БабочкаАвтор: helcatari Бета: Аэрис ориджинал Жанр: romance Категория: слэш Примечание: Серия из четырёх зарисовок. На самом деле, это изначально было фанфиком, но в процессе написания герои и мир изменились настолько, что результат можно считать ориджиналом. Предупреждения: избыток романтики и весьма прозрачные намёки на слэш. Размещение: С разрешения автора |
|
Бабочка А жизнь -
только слово, - У тебя есть силы для получасовой прогулки? Есть. Раз я всё ещё жив, значит, есть. Ты знаешь, что ответ может быть только один, но каждый раз спрашиваешь. И каждый раз в глубине твоих глаз прячется неуверенность, мгновенно переходящая в радость - и тут же растворяющаяся в океане отстранённого равнодушия. Мы уже давно разучились сетовать на несправедливость устройства вселенной. Мы научились принимать её такой, как она есть, и не вмешиваться, не узнав предварительно цену. Мы несём ответственность за слишком многое, чтобы позволить себе рисковать. Мы хорошо усвоили значение слова "нельзя" и смирились... Почти смирились. Почти, потому что так и не смогли отказаться от этих прогулок в то единственное место, где даже мы можем позволить себе - всё... Ты открываешь портал к границе и входишь в него. Я шагаю за тобой следом - так близко, что ты едва успеваешь отступить в сторону в точке выхода. Отсюда - получасовая прогулка по узкой каменной дорожке до места назначения. Места, идеально защищённого от внешнего мира. Места, куда можем попасть лишь мы с тобой и ещё четверо. И её величество Судьба в их число не входит. Мы идём рядом, не касаясь друг друга. И это тоже часть ритуала... Ритуала, рождённого из запрета любить. Сколько раз мы выходили из портала и шли по этой дорожке? Я помню каждый из них, но ни разу не смог сосчитать, теряясь в дебрях воспоминаний при каждой попытке. За прошлое столетие мы были здесь четырежды, за предыдущее - дважды. А до этого двести с лишним лет не были вовсе. Ты приглашаешь меня с собой всякий раз, когда собираешься в Старую Цитадель, но ты никогда не ходишь туда без серьёзной причины. О чём ты думаешь во время этих прогулок? Каждый раз я хочу спросить у тебя об этом - и каждый раз не решаюсь нарушить тишину. Ещё одна маленькая частица ритуала - такая же обоснованная, как и задаваемый равнодушным тоном вопрос, как и сама эта прогулка. Мёртвая зона вокруг Старой Цитадели защитит от любого прослушивания, но оно-то нас как раз не интересует... Когда-то давно мне в руки попалась книжка. О двух юных влюблённых, которым, как и нам с тобой, было запрещено любить. Правда, запрет был смехотворный - что-то, связанное с клановой враждой... Только они не смирились, и попытались бороться с судьбой, в результате чего погибли оба. А ведь я когда-то тоже попытался бороться. Ты - нет, ты сразу понял, чем это чревато. А я думал, что этот запрет - лишь прихоть зарвавшегося владыки, и попытался ослушаться приказа - хотя бы тайно... И ты не смог мне отказать, ты тогда ещё не научился отказывать. Я очень долго не мог понять, как он узнал обо всём. Но наказание последовало на следующий же день. Страшное, жестокое наказание, которое казалось мне тогда несправедливым... Оно и сейчас кажется несправедливым, только знак поменялся - есть приказы, которые нарушать нельзя ни в коем случае. Я тогда умолял владыку не трогать тебя, ведь это я был во всём виноват, но он был непреклонен. А ты не возражал и не спорил, словно заранее знал, чем всё закончится... Да ты и знал - просто не говорил. Не мог сказать. Не имел права. Мы подходим к Старой Цитадели, переступаем порог, и я с трудом подавляю желание сразу же броситься к тебе на шею. Ты никогда не приходишь сюда просто так, у тебя всегда есть какие-то дела в хранилище или в библиотеке, и эти дела всегда делаются в первую очередь. Наши пути на время расходятся - ты идёшь вниз, в хранилище, я - в небольшую комнату отдыха рядом с библиотекой. Скоро ты придёшь ко мне и тогда... тогда будет всё то, что нам запрещено. Любовь. Нежность. Страсть. Откровенность. Отброшенные в сторону щиты и барьеры. Обжигающий, сводящий с ума контакт обнажённых душ. Счастье. Абсолютное, невозможное счастье с горьковатым привкусом безнадёжности. Нам не запрещено любить. Нам не запрещено быть счастливыми. Мы можем почти всё, и мы пользуемся этим. Нам не запрещено почти ничего, почти абсолютно свободны... Нам всего лишь запрещено любить друг друга. Мне говорили, что время всё лечит, но я не верил. Я думал, что разлюбить - невозможно. Я и сейчас так думаю, но за последние тысячелетия я научился жить так, будто этой любви на самом деле нет. И её действительно нет - нигде, кроме одной-единственной комнаты в Старой Цитадели... Я научился видеть в тебе просто друга и лидера. Я научился влюбляться в других. Я научился находить забвение и даже радость в чужих объятьях. Я научился не вздрагивать каждый раз, когда ты делал то же самое... Время - хороший учитель, это доктор из него неважный. Я захожу в комнату, которую почему-то не хочется называть нашей, присаживаюсь на край стола и замираю в ожидании. Почему-то сегодня тянет на воспоминания... О том, как ты впервые привёл меня в Старую Цитадель. Я был уверен, что ты взял меня в качестве помощника, и не сразу поверил, когда ты привёл меня в эту комнату и сказал, что здесь можно - всё... Ты тогда начал объяснять, но я понял сам. Про Мир, про запрет, про Старую Цитадель... Про судьбу, которая оказалась к нам так несправедлива. Был такой фантастический рассказ - о путешественнике во времени, который раздавил в прошлом бабочку и вернулся в совершенно другое будущее. Идея с путешествиями во времени, конечно, бредовая, но с бабочкой автор угадал. Вернее, почти угадал - тот путешественник мог бы передавить миллион других бабочек, не причинив миру вреда, но он ухитрился наступить на ту единственную, от которой зависят судьбы Мира. Наша с тобой любовь оказалась той самой бабочкой. Вернее, тем самым ботинком, который способен эту бабочку раздавить. Мы не можем путешествовать в прошлое, зато мы можем предвидеть возможное будущее - и пытаться предотвратить те возможности, которые для нас губительны. Я не знаю, чем именно грозит миру наша любовь. Я не умею предвидеть настолько далеко. Но мне достаточно того, что это знает Владыка - и, возможно, знаешь ты. Ты заходишь в комнату, и я вскакиваю с места. Сегодня я впервые задумался настолько, что не услышал твои шаги. Ты подходишь ко мне, и я тону в твоих глазах. В тебе. Ты что-то говоришь, но до меня не сразу доходит смысл твоих слов - я слишком счастлив, чтобы быть в состоянии думать... Ты улыбаешься, и наконец-то обнимаешь меня, и, кажется, мне больше уже ничего в жизни не нужно... Я вздрагиваю в твоих объятьях, когда до меня наконец-то доходит смысл твоих слов. Я заглядываю в твои глаза - но вижу лишь улыбку. Счастливую улыбку, которая совсем не вяжется с твоими словами. - Почему? - мой собственный голос кажется хриплым от накатившего ужаса. А ты продолжаешь улыбаться, прижимаешь меня к себе, гладишь по волосам... Сейчас ты скажешь, что Старая Цитадель больше не сможет защищать Мир от нас, и что надо взять от оставшихся в нашем распоряжении часов всё, что можно... Но ты говоришь совсем другое, и я вновь не сразу улавливаю смысл. - ...довольно скоро этот узел останется в прошлом, и запрет будет снят. - И мы сможем... - у меня не хватает смелости закончить фразу, а мой голос вновь кажется хриплым, на этот раз - от внезапной, безумной надежды. - Да. - Когда? Ты усмехаешься и проводишь кончиками пальцев по моей щеке. - Через восемь лет. Даже меньше... Я перехватываю твою руку и прижимаюсь губами к ладони. Восемь лет... Пустяки по сравнению с вечностью - и вечность для того, кому приходится ждать. А пока что у нас есть несколько часов счастья... Абсолютного счастья. На этот
раз - с привкусом надежды. Звезда Жизни Закрыть глаза - и провалиться в полусон-полуобморок. Усталость, боль, потеря крови... страх. За тебя, хоть я и знаю, что с тобой вряд ли что-то случится. Ты - лучший, и знаешь об этом, а потому ты не позволишь лишить наше войско твоего лидерства. Но я всё равно каждый раз боюсь за тебя, хоть я никогда тебе этого не скажу. Зачем говорить - ведь ты и так знаешь... Знаешь, и точно так же боишься за меня. Только тебе тяжелее - у твоего страха гораздо больше оснований. Боль и усталость. А ведь я ещё легко отделался на этот раз - всё могло быть не в пример хуже. Их было слишком много, а я был один, и из оружия у меня был только меч... Это на тренировках можно получать удовольствие, отбивая мечом летящие в тебя дротики и одновременно фехтуя с тремя противниками. В реальном бою это гораздо неприятнее - особенно когда знаешь, что помощи ждать неоткуда... Но она пришла - неожиданная помощь в виде свежего резервного отряда, выскочившего из портала в нескольких шагах от стены, к которой меня прижали. И тогда я совершил ошибку - на радостях пропустил удар, который меня чуть не доконал... И теперь мне придётся довольно долго валяться в госпитале - клинок был отравленный, и всё, что целители могут сделать - это перевязать рану и попытаться нейтрализовать яд, чтобы дать мне шанс выжить. А на боль и кровопотерю их уже не хватает - слишком много на этот раз раненых, и слишком мало осталось целителей... Но где же ты? Бой давно закончился, ты уже должен быть здесь. Не из-за меня, ты всегда наведываешься к целителям после боя - проверить обстановку и оценить потери. Неужели на этот раз с тобой что-то случилось? Я с трудом сажусь на койке и оглядываю полевой лазарет. Куда ни глянь - везде раненые, между которыми носятся падающие с ног от истощения целители... Я закрываю глаза, пытаясь справиться с накатившим головокружением. Где же ты? Когда я в следующий раз открываю глаза, ты стоишь рядом с моей койкой. Рядом с тобой - главный целитель, пытающийся тебе что-то доказать. Ты слушаешь его, потом что-то говоришь, и целитель уходит. Ты присаживаешься на край моей койки и смотришь на меня - просто молча смотришь. Мгновение, два... Ты выглядишь усталым, на твоих светлых одеждах - пыль и чья-то кровь... Чья-то, не твоя - это я вижу сразу. - У тебя есть силы для получасовой прогулки? Ритуальный вопрос, на который может быть только один ответ. И неважно, что сил на самом деле практически не осталось - я справлюсь... Ради шанса попасть в Старую Цитадель я справлюсь даже со смертью. Я не доверяю голосу, а потому ограничиваюсь кивком. Ты киваешь в ответ и протягиваешь мне руку, помогая подняться. С первого раза у меня не получается, и мне становится страшно - вот сейчас ты скажешь, что я вряд ли выдержу прогулку и на этот раз тебе придётся идти одному... Но ты с невозмутимым видом протягиваешь вторую руку, и на этот раз мне удаётся встать. Мне даже удаётся устоять на ногах, когда ты отпускаешь меня, и шагнуть следом за тобой в открытый портал... А на той стороне ты ловишь меня и подхватываешь на руки. Твоя шея оказывается в опасной близости от моих губ, и мне стоит невероятных усилий, чтобы удержаться от глупостей... Нельзя. Нельзя ослаблять барьеры. Здесь - нельзя. На этот раз я не сделал ни шагу по узкой каменной дорожке - ты нёс меня всю дорогу. Мы не расстались, как всегда у входа - ты донёс меня до комнаты, которую я никогда не осмеливался назвать нашей, аккуратно положил на кровать, и обещал скоро вернуться... Сначала - дела. Как всегда. Ничего, я подожду. Я очнулся от боли - ты успел вернуться, снять с меня рубаху и срезать пропитавшиеся кровью повязки, и теперь прижимал к ране какой-то предмет, состоявший, как мне казалось, из сплошных лезвий и острых углов... Я попытался было дёрнуться, но ты не позволил, а сил сопротивляться у меня не было. А потом ты произнёс заклятье, и эта штука в твоих руках начала накаляться... Кажется, я кричал. Кажется, я пытался вырваться. Кажется, мне это даже почти удалось... Но только почти. Когда я вновь пришёл в сознание, боли не было. Ни в ране, ни в сломанных рёбрах, ни в многочисленных ушибах и порезах... Я скосил глаза и оглядел себя. Самой раны тоже не было. А ты... Ты лежал рядом, в явно неудобной позе - то ли уснул, то ли потерял сознание от усталости и напряжения, выпустив из рук серебристый артефакт... Я поднял его, поднёс к глазам и едва не вскрикнул, поняв, что это такое. Есть артефакты и заклятия, которые запрещены. Не просто так, а потому, что их использование меняет мир. Так же, как способна изменить мир наша с тобой любовь... Изменить не в лучшую сторону. Звезда Жизни, которую я вертел в руках, была одним из таких артефактов. Теперь полностью разряженная и погасшая, она была просто игрушкой, но раньше... Раньше на эту вещицу была завязана чья-то жизнь. Жизнь, которая оборвалась, когда последняя капля энергии покинула артефакт... Жизнь личности, от которой зависят Судьбы Мира. Таких немного - один на миллион, если не меньше. Владыка, трое его советников, я сам, ты... ТЫ. При этой мысли я дёрнулся, притягивая тебя ближе, пытаясь услышать дыхание, нащупать пульс... Только бы не ты! Кто угодно - лишь бы не ты! Ты тихонько стонешь и медленно открываешь глаза. Я готов расплакаться от облегчения - ты жив, с тобой всё в порядке, ты просто устал... Конечно, применение запретных артефактов карается смертью, но казнить тебя никто не посмеет... И всё-таки... - Зачем? Ты усмехаешься и проводишь пальцами по тому месту, где недавно зияла рана. - Я не собираюсь тебя терять. - Я бы выжил! Ты отрицательно качаешь головой. - Целители были уверены, что шансов у тебя нет. С мгновение я переваривал эту информацию. Мне-то целители говорили другое... Но оставался ещё один вопрос. Вернее, один миллион вопросов... - И чья это была Звезда? Чьей жизнью ты заплатил за мою? И что теперь будет? Какие последствия? Ты горько усмехнулся и закрыл глаза. - Неважно, - ты помедлил, прежде чем продолжить. - Тот, кому принадлежала эта Звезда, в любом случае не пережил бы эту ночь. Я даже не был уверен, что это сработает... Что я успею. С этими словами ты резко поднялся с кровати. - Подожди меня. Я сейчас вернусь. Зачем ты уходишь, я понял сразу. Наверное, не мог не понять. - Ты пошёл возвращать в Хранилище ещё одну Звезду? Мой голос заставил тебя замереть на пороге. Мгновение ты стоял неподвижно, потом, так и не обернувшись, кивнул. - Свою? - тихо, еле слышно спросил я, заранее зная ответ. Ты развернулся и быстро подошёл к кровати. Склонился ко мне, провёл кончиками пальцев по щеке... - Я могу доказать Миру, что не люблю тебя. Если понадобится - я смогу жить так, словно ты не существуешь. Но если ты действительно перестанешь существовать, то жить дальше я не смогу. Ты собирался уйти, не дав мне ответить, но я удержал тебя. - А что, по-твоему, сделал бы я, если бы ты подарил мне свою Звезду? Ты думаешь, я смог бы жить с этим? Ты вновь мягко улыбаешься. Конечно, ты подумал об этом, и у тебя на всё заготовлен ответ... Но вот понравится ли он мне? Вместо ответа ты вытаскиваешь что-то из кармана и протягиваешь мне на раскрытой ладони. Две звезды. Сияющие мягким синеватым светом, с виду совершенно одинаковые. Но я знаю, чувствую, что одна из них - моя. - Я рассчитал, что это теоретически возможно - применить две Звезды, в результате частично сохранив обе. Но это - только теория, вполне возможно, что обе разрядились бы... Но в любом случае - обе, - твёрдо добавил ты. Я облегчённо рассмеялся. - Когда ты успел всё это рассчитать? - Давно. Не думал, что эта теория может когда-нибудь пригодиться... - Она и не пригодилась. -Не пригодилась, - эхом повторяешь ты. Несколько мгновений смотришь на меня, и я вновь тону в твоих глазах... В тебе. Затем ты резко поднимаешься и идёшь к двери. У порога ты вновь оборачиваешься. - Я скоро вернусь.
Думаю, сегодня мы можем себе позволить провести пару лишних часов в Старой
Цитадели... Невозможная магия ...Этот кризис был похож на тысячи других. Пропавший артефакт, взаимные подозрения, политический скандал - всё как обычно. Владыка, как всегда, выдал несколько туманных пророчеств, которые вряд ли поняли даже его советники, и никаких чётких инструкций. Советники, как всегда, принялись спорить, а ты предложил единственный логичный план действий, с которым Владыка согласился... Ты уехал на переговоры, оставив меня командовать группой стратегов-провидцев. Это было пустой формальностью - ты должен был вернуться через несколько часов, да и командовать провидцами бесполезно. Поэтому я просто сел в углу их комнаты и приготовился ждать... Как всегда. Впрочем, на этом "как всегда" закончилось, и начался ад. Приглашение на переговоры оказалось ловушкой, и тебя взяли в заложники... Почему наши горе-провидцы этого не предсказали, я так и не выяснил. Я должен был пойти в бой с передовыми отрядами. Так было всегда, но на этот раз Владыка решил иначе - смерил меня долгим, пристальным взглядом и занял моё место... А я остался в штабе - пасти стратегов, рассылать гонцов, отдавать приказы и ждать, пока всё закончится. Я справился. Я всё сделал правильно. Я отдал правильные приказы и принял правильные решения. И когда кто-то предложил использовать резервный отряд для попытки обойти с тыла и попытаться спасти тебя, я запретил это. Резервы были нужны для другого, а спасать одну жизнь ценой сотен я не согласился бы, даже если бы никакого Запрета не было. Я всё сделал правильно. Ты на моём месте поступил бы точно так же. Благополучие клана должно идти впереди личных эмоций. Особенно эмоций, не имеющих права на существование. Когда битва закончилась и я смог наконец-то оставить свой пост в штабе, я тут же сорвался с места и пошёл - почти побежал - к целителям. По дороге я думал о том, что обычно эту роль играл ты - командовал в штабе, отдавал приказы, навещал целителей после битвы... Я думал о том, что никогда не хотел быть в этой роли, и о том, почему Владыка оставил меня командовать... Я был готов думать о чём угодно, лишь бы прогнать нарисованную разгулявшимся воображением картинку - целителя, со скорбным видом указывающего в направлении морга. Когда я нашёл тебя среди раненых ты был ещё жив. Ты ещё дышал, но не надо было быть целителем, чтобы понять, что это ненадолго... Тебя могло спасти разве что чудо. Причём не просто чудо - это я мог бы обеспечить, а одно из тех редких чудес, которые под силу лишь избранным, запрещены законом и караются смертью. Чудо вроде Звезды Жизни. Звезда Жизни. При этой мысли я резко поднялся и попытался сосредоточиться, чтобы открыть портал. - Ты не успеешь. Глухой голос Владыки заставил меня обернуться. - Мне нужно в Старую Цитадель, - произнёс я с трудом. - Ты не успеешь, - повторил Владыка. - Он умрёт раньше, чем ты успеешь найти... то, за чем ты собрался. Я бессильно опустил голову. Мелькнувшая было безумная надежда - добраться до Старой Цитадели, найти наши с тобой Звёзды, вернуться сюда и испытать твою теорию - погасла под холодным взглядом Владыки. - Иди. У тебя должно быть много дел, - всё так же глухо произнёс он. - Это запрет? - резко спросил я, поднимая глаза. Владыка издал звук, похожий на смешок, и покачал головой. - Это - совет. Не стоит пытаться совершить бессмысленное преступление. Я медленно кивнул, бросил на тебя прощальный взгляд, и побрёл между коек. У меня действительно оставалось довольно много дел... Следующие дни были самыми ужасными в моей жизни. Ужаснее запрета, ужаснее наказания, последовавшего за моим глупым бунтом... Ты был прав тогда, много лет назад - я могу жить так, словно ты не существуешь, но жить зная, что тебя действительно нет, я не смогу... Нет, я не собирался совершать самоубийство, но между жизнью и существованием - бездна разницы. Я не жил. Я ел, пил и спал, я отдавал приказы и писал отчёты, привычно анализируя каждое своё решение и приступая к действию лишь убедившись, что среди побуждающих мотивов не было любви к тебе. Это было частью меня, и впервые в жизни эти привычные, доведённые до автоматизма, вросшие в подсознание размышления приносили если не радость, то облегчение. Эта же привычка жить с запретом не дала мне наделать глупостей, когда я по приказу Владыки пришёл в залу переговоров и среди послов и приглашённых увидел тебя... Ты был бледнее обычного, под твоими глазами залегли тяжёлые круги - но ты был жив. Если бы не запрет, я бы, наверное, бросился к тебе на шею. Если бы не выработанные запретом привычки, я бы вряд ли смог удержаться от неуместных на переговорах вопросов. Но я лишь поприветствовал тебя в соответствии с протоколом и прошёл на своё место. Переговоры длились целую вечность, а мне хотелось лишь одного - подойти к тебе, коснуться, убедиться, что ты действительно жив... Но привычки не подвели и тут - на моём лице ничего не отразилось, на моих поступках - тем более. В результате мы получили всё, на что рассчитывали, и даже больше. Владыка умел пользоваться любыми, даже самыми незначительными преимуществами, а твоя мнимая гибель и чудесное возвращение были преимуществом весьма значительным. Когда переговоры закончились, мне было непривычно тяжело подавить импульс броситься за тобой. Коснуться, обменяться парой фраз... Убедиться, что ты действительно жив. Но вместо этого я остался на месте, и, дождавшись, пока все остальные уйдут, кинул единственный вопросительный взгляд на Владыку. - Ты уверен, что хочешь это знать? - спросил он. - Это была запрещённая магия. Не вопрос - утверждение. Но Владыка отрицательно покачал головой. - Не запрещённая, - произнёс он. И, хмыкнув, добавил, - Невозможная. - Невозможная? Это как? - Ты слишком много хочешь знать, - произнёс он. - А для тех, от кого многое зависит, это бывает вредно. А теперь иди. У тебя должно быть много дел... Дальше говорить было бесполезно - Владыка явно не собирался ничего рассказывать. Я поднялся и пошёл к двери. У меня действительно было много дел... Дел, которые свалились на меня в день той битвы, и которые я теперь мог вновь передать тебе. Дел, которые когда-нибудь вновь приведут нас в Старую Цитадель... Скорее всего, пройдут годы, прежде, чем мы вновь будем идти по узкой дорожке к тёмнеющему на фоне неба силуэту. Но я знаю, что когда-нибудь это наступит, и поэтому я могу ждать. Я могу прожить эти годы. Когда-нибудь Считается, что спящий беззащитен, что сон позволяет увидеть настоящее лицо... Наверное, для кого-то это так. Но не для тебя - твоё лицо даже во сне сохраняет иронично-задумчивое выражение. То самое выражение, с которым ты входишь в кабинет Владыки. То самое выражение, с которым ты беседуешь со своими противниками, заставляя их делать глупости... Идеальная маска, ставшая за годы даже больше, чем вторым "я". Почти ставшая единственным "я". Почти. Ты спишь, а я смотрю на тебя. Я мог бы тебя разбудить - прикосновением, поцелуем, произнесённой вслух нежной глупостью... Мог бы. Но я слишком хорошо знаю, что за этим последует, а потому лучше подожду, пока ты проснёшься сам... Подожду и просто посмотрю на тебя. Будильник тонко пищит и тут же замолкает. Ты с лёгким вздохом приоткрываешь глаза, оглядываешься... Ты видишь меня и твои глаза широко распахиваются. В них - ужас. Глубокий, всепоглощающий ужас, который передаётся и мне. Мгновение - и ужас в твоих глазах сменяется озарением, пониманием, и наконец, радостью. Ты облегчённо смеёшься, и я наконец-то позволяю себе протянуть руку и коснуться тебя... А в мозгу стучит мысль-воспоминание - "Запрет снят. Запрет снят. Запрет снят"... Запрет был снят много лет назад, но я до сих пор с трудом в это верю. Слишком долго мы жили под запретом, слишком сильно мы старались его не нарушить, слишком крепко приросли дружелюбно-равнодушные маски - к лицу, к мыслям, к душе... Он остался в прошлом - узел, из-за которого я веками тренировался жить так, словно тебя не существует, а на твоём месте кто-то другой. Анализировать каждый свой поступок. Действовать, лишь убедившись, что среди побуждающих мотивов не было любви к тебе. И так - в каждой мелочи, до тех пор, пока эти мысли не вошли в привычку, не дошли до автоматизма, не пустили корни в подсознание, не вытеснили всё остальное. Я иногда позволял себе мечтать о том, как однажды Владыка позовёт нас к себе и торжественно отменит запрет. В моих фантазиях Владыка признавал, что ошибался, что любовь не может погубить мир. Он обещал награды за исполнительность, говорил ещё что-то... А я, не слыша ничего, кроме заветного "можно", сгребал тебя в объятья и шептал "не отпущу"... Дальше этого я не смел идти даже в мечтах. На самом же деле всё оказалось гораздо проще. Шёл традиционный разбор очередной успешно проведённой операции, которая, как мне показалось, не слишком отличалась от других кризисов последнего времени. В какой-то момент Владыка просто назвал наши имена, произнёс "Ваш запрет снят" - и тут же перешёл к чему-то другому... До меня не сразу дошёл смысл его слов - так буднично они прозвучали. А ты сидел напротив, и в твоём обычно насмешливом взгляде было неприкрытое изумление и радость... Я так и не узнал, из-за чего нам запретили любить. И, наверное, никогда не узнаю. Я пытался узнать, я спрашивал об этом - у тебя, у владыки... Но ты лишь счастливо смеялся в ответ, и мне становилось не до расспросов, а Владыка... Владыка неодобрительно качал головой, и говорил, что эта информация мне не нужна. Наверное, он прав - запрет остался в прошлом, а всё остальное не так уж важно. В тот день всё должно было измениться. Мы должны были превратиться в двух ослеплённых любовью, безмерно счастливых, не способных оторваться друг от друга даже на миг идиотов... Да так оно и было - на целый вечер и целую ночь, последовавшие за совещанием. А наутро мы проснулись с одинаковым ужасом в глазах, и прошло мучительно много времени прежде чем мы осознали, что запрет действительно остался в прошлом, и наша близость больше никому не угрожает... И сейчас, годы спустя, мы просыпаемся с тем же ужасом в глазах. Ты притягиваешь меня ближе, крепко, почти до боли прижимаешь к себе, и я отвечаю тебе тем же. Недавний ужас смешивается с облегчением и накопившейся за тысячелетия запрета нерастраченной нежностью, и несколько головокружительных минут мы с тобой по-настоящему, невероятно счастливы. Потом ты встаёшь, оденешься, открываешь портал, и, улыбнувшись мне на прощанье, шагаешь в пустую квартиру на другом конце города. Полюбовавшись закрывающимся порталом, я встаю из постели, чтобы приготовиться к новому дню и отправиться на работу. Мы столкнёмся у дверей и, поприветствовав друг друга кивком, пройдём внутрь. В мир, где ничего не изменилось. Ты по-прежнему являешься моим начальством, нас по-прежнему связывает общее дело, и весь мир по-прежнему уверен что это - единственное, что нас связывает. Мы пытались изменить это. Пытались избавиться от привычки не позволять себе любить. Пытались перестать прятать от мира любовь... Но от выработанной за тысячелетия привычки оказалось почти невозможно избавиться... Почти.
Когда-нибудь ты проснёшься,
и в твоих глазах не будет ужаса - только любовь и моё отражение. The End |