НапотэйтоуАвтор: Hinterhalt Бета: Tsukiori Фэндом: В.Камша "Отблески Этерны" Пейринг: им не пейрингов. Рейтинг: им не до рейтингов. Хотя PG-13 за эксплуатацию человеческого труда. Жанр: стеб Предупреждение: издевательство над персонажами. Примечания аффтара: аффтар копал картошку два дня подряд, а потом начался бред… Дисклеймер: Все права на книгу, её героев и сюжет принадлежат Вере Камше. Однако же эта весчь додумана самостоятельно. Размещение: с разрешения автора |
|
Дикон устало
вытер пот со лба грязной рукой и начал выбирать из земли бугристые клубни.
Мокрую, слипшуюся землю очищать было трудно. Казалось, что он занимается
этим уже целую вечность. - Рокэ, мы не дойдем, - простонал Робер Эпине, тяжело опираясь на свою лопату. - Это нереально. - Нет ничего нереального, - отрезал Алва. - Это наша суточная норма. Бывший Первый Маршал Талига даже в грязной футболке, старых штанах и стоптанных кроссовках умудрялся выглядеть идеально. Так и просится на плакат: "Все на картошку!", мрачно думал Дикон, опуская глаза и продолжая свое дело. Накануне он, окончательно выбившись из сил, умоляющим тоном спросил у Алвы, неужели это и есть Рассветные Сады??? На что экс-маршал, видимо тронутый интонациями (обычно он Дика игнорировал) невозмутимо ответил: - Это не Рассветные Сады, юноша. Это - Рассветные Огороды. Надо же чем-то кормить всех праведников… - У меня еще вопрос, - выдохнул грязный уставший Робер. - Почему МЫ не в Садах? - Потому что Садов мы не заслужили, - всё так же невозмутимо ответил Алва. - Я - всем известный мерзавец, безбожник и убийца. Вы, Робер, замарали себя участием в грязных политических играх. Ричард - просто безнравственный порось и позор своего дома… Они и так смягчили приговор за спасение мира - по идее, гореть бы нам в Закатном пламени… - А при чем здесь я? - уныло тянул Валентин Придд откуда-то с другого конца поля. - Но нас же Четверо, всегда Четверо, - объяснял Алва, - Нельзя же нас разлучать после всего, что было! - А что было-то? - уныло гадал Дик, но про себя… - Леворукий, так его, где она шляется?! - прошипел Валентин, пытаясь распрямить спину. Дикон, вырванный из своих обычных грез, с неохотой вернулся в жестокую реальность. Картошку складывать, действительно, было уже некуда. - Иду-иду! - раздался тоненький голос над перерытым полем. Юноша тут же вскинулся, забыв об усталости, и с обожанием уставился на приближающуюся фигурку. Хрупкие плечи Катарины Ариго защищал от жестоких солнечных лучей рваный бушлат, балахонистые спортивные штаны собирались в причудливые складки у голенищ высоких резиновых сапог… На обожженных солнцем лбу и щеках виднелись грязные потеки, а пепельные волосы были перевязаны алой тряпкой, под цвет дома… Королева была прекрасна. Дикон с замирающим сердцем смотрел, как идущую шатает из стороны в сторону под тяжестью пустых ведер. Казалось невозможным представить, что Катари таскает эти же ведра полные картошки до самого края поля (а это ведь поболее километра!) Будь на то воля Дика, он бы освободил любимую женщину от какого-либо труда, но здесь всем заправлял Алва, а он был непреклонен. Повелители Ветра и Молний копали, Скал и Волн - собирали, Катарина Ариго относила картошку к грузовикам, которые затем увозили ценный груз прямиком к кухням Рассветных Садов. На третий день Дикон впервые в жизни попробовал внести рационализаторское предложение: складывать картошку в кучи прямо на поле, а в конце дня всем вместе относить к машинам. Но остальные мужчины его не поддержали. В глубине души Ричард подозревал, что им просто нравится наблюдать за страданиями королевы… Неожиданно в небе раздался низкий гул. Все, как по команде, задрали головы. На небольшой высоте над ними летел старенький кукурузник. За самолетиком тянулась длинная снежно-белая полоса ткани, на которой ярко-голубыми буквами было написано: "Продвинем яой в массы! Вливайтесь в движение слэшеров-стахановцев! Сёнен-ай победит! Смерть гомофобам!" Самолет сделал приветственный круг над копающими, чуть не запутавшись в собственном "хвосте", сбросил некий ящик и улетел за горизонт. - Опять Колиньяр! - поморщился Рокэ Алва. - Чтоб его!.. После смерти Эстебан Колиньяр влился в слэшерское движение и, более того, стал одним из самых ярых его представителей. Помимо разбрасывания удобрений и доставки почты, он занимался также распространением агитационных листовок, яойной манги, распечаток фанфиков и брошюр об анальном сексе. Все Повелители его тихо ненавидели и мечтали когда-нибудь сбить самолет. Алва разобрал их единственный плуг, и из него, а также подручного материала мастерил по ночам гибрид пулемета и базуки. Работа шла успешно, но медленно. Тем не менее, к концу следующей недели они надеялись лицезреть дымящиеся останки кукурузника и живого Эстебана, как он есть. Что они собираются делать с плененным Колиньяром, остальные мужчины Дику не говорили, только ухмылялись загадочно… - Я вот не понимаю, - обиделся Робер, запоздало грозя лопатой небу, - Почему этот выродок не в Закате, и если уж он здесь, то почему не с нами? - А он по блату устроился, - сообщил Валентин, со скрипом выпрямляясь и потирая поясницу. - Так же, как и она, - и кивнул на Катарину, бегущую со всех ног к тому самому ящику. - Так вот подумаешь, - размышлял Эпине, - и Штанцлер небось где-нибудь в округе слоняется… - Штанцлер руководит сбором помидоров километрах в двадцати к северу отсюда, - Алва потянулся и сделал несколько фехтовальных па лопатой. - Копаем-копаем, не отвлекаемся. Дикон снова погрузился в невеселые раздумия о несправедливости жизни... Вечером разбирали почту. Валентин в свете костра взламывал тщательно запакованную посылку от Джастина. Все прочие старательно изображали равнодушие, но по голодному блеску в глазах было понятно: каждый втайне надеется, что на этот раз внутри окажется вареная колбаса… Валентин вздохнул. - Нет. Опять только коньяк и конфеты. Блеск угас, всем стало грустно. - Не понимают эти городские в передачах ни ызарга, - после недолгого молчания вздохнул Робер. Алва небрежно листал привезенную Катарине яойно-НЦ-шную мангу. Бывшая королева охотно вступила в слэшерское движение и получала каждую неделю тонны макулатуры. Злобный Робер всё подозревал что Катарина просто хочет подлизаться к Эстебану, чтобы тот унес её "на голубом вертолете". Но это он просто из зависти и косности так говорит, думал Дик. Такому упертому и твердолобому человеку, как Робер, ни в жизнь не понять высокой красоты яоя и слэша… - Как вы такое читаете, сударыня? - поинтересовался Алва, в очередной раз выбивая Дика из мечтательного настроения. - Это же полный бред! А вот эта поза - она же физически невозможна! - Рокэ, - тихий голос Катари звенел подобно колокольчику. - Во-первых, я не читаю, а смотрю картинки. Во-вторых, сама суть яоя заключается не в правдоподобности поз и ситуаций, а в особом восприятии мира и высоких чувств, зарождающихся между людьми. В-третьих, если вы один раз попробовали и вам не понравилось, вы не можете считаться экспертом в подобного рода делах… Робер очень выразительно поднял глаза к звездному небу. Валентин речь полностью проигнорировал - он читал письмо от Джастина, на пятнадцати листах. Подобные приходили с каждой очередной передачей. Придд никогда их никому не показывал, а по прочтении съедал - дорогая бумага горела плохо… Алва пожал плечами и, выудив из очередного томика узкий конверт, протянул зачарованному словами любимой Дику. - Юноша, проснитесь. Вам письмо от отца. Ричард схватил послание и, не поблагодарив, убежал подальше от костра. Каждый раз, читая строки, написанные суровой отцовской рукой, он не мог сдержать слез. Но, так как мужчинам из дома Скал плакать не полагается, приходилось прятаться ото всех и разбирать буквы при свете луны… Это письмо во многом Дика разочаровало. В своем прошлом послании отцу юноша попытался расписать все прелести слэшерско-яойного движения, в которое его обратила Катари. Но Эгмонт Окделл восторгов сына определенно не разделял. В ответ он сухо интересовался, кто оказывает на сына такое дурное влияние: Валентин Придд или Рокэ Алва? Дикон обиделся: подозревать его в симпатиях ТАКОГО рода к этим двоим..?! Но поплакал все равно. Ричард очень любил своего отца. Когда юноша вернулся к костру, Валентин как раз дожевывал восьмой лист, заедая горькую бумагу сладкими конфетами, Катарина увлеченно рассматривала мангу (позднее она отдаст её Дику), а Алва с Робером просматривали свежие газеты. - Юноша, вам налить? - поинтересовался Алва, не отрываясь от чтения. - Нет, вы смотрите-ка! Сэр Макс из Ехо выиграл конкурс среди Избранных, как Самый Избранный. Интересно было бы с ним подраться… Северуса Снейпа разыскивают по трем мирам. Он обвиняется в пятидесяти шести преступлениях, ни в одном случае вина не доказана. - Что-нибудь еще? - поинтересовалась Катарина. - Артур Московский, он же Завулон подал иск Ночному Дозору города Москвы за причиненный ему моральный ущерб. Винит во всем Антона Гродиц… Городецкого. Проклятая кириллица! - Му-му, - согласился жующий Валентин. Дику было очень интересно, что такое "кириллица", но спросить он не решался. - На благородного Серегила с непроизносимой фамилией совершено покушение. Уже пятое за неделю, и, как и предыдущие, почти удачное. Ходят слухи, что его "заказали" самому Артемису Энтрери. Мм-м, не повезло парню. - Какому из? - спросил Эпине. - Серегилу, естественно, - поднял бровь Алва. - Он - ловкий малый, но Энтрери ему не уступает, а дерется лучше. - Рокэ, откуда вы их всех знаете? - Валентин наконец-то проглотил остатки письма. - Да так… - пожал плечами маршал, подложил газету под голову и уставился в ночное небо. Некоторое время вокруг костра царила тишина, нарушаемая лишь шелестом яростно перелистываемой манги. Потрясающая осведомленность Алвы удивляла всех однокашников. Он не только был в курсе всех упоминаемых в газетах событий, но и читал и разговаривал на всех языках. Не далее чем позавчера прямо посреди их поля остановилась небольшая повозка-самоходка, именуемая джипом. Оттуда вылезли сумасшедшего вида мужчина в страшном галстуке и маленькая женщина с рыжим каре. Двое начали носиться по полю, как угорелые. Затем подбежали к бригаде и начали что-то говорить на совершенно незнакомом наречии. Ко всеобщему изумлению, Алва спокойно ответил. Незнакомцы пообщались с ним с полчаса, потом благодарно пожали руки (Алва руку даме поцеловал, та покраснела) и уехали. - Алва… Кто они?! - ошалело спросил Эпине. - Что им было нужно??? - А круги, - благодушно отозвался бывший маршал, глядя в совсем и не рассветное, а вполне себе полуденное небо. - Помните, мы вчера на ботву удивлялись, что она так странно полегла - концентрическими кругами. Так вот, он хотел ей показать. - Круги?! - поразился Валентин. - Это что же за страна такая, что у них мужчины женщинам круги на полях показывают?.. - Сэ Шэ А, - ответил Рокэ
и бодро взмахнул лопатой. Дик с вожделением смотрел на раскрасневшуюся над НЦ-шной мангой Катари, но тут Алва рывком поднялся и потянулся к женщине. - Эрэа, а не прогуляться ли нам? Валентин хмыкнул: "прогуливались" эти двое всегда так, что слышно было на другом конце поля… - Алва, подождите, я тут подумал, - вскинулся Эпине. - Если мы не одни такие, почему копаем впятером? - Потому, Робер, что нам выделен индивидуальный участок. Называется поле Четырех Башен. Мы вот как раз дошли до первой, - снисходительно пояснил Алва и в обнимку с Катариной растворился в темноте. Робер плюнул и лег спать, укрывшись газетой. Валентин допивал коньяк. Дик вздохнул и подобрал брошенную мангу. Если подумать… Валентин не такой уж и урод и гадостей говорит мало… The End |