За закрытой дверью

Перевод: moody flooder

Фэндом: Death Note

Рейтинг: Райто/L

Пейринг: NC-17

Предупреждение: dub-con

Дисклеймер: все принадлежит законным владельцам

- По поводу твоего отца... мне действительно жаль.

Райто не обернулся. Занавески были раздвинуты ровно настолько, чтобы можно было выглянуть наружу, и он задумчиво разглядывал открывающийся вид. В углу, ухмыляясь, сидел Рюук. Для него происходящее, должно быть, было увлекательной пьесой, и он с нетерпением ждал начала следующего акта.

- Стресс, связанный с этим расследованием, мог подкосить человека и посильнее, - задумчиво продолжал L. Такое за ним водилось: несмотря на весь свой ум, об эмоциях он говорил, как о странной диковинке, которую можно рассмотреть и поставить обратно под стекло. Он с равной небрежностью говорил с подозреваемым о его больном отце и о расследовании.

Райто же старательно играл роль заботливого сына. В этом не было ничего подозрительного, и это никоим образом не раскрывало, был он Кирой или нет. А у отца действительно случился второй приступ - не такой серьезный, как первый, но все же.

Когда на плечо Райто легла тонкая рука, он нисколько не удивился, просто поднял взгляд.
У L были длинные тонкие пальцы и обглоданные до мяса ногти. Райто непроизвольно потянулся к этой руке и сжал ее. L не отстранился, хотя в его вмиг напрягшейся ладони чувствовалась тревога. Райто поднял его руку и прижал большой палец, который L так часто посасывал, к своим губам.

L встрепенулся; несмотря на видимую несуразность, в его тонких угловатых конечностях все же крылась некая сила. Райто сам имел возможность в этом убедиться. Но сейчас он только усилил хватку, сжимая руку и прикусывая палец, как это все время делал сам L. От зубов остались крохотные вмятинки, косточка была совсем близко к коже. Райто провел языком по кончику пальца, но не почувствовал вкуса. Соленый пот давно слизал сам L.

Было в этом что-то неуловимо интимное - проводить языком по тому самому месту, которое столь часто облизывал L.

Странные глазищи детектива расширились, когда Райто заглянул в них. Он еще раз попробовал отстраниться, но не сильнее, чем раньше. Дверь была приоткрыта, и, проходи кто из полицейских мимо, они могли бы увидеть, как они стоят там: бледный черноволосый юноша с рукой, прижатой ко рту своего визави. О, полицейский бы удивился, замер на пороге, не издав ни звука.

Надо было исключить такую возможность. Райто поднялся и двинулся к двери, таща за собой L. Детектив не споткнулся, но его поступь была, как обычно, неуклюжа, подобна шагам ребенка, только учащегося ходить - будто он раздумывал над каждым шагом. Райто свободной рукой захлопнул дверь и прижал к ней L. В последний раз заглянул в невероятно широкие - черт, не бывает таких глаз у обычного человеческого существа - глаза, а потом склонился и поцеловал его.

Они были примерно одного роста, но L все время сутулился, отчего казался значительно ниже, и Райто пришлось склонился, чтобы дотянуться до его губ. Он не встретил сопротивления, язык L был прохладным, скользким и расслабленным, терпким, как старый кофе.

Он сжимал запястье L, удерживая его прижатым к двери над их головами. Райто не сомневался, что при желании тот может в два счета вырваться, в крайнем случае - позвать кого-нибудь на помощь. Мог бороться, мог хотя бы попытаться отстраниться, а не обмякать в прижимающих его к двери руках, прикрывая причудливые глаза длинными ресницами.

Мог не позволить этому произойти.

Рюук хрипло хохотнул у него за спиной, будто две деревяшки скрипнули, соприкасаясь.

Нет, L не может просто вот так вот сдаться, отнять у него этот восторг - быть поглощенным пламенем ярости, вспыхнувшей еще во время их первой встречи, когда Райто попался в расставленные другим сети. Райто не мог прекратить их игру, даже узнай он настоящее имя L.

Веки L дрогнули, взметнувшись, и Райто вдруг сладостно, отрешенно понял, как выиграть этот раунд. Отец не раз говорил ему, что власть суть проклятие, что обладающий властью никогда не обретет счастья. Он любил своего отца и даже уважал его, но тому не дано было понять намерений своего сына. По одной простой причине: отец был милосерден. Он считал, что действует во имя справедливости, и именно благодаря ей земля все еще кружит в небесных сферах.

Злодеи, ставшие жертвами Райто, заслуживали своей смерти, но отец с его ищейками все равно пытался остановить его. Записная Книжка смерти, попади она в их руки, никогда не была бы использована, стала бы бесполезной.

Милосердие было их слабостью, их ахиллесовой пятой. И это же можно было сказать об L.

- Прошу тебя, - мягко шепнул Райто.

Ответом ему стали распахнувшиеся глаза L, темные, как глубокая вода, и такие же непроницаемые. Он прикусил тонкую и нежную нижнюю губу, прислушался к биению пульса в сжатом запястье, заглушающему его собственный пульс. Еще раз выдохнул еле слышно - "прошу тебя". Райто вспоминался отец, ему хотелось, чтобы L почувствовал его боль, его горе, и действительно, он ответил на поцелуй, быстро скользнул языком вдоль его губ. И этого хватило. Когда они упали на маленькую кровать в углу комнату, L уже без сопротивления позволил ему стянуть с себя штаны. Впрочем, покорность эта ничего не решала и не меняла, власть целиком принадлежала Райто, и руки на его плечах дрожали, хотя и притягивали к себе.

Кожа L была бледна, как рыбье брюхо, и лишена вкуса, прохладна и безжизненна. Не вздымайся она в такт участившемуся дыханию, не сжимай тонкие пальцы его плечи - и Райто бы показалось, что он языком рисует иероглифы из тепла и слюны на теле покойника. Еще - L был невероятно тих; от похихикивающего Рюука было и то больше шума; с тех пор, как они упали на кровать, он не издал ни звука. Впрочем, это уже ничего не меняло. Райто заботило только копание в прикроватном столике - к счастью, в этом отеле остановившимся предоставляли маленькие необходимые вещи. Даже когда он слишком резко вогнал пальцы в горчую задницу L, тот не издал ни звука, только смотрел и смотрел своими глазищами да крепче сжал побледневшие губы.

Несмотря на это, у него стояло колом, и член был единственным ярким пятном в этом бледном теле. Райто вогнал в него указательный палец на всю длину, так, что жесткие волосы щекотнули ладонь и на нее легла теплая тяжесть его яичек. Его руки были влажные от пота и скользкие от смазки, когда он приподнял колени L - о, кто бы мог ожидать такой гибкости от неуклюжего детектива. Вжавшись лицом в его шею, Райто шептал слова, которые никогда не решился бы произнести вслух - выебу тебя, дрянь, как ты собираешься наебнуть меня, и, да, ты меня хочешь.

Дешевое отельное покрывало царапало колени. Не замешкавшись ни на миг, он д основания погрузился в неожиданно тугое тепло - слишком резко, слишком сильно - и наконец L таки издал звук, резко втянул сквозь сжатые зубы воздух. Должно быть, что-то промелькнуло и в его глазах, но он крепко сжал их.

Райто вонзился в него еще глубже в надежде еще раз услышать этот звук, но L только закусил вмиг покрасневшую губу, которая цветом теперь напоминала его все еще твердый член, вжимавшийся в живот Райто.

Райто еле превозмог соблазн выйти из него и вогнаться снова, выбить из него тихий звук, раствориться в этом кайфе. Но нет.

Нет.

Вместо этого Райто вдохнул, опершись на кровать по обе стороны головы L, и начал двигать бедрами как можно осторожнее. Внутри L был жарче, чем можно было бы предположить по леденящему прикосновению его кожи, и это маленькое чудо еще раз доказывало, что он был простым смертным, которого можно использовать, как любого другого. Движения Райто стали бережными, почти робкими. Пускай L думает, что он смущен, пусть эти глазищи снова распахнутся, и, да, вот уже L быстро облизывает свои губы и обнимает Райто, изгибаясь ему навстречу.

Это было так потрясающе, что Райто не удержался от вскрика. Он прикусил губу слишком поздно, и губы L тут же изогнулись в улыбке - сукин сын, чертов сукин сын... как Райто мог жалеть его? Теперь уж Райто трахал его грубо, изо всей дури. L до боли сжал плечи Райто, тяжело дыша открытым ртом. Он не закричал, не застонал, но все же - это уже было что-то, хоть какое свидетельство, что Райто способен на него повлиять.

Не мог же он просто лежать там, как бревно, безропотно принимая све, если ему это нравилось? Когда Райто сжал его член, поглаживая влажную головку, L вздрогнул всем телом, и ему показалось, что они могли оставаться так целую вечность - бледные сплетенные тела, изгибающиеся, двигающиеся, сливающиеся в едином ритме, ни один не готов подчиниться. О, какое зрелище предстало перед немигающими глазами Бога Смерти!

Но если никто не победил, то никто ведь и не проиграл, верно?

L надел футболку, прикрывая десятки синяков, оставшихся от пальцев Райто. В какой-то миг Райто показалось, что ничего и не случилось - вот он, L, такой же, как всегда, с привычным беспорядком на голове. Никто не догадается, не сможет догадаться, что происходило за закрытой дверью.

Чудесно. Райто страх как не любил раскрывтаь свои секреты.

- Ах да, вот что я еще хотел сказать, - привычно-мягко проговорил L. Он полуобернулся, так что их глаза встретились, и провел пальцем по своим припухшим губам. - Мои подозрения в том, что ты Кира, возросли на пять процентов.

Райто улыбнулся:

- Это меня нисколько не удивляет.

L кивнул, погрузил руки в бездонные карманы своих джинсов и вышел из комнаты. Райто медленно продолжил одеваться. Рюук что-то прошептал, не ожидая ответа, зная, что Райто не решится говорить с ним в полном людей отеле. Он не был зол, как не был и растерян - во всяком случае, пока что. Сейчас он должен сходить в больницу и проверить, как там отец. Очень, очень скоро игра начнется снова.

Она не должна закончиться вничью.

The End

fanfiction