О пользе традиций

Автор: NoFace, Romina, Mister_Key.

Фэндом: Bleach

Пейринг: Гин/Бьякуя/Ренджи, упоминаются другие

Рейтинг: NC-17

Жанр: стеб, флафф, pwp

Примечание: Сиквел к фику "О неуставных отношениях"

Дисклеймер: и не предлагайте

Размещение: с разрешения автора

- Тай~чо! Кучики-тайчо, с вами все в порядке?...

Гин в растерянности смотрел на капитана, не представляя, что ему теперь делать. Чего он совсем не ожидал, так это того, что надменный и хладнокровный аристократ банально хлопнется в обморок из-за такого пустяка, как его собственный лейтенант в его собственной постели. Пусть даже обнаруженный весьма неожиданно. Усугублялась ситуация еще и тем, что Кучики категорически отказывался приходить в себя уже почти пять минут…

Неизвестно, как долго Ичимару-фукутайчо размышлял бы о причудах сейрейтейской аристократии, если бы решение проблемы не пришло с совершенно неожиданной стороны. Вернее сказать, оно даже не пришло, а с грохотом ввалилось в комнату, приняв облик пьяного в три свиньи Абарая Ренджи.

В последние несколько часов Ренджи переполняли противоречивые чувства и немалое количество саке. И если выпивка не вызывала в нем недоумения, то с чувствами дело обстояло не так просто.

С одной стороны, Абарай-тайчо был ужасно горд и доволен своей новой должностью, поскольку наконец-то пусть не превзошел, но формально догнал Кучики Бьякую в плане карьерного роста. С другой стороны, именно из-за этого назначения Ренджи теперь не мог проводить в обществе вышеупомянутого Бьякуи большую часть времени. С третьей и самой неприятной стороны, место Ренджи теперь занял никто иной, как Ичимару-будь-он-неладен-Гин, который произнес сегодня на суде поразившую всех речь. Выступление Гина Абарай не слышал, – заседание было закрытым, – но слухи о нем, а также цитируемые на память отрывки из конспекта Кьераку давали основание серьезно волноваться за душевный покой Кучики-тайчо.

Дело в том, что у Ренджи была страшная тайна, а именно – давняя, глубокая и безнадежная любовь к своему теперь уже бывшему капитану. Правда, тайну это чувство представляло главным образом для Бьякуи – остальной Сейрейтей давно был в курсе, но Ренджи-то об этом не знал, и продолжал упорно страдать в одиночестве.

Все это, вместе взятое, а также переполнявшее Ренджи саке, привело к тому, что в половине третьего ночи новоявленный капитан третьего отряда ввалился в особняк Кучики. Пришел он, разумеется, не просто так: врожденная вежливость не позволила бы Ренджи беспокоить Бьякую без повода. Поэтому повод у него был, причем самый что ни на есть официальный – он очень кстати вспомнил, что до сих пор не получил копию приказа о своем назначении. Голос разума поначалу робко заикнулся, что заявляться в дом Кучики в такое время, пусть даже по столь важному вопросу, чревато Сенбонзакурой, но Абарай этот аргумент решительно отмел. В конце концов, быть капитаном отряда без приказа – пусть даже в третьем часу ночи – это, согласитесь, нонсенс.

Ренджи распахнул дверь в спальню Бьякуи, намереваясь решительно потребовать вожделенный документ, и замер на пороге. Картину, открывшуюся его глазам, не посмело бы нарисовать даже самое пьяное воображение.

Кучики-тайчо в распахнутой юкате и с разметавшимися по подушке волосами лежал на кровати, а над ним, нагло касаясь ладонью тонкого лица, склонился полураздетый Ичимару Гин.

Несколько секунд Ренджи стоял, хватая ртом воздух. Наконец, вернув потерянный дар речи, рванулся вперед.

- Ты! Что ты… как ты посмел!... Что ты сделал?... – заорал он, выворачивая Ичимару запястье.

- Минет, – раздраженно ответил Гин, высвобождая руку. – А он что, всегда на него так реагирует?

Абарай снова застыл в шоке. Услышанное решительно не укладывалось в голове. Он, Ренджи, вот уже полдня как капитан, еще с утра – преданный лейтенант Бьякуи, и даже уже с банкаем, ни разу не посмел и прикоснуться к Кучики. А мерзавец и дважды предатель Ичимару, едва надев лейтенантский шеврон, сделал такое, о чем Ренджи и помыслить боялся...
Воображение немедленно нарисовало кощунственную картину, а вмиг проснувшаяся ревность подсказала, что Гин, конечно же, на этом не остановился…

Не успев додумать эту жуткую мысль, Ренджи схватил Гина за горло, опрокинул на пол и прошипел:

- Врешь! Говори, что еще ты с ним сделал!...

Ичимару открыл было рот для еще одного язвительного комментария, но вовремя передумал. В конце концов, вот уже полдня как капитан, да еще и бывший лейтенант, и даже уже с банкаем, Ренджи и вправду мог его придушить, невзирая на решение суда. Вздохнув, Гин по возможности спокойно ответил:

- Ничего. Сам подумай, что я мог с ним сделать?

Ренджи задумался и разжал пальцы. Освободившийся Гин тут же вновь почувствовал непреодолимую тягу к издевательствам и самым невинным тоном продолжил:

- Ну, разве что привязать к кровати и изнасиловать…

К несчастью для себя, именно в этот момент Бьякуя очнулся и замер, не веря собственным ушам.

Ренджи вспыхнул, но потом взглянул на постель тайчо - место поистине сакральное и нередко являвшееся ему в разнузданных фантазиях, и покачал головой:

- Не-а. Тут привязывать не к чему.

- Резонно, - одобрительно кивнул Гин, оценивший прагматизм новоявленного тайчо. Полузадушенный вздох обсуждаемой жертвы насилия он предпочел проигнорировать до лучших времен.

- Может, просто руки связать, - продолжал задумчиво Абарай, чье воображение уже махнуло на все рукой и охотно показывало что угодно, в том числе и выдержки из конспекта Кьераку-тайчо.

- Не шибко поможет, – с высоты посмертного опыта возразил Гин. – Все равно будет отбиваться.

- Так за спиной связать, - воодушевился Ренджи. Бьякуя обреченно закатил закрытые глаза, всей душой надеясь, что в сердце бывшего лейтенанта осталась хоть кроха порядочности. Или уважения. Или страха... да чего угодно, лишь бы оба мерзавца замолчали и исчезли, оставив ему шанс счесть дикий разговор частью давешнего ночного кошмара. Он лежал, крепко зажмурившись, и с нарастающей паникой слушал жуткие планы сошедших с ума шинигами.

- Ему же лежать неудобно будет, - захихикал Гин, которому разговор определенно начинал нравиться. Абараи был идиотом, безусловно, но идиотом, подающим надежды - в том числе и на то, что наутро Кучики побежит убивать его, а не Ичимару. - Руки занемеют.

- Значит, на живот перевернуть, - нашелся Ренджи. - Или на четвереньки поставить…

Перед внутренним взором ошеломленного Бьякуи мелькнула чудовищная картина: он сам, со связанными за спиной руками, на коленях, под жадными взглядами двух пар глаз. Вероятно, охватившее его лейтенантов безумие было заразным, потому что ничем иным привлекательность возникшего образа Бьякуя объяснить не мог. Он и пошевелиться-то не осмеливался, опасаясь привлечь к себе внимание, и потому упорно продолжал имитировать кому и судорожно пытался придумать, как выйти из ситуации с достоинством.

- Саааа, - протянул Ичимару, с удовольствием слушая участившееся дыхание из разворошенной постели. - И кто бы мог подумать, что лейтенант Кучики-доно - такая... многообещающая должность?

- Полегче, - злобно ответил Абарай, и для вескости погрозил Ичимару кулаком. - Чуешь, чем пахнет?

- Саке, - честно ответил Гин, принюхался, скривил нос и продолжил, - и потом. На вашем месте, Абарай-тайчо, я бы помылся. Аристократы - они нежные.

Бьякуя подавил желание облизать губы. Или провести языком по потной шее Ренджи, обвести полосы на плечах. «Точно какой-то незнакомый вирус, скорее всего, Ичимару, подлец, притащил из Уэко Мундо».

- Сам проверял? - съязвил Абарай и осекся. Проверял. Сволочь Гин; отставать от него не хотелось хотя бы из соображений престижа. - А вот я сейчас тоже проверю!

- Пальцами или ртом? ― невинно осведомился Гин. ― А в некоторых местах… ниже пояса… отлично работает сочетание того и другого, только пальцами сначала надо очень-очень нежно…

На этих словах Бьякуя не выдержал и снова благоразумно улегся в обморок. Сознание, впрочем, вернулось к нему отвратительно быстро.

- ...шутишь, - донесся до Кучики недоверчивый комментарий Абарая. - Так живой человек извернуться не может.

- Кака-ая наивность, - послышалось в ответ. - На живых я не проверял, но Улькиорра еще и не так заворачивался. Если постараться...

- Да уж, вы там, я смотрю, старались, - язвительно прокомментировал Абарай. - Кое-кто так до перерождения докатился. Кстати, - неожиданная смена темы заставила Бьякую вздрогнуть, - это правда, что аристократы не целуются?

Кучики замер.

- А ты проверь, - дружески посоветовал Ичимару. - Заодно разбудишь, не хуже нашатыря.

Угловатая тень наклонилась, закрывая Бьякуе и без того ограниченный обзор, наглая ладонь коснулась щеки, пальцы обвели ухо с маленькой мочкой и запутались в волосах на затылке.

- В отключке, - уверенно ошибся Абарай, - блин. И как прикажешь его трахать?

Ичимару раздраженно вздохнул и принялся объяснять.

- Абараай-кун, ну что ты как маленький. Чему тебя в академии учили? После занятий? Поскольку капитан в обмороке, поцелуи и прочие мелкие радости вроде нежного покусывания, засосов на шее или вылизывания капитанского тела, начиная с пальцев ног, да, да, вот эти белые пальчики – особенно тщательно, потом свод стопы, пятки, потом идешь выше, мммм… внутренняя сторона колена, ― Гин облизнулся, Бьякуя инстинктивно поджал пальцы. ― Потом по бедру… но я отвлекся. Все это бессмысленно, потому что клиент в отключке, ― неуместное слово на секунду выбросило Ренджи из счастливого транса, он нахмурился, но хриплый голос подлеца Ичимару уже рисовал гораздо более захватывающие картины. ― Так что сразу переходим к тяжелой артиллерии. Ренджи, просто стащи с него одеяло, подними юкату, раздвинь ему ноги и заглатывай член… надеюсь, тебе не надо объяснять, как это делается… и нежно – не забудь, нежно, осторожно, по одному… засовывай пальцы в задницу. Сначала не забудь облизать. Ну, и задницу тоже. Обильно. Чтобы капало. Да ну ты сам все понимаешь. Палец суешь сначала один, потом…

Подробности, излагаемые тягучим голосом, достигали слуха Бьякуи, ничуть не теряя своей образности, так что очень скоро от тщательно лелеемого хладнокровия остались лишь жалкие осколки.

- А потом мы кладем его на бок и в дело вступаю я. Точнее, вхожу. Мееедленно. Ты продолжаешь работать языком, это у тебя хорошо получается, он к этому моменту наверняка очнется и, разумеется, не откажется вернуть любезность, и мы слаженно, дружной командой шестого отряда…

- Втроем? - пораженно шептал Абараи. Бьякую трясло мелкой дрожью. Больше всего он сейчас сожалел о том, что организм шинигами не рассчитан на третий обморок подряд. Отчего-то подумалось, что Айзен, отправившись на перерождение, отделался непозволительно легко.

- А что такого? - непринужденно осведомился Ичимару. - Не вижу технических препятствий.

Бьякуя тоже не видел, к собственному сожалению и ужасу. Картина, рисовавшаяся его внутреннему взору, причудливо сочетала постель, растянутые губы и фантастические узоры, украшавшие кожу Абараи. Ками милосердные. Жар, охвативший тело, пылал на щеках и заставлял жадно прислушиваться к приглушенным голосам, без зазрения совести обсуждавшим пугающие и совершенно фантастические перспективы.

- Н-не верится, - тихо признался Ренджи. - Ну откуда ему знать, как, ээээ...

- Абарай, - ласково сообщил Гин, - этот процесс имеет множество названий. Оральный секс. Минет. Отсос. Языковая практика. Уж поверь, если человек способен разговаривать, то и в рот взять способен тоже. Хотя некоторый опыт, конечно, нужен. Я бы не отказался поделиться собственным.

Ренджи тихо зарычал. Кучики чувствовал его взгляд на своих губах: так нищий смотрит на румяную лепешку.

- Ты в курсе, - вкрадчиво осведомился Ичимару, - что у твоего, то есть у моего капитана в библиотеке есть книга, за которую Кьераку-тайчо любимое кимоно и последнюю бутылку отдаст?

Бьякуя в очередной раз поразился осведомленности Ичимару. Книга и вправду существовала: увесистый талмуд любовных наставлений, существовавший в единственном экземпляре и призванный служить высокой цели повышения рождаемости в благородных кланах.

- Думаешь, он ее читал? - вполголоса усомнился Ренджи, усаживаясь на постель и осторожно забираясь в вырез юкаты, нагло нащупывая соски . Это стало последней каплей: Кучики прокусил губу, мучительно кончая и страстно надеясь на то, что выпитое сделало его экс-подчиненного еще более невнимательным, чем обычно.

Гин захихикал.

- Еще бы, - отсмеявшись, ответил он. - С теоретической подготовкой у некоторых намного лучше, чем с притворством. Акан-на, капитан Кучики. Как это нехорошо, кончать молчком и в одиночку. Мы бы тоже не отказались поучаствовать, а, Абараи-кун?

Бьякуя лежал, крепко зажмурившись, и думал, во-первых, о том, какое же хамло этот Ичимару, неспособный вежливо не заметить чужой слабости, во-вторых, о том, что нормальному подчиненному и в голову бы не пришло превращать ночь своего капитана в эротический кошмар, но обоих его лейтенантов, что бывшего, что нынешнего, нормальными никак не назовешь, а в-третьих - и эта мысль вызывала тихую панику - о том, что половину любовных наставлений из семейного талмуда он, похоже, забыл, а вторую половину так и не удосужился прочесть.

Не говоря уже о том, что ни одно из них не пытался применить на практике - никогда не мог понять, зачем. Бьякуя мысленно выругался - ну почему жизнь никак не научит его, что мудрые предки все знают лучше, и ничего не делают просто так?

Но долго размышлять о своих ошибках было некогда. Сейчас следовало, вспомнив о хладнокровии и достоинстве, любым способом повернуть ситуацию так, чтобы избежать страшного позора - раскрытия того факта, что он, Кучики Бьякуя, капитан отряда и глава благородного клана, не знает семейную камасутру.

Бьякуя вздохнул открыл глаза.

- Не сомневаюсь, - холодно подтвердил он. - Абарай-тайчо, окажите любезность: подберите слюни и пойдите умойтесь. Прополоскайте рот. Ичимару-фукутайчо, я готов простить вашу несдержанность... при условии, что в следующий раз вы найдете в себе силы проявить ее с моего согласия.

- Задокументированного официальным порядком? - отозвалась белобрысая ехидна, вынудив Кучики вздрогнуть и похолодеть. - Собрание отряда, тройной свиток с записью предложения, - блаженно перечислил Ичимару, - разрешение канцелярии, объявление решения по ротам... я ничего не упустил?

- Визу Ямамото ты упустил, - проворчал вернувшийся Абарай. С волос у него капало, а в глазах поселилась нехорошая решимость. - И торжественное оглашение со скалы Сокиоку. Повод того стоит.

- Это лишнее, - сдержанно заметил Кучики. - О том, откуда вам, Ичимару-фукутайчо, известны подробности о моих семейных реликвиях, мы поговорим утром.

Нестандартная ситуация и решений требует нестандартных, а неприкрытое изумление, отразившееся на лицах непрошеных гостей, было весьма приятным. Хвататься за Сенбонзакуру и активировать банкай, защищая невинность, показалось Бьякуе поступком демонстративным, смешным и предсказуемым.

Нужно ни в коем случае не дать повода считать себя некомпетентным, - решил Кучики, притягивая к себе онемевшего Абараи. И есть ли возможность лучше показать глубину теоретической подготовки, чем ее практическое применение? О том, что именно и как он будет применять, Бьякуя старался не думать, решив положиться на обрывочные знания и унаследованные инстинкты предков, изучавших семейный талмуд, как он надеялся, куда прилежнее.

"Бутерброд" оказался вкусен. Кучики пришлось даже закусить многострадальную губу, чтобы не издавать недостойных звуков; Абарай стонал, не стесняясь. Гину стонать было некогда и нечем, слишком много приходилось делать одновременно: втягивать, тщательно обрабатывая языком, скользкий, упругий, потемневший от прилива крови член, и пытаться расслабиться. Последнее давалось не так легко: месяц воздержания во время суда и возмутительное невнимание со стороны Айзена, стоившее владыке жизни, сделали свое дело. Впрочем, результат вполне стоил усилий Ичимару. Эти идиоты действительно считали, что управляют происходящим? Ха. И еще раз ха. Хорошо, что темнота скрадывала выражение его лица, не то любовничкам пришлось бы удивиться.

Долго Абарай не продержался. Заухал по-обезьяньи, прогибаясь в пояснице и вколачивая член в глотку Гину, в который раз схватил его за волосы и кончил, хрипло взвыв. Гин вдумчиво облизался и, наконец, смог подумать и о себе, тем более что тело требовало, и весьма настырно, забыть обо всякой малозначащей чуши и отдаться на волю ровных сильных толчков, которыми Кучики вколачивал его в постель. Что он с нескрываемым удовольствием и сделал, уткнувшись лицом в потное полосатое бедро Абараи и предоставив благородному Кучики заботиться об остальном...

- Ну вот, - чуть отдышавшись, непринужденно продолжил Гин словно только что прерванную беседу. - С этого обычно начинают. Это, так сказать, азбука... верно, Кучики-тайчо?

- Мм-ым, - уверенно ответил распластавшийся на нем Бьякуя. О чем его спрашивают, он понятия не имел, но чувствовал себя обязанным хоть как-то отреагировать.

Гин ухмыльнулся, бесцеремонно спихнул с себя Кучики, выдернул из-под бока лежащего рядом Абараи подушку и с комфортом устроился между двумя капитанами.

- А дальше идут уже более сложные вещи, требующие определенного мастерства и некоторой теоретической базы, - он протянул руку и убрал волосы, закрывающие лицо Бьякуи. - Если не ошибаюсь, это вторая часть, начиная с семнадцатой главы в вашем семейном руководстве, тайчо... или с девятнадцатой?

Кучики, осознавший угрозу, быстро пришел в себя и неопределенно пробормотал что-то о второй части и приложениях - мысленно молясь, чтобы память его не подвела и приложения в книге действительно были. Гин едва сдержал довольную улыбку - подозрения, зародившиеся еще во время импровизированной оргии, подтверждались. Похоже, и в теоретическом плане искусство плотской любви представляло для Бьякуи неизученную сферу жизни. Гин мысленно облизнулся - человеком, ступившим на непознанную территорию, на редкость легко управлять.

- А что мы гадаем, - спохватился он. - Ведь это замечательное руководство наверняка находится здесь, в доме. Кучики-тайчо, сделайте милость, позвольте ознакомиться?

Бьякуя открыл было рот, собираясь возразить, что Гин уже знаком с данным произведением лучше, чем полагается, но вовремя спохватился. Ренджи, в отличие от Ичимару, о существовании книги совершенно точно узнал только сегодня ночью. Крыть было нечем - Бьякуя вздохнул, натянул первое, что подвернулось под руку - кажется, Гино-Абараевское хаори капитана третьего отряда, и, пошатываясь, поплелся в библиотеку. Пробираясь по темной галерее в западное крыло, шлепая босыми ногами по холодным каменным плитам, он не без борьбы признался себе, что его гложет и подгоняет любопытство. Это было странно, потому что он не испытывал ничего подобного ни во время брака с любимой, милой и доброй Хисаной, ни до, ни после него. Семейный талмуд был очередным звеном в цепи бесчисленных обязанностей, но всегда находилось что-то более важное или срочное, и после того, как Бьякуя поступил в академию и избавился от тирании домашних учителей, засунул книгу во второй ряд на верхнюю полку. Странно, когда Ичимару успел до нее добраться? И точно ли он ее читал?

Книга о вкусном и здоровом сексе нашлась там же, где он ее оставил. Нет, вряд ли Гин до нее добрался, слой пыли был весьма красноречив. Тогда откуда? Неужели Укитаке переписывал во время званых ужинов? То-то он так часто вскакивал из-за стола и возвращался с пылающими щеками. Еще вчера мысль показалась бы дикой, но сегодня Бьякуя поторопился стереть вековую пыль полой капитанского хаори… хорошо, что чужого… и заглянуть в начало семнадцатой главы. Его лицо постепенно заливала краска. Так. Он попытался принять указанную позу. С трудом, но получается. А вот для этого придется попрактиковаться. Нет, он не понесет книгу в спальню. Сначала ее нужно прочесть от корки до корки и убедиться, что для истинного потомка клана Кучики нет ничего невозможного. Потом, если Гин и Ренджи будут хорошо себя вести… воображение услужливо рисовало картины хорошего поведения… можно будет заказать копию. Или нет, семейные реликвии не должны покидать пределов усадьбы. Ладно, он даст им посмотреть картинки. Из своих рук. А сейчас надо еще раз перечитать вот это, хорошенько запомнить, ― он сбросил с плеч хаори, чтобы не мешало, еще раз выгнулся, повторяя позу, несколько раз провел пальцами по указанным чувствительным точкам, в нужном порядке, чтобы лучше запомнить, ― и пойти попробовать. Прямо сейчас. А Гину сказать, что книга у переплетчика. Да, именно так, выдавать информацию малыми дозами - лучший способ сохранить контроль над ситуацией… и получить максимум удовольствия, прошептал странный голосок в голове, в то время как пальцы жадно блуждали по телу, в ушах начинался звон, и… нет, лучше встать и пойти, только для этого надо собрать всю решимость и хваленое хладнокровие Кучики.

Его резко схватили за волосы, запрокинув голову, по шее прошелся горячий язык, теплые руки подхватили под бедра, помогая удержать равновесие, пальцы переплелись с его собственными, коснулись сосков:

- Аканнааа, Кучики-тайчо. Нехорошо онанировать над таким вкусным текстом, когда вас ждут. И хотят. Надо делиться. Ай-ай-ай, как нехорошо прятать сладкое под подушку. Абарай-кун, мой долг быть рядом с моим капитаном, а тебе придется для начала изучить инструкцию. Покажи нам, как быстро ты умеешь читать, а потом присоединяйся.

Настырные, чуткие, нежные руки вдруг покинули его, оставив невыносимое ощущение одиночества, и Бьякуя осмелился незаметно приоткрыть глаза. Абсолютно голый Ичимару Гин угнездился у него между бедер, терся бархатной ягодицей о промежность и развинчивал библиотечную лампу. Ах да, масло… Он смутно помнил, что для чего-то нужно масло. Ренджи лихорадочно листал страницы, татуировки на лбу собрались в морщины, глаза горели, как перед боем. Он то и дело облизывал губы. Масло. Ичимару Гин. Теплые капли падают на живот, на бедро, скользкие пальцы медленным, оглушающее плавным движением раздвигают ягодицы. Бьякуя сглотнул, вдруг отчетливо осознав, что сейчас лишится девственности. Почему-то не было ни страха, ни отвращения… чего он раньше так боялся? В голове замелькали наставления старших: «настоящий шинигами никогда не поворачивается к врагу задом». В ушах звенело, хвойный запах масла кружил голову, и Гин с прилипшими ко лбу волосами, приоткрыв глаза и губы, почти серьезно вглядывался ему в лицо.

Ренджи коротко вздохнул, отпихнул книгу и перевел жадный блестящий взгляд на Кучики-тайчо в почти балетной позе ― пальцы одной ноги упираются в пол, другая обвивает худые бедра Ичимару Гина, спина выгнута так, что длинные черные пряди вот-вот коснутся потемневших от времени инкрустированных татами древнейшей в Сейрейтее библиотеки. Подбежать, подхватить, подставить колени…

…И скользкие пальцы Ичимару там, где им совсем не место. Или очень даже место, и не вздумай отдергивать, не играй со мной, злая лиса, я… Бьякуя инстинктивно двинул бедрами. Какая удобная поза, так легко делать то, что хочется, когда, кажется, умрешь, если потеряешь ощущение этих пальцев, и рот Абарая накрывает его истекающий смазкой, жаждущий член, почему у Ренджи такой ласковый рот? Так горячо и влажно, и осторожный палец Гина наконец-то, - тихий всхлип, - уже не дразнит, - беззвучный стон и рой лепестков сакуры в животе, - мучительно медленно проникает сквозь естественную преграду, и последние барьеры рушатся, и уже нет сил кусать губы, не хватает воздуха. Не хватает. Чего-то еще. Резкий вздох широко открытым ртом… и шелковый, вздрагивающий член бывшего лейтенанта милосердно заглушает неуместно счастливый стон капитана Кучики, сильные руки обнимают, подхватывают его под спину. Дааа.

Он раскачивается в руках коленопреклоненного Ренджи, сильнее прогибаясь в спине, чтобы полнее насладиться, насытиться новым вкусом, ощущением бархатной кожи… Мало. Еще. Соленый привкус на языке… вкусно. - И где вы были раньше, Абарай Ренджи? А вы сами - где, Кучики-тайчо? - Бьякуя не видел лисьей улыбки, но почувствовал, как Ичимару отодвинулся и наклонился вперед, перенося его ногу с талии на плечо, присоединяясь к Абараю, ведя мокрым языком по всей длине члена, догоняя поднимающийся рот, облизывая головку и припухшие губы Ренджи. Ощущения вдруг зашкалили, напряжение в выгнутой спине почти затмило легкую боль в более деликатном месте, когда уже два пальца с завораживающей методичностью трогали, гладили, толкались, раздвигали, скользили, растягивали; два языка на болезненно напряженном, будто сведенном судорогой члене двигались в том же ритме древнего танца, но все было мало. Еще. Слишком медленно. Ксо кицунэ, ну давай, еще … Гин хмыкнул, не размыкая губ на головке, и этот еле слышный звук отдался сладкой дрожью во всем теле, подчеркивая, усиливая эффект от движения пальцев. Теперь Ичимару и Абарай чередовались, и то, как по-разному их губы обхватывали изнемогающий член, и уже три пальца внутри, и это больно, но все еще мало. Мало. Медленно. Еще. Бьякуя вдохнул через нос и сильнее втянул член Абарая. Неглубоко, но сильно. Резко. Вот так. И еще.

Почти хорошо. Но не совсем. Нееет! Бьякуя чуть не взвыл от обиды, когда Ичимару осторожно убрал свои ловкие ласковые пальцы. Такого предательства можно было ожидать только от Айзеновской шавки. Не зря Рукия и совет капитанов ему не верят. Гнусная тварь, и не видно, что он там делает. Кучики сильнее обхватил Гина ногой за пояс, пытаясь подобрать правильный угол, судорожно поджав пальцы, зарываясь пяткой в ложбинку между тощих ягодиц. Гин вздрогнул. И щедро смазал пятку душистым ламповым маслом. Бьякуя тоненько застонал, почувствовав, как что-то толстое, гладкое и горячее уперлось туда, где все еще словно кричало об исчезновении пальцев. Сердце затрепыхалось в горле. Ренджи уверенно держал ритм, всасывая, заглатывая, поглаживая языком, но Гин не шевелился. Не двигался. И хотелось уже не стонать, а выть, а потом Бьякуя понял, что надо делать, и, чуть не смеясь от облегчения, напряг живот и двинул ногой, посылая бедра Ичимару вперед, зарываясь пяткой между ягодиц… даааа… так хорошо… скользко и влажно… на гладком члене Ичимару янтарное масло смешалось со слюной Ренджи… дааа, и этот судорожный полувсхлип, полухрип, кто еще слышал такое от главного Сейрейтейского шута, которого побаивались даже капитаны? Вот так-то лучше.

Бьякуя упивался полным контролем над ритмом и глубиной движений Ичимару, осторожно водя языком по члену Ренджи. А потом поднял руки, неожиданно осознав, что задница бывшего лейтенанта находится совсем рядом, и можно – да, сунуть в рот пальцы, облизать, мимолетно стиснув скользкий ствол, насладиться протяжным стоном, обхватить мускулистые полушария, раздвинуть, осторожно добраться до… Бьякуя не знал, как правильно думать об этом месте, надо было больше читать… и не планы сражений. Размять, раздразнить и проникнуть внутрь, вновь ощутить всем телом дрожь, почувствовать пальцами, как там туго, вспомнить, как сквозь опиумный туман или сахарную вату, что только что с ним проделывал многоопытный Ичимару и повторить, двумя руками, сжимая, стискивая ягодицы, играя на теле Абарая, как на хрустальной флейте. Чем больше пальцев, тем чувственнее мелодия. Да, вот так, еще раз, этот звук, стон, божественная низкая вибрация вокруг собственного члена… Лучше не бывает.

И плевать, что Гин перехватил инициативу, вцепился Ренджи в волосы, уравнивая ритм собственных толчков с движениями жадного рта на уже почти каменном члене. Бьякуя машинально скопировал его ритм, да, так, быстрее, Ренджи, резче, всхлип, так, еще, так близко… толкнулся бедрами вверх, обхватил обеими ногами бедра Ичимару, выгнулся, будто можно было еще сильнее, цепляясь за Ренджи, как тонущий за спасательный круг, и - конец. Дрожь и долгий вибрирующий стон. Сквозь гул в ушах - только одна мысль: если это - ТАК, то что же было у нас с Хисаной? И еще: пожалуй, теперь можно и умереть. Только если я потеряю сознание, пусть хоть кто-то из них не даст мне грохнуться на пол. А впрочем – пускай. Все равно. Ичимару мяукнул. Бьякуя безуспешно попытался сглотнуть сперму Ренджи, не справился и уронил ему голову на колени. Пусть любуется белыми каплями на черных волосах.

Гин покачнулся и тоже упал на колени, тряхнул головой, мимолетно подумал, что нет, не зря, ой не зря он вдохновенно предавал Айзена и удирал от арранкаров заплеванными подворотнями, заросшими бурьяном огородами Каракуры, потому что куда им, такое не снилось даже Улькиорре, и мысленно вознес хвалу предкам Кучики, знавшим толк в жизни, за исключительную гибкость и чувственность теперешнего главы клана. Знали аристократы, ах, как знали. Такой талант, и столько лет зарывать в землю. Предстоящие годы службы лейтенантом шестого отряда казалась раем, вот только как бы сделать так, чтобы и Абарай регулярно ночевал в поместье Кучики? Почему-то казалось, что хозяин не будет возражать.

Гин легонько поцеловал между лопаток блаженно уткнувшегося Бьякуе в живот Ренджи, встряхнул за плечи и утвердил в полувертикальном положении «сидя на пятках». Потом поднял капитана, все еще сидящего на нем верхом, потерся носом о пылающую щеку, лизнул искусанный приоткрытый рот. И заглянул в расфокусированные глаза.

- Тай~чо! Кучики-тайчо, с вами все в порядке?..

Он растерянно смотрел на капитана, не представляя, что теперь делать. Чего Ичимару совсем не ожидал, так это что надменный хладнокровный аристократ банально хлопнется в обморок из-за такого, в общем-то, пустяка.

***

- …а потом мы Гриммджо взяли четвертым, и стало вообще здорово.

Ренджи озадаченно почесал в затылке.

- Погоди, я что-то сбился. Куда вы его-то… черт, это записывать надо.

Начинало светать. Гин и Ренджи сидели на полу у окна; Абарай увлеченно изучал семейный кучиковский талмуд, а Ичимару предавался воспоминаниям о жизни в Уэко Мундо. Затраханный Бьякуя - пост-коитальный ступор перешел в здоровый сон - дрых на кровати, укрытый ренджиным хаори.

- Зачем записывать? – Гин потянулся. – Возьми конспект у Кьераку-тайчо.

Ренджи зевнул и покачал головой.

- Ну да… даст он, как же.

- Конечно, не даст. Поэтому спрашивать надо не у него, а у Исэ-фукутайчо. В крайнем случае, пообещаешь ей рассказать, где находится главный тайник Кьераку...

- А где? – оживился Ренджи.

- В библиотеке Сейрейтея. За стеллажом с книгами по истории благородных кланов.

- Да ну?! А я-то думал, он в библиотеку ходит следить, чтоб Укитаке-тайчо не перетрудился…

- Укитаке…- Гин тихо фыркнул. – Укитаке сам тот еще… расскажу тебе как-нибудь. В общем, попросишь у нее конспект, перепишешь, а потом вернешь – Кьераку все равно до обеда будет спать и не хватится.

Ренджи вскочил – жажда знаний оказалась сильнее усталости.

- Тогда надо идти прямо сейчас, - он выудил из кучи одежды на полу предположительно свою, бесцеремонно стащил с Бьякуи хаори, и, путаясь в штанинах и рукавах, принялся одеваться. – Чтоб хватило времени переписать…

Через минуту Абарай выбрался из особняка Кучики и крупной рысью понесся в сторону восьмого отряда.

Гин самодовольно обвел взглядом творившийся в комнате беспорядок и без тени сомнения забрался в постель. Он был крайне доволен собой – меньше суток на посту лейтенанта, а уже заполучил в любовники двух капитанов, включая своего. Лучше просто быть не может. Ичимару собственнически облапил Бьякую, натянул на них обоих покрывало, и с чувством выполненного долга собрался заснуть.

***

Кира Изуру мучился сомнениями, недосыпом и похмельем. Ренджи, ушедший три часа назад за приказом о своем назначении, до сих пор не вернулся. Кира изо всех сил старался не думать о плохом, убеждая себя, что если бы Кучики-тайчо убил Абарая за неподобающее поведение, то всплеск рейацу почувствовал бы весь Сейрейтей. Но, с другой стороны, дело могло обойтись без банкая – Бьякуя и так был в состоянии прикончить названного гостя.

К рассвету беспокойство взяло верх. Изуру должен был, наконец, выяснить, есть ли у него еще капитан, или ему снова придется руководить отрядом за лейтенантскую зарплату. Была и другая причина, по которой вежливый и тактичный Кира решился нанести Кучики столь ранний визит. До очередного собрания лейтенантов оставалось еще несколько дней, а ему очень, ну просто очень хотелось узнать хоть что-нибудь о своем бывшем капитане.

***

Гин практически заснул, когда его заставил вновь открыть глаза знакомый голос, который тихо произнес:

- Т-тайчо?

Он поднял голову. В дверях, слегка пошатываясь, стоял Кира и в шоке смотрел на представшую его глазам невероятную картину.

- Ичимару-тайчо! – потрясенно повторил Изуру. – Что они с вами сделали?!…

Гин едва сдержал довольную улыбку. Он, кажется, думал, что лучше быть уже не может?
Он ошибался.

The End

fanfiction