Заставь меня уйтиАвтор: Ollyy Бета: Kairu Фэндом: Bleach Рейтинг: PG-13 Пейринг: Ичимару Гин/Кучики Бьякуя Жанр: romance Примечания: расхождения с каноном Фик написан на Блич-фикатон
по заявке Полного Затмения. Размещение: с разрешения автора |
|
В офисе шестого отряда было непривычно тихо – Абарай Рендзи ушел на грунт, а в кабинет капитан не допускал никого, кроме своего лейтенанта. Все отчеты давно дописаны и ровными стопками лежали на подоконнике. Дел не осталось, но Бьякуя не торопился домой, а просто наслаждался тишиной. - Яре-яре, что за радующая глаз картина, - Бьякуя резко развернулся, чтобы потребовать от чужака немедленно удалиться, но последний не дал ему и рта раскрыть. – В отсутствие лейтенанта справляется с двойной работой сам. Образец настоящего синигами, наш капитан шестого отряда! Может, тайчо еще и на собрания лейтенантов ходит вместо своего подчиненного? – притворное восхищение в голосе сильнее любой издевки. - Ичимару-тайчо, - холодно поприветствовал нежеланного гостя Бьякуя. Любой другой понял бы – ему здесь не рады, и ушел, но капитан третьего отряда не из тех, кто обращает внимание на намеки. - Зашел к коллеге, хотел предложить помощь, - Ичимару без спросу прошел в комнату, уселся за стол, пододвинул ближайшую стопку бумаг и принялся лениво их просматривать. – Отчеты, отчеты, отчеты… - Ты мне мешаешь, - Бьякуя сразу перешел к делу. У него осталось не так уж много свободного времени, и проводить его в чьей бы то ни было компании не было ни малейшего желания. - Как жестоко со стороны тайчо, - Ичимару поудобнее развалился в кресле. Глаза закрыты, на губах привычная улыбка, пальцы барабанят по краю стола. Через миг раздражающие звуки прекратились, и в полной тишине он почти промурлыкал: - Тайчо хочет, чтобы я ушел? Придется ему меня заставить. В этом человеке Бьякую раздражало все: вечная улыбка, в которой нет ни капли веселья, чересчур тонкие руки, торчащие из рукавов капитанского хаори словно птичьи крылья, небрежность тона, с которой говорит обо всем без исключения, скорость, с которой добился капитанского ранга. А теперь этот выскочка сам предоставил ему прекрасную возможность… - Дуэли между капитанами запрещены, - ровным голосом произнес Кучики. - Только на территории Сейретея, - по-прежнему беззаботно добавил Ичимару. - Не терпится умереть? Ичимару продолжал улыбаться,
и Бьякуе начало казаться, что он так и не получит ответа, когда капитан
третьего отряда неожиданно встал, подошел почти вплотную и прошептал: *** Бьякуя раздраженно откинул со лба вечно лезущую в глаза прядь волос и попытался переключить внимание на расчеты, но мысли упрямо возвращались к вчерашнему разговору. Он до сих пор не мог понять, что заставило Ичимару придти именно к нему. В конце концов, капитан шестого отряда был последним, кого можно было бы назвать внимательным собеседником. В Готее-13 хватало синигами, которые с удовольствием взяли бы на себя роль жилетки. Так почему именно он? Нелогичность поведения Ичимару раздражала и мешала сосредоточиться. Бьякуя попытался вернуться к работе, но иероглифы лепестками сакуры разлетались во все стороны, отказываясь занимать законное место на бумаге. Поняв тщетность этих попыток, Бьякуя отложил документы и подошел к окну. Сдвинул в сторону легкие занавески, распахнул створки и тяжело облокотился на подоконник. С плаца долетали приглушенные выкрики и восклицания – вечерняя тренировка была в самом разгаре. Капитан редко присутствовал на ней лично, предпочитая перепоручать эту малоприятную обязанность лейтенанту, который, похоже, находил удовольствие в изнурительных физических упражнениях, переругиваниях с младшими офицерами и обучении рядовых синигами боевым приемам. Сам Бьякуя не воспринимал все происходящее на центральной площадке отряда иначе, чем бессмысленной возней нескольких сотен мужчин. Он был с детства приучен совершенствовать дух и тело в одиночку. Это занятие требует ясности мысли и глубокой концентрации, а какая может быть сосредоточенность в толпе взмыленных синигами, то и дело отвлекающихся на ругань и скабрезные шуточки? Бьякуе с избытком хватило и того, и другого еще во времена лейтенантства, и, став капитаном, он с радостью вернулся к одиночным занятиям в семейном додзе. Удивительно, но в отсутствие Абарая ежевечерние тренировки не прекратились – просто обязанность вести их взял на себя третий офицер. Похоже, в отряде зародилась еще одна традиция, - отстраненно подумал Бьякуя. – И, как и прежде, я не имею к ней ни малейшего отношения. Красноволосому неотесанному руконгайцу удалось то, что не вышло у наследного главы клана Кучики, – объединить отряд, превратить разномастных синигами… - Кучики-тайчо предается возвышенным размышлениям? Или, быть может, складывает хокку, восхваляющие красоту заката мертвого солнца? – вкрадчивый шепот смыл задумчивость словно мощный выплеск чужой рейяцу. - Что тебе нужно? – отрывисто поинтересовался Бьякуя, одновременно раздосадованный приходом чужака и благодарный за то, что отвлек от неприятных размышлений. - Аканна, - в насмешливом негодовании покачал головой Ичимару, - капитан не рад видеть коллегу, пришедшего развеять его скуку? - Ты пришел меня развлечь? – Бьякуя в презрительном изумлении приподнял левую бровь. - Тайчо сомневается в моих скромных способностях? – последовал немедленный ответ. – Даже не знаю, огорчаться столь нелестному мнению или радоваться возможности доказать обратное. Способность Ичимару вывернуть наизнанку любую ситуацию, всегда оставлять за собой последнее слово – еще одна раздражающая Бьякую черта. Неужели считает себя достойным тягаться с главой одного из Великих Домов? - Ты слишком много себе позволяешь, - все так же равнодушно проговорил Кучики. - О, какой холодный тон! Как всегда страшный, наш рокубантайтайчно-сан, – и даже ухмылка стала, казалось, еще шире. Чуть ли не впервые кто-то столь откровенно хамил Бьякуе в лицо. Специально злит, хочет вывести из себя, - мелькнула мимолетная мысль, сразу же сменившись более привычной: - Главное – сохранять спокойствие. Бьякуя прекрасно знал свою дурную привычку, изжить которую оказались не в силах даже многолетние труды воспитателей, - лицо выдавало любые эмоции. И если контролировать смех и улыбку он научился, то с изумлением справиться был не в силах: глаза всякий раз широко раскрывались, а зрачки сужались настолько, что радужка начинала казаться пронзительно синей. Со стороны это выглядело достаточно жалко – в свое время родня не жалела красок, расписывая юному наследнику Дома его немногочисленные слабости. Судя по довольству, написанному на лице Ичимару, тот неплохо развлекся за его, Бьякуи, счет, - с бешенством подумал Кучики. - Что тебе нужно, Ичимару? – в очередной раз повторил он, сознательно игнорируя нормы вежливости. Улыбка собеседника не дрогнула ни на йоту, и Бьякуя невольно позавидовал чужой способности столь мастерски контролировать выражение лица. - Рокубантайтайчо-сан кое-что обещал мне вчера, - всем телом подавшись вперед, прошептал Ичимару. – Вот и зашел потребовать должок. - Обещал? – зачем-то переспросил Бьякуя, хотя прекрасно понял, о чем шла речь. Судя по всему, капитан третьего отряда твердо решил померяться с ним силами. Чем бы ни руководствовался Ичимару в своих настойчивых попытках бесславно погибнуть, исполнение чужих желаний не входило в планы Бьякуи. - Не припомню, чтобы хоть что-нибудь тебе обещал, - размеренно проговорил он. – Уходи. Вместо ответа Ичимару нарочито неторопливо прошел к облюбованному еще вчера креслу, присел и, бездумно перелистывая документы со стола, принялся что-то насвистывать. - Тайчо что-то сказал? – небрежно переспросил он. Ичимару определенно перешел грань дозволенного. Сильнее всего Бьякуе хотелось схватить мерзавца и выкинуть вон безо всякого кидо. Судя по довольной улыбке Ичимару, именно на это он и рассчитывал. Лишь эта мысль помогла Бьякуе взять себя в руки. На миг желание просто уйти стало почти непереносимым, но Кучики не из тех, кто бросают поле боя. - Есть более простые способы покончить жизнь самоубийством, - размеренно проговорил он. - Ичимару-тайчо, я еще раз прошу вас покинуть территорию шестого отряда. - Яре-яре, - в голосе непонятное ликование, - рокубантайтайчо-сан обратился ко мне на «вы»? Не стоит, к чему эта официальность? На миг хваленое хладнокровие изменило Бьякуе. - Что тебе нужно, Ичимару? – почти прошипел он, пальцами комкая тонкую ткань шарфа. - Кучики-тайчо не слушал меня? – притворно удивился собеседник. – Я ведь говорил, что пришел развеять его скуку. В девять вечера со-тайчо собирает общее собрание, что-то насчет двенадцатого отряда, явка строго обязательна. Не опаздывайте, рокубантайтайчо-сан, без вас там будет неинтересно, - с этими словами Ичимару ушел. Через секунду дверь отворилась снова. На миг Бьякуе показалось, что в проеме мелькнула белая ткань хаори, но наваждение исчезло еще раньше, чем третий офицер начал извиняться за несвоевременное вторжение. *** Бьякуя не любил узкие переходы Сейретея – они вызывали почти забытое ощущение клаустрофобии. Белые стены, выстроенные в полном беспорядке, нависали над случайным прохожим, давили, заставляя невольно ускорять шаг. Тесные улицы петляли и водили по кругу, чтобы закончиться тупиком. Проходило немало времени, прежде чем новоиспеченные синигами хоть как-то начинали там ориентироваться, но заблудиться умудрялись и те, кто прослужил в Готее-13 не один десяток лет. Сколько себя помнил, Бьякуя всегда прекрасно ориентировался в Сейретее и его окрестностях, но предпочитал не ходить там без крайней необходимости. Кучики услышал чей-то сбивчивый
голос задолго до того, как его обладатель появился в пределах видимости.
На миг мелькнула мысль просто свернуть, чтобы не сталкиваться с другим
синигами, но это означало бы удлинить свою путь на два квартала, и Бьякуя
продолжил идти вперед. Через минуту он поравнялся с рядовым, только-только
попавшим в Готей-13, - его форма была совсем новой, еще без нашивки с
номером отряда, а на лице написано благоговейное восхищение мелкого Наверное, заблудился, - равнодушно подумал Бьякуя и продолжил свой путь. Молодой синигами посмотрел ему вслед, но окликнуть не решился, – Кучики-тайчо прекрасно знали и за пределами Тринадцати отрядов. Бьякуя уже сворачивал за угол, когда знакомый растягивающий гласные голос почти пропел: - Кто-то заблудился? Аканна, как нехорошо! Бьякуя и сам не знал, что заставило его вернуться. Но это уж точно не было беспокойством за судьбу новичка, скорее, интересом – что Ичимару задумал на этот раз? - Санбантай-тайчо? - отозвался чуть дрожащий голос. - Что такое? – напускное беспокойство не обмануло бы и ребенка. – Тебе помочь? - Н-н-нет, - испуг говорившего очевиден, - спасибо, санбантай-тайчо, я не…я просто… Он бы убежал, если бы смог, - презрительно подумал Кучики. Молодой синигами вжался в стену в отчаянной попытке увеличить расстояние между собой и капитаном третьего отряда. Бьякуя проверил рейяцу Ичимару, но она оставалась на прежнем уровне – мощная, но не достаточная для того, чтобы вызвать подобную реакцию. - Боишься меня? – остановившись буквально в полуметре от новичка, неожиданно невесело спросил Ичимару. Кучики подошел достаточно близко, чтобы увидеть, как на миг исказилось его лицо, улыбка расползлась по швам, обнажив боль. Он даже не ждет ответа, - мелькнула непрошенная мысль, - просто констатирует факт. Позже Бьякуя и сам не мог понять, зачем вмешался. - Рядовой, в какой отряд вы распределены? – голосом, которому невозможно не ответить. - В четвертый. – И после некоторой заминки, - рокубантай-тайчо. - Третий поворот направо, - все так же размеренно добавил Бьякуя, - можешь идти. Скорость, с которой молодой синигами исчез из поля зрения, в любое другое время непременно позабавила бы. - Яре-яре, - Ичимару почти оправился, и голос звучал как и прежде бодро, - какая приятная встреча! Бьякуя развернулся и молча пошел прочь. Вслед ему донеслось: - Тайчо развлекается, прогуливаясь по Сейретею и пополняя толпу своих почитателей? Пытается язвить даже в таком положении? На миг Бьякуя испытал почти восхищение. И лишь спустя некоторое время обернулся на миг и негромко проговорил: - Если ты владеешь катаной хоть вполовину так же хорошо, как языком, то можешь оказаться достойным того, чтобы сразиться со мной. *** Весна вызывала у Бьякуи смешанные чувства. Он никогда не понимал поэтов, восторгающихся цветением природы, но с детства легко мерз, и поэтому положительно относился к приходу тепла. Однако цветение сакуры еще со времен обретения занпакто ассоциировалось со смертью и болью, а кончина Хисаны лишь усилила эту неприязнь. Время шло, чувства притуплялись, и теперь весна напоминала лишь о необходимости навестить семейные могилы. В отличие от других Великих Домов, Кучики не строили семейные кладбища и не возводили склепы для своих умерших. Мертвецам все равно, где лежать, а воинам не пристало восхвалять смерть, которая есть не что иное, как поражение, - гласила официальная позиция клана, поэтому потомки одного из знатнейших родов аристократии покоились рядом с обычным руконгайским сбродом. Бьякуя быстро шел вперед, не тратя время на разглядывание надгробных плит. В детстве он часто бывал здесь и хорошо знал каждый уголок раскинувшегося на несколько десятков километров кладбища. Обитатели Сообщества душ всегда были слишком обеспокоены собственным выживанием, чтобы помнить и чтить умерших, поэтому о могилах никто не заботился, и они медленно, но неумолимо отступали под натиском леса. Зная отношение молодого хозяина, слуги пытались ухаживать за территорией, но Бьякуя запретил это сразу, как ему стало об этом известно. Могила Хисаны не поражала роскошью или великолепием: обычное надгробие с высеченным именем и датой смерти ничем не отличалось от соседних. Она сама не одобрила бы, а Бьякуя отказался бы возвести какой-нибудь другой памятник. Хисана ушла навсегда, и не было нужды строить пышное напоминание об этом – забыть о потере невозможно. Бьякуя на миг замер перед могилой. Он настолько привык к домашнему алтарю, где портрет жены всегда окружали горящие свечи и свежие цветы, что чувствовал себя неуютно посреди бескрайнего поля, засаженного аккуратными рядами одинаковых надгробных камней. - Яре-яре, - Бьякуя развернулся
и увидел Ичимару, вышедшего из-за деревьев откуда-то справа. – - Ичимару, - холодно отозвался Бьякуя, не особенно надеясь, что собеседник уйдет. - Решил прогуляться, - Ичимару отвел в сторону ветку, норовившую хлестануть его по лицу, и принялся машинально обрывать с нее листья, - а то все работа, работа... Дай, думаю, развеюсь, подышу свежим воздухом… Он подошел ближе, наклонился и с интересом принялся разглядывать надгробный камень. - Кучики Хи-са-на… Мать? Жена? Дочь? Мои глубочайшие соболезнования. Хотя, - проложил он с легким смешком, пальцем проведя по шершавому камню, - похоже, я опоздал с ними лет на пятнадцать. - Нисколько, - холодно парировал Бьякуя. - Пятнадцать лет назад или сейчас, твои соболезнования лишены всякого смысла – они ничего не меняют. - Я думал, Кучики-тайчо понял, - проговорил Ичимару с напускным изумлением в голосе, - что мои слова лишь дань вежливости. Ничего не значащая банальность – какое мне дело до человека, которого даже ни разу не видел? - Тогда эти слова тем более не нужны. Сообщение, не несущее смысла, напрасно тратит время того, кто вынужден его слушать, - голос не дрогнул ни на йоту. Ичимару совсем ни к чему знать, насколько Бьякую задели его слова. - Идеальный ответ, как и ожидалось от капитана шестого отряда. И без перехода: - Иногда я начинаю сомневаться, а настоящий ли наш рокубантайтайчо-сан. Идеальный синигами: серьезный, ответственный, надежный. Родом из благородной семьи, с детства проявлял блестящие способности, поступил в Академию с первого раза и закончил ее всего за пару лет. Дальше – головокружительная карьера в Готее-13. Совершенный образец для подражания для всех новичков, приходящих в отряды. И добавил с чрезмерным беспокойством в голосе: - Капитан уверен, что он синигами, а не чья-то удачная иллюзия? Бьякуя проигнорировал бы это нелепое заявление, не скажи ему Хисана перед смертью практически то же самое. А Ичимару продолжал безмятежно улыбаться, словно не он только что обнаружил болевую точку и случайно или намеренно ударил по ней. - Вы слишком много себе позволяете, Ичимару-тайчо. - Аканна, как невежливо с моей стороны – говорить тайчо о его ослепительной безупречности. Нижайше прошу прощения, - явно доволен собой. Этот синигами, получивший капитанский пост практически в одно время с ним, раздражал Бьякую одним лишь своим видом – внешность слишком необычная, чтобы называться красивой, но вопреки этому приковывающая взгляд. Слишком непредсказуемый, чтобы на него полагаться, но ставший опорой для многих. Слишком весело улыбающийся, чтобы быть искренним, но не пересекающий грань, отделяющую иронию от сарказма. В Ичимару все было «слишком», без полутонов. Это интриговало и раздражало одновременно. Вот только самого капитана третьего отряда эти противоречия, похоже, совсем не волновали - он, казалось, забыл обо всем, присел на корточки и водил рукой по траве, словно пытаясь поймать кого-то. Затем с торжествующим видом сжал пальцы, распрямился и протянул спутнику руку ладонью вверх. Адская бабочка повертела головой, но осталась на месте. - Пустые прорвали барьер в северо-западном районе Сейретея. Всем офицерам, находящимся поблизости, прибыть в распоряжение капитана Хитсугайи. Бьякуя позволил себе презрительно приподнять левую бровь – сообщение было непростительно бестолковым. Не указан ни точный район прорыва, ни предполагаемое количество и класс противника. Словно прочитав его мысли, Ичимару почти пропел: - Менос Гранде. Бьякуя собрался поинтересоваться, что послужило пищей для столь нелепых домыслов, когда Ичимару добавил, полуприкрыв глаза: - Право же, редкий гость в наших краях. Он продолжил говорить что-то еще, но Бьякуя не слушал – нужную информацию он уже получил. В два шага преодолел расстояние, отделявшее от противника, – Пустой еще рвал когтями небо, расширяя проход, когда катана рассекла ему грудь. Из раны во все стороны брызнула тягучая черная жидкость. Бьякуя не стал стирать капли, попавшие на лицо, - на это ушли бы секунды, а даже с незначительным противником забывать об осторожности не стоило. Меносу потребовалось около минуты, чтобы полностью материализоваться – Бьякуя уже успел заскучать. Второй раз атаковать не стал, так как не видел в этом необходимости – противник того не стоил. Поэтому просто стоял и ждал контратаки. Пустой оказался достаточно проворным для своего размера – он успел преодолеть половину разделявшего их пространства, прежде чем точный удар разрубил его маску пополам. Бьякуя вытер катану об одежду Пустого и убрал в ножны. Откуда-то из-за спины донеслось сдавленное хихиканье. Через миг он почувствовал легкое колебание воздуха, а потом по щеке мазанул рукав форменного кимоно. Тем не менее, почти невесомое прикосновение прохладных пальцев застало его врасплох. - Как неосторожно со стороны тайчо, - Ичимару не торопился убирать руку, – позволить Пустому испачкать знаменитый фамильный шарф, - дразнящие прикосновения прекратились, но щеку странно покалывало в том месте, которого еще секунду назад касались чужие пальцы. Капитан третьего отряда с подчеркнутым вниманием разглядывал собственную ладонь. Кровь, размазанная по подушечке пальца, больше не казалась черной – просто темно-красной. А Бьякуя не мог понять, почему вообще позволил Ичимару дотронуться до себя. Он давно привык ненавидеть даже случайные прикосновения, но сейчас не испытал и доли бьющего по нервам желания отстраниться, создать преграду между собой и тем, кто нарушил границы его личного пространства. - Капитан позволит поухаживать за ним? – преувеличенно бодро отозвался Ичимару, словно очнувшись от задумчивости. – Это меньшее, что я могу сделать для своего спасителя. - Я не нуждаюсь в твоей помощи, - безразлично проговорил Бьякуя, прекрасно понимая бессмысленность своей реплики. Слова и тон, которые отпугнули бы любого другого, на Ичимару просто не действовали. Что это было – непробиваемой уверенностью в себе, полнейшим равнодушием по отношению к другим или безумной смесью того и другого? Там, где отступился бы даже его задиристый красноволосый лейтенант, капитан третьего отряда улыбался, язвил и делал то, что считал нужным. Это раздражало и веселило одновременно. И Бьякуя не двинулся с места, безмолвно принимая движения проворных пальцев, которые скользили по лицу, стирая брызги крови. - Готово, - Ичимару критически осмотрел результат своих трудов и отстранился. Неожиданно тихо добавил: - Не уверен, что смог бы справиться с ним быстрее. - Не смог бы, - Бьякуя согласно кивнул. - Как жестоко со стороны тайчо, - Ичимару вернулся к своей обычной манере вести беседу. - Всего лишь констатирую очевидное. - Тайчо предлагает проверить?
– со смешком поинтересовался он. – Устроить соревнование, кто - Отойди - ты мешаешь мне пройти. - Значит, в другой раз, - покладисто согласился Ичимару. Бьякуя успел отойти достаточно далеко, когда капитан третьего отряда окликнул его: - Тайчо ушел слишком рано. Я так и не успел поблагодарить его… …За то, что развлек? - мысленно закончил фразу Бьякуя, но вслух так ничего и не сказал. *** - Задержался на грунте дольше, чем рассчитывал, - с порога небрежно бросил Ичимару, и сразу же прошел внутрь. Извиняется за опоздание? – с недоверием предположил Бьякуя. В последнее время Ичимару стал частым гостем в казармах шестого отряда. Каждый раз появлялся без предупреждения, прямиком проходил к облюбованному еще в первый визит креслу, усаживался и принимался листать бумаги со стола. Это стало настолько обыденным явлением, что несколько дней назад лейтенант третьего отряда пришел искать своего капитана прямиком к Бьякуе. Тот факт, что Ичимару в очередной раз сидел у него, ничуть не уменьшил возмущения Кучики. Он высказал капитану третьего отряда все, что думал о его подчиненном, и потребовал принять меры, чтобы подобное не повторялось. Ичимару слушал, кивал и улыбался. На следующий день он пришел снова. Говорить о том, что его компания нежелательна, было бесполезно. А убивать из-за такой мелочи не имело смысла. Другого же способа заставить Ичимару делать что-то против воли не представлялось возможным. Угрозы, оскорбления, подкуп – все было бесполезным. Одним своим молчанием Бьякуя мог довести любого, включая собственного лейтенанта, до нервного срыва, однако на капитана третьего отряда это не производило ни малейшего впечатления. Он говорил что-нибудь вроде: - Как всегда страшный, наш рокубантайтайчо-сан. и переводил разговор на другую тему. Эти визиты не прекратились даже после возвращения Абарая. Бьякуя предполагал, что внимание Ичимару переключится на Рендзи – последний остро реагировал на любую мелочь, и поэтому был прекрасной мишенью для шуток и розыгрышей. Однако если им приходилось
сталкиваться, оба с редкостным единодушием игнорировали друг друга. Учитывая тот факт, что капитан третьего отряда приходил практически ежедневно, это происходило все чаще и чаще. Однако до тех пор, пока не страдала работа, Бьякуя не вмешивался. Вместо этого ждал, когда же Ичимару надоест его новое развлечение. В том, что это скоро произойдет, Бьякуя не сомневался – капитан третьего отряда не из тех, кто способен на постоянство. И каждый день удивлялся, когда Ичимару приходил снова. *** Бьякуя почувствовал знакомую рейяцу еще раньше, чем слуга сообщил о приходе гостя. Его охватило холодное бешенство. Ичимару определенно зашел слишком далеко. Бьякуя был вынужден терпеть его в казармах шестого отряда, но заявиться к нему домой... Этого он позволять не намерен. И, если понадобится, готов вышвырнуть незваного гостя вон. Бьякуя вышел в холл, и слова «Прошу немедленно покинуть мой дом» буквально застыли у него на губах. Гость явно не стеснялся - склонился над портретом Хисаны и пристально его рассматривал. - Так вот какой она была, - произнес он вместо приветствия, - признаться, удивлен. Ничем не примечательная внешность. От жены наследного главы Дома Кучики я ожидал большего. Бьякуя почувствовал, как кровь отхлынула от лица. В следующий миг он бросился вперед, ведомый одним желанием: ударить в ответ, силой ответить на слово. Катана осталась в соседней комнате, но это не имело значения, как и то, что капитан третьего отряда пришел без своей. Ичимару ждал подобной реакции – с какой-то кошачьей грацией вывернулся из цепкого захвата и с силой прижал Бьякую к стене. От сотрясения столик подпрыгнул, свечи упали и погасли, к счастью, не попав на портрет, который с тихим стуком отлетел куда-то в угол. Бьякуя проводил его взглядом, но с места сдвинуться не смог – Ичимару держал крепко. - Что? – хрипло спросил тот. Глаза потемнели и казались почти черными, а из голоса исчезли шутливые нотки. – Что в ней было такого, Бьякуя, что не дает забыть ее даже сейчас? Бьякуя давно нашел ответ на этот вопрос: ложь, кому бы она ни была предназначена – другим или себе – никогда не считалась достоинством в клане Кучики. То, что она так и не полюбила его. Босоногая девчонка из Руконгая, спасенная от нищеты и окруженная заботой и любовью, она испытывала благодарность, признательность, уважение – но только не любовь. Что он сделал не так? Где ошибся? В чем был неправ? Почему так и не смог добиться ее любви?! Бьякуя тряхнул головой – совершенно очевидно, что он выбрал неподходящее время для подобных размышлений. Ичимару продолжал нависать над ним – проклятая разница в росте! – крепко держал за плечи и с каким-то лихорадочным интересом заглядывал в глаза. - Уверен, она никогда бы не сделала вот это, - почти вернувшись к своей прежней манере разговора, протянул Ичимару, наклонился и поцеловал Бьякую. Хисана действительно никогда так не делала. Она позволяла мужу все, но сама не проявляла инициативы. Ее поцелуи были гораздо мягче, нежнее и неспешнее. Хисана не требовала, но соглашалась на них, послушно приоткрывая губы и закрывая глаза. Она ловила каждое его движение, пыталась предугадать и выполнить любое желание, была готова на все, чтобы доставить удовольствие. Но не больше. И она уж точно не набрасывалась на него, не впивалась в рот жестким и даже болезненным поцелуем, больше напоминающим укус, не сжимала плечи до хруста в костях, не гладила по щеке, не прижимала своим телом к стене. Не раздвигала его губы нетерпеливым языком, не рычала от нетерпения, не мяла тяжелый шелк его кимоно. Не разжигала в нем мгновенную страсть, не заставляла сердце гнать кровь по венам с сумасшедшей скоростью, не пробуждала желание обнять изо всех сил и ответить агрессией на агрессию. И все это глаза в глаза, возбуждение в чужом взгляде мешалось с недоверием, зрачок полностью скрыл радужку, придав лицу какой-то нездоровый вид. Бьякуя подозревал, что и сам выглядел не лучше. Когда Ичимару отстранился, Бьякуя почувствовал непривычную пустоту там, где еще секунду назад чужие пальцы впивались в кожу. Машинально провел пальцами по губам и с недоверием взглянул на Ичимару, успевшего переместиться в стоявшее около окна кресло. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Ичимару был напряжен и неотрывно следил глазами за собеседником. Словно решившись на что-то, улыбнулся своей обычной улыбкой и проговорил, заявляя права: - Бьякуя хочет, чтобы я ушел? – в полной тишине его слова прозвучали особенно громко. - Придется ему меня заставить. Слова придут позже, а пока
Бьякуя просто кивнул The End |