Уголь

Фэндом: FullMetal Alchemist

Рейтинг: PG

Пейринг: память/Мустанг

Жанр: angst

Дисклеймер: Аракава-сенсей, я вашего мальчика для битья на полчаса отдолжил, ладно?

Размещение: с согласия автора

Ты мог бы начать с описания времени года, улицы города, погоды, цвета неба, запаха травы, чего-то еще неуловимого, какой-то последней и самой важной составляющей, что позволила этому кадру остаться на внутренней поверхности твоих век…

Ты не помнишь ничего. Там ничего не было, говоришь ты, ни на минуту не сомневаясь в своей правоте. Ни цвета, ни запаха, ни звука - только ощущение сердца, застрявшего где-то внутри, не на месте, только собственный хрип - разве можно дышать, когда оно, сердце, раздулось до размеров вселенной и стоит поперек горла, поперек голоса, а внутри под давлением в добрую тысячу атмосфер нарастает крик?

Ты поправляешь воротник рубашки, сухо улыбаешься. Пес войны, взобравшийся по трупам в кабинеты власти, вершина пирамиды. Отсюда хорошо виден горизонт, а мир превращается в военную карту, к которым ты уже так привычен. Ты наблюдаешь продуманное передвижение пешек по разлинованной поверхности. Нет, не пешек! людей, настойчиво повторяешь ты, но кто виноват, что за право увидеть линию горизонта ты заплатил невозможностью разглядеть все эти лица и одно единственное лицо. Мир станет лучше, говоришь ты, мир настанет.

Они верят твоим словам. Чему не верить? Ты ведь герой, обожженный в сражениях - и никому не нужно знать, что это буквально, и шрам на боку чудовищно болит пасмурными вечерами, и мышцы испуганно дергаются каждый раз, когда ты высекаешь искру - ты лидер, фюрер, достойный вожак стаи таких же потрепанных псов, готовых защитить беспомощное стадо ценой своей собственной жизни.

Ты закладываешь руку за отворот униформы. Правую ладонь - на левую грудь, и даже сквозь плотную ткань перчаток ощущаешь тепло собственной кожи, неуловимую пульсацию крови, монотонный стук, тик-так, тик-так, тик-так. Сердце не часы; война закончилась и больше нечего отсчитывать, но тик-так, тик-так, тик-так, почему так ровно, удивляешься ты, когда-то казалось, что оно готово выскочить из груди, разорвать ткань мундира, и вокруг разливалось золото, и алое полотно сливалось с закатным небом, и - о дьявол, да что же это, морщишься ты, выныривая на поверхность из липкой бездны воспоминаний, обнаружив, что пальцы готовы к смертоносному щелчку и нацелены прямо в сердце. Жизнь и смерть, тик-так, тик-так, ах да, это же часовая бомба.

Твой взгляд слегка снисходителен, с кем бы ты ни говорил, твой голос не повышается, как бы ты ни был взбешен, твоя улыбка всегда искривлена, словно покалеченные мышцы левой щеки сокращаются в спазме. Ты образцовый фюрер, опытный алхимик, искусный манипулятор и прекрасный стратег. Черная повязка - всего лишь еще одно напоминание о том, что тебе пришлось пережить, своего рода почетный знак принесенных жертв, такой же, как черная рамка, обрамляющая фотографию ухмыляющегося майора разведки на твоем столе. Такой же, как черный провал в твоей памяти на месте лица, которое ты обязан, должен, золотой и алый, как же я мог забыть? твердишь ты, но слова поглощаются тьмой, как необъяснимые слезы из несуществующего глаза - мягкой тканью повязки.

Ты наблюдаешь за своим отражением в зеркале. Образ завершен, картина привычна и осязаема, в отличие от расплетающейся на тысячи золотых нитей ленты в твоем воображении, и нити развеваются на ветру, спутываются, ослепительно блестят под солнечными лучами на красном фоне - закат? огонь? кровь? Ты плотно закрываешь глаза, но картинка неизменно ускользает под звонкий смех, скрывается в черном провале.

Иногда ты, умница и лжец, устаешь напоминать себе, что ничего, ровным счетом ничего не было, и возникает город в закате, мощеная улица, урчание рабочего автомобиля за спиной, мир горит, нет, уже догорает, размышляешь ты, и тут налетает все тот же неумолимый ветер, сдувающий в глаза жесткую прядь, да что же это такое, ничего не видно, и раздраженно дергается голова. А ты и правда мустанг, язвит кто-то сверкающий, фыркает, раздается звук шагов. Успехов, полковник, мне пора, и не давай себя оседлать. Шаги уверенно отбивают по мостовой все то же тик-так, тик-так, тик-так, и ты ни слова, ни слова не говоришь, ты слеп и нем, ты смотришь-смотришь-смотришь, как золото волос и багрянец плаща растворяются в закате, минута-другая, и все черным-черно. Догорело, отмечаешь ты, город догорел. Ночь угольно-черна, и ты - ты тоже уголь, полковник. Ты тоже догорел. Но ведь ничего не было, возражаешь ты, ничего, ровным счетом ничего, и почему в этом ровном невыразительном голосе столько хриплых нот? Ах да, пепел. Не стоит переживать, это всего лишь пепел и пыль мощеной дороги. Не разочарование, не жажда, не боль.

Пепел и пыль оседают в тебе, серебрят виски, покрывают тонким слоем стекло на фотографии, и только провал на месте чьего-то лица остается чернее черного - выжженная территория сна.

Ты все еще Огненный Алхимик, полковник Рой Мустанг, Фюрер. В кончиках твоих пальцев еще не пропала яростная беспощадная сила пламени, но будь ты проклят, будь ты проклят, маленький мерзавец, где бы ты ни был, где бы ты, где ты, где же ты, шепчешь, шепчешь, прижимая ладони к лицу, надавив на глазницы - чтобы белые пятна боли стерли черный провал на месте того самого лица, одуряющую тишину на месте того самого голоса, и ты знаешь, ты же все знаешь, полковник Мустанг.

Без этой непослушной золотой искры ты только уголь. Уголь и пепел.

The End

fanfiction