше.
- Ну вы и зайцы, - протянул Юмичика. – Наши бы развлеклись…
- Просто у вас капитан – не Кучики Бьякуя, - отозвался Ренджи. – Зато
наши с удовольствием добились бы твоей казни на Сокиоку. Так что это вы
зайцы. А что ты тут делаешь?
- Возвращаюсь из казарм девятого отряда, - кокетливо сказал Юмичика.
- Боже! И кто твоя новая жертва?
- Я пока над этим работаю. Помнишь Хисаги Шухея?
- Ну еще бы, он был нашим инструктором в первом бое с пустыми!
- Правда, лапочка? Хочу выяснить, что означает его татуировка на щеке…
- Юмичика плотоядно ухмыльнулся.
- Удачи, - хмыкнул Ренджи.
- А как твои дела? – поинтересовался Юмичика. – Говорят, что вы с Кучики-тайчо…
Ренджи заморгал.
- Что?! Кто говорит?
- Да все Общество Душ! – рассмеялся Юмичика. – Тоже мне, шпионы! Вы же
когда рядом находитесь, на вас смотреть невозможно – глаза слепит!
- Да ну тебя! – раздраженно рявкнул Ренджи. – Вечно ты выдумываешь!
- Все Сейрейти болтает о том, что ты спишь с Кучики-тайчо! – Юмичика тнул
Ренджи пальцем в нос. – Спроси кого угодно. Только не Изуру или Хинамори
– они всякий раз так смущаются… Наверное, им завидно. И еще говорят, что
ты семэ. Все Сейрейти от тебя в восторге. Поиметь Кучики – это…
- Идиот! – зарычал Ренджи, нависая над Юмичикой. – Я сейчас твоей башкой
стену пробью!
- Да ладно, уймись! – Юмичика на всякий случай сделал шаг назад. – Я тут
ему в комплиментах рассыпаюсь, а он драться… Ты вообще должен быть мне
благодарен! Если бы не тот случай, когда Кучики-тайчо нас поймал, у вас
бы вообще ничего не было, и ты так до сих по нему бы вздыхал.
- Я по нему не вздыхал! – огрызнулся Ренджи, отталкивая Юмичику. Тот потер
плечо, раздраженно глядя на Абараи.
- Ты ведешь себя как обезьяна! И ты вздыхал. Кучики-тайчо то, Кучики-тайчо
се… Как будто я не слышал…
- Дуррррак! – рявкнул Ренджи, вконец выведенный из себя. – Если я узнаю,
что эти дурацкие слухи от тебя…
И он ушел, матерясь себе под нос.
***
В
этот понедельник Бьякуя пришел на заседание слишком рано. Дело было в
том, что ночью он почти не спал – обойдя с патрульными центр города, он
вернулся домой, разделся, улегся на постель, которую они с Ренджи так
и не убрали – и так и пролежал до рассвета, глядя в темный потолок.
Постель пахла Ренджи. Теперь почти все в доме Кучики приобрело этот запах,
как в доме, где живет кот, неизменно стоит кошачий запах. Ренджи подчинял
себе все – людей, атмосферу… Он не умел быть незаметным. Он не умел занимать
часть пространства. Он подавлял и подгребал под себя. Когда они оставались
одни, Бьякуя ухитрялся каким-то образом начисто забывать, кто из них старше,
кто из них капитан, кто из них глава одного из четырех Великих Домов,
наконец. Ренджи словно растворял его в себе. И… Бьякуе это нравилось.
Лежа один в темноте, он понимал, что хочет сейчас только одного – спать
с Ренджи в одной постели. К сожалению, даже в Обществе Душ, с его нечеловеческими
и порой странными законами, не нашлось бы правила, позволяющего двум людям,
не являющимися друг другу родственниками – кровными или по закону – жить
под одной крышей.
А
решение было рядом – протяни руку и возьми. Он сумел добиться того, что
Рукию приняли в клан Кучики. Неужели он не сумел бы сделать так, чтобы
в клан приняли и Абараи Ренджи?
Сумел бы… если бы не данный на могиле предков обет. Он не мог больше нарушать
правила. Он и от своих отношений с Ренджи не отказался только потому,
что правила на сей счет не существовало, а раз правила нет, значит, и
нарушить его нельзя, верно?
Я бы мог взять его в семью Кучики. Назвать братом… И кому было бы дело
до того, что будет дальше? Что происходит в моем доме? Кто станет заглядывать
в мои окна?
Внезапная мысль поразила Бькую – он даже сел. Да, он сделал Рукию членом
семьи Кучики в обход всех правил, но он спешил исполнить обет… а сейчас
ему спешить незачем! И нарушать правила тоже незачем! Он найдет способ
принять Абараи Ренджи в семью Кучики, не нарушив ни единого правила и
не преступив ни единого закона!
Мысль настолько захватила Бьякую, что валяться он больше не мог. Следовало
немедленно раскопать архивы семьи Кучики в поисках прецедентов, порыться
в библиотеке Сейрейти – полистать «Кодекс Благородных Домов» и своды законов.
Наверняка найдется что-то полезное.
В последнюю очередь захваченного своей потрясающей идеей Бьякую интересовало,
а что думает по этому поводу сам Ренджи.
На собрание Бьякуя пришел рано именно поэтому. Ему не терпелось поскорее
попасть в библиотеку, и хотя рассудком он осознавал, что, придя рано,
он не приблизит окончание собрания, ноги сами вынесли его из дома.
Однако оказалось, что он все-таки не первый. В зале для совещаний у самой
стены, как обычно, прячась в тенях, примостился Ичимару Гин. Бьякуя застыл
у двери. Оставаться один на один с Ичимару ему совсем не хотелось. Нет,
он, конечно, не боялся капитана третьего отряда. Скорее это было похоже
на чувство, которое некоторые люди испытывают к змеям или крысам.
- Бьякуя-сама! – воскликнул Ичимару, поднявшись на ноги и в несколько
стремительных шагов приблизившись к Бьякуе. Тот невольно отшатнулся. –
Как вы сегодня рано! Какая потрясающая возможность с вами побеседовать!
- У вас ко мне какое-то дело, Ичимару-тайчо? – холодно спросил Бьякуя.
- Почему так официально? – вечная улыбка Ичимару стала еще шире. – Для
вас я Гин, просто Гин. Мне кажется, отношения между капитанами Готей Тринадцать
должны быть более приятельскими.
- Возможно, - голос Бьякуи так и дышал арктическим холодом, но, кажется,
Ичимару это ни капли не смущало. – Так о чем вы хотели поговорить?
- О, Бьякуя-сама, ни о чем особенно важном, так, просто побеседовать…
- Ичимару придвинулся еще ближе, уже откровенно вторгаясь в личное пространство
Бьякуи. Усилием воли тот заставил себя не двигаться с места. – Нам никак
не удается просто поболтать. Вы всегда слишком заняты, Бьякуя-сама. Или
это только для меня?
- Для вас? – сухо осведомился Бьякуя. – Не понимаю, о чем…
- Ну, на вашего лейтенанта у вас достаточно времени, верно? – глаза вспыхнули
из щелочек двумя бледными огоньками. Ноздри Бьякуи затрепетали.
- Вы забываетесь, Ичимару-тайчо!
- Нет, это вы забываетесь, Бьякуя-сама! - злое ликование рвалось из Гина
волнами. – Что, обнажите меч прямо здесь? Из-за неосторожного слова? Что
такого особенного, Бьякуя-сама? Разве я вас чем-то обидел? Все мы рады,
что вам наконец удалось… расслабиться, Бьякуя-сама…
- Все вы? – прошипел Бьякуя. Ичимару улыбался. – Да какое…
- Что, Бьякуя-сама?
Бьякуе казалось, что он никого еще так сильно не ненавидел. Ужасно хотелось
врезать по ухмыляющимся губам этой омерзительной твари.
- По имени меня зовут только члены моей семьи, - взяв себя в руки, произнес
он. – Рекомендую вам запомнить это, Ичимару-тайчо. – И он повернулся к
Гину спиной, словно ставя точку в их разговоре.
- Да, Кучики-тайчо, - ласково, словно исполняя прихоть больного ребенка,
согласился Ичимару. – Я только хотел заметить… что вы остановились не
на лучшей кандидатуре…
Ответить ему Бьякуя не успел – дверь открылись, и друг за другом вошли
недовольный Хитсугая, Айзен и Укитаке с Кьераку.
- Ужас, - немедленно начал жаловаться Хитсугая, встав рядом в Бьякуей.
– Эта девица меня с ума сведет. Я думал, все девушки аккуратные! Как Нанао-тян!
А она все время разбрасывает по кабинету фантики и совершенно не занимается
бухгалтерией!
Бьякуя смотрел на него сверху вниз. Он решительно не понимал, о чем речь
– разговор с Ичимару выбил его из колеи, и Бьякуя был растерян – чего
с ним давно не случалось.
- Ты о ком?
- Я о Рангику! Матсумото Рангику, моя лейтенантка!
- А Исе Нанао?
- Ее Кьераку сманил, - грустно сказал Хитсугая. – Свинья такая…
- Я свинья? – встрял в разговор Кьераку. – Широ-тян, нельзя так о старших
товарищах! А Мацумото – это та цыпа с грудью последнего размера?
- Если она тебе так нравится, то и взял бы ее себе! – мгновенно вскипел
Хитсугая. – У Нанао хотя бы мозги есть! И не смей звать меня Широ-тян!
- Тоширо-кун, не заводись, - примирительно сказал Укитаке. – Ты сам понимаешь,
быть капитаном – тяжкий труд. Если тебе он не по нраву – надо было оставаться
при Кучики-тайчо, - он улыбнулся упомянутому тайчо, который так и замер,
предчувствуя беду. – Он в последнее время, говорят, очень добр к своим
лейтенантам…
Кьераку фыркнул, но под ледяным взглядом Бьякуи сделал вид, что закашлялся.
Лицо же Хитсугаи приобрело совершенно потрясающее выражение – при сурово
сдвинутых бровях его губы изо всей силы пытались разъехаться в разные
стороны.
Неизвестно, чем бы кончилась беседа, но в этот момент явились недостающие
капитаны, и сразу следом за ними – Ямамото-тайчо. Собрание началось.
Чему оно было посвящено – Бьякуя так и не уяснил. Все его мысли занимал
только один вопрос – как они узнали?
К концу собрания, после часа тяжких раздумий, Бьякуя решил, что нашел
ответ. Виноват мог быть только один человек – Ренджи. Естественно, тщеславный
мальчишка растрепал всему Сейрейти, что спит со своим капитаном. Скажи
уж лучше, растравливал сам себя Бьякуя, трахает своего капитана. Он стиснул
кулаки так, что ногти впились в ладони. Ты меня еще не знаешь, Абараи
Ренджи!
- На этом предлагаю закончить сегодняшнее собрание, - очень к месту объявил
главнокомандующий. – Капитан Сой Фонг, оставьте мне ваш отчет. Кучики-тайчо,
задержитесь.
Бьякуя, который уже почти дошел до двери, замер в изумлении. Поскольку
все его помыслы сейчас были сосредоточенны, ему показалось, что главнокомандующий
в приватной беседе начнет разбирать его моральный облик.
- Да, Ямамото-тайчо?
- Кучики, ваша сестра превысила срок пребывания в мире живых, - веско
произнес главнокомандующий. – Что вы знаете об этом?
- Ничего, тайчо, - осторожно ответил Бьякуя. – Рукия со мной не связывалась.
- Мы предполагаем, что она воспользовалась гигай и до сих пор находится
в этом состоянии. Кучики, вы знаете, к кому она могла обратиться за помощью
в мире живых?
Мысль о кусочке твердого картона, который он передал Рукии накануне ее
отбытия, птицей метнулась в голове.
- Нет, тайчо.
- Нам придется послать за ней поисковый отряд. Есть подозрение, что, возможно,
кто-то завладел духовной силой вашей сестры… или же она сама передала
ее кому-то.
- Рукия не сделала бы ничего подобного, тайчо, - ровно и уверенно ответил
Бьякуя. – Она знает, что это незаконно.
- Да-да, я вас понимаю, - прозвучало это так, как будто Ямамото отмахнулся
от слов Бьякуи словно от назойливой мухи. – Однако же ее духовное присутствие
мы отследить не можем. Кучики, я говорю с вами только потому, что речь
о вашей сестре. Ваша семья очень уважаема. Не хотелось бы выносить это
дело на суд общественности.
- Я понял вас, тайчо, - Бьякуя поднял голову. – Я сам разыщу сестру и
верну ее в Сейрейти.
- Хорошо, что вы поняли, Кучики, - одобрительно кивнул главнокомандующий.
– Разыщите Кучики Рукию и действуйте по своему усмотрению. Я уверен, вы
не ошибетесь, и ваш выбор будет верным.
***
Уже
почти пробило полночь, когда Бьякуя медленно подошел к дверям своего дома,
скинул гэта и вошел внутрь. В доме было тихо – слуги уснули, не дождавшись
господина. В другой день Бьякуя бы удивился этому, а может быть, и разгневался.
Сейчас он этого даже не заметил.
Он переступил порог своей комнаты – и тут же угодил прямиком в горячие
объятия.
- Где тебя носит? Я уже волноваться начал, думал к ребятам в патруль бежать…
Бьякуя высвободился из его рук и подошел к стенному шкафу, на ходу стягивая
хаори.
- Что такое? – в темноте тревожный голос Ренджи звучал как-то особенно…
интимно.
- Зажги свет, - попросил Бьякуя. Послышалась возня; вспыхнул желтоватый
свет. Лампа под потолком слегка покачивалась. Бьякуя, когда ему самому
приходилось зажигать свет, едва доставал ее; во всяком случае, искать
фитиль свечи ему приходилось наощупь. Ренджи было проще…
- Что-то случилось? – спросил Ренджи. Бьякуя не ответил, неторопливо расстегивая
кенсейкан. Лейтенант начал терять терпение. – Да хватит в молчанку играть,
в чем дело?!
Бьякуя поднял на него глаза. Он помнил, что собирался разобраться с Ренджи.
Но по поводу чего? Вряд ли это было важно…
- Я был в библиотеке, - ответил он. – Кое-что надо было посмотреть. Завтра
мы отправляемся в мир живых.
- Зачем? – спросил Ренджи.
- За Рукией, - ответил Бьякуя. – Поручили мне, потому что, возможно, она
нарушила закон.
Ренджи смотрел на Бьякую пристально, так, словно видел его впервые, словно
пытался найти значение чему-то новому, незнакомому, увиденному во вроде
бы знакомом лице.
- И если так? – вопрос прозвучал резко.
- То мы вернем ее в Общество Душ и будем судить, - ровно ответил Бьякуя.
Ноздри Ренджи затрепыхались, словно он готовился дыхнуть огнем.
- Ты хоть соображаешь?..
- Учить меня будешь? – резко перебил Бьякуя. – Как мне вести себя с членами
моей семьи? Не забывай, с кем ты разговариваешь!
- Даже если бы я и хотел забыть, - придушенным голосом отозвался Ренджи,
- ты бы мне все равно не позволил.
И он вышел, едва не проломив стену и не сдвинув за собой седзи. Потрясенный
Бьякуя остался один.
Он не ждал возражений. Не ждал ссоры. Он привык к согласию. Привык к тому,
что его поведение принимают все и всегда.
И он хотел этой ночи. Кто знает, что случится в мире живых и по возвращении
оттуда. Он хотел эту ночь.
В распахнутые седзи ворвался осенний ветер; огонек свечи затрепыхался,
но не одолел его и погас. Бьякуя остался один в темноте.
***
Часть
2.
Ренджи рвало. Склонившись над ведром, которое притащил заботливый Юмичика
– хотя заботился он скорее о чистоте пола в казарме одиннадцатого отряда,
чем о Ренджи, - он выблевывал все, что съел и выпил за последние четыре
часа. В основном, конечно, то, что выпил. Ему еще в жизни не было так
плохо.
Наконец все вроде закончилось. Ренджи отвалился от ведра и сел прямо на
пол; по телу все еще шли судороги, но рвотных позывов больше вроде не
было.
- Держи, - Юмичика сунул ему в руку платок. – Мелюзга, стоять!
Окрик относился к молоденькому рядовому синигами, которому не повезло
в этот момент пробегать мимо. Юмичика всучил ему ведро; пацана перекосило
так, что Ренджи вяло подумал, что тот сам сейчас блеванет.
- Теперь говори, - приказал Айясегава. Ренджи мотнул головой.
- Дай попить.
Вода вроде бы успокоила обезумевший желудок; во всяком случае, мерзкий
вкус во рту прошел и больше не тошнило.
- Итак, ты нажрался, - тоном инквизитора начал Юмичика. Ренджи вяло посмотрел
на него снизу вверх – Юмичика стоял над ним как заправский следователь,
только накладные павлиньи ресницы несколько снижали впечатление.
- Я нажрался. Ты против?
- Нет, мне просто интересно, почему. Видишь ли, если ты собираешься продолжать
в том же, боюсь, тебе придется перенести очистительные маневры куда-нибудь
в другое место. Кенпачи-тайчо вряд ли будет счастлив, что у него в казармах
блюет лейтенант шестого отряда.
- Знаешь, Юми-тян, - Ренджи лег ничком, прижимаясь лбом к холодному деревянному
полу, - я думал, что большей суки, чем ты, мне в этом мире не найти…
- Ну, спасибо! – возмутился Юмичика, но Ренджи его как будто и не услышал.
- …но я был очень не прав… - он уткнулся головой в ладони, и голос зазвучал
глухо. – Меня от него тошнит…
- Опять?! – ужаснулся Юмичика. – Какого черта я ведро отослал?
- Да не от саке, ты, придурок! От Кучики-тайчо! – Ренджи просто выплюнул
это имя, как ядовитую слюну.
Юмичика присел рядом с приятелем и на всякий случай положил ему руку на
голову. Он совершенно не знал, что тут можно сказать или сделать. Единственное,
чем он мог помочь другу – дать ему. Это Юмичику не смущало – он просто
не был уверен, что поможет…
Юмичика умер очень неприятной смертью – когда ему двенадцать лет, соседские
мальчишки собрались и избили его. Им не нравились его девчачьи замашки,
о чем они часто говорили Юмичике – но что поделаешь, он вел себя как умел.
Иногда ему казалось, что он – девочка. Он не видел в этом большой проблемы,
пока не оказался прижат спиной к стене в полукольце сжатых кулаков и злых
мальчишеских лиц.
Драться Юмичика не умел, он даже защищаться не попытался – но скорчиться
под градом ударов, защищая голову и лицо, или бежать, он тоже не мог.
Так и стоял, пока не ударили по коленям, и тогда он уже не смог стоять.
Потом его нашли взрослые, отвезли в больницу, заставили носить корсет,
потому что были сломаны ребра.
Потом у него начала болеть голова.
Потом – прошло несколько месяцев – он умер. Ничто не держало его в месте,
где люди не ценили красоту – и он ушел.
В Руконгаи тоже было непросто, но там никто не бил Юмичику – если он не
брал чужого, конечно, или если брал, но его не ловили. А он брал, потому
что очень хотел есть.
Позже он узнал, что голод в Обществе Душ испытывают только те, кто обладает
мощной духовной силой, те, кто способен стать синигами. Но к тому времени
эта информация уже не была актуальной – Айясегава Юмичика уже стал студентом
Академии синигами.
Он по-прежнему не испытывал страха и иногда считал себя женщиной. Он научился
побеждать тех, кто был сильнее его – потому что его меч был таким же,
как он сам – хитрым, безобидным на вид и опасным в своей истинной форме.
И друзей Юмичика выбирал особо – всякий глядящий со стороны решил бы,
что тут вообще нет никакой логики. Но тем не менее это сборище самых разных
и странных личностей имело несколько общих свойств – они ничего не боялись,
не терпели никакой боли и никому и никогда не делали больно сами.
Именно поэтому он и оказался в одиннадцатом отряде. И не собирался никуда
уходить, даже если бы ему пришлось навсегда остаться простым офицером.
Короче, глядя на валяющегося на полу Абараи Ренджи, Юмичика чувствовал
себя жестоко обманутым.
- Так ты поэтому мне тут все заблевал? – осторожно спросил он. – Эмм…
а мне казалось, что у вас все в шоколаде…
- Слушай меня, - Ренджи говорил скорее своим рукам, чем Юмичике, - вот
если бы ты провел с человеком шикарную ночь… может, даже не одну, а потом
узнал, что он – маньяк, который… ну, неважно, что, просто делает совершенно
жуткие вещи… как бы реагировал?
- Какие жуткие вещи? – уточнил практичный Юмичика. – Типа насилует маленьких
девочек, убивает их, а потом ест?
Ренджи приподнялся и искоса, из-под волос посмотрел на приятеля.
- Ну, типа того…
- Я бы его убил, - пожал плечами Юмичика. – Хотя нет, сначала бы меня
стошнило.
Ренджи кивнул и снова улегся, как бы говоря – вот это я и имел в виду.
– Подожди, что, Кучики-тайчо делает что-то подобное?
- Он скорее своим шарфом удавится, чем сделает что-то подобное, - ядовито
прошипел Ренджи. – Но… я доверял ему, я… думал, что он никогда не позволит
ничему плохому случиться с его близкими людьми…
Окончание повисло в воздухе, но Юмичика в нем и не нуждался – историю
с Рукией Кучики знали все в Сейрейтее.
- Может, он просто вид делает? - предположил Юмичика. – Ну, типа, я весь
такой крутой, законы прежде всего, а потом – бац! – и придумает, как ее
вытащить?
- Я ей сказал, - прошептал Ренджи, - дурочка, Кучики-тайчо ни за что не
даст своей сестренке умереть прямо на его глазах. Знаешь, что она мне
ответила? Она сказал – нет, он сам меня убьет. Черт, я думал… она просто
обижена на него из-за того парня… А он пришел и сказал: «Преступник первого
класса Рукия Кучики будет помещена в камеру смертников и через двадцать
пять дней казнена на Двойном Терминусе. Это – окончательное решение Общества
Душ». А потом посмотрел на нее и добавил: «Сейчас мы с тобой говорим в
последний раз. В следующий раз мы с тобой встретимся только на эшафоте».
Он замолчал. Юмичика тоже молчал, не зная, что сказать.
- Я думал, он лучше всех людей. Такой, каким мне никогда не стать, как
бы я не стремился… Я… не уверен, что это не так. Может, он и прав. Но
это значит… что она умрет. И я ничего не смогу сделать… И… я больше не
могу говорить с ним. Смотрю только издали… и по-прежнему хочу… его… А
он убийца…
- Что у тебя с голосом? – тихо спросил Юмичика.
- Ничего, - мотнул растрепанным хвостом Ренджи.
- Ты же не… ну… не… плачешь?
- Я не умею… - Ренджи повернул голову на бок, ложась на пол щекой. Глаза
у него и правда были сухие, и все же… Юмичика вздохнул, слегка раздраженно
провел рукой по волосам.
- Послушай меня. Капитан Кучики… он правда не такой, как мы. У него больше
обязательств, он между ними как между мельничными жерновами. Понимаешь,
он должен себя так вести, иначе все его мироздание рухнет к чертям. Он…
наверняка он что-нибудь сделает. Просто он не скажет об этом никому, даже
тебе, потому что любое слово может быть услышано и донесено кому не надо.
Я думаю, что все будет в порядке. А?
Юмичика осторожно тронул Ренджи за плечо. В ответ послышалось недовольное
бурчание, а потом – громкое сопение.
- Вот сволочь… - пробормотал пятый офицер. – Я тут распинаюсь… Ренджи!
– он потряс приятеля за плечо. – Ты не там спишь!
Однако лейтенант не отреагировал. Юмичика со вздохом поднялся. Нужно было
идти искать Иккаку и тащить Ренджи в спальню, на кровать. Не валяться
же ему посреди коридора…
***
-
Как ты думаешь, почему старший брат рождается первым?!
Бьякуя вздрогнул и открыл глаза. Ему показалось, что кто-то выкрикнул
ему эти слова прямо в ухо. Но в комнате было пусто.
- Чтобы защищать тех, кто родится после него… - пробормотал Бьякуя. И
эти слова ему тоже словно подсказали. Голосом, ужасно похожим на голос
того смертного, что украл силу Рукии.
Больше всего на свете Бьякуе хотелось свалить все происходящее на этого
тупого парня. Но увы – глава дома Кучики не умел валить с больной головы
на здоровую. Приходилось признать – Рукия будет казнена только по его,
Кучики Бьякуи, вине. Показательный процесс. Он образцовый синигами, пример
для подражания. Никаких личных мотивов.
Бьякуя перевернулся, уткнулся носом в подушку. Нет, ему больше не уснуть…
Он встал, накинул домашнее кимоно и, взяв свечу, подошел к алтарю.
Хисана смотрела на него с рукописного портрета глазами Рукии. Садясь на
колени и складывая руки для молитвы, Бьякуя уже понимал, что не найдет
у нее успокоения. Теперь он вечно, глядя на этот портрет, будет видеть
за лицом жены огромные, темные от страха и обиды глаза той, которую он
сам назвал своей младшей сестрой
Кучики
Бьякуя был синигами так долго, что, если бы его кто-то спросил, он не
смог бы даже вспомнить имя, которое носил, будучи смертным.
Но одно он помнил четко – свою смерть. Он помнил, что умер от собственных
рук, совершив ритуальное самоубийство.
Синигами тоже смертны, думал Бьякуя. Их может уничтожить более сильный
противник… или орудие казни, подобное Сокиоку. Одного только синигами
сделать не способны – покончить с собой. А как еще он мог распутать узел,
намертво заплетенный в его душе? В шахматах это называлось «вилка». Любое
решение приводит к потере, любое решение ошибочно. Любое слово – к предательству.
Любой шаг – к смерти.
Внезапно Бьякуя вспомнил, как лежал на земле и силился подняться несчастный
смертный, так некстати оказавшийся рядом с Рукией. Как он смотрел на его
сестру – с тоской и отчаянной решимостью. Странно… он напоминал Бьякуе
кого-то…
Он закрыл глаза, силясь вспомнить. А когда открыл – рядом сидела она.
Ее белое платье слегка шелестело, словно шевелимое ветром, с нежно-розовых
волос непрерывным дождем слетали легкие лепестки. Лишь глаза – серо-стальные,
пристальные – не вязались с общим нежным обликом.
- Санбонсакура… - тихо произнес Бьякуя. Как давно он… не видел воплощение
своего духовного меча.
Она чуть вздохнула и посмотрела на него с печалью. Ее звонкий голос зазвучал
в голове Бьякуи: я помогу тебе, если ты в самом деле решишь умереть.
Твоя кровь самая вкусная… Но ты хотя бы попробуй проснуться!
- Тайчо!
Хлесткий удар по щеке выдернул Бьякую из забытья – он заморгал, удивленно
глядя на склонившегося над ним Ренджи. Щеку саднило – тяжелая рука была
у его лейтенанта.
Еще у Ренджи было почему-то невероятно белое лицо. Бьякуя хотел спросить,
в чем дело – но не смог, оказалось, что горло страшно пересохло и вместо
слов получился хрип.
- Что с тобой? Тебе плохо? У тебя кровь носом идет!
- Воды… - прошептал Бьякуя. Его тут же бережно уложили на футон, и через
минуту Ренджи уже подносил к губам капитана стакан с водой. К счастью,
цвет лица лейтенанта к тому времени уже стал нормальным, а то черные рисунки
на бровях странно смотрелись на мертвенно-бледной коже.
- Что случилось? – спросил Бьякуя, наконец обретя голос.
- Всех капитанов собирают на экстренное совещание, - ответил Ренджи.
- В такую рань?
Ренджи высоко задрал брови.
- Уже почти полдень. Я вас полчаса уже бужу, - получив в ответ недоверчивый
взгляд Бьякуи, Ренджи заговорил быстрее: - Я пришел, а вы лежали прямо
на полу. И кровь носом. И не приходили в себя. Ну, я и… - он смущенно
потер собственную щеку. – Надеюсь, синяка не останется…
Бьякуя окинул его внимательным взглядом и поднялся на ноги.
- Спасибо, Ренджи. Можешь идти.
- Нас тоже собирают на совещание, - неизвестно зачем сообщил Ренджи.
- Тогда надень шеврон, - ответил на это Бьякуя. – Пора бы уже привыкать
к нему.
Когда Ренджи ушел, Бьякуя подошел к умывальнику и посмотрел на свое отражение
в зеркале. Мда… Лицо как мел, пятна крови, на левой щеке – багровое пятно.
Санбонсакура никогда еще не уходила, не попробовав его крови.
Бьякуя занялся срочным приведением себя в порядок.
***
Бьякуя
смотрел в лицо своего лейтенанта – в первый раз после того, как они расстались
в памятное утро беседы с Санбонсакурой. Ренджи был без сознания, но даже
в этом состоянии он не был спокоен – хмурились разрисованные брови, под
закрытыми веками быстро двигались глаза, металась растрепанная голова.
Бьякуя уже знал, что ему нравится смотреть на своего лейтенанта – спит
ли тот или бодрствует…
- Поместить его в камеру.
- Но… - девчонка Айзена, Хинамори, смотрела на него огромными, неверящими
глазами. – Абараи-кун сразился с риокой в одиночку!
- Я не потерплю оправданий! – отрезал Бьякуя. - Поражение - это непозволительная
роскошь в такой битве. Мне не нужны идиоты, которые этого не понимают.
Смотреть противно! Немедленно унесите его.
Девчонка сжала кулаки, словно готовясь кинуться на него.
- Пожалуйста, подождите! Вы говорите, что Абараи-кун…
Он посмотрел на нее – искоса, холодно – и тогда лейтенант третьего отряда,
Кира, вытянул руку, преграждая девчонке путь.
- Приношу свои извинения, - он низко поклонился Бьякуе. Хинамори сморгнула
слезы и тоже склонилась в поклоне.
- Приношу свои извинения…
Ну что ж, одно дело было сделано. По крайней мере, этот идиот хотя бы
не сможет больше делать глупостей.
Но что же за сила у этого риоки, если с ним не справился синигами уровня
лейтенанта? Конечно, лейтенант лейтенанту рознь, но Бьякуя с полным на
то основанием гордился своим фукутайчо. Сила риоки словно росла от схватки
к схватке, и чем выше был уровень его противника, тем выше поднимался
он сам. Интересно, что будет, когда он столкнется с капитаном?
- Бьякуя-сама…
Кучики замер, чувствуя, как внутри все закипает. Чуть повернул голову,
покосившись на окликнувшего.
- А почему вы здесь? – расплылся в ухмылке Ичимару. – У нас же совещание…
- А вы? – коротко спросил Бьякуя.
- Ну, я известный нарушитель, - показалось Бьякуе, или голос Гина и правда
прозвучал чуть кокетливо? – Вот думаю, может, пойти помочь риоке? Спасем
вашу сестру… вас это порадует? Ну скажите, что порадует, Бьякуя-сама!
– он подмигнул. – Странно, что вы сами до сих пор об этом не подумали.
Такой отличный шанс все устроить в лучшем виде…
В ответ Бьякуя отвернулся от Ичимару и пошел прочь.
- Я так понимаю, что это «нет», - услышал он за спиной голос этой змеюки.
– Зря, Кучики-тайчо! Я два раза не предлагаю!..
Бьякуя ускорил шаг – еще мгновение, и он развернулся бы, чтобы убить Гина.
***
Когда
Бьякуе доложили, что Ренджи сбежал – наверное, именно тогда он впервые
заподозрил, что тот сражался с риокой вовсе не за тем, чтобы остановить
его. Кажется, у риоки появился новый сторонник. А в Сейрейтее назревал
раскол.
Айзен убит. Его лейтенант Момо Хинамори обвиняет в убийстве Ичимару Гина;
пыталась убить его, в результате чего скрестила мечи со своим лучшим другом
Изуру Кирой. Оба попадают в тюрьму и оба же бегут. Капитан Хитсугая открыто
называет Ичимару убийцей.
Кучики Бьякуя не хочет ни в чем этом участвовать.
Маленькая Кучики Рукия, неужели это ты принесла раздор в Сейрейтей?
Моя вина. Я привел тебя.
Но кто, во имя всего святого, мог убить капитана Айзена? Даже сам Бьякуя
не рискнул бы вступить с ним в битву. На ум приходили только главнокомандующий
Ямамото, Йоруичи… ну, и риока. Просто потому, что от него всего можно
было ожидать.
Три дня, сказала кошка. Она дала ему три дня, хвастливо заявив, что после
этого риока сможет его одолеть. Еще несколько дней назад Бьякуя бы… нет,
не рассмеялся бы, конечно, но ни на секунду не поверил этим словам. Однако
теперь, после всего, что сотворил риока, Бьякуя был склонен верить во
все, что угодно.
Теперь это была его битва. И к ней следовало готовиться.
Острое лезвие Санбонсакуры легко рассекло кожу ладони. Бьякуя взял меч
за рукоять и поднял его лезвием вниз прямо перед собой, словно готовясь
сотворить бан-кай. Лезвие зависло в воздухе.
Санбонсакура сидела напротив него, грустная и красивая, без единого пятнышка
на белом платье – кровь никогда не оставляла на ней следов.
- Поговори со мной, Санбонсакура, - попросил Бьякуя. Серо-стальной взгляд
встретил темно-фиолетовый; нежные губы приоткрылись, и она начала говорить.
Холодное дуновение взъерошило свободные от кенсейкана волосы Бьякуи; нет,
не ветер – ощущение приближающейся силы. В первое мгновение Кучики показалось,
что это риока – ощущение было похоже на то, что он испытал в Белой башне,
когда столкнулся с самонадеянным мальчишкой во второй раз. Но секунду
спустя Бьякуя понял, что ошибся, и это поразило его самого – потому что
приближающаяся сила принадлежала Ренджи. Только увеличенная, резко и намного.
Пьянящее ощущение; Бьякуя вдохнул его терпкий аромат и поднялся на ноги.
У него еще было немного времени, чтобы закрепить на голове кенсейкан.
***
-
Не с того момента, как я стал лейтенантом…
Ренджи много раз мечтал об этом поединке. Много… до того, как узнал, что
хочет от своего капитана вовсе не противостояния… Он думал, что будет
счастлив. Он думал, что битва – та же любовь…
- …А еще до того, как я вступил в 13 отрядов, я мечтал превзойти лишь…
Он выдержал паузу, глядя глаза Бьякуи. И закончил:
- Вас, Кучики-тайчо! И никого другого.
Он помедлил еще несколько мгновений, наслаждаясь выражением шока на лице
Бьякуи, прежде чем произнести то самое слово – и увидеть, как распахнутся
эти прекрасные глаза.
- Бан-кай!
- Сукин сын… - кажется, в голосе Бьякуи действительно прозвучало восхищение.
– Когда ты успел достичь Бан-кай?
- Неважно, - ответил Ренджи, растягивая губы в ухмылке. – Какая тебе разница,
ты же не смотришь, на кого наступаешь, чтобы пройти. Я иду спасти Рукию!
И если ты не пропустишь меня – я разрежу тебя на две части и пройду!
- Ты даже не заставишь меня преклонить колено, - качнул головой Бьякуя.
Удар огромного меча Ренджи заставил его метнуться в сторону. Ох уж эти
размеры… Бьякуя позволил себе усмехнуться. Огромный меч никогда не будет
достаточно быстрым или маневренным…
- Цвети, Санбонсакура!
Она, послушная, разлетелась на тысячу стальных лепестков, разорвав спайки
меча Ренджи, метнулась к нему… и Бьякуя в первый раз за очень долгое время
не уловил, что же произошло. Он вдруг оказался окружен вихрем обессиленных
лепестков, а меч Ренджи спокойно возвращался к своему хозяину.
- Все части лезвия соединены моей духовной силой, - спокойно произнес
лейтенант. – А сейчас я специально разделил их и отбил все твои лезвия…
Творил свой бан-кай специально под Санбонсакуру, хотел спросить Бьякуя,
но не успел. Очередной удар настиг его; он прыгнул и, приземляясь, опустился
на колено.
- Ты преклонил колено передо мной? – тихо спросил Ренджи. Краска метнулась
в лицо Бьякуе; он взлетел на ноги. Достаточно! Я достаточно щадил тебя!
Напьешься крови моего врага… и крови моего сердца, Санбонсакура Кагейоши!
- Не вздумай забывать о том, что у меня тоже есть Бан-кай!
Ренджи распахнул глаза, и Бьякуя с удивлением понял, что он действительно
об этом забыл! Неужели он и в самом деле собирался победить? Совсем как…
Смертный мальчишка, риока, бросившийся в битву с двумя синигами. Вот оно.
Вот это сходство…
Почему вы так уверены, что можете одолеть меня?! Почему вы так отчаянно
уверены? Может ли это быть потому…
- Обезьяна, тянущаяся к луне, видит не более, чем ее отражение в воде.
Она пытается поймать ее, но в конце концов тонет в темной воде. Твои когти
не достанут меня еще целую вечность…
В его ли голосе звучит такая грусть?
Бьякуя смотрел на стоящего перед ним на коленях человека и чувствовал,
как внутри, где-то слева, в груди, наливается болью. Еще никогда он не
видел Ренджи таким красивым. Еще никогда он не видел ничего более прекрасного.
- Ты и сейчас готов повторять этот бред про Рукию? – совсем безнадежно
спросил Бьякуя. Хриплое дыхание было ему ответом. Но потом сквозь хрип
прорвались слова:
- Я клянусь… Я спасу ее, несмотря ни на что.
Бьякуя моргнул. Да что же упорство!..
- Ты поклялся… кому?
Ренджи поднял голову, и Бьякуя увидел усмешку на его лице:
- Никому. Просто своей… душе!
Он ударил – отчаянно, и – Бьякуя знал это точно – даже не из последних
сил. У него попросту не могло быть никаких сил. Он не мог одолеть Бьякую.
К сожалению. К сожалению…
Осколок меча рассек щеку. Бьякуя сделал шаг назад – и неподвижное тело
рухнуло к его ногам.
***
На
распахнутой ладони – несколько бело-розовых лепестков.
Хисанины темные глаза смотрят с разочарованием и укором.
Лицо Ренджи залито кровью.
Худая шея Рукии в ожерелье ошейника, который сжимает безжалостная рука.
Не успеть…
Он быстр, как только можно быть, он быстрее мысли, но когда белое лезвие
меча вонзается в грудь его сестры, он все еще очень далеко – за сотни,
сотни миль.
Бьякуя открыл глаза. Темнота легла на них, как ватное одеяло – ни луны,
ни звезд, ни намека на рассвет. Час быка.
Ему никогда не успеть и никого не спасти. Так они и будут падать вокруг
него, как лепестки – Хисана, Ренджи, Рукия, Санбонсакура…
Он только успел подумать, что вряд ли теперь уснет, как различил боковым
зрением движение. Кто-то шевельнулся рядом с кроватью, рука коснулась
лба. Неожиданным мягким жестом очертила контур лица. Бьякуя прикрыл глаза
– просто чтобы насладиться этим ощущением. И уснул снова.
Новый кошмар пришел немедленно. Он снова сражался с чудовищем в круге
мечей, но во сне лезвия Сенбонсакуры походили на жадные оскаленные зубы.
А чудовище говорило с ним голосом Ичиго Куросаки:
- Ты зовешь меня пустым, Кучики Бьякуя? А кто же тогда ты? Ты же сам сказал,
что у тебя не было эмоций с рождения! Где твое сердце, Кучики Бьякуя?
И он указал мечом на грудь Бьякуи. Тот взглянул – в груди, прямо посередине,
зияла дыра, расширяющаяся прямо на глазах. И он сделал единственное, что
ему оставалось – поднял меч, разворачивая его острием к себе.
Меча в руке не было – был влажный, алый, бешено трепещущий комок. Крик
застыл в горле.
- Так ты сам его вынул, - сказал пустой голосом Ренджи. - Больше бежать
не получится…
В этот момент Бьякуе стало так жутко, что он буквально выдрал себя из
кошмара.
Открыл глаза. За окном был белый день. В палате стояла тишина, лишь какой-то
тихий шуршащий звук нарушал ее.
Бьякуя сел в кровати и увидел Ренджи – тот держал в левой руке маленькую
деревянную чурку, которую строгал ножом. Занятие это так увлекло лейтенанта,
что он не заметил пробуждения капитана.
- Ренджи… - негромко позвал Бьякуя. Тот вскинул голову – и уставился на
Бьякую недоверчиво и насупившись. – Почему ты здесь?
- Я ваш лейтенант, - ответил Ренджи, так же пристально глядя на капитана.
- Удивляешься, почему я еще жив? – спросил Бьякуя. Получилось суховато.
- Если бы вы погибли, мне было бы не на кого равняться, - совсем тихо
ответил Ренджи. – Капитан… я…
Бьякуя замер. Капитан, хотелось спросить ему, все еще капитан? А что же…
Ни Бьякуе не удалось додумать, ни Ренджи – договорить. По палате будто
пронесся ветер – в распахнутое окно ворвался риока. Нет. Ичиго Куросаки.
Того, кто спас твою… Бьякуя с изумление понял, что Ичиго спас его не более
и не менее, чем душу. Такого человека надо звать по имени. Даже мысленно.
Эти двое меж тем орали друг на друга так самозабвенно, как будто всю жизнь
только этим и занимались. Словно были родными братьями. Близнецами. Обоим
должен, с неожиданной тоской подумал Бьякуя.
- О'кей, я понял, ее здесь нет, - говорил Ичиго, сползая с подоконника.
– Ну, тогда до встречи. Бьякуя, Ренджи…
И унесся прочь. Бьякуя ошарашено моргнул.
- С чего он взял, что может звать меня по имени?!
- А он хамло, - с удовольствием произнес Ренджи. – Хотите, я ему морду
набью?
- Нет, - ответил Бьякуя. - Ты… что хотел сказать?
- Я… - Ренджи повернулся спиной к нему и тяжело оперся руками о подоконник.
– Я думал о том, что вы сказали, Кучики-тайчо…
- Ты звал меня по имени, - очень тихо произнес Бьякуя, но Ренджи его расслышал.
Красный хвост метнулся туда-сюда по лопаткам.
- Нет, тайчо. Я понял, о чем вы говорили. Об обезьяне, тянущейся к луне.
Я замахнулся на слишком недоступное, - он повернулся к Бьякуе – на лице
отчаяние и решимость. – Я говорю не о том, что хотел превзойти вас… я…
вы знаете, о чем я говорю. Я думал, мне трудно. Но я не знал и не хотел
знать, как тяжело находиться так высоко и светить так ярко. Я посмел мешать
вам. Я грязь под вашими ногами, - он опустил голову. Потом снова поднял
глаза на Бьякую – и тот с удивлением увидел, что губы Ренджи раздвинула
усмешка, совсем как так, что уже видел капитан шестого отряда на лице
Куросаки Ичиго. Я одолею тебя, Кучики Бьякуя…- Но не думайте, что
я отказываюсь. Когда-нибудь я все-таки превзойду вас… и приду к вам еще
раз.
Он вернулся на свой стул и снова принялся за деревяшку. Бьякуя смотрел
в окно: там светило солнце - яркое, теплое. Для всех. Только он оставался
в тени. Только ему не хватило солнца. Ни тепла в сердце. Ни света в глазах.
***
Часть
третья.
Когда
Бьякуя наконец смог придти на еженедельное собрание капитанов, его встретили
чуть ли не аплодисментами.
- А я уже начал бояться, что у нас четырех капитанов не будет! – воскликнул
Кьераку.
- Как вы себя чувствуете, Кучики-тайчо? – спросила Унохана.
- Спасибо, хорошо, - Бьякуя церемонно поклонился. – Хитсугая-тайчо, как
вы?
Маленький капитан посмотрел на него по обыкновению мрачно.
- Отлично.
- А как Хинамори-фукутайчо?
- Пока без сознания, - ответила Унохана и развела руками, как бы говоря
– делаем все возможное.
- Это хорошо, что вы оба целы, - снова встрял Кьераку, - а то я бы остался
без Нанао.
- То есть? – повернулся к нему Бьякуя.
- Вроде бы нам уже назначили капитанов в третий, пятый и девятый отряд,
- ответил за Кьераку Укитаке. – По слухам, это Хисаги, Матсумото и Абараи.
Самые сильные из лейтенантов на сегодняшний день.
- Сегодня должны сказать точно, - проговорил Хитсугая, и Бьякуя понял,
почему он так мрачен. – Вот ведь…
- Почему не Кира? – спросил Бьякуя. – Он лейтенант третьего.
- Его, возможно, отдадут под суд, - произнесла вошедшая на последней фразе
Бьякуи Сой Фонг. – По крайней мере, разбираться с ним будут долго…
- Старик Яма сегодня объявит, - сказал Кьераку. – Надеюсь, они не передумали,
и моя Нанао не попала в число новоиспеченных кандидатов.
Вошедший Ямамото окинул взглядом собрание. Кьераку и Укитаке почему-то
потупились. Хитсугая, стоявший рядом с Бьякуей, прошептал:
- Они выступили против старика Ямы, пока вы дрались с риокой. Не смогли
с ним справиться. Вдвоем.
Кучики на это не ответил – он не был удивлен.
Повестка дня оказалась скучной. Капитан Унохана доложила о состоянии пострадавших
– оказалось, что на сегодняшний день поправились все, кроме Хинамори и
парней из третьего отряда, которым парни из одиннадцатого набили морды
прошлой ночью. Так что вторым пунктом повестки дня была объяснительная
речь капитана Зараки.
Третьим докладывался капитан Укитаке о работе его отряда в мире живых.
Этот доклад был неизменным пунктом повестки дня на каждом собрании, невзирая
ни на какие катаклизмы, поэтому его уже давно никто не слушал.
Капитан Комамура доложил о ведении работ по устранению разрушений в Сейрейтее.
При этом все остальные старательно не смотрели на Бьякую и Зараки.
Капитан Сой Фонг доложила о расследовании по делу Айзена-Гина-Тоусена
– доклад был коротким, потому что дело никуда не двигалось. Никаких сторонников
трех капитанов-отступников в Сейрейтее обнаружить не удалось. Под следствием
ходил один Кира, да и он уже рассказал все, что знал, и даже если ему
и предъявят обвинение, то серьезного наказания он все равно не получит,
потому что а)во всем признался сам; б)предположительно был под действием
гипноза.
Больше никто ни о чем не докладывал, и Ямамото наконец приступил к последней
и главной части совещания.
- Поскольку новый Совет сорока шести еще на набран, наше дело рассматривали
в Королевском совете. Решение таково, - главнокомандующий развернул свиток
и начал читать: - «В девятом отряде повысить до звания капитана лейтенанта
Хисаги Шухея, показавшего высокий уровень силы, самостоятельность мышления
и преданность Готей Тринадцать. В пятом отряде повысить до звания капитана
лейтенанта Хинамори Момо…
- Да! – вскинул кулак Хитсугая. На лице Ямамото не дрогнул ни единый мускул.
- «…показавшую высокий уровень силы и мастерское владение занпакто. На
период восстановления Хинамори-тайчо ведения дел пятого отряда доверить
капитану шестого отряда Кучики Бьякуе и капитану десятого отряда Хитсугае
Тоширо. В третьем отряде назначить капитаном лейтенанта шестого отряда
Абараи Ренджи, показавшего высокий уровень силы, самостоятельность мышления
и способность создавать бан-кай. В качестве тренера по бан-кай для капитанов
Хисаги и Хинамори назначить капитана шестого отряда Кучики Бьякую. Королевский
совет Сообщества Душ».
- Сочувствую, Кучики-тайчо, - потянулся Кьераку. – Их величество обошлись
малой кровью – повысили лейтенантов в их отрядах, а в третьем назначили
единственного лейтенанта с бан-кай. Я бы тоже так поступил, если б думать
не хотел.
- А ты никогда не хочешь, - вставил Укитаке.
- Гхм, - сказал главнокомандующий, и все замолчали. – Через шесть дней
прибудут официальные назначения для капитанов. По этому случаю будет устроена
торжественная церемония посвящения. Пока рекомендую всем вам пошерстить
свои отряды в поисках достойных офицеров с третьего по пятый уровень на
освободившиеся места лейтенантов. Укитаке-тайчо, вас это касается в первую
очередь, у вас два третьих офицера. Не говоря уж о свободном лейтенантском
месте. Зараки-тайчо, окажите влияние на своих офицеров, не вечно же им
у вас в одиннадцатом сидеть. Унохана-тайчо, я надеюсь, вы примените все
возможные методы, чтобы поставить на ноги новоиспеченного капитана к церемонии.
Унохана вздохнула. Все остальные тоже, громче всех – Укитаке; он уже в
красках представлял себе, что скажут его третьи офицеры в ответ на предложение
стать лейтенантами… И как громко они это скажут.
Довольны были только Кьераку и Хитсугая, оставшиеся при своих лейтенантах.
Кучики Бьякуя вообще ничего не сказал.
- То есть, его лишили лейтенанта, да еще и навалили тонну работы? – спросил
Ичиго. Рукия убито кивнула. – Ну и правильно!
- Что?! – вскинулась за брата Рукия.
- А чтоб не скис, - ответил Ичиго. – А то он у тебя еще, чего доброго,
харакири себе сделает, что не соблюл всех обещаний и правил.
- Нет такого слова – соблюл, - сказал Ренджи – он валялся рядом и меланхолично
жевал травинку.
- Ну и пофиг, - ответил Ичиго. – Я имею в виду, теперь ему думать будет
некогда. А когда время появится – он уже будет в норме.
Рукия хотела было по привычке обозвать Куросаки идиотом, но, обдумав его
слова, решила, что он прав. Бьякуя ее и правда немного пугал в последнее
время своим отрешенным видом и неожиданной ласковостью к сестре.
- Кире, наверное, обидно, - перевернувшись на живот, сказал Ренджи.
- Почему? – спросила Рукия.
- Ну, он всегда был лучшим студентом, чем я. Такой весь правильный. И
тут я буду его капитаном
- Просто у тебя мозгов больше, - ответила Рукия.
- Меч у него больше, - буркнул Ичиго. – И он лупит им по чему ни попадя.
- На себя посмотри, идиот!
- Вот придурки, - сказала Рукия. На сем конфликт и закончился; впрочем,
вечер был слишком ленивым, чтобы ругаться по полной программе.
- Завтра, значит? – произнес Ичиго. – Хорошо, что вы меня позвали. Хоть
посмотрю, будешь ли ты выглядеть таким же толстым в этой дурацкой накидке,
как все остальные!
- Да что ты понимаешь, балда, - лениво огрызнулся Ренджи.
- Вы без меня не подеретесь? – спросила Рукия, поднимаясь. – Хочу сходить
посмотреть, как он там…
- Не подеремся, - хором ответили оба. Рукия недоверчиво хмыкнула и пошла
прочь.
- Так трястись за человека, который собирался тебя убить… - пробормотал
Ичиго. – Вот ведь… За меня она так не беспокоится, а я ведь ей жизнь спас.
- Кучики-тайчо тоже, - ответил Ренджи.
- Ты рад, что станешь капитаном? – Ичиго приподнялся на локте, заглядывая
приятелю в лицо. Тот улыбался.
- Очень! Наконец-то мы будем на одном уровне…
Ичиго покачал головой и снова улегся. Он определенно не понимал, что у
Ренджи за проблемы…
***
Рукия
нашла брата в его комнате – он стоял на коленях у алтаря Хисаны.
- Нии-сама…
Он обернулся. Кажется, за последнее время он еще больше похудел. Рукия
вспомнила шутку Ичиго и поняла, что рыжий придурок прав – в одном домашнем
кимоно, без меча и капитанской накидки Бьякуя выглядел худым до болезненности.
Она подошла и села рядом.
- Нии-сама, как вы себя чувствуете?
- Хорошо, - ответил Бьякуя. С алтаря им грустно улыбалась старшая сестра
Рукии.
- Нии-сама… - тихо позвала девушка. – Я… простите меня, но я думаю, вам
не за что себя винить! – она заговорила быстро, боясь, что ее сейчас перебьют.
– Хисана-сан виновата перед вами больше. Она взвалила на вас ношу, которую
когда-то сбросила сама. Я не считаю это достойным поступком!
- Не говори о ней так, - тихо произнес Бьякуя. – Она этого не заслужила.
- Господин мой, - Рукия села прямо перед Бьякуей, сложив руки как для
молитвы. – Я знаю, вы стремились меня защитить. Мне сказал Укитаке-тайчо
– вы просили не повышать мне ранга, чтобы я не подвергалась опасности.
И вы сами пришли за мной в Каракура. И вы закрыли меня от меча Ичимару-тайчо…
то есть, просто Ичимару. Но, господин мой, вы не можете защищать меня
и вообще кого-либо вечно. Когда Ренджи нес меня с Сокиоку, он сказал,
что я не должна все взваливать на свои плечи. И вы, Нии-сама, вы тоже
не должны! Разделите свою ношу – со мной, с Ренджи… Он сказал мне, а я
говорю вам – никто не думает о вас так плохо, как вас кажется.
- Ты передаешь мне слова Ренджи? – тихо спросил Бьякуя.
- И я сама так думаю! - горячо ответила Рукия.
И тогда Бьякуя сделал совершенно неожиданную вещь – он протянул к сестре
руки и обнял ее.
- Спасибо…
Рукия молчала, ошарашенная не меньше, чем тогда, на холме Сокиоку, когда
уже приготовилась к смерти – во второй раз – и вдруг оказалась в сильных
объятиях, спрятанная, кажется, ото всех бед. Слезы потекли по щекам сами;
когда Бьякуя отпустил ее, ей пришлось завесить лицо волосами, чтобы он
не увидел их следов.
- Я хотел просить тебя… - заговорил старший брат. – Точнее, я сначала
просто собирался это сделать без твоего ведома, а теперь хочу просить
тебя – перейти ко мне в отряд. Я не могу назначить тебя лейтенантом –
по крайней мере, пока, - но я дам тебе младший ранг и…
- Я согласна! – выкрикнула Рукия и уже сама метнулась на шею Бьякуе, едва
не повалив главу клана Кучики на пол.
***
Погода
в день торжественной церемонии инициации новых капитанов была хорошей,
как на заказ – яркое солнце и легкий ветерок, терпкое тепло самого начала
осени.
Весь Готей Тринадцать выстроился на центральной площади Сейрейтея: стройные
квадраты взводов, возглавляемые офицерами, все – при параде, со знаками
отличия, начищенными мечами и сияющими лицами. У подножия центрального
помоста стояли девять лейтенантов; точнее, стояли только восемь – девятая,
Кусаджика Ячиру, подпрыгивала на месте, стремясь разглядеть, что происходит
наверху. А там буквой «П» выстроились капитаны: Сой Фонг с левого краю,
рядом с ней – Унохана Ретсу. Между двумя капитанами был большой промежуток
– свободное место, словно для кого-то, кого там не было.
Между Уноханой и углом помоста был такой же промежуток; а первым по центральной
стороне стоял Кучики Бьякуя. Рядом с ним – Комамура Саджин, следующим
– Кьераку Шунсуй. И снова – большой промежуток, угол, и первым по правой
стороне – Хитсугая Тоширо, за ним – Зараки Кенпачи, за ним – Майюри Куротсучи
и последним – Укитаке Джууширо.
Зараки-тайчо надел новый плащ. В волосах Кучики-тайчо поблескивал новый
кенсейкан. Кьераку-тайчо даже сменил цветное кимоно на капитанскую накидку.
Торжественная напряженность застыла в воздухе.
На помост вышел главнокомандующий; по рядом синигами пролетел шелест и
стало так тихо, что, казалось, можно было разобрать, о чем шепчет ветер.
- От имени Королевского дома! – провозгласил Ямамото. – Я, главнокомандующий
Готей Тринадцать, капитан первого отряда Ямамото Генрюусай, объявляю волю
Сообщества душ!
Он взмахнул рукой, и в окружении торжественных служителей в белом на помост
поднялись трое: Абараи Ренджи, Хисаги Шухей и Хинамори Момо. Все трое
были бледны; Хинамори, едва оправившаяся после болезни, казалась напуганной
до крайности.
- Королевский дом и Готей Тринадцать от имени всего Сообщества Душ приветствуют
капитана девятого отряда Хисаги Шухея!
Из ниоткуда появилась и опустилась на плечи Хисаги белая хаори с иероглифом
«девять» на спине. Девятый отряд взорвался воплями. Айясегава Юмичика
усмехнулся.
- Капитан… валяли мы таких капитанов…
Хисаги на несгибающихся ногах прошел мимо капитанов и встал на правый
угол.
- Королевский дом и Готей Тринадцать, - продолжал выкрикивать Ямамото,
- от имени всего Сообщества Душ приветствуют капитана пятого отряда Хинамори
Момо!
Пятый отряд зааплодировал; в рядах лейтенантов Рангику, Нанао и Исане
скандировали:
- Хи-на-мо-ри! Хи-на-мо-ри!
Момо, казавшаяся в белой капитанской хаори почему-то еще более маленькой,
встала на левый угол. Ее чуть-чуть трясло.
- Королевский дом и Готей Тринадцать…
Стало очень тихо, или так только показалось Бьякуе? Он смотрел прямо перед
собой, как во время казни Рукии, и ощущение, признаться, было точно такое
же.
- …от имени всего Сообщества Душ...
Из рядов шестого отряда гордо улыбалась Рукия; стоявший рядом с ней Ичиго
саркастически ухмылялся, хотя глаза у него довольно поблескивали.
- …приветствуют капитана третьего отряда Абараи Ренджи!
Горестно завыл шестой отряд. Третий аплодировал, но не сказать, чтобы
восторженно.
Хаори легла на плечи Ренджи; Унохана улыбнулась ему навстречу – и улыбка
сползла с ее лица, потому что Ренджи шел вовсе не на свое место между
ней и Сой Фонг.
Он шел к Бьякуе.
Все
стихло.
- Абараи-тайчо?.. – начал было главнокомандующий, но тут Ренджи остановился
напротив Бьякуи и заговорил сам:
- Капитан Кучики Бьякуя, - в его голосе прорывалась плохо контролируемая
дикая радость, - я, капитан третьего отряда, - это он произнес с особым
удовольствием, - Абараи Ренджи, вызываю тебя на поединок. Пусть мне свидетельствует
Готей Тринадцать и присутствующий здесь риока Куросаки Ичиго! Проиграет
тот, кто первый коснется земли правой рукой.
- Идиот! – заорала Рукия.
- Абараи-тайчо!.. – взревел Ямамото. Зараки широко ухмыльнулся.
- Он имеет право, Ямамото-тайчо! Пусть подерутся… а мы посмотрим!
- Кенпанчик! – Ячиру взлетела вверх и уцепилась за плечо своего капитана.
– Ты будешь драться?!
- Нет, не я, он, - Зараки указал на Ренджи. В лице его читалось: «Я парня
вырастил!»
Но Ренджи как будто и не заметил шума вокруг себя – он смотрел на Бьякую.
Смотрел сверху вниз, осознав наконец свой рост и право нависать над тем,
кто всегда был выше.
- Ты принимаешь мой вызов, Кучики Бьякуя?
- Все пытаешься прыгнуть выше головы, Ренджи? – тихо спросил Бьякуя. –
Что ж… принимаю!
И исчез. Мгновением спустя исчез и Ренджи.
- Куда они? – Ичиго схватил Рукию за локоть.
- На полигон для поединков! – застонала Рукия. – Чтобы никого не зацепить!
Вот дурак!
- Сама ты дура! – заорал Ичиго. – Ты что ли не поняла ничего?!
- А что я должна была понять, болван?! – повернулась к нему Рукия. На
них смотрел не только шестой отряд, но и все, до кого долетали их вопли.
Капитаны уже унеслись прочь; лейтенанты стартовали чуть позже, за ними
– все офицеры, владеющие шунпо. Кто-то побежал просто так, надеясь успеть
хотя бы к середине.
- Этот кретин хочет угробить моего брата! Чем Бьякуя-сама ему досадил?!
Почему он пытается его достать?!
- Тупая идиотка! – орал Ичиго. – Он хочет быть равным ему!
- Зачем? – спросила Рукия с отчаянием в лице.
- Ты так ничего и не поняла, - Ичиго потряс головой. – Ты меня поражаешь.
О чем думаешь? Куда смотришь? Скорей, иначе мы опоздаем!
- Мы и так опоздаем, мы не владеем шунпо.
- Зато у нас есть плащ Шихоуин! – подмигнул Ичиго, разворачивая сверток,
который притащил с собой на церемонию – Рукия еще решила, что это какой-нибудь
дурацкий подарок для Ренджи.
- Ты принес плащ Шихоуин? Ты знал заранее?!
Ичиго рассмеялся и подхватил ее за талию, прижимая к себе.
- Полетели!
- Идиот!
***
Они
успели к самому началу – Бьякуя и Ренджи только и успели достать мечи
и занять позицию друг напротив другу, выжидая, кто нападет первым. Сам
полигон вряд ли предназначался для зрелищ – это был просто большой пустырь,
с одной стороны которого высилась стена, отделяющая Сейрейтей от Руконгая,
а с другой громоздились какие-то хозяйственные постройки. Зрители, прибывшие
первыми, заняли самое удобное место – стену. Остальным достались крыши.
- На кого ставишь, Ичи? – едва только Рукия и Ичиго обрушились с неба,
к ним подскочил Иккаку.
- На Ренджи, - не думая, ответил Ичиго. – Только у меня денег нет.
- Идиоты… - сквозь зубы прошипела Рукия. И в этот момент поединок начался.
Первым кинулся Ренджи – стремительный, как огонь, и с таким же бешеным
ревом. Бьякуя не пробовал ускользнуть – Санбонсакура с закладывающим уши
звоном встретила Забимару. Поединщики оказались лицом к лицу.
- Третий, - безумно улыбаясь, прошептал Ренджи. – Третий раз – счастливый.
Теперь ты будешь со мной считаться!
- Ты глуп… - обронил Бьякуя и резко ушел в сторону, за спину Ренджи. Тот
развернулся на пятке, скользящим шагом уходя назад, стремительно провел
рукой по лезвию меча:
- Реви, Забимару!
- Цвети… - начал Бьякуя – и не успел. Зубастое лезвие впилось ему в плечо,
пропахало, вырвалось – и снова взлетело вверх, роняя капли крови.
- Нии-сама! – вскрикнула Рукия.
- Давай, Ренджи! – заорал Ичиго.
Второй удар Бьякуя отбил, от третьего увернулся.
- Цвети, Санбонсакура!
Меч Ренджи снова полетел вперед – на вторую связку, разбивая тысячу стальных
лепестков, летящих навстречу. Но некоторые из них все же достигли цели.
- Один-один, - сказал Иккаку. – А почему больше никто не ставит?
- Идиоты, - прошептала Рукия. – Нии-сама… Ренджи…
- Все будет хорошо, - сказал Ичиго. – Им надо. Потом все будет хорошо,
вот увидишь.
- Ты будешь использовать бан-кай, или мне снова начинать первым? – спросил
Ренджи, глядя в глаза Бьякуе.
- Чего ты хочешь добиться? – спросил тот.
- Твоего поражения, - ответил Ренджи. – Хочу достать тебя, как луну с
неба.
Бьякуя качнул головой.
- Пытайся…
- Бан-кай! – заорал Ренджи.
Взревел и поднялся с земли огромный Король Обезьян. Рукия прижала пальцы
к губам.
- Впечатляет… - пробормотал Ичиго.
- Бан-кай, - негромко и отчетливо проговорил Бьякуя.
Тысяча лезвий выросла навстречу Королю Обезьян. Повинуясь взмаху руки
Бьякуи, они ринулись все одновременно – и распавшийся в то же мгновение
гигантский змей встретил все клинки. На мгновение у зрителей заложило
уши от страшного грохота, а сам поединок исчез за яркой вспышкой.
Когда свет погас, грохот утих и пыль улеглась, глазам собравшихся явилась
огромная рытвина в центре пустыря. На дне ее стоял Ренджи с мечом в руках.
У его ног стоял на коленях Бьякуя; кровь стекала по правой руке, которой
он опирался о землю.
Несколько секунд он стоял, потом медленно упал ничком.
-
Тайчо… - Ренджи уронил меч, ошарашено глядя на своего бывшего капитана.
– Бьякуя! – он рухнул рядом на колени, переворачивая Кучики лицом вверх.
– Твою мать! Бьякуя! Не смей! Я же просто…
- Спусти меня! – заорала Рукия. – Спусти меня вниз!
Все капитаны, и Унохана впереди других, уже мчались к поединщикам.
- Да уймись ты, уймись! – приговаривал Ичиго, разворачивая плащ – он был
почти так же бледен, как Ренджи и потрясен, видимо, не меньше. – Сейчас,
погоди…
- Абараи-тайчо, - Унохана всеми силами пыталась отодрать Ренджи от Бьякуи.
– Пожалуйста, не могли бы вы… Ему нужна помощь!
- Не нужна…
Все замерли – эти слова произнес открывший глаза Бьякуя.
- Нии-сама… - ахнула Рукия. Бьякуя ее не услышал – он смотрел на Ренджи.
- Достал, да?
- Тайчо… я… - прошептал Ренджи. Тот чуть качнул головой.
- Нет… не так… зовешь… ты же капитан. Теперь равный… - он усмехнулся,
не заметив даже, как у всех перекосились лица при виде столь нехарактерной
для Кучики Бьякуи гримасы на его лице. – Дурак, Ренджи… мне не важно…
равный или нет… я не умею того, что умеешь ты… ты – того, что умею я…
где неравенство? У всех свои силы… слабости… Ты – сильнее, чем я… он,
- Бьякуя вытянул руку, безошибочно указывая на Ичиго, - сильнее, чем я…
и Рукия сильнее… от того, что ты – капитан, от того, что ты… победил меня…
ты не станешь более или менее важным… для меня…
- Ты же сам говорил… - сбивчиво забормотал Ренджи. – Про луну и отражением…
что мне не дотянуться…
- Я ошибался… - Бьякуя повернул голову и посмотрел на Ичиго. Коротким,
внимательным – и благодарным взглядом. И снова взглянул на Ренджи. – Мне
объяснили. Я не хочу быть… пустым.
Тогда Ренджи встал, удерживая своего капитана на руках.
- Тогда пойдем, - сказал он.
- Но… но… - начала было Унохана, но Кьераку и Укитаке удержали ее в четыре
руки.
- Не надо, Ретсу-тян, - сдерживая улыбку, сказал Кьераку. – Он сейчас
обойдется без лекарств. Они оба…
Рукия жалобно моргала глазами вслед Ренджи. Потом повернулась к Ичиго.
- Ты знал!
- Ну, знал… - тот старательно смотрел в сторону.
- Откуда?!
- От Ренджи.
- Он сам тебе сказал?!
- Он не говорил! Просто ныл… и все стало понятно!
- И ты мне не сказал?!
- Еще чего! Ай! Дура! Больно же!
- Хватит! – Комамура разнял их, подняв обоих за шкирки. – На сегодня поединков
между влюбленными достаточно.
- Чтооооо?! – заорала Рукия.
- Я?! – завопил Ичиго.
- С этим идиотом?!
- В эту дуру?!
- Никогда!!!
- Ни за что!!!
***
Под
прикосновениями пальцев и губ вспыхивали огненные точки. Пряди красных
волос скользили туда-сюда по лицу, по груди; Бьякуя бездумно ловил их
губами и выпускал снова вместе со стонами.
- Тебе не больно? – шептал Ренджи с каждым новым движением. – Тебе не
больно?
- Нет… - отвечал Бьякуя, и Ренджи вколачивался еще быстрее. И сильнее.
И больнее – да и плевать на это. Бьякуя принимал эту боль, как и все остальное.
Его боль. Его чувство.
Мокрые волосы облепили лоб. Бьякуя глотал раскаленный воздух, задыхался
на вдохе, выгибался от боли и удовольствия, вцеплялся пальцами в плечи
Ренджи. Мое, все мое… В груди колотилось, сильно, бешено…
- Кончаю! – зашипел Ренджи. – Я… Бьякуя… кончаю…
Потом лежали, Бьякуя – спиной к груди Ренджи, чувствуя, как тяжелеют веки.
Сквозь открытые ставни в окна глядели бледнеющие звезды. Свежело. Скоро
рассвет.
Тихий шепот над ухом прервал тихое засыпание Бьякуи. Он распахнул глаза,
глядя в выцветающую темноту. Он не был уверен, что правильно различил
слова. А человек за спиной уже спал.
***
Двое
встречали рассвет на холме Сокиоку – Рукия сказала, что ее тянет это место.
Ичиго привалился спиной к столбу отслужившего свое эшафота, Рукия дремала
у него на плече. Вдруг она открыла глаза, словно что-то ее подтолкнуло.
- Ичиго? Не спишь?
- Нет. Что?
- Я все думаю об этой притче. О луне и обезьяне.
- И что надумала?
- Это… так грустно. Сколько бы обезьяна не тянулась к луне… даже если
она дотянется… все равно луна не сделает ни шага навстречу обезьяне.
Ичиго широко зевнул.
- Ну и правильно!
- Что?
- Правильно, говорю! Надо тянуться к тому, что выше, а не спускаться к
тому, что ниже.
- Ты так правда думаешь? – спросила Рукия.
- Ну да.
- Ну и балда… - Рукия вздохнула и снова привалилась головой к плечу Ичиго.
Тот чуть помедлил – обхватил Рукию одной рукой, притягивая ближе, так
что ее голова легла ему на грудь.
- Сама балда, - пробормотал он. Подумал – и обнял спящую девушку второй
рукой.
Двое на холме Сокиоку и двое в доме Кучики спали под восходящее солнце
и утреннее щебетание птиц.
The End
fanfiction
|