хххАвтор: Aurenga Фэндом: "Звездные войны" Рейтинг: PG-13 Жанр: romance Примечание: минифик
для Никнивен Дисклеймер: Все принадлежит законному владельцу. Размещение: с разрешения автора |
|
- Учитель! –
с возмущением. - Да, падаван. - А где мой ремонтный
дроид? - Какой дроид? - Который здесь
вчера стоял. - Здесь не было
никакого ремонтного дроида, Анакин. - Здесь были
отдельные схемы ремонтного дроида, - ядовито-ядовито. - О! – тут глазам
положено сделаться вроде тренировочных шариков: большими и круглыми, с
кусачими искрами внутри. - Да, что-то такое на столе лежало. Знаешь, я
всю жизнь думал, что пластмасса не ржавеет, но когда увидел это… - Где они?! - Где им и полагается
быть – в мусоре. - Это же… ну
учитель, ну как ты не понимаешь, это же модель HOPI-332! Это редкость,
я такие раньше два раза только издалека видел, их в жизни не достанешь,
их даже у джав последнее время не было… - Анакин, прекращай
бубнить. Мусор к мусору. - Учитель, ты
меня знаешь, я же их второй раз оттуда вытащу. Вот так. А потом
приходит война, теорию сменяет практика, и если дроид ремонтный, то он
должен работать, а не украшать помещение в качестве антикварной редкости.
Спишь урывками, мысли полны металла, глаза – тактических карт, уши – выстрелов,
все мгновенно, все необратимо, все вполне ожидаемо, но странное чувство
наступает, - стоит улучить минуту, чтобы осознать до конца: по дому больше
не будет шляться долговязый тип, склонный тащить со свалок технический
мусор, разбрасывать вещи, ныть и канючить. Первый твой ученик – бывший…
Мысль вызывает легкую оторопь и почти неловкость. Вполне вероятно, и даже
совершенно точно, что минует какое-то время, война закончится, и настанет
пора взять нового ученика. Хотя бы для блага Ордена. Хотя бы из соображений
порядочности: сам отлично помнишь, что чувствовал, решив, что до самой
смерти останешься опасным недоделком, место которому – подальше от общества,
подальше от жизни… врагу не пожелаешь, верно? И впервые до
конца понимаешь собственного учителя, впервые до конца, искренне прощаешь
ему то, что колебался так невыносимо долго, что и потом нечасто радовал
безоглядным теплом, измучив тебя, навеки не-первого; сам-то сумеешь иначе? Утешайся. Лучше дать хоть что-то, чем ничего не дать; зато тебе ведома разница между «всем» и «частью». И не думай больше о том, что сам-то научен не требовать всего без остатка, но… А еще раньше: - Ты опаздываешь. - Учитель, ну и что! Ну кто
будет за этим следить?! - Никто не будет. Это просто
заметят. Или уже заметили. Если всерьез хочешь что-то держать в тайне,
озаботься этим внимательней! - Да, учитель, - внимчиво
и согласно, без обычной непокорной ехидцы; а взгляд обращен внутрь, в
только-что-прошлое, все там, с ней… Так-то. И с остервенелой страстью
рубишь себя по живому, потому что надо и вообще-то давно пора, - с того
самого мига, когда осознал чувство неполноты. Неправильности себя-без-него.
Связанности, - связан по рукам и ногам; а звезды складываются в системы
и тем удовлетворены, и не будет добра, если одна потянется к другой испепеляющим
сердцем. Не выходит припомнить, когда
отпустил себя, как, почему; память не отдает мига. Прячет: словно сына
на казнь. На, вспоминай, - быстрые руки, взгляд исподлобья, и смех, и
сопение сонное в шею, и щекотка стриженого затылка в ладони, и поцелуй,
долгий, хищный, голодный, под шмелиный гул включенных мечей, со вкусом
химического леденца, - не будет никогда. Оставь в покое исток, зерно,
пестующее побег: это – как первые воспоминания при рождении, запретно. А потом резко выдыхаешь, среди ночи, проснувшись, - точно с вечера испил пустоты; она, дрянь, как-то оказывается внутри, хотя на самом деле тут, рядом, под боком. Пусть все будет хорошо. The End |