|
- Вы можете хотя бы описать этого призрака? – спросил я, пытаясь сохранять свое фирменное терпение.
- Мистер Дрезден, - управляющий трагически всплеснул руками, - это так ужасно! Он просто появляется во время представления. Господи, что я буду делать, если сборы упадут!
- На что он все-таки был похож? – терпение, терпение, я само терпение
- Я не мог видеть его лица, но это было ужасно! Он, несомненно, жертва, я точно знаю!
- Вы хотите сказать, что у вас завелся Призрак Оперы?
Кажется, я его шокировал.
- Мистер Дрезден, мы крупнейший оперный театр в Чикаго, возможно, даже в мире, в Северной Америке точно, и мы никогда, никогда бы не опустились до такого водевиля.
Мне захотелось побиться головой об одну из мраморных колонн, щедро расставленных по всему зданию.
- Хорошо, хорошо, извините, что задел эту тему. Значит, вы говорите, что он появляется только во время спектакля, и как я понимаю, поэтому вы настояли, чтобы я приехал именно сейчас. Вы не заметили, призрак появлялся в каких-то особенных местах? Может всегда в одном и том же месте?
- Люстра, иногда она раскачивается… И он часто появляется в одной из частных лож.
Ну, наконец-то хоть что-то. Откровенно говоря, в тот момент, когда в моем офисе раздался звонок из театра, я серьезно раздумывал, не устроиться ли мне куда-нибудь на временную работу, чтобы оплатить очередной чек за аренду своего подвала. В тот момент дело казалось мне спасением. Если бы я знал, что оно окажется настолько раздражающим, и что, похоже, мне придется опрашивать людей, которые профессионально умеют вопить, я бы, пожалуй, пересмотрел свое мнение.
- Проведите меня к ложе, и я разберусь с этим, - сказал я, демонстрируя куда большую уверенность, чем чувствовал на самом деле.
Мы поднялись в бельэтаж, управляющий все время слегка, но нетерпеливо подталкивал меня вперед, и остановились перед закрытой дверью одной из лож.
- Вот! Вы видите это, мистер Дрезден? Вот то странное свечение? Это призрак, я уверен в этом!
- Хорошо. Как насчет уйти отсюда, пока я просуну свою голову в дверь и посмотрю?
Управляющий отошел и обеспокоенно сказал:
- Я не уверен, что вам стоит…
- Послушайте, я чародей, и знаю, что делаю.
Порог – одна из тех немногих вещей, которые мешают призраку материализоваться прямо перед вами, поэтому я потянулся открыть дверь. Я хотел лишь приоткрыть ее, легонько, буквально едва-едва, но дверь с силой распахнулась и тут же захлопнулась обратно, втащив меня в ложу, и на ногах я удержался только потому, что вцепился в дверной косяк.
Несколько голов и стволов тут же обернулись в моем направлении.
- Что это значит? – спросил лысеющий мужчина, а окружающие его головорезы были явно готовы убить меня, не тратя время на расспросы.
Только один человек в ложе не навел на меня оружие. Он сидел на красном бархатном диване, совершенно спокойный, в смокинге. Джентльмен Джон Марконе.
- Вы сказали, мы будем одни, - повысил голос Лысый.
- Уверяю вас, мы одни, - мягко ответил Марконе. – Мистер Дрезден, мой компаньон, он задержался по уважительным причинам.
То, как он сказал это «компаньон», слегка снисходительно, будто о собственности, совсем мне не понравилось.
С другой стороны, еще меньше мне понравилось случайно оказаться на тайных мафиозных переговорах высшего уровня.
Остальные присутствующие в ложе сохраняли настороженность, но Марконе постучал кончиками пальцев по свободному месту на диване рядом с ним
- Присаживайтесь, - сказал он с нажимом, не отрывая от меня глаз.
Ад знает, что задумал Марконе. Слушаться его, выполняя команды на глазах десятка мафиози, как домашняя собачонка, не очень хотелось. С другой стороны, если рассмотреть альтернативу…
Я медленно подошел к дивану и сел рядом. Ложа была небольшой, диван был явно невелик для двух взрослых мужчин, Марконе не шелохнулся, и я оказался в весьма неловкой близости от него.
Марконе вручил мне свою программку.
- Я знаю, как вы не хотели пропустить первый акт, - сказал он галантно.
Я взглянул на программу. «Богема» - было выведено на титульном листе. Название - вот все, что я слышал об этой опере.
- Надеюсь, я не пропустил ничего важного, - пробормотал я. Мне уже становилось жарко в своей куртке, да и жар тела Марконе не добавлял комфорта.
- Хорошо, - сказал Марконе, переводя взгляд на Лысого и его компаньонов, – возвращаясь к теме нашей беседы. Я думаю, мы можем прийти к соглашению об отступных в договоре.
Лысый наморщил нос, и склонился вперед. Марконе не шелохнулся.
- Двадцать пять, - мрачно сказал Лысый.
Вместо ответа Марконе повернулся ко мне и протянул что-то маленькое и черное.
- Бинокль? – спросил он меня.
Не уверен, что хотел бы стать частью его стратегии торговли, но выбора особо не было.
- Вы так заботливы, - ответил я самым сладким голосом, на который был способен. Марконе передал мне бинокль и на мгновение задержал свою руку на моей. Я задумался, был ли это сигнал, который я должен понять? Обычно мы понимали друг друга с пугающей легкостью, но в этот раз мне ничего не приходило в голову. Я взял бинокль и стал рассматривать зал, пытаясь выискать призрака.
Марконе пошевелился и я отвлекся. Он вытащил что-то из внутреннего кармана смокинга, это оказался карманный компьютер, и при свете его экрана я видел, как заметно расслабились присутствующие в ложе, когда поняли, что это не оружие.
- Если подумать над нашей ситуацией, мне кажется, что пять процентов куда более разумны. Мистер Дрезден, вы согласны?
Я понятия не имел, о чем он. С другой стороны, не каждый день помогаешь Марконе обыграть в покер других плохих парней.
- Полностью, - сказал я, и вернулся к наблюдению за залом. Мне показалось, что я что-то увидел у верха занавеса, но не мог с уверенность сказать, был ли это призрак, или только отражение от оборудования сцены.
Марконе вывел текст на экран КПК и только хотел что-то вписать туда, как экран замигал, раздалось тихое жжжж, и экран погас.
Марконе вздохнул.
- Мистер Дрезден, - сказал он, смотря на меня с непонятным выражением лица, смесью раздражения и нежности.
Мне стало неловко, когда я увидел сломанный КПК.
- Прошу прощения. Я бы вышел, если бы вы меня предупредили.
- Нет, нет, я не хотел, чтобы вы пропустили что-то интересное. Сейчас будет ария Мюзетты.
- Вы слишком добры, - я слышал, как Лысый скрипит зубами, пока мы с Марконе обменивались любезностями, как будто были в ложе одни.
- Двенадцать процентов, - сказал Лысый, и то, как он это сказал, заставило Хендрикса придвинуться поближе к дивану.
Это был плохой признак.
- Мистер Скальци, прошу вас, - сказал Марконе с легкой грустью, – вы проявили бы большую мудрость, если бы согласились на восемь процентов. Но если вы и дальше будете мешать мистеру Дрездену получать удовольствие от оперы, боюсь, я стану гораздо менее щедрым.
Я уж было собрался сказать, что они могут не обращать на меня никакого внимания, как уловил вспышку света в одной из лож напротив. Только я собирался вскочить, как Марконе, почувствовав это, положил руку мне на бедро. Я замер.
Певица на сцене взяла высокую ноту, и зал взорвался аплодисментами. Первый акт подходил к концу. Я пытался быстро сообразить, как на призрака может подействовать такой мощный выброс психической энергии.
- Мистер Скальци? - твердо произнес Марконе.
Лысый прикрыл глаза. Выглядел он раздосадованным.
- Восемь процентов. Спасибо за то, что уделили мне время, мистер Марконе.
Певица все еще держала высокую ноту, лично мне это напоминало завывание собаки, но все в зале встали и аплодировали. Встали все и в нашей ложе. Марконе и Скальци пожали друг другу руки, а потом Скальци протянул руку мне. Я пожал ее, чувствуя себя крайне неловко.
Бандиты выходили по одному, пока в ложе не остались я, Марконе и Хендрикс.
- Дрезден, - начал Марконе сухо, – если тебе хотелось послушать оперу, мог просто попросить, и я достал бы тебе билет. Не было никакой необходимости врываться в мою ложу. Сейчас антракт, не хочешь пройтись?
- Я не оперу пришел слушать, - огрызнулся я. – Я тут по делу. Надо кое-что выяснить.
- Конечно, - согласился Марконе, удивительно дружелюбно. – Могу я помочь чем-нибудь в твоих исследованиях?
Я хотел было отмахнуться от него, но у меня не было никаких идей по поводу того, как поймать призрака, а мысль о том, что мне могут заплатить, если я это сделаю, все еще грела мое сердце.
- Возможно, - пробормотал я. То, что он обтяпал это дельце со Скальци, привело его в хорошее расположение духа, и может быть, он поможет мне свободно зайти в другие ложи всех этих богачей.
Хендрикс приоткрыл дверь.
- Выйдем? – спросил Марконе.
Я пожал плечами и мы вышли на великолепную лестницу, ведущую в фойе. Мы остановились, осматриваясь, и только тут я заметил, что все присутствующие в торжественной вечерней одежде. Я покосился на безупречный смокинг Марконе и неожиданно испытал приступ неловкости.
- Я одет не по случаю, - пробормотал я, разглаживая полы своей длинной брезентовой куртки.
- Не бери в голову, - сказал Марконе, - уверен, тут ни у кого не найдется смелости сделать тебе хоть какое-то замечание.
У меня были сомнения, но я спустился по лестнице, идя нога в ногу с Марконе.
В фойе тот взял два бокала шампанского, один вручил мне, я неловко взял его, и мы сделали круг по вестибюлю. Марконе слегка придерживал меня под локоть и представлял практически каждому второму.
- Ты что, знаешь всех в Чикаго? – спросил я его между очередными приветствиями.
- Каждого, кто представляется важным, - пожал он плечами.
- Ты не должен был меня им представлять, - сказал я недовольно, - они подумают, что я работаю на тебя.
- О, я сомневаюсь, что это то, что они подумают, - сказал он, и я не понял, что он имел в виду.
Огни наверху замерцали, и я машинально заставил их снова ярко загореться.
- Может, зря я это? - пробормотал я себе под нос. Я не мог поручиться, сделал ли это призрак, и если это он, не вспугнул ли я его.
Марконе слегка улыбнулся.
- Это значит, что антракт закончится через пять минут.
- О, - сказал я с облегчением, при этом все равно чувствуя себя полным дураком, – Я знаю.
Я собирался пробраться за кулисы, чтобы попробовать отыскать призрака там, но Марконе, твердо держа меня под локоть, повел снова к ложе, явно не сомневаясь, что я останусь до конца представления. Я не возражал – из ложи был отличный обзор, и был шанс заметить призрака оттуда. Опять же, управляющий говорил, что именно в этой ложе призрака видели неоднократно.
Зайдя в ложу, я сел на диван, на то самое место, где сидел раньше. Я ожидал, что Марконе займет софу напротив, в которой сидел Скальци, но он сел снова рядом со мной.
- Может, ты скажешь мне, что делаешь здесь на самом деле? – спросил он тихо.
- Я уже сказал. Управляющий вызвал меня, чтобы я нашел и обезвредил призрака.
- Здесь призрак? – переспросил Марконе.
- Да.
- Фантом?
- Послушай, - сказал я раздраженно, - я понимаю, к чему ты клонишь, и эта шутка меня уже достала, - я стал изучать программку.- Скажи, все эти люди действительно считают оперу развлечением и отдыхом?
- А ты предпочел бы заменить прекрасную музыку, яркие характеры и социальную тематику на выпивку и сортирный юмор, Гарри?
- Не называй меня так.
Занавес поднялся, и я незаметно для себя оказался захваченным происходящим на сцене, несмотря на все свое мнение об опере как о профессиональном визге.
- Рудольф – такая задница, - пробормотал я.
- Из чувства самосохранения человек идет на многое, - сказал Марконе холодно.
- Я никогда не оставил бы никого умирать вот так.
- Я знаю, - сказал он, гладя прямо мне в глаза.
Я сглотнул и снова сосредоточился на происходящем на сцене.
Я ждал появления Мими, любви Рудольфа, надеясь отойти от тяжелого впечатления от прежде увиденного. Мими появилась… и умерла.
- Я думал, это должно быть отдыхом, - ошеломленно сказал я Марконе.
- Это опера, Гарри.
- Что, тут все герои умирают или погружаются в отчаяние?
- В хороших операх да.
- Не могу поверить, что я потратил три часа жизни на это, - сказал я, выходя из ложи.
- А я думал, что ты тут был из-за призрака.
- Я и был тут из-за призрака, - огрызнулся я.
- Хорошо, возможно "Травиата" на следующей неделе больше придется тебе по вкусу. Я заеду за тобой в семь.
- Что?
Марконе наклонился и прошептал:
- И не переживай из-за неподходящей одежды.
Я остолбенел, а Марконе, как ни в чем не бывало, начал спускаться по лестнице.
* * *
Я выбросил оперу из головы, и попытался выяснить что-нибудь про призрака. Все мои усилия ни к чему не привели, хотя отняли много времени и сил, и Хендрикс застал меня в офисе, где я сидел, закинув ноги на стол, и бессмысленно таращился в стену, надеясь на озарение.
- Мммм…Хендрикс?
Еще три парня размеров и габаритов Хендрикса вошли в мой кабинет.
- Мистер Марконе не хочет, чтобы ты опоздал.
Я взял свой посох.
- Не знал, что мне назначено.
- На 12:30. Пора идти.
Мне пришло в голову, что Хендрикс, пожалуй, не стал бы стрелять в меня, чтобы поторопить, но я не был до конца в этом уверен. Так что я встал и постарался выглядеть послушным рядом с огромной, мускулистой и рыжеволосой версией Белого Кролика.
Хендрикс и компания сопроводили меня вниз, посадили в седан и мы полетели в куда более приличный район Чикаго, чем тот, в котором живу я.
На здании, к которому мы подъехали, не было никакой вывески, и по внешнему виду сложно было сказать, что это такое. Но у меня явно не было выбора – входить или нет. Я не хотел прибегать к волшебству в таком открытом месте, и в синяках мне тоже ходить не хотелось.
Внутри был коридор, дверь каждой комнаты была из красного дерева. Меня затолкали в одну из комнат, в которой оказался Марконе и незнакомый мне худой мужчина с острым носом. Казалось, они ждали меня.
- Точно вовремя, - заметил Марконе довольно.
- Ох, - грустно вздохнул мужчина, осматривая меня и передавая одним этим возгласом все свое мнение о моем внешнем виде.
- Вот так, - развел руками Марконе.
- Что? – спросил я.
- Ну я же сказал, что позабочусь.
- О чем? – я был совершенно сбит с толку.
Вдруг худой мужчина встал передо мной на колени. Должно быть, выражение моего лица было то еще, потому что Марконе резко закусил губу, чтобы не засмеяться.
Тут я увидел на шее мужчины портновский метр, и все понял. Но поймите меня правильно, я обычно предпочитаю, чтобы люди представлялись, прежде чем лезть знакомиться с внутренними швами моих брюк.
- Во-первых, какого черта! Во-вторых, мне не нужна никакая одежда.
По правде говоря, мне не нужна никакая одежда от него.
- Но это же ты жаловался, что одет не по случаю? И разве подходящий внешний вид не поможет тебе в твоем расследовании?
- Это было констатацией факта, а не жалобой. Не думаю, что призрака будет волновать, во что я одет, - но когда портной потребовал, послушно поднял руки.
- Ах да, призрак, - произнес Марконе. Вежливое сомнение, явственно прозвучавшее в его голосе, заставило меня заскрипеть зубами.
- Слушай, я собираюсь выследить этого призрака и избавить от него театр, - я резко дернул рукой, все же стараясь не зацепить мужчину, который как раз измерял мою талию.- Это работа. Работа – это деньги, а деньги это значит то, что меня не выселят. Марконе пристально на меня посмотрел.
- Я не понимаю, почему ты так враждебен к моей помощи
- Это слишком похоже на «Красотку», - проворчал я.
- Я думал, ты не продаешься, - удивленно мурлыкнул он.
- Я не продаюсь. Если я нужен, ты можешь нанять меня в законных, профессиональных целях, как и любой другой, но я не хочу быть у тебя на привязи.
Моя демонстрация независимости была испорчена портным, который именно в этот момент решил измерить мою шею.
Марконе с большим любопытством разглядывал метр, обернувшийся ошейником. Мне стало не по себе.
Портной кашлянул.
- Ваши прикидки оказались очень точными, мистер Марконе, но я все же сделал несколько поправок.
Марконе кивнул, а портной пригласил меня в соседнюю комнату, где вручил мне самые лучшие брюки, какие я только видел в своей жизни.
- Наденьте их, пожалуйста, и это тоже, - портной протягивал мне рубашку и галстук.
Я снял куртку, сбросил кроссовки и стал стаскивать свои видавшие виды джинсы. Я – высокий, даже долговязый мужчина, и нелегко найти брюки на мою длину ног, но эти были как раз на меня, как будто портной знал мои размеры уже недели, а не увидел меня всего несколько минут назад.
Рубашка была серо-голубая, не уверен, что выбрал бы такую себе сам. Но я надел ее, и портной снова привел меня в комнату, где ждал Марконе, попросил подняться на небольшую платформу и раздвинул шторы, закрывавшие зеркала, полукругом располагавшиеся вокруг платформы.
- Дрезден, - сказал Марконе, разглядывая мой наряд, - теперь я почти не буду смущаться, когда меня публично заметят рядом с тобой.
- Ущипните меня, - скривился я.
Портной бормотал что-то, тут и там поправляя рубашку и брюки, сделал какие-то пометки карандашом в блокноте, извинился и вышел в соседнюю комнату.
Я никогда не был поклонником галстуков, и могу по пальцам пересчитать случаи, когда их носил, так что мне пришлось долго повозиться, прежде чем я смог его завязать.
Марконе подошел сзади, поднялся на платформу, и взялся за галстук. Я напрягся. Я не люблю ничего носить на шее, кроме амулета матери, и еще больше не люблю людей, которые трогают то, что все же висит у меня на шее.
Но Марконе только поправил неровный узел, который у меня получился, потом посмотрел в глаза моему отражению в зеркале.
- У тебя хороший гель для душа, - пробормотал он, его дыхание подняло волоски у меня на шее, и меня пробила дрожь.
- Это твой способ сказать, что обычно при встрече с тобой я весь в грязи, крови и слизи? - спросил я, стараясь вернуть беседу в приемлемое русло.
Он ухмыльнулся.
- Не умеешь принимать комплименты?
Я собирался резко ответить, но тут встретился с ним глазами и понял, что это было не праздное замечание.
Марконе действительно выглядел… благодарным.
Внезапно я очень засомневался в том, что он вызвал меня ради моих профессиональных услуг, особенно, когда он обхватил мою талию, чтобы спуститься с платформы. Очень уж собственническим получился жест.
Я – неплохой волшебник, и это правда, но я был всего лишь человеком. И какую-то часть меня совершенно не заботило, что меня совсем не невинным жестом обнимает мужчина. К тому же профессиональный преступник. По крайней мере, та моя часть, которая была в брюках, этим явно не заморачивалась.
Портной вернулся с пиджаком, Марконе уже спрыгнул с платформы.
- Мы берем все, - сказал он.
* * *
- Pretty woman, walking down the street, pretty woman, the kind I'd like to meet, - пел Боб, очень удачно подражая Рою Орбисону.
- Почему я тебе вообще что-либо рассказываю? - пробормотал я.
- А потом он пригласит тебя на гонки.
- Я не могу это выносить. Боб, ну ты-то откуда знаешь об этом глупом кино?
Боб вздохнул.
- Гарри, Гарри, Гарри. Мы же согласились, что ты не хочешь знать, где я бываю и что делаю в день, когда ты освобождаешь меня.
Я вздрогнул.
- Точно! Знать ничего не хочу. И перестань петь эту глупую песню.
- Но это же так похоже на фильм! Правда, волосы у тебя должны быть длинными и волнистыми. И тебе нужно сменить обувь.
- Ни в коем случае. Мои кроссовки меня всем устраивают. И они очень удобные, - я покачал головой,- Марконе затеял со мной глупую игру.
- Все замечательно! Ты пококетничал с ним в опере, а потом он купил тебе хорошие вещи. Неплохо для первого свидания.
- Ничего я не кокетничал! Я поговорил с ним об опере, немного о призраке, вот и все.
- Как я и сказал, кокетничал, - сказал Боб тоном умудренного опытного наставника, - Гарри, мальчик мой, мы должны поговорить о том, что значит, если взрослый мужчина покупает тебе дорогу одежду.
Я издал невнятный звук и постучался лбом о столешницу. Боб принял мое выражение крайнего отчаяния за согласие.
- Итак, ты был милашкой в опере…
- Милашкой?
- Вы были вдвоем в ложе, - продолжал Боб, как будто меня не слыша, - а потом он одел тебя так, как ему нравится.
У меня не нашлось слов, я встал и взял с полки тяжелый молоток.
- Умолкаю, - скорбно сказал Боб, и молчал целых пять минут.
* * *
Я смотрел на посыльного.
- Боюсь тут какая-то ошибка.
Посыльный посмотрел свои бумаги.
- Две коробки для мистера Дрездена. Это вы, правильно?
- Да, - кивнул я, и посыльный передал мне коробки.- Я ничего не жду.
- Свяжитесь с отправителем, - пожал он плечами, - его данные вот тут, - и он протянул мне бланк - Распишитесь здесь.
Я посмотрел на имя отправителя.
- Что, черт возьми, он мне прислал?
В первой коробке был костюм, который я примерял у портного. Честно говоря, эти вещи были слишком хороши для меня, особенно если учесть мою склонность привлекать к себе внимание склизких, грязных и вонючих демонов.
Во второй коробке был смокинг. Сверху лежала записка «Надень это сегодня вечером».
Я схватил записку, смял ее, потом открыл люк и спустился в лабораторию.
Боб читал одну из своих книг.
- Что случилось? Проблемы?
- Точно проблемы. Марконе прислал мне смокинг, - я разгладил записку так, чтобы Боб смог прочесть ее.
Если бы у Боба были брови, он точно бы их сейчас поднял.
- Сегодня вечер Травиаты.
Я нахмурился.
- А причем тут это? Какая разница? Опера – это всего лишь опера, правда?
Боб смотрел на меня, а я удивлялся, как он, обладая только двумя угольками глаз в черепе, умудрялся демонстрировать такую жалость и скептицизм.
- Прекрасно, - сказал я, изо всех сил стараясь не чувствовать себя некультурным троллем, - полагаю, я должен идти готовиться?
- Если захочешь спеть арию Принца, лежа в пенистой ванной, обещаю, я никому не расскажу.
- Я захочу двинуть тебя молотком, - сказал я и поднялся из подвала.
Я был чист, одет и смотрел на часы. Ожидая Марконе, который должен был заехать за мной, я чувствовал себя девушкой, ждущей свидания, и тот факт, что на мне был смокинг, сравнения не умалял. Марконе даже угадал мой размер ноги, в коробке лежали шикарные туфли, которые были точно впору, и это как-то особенно тревожило. В одном из карманов пиджака лежала маленькая коробочка из ювелирного магазина, в которой обнаружилась пара очень симпатичных запонок.
Я попытался найти себе занятие, но все закончилось тем, что я бесцельно бродил по своей крошечной гостиной. Я очень не люблю ждать. Особенно не люблю ждать, когда думаю, как смеются мафиозные боссы, заставляя меня тратиться и носить такую одежду, когда я, во-первых, не понимаю, зачем это нужно для дела, а во-вторых, просто не хочу.
В дверь постучали. Я открыл. Марконе был в том же смокинге, что и в прошлый раз. Я почувствовал себя слегка обманутым, и как обычно, мой язык намного опережал мои мысли.
- Даже без бутоньерки? – поинтересовался я.
- Могу я войти? – спросил Марконе вежливо. Я посторонился, пропуская его, и заметил Хендрикса, сидящего на водительском месте лимузина и с неприязнью глядящего на меня.
- Все хорошо? – спросил Марконе, пробегая взглядом по моему костюму.
- Да. Об этом, - я показал пальцем на смокинг.
Марконе отмахнулся.
- Поблагодаришь меня потом.
- Или назову тебя сумасшедшим. Мне и тот костюм ни к чему, смокинг и подавно.
- Я бы принес тебе бутоньерку, если бы знал, что ты хочешь.
Я не был уверен, что беседа пошла в правильном направлении, но если он хотел продолжать эту чертову игру, то я тоже способен ее поддержать. Я увидел, что он теребит одну из своих запонок и спросил:
- Нужна помощь?
Он не запротестовал, когда я взял его за запястье и понял руку к себе, чтобы рассмотреть манжету. Запонка состояла из двух частей, скрепленных цепочкой. Застегнуть расстегнувшуюся цепочку одной рукой было проблематично. Марконе был не единственным, кто мог играть в раздражающую заботливость. Я застегнул запонку и расправил манжету. Он подал мне другую руку. Я посмотрел на вторую запонку, застегнул и ее.
Было странно держать в руках чужое запястье. Я чувствовал пульс Марконе под своими пальцами. Это было странно, как и пристальный серьезный взгляд, которым он смотрел на меня. Я уж было собирался ляпнуть что-нибудь, как вдруг из лаборатории, вход в которую я забыл закрыть, раздалось пение Боба.
«Красотку» в его исполнении я уже пережил. На это раз Боб исполнил Hungry Eyes из фильма с Патриком Суэйзи.
Я вздрогнул, а Марконе серьезно заметил:
- У него есть талант, но чувствуется отсутствие техники. Я мог бы посоветовать хорошего педагога по вокалу.
- Я тебя умоляю, не вздумай поощрять его.
И тут заметил, что все еще держу запястье Марконе. Я резко отдернул руки.
- Нас ждет музыка гораздо более высокого класса. Может, я еще сделаю из тебя ценителя, - спокойно заметил он.
* * *
Я всегда притворяюсь, что не волнуюсь, когда волнуюсь. И чем больше волнуюсь, тем больше притворяюсь. Когда вас преследуют вампиры, зомби, демоны или еще что-то, что хочет вас сожрать, волноваться – не самая лучшая идея.
Джон Марконе не был никем из вышеперечисленных, но он был опасен не меньше, и все мои инстинкты вопили мне, что я иду в логово хищника, когда я усаживался напротив него на заднем сидении лимузина.
- Я разочарован, - сказал я, - почему лимузин не Хаммер?
Он взял два бокала из бара и налил нам обоим скотч.
- Если не считать того, что они ужасно некрасивы и абсурдны?
Я взял протянутый мне бокал, заметив, что мои руки слегка дрожат.
Я надеялся, что алкоголь меня успокоит, но случайная близость, случайные касания не очень помогали. Я был не в состоянии вести светскую беседу.
- Полагаю, ты знаешь, что пьешь? – спросил он.
Я дернулся в жесте, который даже сам расценил как подростковый, попытался придумать, как изящно поддержать беседу, но махнул рукой и перешел к делу.
- Управляющий считает, что призрак – бывший певец.
- Вероятно, тенор. Призрак явно требует к себе внимания, если верить тому, что о нем говорят, - сказал Марконе, и по его тону было понятно, что он подтрунивает надо мной.
Алкоголь смешался с волнением, и я вспылил:
- Если ты не собираешься относиться к этому серьезно…
- Я отношусь к этому очень серьезно, уверяю тебя, - он смотрел мне прямо в глаза, и я почувствовал то, что доктора называют нерегулярным сердечным ритмом.
Прозвучало это уж слишком двусмысленно, даже на мой обычно ничего не понимающий взгляд.
* * *
Наверное, в жизни есть более смущающие вещи, чем дефилировать по парадной лестнице главного оперного театра Чикаго. Уж я-то должен точно это знать – я вообще славюсь постоянными попаданиями в идиотские ситуации. И все же мало что раньше смущало меня так, как причина, по которой я споткнулся на последней ступеньке. Мы вышли из лимузина, и стали подниматься по лестнице к распахнутым дверям центрального входа, Хендрикс шел чуть позади нас. И вот, поднимаясь, до меня дошло, что я иду в оперу вместе с Джонни Марконе, в смокинге, который он купил для меня, и приехал я в его лимузине, в котором он заехал за мной, и в голове зазвучал голос Боба, поющего "Красотку". Адское дерьмо, подумал я тогда, как же это похоже на свидание, и немудрено, что в этот момент я и споткнулся. Хорошо, что мы поднимались, а не спускались.
Маркони спас мою физиономию от знакомства с мраморной ступенькой, поддержав меня, а потом «случайно» забыл убрать свою руку с моей спины, и так мы и шли на свои места, и он кивал всем знакомым в качестве приветствия. Я уже хотел все ему высказать, но вовремя прикусил язык. Я пришел сюда работать, и, надо признать, без его помощи призрака мне не поймать.
Мы подошли к «нашей» ложе. Возле входа в соседнюю ложу стояло несколько мужчин, которые с добродушными улыбками поприветствовали Марконе. Тот подвел меня к ним и протянул руку пожилому мужчине.
- Мистер Розен, - Марконе был чрезвычайно учтив, - нам не хватало вас на прошлой неделе.
- Обещал внучке провести с ней время, - улыбнулся мистер Розен, а потом посмотрел на меня. – Деловой партнер?
Марконе не подтвердил и не опроверг его.
- Гарри, это Пол Розен, Художественный институт. Мистер Розен, это Гарри Дрезден, частный детектив, мой знакомый.
Я был благодарен Марконе за то, что тот не стал упоминать, что я чародей, ну, и за то, что не ляпнул «это Дрезден, которого я хочу затащить в постель». С его-то чувством юмора он запросто мог такое отчудить.
Мистер Розен улыбнулся.
- Детектив, говорите? Вы знаете, я слышал слухи про призрака. Возможно, мистер Дрездерн сможет разобраться.
Марконе улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.
- Я уверен, что это только слухи.
- Конечно, - фыркнул мистер Розен, - можно подумать, призраки существуют на самом деле, - заявил он с самоуверенностью счастливого неведения.
Прежде чем я что-либо ответил, Марконе вежливо склонил голову, и мы зашли в ложу. Хендрикс плотно прикрыл дверь, а потом сел на тонкий стул с позолоченной спинкой, который явно не был рассчитан на его габариты. Марконе снова сел рядом со мной на один диван, и это было плохо, потому что я слишком явно чувствовал тепло его тела, и это отвлекало. А мне предстояла работа.
Из внутреннего кармана я достал свечу, лично сделанную для этого случая серебряную цепочку и кусок мела. Опустился вниз, нарисовал круг, зажег свечу. Первую попытку я сделал во время первого акта. Прочитал заклинание, но было сложно сконцентрироваться, когда рядом находился кто-то, настолько откровенно скептично настроенный. Заклинание было несложное, но требовало предельной сосредоточенности. Марконе тоже опустился на пол и с любопытством смотрел, что я делаю. Один раз свеча дернулась и замерцала, но не от присутствия призрака, а от колебания воздуха, когда Марконе не смог сдержать смешок.
- Я делаю это впервые, - сказал я, оправдываясь.
- Не буду мешать практиковаться.
Я поднял голову. Марконе был совсем рядом со мной, и его глаза блестели в свете свечи.
- Я попробую в антракте. Опера мешает сосредоточиться.
- Наверное, - согласился он, не делая никаких попыток отодвинуться. Я почувствовал, что надо что-то сказать, но не нашелся, и просто отвернулся, смотря на сцену.
Перед концом антракта я попробовал еще раз, пытаясь, чтобы мое заклинание совпало с началом второго акта. Марконе снова склонился ко мне и прошептал прямо мне в ухо:
- Люди из ложи напротив обратили на нас внимание.
Мои уши всегда отличались чувствительностью, а губы Марконе почти задели мочку, его теплое дыхание согрело, и по спине пробежала дрожь.
В этот момент свеча погасла, и силовые линии, которые светились от серебряной цепи, вызванные моим заклинанием, исчезли.
- Мне не хотелось бы лишнего внимания, - снова выдохнул Марконе мне в ухо. И я никак не ожидал предательства от своих коленей, которые тут же превратились в желе.
- Прости, - прошептал я. Часть меня… ну ладно, большая часть меня снова хотела, чтобы он продолжал делать с моим ухом то, что делал, - Давай слушать оперу, - и мы снова сели на диван.
- Как хорошо, что один из нас знаком с итальянским языком, и с этой оперой в частности, - снова выдохнул Марконе мне в ухо. И когда я посмотрел на него, в его глазах горело явное мужское удовлетворение. Мерзавец точно знал, что со мной делает, и понимал, что я чувствую.
Адово пекло, и выбора у меня не было. Я должен был пережить второй акт.
* * *
В викторианские времена фраза «заниматься любовью» вовсе не обозначала секс. Под ней подразумевался фривольный флирт, которым занимались будущие любовники. Я знаю это, потому что читаю всякие бесполезные журналы.
Джонни Марконе занимался со мной любовью в викторианском смысле под маской перевода слов оперы с итальянского на английский.
Я был так возбужден, что только присутствие Хендрикса мешало мне броситься на его босса как озабоченный подросток.
Марконе не должен был прижиматься ко мне, и уж точно не должен был продолжать дразнить мое ухо своими губами. Я весь дрожал, и единственное, что удерживало меня от того, чтобы в изнеможении сползти на пол, была рука Марконе, твердо лежащая на моей талии.
- Io so lui ama – Я знаю что она любит его, - перевел он, - Сейчас будет антракт. Попробуешь снова?
Я должен был, вот только как вынырнуть из гормонального дурмана? Но я кивнул, как бы там ни было, а работать надо.
Марконе встал, оставляя меня одного, и больше не мешая. Не знаю, как я сумел собраться, но я сделал все так, как нужно.
И ничего.
Я уставился на круг в замешательстве, пытаясь понять, что сделал не так. Попробовал снова.
Ничего.
И я понял.
- Нет никакого призрака! Этот управляющий, идиот, только зря поднял панику. Нет никакого призрака, никакого Фантома Оперы, вообще ничего нет!
Марконе тактично удержался от замечания «а что я тебе говорил!»
- Что будешь делать?
Спрятать сексуальное возбуждение под маской злости оказалось очень удобным.
- Собираюсь серьезно побеседовать с ним. Мне не нравятся люди, впустую тратящие мое время.
Марконе положил руку мне на плечо.
- Дождись конца спектакля. Будет обидно пропустить третий акт.
Маркони был прав. Я действительно не хотел пропустить действие. Меня захватила история Виолетты и Альфреда, и хотя я подозревал, что и в этой опере все закончится ужасно, хотелось узнать развязку.
* * *
- Ваш призрак больше не проблема, - заявил я менеджеру.- Вам повезло, что вы позвали меня. Призрак был злым и очень сильным, вполне мог сжечь все здание, прежде чем успокоиться.
Управляющий явно впечатлился моим рассказом, придуманным в духе низкосортного готического чтива.
Я наклонился к нему и доверительно понизил голос:
- На вашем месте я бы больше никому не стал говорить про призрака. Эти существа такие забавные… вы же не хотите, чтобы призрак стал посещать персонально вас?
Он отчаянно замотал головой.
- Пришлите чек до конца недели. И спокойной, беспризрачной ночи.
Марконе не встревал в наш разговор, но уголок его рта предательски подергивался.
- У тебя есть редкий дар творческого садизма, - сказал он, когда мы вышли из директорского кабинета.
- Он заслужил это. Не надо было заставлять бегать меня за несуществующим.
- Еще одна причина, по которой я не хотел бы иметь тебя во врагах, - заметил Марконе сухо.
Мы вышли из здания, и я проворчал:
- Он наверняка не заплатит мне за дополнительный вечер работы. Скряга.
- Ты все равно кое-что поимел с этого дела, - сказал Марконе, пока Хендрикс открывал перед ним дверь лимузина.
Я сел в машину, Марконе за мной
- Ты о чем? – спросил я. Мы явно возвращались на скользкую тему.
Марконе неопределенно улыбнулся.
- Я об опере. Ты же, наконец, ее оценил?
- Ни черта подобного, - проворчал я.
- И это говорит человек, который плакал во время последней сцены.
- Я же уже говорил, мне что-то попало в глаз, - надеюсь, я не покраснел. Врать я особо не умею.
Хендрикс поднял перегородку, разделяющую водителя и нас, а Маркони на этот раз сидел не напротив меня, а рядом. Не так близко, как в ложе, но я мог чувствовать витающее между нами напряжение.
- Просто… Виолетта. Мне было жаль ее. Она не думала, что он останется с такой женщиной, как она.
Марконе неопределенно покачал головой:
- Мне всегда казалось, что она не понимала, что Альфред видит в ней.
Я нахмурился:
- Какая разница? Все равно у них ничего бы не получилось, даже если бы она и не умерла в конце.
- Что хорошего в том, чтобы иметь выбор, если ты все равно не сможешь получить то, что хочешь? – сказал Марконе мягко и посмотрел прямо мне в глаза.
Он говорил не об опере, и мы оба это прекрасно понимали.
Марконе нажал кнопку связи и велел Хендриксу остановиться.
Лимузин остановился почти у берега озера Мичиган. Марконе вышел и подал мне руку, помогая выбраться. Было уже за полночь, было темно, и только огни яхт вдали отражались в воде.
Марконе прислонился к машине:
- Я уже говорил, что отношусь к этому серьезно.
Я отвел взгляд.
- К чему такая серьезность? Ты говоришь, как будто собрался вложиться в недвижимость, или типа того.
- Это не касается бизнеса, - и я снова поразился серьезности его тона.
- Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, - мой голос дрогнул,- это что, такой способ сказать мне, что у тебя ко мне серьезно?
Он, не мигая, смотрел на меня, а потом кивнул.
Это заставило меня нервничать больше, чем смогли бы любые слова. А я уже говорил вам, что во мне включается сарказм, когда я нервничаю?
- И как я мог об этом догадаться? Смокинг – это, типа, ты ухаживал?
- Вообще-то, эти запонки стоят дороже, чем вся твоя квартира, - он кивнул на мои рукава.
Я поднес запонки к глазам.
- Ээээ…правда, что ли?
- Правда.
На мгновение я потерял дар речи, а потом отвел глаза.
- Жаль, что у меня нет какого-нибудь классного кольца подарить тебе в ответ, - пробормотал я.
- Меня вполне устроила бы пара минут тишины.
Я не понял, о чем он. Марконе прикрыл глаза и наклонился ко мне. Его рот был буквально в сантиметре от моего. Я думал, он меня поцелует, но он застыл.
Я тоже замер. Вообще-то до меня всегда туго доходят такие вещи, и прошло несколько неловких секунд, но потом даже такой тупица, как я, все понял. Он ждал моего решения.
И я наклонился и поцеловал его. Это был медленный, спокойный поцелуй. Поцелуй-решение. Поцелуй-одобрение. Поцелуй-принятие. Поцелуй- обещание.
Так мы стояли с минуту, а потом он краткими поцелуями проложил дорожку к моему уху, лизнул его, и мягко всосал мочку.
Я охнул и оперся о лимузин.
Его смокинг был расстегнут, и я провел руками по рубашке. Он тихонько застонал мне в ухо, я задрожал и сильнее вдавился спиной в машину чтобы не упасть. Мне хотелось еще услышать этот стон, и я притянул его к себе поближе за брючный ремень. Марконе вжался в меня бедрами и наградил горячим срывающимся дыханием в шею.
Единственное, о чем я думал, это как бы не упасть, потому что колени снова превратились в желе, и ноги отчаянно подгибались. Марконе схватил меня за задницу, вжался в меня бедрами и впился поцелуем, отчего я почти лег на лимузин. Мы судорожно дышали, перед глазами у меня плыл туман, но сверкнувшие невдалеке фары проезжающего автомобиля немного отрезвили меня.
Он снова впился в мою шею, но я смог пробормотать:
- Не хочу быть задержанным за непристойное поведение
- Боишься, что я поимею тебя прямо здесь? - он продолжал терзать мою шею.
- Ты можешь поиметь меня, но только в автомобиле.
Он мгновенно дернул дверцу и просто впихнул меня внутрь. Я упал на сиденье, и тут сообразил, что вообще-то мы не одни.
- Хендрикс, - сказал я
- Что Хендрикс? - рассеянно спросил Марконе, быстро расстегивая ремень на моих брюках.
Я попытался сесть, но этим только помог Маркони стащить с меня смокинг.
- Слушай, не знаю, что ты обо мне думаешь, но я обычно не занимаюсь сексом в машине, если там сидит водитель.
- Хендрикс понятливый. А звукоизоляция отличная.
- Джон!!!
Он вздохнул и нажал кнопку связи.
- Хендрикс, погуляй десять минут.
- Десять минут? – переспросил я, почти оскорбленный.
Марконе хищно улыбнулся, вновь откидывая меня на сиденье:
- Только снимем напряжение. Продолжим в другом месте.
Если я и имел что-то против, то дыхание Марконе в моем паху выбросило из моей головы все мысли. Раньше я думал, что сосать чей-то член – это унизительно, но он разрушил все мои стереотипы. Марконе сосал мой член с такой властной уверенностью, как будто он император, а это его королевская привилегия. Я чуть было не спросил его, где он так научился, но тут он глубже всосал мой член, и больше я ни о чем уже не думал, а только чувствовал теплоту его влажного рта и силу рук, сжимающих мои бедра. Прошло немного времени, прежде чем я кончил с протяжным стоном.
Я пытался отдышаться, но Марконе навалился на меня и впился глубоким жадным поцелуем. Я стал стаскивать его брюки, а он помогал мне одной рукой, не переставая меня целовать. Он раздвинул мои ноги, и его член стал тереться о мою промежность. Я застонал, обнял его за плечи одной рукой, а второй сжал его задницу. Его движения стали резче, и я погладил пальцем его анус. Он задвигался еще быстрее, судорожнее, и через секунду его сперма потекла по моему бедру.
Лежать было неудобно - лимузин, оказывается, не очень предназначен для секса, я прилип к кожаным сиденьям, на мне лежал мускулистый и весьма тяжелый мафиозный босс, и я услышал, как открылась и закрылась дверца со стороны водителя, что значило, что мы снова были не одни.
Но Марконе поднял голову с моего плеча и посмотрел на меня своими зелеными, цвета денег, глазами. Выглядел он усталым, расслабленным и счастливым одновременно. И все стало казаться прекрасным.
- Ты испортил мой костюм, - сказал я.
- Угу, - согласился он, снова целуя меня, - если, конечно, не предполагать, что я покупал его именно с этой целью.
- Ха, - сказал я, и помог ему привести нас обоих в относительный порядок, прежде чем лимузин подъехал к дому.
* * *
Был первый антракт. Джон извинился и отошел, обещая вернуться через минуту, Хендрикс пошел с ним. Я остался один. Из соседней ложи вышел мистер Розен и с улыбкой подошел ко мне.
- Мистер Дрезден, как вам сегодняшний спектакль?
- Я первый раз слушаю "Летучую мышь", и как я вижу, эта редакция очень отличается от первоначального авторского варианта, - сказал я.
Вы же не подумали, что я ходил в библиотеку почитать про предстоящий спектакль? Конечно нет. Ну, я точно никогда не признаюсь.
Улыбка Розена стала шире.
- Тогда вам понравится сегодняшний спектакль. Должен сказать, что очень приятно видеть мистера Марконе в опере после первого действия.
- Прошу прощения?
Он наклонился ко мне и заговорчески прошептал:
- Прежде чем начать ездить в оперу с вами, он всегда уходил после первого действия.
Я попытался осознать услышанное. Уходил. Он не любит оперу?
- Главная тема сегодняшнего спектакля - «каждый хорош по-своему», - и он улыбнулся мне дружелюбно и понимающе – как вы оба.
Я неловко кивнул и сбежал в ложу. Марконе вскоре вернулся, сел рядом и начал просматривать программку, как бы невзначай положив руку позади меня на спинку дивана.
В эту игру могут играть двое. Я ничего ему не сказал, только откинулся назад, удобно устраиваясь в его полуобъятии.
Свет погас и занавес поднялся.
The End
fanfiction |