Драбблы Bijou по НарутоАвтор: Bijou Фэндом: Наруто Рейтинг: PG, G Пейринг: ... Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам. |
|
*** - Отстань. - Ну Саскэ, ну
давай… - Отстань, я
тебе сказал! Какой приставучий… Саскэ Учиха оттолкнул
от себя Наруто Удзумаки, потому что тот лез обниматься, чем ставил под
сомнение мужественность последнего (ну… тут были некоторые технические
детали… несовпадения и противоречия… говоря в общих словах, «последнего»
из тех, кто останется в живых) представителя клана Учиха. Наруто хотел
целоваться. Саскэ тоже хотел, но с технической стороной был знаком слабо.
Ниндзя из проставленного клана Учиха скорее погибнут, чем признаются в
своем невежестве – и поэтому Саскэ отчаянно отбивался от своего взьерошенного
и пышущего энтузиазмом товарища. - Саскэ, Саскэ,
сегодня вечером? - Нет! - Ну Саскэ…!
Шорохи, пригрушенные
звуки ударов – это сталкиваются их руки, учащенное дыхание. - Ну Саскэ, -
возбужденно- просительно. - Отстань… -
задыхаясь, уже не так уверенно. Еще больше шорохов,
звякает выпавших из кармана кунай, неаккуратный болезненный стук мальчишеских
коленок о деревянный пол. Они сидят напротив
друг друга. Тишина. - Саскэ…, - полувопросительно,
полуиспуганно, - А что мне с этим делать? Розовые сопли Категория: AU Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Kakashi/Обито Предупреждение:
Все умрут (Все мы умрем… Рано или поздно, - говорил Джонни Тюльпан). Присутствуют
розовые сопли. О правах: официально заявляю, что не претендую на оригинальную идею. Ни в чем. Комментарии от
автора: Вдохновлено фиком Оротимару под названием "Судьба".
Критика: приветствуется. Только по голове не бейте. Это мое слабое место. - А мне дадут?
С носа Обито свисала большая
розовая сопля. - Ты! - отрывисто бросил Кakashi.
Булькая от возмущения, мальчик полез в карман за платком. - Ну и что?! - А то! Надо иметь свой платок
в кармане. Всегда! – Кakashi притянул голову своего растрепанного товарища
и тщательно вытер ему нос. Обито смутился и отвернулся,
внезапно заинтересовавшись одуванчиком у края дороги. - Мальчики, - весело крикнула
Рин, - Что вы делаете? - Вот он, - сразу начал жаловаться
Кakashi, - Он не носит с собой носовой платок. И у него сопли из носа!
Какой же это ниндзя, если сопли? - Кakashi, подари Обито на
день рождение платок. - Ему на день рождения? Чтобы
я ему что-то дарил на день рождения? – казалось, черствость Рин до глубины
возмутила Кakashi, - Это мой день рождения всего через неделю. И это он
должен мне что-нибудь дарить! - Я тебе ничего не подарю.
– буркнул Обито, отходя в сторону и наступая на одуванчик. Ты вообще…
вообще… ты… - Так, перерыв закончился,
- между деревьями мелькнула соломенная шевелюра их наставника. – Рин,
ты уже сходила в кустики? - Я… а… - девочка густо покраснела.
Почему мужчины, даже самые
умны и добрые, такие придурки? - Наше следующее задание…
, - четвертый Хокагэ светился энтузиазмом, не желая замечать угрюмых лиц
своих учеников. Кakashi скрестил руки на груди.
Ему было жаль платок, который он зашвырнул далеко в кусты. Это был один
из двеннадцати платков отца. Предпоследний. Рин опустилась на колени рядом
с картой. Она следила за пальцем наставника, кивая невпопад. Уши девочки
пылали. - Ты…ты… зануда, - выдохнул
сквозь зубы Обито и сел рядом с Рин. Он больше не будет смотреть
на Кakashi. Он больше не будет после каждой атаки, и во время каждой атаки,
смотреть на Кakashi. Можно подумать, ему нужно одобрение этого зануды.
И почему ему, Обито, так не везет? Он из клана Учиха… может, в этом причина?
Неудачливый у них клан, что и говорить. Сильный, но… как это сложно –
соответствовать гордому званию «ниндзя из клана Учиха». Еще ему не повезло
с товарищами по команде. Нет, Рин – нормальная девчонка. Это даже хорошо,
что в команде есть ниндзя-медик. Но Кakashi… Он не старше самого Обито,
но какой холодный, самоуверенный. Конечно, стать чюнином в 6 лет… Хотя тут Обито кривил душой.
Кakashi никогда не демонстрировал ни ему, ни Рин своего превосходства.
Никогда ни словом, ни намеком не дал понять, что презирает их. Но какой же он… раздражающий!
И его вихры торчат в разные стороны. Неужели дома ему не могут дать расческу?
Вместе с платком… Обито машинально поднял взгляд
на Кakashi и вздрогнул – на него не мигая смотрели два черных глаза. *** Светлячки живут только одну
ночь. Утром их маленькие коричневые трупики, как семечки или орешки, устилают
дорожки в саду. Около забора, под мандариновым деревом, Обито вырыл ямку,
чтобы похоронить там маленьких светляков. - Могила светлячков, - называл
он северную часть сада в усадьбе своей семьи. - Нытик, а не ниндзя, - раздалось
у самого уха. - Кakashi?! – Обито покачнуся
на ветке. – Как ты узнал, что я люблю сидеть на этом дереве? Нет, как
ты вообще проник в наш сад? Снаружи патрули, и собака, и … Теплая ладонь накрыла его
губы. - Нытик и болтун, - прошептал
Кakashi. – Если ты будешь так кричать, то меня точно заметят и патрули,
и ваша собака. И я не знал, что ты любишь сидеть на этом дереве. Просто
твои очки бликуют в лунном свете. Как фонари, - Kakashi мягко засмеялся
Обито вздохнул и повернулся
к своему товарищу. - А ты зануда, - прошептал
он смутно маячившему над ним пятну того же цвета, что и лунная дорожка
на пруду. - Зачем пришел? Кakashi спустился с верхней
развилки и теперь сидел напротив, подвернув под себя одну ногу. На ветке
стало тесно, так что Обито пришлось ухватить его за плечи. - А что, если я тебя сейчас
вниз скину? – спросил Кakashi, качнув Обито из стороны в сторону. - Дурак, - беззобно ответил
тот, - Тогда прибежит патруль и собака.. - Собака с патрулем, - перебил
его Кakashi, и мальчики тихо засмеялись. - А все же, зачем ты пришел?
- Стало любопытно. - Что любопытно? - Да так… Обито почувствовал прилив
раздражения. Кажется, Кakashi опять начал свою любимую игру «тянуть кота
за хвост». Если так, то они могли просидеть на дереве до рассвета. - Зачем пришел? – настойчиво
спросил Обито, тряхнув Кakashi за плечи. - Эээ… да это ты меня хочешь
с дерева скинуть, пучеглазый? – притворно возмутился Кakashi. - Сам пучеглазый. Сейчас начнется!
– вдруг вспомнил Обито. Конечно, он затем и сидит
на дереве, не так ли? Чтобы посмотреть Парад Светлячков. Вот только теперь,
из-за Кakashi, он сидит спиной к поляне. - Мне надо развернуться, -
сказал Обито, раскачиваясь на ветке. - Ты идиот? Что ты делаешь?
Мы же сейчас вместе упадем! - А вот это называется «работа
в команде», - передразнивая четвертого, шепнул Обито. В ответ раздалось
приглушенное хмыканье. - Ты ничего не умеешь делать
сам, плакса! – Кakashi резко перекинул ногу Обито через ветку и потянул
товарища на себя. - Упаду.., - вскрикнул мальчик.
- Тише, собака прибежит, -
шепнул ему на ухо Кakashi. Некоторое время они сидели
тихо, прислушиваясь к шороху листьев и пению цикад. Воздух был теплым,
как вареная тыква. И таким же сладко-ароматным. - Я бы сейчас сьел мандзю
с пастой из сладких бобов, - мечтательно сказал Обито, стараясь повернуть
голову назад под таким углом, чтобы встретиться взглядом с Кakashi. Тот молчал, тихо дышал сквозь
маску, и это теплое дыхание щекотало Обито волосы на затылке и шею. Хотелось
долго-долго сидеть вот так: прислонившись спиной к Кakashi, чувствуя его
дыхание, вес его тела, его запах. - Тебе не кажется, что один
ниндзя не должен класть руки на колени другому нинздя? - Где тут ниндзя кроме меня?
И куда же мне положить руки? – глухо ответил Кakashi, ущипнув Обито за
бок. - Держи на весу, - сдавленно
ответил тот. Обито кусал губы, чтобы не рассмеяться. - Глупый, - протянул Кakashi,
зарывшись носом в волосы товарища. - Мы уснем и упадем. - Я не усну. - Ты уснешь первым. - Смотри на светлячков! - Уснешь, уснешь! - Ага, и за нами придет собака
с патрулем. - Это за тобой придет. За
мной нет. Я же Учиха! - За Учиха не посылают собак
с патрулями? Мальчики сидели на дереве,
крепко обнявшись, и шептали друг другу летний вздор. Обито оставалось жить не больше
недели, но он не догадывался об этом. Он был счастлив, потому что Кakashi
прижался губами к его уху, и говорил, говорил, говорил, одновременно обнимая
товарища за талию. И даже не протестовал, когда
Обито извернулся и начал гладить его плечи, а потом совсем обнаглел и
зарылся пальцами в непослушные вихры того же цвета, что и лунная дорожка
на пруду. *** Единственное, о чем потом
жалел ниндзя-Копия Шаринган Кakashi, так это о платке. О том, что не успел
подарить последний, двенадцатый платок отца этому хнытику, этому болтуну
Обито. Некоторое время, пока последние
светлячки не упали на землю, Кakashi помнил их дерево. Помнил даже то,
что было потом, в саду, когда они спустились на землю, и Обито остановился,
покраснел, хотя это и сложно было определить в серебристом свете луны.
Кakashi тоже остановился, не отпуская руки товарища. И Обито, этот плакса,
нытик и слабак, сделал то, на что у Кakashi, ставшего чюнином в 6 лет,
никогда бы не хватило смелости. Обито стянул его полумаску
и прижался губами к его губам. Некоторое время спустя Кakashi
помнил, как испуганно забилось его сердце в первый момент, как он отшатнулся
и стоял смотрел непонимающими глазами на Обито. А потом подался вперед,
крепко обнял своего товарища, притянул его близко, так, чтобы слышать
стук его сердца. И поцеловал в губы. Кakashi целовал его в губы, целовал
его брови, переносицу, зажмуренные глаза; шарил губами по шее… Обито тяжело
дышал и тихо постанывал. А потом утянул Кakashi на траву. И то, что было
после, Кakashi тоже помнил… Вот только сейчас позабыл. Лишь отцовский платок, пахнущий июньской ночью, истлевал в ящике стола. Программа на вечер Пейринг: Наруто, Хината - Давай посмотрим телевизор,
сказал скучающий Наруто Хинате. Был воскресный вечер. Ранний
воскресный вечер пасмурного дня, когда делать ничего не хочется, спать
еще рано, а все, что было в холодильнике, уже съедено. Девочка покраснела и робко
стянула со столика себе на колени программу телепередач. - Фу…. Как скучно…, - вытягиваясь
на полу перед диваном, пробормотал Наруто. – Хоть бы Саскэ был… можно
было бы набить морду этому козлу. Будущий Хокагэ с сомнением
посмотрел на наследницу клана Хьюга. Нда… Хината была явно не из тех людей,
которым можно от скуки набить морду. Чем еще занять свою гостью, Наруто
не знал. Он уже заварил им по пачке рамена, показал свою коллекцию кунаев
и два раза рассказал о своей мечте стать Хокагэ. А также о том, что некоторые
не в меру нахальные генины, воображающие о себе невесть что только на
основании своей принадлежности к знаменитому клану, подвергают сомнению
его, Наруто, мечту. Но он, как будущий Хокагэ, плевал с изваяния Четвертого
на эти гнусные инсинуации, а если Саскэ и впредь будет над ним смеяться,
но быть этому Учиха битым. Вот так. Хитана краснела, понимающе вздыхала
и разорвала край газеты с программой на лоскутки. Наруто решил, что Хината –
настоящий пацан, хотя и девочка и очень часто меняет цвет лица Наруто осторожно вытащил остатки
газеты из тонких нервных пальчиков наследницы Хьюга, в который раз подивившись
разнообразию оттенков красного цвета в спектре. - Так… что у нас тут…. – и генин принялся читать первый столбик справа. 6.00 «Доброе утро, Коноха» - Это же моя любимая передача!
– лучезарно улыбнулся Наруто, - Меня даже один раз пригласили туда. На
свалку. В смысле, чтобы я принял участие… Ты не смотрела? Хината едва не упала в обморок,
потому что Наруто во власти приятных воспоминаний, хлопнул ее по коленке.
Разумеется Хината помнила. Тот выпуск «Соревнований» помнила вся Коноха.
Началось все с того, что Наруто один разметал кучу мусора, в которую должны
были бросать неудачливых игроков, а потом никак не хотел расставаться
с бульдозером. Хината никогда не забудет истошные вопли обычно невозмутимого
Kakashi-сенсея, который напару с Ирука-сенсеем пытался отцепить Наруто
от гусеницы бульдозера. Никакие уговоры, обещания внепланового похода
в Рамен-ичираки и т.д. не помогали. Оба наставника прямо там, на свалке,
устроили соревнование в красноречии. Победил Ирука-сенсей, пообещав подарить
на день рождение Саскэ игрушечный бульдозер оранжевого цвета с тем, чтобы
Саскэ игрушку немедленно разломал. Не ожидавший такой психологической
атаки Наруто разжал зубы, и Kakashi-сенсей смог оттащить его от строительной
техники. Разумеется Хината помнила тот выпуск «Соревнований». И все же
девочка предпочла бы «Преступную любовь». - Хотя нет, тут есть кое –что
поинтереснее, - внезапно сказал Наруто и снова принялся читать. *** 16.10 Боевик «Лучшие из лучших»,
об экзаменах в АНБУ *** - Ну так что? – спросил Наруто,
поднимая глаза на гостью. Хинате все равно хотелось
бы посмотреть «Преступную любовь», но… - Натуто-кун, - робко начала
девочка, - Это программа за прошлую неделю. На понедельник. - Да? – Наруто так искренне удивился, что у Хинаты затрепетало сердце. – Сейчас прочитаю на сегодня. Итак… «Доброе утро, Коноха»… Это можно пропустить. А, вот… *** 14.05 Художественный фильм
«Веселые ребята», о команде №7 *** Наруто вошел во вкус и перешел
с крайней правой колонки, в которой печатали программу для канала «альфа»,
на левую колонку с программой для канала «бета». *** 7.00 Шоу «Запретная зона»
(немного о минных полях Конохи») *** А знаешь, Хината, - сказал
Наруто после продолжительного молчания, - У меня ведь еще и кабельное
телевидение есть. Девочка протерла глаза и вопросительно
посмотрела на сидящего у ее ног Наруто. - Вот послушай, сегодня мы
можем посмотреть… За окном зажглись первые звезды. *** 15.00 «Ночной дозор», сводки
АНБУ. *** Воробьи, топая озябшими лапками
по жестяному подоконнику, жизнерадостно чириками под первыми солнечными
лучами. В Конохе наступал новый день. Наруто спал, сжимая в руке
прошлогоднюю телевизионную программу. На обороте газеты быстрым нервным
почерком Саскэ было написано «Наруто-дурак»… То, что задумывалось
как «Драббл Op. 2» *** Китайские колокольчики заставляли
Ли ежиться. С детства. Как будто ему за шиворот кто-то насыпал пригршню
колючего песка…. Он сказал «песка»? Снега, разумеется, снега. Китайскими фонариками была
украшена площадь. На помосте, на соломенных циновках с кантом из яркого,
но дешевого китайского шелка сидели музыканты с тонкими, похожими на распятых
богомолов, вибрирующими инструментами. И колокольчиками. Это была идея Сидзуне. Никто
не подозревал ее в симпатиях к drag queen, но однажды селение проснулось
и обнаружило себя полным китайских фонариков, колокольчиков, торговцев
вареными в сиропе яблоками и карнавала. Гай-сенсей получил тюбик бриолина
и подробное указание, почему футболка с вырезом под ключицами должна быть
белой, а не зеленой. Впрочем, облегающие джинсы по фигуре не возбранялись. У Сидзуне оказалась книжка
«История костюма сквозь века», а у Цунадэ – самоучитель по искусству налаживание
дипломатических отношений. В день, когда в Конохе появился
Кадзэкагэ со свитой, на улицы упал сладкий запах какой-то травы. Ли хотел уйти в горы (малодушно),
но вместо этого получил тюбик бриолина и подробные указания, почему футболка
с вырезом под ключицы должна быть белой… Под кожаной курткой, по спине,
текли струйки пота. Джинсы непривычно жали в неудобоназываемых местах.
Ли чувствовал себя беззащитным – в белом и черном, с блестящим залакированным
коком на голове. Китайские колокольчики как
будто сошли с ума. Ли уже не чувствовал внутренний жар своей – и чужой
– кожи, только невыносимый мотив, повторяемый, усиленный гармоническими
переборами незнакомых инструментов. У карнавальных ларьков, немного
поодаль, стоял невысокий мальчик в маечке (легкомысленной) и низко сидящих
джинсах. Мальчик ел сахарную вату, потряхивая короткими волосами цвета
выжженой красной глины. Потом мальчик обернулся, звякнул браслетами на
загорелых запястьях. Прищурился – узнал. Струйка пота щекотно потела
по виску, но Ли не стал поднимать руку, чтобы ее стереть. Он смотрел на
нового Кадзекагэ в низко сидящих джинсах, на какие-то побрякушки, бусинки
и монетки, которые висели у него на груди, на пятнышко пупка – маечка
задралась, когда Гаара потянулся, поднес руку ко рту, слизывая сладкую
паутину с тыльной стороны ладони. - Замерз? – спросил Ли – потом
удивлялся, как просто, на «ты», просто спросил и притянул к себе за плечи.
Гаара не отстранился, медленно, медленно провел взглядом по вырезу белой
футболки – под ключицами – посмотрел в лицо. Пристально. Ли задохнулся. От неожиданности.
От нежности. Гаара смотрел на него своими прозрачными русалочьими глазами
– хотя Ли сомневался в том, что Кадзекагэ имеет хоть какое-нибудь представление
о русалках. Глаза были светло-зелеными,
покорными. Не такие глаза у убийцы. Не такие бывают. Наоборот – такие
не бывают. Не могут быть. Срощенные Цунадэ-самой кости
заныли. Внизу, у подножия горы, россыпью
красного – китайские фонарики. В бриолине Ли ощущал себя
глупо и странно. Он был не один. На этой горе, знакомой с детства, первый
раз – не один. Наклонил голову, прижался
губами к красной печати, потом легко поцеловал висок, даже не поцеловал,
полуоткрытыми губами прикоснулся к коже. Невесомо. Гаара отрывисто вздохнул,
извернулся ящеркой под его рукой, прильнул всем телом. В глазах – звезды.
Запахло сладкими белыми лилиями. Губы у Гаары были горячими
и сухими, будто Песчаного Демона лихорадило. Он обнял Ли за шею, и тот
почувствовал, что если сейчас разожмет руки, Гаара упадет. Еще Ли не мог
перестать думать о том, что всего десять минуть назад ТенТен угощала его
какигори, и теперь, наверно, он на вкус тоже как какигори – очень холодный
и очень сладкий. - Черт, что же ты делаешь,
Гаара, - выдохнул Ли, когда браслеты царапнули его кожу под футболкой.
Куртка полетела на землю, и теперь Ли точно знал, почему все эти парни
в бриолине никогда не расставались со своими. - Черт, что же ты делаешь, Гаара, - еще раз, нетерпеливо запуская руки под короткую маечку. * Про птиц Канкуро почесал кончик носа. - Мне казалось, ты любишь
дохлых птиц. Хьюга Недзи презрительно поморщился. - Я не люблю дохлых птиц.
И отвернулся. - Ты их все время считаешь.
Канкуро переступил с ноги
на ногу. - Если я их все время считаю,
это не означает, что я люблю дохлых птиц! Недзи скривил губы так, что
стало непонятно – это для плача или для крика. - Мне всего 14 лет, Хьюга,
- подумал Канкуро и посмотрел на трупик лесного голубя в своей руке. –
Откуда мне знать, любишь ли ты дохлых птиц. Если ты их все время считаешь. - Ты его убил? – Недзи взглядом
указал на птицу. - Зачем? – Канкуро неуклюже
качнулся на пятках. – Я шел…и … Недзи опять отвернулся, сжав
руки в кулаки. - И он лежал на земле… и я
подумал… Недзи машинально потер протектор
– над своей печатью. - Ну и я подумал…, - Канкуро
посмотрел вверх, на небо в зеленых прорехах ветвей. Пахло земляникой.
Рядом с его ногой, на длинном стебле борщевника, сидел кузнечик и стрекотал.
Было видно, как в косых солнечных лучах летит тополиный пух и паутинные
нити. - Может, ты его закопаешь?
Потому что зачем ему лежать просто так, на земле. - Дурак, - сквозь зубы процедил
Недзи, раскрытой ладонью хлестнув по листу борщевника. Кузнечик замолчал,
но через минуту застрекотал снова. Канкуро чихнул – ему в нос попало облачко
тополиного пуха. Звук вспорхнувших птиц. Канкуро
не услышал – он тер глаза и бормотал что-то про сенную лихорадку. Пять птиц в небе. И шестая
в руке у Канкуро. На этот раз Недзи не ошибся. - Не дохлых. - Что? – Канкуро перестал
возить рукавом по лицу. - Я считаю не дохлых птиц. Протектор нагрелся. Недзи
прижал пальцы к гравировке листа. Теплое железо. - Что? – Канкуро недоуменно
посмотрел на платок, который ему протягивали. - Возьми. И нарви каких-нибудь
цветов. Положим их в ямку. - Платок тоже туда? - Нет, платок для тебя. На поляне одуряюще пахло теплой
земляникой и горячими от солнца лесными цветами. - Я считаю живых птиц, - тихо,
без улыбки, сказал Недзи, - Живых. The End |