Цветные сны совести, или "Штанцлер+Дик vs Дорак+Айрис"Автор: Элисьер Бета: Juxian Фэндом: В.Камша "Отблески Этерны" Рейтинг: PG-13 (лица до 13 могут не понять, что это в сущности всего лишь OOC, AU). Герои: Кардинал Дорак, Айрис Окделл, Совесть. Жанр: Лирический стеб (с). Посвящение: текст является подарком чудесному человечку Hmeli ко Дню ее Совершеннослетия. Warning: OOC*, AU**. Disclaimer: не мое,
не претендую Размещение: с разрешения автора |
|
Все это было
бы смешно, - Ваше Преосвященство, так это вы назначили встречу? Но у меня нет ни единой мысли, почему в Саду, а не во Дворце? На самом деле, в хорошенькой головке Айрис Окделл роился не один десяток мыслей, более того, произнесенная несколько секунд назад фраза была приготовлена заранее "на всякий случай". Девица Окделл присела в малом придворном реверансе. Вообще-то, согласно правилам этикета девушке стоило преклонить перед Кардиналом колени. Во Дворце она так бы и поступила, но здесь, в Саду, среди зеленеющей травки, в которой поблескивала вечерняя роса, это означало одно - загубить чудесное темно-синее шелковое платье. С черным кружевом. Самое лучшее на свете платье, которое Марианна отчего-то отказывалась покупать, а потом строго-настрого запретила появляться в нем при Дворе. Увы, надеть платье несчастной фрейлине Ее Величества было решительно некуда. Но это вовсе не повод испортить такую красоту, вдобавок стоящую целое состояние, из-за какого-то этикета? (Выросшая в глубокой нищете Надорского Замка девочка Айрис очень ревностно оберегала свои вещи. Особенно красивые вещи. К красивым же вещам в последнее время относилось все больше что-нибудь синее, как... ну, в общем, вы поняли не в меру болтливого автора. :)) - Айрис... герцогиня Окделл, именем Создателя я молю вас выслушать меня, -голос кардинала Олларии Квентина Дорака слегка дрожал. - Я знаю, что вы невысокого мнения о моей персоне, Дораки и Окделлы всегда были врагами, и, видит Создатель, я бы отдал все на свете, чтобы избавить себя и вас от этого разговора. Но у меня совсем нет выбора... Я вынужден просить вас о помощи... В глазах клирика плескалось такое море отчаяния, что даже самому глубокому цинику не пришло бы в голову, что сдерживает кардинал вовсе не рыдания. С тяжелым вздохом старик прижал
руку к груди, но, поймав внимательный, полный сочувствия взгляд девушки,
сделал вид, что всего-навсего коснулся Айрис не первый день жила при Дворе и знала, что у Дорака совсем плохо с сердцем: даже доброжелатели не надеялись, что он протянет больше года. Девушка подумала, что Кардинал похож на большие старые часы. Те, что, сколько она себя помнила, стояли на своем месте в Обеденной Зале Надорского замка: проржавевшие от неизменной сырости, с часовым механизмом, изношенным бесконечными заводами, но все еще старательно отсчитывающие секунды, минуты, дни, словно знающие - это их работа, остановись они и... (Да, да Айрис Окделл была очень поэтичной девушкой с развитым ассоциативным воображением.) Все же она знала - однажды часы, помнящие и отца, и деда, а может быть, даже самого Святого Алана, остановятся. От этого невыносимо щемило сердце и хотелось плакать. Одинокая слезинка незамеченной скользнула по бледной щеке. (Айрис Окделл, как и подобает юной девице знатного рода, была чрезвычайно чувствительна). - Ваше Преосвященство, - горячо прошептала Айрис внезапно севшим голосом, - да, матушка и Отец Маттео говорили о Вас много дурного. Но я больше не верю ни во что из сказанного матушкой. Я хочу жить только своей головой, как мой брат! - отважно заявила девушка. (Айрис и Дик всегда были близки. Возможно потому, что из всех детей Эгмонта более всех походили друг на друга). - Девочка моя, не могу выразить, как я счастлив слышать эти слова. Но увы, вы не знаете, о чем я вынужден буду вас просить... Возможно...Возможно ваша матушка, Айрис, не так уж не права... Так уж вышло, что образ кардинала Сильвестра оказался в сознании Айрис Окделл накрепко связан с "Надорскими часами". Что же удивительного в том, что девушка испытывала теперь искреннее сочувствие к старому человеку с внимательными печальными глазами, подчеркнутыми фиолетовыми тенями, и нездорово-бледным лицом... - Нет, не права! Я знаю! Они также говорили дурно и о герцоге Алва. "Два Крыла Зла" - вот, как они вас называли. А он, он ведь помог Ричарду и мне тоже. И потом, я... Герцог, он... - На милом личике Айрис отразилась совершенная растерянность. - Разве может друг эра Рокэ быть плохим человеком?! Уверена, что Вы никогда не попросили бы о дурном, - с твердостью, присущей только Повелителям Скал, прошептала Айрис. Кардинал вновь тяжело вздохнул, замолчал на минуту, словно собираясь с силами, и произнес наконец. - То, что я вынужден буду
сказать вам, девочка моя, чудовищно. Видит Создатель, я никогда не желал
этого. Особенно теперь: тяжело брать на душу такой грех перед смертью.
Не вздрагивайте, Айрис. Вы видите, я стар и болен. - О ком Вы говорите, Ваше Высокопреосвященство? - Королева, - выдохнул кардинал.
- О, я вижу, Айрис, вы удивлены. Ну что ж, в этом нет ничего странного:
Катарина Оллар умеет очаровывать, умеет казаться скромной, грустной и
совершенно безобидной. Когда-то я и сам обманулся, Айрис, ведь это я и
никто иной выбирал невесту для Фердинанда. - Но тогда, почему? И отец, он ведь... - Увы, милая, но и в этом стоит винить одну лишь Ее Величество. Эгмонт Окделл был выдающимся генералом, его ценили при дворе, со временем он мог бы стать маршалом. Но, увы, он, как и многие иные, попал в сети Катарины Ариго. Восстание было обречено, он
понимал это, но Катарина смогла убедить его в - Значит это Королева, а не Герцог, виновна в гибели моего отца? В глазах девушки светилась такая яростная надежда, что на миг кардиналу показалось, что он испытал нечто, похожее на укол совести. "Политика - грязная игра", - вздохнул он. "Рассказывай, рассказывай", - заявила так не вовремя очнувшаяся от многолетнего сна совесть, - "Ты, между прочим, всегда был таким". "Что поделать, сволочь, чем и горжусь! Зато всё для страны, ничего для себя!" - гордо ответил кардинал, сам поражаясь своему уму и находчивости. Совесть от неожиданности свалилась в фонтан, но кардинал этого даже не заметил, печальным голосом продолжая повествование. - Увы, и я не силах понять, откуда взялась эта яростная озлобленность на весь свет... Но чего не отнять у Ее Величества, так это умения с легкостью покорять сердца мужчин. Иногда даже я чувствую себя виноватым перед ней. Но, видит Создатель, я сделал все, что мог, чтобы избежать того, что происходит сейчас. И Фердинанд... Он ведь любит ее, чувствует себя виноватым перед ней за то, что не может иметь детей. Он готов простить ей все, что угодно, да и на ее любовников смотрит сквозь пальцы. Даже Рокэ Алва никогда не причинит ей вреда. Правда, здесь все совсем не так просто....Я так жалею о том дне, когда втянул Рокэ во всю эту грязь. А теперь я говорю обо всем этом с тобой, Айрис. Все это так похоже на исповедь, и так странно снова оказаться с другой стороны, много лет спустя... - Ваше святейшество, так это правда? Ну то, что герцог любит королеву и что ее дети от него? - Отчаяния и ненависти во взгляде девушки с лихвой хватило бы, чтобы спалить весь дворец до основания, если б старые сказки были правдой и в отпрысках Великих Домов действительно спала сила Создателя. Впервые за долгое время кардинал Дорак был рад тому, что это всего лишь сказки. - И да, и нет. Нет, Рокэ Алва не любит Катарину Ариго. Он слишком предан Талигу, слишком ненавидит ложь и лицемерие, чтобы испытывать нежные чувства к такой женщине, как Ее Величество. И да, к сожалению дети Катарины действительно от Рокэ. Или могут быть от него. Кто знает, есть ли у этой змеи другие любовники. Ей ведь так выгодно, чтобы все, и в первую очередь сам Рокэ, были полностью уверены в его отцовстве... Теперь ты понимаешь, почему Рокэ никогда не причинит вреда королеве и никому не позволит, пока не окажется слишком поздно. Не оказалось... Бедный Рокэ, он так надеялся на то, что в Катарине Ариго еще осталось что-то доброе... - Неужели... Неужели все так серьезно? - Боюсь, что да. Теперь, когда Рокэ вынужден защищать безопасность Талига на чужбине, Катарина Оллар решила, что час ее триумфа близок, как никогда. Но возвращение Алва в Талиг означало бы крах всех надежд и планов королевы. И именно поэтому она сделает все возможное, чтобы он не вернулся. О, я уверен, в ход пойдут и яд, и кинжал, но Рокэ справлялся и не с таким. Гораздо хуже то, что я узнал только сегодня. Мне в руки через одну из служанок Ее Величества попал черновик послания к Совету, который состоится через три дня. Согласно документу Рокэ Алва обвиняется в подготовке заговора с целью захвата престола. - Но ведь это не так, - вспыхнула Айрис. - Конечно, нет, - успокаивающе
улыбнулся Квентин Дорак, - но разве имеет значение жизнь одного человека,
пусть и самого лучшего, когда глаза застит жажда полной и неограниченной
власти? Королева уже сейчас может очень многое. Ее влияние на короля и
Совет сильно, как никогда. Видите ли, -кардинал словно извинялся, - мое
здоровье ухудшается с каждым днем, Рокэ нет в стране, Савиньяки слишком
заняты подготовкой предстоящей военной кампании... А король возражать
не станет. Он знает, что многие предпочли бы - Что же делать... Нужно предупредить герцога! - Слишком поздно. Если бы я узнал о планах королевы раньше... В случае, если Ее Величество выступит на Совете, Рокэ Алва в лучшем случае никогда не сможет вернуться в Талиг, в худшем же его ожидает смерть... - Нет, только не это, - выдохнула побледневшая, словно полотно, Айрис. - Создатель ведает, как тяжело мне произнести такие слова, но спасти жизнь и честь Рокэ Алва может только смерть Катарины Ариго. Не вздрагивайте, Айрис. Кому, как не мне, знать, как тяжело брать на душу подобный грех. Но вам не придется жить с этим. Как кардинал я могу отпустить любой грех, к тому же, я совсем скоро предстану перед лицом Создателя. Поверьте, на Последнем Суде чистое, любящее сердце и благие помыслы перевесят две крупинки яда в бокале вина. Я сделал бы это сам, но, увы, королева ничего не ест и не пьет в моем присутствии... Бледная как мел Айрис, смотрела в закат почти безумным взглядом, в котором ясно читались боль, ненависть, твердая решимость и глубокое, неизбывное отчаяние. Кардиналу показалось, что Совесть, вымокшая и продрогшая, сидит на бортике фонтана и грустно, понимающе улыбается. _____________________ * - Особо Отвязный Стеб The End |