xxx
|
|
Как только Янаги прикоснулся к Кирихаре в душе, тот повернулся к нему и укусил его за руку. Это был примерно месяц с момента их первого неловкого поцелуя во время выполнения домашней работы по английскому. Прошла неделя после той ночи, когда они свалили книжную полку, и им пришлось придумывать какую-то историю про кошек, чтобы успокоить родителей. Он даже не думал, что его могут укусить: было достаточно фактов, чтобы Янаги был уверен в том, что Кирихаре нравилось уделяющееся ему внимание. Они одновременно произнесли "прости", но голос Кирихары был слишком громким и чересчур резким. - Я не причинил бы тебе боль,
- сказал Янаги после долгого молчания. Кирихара вышел через пятнадцать
минут; пряди его темных, мокрых волос спадали ему на глаза и прилипли
к шее. Янаги сидел на скамейке и читал книгу, прислонившись спиной к шкафчикам;
он не шевельнулся, когда Кирихара, опустившись на пол, положил подбородок
ему на колено и взял укушенную руку в свою, рассматривая ранку. - Черт, - сказал он, проводя мягкими подушечками пальцев по укусу, - мне нужно носить намордник. - Я не должен был пугать тебя. - Я не тебя боюсь, - ответил
Кирихара, но не сказал больше ничего. И только позже Янаги понял,
что каждый раз, когда Кирихара позволял прикасаться к себе, он мог видеть
лицо Янаги, произносил имя Янаги, прятал лицо в шею Янаги и вдыхал его
аромат, будто бы руки, обнимающие его, внезапно могли оказаться руками
кого-то еще. Янаги вспомнил как однажды проснулся с кудрявой головой прямо
у себя под подбородком - Кирихаре нравилось так лежать. Маленький заостренный нос уткнулся ему в шею, от влажных волос рубашка стала мокрой, и Кирихара слегка приглушенно произнес: - Я не различаю запахи в душе. Янаги помолчал некоторое время. Он всегда так молчал, когда думал, стоит что-то делать или нет - к примеру, ответить ему или промолчать. В конце концов, он сказал: - Если у тебя нет фантазий,
связанных с душем, то все будет в порядке. Кирихара засмеялся: звук,
урчание, и вибрация прямо у ключицы Янаги. Это был счастливый смех, и
Янаги не мог понять, почему ему внезапно захотелось плакать. The End |