Альтернативный вариантАвтор: Hinterhalt Фэндом: В.Камша "Отблески Этерны" Рейтинг: PG -13 Жанр: romance Посвящение: Посвящается
Карасику (в честь её 20-летия!). Отдельное спасибо Helcatari за неоценимую
помощь и поддержку. Дисклеймер: Все права на книгу, её героев и сюжет принадлежат Вере Камше. Однако же эта весчь додумана самостоятельно. Размещение: с разрешения автора |
|
Солнце медленно начинало клониться к горизонту. Ричард Окделл поднял голову, провожая взглядом засыпающее светило. Юноша сидел на кромке фонтана посреди площади Святого Хьюберта, пытаясь осмыслить всё, что ему сказали. Его друзья и любимая женщина в опасности - спасти их может только он... Убив своего эра, того, кого поклялся защищать. Ричард пытался разобраться с этим вот уже три часа, но ни рассудок, ни сердце никак не соглашались смириться с одной простой правдой: кто-то должен умереть - либо его эр, либо королева. Дикон разрывался на части. С одной стороны, Катарина Ариго, этот прекрасный ангел, воплощение всего самого лучшего, что осталось от старой Талигойи... Но, пока Дорак находится у власти, а Алва остается Первым маршалом, Катари жизни не будет. А кроме неё есть ведь и эр Август, умный, добрый и усталый человек, который думает только о благе государства. И много других не менее замечательных людей, который погибнут, если он, Ричард, что-нибудь не предпримет. С другой стороны... Дикон уже давно признался сам себе, что никак не может думать об эре с ненавистью. При всех своих недостатках эр Рокэ был... хорошим человеком. И к самому Ричарду он относился хорошо. Более того, герцог Окделл был в долгу перед Алвой после памятной дуэли. Да и с кольцом эр ему помог... А теперь Ричард Окделл должен убить Рокэ Алву. Причем убить подло - в спину. Наверное, именно так собираются уничтожить Катари - предательским ударом из-за угла... Ричард обхватил голову руками. Ну что же, что же, что же делать?!!! Убить Алву? Получится ли? И сможет ли он потом жить, зная, помня, как преступил клятву, предал человека, которому должен был служить верой и правдой? А если нет?.. Смотреть, как гибнут Люди Чести, в которых он верит, которых считает друзьями? Видеть, как умирает одинокая несчастная Катари?!.. Немыслимо, невыносимо!.. Ричард снова поднял глаза к небу, словно надеясь прочитать в нем ответ, но наткнулся лишь на сгущающуюся синеву. Такими же невыносимо синими бывали временами глаза его эра. Что сказал бы Алва, услышав все это? Посмеялся бы над ним? Ворон никогда не бьет в спину - ему это и не нужно. Маршалу подвластно все, он мог бы и за Катари вступиться... Если бы захотел. Вот только ему все равно. Устал от жизни... Ричард даже дышать перестал, внушая себе, что вот оно - Алва жить не хочет. Из-за Алвы плохо Катарине. Без него всем будет лучше... Но ведь Алва спас страну от бириссцев... Юноша вспомнил, с каким обожанием и верой смотрели на маршала солдаты и офицеры... И он, Ричард Окделл, он дал присягу! Ричард вскочил на ноги и неверным шагом пошел прочь с площади. Должен был какой-то выход, от него ждут действий, но как ему поступить?! Юноша вертел в руках кольцо, рассматривая алый камень. К чему теперь сомневаться. Раз взял кольцо, он должен его использовать по назначению. Отравить Рокэ Алву... Или... Отравиться самому? Мысль, неожиданно промелькнувшая в голове, на первый взгляд показалась сумасшедшей. На второй - вполне логичной. На третий - Ричард понял, что выход найден! Смерть решила бы все проблемы! Все равно толку от него никакого. Вряд ли он смог бы отравить Алву, даже если бы захотел. Не так уж часто они пьют вместе, а Дорак ждать не будет. И вообще, если подумать, Ричард Окделл ничего не может изменить. Ни свергнуть ненавистную династию Олларов. Ни спасти Катари от обид и унижений. За все свое пребывание в Олларии что он сделал, в сущности? Только попадал во все новые неприятности, пил вино со своим эром да навещал Марианну. Чего он добился? Смерти Эстебана? Да и того убил все тот же Алва. Ну и что, что самоубийцы попадают в Закат? Разве не туда лежит дорога предателям и клятвопреступникам? И разве не к Закатным Тварям попадают люди, спокойно наблюдающие за бедами своих друзей и соратников? Ричард Окделл вздохнул с облегчением. Решение было принято. Яд, растворенный в воде, был отвратителен на вкус, но Дик выпил кружку до дна за один прием. Он не должен был позволить себе ни секунды колебаний. Конечно, Ричард не мог не испытывать страха. Одно дело - почетно умереть в бою, как и подобает настоящему мужчине. Совсем другое - покорно ждать смерти, отсчитывать время, пока все не закончится. Возможно, было бы правильнее вызвать кого-нибудь на дуэль... Но это рискованно, посторонние люди могли вмешаться, а схватка - закончиться непредвиденно. И потом, Ричард не обнаружил в себе таланта нарываться на ссору. В любом случае, о яде никто ничего не знает, так что остановить его не смогут... И всем в итоге будет лучше. В первую очередь, ему самому. Ричард прикрыл глаза, посидел немного, а потом рывком пододвинул к себе бумагу и начал писать прощальное письмо в Надор... За всю ночь, сколько ни пытался, Дикон так и не мог сомкнуть глаз. Мысли о смерти преследовали неотступно, не давая заснуть. Неоднократно он ловил себя на том, что боится попросту не проснуться, хотя, согласно объяснениям Штанцлера, самоубийце оставались еще почти сутки вольной жизни. И Ричард знал, что он сделает за это отведенное ему время. Он скажет Катарине Ариго о своих чувствах к ней. Он может позволить себе эту маленькую радость перед смертью - признаться в любви лучшей женщине мира... Идти во дворец с утра не имело смысла, но сидеть дома было выше его сил. Поэтому на рассвете Ричард ушел на берег Данара и сидел там до самого полудня. Ему не очень хотелось идти куда-то еще. Глядя на спокойные воды реки, слушая пение птиц, вдыхая весенний воздух, Дикон наслаждался жизнью, как никогда. Возможно, он ощущал и впитывал все окружающие звуки, запахи, краски именно потому, что понимал, что всё это в последний раз. А может быть, это яд дал дополнительный эффект. Голова все время чуть кружилась, тело было странно легким, но кроме этого Дик ничего особенного не чувствовал. Со стороны, он действительно, сошел бы за чуть пьяного, но и только. Небо над головой было не темно-синим, а ярко-голубым, и это радовало, так как можно было всматриваться в беспредельную голубизну, не вспоминая об Алве... Когда солнце подошло к зениту, Ричард поднялся на ноги и направился к дворцу. Он должен увидеть Катари во что бы то ни стало! Дикон прошел по галерее, стараясь держаться как можно незаметнее. Меньше всего он хотел сейчас попасться на глаза эру Августу, который вполне мог быть здесь. К счастью, Штанцлера поблизости не оказалось, и особого внимания ни с чьей стороны Дикон не привлек. Но когда юноша попробовал добраться до королевы, ему сообщили, что та уехала еще с утра и вернется не раньше чем завтра. Завтра! Ричарду еще никогда не было так плохо. Он лишился последнего, что могло скрасить часы перед смертью - возможности увидеть любимую. Уже не глядя по сторонам, полностью погруженный в себя, юноша поплелся в особняк Алвы. Ему некуда было больше идти, он даже умирать будет не в собственном доме. Хотя... Надор тоже домом не назовешь, уж лучше умереть здесь, чем в родном замке чувствовать себя заживо погребенным. Что-то изменилось - голова вроде бы перестала кружиться, но зато в ушах зазвенело - несильно, но... Ричард холодел при мысли, что очень скоро не будет чувствовать НИЧЕГО. Перед глазами проносились отрывочные воспоминания о детстве, об учебе в Лаик, о последнем году, проведенном в столице. Да, сколько прекрасного, захватывающего, пугающего случилось за это время. Но теперь ничего не имеет значения. Его воспоминания умрут вместе с ним... Дикон, как во сне, въехал в знакомые ворота, как во сне, поднялся по лестнице... Интересно, что сейчас делает Алва? Дома ли он вообще? В голову пришла странная мысль - пойти и проверить. Ричард плохо представлял, что он скажет своему эру. Он выбрал свою собственную смерть вместо смерти Ворона, и этим как бы признал, что хорошо относится к своему сюзерену. Так может ли он теперь сказать маршалу все, что о нем думает? Конечно может, ведь сегодня последний день его жизни, он имеет право говорить все, что захочет!.. И юноша решительно направился к кабинету своего эра. В глубине души он не ожидал, что Рокэ окажется дома в этот час. Тем не менее, маршал находился у себя в кабинете. Сидя в кресле у окна, он что-то читал. Ричард нерешительно замер на пороге, не зная, с чего начать. Рокэ оторвался от книги, подняв глаза на оруженосца. - Заходите. Ричард, чуть поколебавшись, прошел к камину и замер. С чего бы начать? Юноша сверлил взглядом остывшие угли и молчал... - Что-то случилось? - осведомился Алва, откладывая книгу в сторону и пристально глядя на оруженосца. - На вас лица нет. - Н-нет. - поспешно ответил Ричард. - Н-ничего не случилось. Я просто... Просто... - Алва ждал. - Я просто хотел поговорить... - Надо же! - поднял бровь Первый маршал Талига. - Вы так нечасто выказывали это желание за последний год, Ричард... Я уже начал было задумываться, что же такое случилось, что вы отказываетесь коротать со мной время за задушевными разговорами. И какая же тема вас так взволновала, что вы решили обсудить её со мной, а не с Августом Штанцлером, к примеру? Видимо, яд все-таки действовал отрезвляюще. Раньше реплика маршала сбила бы Дика с толку. Сейчас же, слушая Алву, он успел собраться с силами, чтобы сказать задуманное, и даже решил, с чего начнет. -Эр Рокэ, - запинаясь, начал юноша, - Чуть больше года назад я дал вам присягу. - Как мне показалось, без особого удовольствия, - вставил Алва. - Судя по всему, разговор будет долгим, так что налейте-ка мне вина... Ричард вздохнул, открывая бутылку и выливая вино в специальный кувшин. Он обязательно должен был объясниться с Алвой. Возможно, ему еще удастся убедить маршала вступиться за Катари. - Продолжайте, - велел Алва, откидываясь назад в кресле. - Я не был рад попасть к вам в оруженосцы, - еще раз вздохнув, согласился Ричард. - Я тогда... Я тогда ничего о вас не знал, а всё, что о вас говорили... - И говорят, и будут говорить, - поддержал Ворон. - Слава Создателю, или скорее Леворукому, которому я продал душу, моей репутации ничего не угрожает. Я был, есть и останусь предателем, отступником и негодяем. - Но это неправда! - вскинулся Дикон. - Вы... Вы на себя наговариваете! Это не так! - Опять эти разговоры, - поморщился маршал. - Вы что, давно не навещали вашего друга Штанцлера? Советую вам сделать это как можно скорее, иначе вы совсем выбьетесь из роли. - Ничего я не выбьюсь... - пылко начал Дик, но тут же осекся и продолжил более спокойным тоном. - Вы только и твердите о том, какой вы злодей. А на деле... То и дело кого-нибудь спасаете. И говорят о вас не только плохое. Люди вас любят... А вы их - нет. - А их и не за что любить, - спокойно ответил Алва. - Налейте мне. Ричард повиновался, совершенно, впрочем, не думая о том, что делает. Юноша отчаянно пытался разобраться в том, что говорил. Получалось не очень. - Вот вы говорите, что меня любят, - задумчиво сказал Ворон. - А кто, простите? - Многие, - пробормотал Ричард, вспоминая о солдатах в Варасте, о Жане Шемантале и Клаусе Коннере, об Эмиле и Лионеле Савиньяках. - Вас многие любят, вами восхищаются... А вы смотрите на людей, как на игрушки. Почему?! - Восхищаться, ценить - и любить - не одно и то же, - Алва отхлебнул из бокала. - Уясните это раз и навсегда, юноша. Возможно, вам пригодится. Что до меня, то мне чужой любви и не надо. Мне хватает ненависти. С ней очень приятно играть, а я это люблю, как вы правильно заметили. - Рокэ улыбнулся, сверкнув зубами. - Неужели можно жить, когда тебя все ненавидят, да еще и быть счастливым от этого? - больше у себя, чем у Ворона спросил Дикон. Вот и проси после этого за Катари! Да с таким человеком и разговаривать-то нельзя! А святой Оноре называл Алву "щитом, ниспосланным Создателем". И говорил, что герцог прикрывает добро грубостью и насмешками... Так ли это?! Неожиданно Ричард вспомнил. - Его Преподобие Оноре... Убили. - Вот как? - Алва не казался ни удивленным, ни расстроенным. Скорее, равнодушным. - Что ж, значит он теперь в Рассветных Садах - там, где ему и место. Ричард не знал, что ответить. У него просто язык отнялся от такой черствости. Нет, надо было все-таки отравить Ворона! Хотя... кольцо еще с собой. Но оно в кармане - Ричард снял его, слишком уж оно напоминало о надвигающейся смерти. И потом, как теперь бросить яд в вино? Бесполезно... - Его Преподобие... Очень хорошо о вас отзывался, - глядя мимо Рокэ, заметил юноша. Ему не давала покоя какая-то мысль, которую он никак не мог поймать. Что-то надо спросить, обязательно, но что?! - Вот как? - снова поднял бровь маршал. - Забавно. И что же он говорил? - То же самое... - Ричард отвечал, не думая, его голова была занята другим, - Что вы пытаетесь казаться хуже, чем есть... Что же он хотел спросить?!.. Почему так путаются мысли?! - Юноша, - Алва внимательнее всмотрелся в лицо оруженосца. - Что с вами такое? Вы пьяны? Ричард вздрогнул от этого вопроса. Ему надо держать себя в руках, эр не должен ничего заподозрить! И надо обязательно вспомнить... - Я не пьян, эр Рокэ. Мне просто... Я хотел спросить. - Спрашивайте, - разрешил маршал, все так же всматриваясь в стоящего перед ним Окделла. - Только сначала налейте мне еще, и себе заодно. Раз уж вы не пьяны, то стоит напиться. Хотя бы в честь того, что вы приходите ко мне и говорите вещи, которые я меньше всего ожидал от вас услышать. За окном сгущались сумерки, день близился к концу. Как и жизнь. - Эр Рокэ... - Ричард пригубил вино и замер, вглядываясь в искрящуюся жидкость. - Как... Как погиб мой отец? Как прошла дуэль? - Ну... - Алва, по своему обыкновению, рассматривал вино на свет, - Это была линия. Я убил Эгмонта Окделла ударом в сердце... Линия?! Создатель, это была линия?!!! Ричард чуть не выронил бокал. Единственный вид дуэли, в котором шансы участников равны. Проклятая дуэль... И самая честная. Отец мог победить, его хромота не играла никакой роли!.. Дикон стиснул бокал в руке. Ему всю жизнь внушали, что Ворон подло убил его отца, воспользовавшись чужой слабостью. Но Рокэ поступил благородно. А он, Ричард Окделл, чуть не ударил этого человека в спину. Неужели Оноре был прав?! Неужели эр Август ошибается? А Катари? Что же с Катари?! - Ну что вы замолчали, юноша? - промурлыкал Алва, допивая второй бокал. - Охвачены благородным негодованием? Ничего, потерпите, вам осталось не так уж долго. Еще полтора года - и вы освободитесь и сможете взять реванш... Дикон чуть не усмехнулся. Через полтора года его уже давно не будет в живых, так что дуэль отменяется. Да и не хочется ему больше драться с Алвой... - Я не негодую, - сказал вслух Дикон. - Я думаю... - Даже так? - удивился маршал. - Ну и как вам оно? Ричард замялся. Зачем он пришел сюда, зачем начал этот глупый разговор? На что он надеялся? С самого начала было понятно, как Алва отреагирует на его заявления. Как он мог надеяться просить за королеву у этого человека? Человека, который, не колеблясь, рассказал ему о смерти его отца, который с таким равнодушием отнесся к смерти святого... Впрочем, это было неудивительно, ведь его эра заслуженно считали безбожником и убийцей. И все же... Все же даже сейчас Ричард не смог бы назвать Рокэ пособником Леворукого. Что-то останавливало его, мешало с чистой совестью приклеить ярлык и на том успокоиться. Может быть, это яд действовал на него так странно, в здравом уме он бы давно убедил себя, что Рокэ - зло, которое необходимо уничтожить. Почему он решил отравиться сам вчера вечером? Как будто уже тогда был не совсем в себе. Или он не мог ясно мыслить из-за воспоминаний о Катари, о её дрожащем голосе и отчаянных глазах? - Ответьте мне на еще один вопрос, - тихо произнес Дикон, глядя на темнеющее небо, на загорающиеся (в последний раз!) звезды. - За что вы мучаете Катари? Я понимаю, что Люди Чести вам враги. Но королева - она не виновата в том, что не может вас полюбить. Перестаньте измываться над ней, я больше ни о чем не прошу! - А кто сказал, что вы вообще имеете право о чем-то просить? - неприятный синий взгляд уперся в Ричарда, - И кто разрешил вам в такой фамильярной форме говорить о ее Величестве? Впрочем, последнее я вам прощаю, она большего и не заслуживает... - Почему? - воскликнул Дик, всем корпусом разворачиваясь к Алве. Юноше уже море было по колено, вино вместе с ядом ударило в голову и развязало язык. - Только потому, что отказывается, подобно всем остальным, влюбиться в вас без памяти? Вы ведь... Вы ведь единственный, кто может ей помочь, защитить её! А вы только издеваетесь над ней. И надо мной издеваетесь... Почему?! Алва поднялся на ноги. - Вы необыкновенно разговорчивы сегодня, герцог Окделл. И на редкость непоследовательны. То пытаетесь обелить меня в моих собственных глазах, причем не слишком талантливо. То дерзите и кидаетесь обвинениями, которые были предъявлены еще до вас. Что с вами такое? - Вы же сами всегда режете правду в глаза, - ответил Ричард, уклоняясь от излишне пытливого взора собеседника. - Я тоже решил сказать то, что думаю. Я могу себе это позволить! - Можете? - переспросил Алва, подходя ближе. - А в честь чего, позвольте спросить? Я бы не назвал ваше поведение сегодня типичным, Ричард... С этими словами маршал резко взмахнул рукой перед самым лицом Дика. Выпад был неожиданным, тем не менее в нормальном состоянии юноша успел бы отшатнуться или даже перехватить руку. Но голова кружилась по-прежнему, поэтому, сделав от неожиданности шаг назад, он чуть не упал. Алва схватил оруженосца за плечо, удерживая, пристально всмотрелся в лицо. - Ричард... - после довольно продолжительной паузы произнес он, - ответьте теперь вы мне на один вопрос. С кем вы пили в последний раз до того, как прийти сюда? Дик недоуменно смотрел на своего эра, не зная, что и думать. - Я ни с кем не пил... - Врешь, - голос Алвы стал жестким. - С кем ты встречался и пил за последние два дня? Отвечай. Тон герцога не подразумевал никаких возражений. Но Дикон решил стоять на своем, тем более что он действительно ничего подобного не делал. - Эр Рокэ, вы не имеете права
обвинять меня во лжи. И ни с кем я не пил! - Вы что, не понимаете, герцог Окделл? Вы сам-то ничего не ощущаете?.. Впрочем, неважно! Вчера вас довольно долго не было в этом доме. Вы навещали своего Штанцлера или шатались по кабакам с разлюбезным кузеном? Я жду ответа! Ричард, сам того не сознавая, прикусил губу. О чем Ворон думает? Он же не мог..? - Я... - нет, про эра Августа говорить нельзя ни в коем случае! - Я гулял по городу. Алва убрал руку с его плеча, отодвинулся назад, словно чтобы лучше рассмотреть оруженосца. Ричард так и не понял выражения, промелькнувшего на безупречном лице. Досада? Разочарование? - Значит, вы гуляли по городу, так? - Так... Эр Рокэ. - И ничего ни с кем не пили ни вчера, ни сегодня? - Да нет же, - выпалил Ричард и тут же пожалел о сказанном. Надо было соврать, что он выпил перед тем, как прийти сюда - тогда его поведение не вызвало бы подозрений. А взгляд Алвы между тем все больше походил на хищный кошачий прищур. - Ну раз вы не пили в городе, Ричард, может вы пили здесь? Сегодня или вчера?.. - Что вы хотите..? - юноша не успел договорить. - Все признаки отравления налицо, мне просто хотелось бы знать, кого за это благодарить! - голос Ворона был ледяным. - Ну так что, Ричард Окделл? Вы сами это сделали или вам помогли? Дик оцепенел. Его словно мешком по голове огрели. Хотя нет, слова эра подействовали гораздо сильнее - весь алкоголь из головы выветрился мгновенно. Юноша потерялся, он просто не мог ничего сказать... Но, видимо, лицо его было более красноречивым. Глаза Алвы расширились. - Леворукий и все его кошки! Этого следовало ожидать. Юноше наконец удалось взять себя в руки, хотя и с трудом. - Я не понимаю, о чем вы говорите! - Все ты понимаешь. - Алва сузил глаза, взгляд у него стал совсем нехорошим. - Мне нужны подробности. Что это был за яд? Когда ты его принял? - Я... Алва сделал шаг вперед. - Зачем ты это сделал? Ричард отшатнулся было назад, но жесткая рука перехватила его за плечо и сжала так, что отодвинуться он не мог. - Зачем ты это сделал? - и лицо, и голос Ворона были такими, что Ричард просто не мог ни возмущаться, ни возражать. Рокэ внушал ужас, как никогда. Побледневший юноша смотрел на первого маршала, тщетно пытаясь подобрать слова. Но единственным, что сорвалось с языка, было: - Вас это не касается! - Вот как? - в голосе Ворона звенела сталь. Рука, сжавшая плечо Дика, тоже казалась стальной. - Я уже кажется говорил - меня касается все, что меня касается. Тем более, если речь идет о МОЁМ оруженосце. Так что будь добр, ответь на поставленный вопрос! Дикон молчал, глядя в бешеные синие глаза. Ему нечего было ответить... - Так, хорошо. Не хочешь рассказывать о причинах - оставим на потом. Что за яд ты взял? Дикон молчал. Ничего ему Алва не сделает, а часов через пять-шесть будет уже все равно. Рокэ смотрел на оруженосца еще с полминуты, после чего отпустил ноющее плечо Дика и дернул за шнур, вызывая слугу. Затем снова повернулся к юноше. - Позвольте вам объяснить, Ричард. Если вы думаете, что игра в молчанку вам что-то даст, то вы глубоко заблуждаетесь. Я все равно узнаю, что за яд вы выпили по собственной дурости. И приму соответствующие меры. Нравится вам это или нет. Дикон широко раскрытыми глазами смотрел на маршала, не говоря ни слова. Рокэ повернулся к вошедшему слуге: - Хуан. Возьми помощника и обыщи комнату герцога Окделла. Самым тщательным образом. Все найденные бумаги, пакеты, а также кольца, браслеты и шкатулки принести сюда. Особенно обращайте внимание на вещи, в которых добрые люди имеют обыкновение прятать яд. Хуан не задал ни одного вопроса. Он исчез мгновенно, как будто его здесь и не было. Ричард не мог сдержать тихого облегченного вздоха. Ничего они не найдут - кольцо-то у него. Алва медленно повернулся к нему. - Ну что, герцог Окделл... Выворачивайте карманы. - Зачем?! - Ричард был ошарашен. Он не мог поверить в то, что слышал. - Видите ли, - пояснил Ворон. - Я не уверен, что вы спрятали остатки яда в собственной комнате. Вполне возможно, что вы прихватили его с собой - так, на всякий случай. Тем более что среди дворянства всегда было популярным прятать отраву в различного рода безделушки и так далее. Так что выворачивайте карманы, мне хочется посмотреть на их содержимое. Дикон прикусил губу. Проницательности его эра можно было только поражаться. Но он не сдастся! Есть, в конце концов, вещи, на которые ни один дворянин не пойдет. - Я не дам себя обыскивать! - Ричард. - Алва зловеще усмехнулся. - Вы не поняли. Это приказ. Я, твой эр, приказываю тебе вывернуть карманы. Изволь подчиниться. Ричарда начала бить дрожь. С ним никогда так не разговаривали! - Я отказываюсь, - юноша осекся, когда Алва резко шагнул к нему. Синие глаза полыхнули холодным пламенем. - Ричард. Окделл. Я. Приказываю. Вам. Дикон упрямо мотнул головой. В следующую секунду на него кинулся дикий зверь - во всяком случае именно так показалось юноше. Он попробовал сопротивляться, но куда там - раздался треск рвущейся материи, Алва буквально содрал с него камзол. Дик вцепился в герцога мертвой хваткой, не желая сдаваться. И получил оплеуху. Щека вспыхнула, в ушах зазвенело уже не от яда. Ричард в разодранной рубашке рухнул в кресло, оцепенело глядя на Алву. Тот, уже не обращая на оруженосца никакого внимания, изучал кольцо, вытащенное из кармана камзола. - Так вот, значит, как... - медленно произнес герцог, тяжелым взглядом вдавив Дикона в кресло. - Даже не буду спрашивать, где ты его взял... Когда ты это выпил? - Вчера вечером... - Ричарда всего трясло, он был поражен до глубины души... и напуган! Никогда раньше Рокэ Алва не поднимал на него руку, никогда раньше он не видел своего эра в таком состоянии, и Ричарду стало по-настоящему страшно. Он вдруг понял, что Рокэ сейчас способен на все. Он может унизить, пытать, убить любого, хоть самого кардинала, пока у него ТАКОЙ взгляд. Маршал прикрыл глаза и покачал головой. - Немыслимо. Затем снова дернул за шнур. В комнате повисло тягостное молчание. Дрожащий Дикон смотрел снизу вверх на Ворона. Последний стоял, полуотвернувшись, не произнося ни слова. Когда, наконец, слуга появился, юноша испытал чувство, близкое к облегчению. - Передай Хуану, - Рокэ говорил спокойно, как будто ничего не произошло, - что обыск отменяется. И пусть сюда принесут жаровню. Ричард похолодел. Зачем жаровня?! Его же... Его же не будут пытать?! Первый маршал скосил глаза на побледневшего юношу и криво усмехнулся, но ничего не сказал. Дикон даже дышать громко боялся. И в тоже время где-то глубоко внутри нарастало возмущение. Да что Алва себе позволяет?! Уйти из жизни, это его, Ричарда Окделла, личное дело! И какое право имеет Ворон вмешиваться? Жаровню принесли. Алва извлек из уже знакомого с их самой первой встречи черного шкафа несколько каких-то пузырьков и склянок и начал колдовать над ней. Дик наблюдал за ним, не шевелясь, молча. Он уже понял, к чему все идет. Ворон наконец-то снял с огня чашу с кипящей жидкостью и поставил на стол. Потом все так же молча перелил часть содержимого чаши в кубок, подождал, пока остынет, и протянул Дику. - Пей. Рука юноши метнулась вперед, но Рокэ оказался быстрее. Несколько капель противоядья упало на черные шкуры, а у Дикона зазвенело в ушах от новой оплеухи. На глаза навернулись слезы. - Я сказал - выпей это, - Ворон смотрел ледяным взглядом. В его голосе не было ни капли сочувствия или симпатии. - Не буду... - прошептал Дик. Он ожидал новой пощечины, но Ворон только усмехнулся своей жуткой усмешкой. - Герцог Окделл, вам придется это выпить в любом случае - хотите вы этого или нет. Но если вы предпочитаете, чтобы вас заставляли силой - так тому и быть. Я сейчас вызову Хуана, и он вас подержит, а я волью в рот противоядье. Скорее всего, придется вам вставить между зубов какую-нибудь деревяшку - так обычно делают с собаками и лошадьми, когда поят их лекарством. Впрочем, вы недалеко от них ушли по развитию... Последнее было грубым оскорблением, но Ричард даже не обратил внимания. Он завороженно смотрел, как Алва медленно поворачивается и протягивает руку к шнуру. Ворон не шутит - он ведь действительно сделает это! Он не остановился ни перед тем, чтобы обыскать его, ни перед тем, чтоб ударить. А сейчас - еще одно унижение. Ричард не узнал собственного голоса: - Стойте... Рука, уже почти коснувшаяся шнура, замерла. - Подождите... Не надо. Я... я сам. Алва повернулся к юноше, смерив его взглядом. В очередной раз криво усмехнулся и протянул кубок. - Только давайте без глупостей, Ричард. Отвара еще много, так что одна разбитая чашка ничего не изменит... Дикон обреченно посмотрел на темную жидкость. Действительно, соблазн разбить кубок был очень силен. А еще лучше - швырнуть им в чашу, так, чтобы все противоядие пропало разом... Но проклятый Алва встал между креслом и столом, как будто и это предусмотрел. Впрочем, скорее всего так оно и было. Ричард проглотил комок в горле и пригубил из кубка. Вопреки ожиданиям, жидкость не была горькой и противной. Противоядье оказалось на вкус приятнее самого яда. - До дна. Дикон послушно допил, в душе желая только одного - чтобы все это поскорее закончилось. - Прекрасно. - Рокэ забрал у него кубок и наполнил снова. - Пей еще. Юноша поднял на него негодующие глаза. И натолкнулся на все тот же холодный пронзительно-синий взгляд, который нельзя было выдерживать дольше нескольких мгновений. Алва не походил сейчас на человека. Более того, он не похож был даже на Леворукого. Спроси кто Ричарда, он бы сравнил своего эра с самой смертью, у которой, как известно, синий взгляд. Нечто отстраненное, беспощадное и бездушное. Понурившийся юноша покорно выпил второй кубок, ожидая, что сейчас последует третий. Но Рокэ, кажется, наконец-то удовлетворился. Отодвинув чашу вглубь стола, маршал уселся напротив Дикона, откинулся на спинку кресла и уже привычным жестом провел ладонями по глазам - от переносицы к вискам. - Окделлы... Это неописуемо, - поделился он. Ричард не отвечал. Он находился сейчас в том состоянии, когда человек, мягко говоря, недоумевает, зачем он вообще родился на свет и что он делает в этом конкретном месте. - Ну так что? - поинтересовался Алва. - Вы не хотите мне объяснить, наконец, что стало причиной всего этого сумасшествия? Ричард продолжал хранить молчание. Он не мог ничего сказать даже при всем желании. - Где вы взяли кольцо, Окделл? - сурово спросил Рокэ. - Достал... - прошептал Дикон через силу. - Через... Через знакомых... - Неплохие связи у ваших знакомых, - усмехнулся Алва. - Может, там и без Штанцлера не обошлось? У Дика замерло сердце. Нельзя, ни в коем случае нельзя припутывать Штанцлера или Катарину! Алва уже показал сегодня свою проницательность - он может догадаться!.. - Эр Август здесь не при чем. Честно. - Ах, вот как? Значит, честно... Скажите мне тогда, с чего вы все-таки решили травиться. Или это страшный секрет? В любом случае, после всего, что произошло, я имею право знать, вы согласны? Так что случилось? Вы проиграли особенно крупную сумму? Совершили ошибку, после которой не смогли жить? Узнали, что больны неизлечимой болезнью и выбрали легкую смерть? Ричард не знал, что отвечать. Честным он быть не мог. Соврать? Но какую причину выбрать, так, чтобы она была правдивой, но непроверяемой? Юноша съежился в кресле, обхватив себя руками. Спасение, как ни странно, пришло со стороны мучителя. - Только не говорите мне, что вы сделали это из-за несчастной любви - это было бы слишком пошло, - скривил губы Алва. Дик ухватился эту мысль, как за последнюю соломинку. Действительно, это единственный повод, который не требует дополнительных доказательств. - Я... А даже если и так? - юноша приподнял голову, чуть ли не с вызовом глядя на эра. - Так? - Рокэ сощурился, рассматривая истерзанного, растрепанного оруженосца. - Замечательно! Позвольте, я даже угадаю, как это произошло. Вы конечно же влюблены в наш нежный гиацинт. Я имею в виду нашу добродетельную и непогрешимую королеву. Естественно, вы принимаете самое активное участие в её нелегкой судьбе. Ричард уже был не в состоянии даже обижаться на явно издевательские слова в адрес Катари. Он был весь поглощен мыслью о том, как бы довести этот спектакль до благополучной развязки и никого не подставить. - И вот, вы застаете это воплощение чистоты и невинности в объятиях порока, то есть меня, - продолжал Алва. - Увидев меня с ней, вы пришли в отчаянье. Вы не знали, что можете сделать. И решили эту проблему самым простым, по вашему мнению, способом - попытались убить себя. Глупость, конечно, но я допускаю, что вам и такое могло прийти в голову... Увидеть меня с королевой и решить умереть. Я верно излагаю, юноша? Ричард медлил с ответом. Наконец, он решился: - А если даже и так... То что с того? - он смотрел куда угодно, только не на Алву. - Как еще я мог поступить? Что бы ВЫ сделали на моем месте? - Что я бы сделал? - усмехнулся Первый маршал, щурясь по-кошачьи. - Во-первых, я не стал бы травиться. Скорее, я попытался бы уничтожить обидчика Дамы сердца. Во-вторых, если б уж я решил, что не в состоянии ничего сделать, и принял яд... Я не стал бы перед смертью навещать того самого мучителя и супостата и распространяться о своих к нему симпатиях. Скорее, наоборот, высказал бы всю свою ненависть к нему. Или вызвал на дуэль - это, кстати, и надежнее и почетнее яда. Так что, Ричард... Вам не кажется, что в вашей версии есть неувязки? Дикон отчаянно пытался найти выход. Надо было решать срочно - что ответить. Он больше ничего придумать не сможет, а если не сказать что-то правдоподобное прямо сейчас, Алва в конце концов вытрясет из него истину... И что тогда будет с Катари, с эром Августом?.. Неувязки... Дикон ухнул с размаху в ледяную прорубь. Очень спокойным голосом, не отрывая взгляда от шкур на полу, он произнес: - Никаких неувязок нет. Просто вы... Почему вы решили, что, увидев вас вдвоем, я... из-за Катарины..? Повисла пауза. Долгая. Дику казалось, что он слышит, как одна за другой падают каплями секунды. - Окделл, - голос Алвы был подчеркнуто спокойным и безразличным, - Что вы хотите этим сказать? Ричард сам не знал ответа на вопрос. Только произнеся эти слова вслух, он понял, ЧТО именно сказал. Но отступать было некуда. То ли отравленные мозги работали лучше, то ли все события вечера послужили хорошей встряской, но мысли неслись в голове быстро, как никогда. Катари со Штанцлером выдавать нельзя - против Алвы с Дораком они беззащитны, а щадить их никто не станет. Ему наплевать на себя, он уже распрощался с жизнью... Но что же ответить, Алва несомненно поймет, если он соврет... Он все видит, и знает все. "Правду, - с отчаяньем подумал Ричард, - Правду" Все также не отрывая взгляда от пола, он начал: - Я хочу сказать... Я не знаю, что я хочу сказать, эр Рокэ... Я вообще уже ничего не знаю, особенно, когда речь заходит о Вас. Кто Вы такой, как к Вам относиться - мне ничего уже не ясно. Я вижу одно, мои друзья говорят мне другое, а Вы... Вы только еще больше все запутываете. Катари сказала мне... что это она попросила Вас взять меня тогда, в день святого Фабиана... А эр Август - что вы это сделали назло людям Чести... Я до сих пор не знаю, зачем я Вам нужен. Кто я для Вас - игрушка, очередное развлечение? Вы только и делаете, что дразните, насмехаетесь надо мной. Но... но..., - Ричард умолк, ему было трудно подбирать слова. Горло сдавило, он вдруг понял, что сочинять ничего и не нужно, он действительно думал все, что говорил. - Но Вы... Все эти разговоры, Ваши песни под гитару. Вы то издеваетесь, то разговариваете со мной, словно... словно вы мне доверяете... Если бы я знал, что вы бездушный мерзавец, мне было бы легче, но я не могу о Вас этого сказать. И Оноре говорил, что вы... И я... Сам не знаю почему, но я не могу Вас ненавидеть. Я очень этого хотел, но... но вместо этого я... Вы... Слова закончились, Ричард обессилено уткнулся лбом в подлокотник. Все так и было, он не врал, но каких же трудов ему стоило сказать это! Перед глазами все плыло, видимо, из-за яда. - Я хочу знать, что я для Вас значу! - неожиданно выпалил юноша и тут же осекся. Больше сказать было нечего, да и сил не оставалось. Повисла довольно продолжительная пауза. Ричард одновременно страшился того, что могло последовать дальше, и страстно желал, чтобы затянувшееся молчание прекратилось. - Как мило! - спокойно-насмешливо заметил маршал, поднимаясь на ноги и подходя к замершему в кресле юноше. - Вам вздумалось узнать мое о вас мнение, и вы решили отравиться вместо того, чтобы просто прийти и спросить? Или вы думаете, я бы вам не ответил? - Вы бы ответили - с горечью прошептал Дик, - Так, как сейчас. Как я могу идти к вам с такими вопросами? - Действительно, - согласился Алва светским тоном, - Ваши друзья бы не поняли... - Мои друзья здесь не при чем! - почти выкрикнул Дик, вцепляясь в подлокотник. - Вы даже сейчас, даже сейчас издеваетесь! В этом весь Вы! Как я могу идти к Вам с вопросами, если Вы только смеетесь надо мной?! - юноша снова осекся, говорить стало трудно, к горлу подступил комок. Все напряжение последних суток грозило прорваться истерикой. Алва поморщился. - Ричард Окделл, только не закатывайте сцену. Этот вечер и без того можно назвать одним из самых нелепых в моей жизни. Значит, вы, терзаясь противоречивыми чувствами к моей персоне, предпочли смерть от яда моим насмешкам. Потрясающая глупость. Впрочем, как раз в вашем духе. С этими словами Ворон крепко взял Дика за подбородок и развернул лицом к себе. Дик не смог бы заставить себя смотреть собеседнику в глаза ни за какие сокровища мира, но губы маршала кривила все та же знакомая усмешка. - А вам не приходило в голову, - осведомился Алва, - Что ваши слова достаточно легко проверить? Если бы вы просто испытывали ко мне симпатию, вы бы травиться не стали. Значит, либо ваши чувства более глубокие, точнее, вы их такими считаете, либо причина вовсе не в этом. У Ричарда все сжалось внутри. - Вы мне не верите... - он сам поразился, с какой горечью это произнес. - Ну, - все так же спокойно ответил Алва, - у вас сейчас будет возможность доказать правдивость своих слов... - Что вы имеете в ви.. - договорить Ричард не успел - губы маршала накрыли его собственные. Дикон так растерялся, что не предпринял никаких попыток к сопротивлению. А в следующую секунду он совершенно отчетливо понял: сопротивляться и нельзя - Алва проверяет его. Что ж, теперь терять нечего, даже если его эр зайдет и дальше... Он не мог заставить себя ответить на поцелуй, но что-то делать было надо... Ричард закрыл глаза, и очень несмело положил руку Рокэ на плечо. Голова кружилась все сильнее, в ушах стоял шум. Ричард все глубже проваливался в душную тьму... А губы Рокэ были теплыми и мягкими. Алва отстранился от него. Дикон смотрел на безупречно красивое лицо, остатками сознания поражаясь необычному растерянному выражению. - Закатные твари, Окделл... - синие глаза неотрывно смотрели на него, - Неужели вы в самом деле..? Эти слова были последним, что запомнил Повелитель Скал, прежде чем провалиться в бездонную тьму. *** Ричард с трудом разлепил глаза, не понимая, где он, и что с ним случилось. Голова больше не кружилась, в ушах не шумело, только все тело было странно вялым и непослушным. Он с трудом приподнялся и сел на кровати, озираясь по сторонам. Эта комната была Дику незнакома, он мог сказать это совершенно точно. Это не его спальня, но чья же? Как он сюда попал? Ричард напрягся, вспоминая, где он был и что делал перед тем, как очнуться здесь. Воспоминания возвращались обрывками, постепенно, но содержание их было до того ужасным, что Дикон со стоном рухнул обратно на подушки, обхватив себя руками и крепко зажмурившись. Наверное, это все сон. Просто кошмарный сон, который ему приснился. Сейчас он откроет глаза и окажется в своей собственной комнате, с болящей от похмелья головой... Скрипнула дверь, чьи-то осторожные шаги приблизились к кровати. Наверное, это кто-то из слуг пришел его будить... - Вы наконец-то проснулись, - знакомый голос разом лишил Ричарда всех иллюзий, - Я могу вас поздравить, Окделл - по части сна вы меня обошли. Трое суток мне никогда не удавалось проспать даже при всем желании... Юноша осторожно повернулся к своему эру, не поднимая взгляда. Воспоминания о злополучном вечере нахлынули с новой силой, заставив Ричарда залиться краской и крепко стиснуть одеяло. Алве, впрочем, до этого дела не было. - Как вы себя чувствуете? - самым будничным тоном осведомился он. - Н-ничего, - выдавил из себя Дик, - Все хорошо... Где я? - В моей спальне, - небрежный ответ добил юношу окончательно, - По вашей милости, молодой человек, я был вынужден четыре ночи провести вне своей кровати. Впрочем, мне все равно было не до сна, так что не расстраивайтесь. Последнее замечание пропало впустую, потому что Ричард ОЧЕНЬ расстроился. Сначала фактически признаться Ворону в любви, затем провести четыре ночи в его спальне... пусть даже при отсутствии хозяина, но сам факт!.. - Вы пока еще не совсем здоровы, так что придется вам и дальше оставаться здесь, - между тем продолжал Алва, казалось совсем не замечающий, что творится с его оруженосцем. - Но... я... - пробормотал Дик, лихорадочно оглядываясь в поисках одежды. Алва перехватил его взгляд: - Не волнуйтесь так, вам это вредно. Вам положен постельный режим, а я всегда найду себе место для ночлега, - Ворон улыбнулся каким-то своим мыслям. Дикона такая расстановка не очень устраивала, но сил возражать не было. Маршал подошел к окну, отдернул тяжелый занавес, и комната наполнилась солнечным светом. Алва остался стоять у окна, глядя в небо. Дикон изучал черный силуэт своего эра, не зная, что сказать и как ему теперь быть. - Вы помните что-нибудь о том вечере, Ричард? - небрежным тоном поинтересовался маршал. Неожиданный вопрос застал юношу врасплох. Мысли разбежались в разные стороны, а язык словно прилип к нёбу. - Вы были несколько не в себе тогда, - теперь Рокэ повернулся лицом к юноше, вперив в него взгляд, - Вы хоть что-нибудь помните? Ричард почувствовал, что дрожит. Вот он - шанс! Он был болен, он не отвечает за свои слова! Это был бред, ни к чему не обязывающий бред, он не должен..! Но ведь попытка отравиться никуда не делась. И ему придется за нее ответить. А Катари с эром Августом подставлять нельзя... Юноша сглотнул и поднял голову: - Окделлы не берут свои слова обратно! - Вот как? Значит, ваше признание в глубоких ко мне симпатиях остается в силе? - Алва медленно, по-кошачьи, приблизился к кровати, обходя по её кругу. Ричард предпочел промолчать, с затаенным ужасом наблюдая за маневрами своего эра. Тогда, вечером он был почти без сознания, все было намного проще. Но что делать, если сейчас Алва..? Но Рокэ просто уселся на стул, стоящий у изголовья (странно, но раньше Ричард его не замечал) и скосил глаза на оруженосца. - Скажите, юноша, а вас не смущает тот факт, что я являюсь предателем и потомком предателя, безжалостным мерзавцем, убийцей вашего отца и прочая, и прочая? Хотя нет, видимо все-таки смущает, иначе вы не побежали бы травиться... Ричард молчал, упорно сверля взглядом простыни. Он испытывал острую потребность придушить Алву одной из подушек, но эта затея казалась глупой и обреченной на провал. Юноша вдруг вспомнил хватку Ворона тем вечером. Руки Алвы были словно из железа, а губы мягкие, как шелк... Нет! Он не должен думать об этом! Лучше поскорее забыть, выкинуть это из головы... Если Алва ему позволит, конечно. Последний криво усмехнулся, разглядывая терзающегося юношу. - Страдаете? Мучаетесь угрызениями совести? - Да замолчите же вы! - выкрикнул алеющий Дикон, вскинув яростный взгляд на Ворона, - Как вам не надоест издеваться надо мной?! Неужели вы... неужели в вас нет ни капельки сочувствия?! - Разумеется, нет, - приподнял брови Алва, - Я-то думал, ваш ненаглядный Штанцлер вам это хорошо объяснил... Надо было мне сделать ему выговор, из него вышел никудышный воспитатель. Ричард решил, что ослышался, уловив в лениво-насмешливом голосе Алвы нотки удовлетворения. - Ладно, - неожиданно изменившимся, бархатистым голосом сказал маршал. - Возможно, оно и к лучшему. В конце концов, ваши чувства гораздо важнее и интереснее... С этими словами он наклонился к юноше, провел пальцами по его виску, по щеке - к подбородку. Ричард оцепенел, не зная, как реагировать на эту ласку. А пальцы Рокэ спустились ниже, гладя шею, грудь... Дикон не в состоянии был говорить или сопротивляться. Все его худшие опасения, похоже, сбывались, а он не мог придумать, как остановить происходящее. Рука Ворона обняла его за плечи, заставляя теснее прижаться к чужому телу, мягкие губы коснулись щеки… Ричарду все меньше верилось в то, что с ним творилось. Рокэ Алва, Первый маршал Талига, гладил его плечи, руки, спину, дыхание Ворона обжигало шею... Это не доставляло удовольствия, но и не вызывало отвращения. Объятия Рокэ были на редкость ненавязчивыми... скорее, уютными. Так же как и поцелуи - скорее нежными, чем страстными. Но Дикону от этого легче не становилось. Он мечтал только об одном - оказаться как можно дальше отсюда и забыть об этих прикосновениях, прикосновениях мужчины. Юноша радовался краем сознания, что Алва, уткнувшийся в его шею, не может видеть его лица, от души надеялся, что его срывающееся дыхание можно принять за признак пробуждающейся страсти... И отчаялся придумать, что делать дальше. Голова снова начала кружиться. Может, сослаться на плохое самочувствие? Сегодня это сработает, но как быть в дальнейшем? Продолжать этот спектакль? Но как далеко он зайдет, и как долго сможет обманывать Алву? Ричард слишком хорошо понимал - своей ложью он помогает Катари и эру Августу, но полностью отрезает пути к собственному спасению. Эта история похлеще, чем с Приддом, ему никогда не простят, а Алва... Независимо от того, раскроется обман или нет, Ворон ему помогать не будет. Не в этом вопросе, во всяком случае. Да и обязан ли? Если продолжать притворяться и дальше... То даже не испытывая к Рокэ Алве никаких чувств, Ричард Окделл может оказаться в его постели. Нет - уже оказался! Для Алвы он всего лишь очередная игрушка, маршал решил, что он доступен, но как теперь с этим быть?! Внутри все сжалось. "Нет, я не смогу! Я не могу... Это...!" - Ричард... - тихо промурлыкал Рокэ на ухо юноше, отчего тот вздрогнул всем телом. Охваченный отчаяньем Дик запрокинул голову, пытаясь хоть немного отодвинуться от маршала. - Ричард, - снова прошептал тот прямо в ухо юноше, щекоча его своим дыханием, - не правда ли, очень трудно всё это терпеть?.. - А? - Дикон скосил недоумевающие глаза на Ворона. Тот наконец-то отстранился, хотя руки с плеч юноши не убрал. И, насмешливо глядя на растерянного оруженосца в упор, произнес: - Вам ведь очень трудно притворяться, Ричард. Желание вообще непросто изобразить, а вы к тому же и актер весьма посредственный... Так что давайте закончим это представление. - П-представление?! - Дикон не мог нормально говорить от волнения, ему не хватало воздуха. Надо было думать о том, как опровергнуть слова Ворона, но никак не получалось прогнать радость от того, что всё закончилось. Ричард тяжело дышал, глядел на Алву и не говорил ни слова. Маршал сощурился и скривил губы: - Ну-ну, успокойтесь. Понимаю, для вас это стало нелегким испытанием, но зато все расставило по своим местам. - По местам? - тупо переспросил Дикон. - Юноша, - тон Рокэ был почти сочувственным, что несколько не вязалось с выражением его лица. - Я с самого начал допускал только одно возможное толкование ваших слов. А именно - что вы испытываете ко мне, гм, чувственное влечение. Не дергайтесь - это очевидно. Просто симпатию вы бы пережили. В конце концов, то, что вы начали колебаться в своих святых убеждениях, было понятно уже давно. Это не стоило того, чтобы травиться. Но, если бы вы вдруг поняли, что желаете меня - это полностью изменило бы дело. То, что я - враг ваших так называемых друзей - еще полбеды. Но я же, вдобавок ко всему, - маршал криво усмехнулся, - мужчина. Если бы вы, не в силах признать свое желание и жить с ним, решили умереть, я бы вам поверил. Ваша ошибка в том, - ухмылка Алвы стала практически издевательской, - что вы вели себя слишком... покорно. Будь ваши слова правдивыми, вы бы не дались мне, вы бы сопротивлялись до последнего, не желая признавать "греховных" наклонностей. Разве не так? Ричард. Юноша опустил голову, не в силах смотреть Рокэ в глаза. Он просто не мог покраснеть сильнее, ему отчаянно хотелось провалиться сквозь землю. Ворон был прав, он, как всегда, был прав! Он унизил его, втоптал в грязь... И сделал это заслуженно. Этого следовало ожидать... Но с другой стороны, стоило хотя бы попытаться, ради Катари и эра Августа... - Вполне понимаю ваши чувства, - продолжал Ворон, - Столько усилий - и все пропали даром. Хотя уверен, Август Штанцлер оценил бы вашу жертву... - Эр Август здесь не при чем! - вскинулся Дикон. - Я сам дост... - Помолчите! - резко сказал Алва. - Ваш разлюбезный "эр Август" сейчас в бегах, спасает свою шкуру, а о вас и думать забыл. - В бегах?! - Ричард был поражен до глубины души, он ожидал услышать что угодно, но не это. - Да, - Алва поднялся, глядя на юношу сверху вниз непроницаемым взглядом. - Его, видимо, очень напугало то, что произошло с Ги и Иорамом Ариго, а также Килеаном-ур-Ломбахом. - А что с ними произошло? - тихо спросил Дикон, леденея от догадки, которую Ворон не замедлил подтвердить. - Я их убил, - со злой улыбкой ответил он. - Их троих, а также одного Придда. Ну, как вам эта новость? Дикон отказывался верить своим ушам. Братья королевы убиты, убит граф Килеан, а Штанцлер в бегах. А виной всему - он! Он их всех подставил, из-за его бездеятельности погибли четверо! Юноша вцепился в простыни, широко раскрытыми глазами глядя на человека, который только что так спокойно и даже весело сообщил ему, что замарал руки в крови еще четверых Людей Чести. Дикона переполняло негодование вперемешку с отчаяньем. Даже предыдущие события полностью вылетели из головы, уступив место новым мыслям. - Зачем?! - выкрикнул Дик, придвигаясь к краю кровати, - Зачем вы это сделали?! - Я? - спокойно переспросил Алва. - Это была дуэль, на которую они согласились добровольно, я бы даже сказал, охотно. Правда, думаю, это объяснялось тем, что они не ожидали, что я явлюсь на место действия... - Что вы имеете в виду?!! - У меня возникло впечатление, юноша, - улыбка Рокэ стала совсем уж дикой, - что, соглашаясь на дуэль со мной вечером, они надеялись, что я не доживу до утра. Вы ведь и сам прекрасно знаете, что яд из кольца Эпине действует примерно через сутки... - Но ведь вы его не пили? - спросил Дикон и осекся, уставившись на собственные руки. Рокэ всё понял - это было очевидно. Но как, откуда он узнал? - Ваше лицо по-прежнему говорит само за себя, - заметил Алва, лениво рассматривая застывшего на кровати Окделла. - Яд изначально предназначался для меня, верно? Четыре дня назад вы посещали Штанцлера, и он дал вам это кольцо с наказом убить меня. Но вы не решились на это, а вместо этого предпочли отравиться сами. Честно говоря, я немного удивлен такой преданностью... Дикон вскинул на Алву яростные глаза. - Я сожалею о том, что не убил вас! - Я и не сомневался, - пожал плечами Ворон, спокойно выдерживая негодующий окделловский взгляд. - Чего еще от вас можно ожидать? - А от вас?! - огрызнулся Ричард, крутя в руках край простыни. - Вы убили невинных людей - за что?! - За что? - лицо Рокэ снова стало злым, он сделал шаг к кровати. - Вам объяснить? Именно эти... "Люди Чести" были ответственны за недавние беспорядки в столице. Пока город горел, они отсиживались по углам. С вами они поступили точно так же. Пока вы балансировали на грани жизни и смерти, они праздновали мою грядущую кончину, а о вас и не вспоминали. Ваш так называемый друг и покровитель, ваш драгоценный Штанцлер - думаете, он не знал, что отправляет вас на верную гибель? Он использовал вас, как орудие, чтобы подобраться ко мне, он пожертвовал вами как пешкой, а когда его планы сорвались, ударился в бега, даже не подумав поинтересоваться, что сталось с сыном Эгмонта Окделла! Ваша любимая королева, Катари, пока вы звали её в бреду, любезничала с придворными, играла на арфе и думать о вас не вспоминала! Ричарда била дрожь, Рокэ все больше напоминал ему того зверя, который рвал на нем одежду и бил по щекам... И эти жестокие, злые слова, совершенно не в духе всегда спокойного, ироничного маршала... Алва, кажется, угадал последнюю мысль, потому что внезапно осекся, пламя, вспыхнувшее было в ярко-синих глазах, погасло. - Впрочем, говорить все это вам, судя по всему, совершенно бесполезно, - с какой-то обреченностью произнес Ворон. - Вы ведь так ничего и не поняли, верно, Ричард? Вы до сих пор верите этим людям? После всего, что видели и слышали? - Вы... вы чудовище, - слова сорвались с языка непроизвольно, хотя больше сказать все равно было нечего. Лицо Алвы не выражало больше ничего, кроме усталости. - Ну разумеется, - кивнул он, глядя поверх головы Ричарда. - Несомненно. Странно, что вы вообще не стали покушаться на меня, Окделл. Ради любимой страдающей "Катари" и всех остальных... Я бы не очень удивился. Ричард хотел ответить, возразить, но тут на него снова накатило головокружение, комната расплылась перед глазами, а тело перестало слушаться. Юноша рухнул на подушки, не выпуская из рук простыни, и не отрывая от маршала помутившихся глаз. Рокэ вздохнул. - Ладно, прекратим этот бессмысленный разговор. Вам следует отдыхать, как поправляющемуся. Я не ожидал, что вы вообще окажетесь способны что-то делать - всего сутки назад ваша жизнь висела на волоске. Лежите себе, слуги будут вас навещать, если что понадобится - спросите. Я вас больше беспокоить не буду, все равно ничего нового вы мне не расскажете... С этими словами маршал быстрым шагом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Дикон беспомощно смотрел ему вслед, не в силах сделать хоть что-нибудь. Юноша лежал, глядя в потолок, а в голове его роились мысли, множество мыслей. Причем все они были отнюдь не веселыми. Он испортил все, что можно было испортить. Он подставил Людей Чести, которые на него положились. Он уронил себя в глазах своего эра, и тем более - в своих собственных. Такая глупость - вся эта затея, чем он только думал?! Надо было выпить яд в гордом одиночестве и никуда не ходить, ни с кем не разговаривать. Зачем он пришел к Рокэ с этими нелепыми просьбами? Зачем, зачем придумал эту совершенно неправдоподобную историю про несчастную любовь? Как это вообще пришло ему в голову?! Это всё яд, да еще воспоминания... Рокэ упомянул дуэль, а Дик вспомнил Эстебана с товарищами. И мысль сама собой пришла в голову - если уж остальные в это верили, то почему бы не поверить Первому маршалу? Глупо, конечно... Но тогда ему казалось, что он еще сможет всех спасти, даже такой ценой. Почему он не умер той ночью?! Хотя помогло ли бы это четверым несчастным? Рокэ говорил о них с таким бешенством. Дикон никогда не слышал от своего эра таких интонаций. Он никогда раньше не терпел такого обращения, как тем вечером. Почему Рокэ так разозлился из-за его возможной гибели? Или дело совсем не в этом? Но, как бы то ни было, то что он сказал, перед тем, как уйти... Дикон стиснул зубы. Эти слова должны были быть неправдой, им нельзя было верить! Люди Чести - не такие, они не могли его бросить... Но Штанцлер убежал, а ведь он обещал взять ответственность на себя. Нет, Дикон вовсе не хотел, чтобы ради него приносились такие жертвы. Но Штанцлер ОБЕЩАЛ. И братья Ариго - неужели они действительно шли на дуэль с Рокэ, ожидая, что тот не придет? Нет, это невозможно, это слишком подло! Но Рокэ говорил об этом так, что... Дикон перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку. Он НЕ МОГ не верить своему эру. Когда это произошло, когда Рокэ Алва стал для него авторитетом? Ричард знал ответ, хотя и не хотел сознаваться - это случилось в тот момент, когда он отказался от мысли травить маршала. Он, не желая убивать своего сюзерена, нарушил обещание, данное покровителям и соратникам. Он так не хотел стать предателем, но все равно им стал. А самое главное, что теперь абсолютно непонятно, как ему быть. Ричард попытался на мгновение представить, что все, сказанное Алвой за эти два года - правда. И похолодел. Получалось, что Люди Чести - действительно, не более чем сборище мерзавцев. Самое страшное, что все их поведение, поступки того же Килеана, например, с этой точки зрения казалось полностью логичным и оправданным. Трусость, подлость, двуличие... Ричард обхватил подушку, зарываясь в нее лицом. Он не желал соглашаться с такой картиной. Ведь если он признает, что заблуждался все это время, то вся его жизнь, начиная с рождения, окажется построенной на лжи! Придется отказаться от всего, что казалось правильным, верным, родным, в конце концов! И что он получит взамен? У него нет дома, нет ни одной родной души. К кому он прислонится, потеряв все, что имел раньше? Ричард неожиданно вспомнил, какими сильными, и в то же время ласковыми были руки Рокэ. Какими надежными они казались... Но нет, об этом нечего и думать! Алва теперь наверное презирает его, да и не высказывал он никогда желания поддержать своего оруженосца. Он только появлялся из ниоткуда, спасал Дику жизнь, бросал пару едких фраз и снова исчезал. Его эр только рушил, но никогда не давал ничего взамен... Дикон хрипло рассмеялся в подушку, поняв, о чем думает. Вот он уже надеется найти опору в Алве, да еще и вспоминая моменты, о которых следует поскорее забыть. Хотя как о таком забудешь? Маршал в очередной раз показал клыки - поиздевался над ним, унизил. Мало того, что он не дал спокойно умереть, мало того, что из-за него Дикон стал предателем, так Ворон еще и опозорил его! Ричард вцепился в подушку зубами, чтобы не разреветься. Жизнь была кончена, все было еще хуже, чем четыре дня назад, намного хуже. Проклятый Рокэ, который спас ему жизнь только для того, чтобы сделать её невыносимой! Проклятый бездушный Ворон, которого он даже не может ненавидеть по-настоящему! Проклятая Оллария, зачем он только вообще сюда приехал?! Лучше сидел бы в Надоре, вдали от всего этого... Хотя теперь глупо сожалеть - все равно ничего не изменишь... *** Ричард впал в беспамятство. Ему снились тяжелые сны, а может, это был бред, но, очнувшись, он не вспомнил ничего, осталось только липкое, тоскливое чувство, пропитавшее всё его существо. С пробуждением это ощущение не ушло, а стало еще более явственным. Грудь снова сдавило. Дикон тяжело вдыхал и выдыхал, глядя на сумерки, сгущающиеся за окном. И Ричарду вдруг стало ненавистно само это место, где сегодня утром его эр обнимал его совсем не дружескими объятиями, унизил, а потом наговорил столько невероятных, убийственных вещей. Сам воздух этой спальни был словно пропитан запахом Ворона, и им было невозможно дышать. Здесь все давило, напоминало, издевалось, прямо как хозяин комнаты. Ричард рывком приподнялся на постели. Голова кружилась, но уже далеко не так сильно. Юноша опустил ноги на пол, сгреб простыню, завернувшись в неё. На подгибающихся ногах подошел к двери, оглянулся - даже тонкий серп луны за окном казался чьей-то ехидной улыбкой, смеялся над ним. Юноша закусил губу и вышел из спальни. Самым важным сейчас было дойти до своей комнаты и запереться в ней. Дальше Дикон не загадывал, он весь сосредоточился на том, чтобы не упасть на полдороги. Стены вокруг плыли, ему вдруг вспомнился сон после самой первой их пьянки с Рокэ, когда он полз по тоннелю. Сейчас ощущения были очень похожими, только за спиной не шевелилось ничего хищного. Юноша, спотыкаясь, завернул за угол, и замер, увидев дверь кабинета Алвы. Он до сих пор плохо ориентировался в этих коридорах. Впрочем, и неудивительно, что бы он там ни говорил Налю, а это - не его дом. Потому что для хозяина он - чужой. Ричард, стиснув зубы, сделал еще несколько шагов. И замер. Из-за прикрытой двери явственно доносились голоса. Один принадлежал Рокэ, второй... Дикон напрягся, вспоминая. Ах, да! Самый ненавистный голос во всей Талигойе, Квентина Дорака! Тот самый человек, из-за которого всё началось, который угрожает жизни Катарины Ариго! Почему, почему у него сейчас нет с собой оружия, почему он едва может стоять на ногах? Один рывок, один единственный удар мог бы решить все проблемы... Юноша затаился, как дикий зверь, вслушиваясь в беседу двух людей за дверью. Он понимал, что поступает ужасно, но злость и отчаянье были слишком сильны, да и в любом случае он не мог пройти мимо двери незамеченным. Голоса иногда прерывались звуками гитары - Дикон мимоходом подумал, что слышит, как играет его эр, во второй раз в жизни. - Так вы не желаете объяснить мне причины того, что творили вчера весь день, Рокэ? - юноша ловил каждое слово, внутренне обмирая. - А зачем, - голос Алвы был небрежным и ленивым, как и всегда. - Вы ведь и сами все понимаете. - Не все, - возразил кардинал, - Иначе я не стал бы себя утруждать поездкой к вам. Рокэ, даже вы редко совершаете поступки вроде вчерашнего. На моей памяти вы вели себя подобным образом всего два раза, и оба раза на то имелись веские причины. Имеется такая и на это раз, и я даже её знаю. Дело в вашем оруженосце. Гитарный перебор. Такое же небрежное: - Продолжайте. - Все началось с фальшивого гонца... - Эта часть истории мне и самому прекрасно известна, - перебил Алва. Что-то в его голосе навело Ричарда на мысль, что его эр пьян. Но юноша не стал об этом размышлять, вслушиваясь в ответ Дорака. - Прекрасно, значит, вы знаете, что, застав вас с королевой (а я полагаю, именно ради этого был устроен весь спектакль с вестником от Фок Варзова), Окделл на следующий день имел с ней встречу в аббатстве Святой Октавии? - Да, мне и это известно, - сдержанно заметил Ворон. - Так же как и то, что через два дня, то есть пять дней назад, мой оруженосец посетил Августа Штанцлера, точнее, эра Августа, - юноша почти видел, как Рокэ улыбается зло и беспощадно. - Именно. Причем после этого посещения он просидел еще три часа на площади Святого Хьюберта, а потом гулял по окрестным улицам. Мой прознатчик доложил, что вид у молодого человека был абсолютно подавленный, а в руках он вертел нечто весьма напоминавшее кольцо. Еще несколько гитарных переборов. Ричард сходил с ума - откуда им все известно?! Неужели за ним постоянно следят? - На следующее утро он отправился на берег Данара, где и оставался до обеда, а потом посетил дворец, где настойчиво пытался попасть к Её Величеству, которой, к сожалению, не оказалось на месте. После этого молодой человек, как мне сказали, в очень расстроенных чувствах отправился к вам в особняк, причем вид у него был явно нездоровый. Больше его никто не видел. Вы тоже не показывались на людях целые сутки, а вечером следующего дня объявились во дворце и вызвали на дуэль четверых. Эти четверо, из которых ни один не успел прослыть отчаянным храбрецом, немедленно согласились. Август Штанцлер, присутствовавший при этом, не сделал ничего, чтобы предотвратить дуэль, а только добился её переноса на утро. Некоторые из секундантов утверждают, что ваше опоздание удивило братьев Ариго меньше, чем ваше появление... Первого из своих противников, Придда, вы прикончили сразу, но над Ги и Килеаном измывались... Ричард прислонился спиной к стене, ловя краем уха язвительные ответы Ворона, встречные реплики Дорака. Юноша словно видел все происходившее своими глазами. Рокэ, пристреливший Иорама Ариго... Предлагающий кубок с вином Штанцлеру... - ...вы еще не знаете, что Штанцлер скрылся. - Ошибаетесь, - легко ответил Алва. - Мне это прекрасно известно. - Откуда же? - Оттуда же, откуда я узнал о перемещениях своего оруженосца за последнюю неделю. У меня свои источники. Вчера вы еще могли бы сообщить мне что-то новое. Честно говоря, я удивлен, что вы пришли так поздно, Ваше Высокопреосвященство. - Вы ошибаетесь, Рокэ, - сухо возразил Дорак. - Я заходил к вам вчера, хотя ваши слуги и пытались убедить меня, что вас нет дома. Но я вас не нашел. Где вы спрятались, хотелось бы мне знать? - Я был в своей спальне, - послышался равнодушный голос Алвы. Ричард широко раскрыл глаза. В спальне? Рядом с ним? - Которая была заперта на ключ. Впрочем, это уже неважно. Рокэ, подытоживая все сказанное - Штанцлер и Катарина Ариго подбили вашего оруженосца вас отравить. Он подсыпал вам яд из перстня Эпине, которым вы вчера щеголяли у кансильера. - Ошибаетесь, Ваше Высокопреосвященство, - Дикон поразился веселью в голосе Алвы. - Мой оруженосец не стал меня травить. - Не стал? Но... Тогда, простите, к чему все это представление вчера утром? По какой еще причине вы могли убить четверых, а потом запугать Штанцлера до полусмерти в его собственном доме? Повисла пауза, которую нарушил вздох, принадлежавший, несомненно, маршалу. - Мой оруженосец не стал травить меня - вместо этого он отравился сам. - Он принял яд из кольца САМ? - Именно. Снова пауза. Пара аккордов. Дикон почти не дышал, напряженно ловя звуки, доносившиеся из кабинета. - Что ж, - медленно произнес Дорак. - Кажется, я понимаю. Так это была месть? Вы расправились с теми, по чьей вине погиб Ричард Окделл? - Не совсем так. Во-первых,
они заслуживали смерти сами по себе, кроме разве что Придда. Не мне вам
объяснять. Во-вторых, Ричард Окделл вполне себе жив-здоров, и сегодня
впервые открыл глаза, причем сразу же начал творить и говорить глупость
за глупостью. Алва чуть помолчал, прежде чем ответить. - После визита во дворец он пришел ко мне. По поведению и внешнему виду было нетрудно определить, что что-то не так. Юноша не сразу согласился выпить противоядие, но в конце концов мы все же... договорились. - Но для противоядия должно было быть уже слишком поздно. Или вы опять вспомнили своих предков-морисков и сотворили чудотворное лекарство? - Да, что-то вроде того. Хотя никто не говорил, что все прошло гладко. - Мне хотелось бы знать, Рокэ. Если ваш оруженосец выжил, то зачем же вы вчера… Ровный голос Алвы перебил Дорака. - ОНИ подбили его на это. По их вине мой оруженосец чуть не распрощался с жизнью. Я же сказал, не всё было так просто. Мальчишка целые сутки лежал при смерти. Я дал ему противоядие, лекарства, принял все меры. И все равно, в тот день я думал, что ему уже не жить. Рассветные Сады улыбались Ричарду Окделлу. Алва резко замолчал, словно сказал слишком много. Дикон не знал, что и думать. В голосе герцога он услышал те же бешеные нотки, что и сегодня днем. Видимо, не только он. - Так вы поэтому так задержались со своей местью Штанцлеру и остальным? - поинтересовался Дорак. И, помолчав, добавил. - Вы боялись, что если пойдете выяснять отношения сразу, то, вернувшись, можете уже не застать его в живых. Рокэ молчал... - Вот уж никогда не думал, что вы такой романтик в душе. - Романтик? - Алва пьяно рассмеялся. - Сегодня днем я совершил пару действий, которые характеризуют меня совсем не как романтика. Ричард покраснел, поняв, что имел в виду маршал. - Я ожидал увидеть вас пьяным. Я также ждал, что вы будете бросаться на незваного гостя, кем бы он ни был. Но похоже у вас не такое уж плохое настроение, Рокэ. - заметил кардинал. - Еще бы, - откликнулся Алва, - Я же убил всех, кого хотел... - Но Штанцлера вы не тронули. Впрочем, я понимаю. Его невозможно было убить, не подставив Окделла. - Что касается эра Августа, я полагаюсь на вас, Ваше Высокопреосвященство, и ваших людей. Благословите их, как следует, и пожелайте удачи. Дикон прерывисто выдохнул. Штанцлера собираются убить... А Рокэ не опровергнул слов о том, что пощадил Августа из-за него, из-за Ричарда. - Так все-таки, ваш оруженосец уже очнулся? Мне было бы очень любопытно узнать о причинах, толкнувших его на такой поступок. Снова вздох. - Здесь нет ничего непонятного. Для Окделлов Честь - это всё. Перед юношей стоял выбор - предать своего эра, либо своих друзей. Он выбрал лучший, по его мнению, вариант - убить себя. К сожалению для него, наши мнения по этому вопросу не совпали. - Вот как. А я подумал было, что его толкнула на этот шаг преданность вам. Вы, помнится, говорили мне когда-то, что его чувств к вам хватит от силы на неделю. Однако... - Не беспокойтесь на этот счет, он уже заявил, что сожалеет о содеянном и жаждет мой крови, - перебил маршал. - Ничего не изменилось. Он по-прежнему верит Штанцлеру, несмотря на то, как тот с ним поступил. По-прежнему любит королеву, этот образчик благодетели. И по-прежнему считает меня бездушной сволочью, в чем и прав. Ричард снова вздохнул. Вещи, которые он слышал, выбивали из колеи посильнее утренних. - Скажите, Рокэ - устало спросил Дорак, - а не проще ли расставить все по своим местам раз и навсегда? Вы, с вашими-то способностями, неужели не можете перетянуть юного Окделла на свою сторону? Раз уж вы с ним так носитесь, то не лучше ли, если он не будет создавать дополнительных сложностей своим отношением? Откройте ему глаза на кансильера и королеву. Неужели вам так нравится его ненависть? - Не в этом дело, - голос Алвы также был усталым... и печальным? - Ему все 17 лет жизни только и делали, что "открывали глаза" Я хочу, чтобы он научился думать сам, чтобы он не с чужих слов, а своим умом пришел к верным выводам. Кроме того, он меня и не послушает - как можно? Я надеюсь, вы еще не забыли кто я? В его глазах я - чудовище, да и ваших, скорее всего, тоже, - с поразившей юношу тоской продолжил Ворон под жуткий гитарный аккомпанемент. - Я уже подумал было... Пустое. Всё пустое, он не изменился, - в последний раз взрыдали струны и гитара смолкла. Совсем другим, деловым и бодрым голосом Алва сказал. - Ну и хватит об отравлениях, Штанцлерах и оруженосцах. Поговорим лучше о войне. Вы не представляете себе, Ваше Высокопреосвященство, как вы меня обрадовали! Дикон не слушал последовавшего разговора. Он стоял, прислонившись к стене, глядя в одну точку, и пытался осмыслить все услышанное. Алва говорил кардиналу то же самое, что и ему. Но добавил также и то, о чем Ричарду не сказал. Неужели Рокэ Алва и вправду о нём беспокоится? Ричард вспомнил разговор трехдневной давности. Он ведь честно спросил у маршала, как тот к нему относится... И вот он - ответ. Самый ясный и подробный, на какой он вообще мог надеяться. Алва видимо пьян, и даже очень, иначе он не стал бы так откровенничать. Или у них с Дораком такие доверительные отношения? Как человек вроде Рокэ, по сути своей неплохой, может общаться с таким извергом, как кардинал? Неожиданно Дику пришло в голову, что Алву тоже в глаза и за глаза иначе как чудовищем не называли. Он сам не далее, как сегодня утром бросил маршалу в лицо это слово. Но Ричард соврал. На самом деле даже сейчас... нет, именно теперь он не мог больше так думать о своем эре. Но, если уж все наветы на Алву оказались ложными, то как быть с Дораком? Ворон его уважал, судя по всему, хотя ничего точного Дикон по этому поводу сказать не мог. Тут до юноши дошел смысл фраз, которые доносились до него сейчас из кабинета. Война?! Новая война, которая пойдет на пользу Талигойе. А что было бы, если бы он все-таки отравил главного полководца страны?.. Ричард почувствовал, что совсем запутался, к тому же к нему вернулось головокружение. Юноша нерешительно сделал несколько шагов назад, понимая, что в свою комнату все равно уже не проберется. И, потеряв равновесие, повалился на пол. Реакция последовала незамедлительно. Появившиеся в дверном проеме двое мужчин уставились на запутавшегося в простыне отчаянно краснеющего оруженосца. - Закатные твари! Окделл, что вы здесь делаете?! - Алва казался раздраженным. Между тем Дорак самым непринужденным тоном обратился к собеседнику: - Рокэ, либо я вас не понял, но вы же сказали, что ваш оруженосец только сегодня открыл глаза? Однако он уже разгуливает по дому? - Да, - процедил маршал сквозь зубы, - Правда, преимущественно, ползком. Ричард не знал, куда себя девать. - Я... Я шел в свою комнату, - сообщил он наконец, пытаясь подняться. Попытка успехом не увенчалась. Алва, проведя ладонями по глазам, с абсолютно раздраженным видом шагнул к нему. - Вы ничего умнее не могли придумать? Чем вас не устраивала та, в которой вы лежали? - Мне... - Ричард запнулся. Говорить что-то при Дораке и выставляться на посмешище не хотелось. - Все понятно, - поморщился Алва. - Ничего, еще ночь как-нибудь потерпите. Ваше Высокопреосвященство, я прошу меня извинить. С этими словами маршал наклонился, поднял дернувшегося было Окделла на руки и унес по темному коридору. Дорак с непроницаемым выражением на лице смотрел им вслед, а на языке у него крутились десятки вопросов и комментариев к происходящему. Но кардинал был человеком благоразумным и не стал ничего говорить, а вместо этого вернулся в кабинет и налил себе еще шадди... Алва опустил юношу на кровать и склонился над ним. - Ричард, вы меня очень обяжете, если больше таких вылазок предпринимать не будете. Вам ясно? Дикон кивнул. Ему тоже очень многое хотелось спросить у своего эра, но он понимал, что сейчас для этого неподходящее время и место. А если точнее, то спрашивать что-либо когда-либо у Алвы по определению бесполезно. Алва собрался было уходить, но обернулся на полдороги. - Скажите, юноша... Впрочем нет, неважно. Спокойной ночи. - и маршал исчез за дверью. Дик смотрел ему вслед, понимая, что Рокэ хотел спросить - слышал ли он что-нибудь из их с кардиналом разговора? Ричард был рад, что вопрос так и не прозвучал. Он не знал, что ответил бы на него. Юноша снова уткнулся лицом
в подушку, пытаясь осмыслить услышанное. Алва к нему привязан? "Носится"
с ним?! А как же тогда утренняя сцена? Как её толковать, если не как издевательство?
Наверное, Дорак прав и Рокэ просто нравится его дразнить... Но как тогда
быть с этими словами насчет отравления? Ричард вдруг поднял взгляд на
стул у изголовья. Как же он раньше не понял?! Так Алва сидел здесь, рядом
с ним, всё это время? Бред, домыслы. Скорее всего, посадил дежурить кого-то
из слуг. Нужно это ему... Хотя, а может, и нужно? Дикон запутался окончательно.
Думать о Людях Чести и политике не было никаких сил - так все было сложно
и непонятно. Юноша повернулся на бок и обреченно уставился в окно. Он
предчувствовал, что сегодня ночью спать не будет... The End |