СельАвтор: Abyss de Lynx Фэндом: "Звездные войны" Рейтинг: PG-13 Пейринг: Оби-Ван/Анакин Жанр: легкий
angst Дисклеймер: Всем (в сад) к Лукасу!!! Ворнинг: Да не будет
вам никакого ворнинга! Обычный слэш с элементами юмора и романтики ))) Размещение: с разрешения автора |
|
Почему? Спокойные, обреченные - серые, словно пасмурный день, глаза встретились взглядом с другими - яростными, полными боли, полыхающими ситхским пламенем ненависти. Анакин, почему? - Учитель, я не могу!!! Тонкий голос, сердито-сосредоточенный.
И взгляд - укоризненный взгляд лучистых зеленых глаз. Море после бури.
Романтика! Ужас… Ну куда деться от этого наваждения? - Можешь, Анакин. Можешь. Я просил тебя сосредоточиться… Щурит насмешливые глаза. Не удивительно. Вчера он сосредоточился и обрушил на свою голову потолок. И пришлось потратить немало нервов и все свободное время на восстановление спортивного зала, которое все равно ему не удалось. Не способен Анакин к исправлению содеянного. - Учитель Оби-Ван, я не могу! Анакин вспотел, тяжело дышал и смотрел на своего учителя несчастными глазами. А-а-а!.. Да иди ты… к Йоде! - Анакин, быть может Магистр Йода объяснит тебе лучше меня? Может, объяснит, а может и не объяснит, а меня вызовет к себе. Анакин у него и без того почти каждый день со своими проблемами, неудачами и незадачами. Ты так от Квай-Гона бегал? Нет. Ну какой ты после этого Учитель, Оби-Ван Кеноби?! Ответ почему-то напрашивался сам собой. - Не пойду я к Магистру Йоде, - он угрюмо посмотрел на меня. - Я хочу, чтобы ты мне объяснил! Несносный ребенок!!! - Хорошо. Иди сюда… И падаван затихает меж твоих рук. Как трудно настроиться на частые удары маленького сердца, чей ритм не совпадает с твоим. Как трудно подчинить себе силу, рядом с которой твоя собственная и не стояла - ни когда ты был совсем мальчишкой, ни сейчас… От раскаленной пропасти внизу тянет таким жаром, что кажется, словно с минуты на минуту расплавятся даже внутренности. Но не это страшно. Обезумевший от сжигающей его изнутри неизлечимой душевной боли Анакин - вот что по-настоящему страшно. Кажется, вот-вот с его губ снова сорвется извечное "почему, Учитель"… Не сорвется. Больше никогда. Дарт Сидиус - вот его Учитель. Ты сам к нему толкнул своего ученика. Своими руками вырыл ему яму и загнал в нее. Забудь об Анакине - обаятельном мальчишке, нервном юноше. Перед тобой враг. - Анакин! Смех в ответ. Счастливое сияние глаз. - Смотри, Учитель! Смотри, как я умею! Головокружительный пируэт, штопор… Ниже, ниже, на страшной скорости. Я зажмурился, но тут мальчишка легко вывел машину из пике и выровнялся. Двенадцатилетнее чудовище… Сидит - довольный и счастливый. - Здорово, да? - Выпендрежник… Подбрось меня до бара. - Угу, - мрачнеет. Надо было помягче. - Ты здорово водишь. - Правда? - Правда. Если бы ты сейчас был на Татуине, гонки кончились бы, не успев начаться. Анакин расплылся в улыбке и бодро стартовал в направлении ближайшего питейного заведения. - Эни… - Что? - Я же просил тебя не гонять. - А я просил тебя не называть меня Эни! - скорость снизилась, а я не мог вспомнить, просил он меня или не просил не называть его уменьшительным именем. Удивительным ребенком был Анакин… И мне было с ним одновременно легко и трудно. Невозможно управлять ветром. Не удержать в ладонях воду. Я вышел. - Мне с тобой можно? - Не сегодня. - Ясно. На минуту он задержал взгляд. И все. А в этом взгляде явственно прочиталось насмешливое полудетское "значит, будешь пить всю ночь и собирать информацию; значит, я свободен до утра и в отличие от развлекающегося тебя вынужден буду потратить это время с пользой; ну почему тебе всегда достается все самое интересное"… Мне стало немного совестно: бросать ученика, надеющегося провести время с тобой, быть может, ждущего твоей поддержки и твоего совета, - последнее дело. Так что я медленно вернулся к тихо урчащему кару. - Поехали отсюда. - Учитель Оби-Ван? - Поехали, поехали… Перспектива провести время в компании бутылки и слухов растаяла на глазах, но мне почему-то совсем ее не было жаль. Анакин увлеченно рассказывал мне что-то о моторах и генераторах и о том, как можно сделать кар более маневренным и быстрым. Хорошо… Так хорошо и уютно… Зачем накручивать себя, видеть лишь врага? Он же твой ученик, он часть тебя. Он считает, что ты пришел помешать, что ты все испортишь, что… Амидала. Только ли в ней дело? Оглядываясь назад, ты можешь сказать, что только в ней? Нет. - Учитель, я… Краснеет, смущенно-виновато улыбается. Я оказался к этому не готов. Еще слишком свежо было в памяти собственное половое созревание. Я не думал, что у Эни подобные проблемы могут начаться так рано. Сам-то сообразил, к чему все истерики и для чего нужны женщины, только когда Квай-Гон, считавший отдельные пункты воспитания джедаев устаревшими и тормозящими развитие всего ордена в целом, хладнокровно притащил меня в бордель на какой-то занюханной планетке, где мы тогда оказались, попутно прочитав целую лекцию о возможных проблемах и запрете на привязанности. Я никогда и никого не любил, кроме своего Учителя, не желал пути иного, чем Путь Джедая. И было мне пятнадцать… - Эни… Не волнуйся так, пожалуйста. Это абсолютно нормальное явление. - Да? Ага. Только помочь ему сейчас не было никакой возможности, потому что в пределах досягаемости не было ни одного заведения, куда впустили бы тринадцатилетнего. И вообще этого делать не стоило. Да подавятся Небеса Силой - я влип! - Да. И что делать? - Но что мне делать, Учитель? Научил синхронизации мыслей на свою голову! Что делать… что делать… Сухари сушить! С грехом пополам объяснил про заведения и женщин и - убийца! - про то, что Анакину туда еще нельзя. Снова споткнулся о вопрос всех времен и народов "что делать" и почти начал кусать себя за локти. Мог бы дотянуться - точно искусал бы, блин! - Ну попробуй сам с собой, - устало сказал я, отчаявшись разрешить эту проблему хоть сколько-нибудь удовлетворительно для нас обоих. - Это как? - Ну… Приехали. Просто полный привет. Вот теперь я покраснел. Только этого не хватало - двадцатитрехлетнему парню краснеть перед учеником, почти в два раза младше! - Ну… Рукой… Он посмотрел на меня этими своими чертовыми зелеными глазюками - насмешливо, снисходительно. - Думаешь, я не пробовал? И… Ой… Ему что, этого мало?! Девственнику?! Тут-то я и почувствовал, что начинаю сходить с ума. Пришлось нанести визит Магистру Йоде. - Много Силы в юном падаване. Деть ее куда - не знает он, - кивнул Йода, большие уши качнулись вперед. - Внимания больше уделить ты должен ему, Оби-Ван… Больше внимания? Ну и что ты имел в виду, старый хитрец? Анакин склонен потакать своим страстям уже сейчас... А что будет дальше? Вот! Именно это и хотел сказать зеленый мудрец! Оставалось лишь идти и разговаривать, разговаривать, разговаривать… Отчаянно стараться объяснить все, что вызывает обиду, недоумение, злость… Злость. Эмоция, которую падавану всего труднее контролировать в себе. Анакин воспринимал очень лично буквально все, что происходило вокруг него. - Берегись своих чувств, Анакин. - Почему? - Потому что эмоции ведут на Темную сторону. - Но я не могу совсем ничего не чувствовать! Я же не дроид, - он постучал по корпусу R-2. - Нет, конечно. Но ты должен контролировать себя. Твои чувства… эмоции, которые ты испытываешь… Смотри на них как бы со стороны. Словно это река, на берегу которой ты стоишь. Понимаешь, что я имею в виду? - Да, Учитель. Но… Это сложно. По-моему, другим это удается лучше… Он опустил голову. И я допустил одну из своих первых ошибок, приведших Анакина к краю. Я взъерошил ему волосы на макушке и притянул к себе, давая ему то, в чем он так отчаянно нуждался. Поддержку, обещание ее и в дальнейшем. Любой контакт привязывает, но физический - особенно. Ну вот и пришел момент,
когда хотя бы самому себе можно признаться в том, что любил (и любишь)
своего непокорного, строптивого, дерзкого, талантливого, необыкновенно
сильного - и такого беззащитного - ученика. Признаться, пока преследуешь
его с мечом в руке и собираешься убить, хотя его смерть - последнее, чего
ты хочешь в этой жизни. Когда же еще делать подобные признания, как не
тогда, когда уже слишком поздно для того, чтобы пытаться что-либо изменить?
Сколько надежд было возложено… Анакин не выдержал. Чужие надежды - слишком
тяжкий груз. Любовь обратить в ненависть. От ненависти отстраниться. Только ситхи черпают Силу в своих эмоциях. Поток несет нас все дальше, и уже не понятно, кто охотник, а кто - добыча. Я не вижу другого выхода, Анакин, мальчик мой… Так будет лучше для всех - поверь. - Может ли джедай умереть? - Может, Эни. - А жить после смерти? Я задумался. Никогда не знаешь, как повернется Сила, если использовать ее в таком ключе. - Ну, наверное, это зависит от самого Джедая. Я так думаю… И от того, насколько хорошо умеет он контролировать свою Силу. - Опять все упирается в это? Ну опять, Анакин Скайуокер, опять. И чем скорее ты осознаешь ответственность за себя и свои поступки, тем будет лучше. Пусть сейчас ты злишься и устаешь, потом ты будешь вспоминать свои уроки с радостью и благодарностью. Сердце впервые пробуравил скользкий, холодный червячок - а будет ли? Сомнение? Предвидение? Во мне и вполовину не столь сильно развит дар видеть отдаленное будущее, как в Анакине. И я этому рад. Я могу позволить себе закрыть глаза на свои сны, не зацикливаться на предрешенности и искать иные пути. Анакина же раздирают противоречия. Он вынужден постоянно искать помощи у меня или прилагать неимоверные усилия к тому, чтобы справиться с ситуацией. Как помочь тому, кто пытается постоянно бороться с собой? А как помочь скалам в их вечной борьбе против точащих их волн и ветра? Он бьет - не думая, не сдерживая Силу, как бывало раньше. И ему трудно противостоять. Мастер класса Йоды или Квай-Гона. Я силен, но не настолько, и пока что меня спасает лишь бешенство, ослепляющее бывшего моего ученика. Как скоро он придет в себя и возьмет себя в руки? Сколько еще времени мне отпущено? Нет! Признание чужой силы и собственного бессилия ведут к заблаговременному поражению. Мы бьемся, пока пылающая река влечет нас все дальше и дальше. В преисподнюю? Что такое - эта мифическая преисподняя? Что значат страдания Галактик по сравнению с болью, пронзающей сейчас Анакина Скайуокера, твоего падавана… Твоего Эни… Никогда. Он. Не. Был. Твоим. Ты сам отказался от него, Оби-Ван. Почему это никак не может удержаться в твоей голове?! Потому что у тебя была возможность любить и быть любимым. Потому что ты мог уберечь своего падавана от роковой страсти… к жизни. - Учитель, - горячий шепот в темноте. Касание его руки в полной тишине, и то - музыка. Шепот же обволакивает бархатом… Когда это было? Когда? Сколько лет назад? Год? Вечность? Я не помню! Я просто не помню. Я столько времени гнал от себя эти мысли и воспоминания. Нет, я помню, что Эни тогда как раз исполнилось шестнадцать. Но он еще ничего общего не имел с тем человеком, что сейчас поднимает на меня меч. Воспоминания с новой силой охватывают меня, когда нас разносит по разные стороны несущей опоры. - Учитель… - Эни, что ты делаешь? - Но разве ты сейчас не этого хочешь? Это была река. Берег реки никому не известного континента неопознанной планетки. Аварийная посадка оказалась неудачной, и мы были вынуждены ждать, пока полностью просохнет двигатель, и восстановятся системы жизнеобеспечения. Я весь вымок под тропическим ливнем, и Анакин был не лучше меня. Я кутался в мокрый плащ и медленно сушил его. Юноша сушиться не стал. Скинул с себя все и с явным наслаждением выкупался. Я смотрел на него, потому что больше все равно было делать нечего. И понимал, что схожу с ума. Любой другой на моем месте давно уже отвернулся бы, а я стоял, забыв о просушке одежды, и смотрел на еще худощавую, но уже сильную спину, на ровные, длинные ноги, на полоску волос, сбегавшую по животу от пупка вниз… Смотрел, пока глаза наши не встретились. Только тогда я смог заставить себя вернуться к так некстати прерванной полумедитативной возне с одеждой. Откуда я мог знать, что Анакину взбредет в голову воспринять мой взгляд настолько правильно? Кто вообще мог предвидеть, чтобы… Ночь спустилась неожиданно. Стараясь не привлекать к нашей стоянке излишнего внимания, мы не стали разводить огонь, и вскоре нас одеялом окутала молчаливая тьма. И холод. Эни, греясь, прижался ко мне вплотную и… Мы почти поссорились. Мы орали друг на друга. Мы не желали слушать. Да пребудет с нами Сила - мы впервые за все время с того момента, как впервые увидели друг друга, не понимали друг друга! Я говорил что-то, я пытался проникнуть за щит, воздвигнутым самым дорогим мне существом. Щит, которым он закрылся от меня впервые в жизни. И мне не понятно было, почему Эни просто не желает смириться с тем, что джедай не может иметь иных привязанностей, иных целей, кроме служения Силе. - Ты боишься! - Нет, Эни, я… - Не называй меня так! - Анакин, я просто… - Ты боишься! И ты завидуешь мне! - Я никогда не завидовал тебе, Анакин. Я и сам не знал, правду ли я говорю, или мне только это кажется… Я оттолкнул его тогда в надежде спасти, но вышло так, что я лишь приблизил огненную пучину Геонозиса. Я врал. Врал постоянно. Себе. Ему. Нам. Я сказал, что не может быть никакого "мы". Я сказал, что есть "я" и "он", и у нас разные пути. А на самом деле "мы" были с того момента, когда маленький и глупый Оби-Ван пообещал своему умирающему учителю, что станет воспитывать еще более маленького, но вовсе не столь уж глупого Анакина Скайуокера. И сель покатилась, набирая все большую скорость, невиданную силу… Я понимаю, что не смогу его добить. Несмотря ни на что он - мой падаван. Как и всякое разумное существо, он имеет право на жизнь. Кем бы я был, подняв руку на беззащитного и беспомощного уже врага, с которым столько лет делил все - беды, радости, самого себя? Ох… Хватит уже лгать, Кеноби! Сам-то не устал? Ты не сможешь его убить. И не будешь его убивать. Быть может, этот урок будет последним уроком, который ты преподашь ему. Быть может, он его не усвоит. Но ты должен хотя бы попытаться. Мне снился Анакин. Таким, каким я запомнил его - высоким, тонким юношей с копной вьющихся золотисто-каштановых волос, которые когда-то были просто золотыми. С яркими зелеными глазами, сияющими всеми силами весны его жизни… Он снился мне в моих руках… И кожа его пахла дымом, солью и мускусом… И гибкое тело ничем не уступало моему, пугая сознанием скрытой угрозы… И губы с силой, с ненасытной страстью раз за разом впивались в губы… И руки искали слепо в слепой темноте столь же слепые руки… И мы растворялись друг в друге - мужская любовь эгоистична и вбирает в себя без остатка. Жизнь пульсирует в биении ее сердца. Одного на двоих. И… Я просыпаюсь разгоряченным и слабым. Это не видение будущего. Это - одна из тех вероятностей, которых не будет уже никогда. Жаль, Эни, злое мое дитя, что я ни разу не поцеловал тебя. Теперь я уже никогда не узнаю вкуса твоих губ. Может быть это и к лучшему - Анакин умер, да здравствует Дарт Вейдер, целовать которого решится лишь безумец… А мой Эни, мой малыш спит в глубинах моей памяти. Он так устал… 2005
The End |