Тем глубже падатьАвтор: Juxian Tang Фэндом: "Звездные войны" Рейтинг: PG-13 Жанр: angst Пейринг: Оби Ван/Анакин, Палпатин/Анакин (но это вряд ли можно назвать слэшем) Предупреждение: AU (альтернативная вселенная). Очень альтернативная. С какого момента альтернативная, вы поймете по тексту. Summary: Война закончена. Сенатор Палпатин бежал. Три года спустя Оби Ван встречает человека, которого уже не надеялся увидеть. Примечание: Название относится к словам графа Дуку, сказанным Анакину, "Twice the pride, double the fall" Disclaimer: Все игрушки
потырены у Джорджа Лукаса и нагло извращены |
|
- Прошу прощения, досточтимый господин. - Он склоняется в таком глубоком поклоне, что несколько мгновений я вижу только его макушку. - Yiswe Скайуокер сейчас занят. Он принимает гостя. - Ничего, - говорю я мягко. - Я подожду. Глубокие кресла в прохладе струящихся фонтанов - серебро и тени - выглядят очень привлекательными, и я направляюсь к одному из них. - Возможно, ждать придется долго, - почти застенчиво заявляет управляющий, следуя за мной. Не думаю, чтобы мне пришлось долго ждать. - Мне некуда спешить, - отвечаю я и улыбаюсь. Я еще не совсем привык к моему новому лицу и иногда вкладываю в мимику больше силы, чем намериваюсь. Круглые глаза управляющего становятся испуганными, а голос заискивающим. - Конечно, господин. Возможно, пока вы ждете, кто-то другой из персонала нашего дома может развлечь вас? - Не стоит беспокоиться. - Я чуть провожу рукой в воздухе успокаивающим жестом. - Я пожилой человек, мне вполне хватит своей собственной компании. Я отлично могу скоротать время за чашечкой охлажденного тайка. *** Планета была похожа на лабиринт. Узкие, как ножевые порезы, кривые улочки - двоим пешеходам не разминуться. Разнокалиберные дома, стоящие так тесно, словно они пытаются выдавить друг друга плечами. Несмотря на то, что в большинстве своем здания были не выше двух этажей, Оби Ван не мог избавиться от странного ощущения, что этот город давит на него - словно он оказался в ловушке, из которой нет выхода. Вдали, в ослепительном мареве жаркого дня, пестрые кварталы перетекали в помпезные строения деловых районов, но это было так далеко, что казалось почти миражом. А еще у Оби Вана было неприятное чувство, что без назойливо липнущего к его боку проводника он бы заблудился. - Справа отважный защитник джедай может увидеть склад нашей компании. Ковры и предметы роскоши - мы торгуем ими уже восемьсот лет. Сопровождающего звали Дегети Авирорама, впрочем, он предложил звать его просто Деги. Он еще и пытался действовать в роли экскурсовода, хотя объекты, выбранные им для экскурсии, были, скажем прямо, довольно однообразными. Оби Ван пытался мысленно дистанциироваться от пронзительного голоса, обещавшего головную боль. Прикрыв глаза, он старался думать о миссии - о, в сущности, нетрудной, спокойной миссии, которую можно было бы назвать приятной, если бы не жара. Махонцы - раса Дегети - подали жалобу в Сенат, что конкуренты пытаются выдавить их с рынка, используя для этого запрещенные приемы. Поскольку конкурентами была раса, которая некогда, много веков назад, захватывала Махон и устраивала геноцид против его жителей, Сенат принял жалобу близко к сердцу и обратился к джедаям за помощью. Оби Ван должен был присутствовать при переговорах сторон и контролировать ситуацию. Это было скучно. Впрочем, с тех пор, как война закончилась, большинство миссий было вот такими. Оби Ван не возражал. Если такова была цена за мир в Республике, он готов был платить эту цену. Все три года мира он напоминал себе об этом. - А если отважный защитник джедай взглянет налево... - В голосе Дегети явно было что-то гипнотическое, что воздействовало даже на джедая, решил Оби Ван, потому что почти против своей воли открыл глаза и повернул голову туда, куда велел махонец. И замер, не видя перед собой ничего, кроме слов, вдруг сделавших все остальное призрачным и неважным. Стена, исписанная граффити сверху до низу - и ярко-алые полуметровые буквы с потеками, еще не полностью зарисованные новыми записями. Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Что угодно... только не это. Несколько мгновений единственное, что видел Оби Ван, были эти два слова. Такие знакомые в своем звучании - которые он никогда больше не ожидал прочесть и тем не менее узнал с такой готовностью, словно они были частью его. И только чуть спустя смысл всей записи дошел до него. "Я прАвел ноч с анакином скайуокером и это было АХУИТЕЛЬНО!" - Отважный защитник джедай? Мастер Кеноби? - Нетерпеливые щупальца Дегети теребили его рукав. - Вы не туда смотрите. Я хотел обратить ваше внимание на наш цех по производству... Нет, этого не могло быть. Ему померещилось. Или могло? Он ведь никогда не знал, на какую планету отправили Анакина. Не хотел знать. И правильно делал, напомнил Оби Ван себе. Ему и сейчас не нужно было это знать. Отвернуться. Не видеть. Забыть, что он прочитал это имя. Вычеркнуть из памяти - как оно было вычеркнуто из документов Ордена. - Ну конечно, - Дегети презрительно хмыкнул рядом с ним. - Пялиться... я хотел сказать взирать на непристойности - куда интереснее. - Непристойности? - Он сказал это машинально, слова были как пепел во рту, и голос прозвучал глухо, словно чужой. - Разумеется. Неужели мастер джедай считает, что оповещать о том, что ты посетил yiswe - это пристойно? Yiswe. Местное слово для определения проститутки очень высокого класса. Оби Ван не успел ответить, как Дегети продолжил, еще более доверительно приникнув к его рукаву. - Тем более, что это, скорее всего, просто эротические фантазии некого двуногого. Те, у кого достаточно денег, чтобы заплатить за ночь в "Красном ирисе", не будут разрисовывать стены. А этот... Анакин Скайуокер - говорят, - Дегети понизил голос, - он очень хорош. Очень дорого стоит. И еще говорят, что он один из ваших. Ну, джедаев. Конечно, это невозможно, но только представьте, как эта мысль нравится некоторым. А отважный защитник джедай желает... - Нет. Оби Вану определенно показалось, что Дегети издал некий насмешливый звук. Переговоры прошли идеально. Конкуренты, впечатленные тем, что Совет джедаев встал на сторону махонцев, согласились почти на все условия. Оби Ван присутствовал, контролировал ситуацию - и старался не позволять себе думать, что единственное, чего он хочет - это чтобы все поскорее закончилось. Он хотел оказаться как можно дальше от этой планеты, с ее удушающей жарой, путаницей улиц и стеной, на которой красными буквами написано то, что он не желал знать. Все будет в порядке, напоминал он себе. Он отправится в порт, сядет в свой корабль и вскоре уже будет так далеко отсюда, что сможет забыть. Никогда не вернется сюда. Ему это почти удалось. Потому что проклятый махонец, с энтузиазмом кружащий вокруг него и рассыпающийся в благодарностях, вдруг ухватил его за локоть и зашептал прямо в ухо. - От имени нашей Гильдии, я хотел бы сделать отважному защитнику джедаю небольшой подарок. Чтобы мы могли рассчитывать на помощь Совета и в дальнейшем. Сколько раз нужно было объяснять тем, кто пытался купить джедаев, что это невозможно? Оби Ван подавил вздох. - Вам не нужно платить за услуги Ордена. Мы помогаем всем, кто нуждается в этом. - Пфф. Наш защитник джедай хочет, чтобы нас постигло несчастье? Если он откажется от подарка, это может стать дурным знаком для нас. - Ну хорошо. Что это? - В его ладонь упал тонко вырезанный цветок из полированного дерева густого винного цвета. Оби Ван поднял взгляд и увидел, как загадочно повел глазами Дегети. - Вы ведь догадываетесь, нет, мастер джедай? Возможность провести незабываемую ночь с одним из самых роскошных yiswe планеты. Красный ирис. Конечно. Оби Ван знал это еще до того, как задал вопрос. Просто не хотел верить. Нет, нет. Ему хотелось отбросить хрупкую вещицу, наступить на нее каблуком, чтобы уничтожить, не видеть. Не оставить себе шансов. - Я заметил, как отважный защитник джедай заинтересовался. Но я понимаю, что джедаи живут в благородной бедности - вы никогда сами не могли бы себе это позволить. Порадуйте себя, мастер Кеноби. Нет-нет, мы не можем взять его обратно - если вы не возьмете, то деньги, которые заплатила наша Гильдия, пропадут, так что пожалуйста, пожалуйста... Голос махонца, кажется, проникал ему прямо в мозг. Узкое шупальце сжало ладонь Оби Вана вокруг цветка. Дегети отступил - и наконец удалился, кланяясь. В любом другом случае Оби Ван испытал бы облегчение, что назойливый туземец оставил его в покое. Но не сейчас. Наверное, он сошел с ума, приняв этот подарок! Мгновение Оби Ван смотрел на цветок, словно сжимал в руке ядовитую змею. Впрочем, ведь никто не может заставить его воспользоваться им. Он может просто его выбросить. И уехать, прочь, в порт, улететь, забыть, не думать. Три года ему это удавалось, разве нет? Три года с тех пор, как он последний раз видел своего ученика. Ему удастся и сейчас. Все кончено - закончилось три года назад. Анакин сам был виноват - и заплатил за это. Для Оби Вана его больше не существует. О нем не надо думать. Только вот это чувство, горькое и назойливое, вечная заноза под кожей. Которая вроде бы не мешает жить, но постоянно ощущается. Вечное напоминание об ошибке, которую Оби Ван совершил. Не был достаточно хорошим учителем. Не усмотрел, не предотвратил. Упустил. Не заметил. Никто не винил его тогда, три года назад. Ни словом, ни даже взглядом. Мастер Йода сказал, что каждый сам выбирает свой путь - и последствия выбора Анакина должны пасть только на него. Но это не приносило облегчения. Как мог Оби Ван не думать о том, что он мог бы сделать, но не сделал? Для всех остальных Анакин был просто юнцом, которому они никогда не верили - и правильно делали. А он... ведь он воспитывал его, учил, видел, как тот превращается из ребенка в мужчину. Он вспомнил яркий, отчаянный взгляд синих глаз, взметнувшийся к нему при их последней встрече - как Анакин сделал несколько шагов к нему, поднял руку, словно хотел дотронуться до него - хотя и знал, что их разделяет защитный экран. И в душе у Оби Вана тоже все равнулось навстречу ему - отчаянно захотелось сделать что-то, вмешаться, помочь. Если бы только можно было представить, что это все была ужасная ошибка... Но это не было ошибкой, он знал. Тогда он взял себя под контроль, остановился, сложив руки на груди, заставил свой голос звучать сурово и спокойно. - Как ты мог так поступить? - произнес он. И увидел, как в глазах Анакина что-то погасло, веки опустились, делая лицо далеким и чужим. - И это все, что ты хочешь спросить меня? Тогда нам не о чем говорить, мастер. И сколько Оби Ван не твердил, что есть о чем, сколько не требовал объяснений - ответом ему был только этот холодный, замкнувшийся взгляд - чужого человека. Вот так и переходят на Темную Сторону, да? Тогда Оби Ван понял, что потерял его - своего ученика, своего брата и друга. А возможно, потерял его гораздо раньше, потому что Анакин, которого он знал, не был бы способен так подвести его - и так не оправдать ожиданий Ордена. В чем была его ошибка? В том, что он слишком верил Анакину? Но если не верить тому, кто тебе ближе всех - то как же жить? В том, что слишком хвалил его, заставив решить, что правила не для него - и не внушил ценностей, важных для джедая? Но как Оби Ван мог подумать, что его ученик вот так отступится от всего, что было основой? Три года... Ничего не изменилось. И боль, и досада, с которыми Оби Ван пытался бороться, по-прежнему были с ним. Он не отправится в порт и не сядет на корабль. Он не мог этого сделать. Возможно, это судьба привела его сюда - и Оби Ван собирался пройти этот путь до конца. Здание было изумительной красоты. Район разительно отличался от трущоб, по которому его сегодня водил Дегети - и солнце клонилось к закату, немного ослабив жар. Оби Ван остановился на мраморной лестнице, ведущей к входным дверям, над которыми склонялись огромные живые цветы, создающие тень. Таких ирисов он никогда еще не видел, и содержать их в этом климате, видимо, было очень накладно, но это только свидетельствовало о классе заведения. Встретивший его управляющий принял деревянный цветок с величайшим почтением, засеменил впреди, указывая путь гостю. Что же он делает? Это было безумие... Внезапно Оби Ван до отчаяния захотел повернуть назад, не делать этого. Он напомнил себе, что еще не поздно отступить. Еще не произошло ничего непоправимого, он еще мог уйти. И сделать вид, что ничего не было. Управляющий замер перед лифтом, указывая ему путь. - Восемнадцатый этаж, досточтимый господин. Вас ждут. Даже тогда еще было не поздно. Оби Ван вошел в лифт. Когда он поднимался, он все еще мог передумать. Когда он стоял перед тяжелыми раздвижными дверями, он все еще сомневался, что, возможно, будет лучше, если он оставит все, как есть. Если ничего не узнает наверняка. Так будет легче забыть. А потом он толкнул дверь и вошел - стирая одним движением все усилия трех лет. Мгновение глаза Оби Вана привыкали к новому освещению, взгляд привычно сканнировал окружающую обстановку. Просторная комната, изысканная мебель, переливающиеся экраны на стенах и хрупкие дорогие вещицы, артефакты разных рас, придающие обстановке стиль. Тяжелые занавеси на окнах. Огромная кровать. И он. Это было невозможно - но это был он. Оби Ван не мог больше отрицать это, он до последней секунды пытался верить, наделся, что это будет кто-то другой. Однофамилец или самозванец. Он надеялся, что ему больше никогда не придется увидеть Анакина. Анакин стал еще более высоким, чем раньше - и тонким, как прут - или так казалось из-за черной обтягивающей одежды - прилегающей к телу так, чтобы не скрывать ни одной его линии. Высокие сапоги с рядом железных пряжек - и черная кожа узкого топа, открывающего плечи. И обнаженные руки, скрещенные на груди, металл протеза ничем не скрыт. Вызывающий наряд. Эффектный и непристойный. За все годы, что они были учителем и учеником, Оби Ван никогда не видел Анакина так бесстыдно раздетым. Yiswe. Он вздрогнул, вспомнив это слово. Перевел взгляд на лицо своего бывшего ученика. Увидел шрамы, которых прежде не было. Анакин выглядел старше, жестче - и кожа у него больше не была загорелой, а белой, как бумага, почти неестественно бледной. И тем ярче выделялись синевой его глаза. Он всегда был очень красивым мужчиной, подумал Оби Ван с грустью. Но сейчас эта красота стала сокрушающей. Уголки широкого рта приподнялись в улыбке. - Вы долго шли сюда, мастер Кеноби. Голос был знакомым - и невероятно спокойным, и Оби Ван едва смог скрыть свое потрясение. Он ожидал чего угодно - стыда, ненависти, упреков. Но не этого спокойствия. Для *него* это было шоком - а Анакин, он даже не был удивлен. - Ты знал, что это я? - Конечно. - Это прозвучало чуть насмешливо. - Я могу себе позволить не принимать кого попало. Они стояли на расстоянии нескольких метров - и Оби Ван испытывал странное ощущение, как будто между ними стена, и невозможно подойти ближе. Или хуже - пропасть. Но его взгляд, кажется, обрел собственную жизнь - не мог оторваться от зрелища, чудовищного в порочной привлекательности, которое представлял собой его бывший ученик. Впитывал все новые детали. Тяжелые браслеты из белого металла на руках и татуировки над ключицами - имена избранных клиентов, кажется, Оби Ван когда читал, что некоторые проститутки позволяли это сделать за отдельную плату. - Я в вашем распоряжении, мастер. Впрочем, я не предполагаю, что вы пришли воспользоваться теми услугами, что я обычно оказываю. - Конечно, нет. - В голосе прозвучало намного больше горячности, чем ему хотелось. Усилием воли Оби Ван взял себя в руки. - Тогда... что я могу сделать, чтобы удовлетворить вас, мастер? Что ты можешь сделать... Сделать так, чтобы этих трех лет не было? Нет, чтобы не было того, что привело к этим трем годам. Но этого Оби Ван, конечно, не мог сказать. В молчании он следил, как Анакин плавным, словно замедленным жестом вынимает из узкого портисигара длинную сигарету, вкладывает ее в мундштук. В движениях была почти дурманящая пластика, что-то сценическое - как будто каждая поза, которую он принимал, была предназначена для внимающего зрителя. Раньше он никогда так не двигался... Он был весь порывистый, яркий, стремительный - и в его голосе, когда он говорил, не было этого спокойствия - было что угодно, веселье, обида, гнев - но не так... не так. Он изменился. Что ж, этого следовало ожидать. Оби Ван должен был быть к этому готов. Три года назад... Все складывалось так удачно: он уничтожил Гривоса, и это означало конец войне, спокойствие в Республике. Все должно было повернуться к лучшему с этого момента. Но когда Оби Ван получил сообщение от Совета с приказом срочно возвращаться, он уже знал, что к лучшему ничего не будет. Он только не знал, насколько все плохо. К тому времени, как он вернулся, все было закончено. Несчастье уже произошло. Он видел записи - как на Совете, когда мастер Винду произнес, что Орден знает, кто на самом деле является лордом ситхов, на лице Анакина мелькнуло потрясение. Не удивление - но шок и стыд и странное чувство, похожее на сожаление - несомненные, не оставляющие возможности для интерпретации. Винду тоже заметил это. - Ты знал? Откуда? Они сами узнали чисто случайно. Роботы, разбиравшие обломки корабля Гривоса, на котором Оби Ван и Анакин вернулись на Корускант со спасенным сенатором Палпатином, обнаружили там по случайности сохранившуюся видеозапись. Гривос и граф Дуку, принимающие указания от своего Темного повелителя. От Палпатина. Винду и еще четверо отправились арестовывать канцлера. Лорд ситхов убил четверых и сумел сбежать. Сенат, которому предоставили доказательства его вины, объявил его вне закона, но найти его пока не могли. И вот - виноватые глаза Анакина. И его ответ, чуть дрогнувшим, помертвевшим голосом. - Знал. Оби Ван видел это, слышал это слово своими ушами - и все же сильнее, чем шок от разочарования, от предательства - была одна неправильная, нехорошая мысль. Почему он не солгал? Наверное, Анакин не знал, чем все закончится. Или не хотел лгать. - И не сообщил Совету? - Я могу объяснить - я собирался сообщить. Но я должен был дать ему шанс, он всегда ко мне хорошо относился... Молчание Анакина стоило жизни четырем джедаям. И из-за него они упустили Темного Лорда, который был в их руках. А Анакин считал, что он *объяснил* это? Оби Ван помнил ледяной голос Винду: - Сдай свой меч. Мы решим твою судьбу. Взять его! И тут мальчишка сделал глупость. Сколько раз Оби Ван потом не просматривал эту запись - он все не мог понять, почему все произошло. Как будто Анакин не ожидал, что его захотят задержать. Он попытался пойти к выходу, словно ему это позволили бы. Конечно, ему преградили дорогу. И тут он выхватил меч. - Не задерживайте меня! Я не буду сопротивляться. Мне просто нужно, мне нужно... Он искалечил двоих членов Совета - а затем мастер Винду отбросил его к стене, выбив меч из рук - и держал, используя Cилу, чтобы дать возможность остальным справиться с ним. И даже это удалось не сразу, а только когда сердце у Анакина начало останавливаться. Но пока глаза у него не закатились, Анакин продолжал биться и сопротивляться, все пытаясь сказать что-то. Одно слово Оби Ван угадал по его губам. - Падмэ... Он сам подписал себе приговор. Вариантов просто не было. Если его недонесение еще можно было списать на что-то другое кроме злонамеренного предательства, то нападение на членов Совета было настоящим преступлением. Для снисхождения не было оснований. И все же они не хотели казнить одного из них, пусть даже бывшего. Оби Ван не знал, кто выступил с предложением - кто нашел такой выход. По документам было обнаружено, что Анакин Скайуокер технически никогда не был освобожден из рабства. Когда Квай Гон выкупил его - наверное, он не успел оформить бумаги - или это было невозможно по закону. Просто права на мальчика перешли к Ордену. Правда была в том, что если бы Анакин не оступился, об этом бы никто никогда не вспомнил. Никто никогда не напоминал ему о его неравенстве. Но сейчас, когда он не оправдал надежд Ордена, Орден имел право от него избавиться. На суде Оби Ван не произнес ни слова. Чувство вины перед Советом давило на него так, что казалось, он не может вздохнуть полной грудью. Что наделал этот глупый мальчишка... что он навлек на них обоих. Оби Ван не отрицал свою вину, не хотел оправданий. Если Анакин не выполнил свой долг, это было упущение его, учителя. Не заметил вовремя, что его падаван избрал неверный путь, что он решил, будто ему дозволено нарушать закон. Падмэ... Тогда все открылось, конечно - в глазах многих джедаев это стало не смягчающим фактором, а свидетельством того, насколько глубоко падение Анакина. А она боролась за него, как могла - ни на мгновение не отступилась от него. Узнав о приговоре, пыталась выкупить его. Но по законам Набу гражданину планеты, тем более сенатору, невозможно было покупать рабов. Да ей и не дали шанса что-то сделать. В тот же день Анакин был отправлен с планеты. Куда, Оби Ван не знал. Не хотел знать. Обратно в рабство - туда, откуда его извлек в своем упрямстве и высокомерии Квай Гон. Квай Гон, так привязавшийся к этому мальчишке за тот короткий срок. Сделавший все, чтобы его приняли в Орден. Квай Гон, прошептавший имя Анакина за мгновение перед смертью - как будто ему больше нечего было сказать Оби Вану. Последний, о ком думал Квай Гон. Оби Ван сделал так, как Квай Гон хотел - и пытался быть хорошим наставником. Но как же он разочаровал Квай Гона... И вот сейчас он смотрел на результат своей неудачи. Тот, кто мог быть лучшим из джедаев, стал вот *этим*... Ресницы Анакина поднялись, ослепив Оби Вана яркой синевой взгляда - Вы хотели мне что-то сказать, мастер? И этот безмятежный тон, эта выверенная плавность движений - Оби Ван чувствовал, как они внушают ему странное неприятное чувство. Это не должно было быть вот так. Впрочем, все не должно было быть вот так. Ему отчаянно захотелось просто повернуться и уйти. Какую же ошибку он сделал, придя сюда! Но уже было слишком поздно. Внезапно он почувствовал, что он должен сказать - сказать слова, которые хотел произнести три года назад, когда приходил к Анакину в тюремную камеру, но так и не смог. Он должен это сказать, иначе эти слова задушат его. - Мне больно видеть тебя вот таким, Анакин. - А каким, вы думали, я буду, мастер? Каким? Оби Ван не знал. Он не задумывался. Возможно, он думал, Анакин вернулся на Татуин, к жизни, которую он вел раньше - обычному труду, за которым он смог бы забыть свое прошлое, годы, проведенные в Ордене. Конечно, теперь он понял, что это было невозможно. Если бы Анакину дали шанс, он бы попытался бежать, вернуться на Корускант, к Падмэ. Возможно, захотел бы мстить. Это было бы слишком опасно. Джедаи не могли этого допустить. - Я просто хотел узнать, что с тобой произошло. - Просто. - Анакин сузил глаза, глядя на струйку дыма, которую он выдохнул. Мундштук казался продолжением словно выточенной из мрамора руки. Оби Ван подумал, что да, он может понять, как кто-то захочет платить за все это. Наверное, каждый, кто приходил сюда, уходил с сознанием, что был с кем-то особенным. Анакин всегда был особенным. - Я могу рассказать, если вы хотите. Оби Ван не хотел. Но разве не за этим он сюда пришел? Он кивнул. - Я не думаю, что в намерениях Ордена был именно такой результат. Я полагаю, они вообще не задумывались об этом. Просто хотели избавиться от меня. И уж конечно мне самому это и в голову не могло прийти. - Струйка дыма змейкой свернулась в воздухе. Голос звучал совершенно спокойно - словно Анакин рассказывал о ком-то другом. - Хотя, наверное, этого следовало ожидать. Кто может захотеть приобрести раба, который не согласен подчиняться и думает только о побеге - и *способен* сбежать? Это было правдой, Анакин был одним из лучших, даже чтобы охранять его на Корусканте потребовались особые средства безопасности. Оби Ван почувствовал внезапную тошноту. Потому что ответ можно было угадать. Тот, кто уверен, что сможет удержать его. Тот, кто сможет его сломать. - Когда меня везли на аукцион - я все время думал только об одном. Я должен был сбежать. Я был уверен, что смогу это сделать. Я только выжидал момент. Но он не сбежал. А пытался? - Пытался, - казалось, Анакин угадал его вопрос. - Вы знаете, что Совет сделал со мной. Сперва было трудно без Силы... я привык рассчитывать на нее. К тому же, сначала я еще думал, что могу сбежать, не причиняя вреда посторонним. Но все равно, ко времени, когда меня выставили на продажу, у меня уже была репутация плохого раба. Однако меня купили. Мой будущий хозяин сказал, что он знает, как обламывать непокорных рабов, а у меня есть потенциал принести ему хорошие деньги. Есть люди - и не только люди - готовые платить за определенные развлечения. Например, некоторым даже нравится преодолевать сопротивление. Так что он взялся выдрессировать меня. Какими методами - Оби Вану не нужно было спрашивать. Он снова остановился взглядом на тонких полосках шрамов на лице Анакина, впервые заметил следы, пересекающие его плечи и руки. Рабство на Татуине было домашним, нестрашным, по сравнению с этим, новым рабством. - Он думал, что знает, чего от меня ждать. Я убегал, а он ловил меня. И наказывал. Сперва он все еще полагал, что из меня можно это просто выбить. На мгновение глаза блеснули ярко, напомив Оби Вану прежнего Анакина силой эмоции. Но только в прежнем Анакине никогда не было этой горькой иронии. - А я думал об одном. Что я должен увидеть Падмэ. Что когда я найду ее, мы будем вместе, и все будет хорошо. Она будет в безопасности. И я смогу забыть все... всю эту грязь. Грязь... Оби Ван отвел глаза на мгновение. Совет джедаев не приговаривал Анакина к *этому* - сексуальное насилие было преступлением само по себе. Но оно оказалось неотъемлемой частью приговора. - Его очень злило, что он ничего не может добиться. - В голосе Анакина были усмешка и холод. - В какой-то момент, кажется, он решил, что для него дело чести просто заставить меня кричать. Я чуть не откусил себе язык. Я был для него убыточным. Слишком опасен для клиентов - даже когда он меня сковывал. Наверное, в какой-то момент он понял, что просто убьет меня, если так пойдет. И продал меня. Не рассказывай мне об этом... Но Оби Ван не произнес ни слова. - Вот этот другой действительно был специалистом. У него не было желания испытывать на себе мои джедайские штучки, как он это называл. Он просто запирал меня - без еды, без воды. Потом перевел в комнату, куда прекращал доступ воздуха. Так не очень посопротивляешься. Когда я уже не мог пошевелиться, он приходил и делал то, что хотел. Я не знал, хотелось сказать Оби Вану. Не думал, что такое возможно. Но если бы знал, что бы это изменило? Он не знал, потому что не желал знать. - А потом она умерла, - сказал Анакин. - Я лежал на полу, задыхаясь, и знал, что она умирает. Я чувствовал это. Оби Ван вскинул голову. Все это время, с того момента, когда он вошел сюда, он ждал, что Анакин спросит его о Падмэ. Боялся, что ему придется дать ответ - и не понимал, почему тот не спрашивает. - Ты знал? - Я видел это еще раньше. В моих снах. Я только надеялся, что смогу что-то изменить. Но он не знает, подумал Оби Ван - и не узнает, что ради него Падмэ ушла в отставку из Сената. Против воли своих родителей и приказа королевы Набу отправилась разыскивать его. Ее звездолет потерпел аварию. В спасательной капсуле она добралась до планеты и умерла, едва увидев своих детей. - Вы были с ней. Это даже не было вопросом. Оби Ван кивнул. Он приехал туда, еще успел - как будто мог чем-то помочь. Она звала тебя, хотел сказать он. Но нужно ли было Анакину знать это? Он вдруг вспомнил, что им даже не разрешили увидеться после ареста Анакина, как Падмэ ни добивалась этого. - А ребенок? Он родился? Я знаю, что родился. Мальчик или девочка? Он не знает и этого. Не знает о близнецах. Оби Ван покачал головой. Он не имел права говорить - дети были усыновлены, они вырастут в любящих семьях. Анакину не было места в их жизни. - Я так и знал, что вы не скажете. Я пытался узнать. Теперь у меня есть возможности и средства. Но не смог. Кто-то слишком хорошо хранит тайну. Как он мог быть таким спокойным? Оби Ван не мог понять этого - как он может говорить вот так о смерти женщины, которую он так любил, о том, что никогда не увидит своего ребенка? Все перегорело? За три года? - Когда она умерла, осталась только ненависть. - В тебе всегда было много ненависти, Анакин. Ледяной огонь полыхнул в синих глазах, и Оби Ван заторопился: - Ты сам сделал свой выбор. Ты отступил от джедаев, от нас - ради Темной Стороны. Ты выбрал, кому быть верным - и это после того, что Орден для тебя сделал. Мы приняли тебя. Мы любили тебя. Я... любил тебя. - Да, конечно. Но неужели вы думаете, что из-за этого я ненавижу вас меньше? Анакин сделал шаг вперед - и хотя эти слова были сказаны очень тихо, Оби Ван почти инстинктивно нащупал рукоять меча. Анакин не подошел ближе, между ними было достаточное расстояние, и все же Оби Ван сознавал его близость так, словно они стояли лицом к лицу, с оружием в руках. В Анакине все еще была Сила - та, что могла сделать его лучшим из джедаев. Оби Ван мог это почувствовать. - Не волнуйтесь, мастер Кеноби. Я не собираюсь на вас нападать. Что бы мне дало, если бы я убил вас? Что бы это дало? Может быть, утолило бы ненависть? - Да я и не могу причинить вам зло. Как вы думаете, почему я отказался от попыток побега? Оби Ван следил, как Анакин медленно поднимает руку, отводит прядь вьющихся волос. Серебристым металлом сверкнул входящий в висок стержень. - Я же говорил, меня купил специалист. Имплант запрограммирован так, чтобы я не мог покинуть определенное место. А также подавляет любые попытки проявления агрессии. Против этого даже обучение джедаев бессильно. Оби Ван сглотнул слюну, показавшуюся горькой. Конечно, Анакин сам обрек себя на это. И все же... - Это противозаконно? - Нет. Не для рабов. Так вот, я говорил о ненависти. Забавно, как быстро бессильная ненависть оборачивается против того, кто ненавидит. Я был слаб. Я ничего не мог сделать. Наверное, я убил бы себя - но мой хозяин знал, что делает. Когда я валялся на полу своей комнаты, обессиленный, он приходил и вкалывал мне фенрин. Я даже не заметил, как день, проведенный без дозы, стал для меня невыносимым. Вот, что по-настоящему сломало меня. Фенрин. Оби Ван понял все - словно у него открылись глаза. Вот откуда была эта плавность движений, этот спокойный голос. Вот откуда яркий холодный блеск синевы в глазах - фенрин придавал голубизну белкам. И делал кожу ослепительно белой. Наркотик, вызывающий стопроцентное привыкание и зависимость, от которой почти невозможно избавиться. На фенрине можно было сидеть годами - только доза становилась все больше и больше. Богачи разорялись, покупая его - и умирали в страшных мучениях. - Фенрин стал моим господином. Мною стало можно управлять. Вот тогда я кричал - когда меня лишали дозы. Анакин улыбнулся. - А потом... потом я понял, что у меня только два выхода. Или сдохнуть, как собака, или... Я не хотел жить - но умереть вот так означало бы сдаться. Вы всегда говорили, что я лучший, мастер, разве нет? Я решил, что могу стать лучшим и в этом. И у меня получилось - я ведь старался. Мой хозяин был счастлив. Через несколько месяцев он продал меня в более дорогое заведение, с огромной прибылью для себя. У меня появилась репутация. Меня перепродали еще и еще. И вот я здесь. Раб по-прежнему - но очень ценный раб. Эти слова воткнулись в сердце, как нож. Как Анакин мог говорить это? Как будто он гордился этим - тем, чем он стал. В наступающих сумерках его поразительная, торжествующая красота заставила что-то сжаться внутри Оби Вана. Он никогда не понимал отношений с лицами своего пола, никогда не испытывал интерес к другим мужчинам. И то, что он чувствовал, глядя на Анакина, было только частично осознанием его красоты. Он испытывал страх - страх от того, как изменился его ученик, мальчик, которого он знал. - Я больше не пытаюсь сбежать. Я добиваюсь успеха в том, что делаю лучше всего. - А наркотики - неужели ты не хочешь бросить?.. - Зачем? - Анакин усмехнулся. - Я всегда могу позволить себе дозу. Находится достаточно двуногих, готовых платить за мои услуги. Я вполне доволен своим положением. Это был ложь! Как он мог так говорить? Превращенный в то, чем он стал - в шлюху, в наркомана, сломленный - как он мог быть доволен? Но что Оби Ван мог сделать, чтобы исправить это? Ничего. Он и не стал бы пытаться ничего сделать. - Анакин, ты не должен был допускать этого... - Простите, мастер, но вас удивит, если я скажу, что ничего из того, что вы можете сказать, не имеет для меня значение? Ему не следовало испытывать такую горечь от этих слов. Но Оби Ван не мог ничего сделать с захлестнувшей его скорбью. - Не вини никого. - Зачем он это говорил? Эти слова, которые он так часто повторял на протяжении трех лет, в диалогах, которые он вел без собеседника. Возможно, Оби Ван и пришел сюда, чтобы наконец иметь возможность сказать все это вслух. - Совет просто сделал то, что должен был. Если бы ты выполнил свой долг... Если бы ты не разочаровал меня вот так... Знаешь ли ты, каким обманутым я себя чувствовал? Я был твоим учителем, я любил тебя, как брата - а ты предпочел нашей дружбе близость с негодяем, сосредоточием зла. Ты оставил меня с моей виной и моими сомнениями, Анакин. - Все это в прошлом, мастер. Значит, таков был предназначенный мне путь, как сказал бы мастер Йода. Нет, его путь не должен был быть таким! Не для этого его выбрал Квай Гон! Все могло сложиться по-другому, если бы он не был таким упрямым, гордым мальчишкой, если бы он слушал то, что ему говорят... если бы он доверился Оби Вану... - Я не узнаю тебя, Анакин. - А вы когда-нибудь меня знали? Это было жестоко. И горько. И Оби Вану хотелось отомстить, сделать Анакину так же больно, как этот мальчик сделал ему. - Я пытался учить тебя. Но ты ничему не научился. Он увидел, как вспыхнули глаза Анакина, знал, что его удар достиг цели. Но правда была в том, что этим он причинил боль и самому себе. Потому что он не мог забыть, как на многое был способен этот искренний, горячий мальчик. Избранный. Оби Ван так верил в него. И разрушения этой веры он не мог простить. - Зачем вы пришли, мастер? Этот вопрос был задан почти мягко - но Оби Ван вдруг понял, что это конец их разговора. Потому что он не мог ответить. Он не знал, на что надеялся, когда шел сюда. Мог ли он попытаться что-то сделать, если бы Анакин был другим - если бы высказал вину, раскание? Но Анакин не попросил помощи. Он видел, как Анакин улыбнулся, не дождавшись ответа. - Оставь прошлое в прошлом, Оби Ван. Уезжай. Забудь. Мы никогда больше не увидимся. И никто не узнает. Джедаи редко имеют дела на этой планете. Это было так. Они больше не увидятся. И Оби Ван не скажет никому. И ничего не изменилось, он ничего не добился этим своим приходом. И слова, которые он пытался сказать, не достигли цели. И это было больнее всего - то, что он не смог добраться до Анакина. Пусть это была искусственная защита, созданная наркотиками - но Анакин нашел покой. А он, Оби Ван, не мог найти. Он стоял и смотрел на отвернувшегося к окну Анакина - на сигарету, дымящуюся в его руке. Последние лучи захоядего солнца бросали на его лицо кроваво-алый отблеск. Оби Ван никогда не видел ничего более прекрасного в своем совершенстве и пугающего в порочности. Он вышел, закрывая за собой тяжелые двери, накидывая на голову капюшон джедайского плаща - словно пытаясь защищиться от вызывающей роскоши этого места. *** Один в комнате - наконец. Он вздрагивает, и сигарета падает на пол - и он растаптывает ее, как нечто отвратительное. Руки - из плоти и металлическая - сжимают спинку стула, и дерево начинает крошиться под его пальцами. Он знает, что не должен позволять себе чувствовать гнев - имплант заставит его дорого заплатить за это. Он уже чувствует дикую боль, пронизывающую его мозг от вставленной серебряной иглы. Но он не может ничего сделать. Ярость захлестывает его, воздух вибририрует от его ненависти. Спокойствие исчезло без следа. Спинка стула рассыпается в щепки под его руками. Из носа и из ушей у него начинает течь кровь. Но пока боль еще не одолела его, и экраны на стенах разлетаются вдребезги, зеркала лопаются, только особо прочные стекла в окнах могут выдержать. Он падает на колени, а вокруг него разбиваются дорогие безделушки - и за мгновение до того, как боль сделает его беспомощным, в мозгу у него взрывается полный отчания крик. - Как я вас ненавижу! *** Я слышу этот крик, который проходит через мое тело, и я выпрямляюсь в кресле, на мгновение замерев от силы эмоций и чистоты боли, дошедшей до меня. Мой мальчик. Прости, что я заставил тебя так долго ждать. Скрывая лицо, мимо меня проходит Оби Dан Кеноби. Он не смотрит на меня, не узнает. Он ничего не чувствует. Правильно, пусть уходит. Он так ничего и не понял. Пусть оставит тебя мне. Я встаю и иду к лифту. Уже скоро я увижу тебя. Скоро я заберу тебя отсюда. Мы снова будем вместе, мой ученик. Мой Дарт Вейдер. The End |