Открыть глаза

Автор: T. Enfant

Фэндом: FFVII: AC

Пейринг: подразумевается Лоз/Язу, Язу/Кададж, можно усмотреть намеки на другие.

Рейтинг: PG-13

Жанр: angst

Примечания: AU махровая, потому что действие происходит после событий FFVII: AC, но Кададж, Лоз и Язу живы.

Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам

Размещение: с разрешения автороа

В начале был голос. Ее голос. Его голос. Единственное, что было дано в задаче, где все остальные неизвестные, единственная точка отсчета в системе координат. Другими за два года обзавестись не получилось. Маяк, сияющий холодным зеленым светом, который отражался в глазах братьев, когда он открывал глаза. Но после того как их вынесло на берег потоком лайфстрима, маяк исчез. На его месте зиял провал, пустой и безжизненный, как дыра в бетонной стене на окраине Мидгара.

Сначала они бесцельно ездили по окрестностям, а потом пошли дожди. Кто из них первым предложил укрыться в заброшенной деревне, уже никто не помнил. Они выбрали дом на самом краю, рядом с лесом, нашли пару пыльных одеял и старались даже не заглядывать без крайней необходимости в остальные помещения. Как будто им все еще нельзя было долго задерживаться в одном месте, как будто их все еще мог кто-то позвать.

Но где-то через неделю они наконец-то обошли весь дом, начали стаскивать то, что могло пригодиться, вниз, а потом и обыскивать соседние дома в поисках недостающего.
Провал в бетонной стене на окраине Мидгара оставался безмолвным и потихоньку зарастал паутиной.

Спали они по-прежнему в одной комнате. Лоз и Язу на узких и тесных кроватях, а Кададж на диване, который теоретически должен был раскладываться, но Кададж никогда не пытался это сделать.

Им всем снились кошмары. Лоз мог проснуться с криком и весь в слезах, и Язу потом долго сидел у него в изголовье, нашептывая что-то успокаивающее и ожидая, пока тот уснет. Кададж фыркал и отворачивался к стенке. Он никогда не кричал во сне, только резко просыпался, судорожно втягивал воздух и долго лежал потом без сна, иногда до самого утра. Когда Язу тихонько, чтобы не разбудить уснувшего Лоза, окликал его, Кададж всегда притворялся спящим. Он ненавидел, когда его утешали. Или предпочитал, чтобы так считали остальные.

Язу Лоз часто находил его замершим с какой-нибудь вещью в руке и смотрящим в пространство. Растерянно окликал, тряс за плечо. Тот вздрагивал и рассеянно улыбался.
К Язу кошмары приходили чаще всего днем, когда он безуспешно пытался занять себя уборкой. И каждый раз вместо привычного беспорядка перед внутренним взором возникал какой-то неестественно яркий, режущий глаза образ.

Кададж, с выцветшими, кукольно-стеклянными глазами, неестественной улыбкой и запрокинутой головой.

Мерцающие зеленые капли, растворяющиеся в бурлящем потоке. Поток исчезал в темном провале, как только он протягивал к нему руку.

Это было неестественно, это мешало, с этим нужно было бороться, хотя это было заведомо бессмысленно. И тогда он начинал вглядываться в эти картинки, разбирать на кусочки, рассматривать, в смутной надежде сделать их знакомыми, выучить наизусть. И чуть менее страшно становилось, но на освободившееся место приходила брезгливость и отвращение, по отношению к разобранным на кусочки кошмарам и по отношению к себе – за то, что он их допустил, и за то, что так ничего и не понял.

А потом в мутно-серую пелену его раздумий врывался Лоз. Язу улыбался, говорил что-нибудь ничего не значащее, чтобы успокоить брата, встряхивал волосами и смахивал остатки кошмаров в ведро вместе с мусором. До следующей уборки.

У них осталось всего два мотоцикла. Кададж часто без всяких объяснений уезжал неизвестно куда в любую погоду, иногда на несколько дней. Возвращался поздно вечером, хмуро смотрел на обеспокоенного Язу из-под спутанной челки, отшвыривал брошенную Лозом подушку и молча забирался на подоконник.

Как-то раз, когда Кададж в очередной раз исчез на несколько дней, Язу пытался привести в порядок старые покосившиеся книжные полки. Так было проще не думать. И не смотреть в окно. А слой пыли на полках в тусклом дневном свете был серебристо-серым и шелковистым на ощупь, совсем как волосы Кададжа, когда тот позволял до них дотрагиваться. Как раньше…
Услышав рев мотоцикла за окном, Язу застыл, потом не выдержал и обернулся, напряженно глядя на дверь. Он знал, что Кададж будет страшно недоволен, увидев, что он его ждал, но ничего не мог поделать. Еще услышав шаги, он понял, что это Лоз, но не успел отвернуться и скрыть разочарование.

Лоз постоял на пороге, потом ушел, и снова принявшийся за полки Язу слышал, как тот бродит по дому. Спустя какое-то время на лестнице послышались шаги. Лоз подошел к Язу, развернул к себе и неуклюже обнял, уткнувшись носом в волосы.

- Он же вернется, да?

Края полок, впивающиеся ему в спину, поцелуи Лоза на шее, влажная тряпка, которую он все еще зачем-то держал в руке, один мотоцикл во дворе за окном. Язу не глядя пристроил тряпку на какой-то из полок и потянулся к застежке на куртке Лоза.

Иногда, когда ему не хватало терпения дожидаться Кададжа дома, Язу бродил по окрестным домам. Частично разрушенным, но большей частью почти целым. Осколки чьей-то когда-то целой жизни, совсем как они.

Когда он подолгу сидел на крыльце, прислонившись к двери, в ледяных ноябрьских сумерках, то почти мог слышать переговаривающиеся о чем-то голоса в доме за спиной.
Иногда за ним увязывался Лоз, совершенно не понимающий смысла бесцельных блужданий по заброшенным домам, но отчаянно скучающий в одиночестве. Голосов тогда не было, зато был Лоз, жалующийся на то, что ему страшно, и что Кададж теперь совсем не такой как раньше.

Язу сидел на диване и смотрел в окно на Лоза с Кададжем. Последний старался напихать брату за шиворот побольше снега. Лоз попытался перехватить руку Кададжа, но тот увернулся, отбежал в сторону и что-то поспешно сказал. Кажется, что сегодня его очередь ехать за едой в соседний город. Лоз что-то недовольно пробурчал, вытряхивая снег из-под одежды, но подчинился. Вскоре послышался рев мотоцикла, пока только одного.
Снова пошел снег. Белая пелена за окном за окном пошла рябью, снежинки постепенно стали окрашиваться в изумрудный цвет.
Язу сдался и прикрыл глаза.

Кададж помахал рукой перед лицом как будто уснувшего брата и, не дождавшись ответной реакции, плюхнулся тому на колени.

- Знаешь, я тут недавно встретил нашего брата. Он совсем не изменился… Как ты думаешь, он нас помнит?

Язу равнодушно пожал плечами. Он никогда не понимал этого увлечения Кададжа. К тому же это было в прошлой жизни.

Без всякого перехода, укоризненно:

- Ты никогда не улыбался, с тех пор как мы здесь.

Он улыбался. Правда, не так, как раньше улыбался Кададжу. И Кададжа больше не было рядом. Если бы все было как раньше, его можно было бы просто обнять. Обнять, взъерошить волосы, поцеловать куда-то за ухо, что-то неразборчиво прошептать, смотреть на снег за окном, положив голову ему на плечо.

- Кададж, ты ведь не собираешься уйти, правда?

Язу откинул голову на спинку дивана и наконец посмотрел прямо на Кададжа. Чтобы увидеть, как тот смеется, смотрит на него искрящимися зелеными глазами и наклоняется, чтобы поцеловать.

Пока Кададж спал, они с вернувшимся Лозом совместными усилиями вытащили из комнаты его сломанный диван и сдвинули кровати.

***

Возвращающегося от Винсента Клауда остановило смутное чувство, что за ним наблюдают. Кажется, если быстро обернуться, можно кого-то увидеть. Кого-то, кого там быть не должно. Он привык… Он давно уже не вздрагивал. Он скучал, если они долго не появлялись. И научился безошибочно отличать их от людей. А сейчас на скале по правую руку от него стоял кто-то живой. Его не должно было там быть, это Клауд знал точно, но он был и смотрел на Клауда сквозь растрепанную серебристую челку, слегка склонив голову набок. Совсем как тогда, только братьев в этот раз с ним не было. Живой.

Сефирот по левую руку от Клауда смотрел куда-то в сторону. Его лицо было почти полностью закрыто волосами, но Клауд был уверен, что тот усмехается.

Он не помнил, когда они появились в первый раз. Кажется, что очень давно, но на самом деле, наверное, не больше полугода назад. Поначалу, с ними было трудно. И просто находиться в их присутствии, а уж разговаривать тем более. Трудно и больно. А еще больнее было каждый раз ждать, что же они скажут, почти как приговора. Только потом он понял, что если от них ничего не ждать, они не будут говорить. Они просто будут, и это лучше, чем ничего.

Клауд поставил мотоцикл во дворе, а сам устроился на ступеньках. Кивнул вышедшей его встретить Марлен. Марлен… Ей нужно было улыбнуться, он слишком давно этого не делал. Улыбнуться… С этим было сложнее всего, Марлен всегда была излишне проницательной. Но если посмотреть на Аэрис и улыбнуться ей, а потом очень быстро перевести взгляд на Марлен, она верит. Или делает вид. Возможно, к тому времени, когда ей надоест, он научиться представлять, что смотрит на Аэрис.

С Тифой такое не проходило. Когда он улыбался Аэрис в ее присутствии, она только морщилась и отворачивалась. Он пожимал плечами и оборачивался к Заку, который всегда стоял где-то справа и чуть позади него.

Тифа ежилась на холодном ветру, смахивала лезущие в глаза волосы и смотрела на Аэрис.
Зак сочувственно улыбался, глядя, как Клауд поднимается со ступенек и идет в дом.

Ближе к полуночи в комнату заглянул Дензел и вопросительно посмотрел на Клауда. Тот не глядя махнул рукой, Дензел быстро проскользнул внутрь и забрался под одеяло. С Дензелом было проще всего. По крайней мере, он не жаловался, если не Клауд смотрел на него при разговоре. И иногда забирался к Клауду в кровать, когда тот ночевал дома, жалуясь на кошмары. Не слишком часто, впрочем, иначе сердиться начинала Марлен.

Дензел засыпал очень быстро, а Клауд часами лежал без сна с закрытыми глазами. Ему не нужно было открывать их, чтобы увидеть, что Зак валяется поперек кровати у него в ногах, заложив руки за голову и уставившись в потолок. А Сефирот сидит, прислонившись спиной к кровати, и смотрит в окно.

А Винсент и сам был чем-то похож на призрака. Достаточно, чтобы перенять их привычку молчаливо присутствовать где-то рядом, но почти всегда вне поля зрения. И чтобы Клауду иногда казалось, что на Сефирота Винс смотрит куда чаще, чем на него. Но при этом он очень по-человечески иногда забывал, что у него клешня вместо одной руки. И Клауд уже давно не пытался объяснить Тифе происхождение своих синяков и ссадин.

Последние полгода Клауд старался ездить только по знакомым маршрутам. В тех редких случаях, когда им с Тифой поступали заказы на доставку, он дотошно выяснял все мыслимые подробности дороги, ехал на максимальной скорости, невзирая на время суток и погоду, а через пару часов после возвращения не мог толком сказать, куда и зачем ездил.

Сейчас он хаотично ездил по поселениям в окрестностях скалы, на которой увидел Кададжа. Без всякой рациональной причины. Просто из-за уверенного кивка Сефирота и ободряющей улыбки Зака.

На заброшенную деревушку в низине он наткнулся, когда уже стемнело. Один дом стоял в стороне - единственный из всех с освещенными окнами. Единственный живой, среди десятков призраков. Клауд устало опустился на промерзший валун. Зак у него за спиной задумчиво смотрел на дом, Аэрис с трудом сдерживала смех. В конце концов она тряхнула волосами, решительно развернулась и, взяв Зака за руку, потянула за собой. Зак на мгновение замешкался, наклонился к Клауду, слегка прикоснулся губами к волосам на его виске, улыбнулся и позволил Аэрис утянуть себя вверх по склону.

Сефирот явно ждал, пока они отойдут подальше. Потом поднялся, Клауду слышно было как он отряхивается. Клауд открыл глаза, поежился и посмотрел на дом внизу. И не заметил, как Сефирот, усмехнувшись, медленно пошел вверх, кивнув по дороге Винсенту, который стоял, прислонившись к дереву и скрестив руки на груди.

The End

fanfiction