|
Глава 1.
Где мы узнаем, кто такой Джин, и чем он искусен.
Джин никогда не знал, что значит иметь настоящий дом. Он был дитя лондонских улиц, но не мостовых Вест-Энда, на которых туманными вечерами горели фонари, а тех, которые появятся, если вздумаешь прогуляться вглубь Лондона и ненароком заплутаешь. Постепенно улицы будут становиться все грязнее и уже, а люди, которых ты встретишь, будут оглядывать тебя с головы до ног, оценивая, будто тушу мяса на рынке. И, если тебе повезет – или не повезет, как посмотреть, – ты попадешь в Боро*. Это место, куда не стоит соваться прилично одетым леди и джентльменам. Потому что в Боро все воры и мошенники Лондона чувствуют себя как дома. Ведь это и есть их дом.
Джин вырос в Боро и почти не знал ничего иного. Он видел и другой Лондон, где по мощеным улицам катят кареты, где живут красиво одетые люди, где богатые лавки и вообще много всего интересного, но он никогда не хотел жить там. Лондон был местом его работы.
Джин не помнил своих родителей, а в Боро не было никого, кто мог бы рассказать о них. Его и еще четверых – таких же подкидышей, как и он – вырастил мистер Коичи. Когда Джину исполнилось четырнадцать, мистера Коичи поймали на фальшивомонетчестве и отправили на виселицу. В тот день Джин плакал, как маленький ребенок, и тогда же он поклялся не плакать больше никогда. После казни, оставшиеся одни, растерянные и испуганные мальчишки собрались у огня, как будто это был обычный вечер, и молча перебирали в руках серебряные ложки, пуговицы и все, что обычно шло на переплавку. Мистера Коичи больше не было, и они не знали, куда им теперь деваться.
- Ну что ж, - нарушил молчание Уэпи, самый старший, ему уже исполнилось шестнадцать, - наверное, мистер Коичи был бы рад, если бы мы продолжили его дело… так?
Остальные неуверенно переглянулись. Уэпи легко было говорить, ведь он знал дело не хуже самого мистера Коичи, а они? Только годились на то, чтобы раздувать огонь и нагревать форму.
Коки, наголо обритый из-за вшей, сплюнул в огонь.
- Эти ищейки только того и ждут. Нас перевешают одного за другим.
В ответ на это Уэпи только ухмыльнулся.
- Делать им больше нечего, кроме как возиться с мелочью. Да и выплавлять по сорок фунтов в день у нас уже не выйдет. Придется вам, парни, пойти «щипать».**
Он сказал это так, будто дело было почти решенным. А может, так и было на самом деле.
Они жили под одной крышей с самого рождения, привыкли все делать вместе, знали друг друга от макушки до пяток, но именно в этот день стали настоящей семьей.
Мистер Коичи редко улыбался и говорил что-то ласковое. Джин знал, что он любил их всех одинаково, но не делал ничего, чтобы показать это. Но вместе с тем, Джин понимал, что в Боро не всем так повезло, как им пятерым. Каждый день он встречал чумазых босых беспризорников, измученных тяжелой работой в Ньюкаслских шахтах и умирающих от чахотки. С мистером Коичи у них, по крайней мере, была крыша над головой, еда и постель, и к тому же - веселая компания. Кроме того, мистер Коичи дал им самое ценное, что только мог, - он научил их воровать.
Джин навсегда запомнил тот день, когда мистер Коичи взял его с собой. Джину было восемь лет, и в день Гая Фокса мистер Коичи взял его за руку и повел гулять в центр Лондона. Джин помнил яркие фейерверки, множество красивых людей, музыкантов и фокусников на улице. Если бы он не держался за сильную ладонь мистера Коичи, то непременно потерялся бы, потому что все, что творилось вокруг, заставляло его открыть рот и забыть о том, откуда и с кем он пришел. Но, когда они пришли на рыночную площадь, наполненную музыкой, криками, свистом и хохотом, конским ржанием и плачем детей, мистер Коичи отпустил его руку, присел на корточки и внимательно посмотрел на Джина.
- Помнишь, чему я тебя учил? Помнишь ту песенку?
Эту песенку пели, когда вечером у камина мистера Коичи собирались его самые лучшие друзья – Нагасе и Мабо, бывшие лучшими щипачами во всем Лондоне. Имбирный эль и пара-тройка пинт дешевого пива крепко ударяли им в голову, и они начинали распевать все песни, которые знали. Все песни, которые Лондон рождал в своих темных кварталах.
- Сейчас ты споешь ее здесь, хорошо? – добавил мистер Коичи, и, не дождавшись кивка Джина, встал.
Когда Джин запел, то его слабый голосок затерялся в шуме толпы, но уже на втором куплете люди, стоящие рядом, повернулись к нему и заулыбались. Джин протянул ладонь, как учил его мистер Коичи, и запел чуть громче. Толпа вокруг него увеличивалась и увеличивалась, постепенно начали раздаваться смешки и удивленные возгласы. Забавно было видеть, как маленький мальчик с лицом и голосом ангела поет песню, половину слов из которых нельзя произнести в приличном обществе.
Закончив, Джин поклонился, и тут же со всех сторон к нему полетели монеты. Джин запел новую песню, затем еще и еще. Ему нравилось, как ласково смотрели на него люди вокруг, как они смеялись, как трепали его по голове добрые женщины, как звенели монеты, которые уже не умещались в руке и падали на землю. Он совсем забыл о мистере Коичи.
…Пока тот не схватил его мягко за плечо, развернул и повел за собой, взяв за руку. Джин шел, повернув голову назад, пока городские огни не исчезли позади. Мистер Коичи не сказал ему ни слова, пока они не пришли домой, в тепло освещенную кухню, где Юичи и Коки щипали шерсть у старого Пинчера.
- Посмотри, Джин, - сказал мистер Коичи, глядя ему в глаза и улыбаясь. – Посмотри, что у меня есть.
В руках у него блестели золотые и серебряные монеты, цепочки от часов, еле умещавшиеся в ладонях, а на столе грудой покоились туго набитые кошели.
Мистер Коичи погладил Джина по голове и сказал:
- Ты отличный помощник. Из тебя выйдет толк.
Это был самый счастливый день в жизни Джина. Он чувствовал теплую руку мистера Коичи на своих волосах и больше всего на свете хотел, чтобы мистер Коичи всегда был им доволен. Он готов был сделать все и научиться всему. Даже если для этого карманы всех лондонцев должны были опустеть.
Коронация нового короля выпала на день, который Джин считал днем своего рождения, и он счел это счастливым знаком. Впрочем, таковым его считали и Коки, и Юичи, и Джунно, и Уэпи, хотя им было плевать на Джина. Просто они прекрасно знали: возможность ощупать карманы у пары десятков ближних своих им представится еще очень нескоро. Если вообще представится.
- Боже, храни короля, - фальшиво пел Коки, шагая рядом с Джином по улицам Ист-Энда, по случаю праздника заполненными людьми. Юичи делал вид, что играет на губной гармошке, а Джунно обогнал их на пять шагов и кувыркнулся через голову.
- Не кривляйся, - пихнул его Джин. – Примут за клоуна и заберут в бродячий цирк. Будешь есть отруби.
- Если уж в цирк, то только в цирк святого Георга***, - сострил Джунно и заработал подзатыльник от Джина.
- Эй, ты ему последние мозги отобьешь, - толкнул Джина неизвестно откуда взявшийся Уэпи. Джин только поморщился и отвернулся.
Через некоторое время они дошли до развилки; по молчаливому сговору они разделились – Джин и Коки пошли направо, остальные – налево.
- Я на площадь, а ты? – спросил Коки, обшаривая взглядом толпу.
- Думаю пойти к цирку святого Георга. Там будет много народу, - ответил Джин, заметив, что Коки заулыбался. – Что?
- Все-таки Джунно не такой уж дурак? Хитро ты придумал, - ответил Коки, хрипло смеясь, и похлопал Джина по плечу. – Ладно, до вечера.
Раздвинув плечом двух дюжих крестьян, он протиснулся между ними и вмиг растворился в толпе.
Джин повернулся и зашагал в противоположную сторону, засунув руки и карманы и глядя по сторонам. Навстречу ему шли парочки, компании полупьяных матросов с девушками, цветочницы со своими корзинками, одаривавшие его ласковыми и игривыми взглядами из-под опущенных ресниц, продавцы конфет. Он прошел мимо мужчины, который рассказывал, что король устроит фейерверк на реке, и люди, слушавшие его, смеялись над этими небылицами.
Наконец, Джин пришел к цирку. На площади возвышался деревянный помост, и толпа радостными криками и улюлюканьем подбадривала уличных артистов, акробатов и музыкантов, которые наверняка заработают немало золота в этот день.
Джин встал рядом с толстухой, державшей за руку двух ребятишек. Улыбнувшись ей, он предложил посадить младшего себе на плечи и подойти ближе. Толстуха зарделась и, улыбаясь, отпустила руку младшего. Джину ничего не стоило посадить его на спину и, крепко удерживая мальчишку за маленькие ножки, аккуратно протиснуться вглубь толпы, которая, хоть и неохотно, но пропускала его вглубь. А ему только этого и надо было.
- Там бородатая дама, мистер, смотрите! – пищал мальчик, но Джин, как ни старался, не мог ничего разглядеть. Впрочем, это его не расстраивало: все вокруг, открыв рот, смотрели на бородатую даму и на дурака, который ходил на голове, и совершенно забыли о своих карманах.
Мальчик в восторге не мог сидеть спокойно и подпрыгивал на плечах Джина, стараясь разглядеть побольше, размахивал руками и ногами, пока не задел парня, стоявшего прямо перед ними.
- Простите, мистер, - пропищал мальчик, когда парень резко повернул голову назад и в упор посмотрел на Джина укоризненным взглядом.
Что-то екнуло у Джина в животе, когда парень уставился на него и поджал тонкие губы. Через мгновение он повернулся обратно, больно хлестнув Джина по лицу волосами.
«Чертова давка», - подумал Джин, и опустил голову, чтобы дотянуться до зудящей щеки рукой. А потом его будто ударило: из кармана штанов торчал туго набитый кошель, который так и просил, чтобы его вытащили.
Вся кровь бросилась Джину в голову, когда он медленно опускал руку, чтобы достать кошель. Бог наградил Джина талантливыми руками и пальцами настоящего щипача, и он был ему благодарен за это. Эти руки не подвели его и сейчас.
Джин медленно, дюйм за дюймом, начал вытаскивать кошель, а когда тот оказался в его руке, он облегченно выдохнул. Золото приятно тяготило ладонь, и Джин, засовывая кошель в свой карман, решил, что на сегодня его дела здесь закончены. Он осторожно отстранился и повернулся боком, пытаясь отодвинуть тех, кто стоял за ним.
- Эй, не толкайся, - пробурчал кто-то рядом с ним и наградил тычком под ребра. Джин не обратил на это внимания и отодвинул грубияна плечом. На помосте тем временем фокусник на глазах у толпы заставил исчезнуть курицу. Джин начал проворно пробираться между людьми, а крики становились все громче и громче, и он мог думать только о том, чтобы выбраться из толпы и унести ноги, когда владелец кошелька обернулся.
Он не закричал: «Лови! Держи!», как ожидал Джин, сердце которого ушло в пятки. Он не бросился вслед за Джином, расталкивая всех локтями. Он всего лишь замер на мгновение, открыв рот, будто сильно удивился, а потом потянулся к Джину навстречу, но толпа сдавила его со всех сторон, и выбраться не было никакой возможности.
- Спасибо, мистер, - сказал мальчик, когда Джин бережно ссадил его с плеч прямо в руки матери. Не дожидаясь ответа, Джин быстро зашагал прочь от людного места, и, свернув в первый же переулок, бросился наутек. Сердце колотилось как бешеное, и он даже не знал, от чего больше: от пережитого страха, радости или быстрого бега. Кошель больно бил его по бедру, а Джин улыбался и чувствовал себя самым удачливым вором во всем Боро, пусть даже позже окажется, что это не так.
Когда Джин, задыхаясь, перешел с бега на шаг, то услышал, как в ночном небе где-то далеко раздается свист и треск. То были королевские фейерверки.
- Долгих лет жизни королю, - смеялся Джин, поджаривая на огне куски самой лучшей телячьей вырезки, которая нашлась в лавке мясника.
- Вдруг нам хватит на рождественского гуся? – спросил Джунно, присаживаясь рядом с Джином.
- Идиот, до Рождества еще далеко, - отрезал Уэпи, перебирая монеты. – А у Джина золото долго не задерживается.
Джин в ответ только рассмеялся, но смех получился немного натянутый. В голову снова пришел в голову этот парень, его странное выражение лица и то, как он потянулся Джину навстречу, словно пытаясь что-то сказать.
В конце концов, Джин решил, что он не святой, чтобы жалеть всех, кого грабит, к тому же телятина была и правда отличная.
* - Боро (от. англ. "borough", то есть, "город" или городской район, выделенный из графства) или Саутуорк, район Лондона, расположенный на южном берегу Темзы, не подчиняющийся властям Лондонского графства и имеющих самоуправление.
** - "щипать" - заниматься карманничеством.
*** - цирк св. Георга - известный в Лондоне театр с долгой историей; до середины XIX века назывался цирком.
Глава 2.
Где случайно сказанное слово становится правдой.
В эти ленивые летние дни что-то будто тянуло Джина к цирку святого Георга, и правильнее было бы сказать: он понял, что нашел свое хлебное место. В любой день недели, будний или воскресный, по вечерам у цирка было полно народу – рабочего люда, матросов, студентов, девушек и аристократов. Все, кто хотел повеселиться, собирались здесь перед закатом солнца. И Джин шел за ними.
В эти дни немало девушек звали его с собой, немало карманов оказывались пустыми по его воле. Иногда приходилось убегать, срывая дыхание, а как-то раз он чуть не отрезал цепочку часов у констебля. Джину повезло, что этого толстяка с одышкой – такой точно не побежал бы за ним, грозя кулаком – кто-то окликнул, когда Джин уже почти закончил вытаскивать лишние деньги из его кармана. Однако, на этой нерадостной ноте Джину пришлось уйти ни с чем. Шутка ли, констебль! Эти старые псы носа не совали в Боро без лишней надобности, но если дело касалось их собственных кошельков, то они нашли бы вора и под землей.
В один из вечеров Джин стоял возле входа в театр и разговаривал с кучером какого-то графского сынка. Парень попросил его подержать поводья, а сам куда-то убежал, и, вернувшись, угостил Джина принесенным из соседнего паба элем. За элем выяснилось, что парень родом из Боро.
- Уж мне повезло так, как мало кому везет, - разглагольствовал он, размахивая руками. – Воровская жизнь не по мне – слишком уж опасно. Живешь тем, что дает день, а оно раз на раз не приходится, так? Нет уж, лучше у господ: теплая постель и крыша над головой.
- Да, в конюшне-то даже зимой тепло, - расхохотался Джин, хлопнув парня по плечу, и получил несильный подзатыльник в ответ.
Когда стемнело, и парень, дождавшись своего хозяина, уехал, Джин повернулся к выходу и больше не спускал с него глаз. Из театра выходили люди, развеселенные представлением и вечерними попойками. Вдоль по спине Джина пробежал знакомый холодок, а сердце застучало быстрее: он ждал кого-то одинокого и недостаточно осторожного, способного свернуть в переулок, а там уж Джин убедит его, что с деньгами по темным улицам ходить опасно – вдруг кто-нибудь нападет.
И Джин дождался. Пожилой джентльмен, опираясь на тросточку, спустился с лестницы и степенно направился по улице, никуда не торопясь. Он улыбался в усы и не замечал, как пара горящих глаз следит за каждым его движением. Когда джентльмен завернул за угол, Джин сорвался с места и поспешил за ним, нащупывая в кармане нож.
В Боро Джина называли «котом» за бесшумные шаги и осторожную походку, да еще за способность видеть в темноте почти так же хорошо, как днем. Джин следовал за джентльменом по пятам, в такт его шагам и ритму собственного сердца, почти не дыша. Он сжал в кармане нож и набрал воздуха в грудь, чтобы окликнуть джентльмена.
- Извините, мистер, - раздалось за его спиной, и Джин чуть не подпрыгнул от неожиданности, но через мгновение резко развернулся назад, выхватив нож из кармана, чтобы идиот понял, что чуть не ограбил вора.
- Что за черт, - сказал Джин и опустил нож, раскрыв рот от изумления. – Что за черт? – повторил он, глядя прямо в глаза невысокому парню – тому самому, у которого позаимствовал кошелек в день коронации короля.
Он даже не услышал, как убегал по переулку пожилой джентльмен, решивший не мешать беседе двух молодых людей, тем более что один из них был вооружен.
Парень снял шляпу и пристально посмотрел на Джина.
- Мы встречались раньше, пусть и при других обстоятельствах, - начал он слегка нерешительно. – Я знаю, что это род ваших занятий, но в тот день я получил свое жалованье, - он немного помолчал, глядя на онемевшего Джина, а затем продолжил: - И мне нечего было есть. Уверен, что вы честный вор и не стали бы отнимать последнее. Давайте, вы вернете мне деньги, а я не позову констебля.
Джин не знал, что сказать или сделать: то ли рассмеяться парню в лицо, то ли дать ему по голове и сбежать, пользуясь темнотой и безлюдностью. Но ему не хотелось, чтобы в Боро пришли хозяйничать констебли, знающие, кого и где искать, да и не любил он применять силу: хотя это никогда не было для него проблемой, просто щипачи этим не занимались. К тому же, если быть честным, никто и никогда не разговаривал с Джином так почтительно. Будто бы он не вор из Боро, а настоящий джентльмен. Это забавляло.
- У меня нет твоих денег, - буркнул Джин, вскидывая голову. – Но если ты голоден… Пойдем, - он поманил парня рукой, но тот только отшатнулся. – Пошли, - засмеялся Джин. – Что я могу сделать, с тебя и взять-то нечего. Устроим ужин. С меня самый лучший кусок жареного мяса во всем Лондоне!
Парень недоверчиво смотрел на него исподлобья, так и не двигаясь с места.
- Слушай, не каждый день Джин из Боро предлагает поесть за его счет. Так что шевелись! – сказал Джин, начиная раздражаться.
Наконец, парень сделал шаг вперед. Джин ухмыльнулся и пошел вперед, отмечая, что его спутник идет следом, не приближаясь, однако, ближе, чем на два шага. Джин даже услышал, как тот пробурчал что-то вроде «Какого черта я делаю».
- Миссис Кларенс! – крикнул Джин, распахивая дверь трактира и занимая ближайший стол. – Два самых лучших бифштекса для меня и моего друга, эээ…
- Каме, - сказал парень, осторожно усаживаясь напротив и быстро оглядываясь по сторонам.
- Француз? – удивился Джин.
- Какая разница, - резко ответил Каме, стрельнув злым взглядом.
- Я должен знать, с кем пью, - рассудительно пояснил Джин. - И ты слышал, что я назвал тебя своим другом? А друзья должны знать друг о друге все.
Джин с удовольствием наблюдал, как распахнулись в изумлении глаза Каме, и как после этого его лицо снова приняло спокойное выражение.
- Хм, - буркнул он, и больше Джин не услышал от него ни слова, потому что миссис Кларенс принесла бифштекс, не забыв потрепать своего любимца по волосам, и Каме забыл обо всем, кроме куска мяса.
- Где еще ты попробуешь такое? Нигде, - довольным тоном заявил Джин, глядя, как раскраснелись щеки Каме и как блестят его глаза. В ответ на эти слова, Каме в упор посмотрел на Джина своим странным взглядом и вдруг сказал, улыбнувшись:
- Спасибо.
- Спасибо в карман не положишь, - смущенно засмеялся Джин, чувствуя себя польщенным. – Я же честный вор, так? Так что с меня еще пиво, - и он подвинул к Каме огромную пинтовую кружку.
Через несколько часов щеки Каме горели, как огонь, и он громко смеялся над попытками Джина спеть «Дочь лудильщика» от начала до конца, ни разу не сбившись. Впрочем, не он один. Вокруг то и дело раздавались пьяные смешки и подбадривания, но Джин замолчал уже на втором куплете.
- Дружище Каме, - задумчиво протянул Джин, подперев рукой голову. – Я бы ни за что не стал тебя «щипать», если б знал, какой ты хороший малый.
- Из-за тебя от меня ушел слуга и вряд ли вернется, - Каме сердито ударил по столу кулаком. – Мне нечем было ему платить.
- Дружище Каме, - снова протянул Джин. – Я бы никогда…
- Заткнись, - угрюмо буркнул Каме, которого выпивка привела в меланхоличное расположение духа. – Ты не очень-то поможешь мне своим нытьем.
Если бы он знал Джина чуть лучше, то поостерегся бы говорить подобное. Такие слова действовали на Джина, как красная тряпка на быка.
- Почему это нет? Я знаю отличного парня. У него и руки растут откуда надо, и голова работает хорошо, - Джин вскинул голову и посмотрел на Каме.
- Ну и что это за парень? – спросил тот, недоверчиво нахмурив брови.
Джин, улыбаясь во весь рот, ткнул себя кулаком в грудь.
- Он перед тобой! Что не умеет, то схватывает на лету! Соглашайся, все равно тебе нечего делать, - Джин ухмыльнулся и заговорщически подмигнул Каме. Каме в ответ так хлопнул его по спине, что Джин поперхнулся.
- Договорились, - сказал Каме. – Но почему я должен тебе верить?
- Честное слово вора! – сказал Джин, и на минуту стал серьезным настолько, что казалось, будто и не было перед этим трех пинт крепкого пива. Каме уважительно кивнул.
- Звучит внушительно.
Джин даже не помнил, кто кого тащил – он Каме или Каме его. Радовало одно – когда он проснулся, то увидел злое лицо Уэпи, а не шумную улицу, что значило, что он смог-таки добраться до дома.
Глава 3.
Где Джин находит что-то новое.
- А ну-ка дыхни, - скомандовал Уэпи, и Джин послушно дунул в огонь. Сидящие рядом Джунно и Коки громко заржали. Уэпи улыбнулся краешком рта, кивнул и подкинул в жаровню еще угля.
- С тобой мехов не надо! – одобрительно заметил Коки. – Где ты вчера так набрался? Как еще дошел и не свалился не по пути!
- В «Сизом кабане», - пробурчал Джин, поморщившись. – Заткни глотку и не ори, не на пожаре.
- Попробуй меня заткнуть, - ответил Коки миролюбиво. – А как сам орал вчера, когда вернулся? Слышал бы ты себя.
Джин замолчал, на это ответить ему было нечего.
- Ну вот, - хмыкнул Коки. – Мы в расчете. К вечеру выбирайся, хочу тебе кое-что показать.
Джин застонал, вспомнив кое-что важное. События прошлого вечера постепенно и весьма туманно воскресали в его памяти.
- Я не могу. Уйду по делам, - сказал он как можно тише, и Коки наклонился ниже.
- Что ты сказал?!
- Черт бы тебя побрал! Заткнись, – Джин схватился за голову. – Я ухожу. Не ждите меня сегодня.
Коки засмеялся, но, увидев злобный взгляд Джина, осекся.
- Помяните мое слово, парни, - сказал он, хитро глядя на Джина, - он либо нашел богатое место, либо обхаживает какую-то девку. И ни тем, ни другим не хочет делиться.
- Да, не хочу, - начал Джин, обозлившись, но его прервал Уэпи.
- Валите оба отсюда, - сказал он, поджав губы, что было очень нехорошим знаком. - Не хватало еще загубить всю работу из-за вашего ора. И не появляйтесь, пока я не закончу. Иди сюда, Джунно.
Джунно покорно поднялся с пола и взялся за меха, а Джин и Коки вышли на улицу.
- Довыделывается, - сказал Коки, сплюнув сквозь зубы.
- Остынь, - сказал Джин, положив руку ему на плечо. – Он делает то, что никто из нас не умеет.
Коки фыркнул, но посмотрел на Джина с улыбкой.
- Какой ты добренький, когда у тебя башка трещит, - ехидно заметил он. – Ладно, я пошел. Вест-Энд ждет меня.
Джин смотрел, как Коки вразвалочку шел по улице до тех пор, пока его фигура не затерялась в толпе, а потом направился в другую сторону.
Что-то подсказывало, что у цирка святого Георга его ждут.
Пока Джин шел к театру, события вчерашнего вечера проносились у него в голове, то и дело заставляя болезненно морщиться. Кажется, он вчера действительно выпил слишком много, если наговорил такой чуши. Да еще дал честное слово. Черт. Джин подумал о том, как ему придется объясняться с Каме, которому он совсем не желал зла, даже наоборот (тот вправду оказался толковым малым), и под ложечкой неприятно засосало. Что только не приходится расхлебывать из-за собственной глупости.
Джин простоял до тех пор, пока солнце не начало печь в полную силу. Он смотрел, как мимо проходят люди, и ругался про себя, сколько кошельков проплывает мимо. Если он придет домой с пустыми руками, парни до самых печенок достанут его расспросами. И, когда он уже решил плюнуть на все и идти на рынок, его окликнули сзади, как и вчера:
- Эй, Джин.
Джин обернулся и увидел приветливо улыбающегося Каме.
- Не думал, что увижу тебя здесь, - сказал он, прежде чем Джин успел хотя бы открыть рот.
- Почему это? – нахмурился Джин.
Каме пожал плечами.
- Много ли веры пьяному слову? – ответил он задумчиво. – К тому же, сказано оно было сгоряча. Но это ничего, - поспешно добавил он, заметив, как Джин пытается что-то сказать. – Я давно так не веселился. Жаль денег только.
- А честное слово, что я дал? Честное слово вора? – с нажимом спросил Джин, шагнув вперед и глядя Каме прямо в глаза. – Ты что думаешь, оно ничего не значит?
Каме снова пожал плечами, но уже не выглядел так уверенно.
- Так вот, что я тебе скажу. Честное слово вора – верное. Вернее не бывает. Раз сказал, что буду, значит, буду, - сказал Джин твердо. Он сам не понимал, почему недоверие обидело его, тем более, что еще недавно он готов был согласиться с Каме, но теперь…
Теперь он изо всех сил хотел доказать, что все, что он пообещал вчера в трактире - правда.
Каме вроде бы расслабился. Он вздохнул и махнул рукой, приглашая Джина идти за собой. Пока они шли, Каме рассказывал Джину все, что тому следовало знать, то и дело замолкая, чтобы пропустить ребенка, обогнуть лужу или перейти на другую сторону улицы. Через пять кварталов они подошли к невысокому дому, довольно обшарпанному на вид. Джин уже собирался пройти мимо него, но врезался в Каме, который резко остановился у входа.
- Здесь живут все наши, - пояснил Каме Джину, поднимаясь по грязной, узкой лестнице, - здесь тесно, зато мистер Рио берет меньшую плату, чем кто-то еще.
Джин кивнул, следуя по пятам за Каме, и думая о том, кто такой мистер Рио, и стоит ли ему об этом спрашивать. Затем он сообразил, что его кивок остался незамеченным, и промычал что-то в знак согласия.
Каме жил на первом этаже. Зайдя в прихожую, Джин подумал, не водятся ли здесь крысы: судя по ветхости стен, это вполне могло оказаться правдой.
- Я решил, что тебе не понадобится отдельной комнаты, ты же не будешь со мной круглые сутки, - сказал Каме, снимая шляпу.
В ответ на это Джин лишь кивнул, не в силах ничего сказать. Его глаза жадно обшаривали комнату, словно пытаясь запомнить ее навсегда, и он не замечал, что стоит на пороге, крепко сжимая в руке шапку.
- Заходи, - пригласил Каме. – Не бойся.
Джин, словно очнувшись, сделал шаг вперед и усмехнулся.
- Я не боюсь, - сказал он насмешливо, - чего мне бояться?
Он лукавил. Впервые он оказался в таком месте, и с непривычки оно показалось ему странным. Он бывал в будуарах дорогих шлюх, где тяжелые бархатные портьеры, картины в золоченых рамах и тяжелый запах духов маскировали изъеденные грибком стены и запах сырости. Он был в доме еврея-ростовщика, где убогость обстановки и темнота скрывали несметные богатства. Но в этой маленькой и простой комнате – через которую можно было попасть на крошечную кухню, вот и все жилище– он чувствовал себя неуютно. Он увидел гримировальный стол, шкаф с книгами – с книгами! – письменный стол с чернильницей. «Он, наверное, студент», - решил Джин, проведя рукой по столу.
Каме тем временем подошел к стенному шкафу и распахнул дверцы. Джин подошел к нему сзади, бесцеремонно заглядывая внутрь. То, что он увидел, заставило его рассмеяться.
- Откуда это? – спросил он весело, сжимая в руке парчовую ткань, теребя кружева и муслин нижних юбок. – Забыла одна из твоих подружек? – продолжил он, заглядывая в шкаф и с любопытством оглядывая коллекцию платьев, что висели там. – Ого! Да она тут живет! Почему ты мне не сказал?
Джин перевел взгляд на Каме, в ожидании ответа, но тщетно. Каме изо всех сил пытался казаться бесстрастным, но румянец на щеках выдавал его смущение. Джин в изумлении оставил платья в покое и вовремя – Каме резко захлопнул дверцу, едва не попав Джину по пальцам.
- Это мои платья, - отрезал Каме и уставился на Джина жестким, немигающим взглядом. – Никогда больше их не трогай.
Джин не знал, что ответить, и просто стоял с открытым ртом, глядя на Каме и надеясь на какое-то более приличное объяснение, чем те, что настойчиво лезли ему в голову.
Каме, увидев его замешательство, выдохнул и засмеялся:
- Закрой рот, Джин, и успокойся. Я выступаю в цирке святого Георга. Играю женские роли. И сегодня ты идешь со мной на представление, ясно?
Джин понял только то, что все его опасения оказались напрасными. Он облегченно вздохнул и схватился за голову, пытаясь обдумать ситуацию, но услышав, как Каме говорит негромко: «Кто-то же должен мне помогать с этими чертовыми шнурками...», понял, что за него уже все решено.
- Опаздываешь, Каме, - крикнули откуда-то сзади, и Джин вздрогнул от неожиданности, чуть не уронив все, что нес в руках.
- Да, да, - пробурчал Каме себе под нос, быстро шагая по коридору. Джин едва успевал за ним, с интересом разглядывая место, куда он попал. Это были те помещения, где посторонние не бывали: темные комнаты и лестницы, наполненные чуть приглушенным шорохами. Вокруг стоял запах пыли, слежавшейся ткани и гнилого дерева. Джин закашлялся, когда они проходили мимо комнаты, где воздух казался мутным от клубов табачного дыма.
- Заходи, - махнул рукой Каме, проходя в маленькую и плохо освещенную каморку, где шумел еще десяток людей. Прихода Каме они будто и не заметили, продолжая одеваться, суетиться и переругиваться так громко, что Джин, оглушенный, застыл посреди комнаты, не двигаясь с места.
- Ты кто? – внезапно в него ткнули пальцем. – Я тебя не знаю.
Прямо перед ним стоял невысокий парень, одетый в голубое женское платье, и задумчиво почесывал локоть.
- Я… - начал Джин, но его опередил Каме, который схватил Джина за руку и потащил за собой:
- Это Джин, мой новый слуга, - ответил Каме скороговоркой. – И отстаньте от него, по крайней мере, до вечера.
- А он умеет расшнуровывать корсет? – услышал Джин ехидный голос прямо за спиной. Он резко обернулся и увидел парня во всем черном, который довольно нагло ухмылялся. Джин перевел взгляд на Каме, но тот уже исчез за ширмой, и было слышно, как он чертыхается, шурша костюмом.
- Умею, - вскинул подбородок Джин. – Пока никто не жаловался.
Парень не опускал взгляда, продолжая таращиться на него, и Джин не хотел ему уступать. Парень сдался первым. Он хмыкнул и отвесил шутливый поклон.
- Это главное. Если ты умеешь зашнуровывать корсет, то больше можно ничего не делать, правда, Каме? – повысил голос странный человек, обращаясь к ширме. Оттуда донеслось что-то похожее на «Убью.»
- Вот всегда так, - засмеялся парень и поднял глаза на Джина. – Меня зовут Ю, мистер. Приятно познакомиться.
Джин склонил голову и позволил себе улыбнуться, чувствуя, как тугой узел в его животе медленно развязывается.
- Этого эльфа зовут Ясу, и если он тут, то где-то рядом должен быть Субару, - заметил Ю, тыкая пальцем в того самого парня в голубом платье. В этот момент тот как раз запустил башмаком в угол. – Если не будешь трогать его лютню, то вы подружитесь, - продолжил Ю со смешком.
- Джин! – крикнул Каме из-за ширмы. – Хватит болтать, и помоги мне.
Джин, не задумываясь, кинулся на зов, не заметив, каким насмешливым взглядом проводил его Ю.
Каме стоял лицом к зеркалу и спиной к Джину. На нем был женский наряд – простое белое платье, смотревшееся слишком странно на широких плечах. Белокурый парик, украшенный цветами, лежал рядом на столике, а Каме боролся с завязками корсета.
- Умеешь? – спросил он Джина, хмуро глядя на него в зеркало.
Джин неуверенно потянулся к шнуркам.
- Вообще-то, я только развязывать их умею… - протянул он, быстро взглянув на рассерженное лицо Каме в зеркале. Тот неожиданно рассмеялся.
- Придется тебе побыть и горничной, и камердинером. Давай, не бойся. Это то же самое, только наоборот, - сказал он, встал прямо и замер, предоставив Джину делать свою работу.
Это оказалось не так уж сложно, а Каме, одобрительно хмыкнув, надел парик, закрепив его шпильками.
- У тебя, и правда, руки растут откуда надо, - сказал он и поморщился. – Я теперь дышу с трудом, ну да ладно.
- Каме! – раздался крик из-за ширмы. – До твоего выхода три десятка реплик!
Каме охнул, и, чуть не сбив Джина с ног, пронесся мимо, к общему столику, заваленному пузырьками с белилами и румянами. Джин прислонился к стене, чтобы немного передохнуть. Голова кругом шла из-за всей этой суматохи.
Джин смотрел на сцену из-за кулис, видя все и всех, но со спины. Он никогда не думал, что смотреть представление с другой стороны так интересно, несмотря на то, что лиц артистов он почти не видел. Парень в черном, Ю, изображал какого-то эльфа, который всем подстраивал каверзы – Джин решил, что ему это очень подходит. Он едва узнал Ясу в вечно недовольной девушке, которая, кажется, останется с носом в конце, а когда увидел Каме, то чуть не поперхнулся.
Казалось, эти руки и тонкая талия, этот нежный и тревожный голос принадлежали девушке, а не хмурому парню, который – в это уже трудно было поверить – напился вчера с Джином до бесчувствия, без зазрения совести чертыхался и тащил Джина на себе, когда они оба едва стояли на ногах. Каме сжимал в объятиях высокий парень, и публика улюлюкала, когда их лица сближалась. Джин весь извелся, так ему хотелось посмотреть на Каме, узнать, похож ли он на кого-то из знакомых Джину женщин или, наоборот, выглядит как обычно.
Он увидел его лицо, когда представление уже закончилось. У Джина от усталости подкашивались ноги, и он сидел на полу, когда мимо него проходили актеры, покидающие сцену. Увидев Каме, Джин немедленно вскочил и догнал его уже у ширмы.
- Эй, - позвал Джин, и Каме немедленно обернулся. Он снял парик, так что его волосы растрепались и выглядели как птичье гнездо, а грим уже начал стекать. Его лицо напоминало маску – грустную и уставшую, с белыми до синевы щеками и красным пятном губ. Опустив взгляд, Каме провел кулаком по губам, размазывая кармин, и на щеке появилась вызывающе красная полоса, похожая на след от крови.
- Я думал, ты уже ушел. Уже больше полуночи. Мне больше ничего не нужно, спасибо, - его голос звучал тускло.
Джин осмотрелся по сторонам – утомленные артисты переодевались, изредка обмениваясь тихими репликами, так как на разговоры сил уже не хватало.
- Можно, я приду завтра? – спросил Джин поспешно, надеясь, что Каме не откажет.
- Ты же знаешь, что мне нечем тебе платить, - пожал плечами Каме, и его взгляд не выражал ничего, кроме усталости.
В ответ Джин улыбнулся как можно более непринужденно и махнул рукой.
- Когда-нибудь расплатишься, - сказал он весело. – К тому же, где ты найдешь слугу с такими руками, который согласится завязывать тебе корсет?
Уголки губ Каме поднялись вверх в легкой улыбке, и он кивнул.
Джин шел по ночной улице, не замечая, где находится, обдумывая все, что он видел сегодня. Ему хотелось увидеть представление еще раз: еще раз постоять за кулисами, подышать запахом краски, пыли и дерева, увидеть всех этих странных людей.
Джин даже не вспомнил, что за весь день не стащил ни одного кошелька, ни одной завалящей серебряной цепочки или хотя бы горсти медных монет.
* - то есть, на втором. Первый этаж в Великобритании называется "ground floor", а отсчет начинается со второго.
Глава 4.
Где Джин теряет что-то старое.
Удивительная вещь – время, особенно твое собственное время, которое капризно и своевольно и течет так, как ему вздумается. Иногда оно тянется, как смола, и невозможно дождаться смены дня или ночи, и кажется, будто ты навеки застрял между сегодня и завтра. Иногда оно бежит так, что глаза не успевают за ним, и остается только удивляться: где зелень и солнце, когда успели опасть листья и зарядили дожди?
И Джин удивлялся. Казалось, еще вчера он с утра до вечера шнырял по Уайтчепельскому рынку* и остальному Ист-Энду**, рискуя попасться и получить палками по спине, а сейчас он - камердинер на службе у джентльмена, и сам выглядит как джентльмен. Теперь Джин готов был согласиться с тем кучером, таким же, как он сам, выходцем из Боро, что служить «у господ» куда лучше, чем промышлять мелкими кражами. И, несмотря на то, что он по-прежнему спал в доме на Лэнт-стрит, его настоящим домом была квартира Каме – маленькая, сырая и тесная, где с утра он заваривал чай, а вечером зажигал керосиновые лампы.
Через месяц Каме заставил Джина принять от него жалованье – десять шиллингов. Джин был так изумлен, что отказался, даже не подумав, но Каме пригрозил, что, если он не возьмет деньги, то ему самому придется пойти и выбросить их в Темзу, так что у Джина не было выбора. Впрочем, он не был недоволен.
Теперь он умел все, что делают обычные камердинеры. Он чистил ту одежду Каме, которая не требовала стирки и была впору ему самому, заваривал особенно крепкий чай, который очень любил, а Каме – недолюбливал. Подавал Каме воду для бритья, забывая ее согреть, точил для забавы столовые ножи так, что ими можно было зарезать свинью. В общем, он действительно помогал Каме, хотя бы в том, чтобы не соскучиться.
Он пытался научиться называть Каме «сэром» или «мистером», пока однажды Каме не спросил Джина, сколько ему лет, а потом долго смеялся.
- Какой я «сэр», - говорил он, вытирая слезы. – Я на два года младше тебя, балда. Да и благородный я только когда играю венецианскую даму.
И все вернулось на круги своя. Они вели себя как друзья, и Каме даже не обращал внимания на то, что Джин постоянно надевает его плащ, чтобы выглядеть внушительно, или сапоги, потому что они удивительным образом пришлись ему впору.
Иногда по утрам, когда Каме умывался, он распахивал окно, чтобы впустить в комнату свежий утренний воздух. От Темзы тянуло сыростью и дымом, внизу шумел город, только что проснувшийся, бодрый и словно растрепанный со сна. И Джину казалось, что это все – и серое небо, и улица, и плеск воды в тазу за спиной – есть и будет всегда, а Боро остался где-то за спиной или вовсе покрылся туманом, как дурной сон, который хочется скорее забыть.
-Ты говоришь мне, что чувствуешь себя здесь как дома, - смеялся Каме. – Ты же вор, твой дом – в Саутуорке. Ты здесь, как бродячий кот, которого подкармливают из прихоти.
- Я не вру, - протестовал Джин, улыбаясь от удовольствия глядя, как розовеют от смеха щеки Каме. – Видел бы ты, где я живу в Боро… Раньше это был сарай, и мистер Коичи переделал его в мастерскую. Ее даже домом нельзя назвать. Там земляной пол и дырявая крыша.
- Точно кот! – торжествующе заявлял Каме. – Для тебя главное – дом, а не хозяева.
В доме, где жил Каме, не было ни одной свободной квартиры. Даже чердак и подвал были заселены. И все жильцы были так или иначе связаны с театром и с таинственным мистером Рио. С раннего утра и до позднего вечера дом наполняли детские крики, звон посуды, топот множества ног, песни, звуки ссор и бурных примирений. Тонкие стены – бич городского жителя, но Джина это не заботило, а Каме был очень терпелив.
В один из сентябрьских дней Джин столкнулся у крыльца с высоким парнем в черном плаще и шляпе. От неожиданности тот выронил листы, которые до этого нес в руке и бросился их поднимать. Джин тут же пришел ему на помощь.
- Прошу прощения, - сказал парень, принимая листы из рук Джина. – Задумался.
- О, ничего, - ответил Джин, улыбаясь; ему и в голову не пришло извиниться самому. Вместе они зашли внутрь и начали подниматься по лестнице друг за другом.
- А я вас знаю, - внезапно сказал парень, оборачиваясь к Джину, и поправил свой красный шарф. – Я вас видел в театре с Каме… Вы его друг?
- Э, - ответил Джин неуверенно, - можно сказать и так.
- Очень рад с вами познакомиться, - парень остановился, снял шляпу и склонил голову, улыбаясь. – Меня зовут Том.
- Джин, - буркнул Джин, кланяясь в ответ. Его собеседник улыбнулся, надел шляпу, и, обогнав, поднялся на чердак.
А вечером Джин встретил его в театре.
- Добрый вечер, Каме, - кивнул Том, когда тот прошел мимо, едва заметно кивнув в ответ. Том поморщился и перевел взгляд на Джина.
- Держу пари, тебе интересно, что я здесь делаю, - сказал он, улыбаясь.
Джин нахмурился.
- С чего ты взял?
- У тебя на лице написано, - рассмеялся Том, хлопая его по спине. – Не будь таким угрюмым. Наш театр - одна семья.
Джин подумал о том, как Каме пренебрег приветствием Тома и ухмыльнулся.
- Ну, почти все, - продолжил Том уже менее воодушевленно, заметив выражение лица Джина. – Труппа варится в своем собственном соку, а мы с Рио подкидываем уголь в огонь.
Том снова засмеялся, и на этот раз Джин уже не смог сдержать улыбки.
- Кто этот чертов Рио? Мистер Рио? – спросил он Тома. Тот подмигнул.
- Рио – владелец этого цирка, а я – пишу пьесы для представлений, которые здесь ставятся. Ты еще увидишь его, не сомневайся.
И случай представился очень скоро.
Дождливым сентябрьским днем, когда публика бывает либо вялой и скучающей, либо не приходит, вся труппа сидела в гримерке и спорила о том, стоит ли вообще выходить на сцену. Ясу играл на своей лютне, а Субару вполголоса напевал «Зеленые рукава».
- Не собираюсь стоять на сцене перед тремя пьяными матросами, - бурчал Таччон, которого обычно ничто не могло вывести из себя.
- Ты, наверное, хочешь, чтобы они начали дебоширить и разнесли весь цирк, - ответил на это Каме. Таччон только поморщился.
- Вот сам и выходи, - подколол Каме Ю, сидевший в углу. Джин увидел, как Каме побледнел, но ничего не ответил.
- Ну так что? – подытожил Хина, самый старший из них. – Решено не выходить?
- Решения здесь принимаю только я, - внезапно послышалось из-за неплотно закрытой двери. Все взгляды устремились на нее, а через секунду в гримерку вошел человек, и Джин сразу понял, что это был мистер Рио. В его смуглом лице и черных, как уголь волосах, собранных сзади в модную косицу, не было ничего английского. Тем временем, вошедший оглядел всю труппу и снял шляпу.
- Приветствую своих подопечных. Кажется, я слышал что-то похожее на отказ выступать сегодня вечером.
- Тебе послышалось, - буркнул Мару, расчесывая колтуны на своем парике, и зевнул. – Видишь, мы все в предвкушении.
- Шутники, - бросил мистер Рио, садясь на свободный стул. – А где же ваша любовь к сцене?
Ответом ему послужил общий нервный смешок.
- Джентльмены, - сказал мистер Рио, и в его голосе уже не было игривости. – Сейчас вы выйдете на сцену и будете играть для самого внимательного и искушенного зрителя. Пусть даже он будет единственным.
- И кто же это? – спросил Ясу, сразу прекративший щипать струны.
- Я, - лучезарно улыбнулся мистер Рио. – Давно, знаете ли, не бывал в театре. В качестве зрителя, разумеется.
И он вышел, едва не защемив свой плащ дверью.
- Чертов идальго, - заметил Субару, поднимаясь. – Ладно, делать все равно нечего.
Каме выглядел уже не таким напряженным, как раньше; без слов он ушел за ширму и зашуршал одеждой.
Джин по-прежнему жил в Боро, но теперь он стал для него постоялым двором. Парни уже не расспрашивали его насчет девки, которую он якобы обхаживает, и смирились с тем, что почти его не видят. И если бы Джин задумался, то понял бы, что постепенно перестает быть членом этой семьи, выпадает из ее дел, из тесного круга, и становится чужаком.
Однажды ночью Юичи разбудил его и шепотом предложил выйти поговорить. Они тихо пробрались на задний двор, в темную октябрьскую ночь, и стояли там, дрожа от холода.
- Слушай, вот какое дело, - начал Юичи шепотом. – Коки обстряпывает выгодное дельце: связался с шулерами, и пропадает в игорных домах, учится обращаться с картами. Говорил, что хочет взять тебя в дело.
- Хм, - только и ответил Джин. Ему не хотелось признаваться, как мало это интересовало его сейчас.
Юичи промолчал.
- Знаешь, что еще сказал Коки? – начал он нерешительно. – Что ты вроде что-то скрываешь. И я с ним согласен. Недавно Айб – ну, помнишь, Айб из этих грабителей – сказал, что видел тебя у дома, где живут артисты. Если ты путаешься с какой-нибудь из этих, театральных, то пожалуйста. Только зачем же таиться? Мы же тебе друзья, почти как братья.
Юичи замолчал. Джин понял, что врать больше не может врать.
- Я… - начал он и почувствовал, как голос сорвался. – Я… поступил в услужение. Камердинером.
Юичи выругался сквозь зубы и рассек рукой воздух.
- Значит, так, Джин. Я ничего ребятам не скажу – целее будешь. Но ты бросишь это и вернешься обратно. Боро – твой дом. Ты не один из этих боровов в париках, ты вор.
Джин смотрел в спину удаляющемуся Юичи и первый раз в жизни, думая о Боро, испытывал только злость.
Утром Джин был хмур и неразговорчив, что совсем не помешало Тому пригласить его к себе поиграть в шахматы.
- Я не умею, - отбрыкивался Джин, но Том убеждал его, что это дело плевое, и в шахматы может играть каждый дурак.
Джин безрадостно смотрел на красивый шаматный столик, на черно-белые фигурки, а мысли его витали далеко-далеко.
Сейчас он многое бы мог сказать Юичи, объяснить все как следует, но что толку? Время упущено.
- Я знаю, что ты был вором. Но это неважно. Мне интересно другое, - начал Том, расставляя фигуры по шахматной доске.
Джин не ответил, наблюдая, как фигуры заполняют игровое поле. Их было слишком много.
- Чего ты больше хочешь? – спросил Том, глядя на Джина в упор. – Остаться вором или быть камердинером при свом хозяине?
Джин повертел в руках деревянную фигурку, а затем крепко сжал ее в кулаке.
- Я хочу играть в театре, - ответил он и резко выдохнул.
Том немного помолчал, а потом разжал пальцы Джина и вынул маленькую пешку.
- Смотри, - начал он мягко. – Эта фигура называется пешкой. Именно она делает первый ход. Первый ход – самый важный, несмотря на то, что он кажется самым простым. Именно от него зависит исход игры.
Джин внимательно посмотрел на поле и улыбнулся.
- Я, кажется, понял, - сказал он решительно.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Том. – Тогда идем дальше.
- Ты слышал о золоте лепреконов? – спросила как-то у Джина Кояма – ирландка, которая помогала Каме со стиркой. Они с мужем-французом Като и двумя непоседливыми детишками жили под самой крышей дома, и, будто своих детей ей было мало, она взялась опекать еще и Джина.
Он помотал головой, глядя, как она ловко управляется с иголкой, зашивая прореху на его рукаве.
- Лепреконы*** – это эльфы. Но не те эльфы, что маленькие и с крыльями, а отвратительные и жадные старикашки.
Лепреконы - мастера по части кладов, и их богатства нельзя даже сосчитать. Немало хитрецов встречали лепреконов и силой выпытывали у них, где зарыт клад.
Джин промолчал, ожидая, когда она продолжит.
- И когда они выкапывали из земли горшок, наполненный золотыми монетами, драгоценными камнями – да мало ли чем еще! – они набирали полные карманы и сумки, и радовались, думая, что обхитрили лепрекона. Только со своим золотом они не доезжали и до ближайшей ярмарки. А почему? Да потому что золото в их карманах оказывалось горсткой угля, сосновыми шишками или еще чем похуже, - Кояма прищурила свои и без того раскосые глаза и улыбнулась. – И знаешь, что самое смешное? Люди думают, что это глупые сказки, и золота лепреконов не существует. На самом деле, все, что достается нечестным путем – лепреконское богатство. Оно не принесет счастья и растает как дым. Или обернется чем-нибудь бесполезным.
Джин вздохнул и почесал нос. Кояма укусила нитку и любовно разгладила шов рукой.
_______________
* Уайтчепел — один из беднейших районов лондонского Ист-Энда.
* *Ист-Энд (англ. East End) — восточная часть Лондона, район расселения бедноты и антипод фешенебельного Вест-Энда.
Глава 5.
Где Джина выгоняют отовсюду.
С приходом осени Каме, никогда не отличавшийся легким характером стал еще более угрюмым и раздражительным. Казалось, что дождь досаждал ему больше, чем всем остальным, и Джин вечно был в этом виноват.
- И за что я тебе плачу? – заявил как-то в сердцах Каме, когда Джин, пытаясь согреть на огне его шерстяную сорочку, прожег в ней две огромные дыры. - Уж лучше бы я нанял себе смазливую горничную, которая знает, как правильно сушить одежду на огне. Да еще бы и получил все ее прелести в придачу.
- Как бы она не сбежала с твоими платьями, - ехидно возразил Джин. – Какая муха тебя укусила?
Каме на это ничего не ответил. Джин, отличавшийся еще большим упрямством, продолжил молчать. Так они не разговаривали несколько дней, помимо обычных фраз, которыми обмениваются хозяин со слугой, но ничего не напоминало о прежней дружбе. Каме считал, что Джин должен извиниться, Джин терпеливо ждал, пока Каме отойдет. Неудивительно, что молчание затягивалось.
Несколько дней спустя Джин, замешкавшись в коридоре театра, услышал из-за двери знакомые голоса. Это были мистер Рио и Том, и судя по их раздраженным голосам, они горячо спорили. Джин никогда не был особенно любопытен, поэтому просто прошел мимо, но, не успел он уйти достаточно далеко, как дверь распахнулась.
- Я не буду менять свой театр из-за парочки королевских шлюх! – послышался крик мистера Рио.
Обернувшись, Джин увидел, как испанец, с искаженным бешенством лицом, идет по коридору, а сзади его догоняет Том.
- Засунь куда-нибудь свою долбанную гордость и послушай меня! – крикнул он вслед Рио. – Театр просто закроют, ты, идиот! Стой!
Но поздно. Рио его уже не слышал. Он прошел мимо Джина, не замечая его, и рывком распахнул дверь в гримерную.
- Джентльмены! – заорал он с порога. – Долгих лет королю, слава королю!
Изумленная труппа столпилась вокруг.
- Ты спятил? – спросил Мару, уже полностью загримированный под старую ведьму. – Видно, в парламенте пожар, раз уж ты так разбушевался.
Послышались смешки, но Рио окинул присутствующих таким злобным взглядом, что шум мгновенно стих.
- Наш король издал указ, - начал Рио спокойно, но от его тона мурашки бежали по коже. – Указ, где говорится, что мужчины больше не будут играть женские роли. Вместо них Его величество пришлет своих шлюх! Каково! Поганый сифилитик, - прошипел Рио.
Джин нашел глазами Каме и почувствовал, как сердце ухнуло вниз. Каме побледнел так, что Джин забеспокоился, как бы с ним ничего не случилось. В глазах Каме читался страх. Однако, когда он заметил, что Джин на него смотрит, то отвернулся.
- И что же нам делать? – спросил Субару, оглядываясь на Ясу. – Что ТЫ собираешься делать?
Рио нервно усмехнулся и облизал губы.
- Если бы я мог что-нибудь сделать.
Том опустил голову и поджал губы.
Никто больше не сказал ни слова до самого начала спектакля. Джин только слышал, как Хина пробурчал себе под нос: «Теперь ни одна честная женщина….», но не был уверен, что не ослышался.
Как-то вечером, когда Джин уже собрался уходить, в дверь квартиры постучали. Джин удивился: Каме никогда не приглашал гостей, да и случайных людей у него не бывало. Все еще недоумевая, он открыл дверь и чуть не разинул рот от изумления, когда увидел на пороге женщину в черном.
- Твой хозяин дома? – властно спросила она, нисколько не сомневаясь, что говорит со слугой. Джин мгновенно проникся к ней неприязнью.
- О вас доложить? – холодно поинтересовался Джин, мечтая побыстрее от нее отделаться.
Дама усмехнулась.
- Не стоит, - сказала она. – Я вхожу без доклада.
И она прошла мимо Джина, шурша богатым платьем. Закрыв дверь и спускаясь по лестнице, Джин отметил про себя, что дама не так уж и молода. Что ей нужно от Каме?
Он спустился во двор и посмотрел на освещенное окно, в которых отчетливо были видны две темные фигуры, подсвеченные керосиновой лампы. Внезапно Джин остановился и нахмурился. Сцену, которую он наблюдал, никак нельзя было назвать мирной. Казалось, что Каме пытался оттолкнуть от себя гостью, а она силилась подойти к нему ближе. Потом лампа погасла, и Джину стало не по себе. Он решил еще немного подождать, пока все не прояснится.
Но долго ждать не пришлось. Скоро из тени дома выплыл темный силуэт, в котором Джин узнал ночную гостью. Она спешно зашагала в сторону переулка, а затем Джин услышал цокот копыт и стук колес.
Он взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и зашел в квартиру так осторожно, как только мог. Его встретила тишина, и Джину это ужасно не понравилось. Каме сидел на кровати, пустым взглядом уставившись в стену.
- Каме! – позвал его Джин, подойдя ближе и взяв за плечо. – Кто это был?
Каме поднял на него глаза.
- Больше никогда не пускай ко мне эту женщину, - сказал он безжизненным тоном. Джин забеспокоился.
- Каме, что она тебе сказала? Она тебе угрожала? – Джин заваливал его вопросами, и все продолжал трясти за плечо.
Каме помотал головой и закрыл глаза.
- Просто я не хочу ее больше видеть, - произнес он едва слышно.
Но Джину этого объяснения было недостаточно. Волнение, тревога, желание успокоить и ободрить Каме, смешались в нем самым причудливым образом, и он, сам не понимая, что делает, обнял Каме за плечи.
- Не думай о ней, - сказал он решительно. – Ты никогда ее здесь не увидишь. И лучше забыть ее навсегда.
Каме слегка улыбнулся, не открывая глаз, и Джину при виде этой улыбки вся кровь бросилась в голову. Иначе как объяснить, что он, не думая, потянулся вперед и понял, что делает, только когда их губы соприкоснулись? Что голова у него закружилась, и он прижался крепче, не чувствуя сопротивления, а потом скользнул рукой в теплые волосы, зарываясь в них пальцами…
И тут он увидел открытые глаза Каме, а через мгновение оказался на полу.
- Я не женщина, - резко сказал Каме, глядя Джину прямо в глаза. – На сцене я могу быть хоть распутной девкой, но я - не женщина. Убирайся.
И Джин ушел, прямо в холодную ночь, поминутно оглядываясь на слабо освещенное окно, и думая о том, что лампа догорит уже совсем скоро и не доживет до рассвета.
Ноги сами принесли его в Боро. И хотя, кусая губы, он думал совсем о другом и мечтал вернуться, но зная, что это невозможно, продолжал шагать по направлению к родным местам.
Когда он зашел в освещенную комнату, четыре человека, сидящих за столом, разом повернулись к нему.
- Смотрите, кто пожаловал, - нараспев протянул Коки. – Давно мы тебя не видели, Джин.
- И я, - начал Джин и закашлялся. – И я давно вас не видел.
- Ну и почему ты не навещал нас так долго? – продолжал Коки, медленно вставая из-за стола. – Или мы для тебя теперь неподходящая компания, а? Ты нынче у нас важная птица, правда?
- Что за чушь ты несешь, - начал Джин. – У меня были дела…
- Дела? Ах ты, гад! – Коки подскочил к Джину и схватил его за грудки. – Какие дела у тебя могут быть с этими пидорами, которые кривляются на сцене? – бешено кричал он, брызгая слюной. – Отвечай, ты! Или ты сам с ними снюхался?
Джин не выдержал и со всей силы врезал Коки, да так, что тот отлетел к стене. Но ненадолго, и в следующую секунду они уже кинулись друг на друга, нанося удары куда попало и рыча, как дикие звери.
- Хорош, парни! – вскочил из-за стола Юичи, за ним поднялся и Джунно. Но единственное, чего они добились – это то, что дерущиеся вытолкали друг друга на улицу.
Джин всегда был сильнее Коки и знал это. Но Коки двигали злость, обида и жажда мести, а его кулаки были закалены годами уличных драк. Джин не любил драться, а Коки всегда лез на рожон. И сейчас это работало против Джина. Он чувствовал, как болят ребра от крепких и точных ударов, как течет по подбородку кровь из рассеченной губы, и бил вслепую, пытаясь уже не победить, а просто защитить себя от слепой ярости бывшего друга.
Но Коки этого было мало. Он рассвирепел еще больше, и наконец повалил Джина на землю и ударил несколько раз ногой по ребрам. Джин едва успел закрыться руками.
- Не появляйся больше здесь. Знать тебя не хочу, - выплюнул Коки и зашагал прочь.
Спустя некоторое время, когда Джин, кажется, мог дышать, из дома кто-то вышел и направился прямо к нему. Джин напрягся, и понял, что встать уже не сможет, но фигура приблизилась, и в свете луны Джин узнал Джунно. Он обеспокоено смотрел на Джина и облегченно выдохнул, увидев, что Джин пошевелился.
- Пойдем, я доведу тебя к миссис Кларенс, - прошептал он, закидывая руку Джина себе на плечо. Джин стиснул зубы, но не смог сдержать стона, когда Джунно задел его ребра. Вдвоем они медленно и осторожно пошли по темному переулку, и Джин мечтал, чтобы эта дорога скорее закончилась.
- Ты знаешь, - сказал Джунно. – Мне все равно, что у тебя там за дела. В Боро тебе путь теперь заказан, это да. Но, может… Может, ты правда счастливее нас.
Будь Джин в состоянии говорить, он все равно не знал бы, что ответить. Кто бы мог подумать, что этот несуразный парень, которому больше бы пристало быть акробатом или шутом, чем карманником, который всю жизнь раздражал Джина до самых печенок, окажется единственным, к кому он не будет испытывать ненависти, покидая Боро?
Джунно опустил его на пороге дома миссис Кларенс, а потом скрылся в темноте. И больше уже Джин его никогда не встречал. Скоро он потерял сознание, так и не увидев, как миссис Кларенс вместе со своим сожителем втащила его, бесчувственного, в дом.
Глава 6.
Где все начинается сначала.
Джин очнулся там, где никогда раньше не бывал. В маленькой темной комнате горел камин, деревянный пол был чисто выметен, и это подсказывало, что он не в Боро. Джин дотронулся до своего лица – скула отозвалась болью, а когда он попытался встать, то боль перекинулась на все тело.
Он вспомнил и драку с Коки, и то, как Джунно тащил его на себе, и все, что этому предшествовало.
Черт.
Но есть и хорошая новость: кажется, он в царстве уюта и покоя.
И словно в подтверждение этих слов, дверь открылась, и в комнату вошла миссис Кларенс.
- Очнулся, - пробасила она, поставив на кровать миску с водой. – Кто тебя так, а? Чудом ведь не убили.
Джин засмеялся, но тут же поморщился от боли.
- Это Коки, - начал он как можно тише. – Он сказал, что в Боро мне путь заказан.
Миссис Кларенс покачала головой.
- Этот бешеный тебя чуть не прибил, - сказала она, стирая кровь с подбородка Джина мокрой тряпкой. – Не иначе как ты перешел ему дорогу.
- Ну, что-то вроде того, - ответил Джин, вздохнув.
На несколько минут воцарилась тишина. Миссис Кларенс сосредоточенно оттирала кровь, а Джин думал о том, куда ему теперь идти.
- Знаешь, - внезапно сказала миссис Кларенс, заглядывая ему в глаза. – Ты ведь счастливчик. Мистер
Эндрюс говорит, что у тебя ни одной кости не переломано. Может, ты счастливчик еще и потому, что смог распрощаться с Боро?
Джин с благодарностью посмотрел на миссис Кларенс и улыбнулся, зажмурив глаза.
- Может, и правда так, - прошептал он.
К вечеру Джин чувствовал себя уже достаточно хорошо, только очень болели ребра и лицо, испещренное ссадинами и украшенное огромным синяком. Несмотря на настойчивые просьбы миссис Кларенс остаться в постели или подкрепить свои силы порцией яблочного эля, Джин не согласился ни на то, ни на другое, и с наступлением темноты направился в сторону цирка святого Георга. Теперь ему некуда было отступать.
Он заметил Каме, когда ноги ему почти отказали, и он прислонился к стене дома, прячась в тени. Дождавшись, пока тот завернет за угол, Джин последовал за ним, подкрадываясь все ближе той мягкой кошачьей походкой, которой он так гордился, задерживая дыхание с каждым шагом.
Неподалеку от дома Каме неожиданно обернулся. Джин метнулся в сторону и попытался слиться со стеной, но, видимо, недостаточно успешно. Каме остановился, вглядываясь в темноту.
- Ты следуешь за мной по пятам, я знаю. Уже несколько кварталов. Я решил сначала, что меня снова хотят ограбить.
Джин неохотно вышел из тени дома, пытаясь идти ровно и охать от боли.
- Как ты догадался, что это я? – спросил он, делая вид, что раздосадован.
- Твой фонарь светится в темноте, - засмеялся Каме. – Но ты не слишком-то скрывался, так ведь? Настоящий вор, если захочет, сможет стать незаметным.
Джин молчал. Что он мог ответить на это? Ему хотелось, чтобы все было как раньше, чтобы он мог подойти к нему ближе и смотреть, как тают смешинки в серьезных карих глазах.
- Что случилось в Боро? – внезапно спросил Каме, внимательно и обеспокоено скользя взглядом по лицу Джина.
– Я теперь туда не вернусь.
Каме испытующе смотрел на него, будто пытаясь прочитать мысли или предугадать слова.
- И чего же ты хочешь? – спросил он, глядя Джину в глаза.
Джин вздохнул. Сейчас он должен сделать все, чтобы Каме поверил ему. До каждого слова, до каждого взгляда.
- Я хочу остаться с тобой. И если для этого нужно навсегда оставить Боро, я это сделаю.
Каме посмотрел на Джина огромными удивленными глазами, словно это было последнее, что он ожидал услышать. Джин, не выдержав, подошел к нему ближе, и, не встретив сопротивления, взял его лицо в свои руки.
- Джин, я говорил тебе. Я не женщина.
- Ты мужчина. Но ты мне нужен, - сказал Джин, пристально глядя в глаза Каме и отчаянно надеясь, что тот его поймет.
И, наверное, так и случилось, ведь Каме вытянул шею, чтобы дотянуться до губ Джина и уверенно его поцеловать.
Они поднялись наверх, и, путаясь в одежде, Джин лихорадочно думал, что же он будет делать. Но думать стало невозможно, когда он почувствовал руки Каме, губы Каме, и их отчаянно не хватало. Он перевернул Каме на спину и последнее, что запомнил - это невероятно темные глаза и яркие губы, и мысль, которая его обожгла: все это - в его руках. Сейчас. Навсегда.
- Субару ушел, - сказал Каме, когда они шли по улице в театр. – Прошлой ночью, никого не предупредив. Вместе с Ясу. Мистер Рио уже с тех пор ни с кем, кроме Тома, не разговаривает.
Том встретил их у входа.
- Не представляю, что нам сегодня делать, - сказал он угрюмо. – Субару играл главную роль в спектакле, я не знаю, кто сможет его заменить. Сунули под сцену суфлера, а что толку? Публика нас освистает, - он
схватился за голову, и его аккуратный парик съехал набок.
- Сегодня же Шекспир, не твоя пьеса, - небрежно заметил Каме. Том стиснул зубы.
- Соображаешь, что говоришь? Лучше бы предложил свою идею, умник.
Каме улыбнулся и обменялся взглядом с Джином.
- Посмотрим, - обронил он загадочно.
Джин стоял за дверью все то время, пока Каме убеждал Рио в том, что другого выхода нет, и что это лучшее решение из всех возможных.
- Я знаю все реплики Субару! – кричал Каме, выходя из себя. – А Таччон ни одной! Чем он лучше?
- Тем, что все привыкли видеть его в штанах, а не в юбке, Каме! Уйди с глаз моих!
- Ах, так, - сказал Каме на этот раз убийственно спокойным тоном. – Давай поспорим, идальго. Если
меня не освистают, то я буду выходить на сцену в штанах, а не в разноцветных тряпках.
- А если да? – спросил Рио, явно заинтересованный.
- Я уйду, - просто ответил Каме. – Мне все равно придется сделать это.
После недолгого молчания Рио хмыкнул.
- Считай, что я принял вызов.
Ничего не ответив, Каме выбежал от мистера Рио и пронесся мимо Джина, забыв обо всем, кроме того, что спектакль начнется через час.
Джин сидел на полу за сценой. Отсюда был хорошо виден весь зрительный зал, а самого его скрывал занавес. На другой стороне сцены стоял Каме. Джину было непривычно видеть его таким же, как и каждый день, разве что роскошный наряд принца отличал его от повседневного Каме. Джин смотрел на него, на его лицо, и думал о том, что случится сейчас, когда Каме выйдет на сцену.
Это игра. Игра Каме с Рио, Каме с самим собой. Она закончится либо победой, либо поражением – третьего не дано. Словно сцена расчерчена на ровные квадраты, и все фигуры стоят на своих местах. По тут сторону сцены – черные фигуры, которые тоже делают свой ход, выражая свое одобрение или презрение, решая, задавить ли белую пешку или помиловать. Эта пешка – самая маленькая фигура, но именно она делает первый шаг и остается до конца.
Джин не отрывал взгляда от Каме, который старался выглядеть все более равнодушным – верный признак того, что он волнуется. И тут их взгляды пересеклись. Джин улыбнулся Каме, показывая, что будет держать его своим присутствием и отслеживать каждый шаг, и, что бы ни случилось, просто быть рядом.
И Каме, улыбнувшись, сделал первый шаг. Первый ход.
Вперед, маленькая пешка.
И Каме шагнул в темноту, чтобы оказаться на сцене, как только поднимется занавес.
Джин следил за каждым его движением. За каждым жестом и словом, за каждым взмахом ресниц. Благородная и неблагородная публика в этот день была непривычно тиха - может, просто устала? А может, не могла справиться с изумлением, что та леди, которая раньше скользила по сцене и томно вздыхала, вдруг произносит страстные монологи хриплым голосом молодого мужчины. Кто знает, был ли в этот день среди почтенной публики мистер Рио? И даже если не было, он все равно бы узнал, что с последними словами принца Датского зал взорвался аплодисментами. Частыми и громкими, как весенний дождь, как ликующая барабанная дробь. Это были аплодисменты в честь победителя.
Когда актеры уходили со сцены, Каме не пошел с ними, а проскользнул за кулисы, где его ждали мрак и тишина. Он раздвигал руками пыльную ткань, словно ища что-то или кого-то.
- Ты где? – прошептал он. – Я тебя не вижу.
Длиннопалая ладонь легла ему на плечо и мягко притянула назад.
- Я здесь, - сказал Джин, и положил руку на грудь Каме. – Здесь.
The End
fanfiction |