Bad, mad, speed
|
|
Когда он заходит в клуб, его оплетают клубы дыма и пол под ногами дрожит и вибрирует от запредельной величины децибел. Это место кажется похожим на ад, но только люди стремятся сюда добровольно. А он пришел, потому что стал нужен. Рё пробирается сквозь разгоряченные, ритмично движущиеся тела, сквозь смех и звон, и морщится. Все это раздражает, безумно, до нервной дрожи. Сигаретный дым кружит голову, кровь шумит в ушах и запускает красных мушек в глаза. Рё бездумно машет рукой, чтобы отогнать их. Когда толпа расступается, он видит темный силуэт на белом диване, окруженный мягкими тенями. Они извиваются, двигаются в том же ритме, что и все, кто танцует сейчас, и издают звуки, отдаленно похожие на смех, но искаженные шумом и треском в колонках. Фигуры сотканы из неона и дыма, стоит проморгаться - и они исчезнут. Но от алкогольных паров, что он вдохнул у входа и тяжелых ритмов, будто доносящихся из центра земли, его голова тяжела, и он не может изгнать их из своего поля зрения. Рё узнает Джина, пьяного и ненормально радостного. Он поправляет шляпу неуверенными движениями и наклоняется к шее очередной тени слишком близко. Рё в два шага достигает дивана, подходит к нему и, наклоняясь почти к самому лицу, кричит сквозь толщу музыки, звеня ключами прямо перед носом: - Тебе уже хватит, пошли. Джин непонимающе смотрит на него расфокусированным и блуждающим взглядом, белки его глаз покраснели и веки опухли. Он тянет руку вверх, но Рё не ожидает, что Джин схватит его за запястье и притянет к себе, заставляя плюхнуться рядом, на свой бедный диван, согнав оттуда очередную тень. - Рё-чан, останься. Повеселимся. Девушка рядом с ним протягивает открытую ладошку, и Джин почти невесомо проводит по ней своей рукой. Гремят браслеты, и рука плавно опускается. Джин закидывает две таблетки в рот. Маленькие белые таблеточки, похожие на сахарные конфеты, что покупают себе после школы младшеклассники, а потом они тают в их потных ладошках. Теперь спиды тают у Джина во рту. Мелкий гаденыш, а мозгов у тебя с тех пор больше не стало, думает Рё. - Пошли, - дергает его Рё, за руку, за предплечье, неожиданно и очень сильно, и Джин вздрагивает, а потом злобно шипит: - Ты охренел? - Пошли! - повторяет Рё. - Это ты охренел! Жрешь таблетки у всех на глазах… Джин прикрывает глаза шляпой и облизывает губы. А потом улыбается. - Ты несешь херню. Ты такой скучный. Скучный. А мне весело. Рё начинает злиться. Злость растворяется в крови, он почти чувствует ее, как кислоту, которая разъедает его ткани, и ему почти больно. Джин развалился еще вальяжнее и закинул руки на спинку дивана. С одной стороны его длинные пальцы едва-едва касаются плеча Рё, а с другой - рука лежит на плече какой-то девицы, которая скоро упадет ему на колени. Потеряв равновесие. Рё знает, он это проходил, и даже знает, чем это заканчивается. Но сегодня это не должно закончиться. Рё дергает Джина за руку, притягивая к себе, и цедит слова прямо в полуоткрытый рот и широко распахнутые глаза: - Если ты не пойдешь - я стукну на тебя охране. Джин слишком поражен, чтобы спорить, и Рё этим пользуется. Он обнимает Джина за плечи и заставляет встать, чтобы вместе, обнявшись, идти к выходу, словно они двое друзей, один из которых несет второго, немного несдержанного - нет, с ним все хорошо, он просто чуть-чуть перебрал, обычно он совсем не такой. Рё хочется, чтобы так оно и было на самом деле. Когда они доходят до машины, Рё отпускает Джина, который, к сожалению, вполне может стоять на ногах. Он ждет, пока Джин упадет на переднее сиденье и только потом открывает дверь и садится сам. Заводя машину, он приоткрывает окно, чтобы выгнать из салона духоту и впустить сырость и свежесть ночного Токио. - Пристегнись, - говорит он Джину, который, кажется, может заснуть так, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза шляпой. - Да ладно, - отвечает Джин с нотками веселья в голосе, - думаешь, сейчас мы попадем в аварию? - Я сказал тебе, пристегнись, - рычит Рё, кинув на Джина злой взгляд. - Или я выкину тебя отсюда, и будешь добираться на своих двоих. Джин замолкает, но Рё видит,
что он так и не прекратил улыбаться. Чертовы спиды. - Твою мать, лучше бы ты напился, - шипит Рё себе под нос, надеясь, что Джин его не слышит. Но напрасно, он тут же дергается и поворачивает голову. - А? Лучше бы я напился? - Лучше бы ты напился, - повторяет Рё, вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели, но больше всего он хочет сейчас впиться в него зубами. - Как все нормальные люди. Они пьют, когда им плохо. Они не идут в крутой клуб и не жрут наркотики у всех на глазах! - А мне не плохо, - говорит Джин запальчиво, вертясь в своем кресле. - Мне не плохо, я веселый, смотри! У меня все хорошо. - Да, я вижу, - огрызается Рё и напоминает себе следить за дорогой. Следить за дорогой, черт бы побрал Аканиши с его проблемами, с его чертовой несдержанностью!.. Страх лишает его воздуха, он дышит неглубоко и часто, при одной только мысли о том, что завтра кто-нибудь из тех, кому было очень весело в клубе, сболтнет своему другу, а друг - подружке-журналистке: "Ты знаешь, кого я вчера видел?" Рё слышит странные звуки рядом с собой, и кидает короткий взгляд, чтобы посмотреть, что затеял Джин. От увиденного он чуть не теряет управление и громко ругается вслух. - Ты совсем охренел? Может, ты до дома дотерпишь? - орет он, сбавляя скорость, ибо сердце стучит все сильнее, а красные мушки вновь начинают мельтешить перед глазами. Но только сейчас он не может отогнать их рукой, он следит за дорогой и боится отпустить руль. - Нет, не могу, - тяжко выдыхает Джин, и шелестит курткой. Рё не видит, что творится на соседнем сиденье, но отчетливо слышит, как жужжит молния на джинсах, шуршит ткань, хлопает по коже резинка трусов, а затем доносится влажный звук размыкающихся губ, выпускающих вздох удовольствия. - Мать твою, Аканиши, только не в моей машине! Пятнадцать минут осталось, ты же не школьник! - Я не могу… Таблетки, - говорит Джин, выстанывая на последнем слоге. Его голос кажется жалобным и извиняющимся, но Рё слишком зол, чтобы поверить, что этому ублюдку действительно стыдно. Джин начинает дышать ритмично и шумно, Рё краем глаза замечает, что рука Джина - у его губ, и он жадно облизывает ее, прежде чем опустить вниз, и двигать ею снова. Только теперь Рё слышит еще размеренный звук, который издает ладонь, трущаяся о влажную кожу… - Твою мать! - кричит Рё, когда чуть не задевает зеркалом машину, ехавшую навстречу. Водитель что-то орет им вслед. - Я так не могу ехать, черт возьми! - Так… остановись, - с трудом выдыхает Джин, и первый раз за вечер Рё не хочется его убить, или наорать, ему хочется просто последовать совету и, замедлив ход, свернуть на обочину тихой улицы, на которой находятся товарные склады. Она освещается фонарями - Рё останавливается как раз между ними - и выглядит жутковато. Рё откидывается назад и пытается ни о чем не думать, пока Джин рядом дышит тяжело и часто. Он подумывает выйти из машины, но, несмотря на пустоту, улица не внушает доверия, в любой момент здесь может появиться кто-то немного опаснее уличного пса, поэтому Рё просто заставляет себя думать о чем-нибудь отвлеченном. Ему удается это до того момента, когда Джин, выгнувшись всем телом, издает жалобный стон, который не похож на все те полные удовольствия звуки, что он издавал минуту назад. Рё инстинктивно поворачивает голову и его словно дергает током от вида Джина с расстегнутыми штанами и напряженным членом в руке. Джин стонет еще раз, и Рё поднимает взгляд на его лицо: щеки покраснели, волосы прилипли ко лбу, а пересохшие губы жадно ловят воздух. Он двигает рукой и дергается всем телом, запрокидывая голову, громко и выразительно выстанывая: "Черт", а потом еще несколько раз "Черт, черт, черт" - по одному на каждое движение. Рё отворачивается и смотрит на ночную улицу за окном, пытается прочитать надпись на стене дома, а потом ловит свое отражение на стекле. У него пересохли губы и горят щеки, и Рё может поклясться, что не только они. Чертов Аканиши, он убьет его сразу, как тот протрезвеет. - Давай уже, - говорит Рё зло. - Ты не дома, перестань нежничать, кончай, и мы поедем. Он стоически ждет новой порции
звуков, и готов собрать все свое мужество, чтобы остаться спокойным, ведь
если Джин вздыхает так сейчас, то, что будет в самом конце… - Рё, - будто лопает на языке пузырек шампанского. И к этому он оказывается совершенно не готов. - Рё, - повторяет Джин, и пузырек лопается снова, - Рё, я не могу, я хочу, но я не могу… - Черт, - говорит Рё, чувствуя, как по затылку бегут мурашки, - Черт, черт, черт… И, прежде чем успевает что-то подумать - сейчас это не лучшая идея - он опускает руку на напряженный член Джина. Джин всхлипывает от неожиданности и толкается бедрами вверх. Рё обхватывает его член, сжимает крепче и начинает двигаться. Это привычный, знакомый ритм, все точно так же, как и каждый вечер, только в ушах шумит кровь, в горле пересохло, и кончить ему сегодня вряд ли удастся. Джин закусывает губу и мотает головой, подаваясь бедрами далеко вперед, жадно выпрашивая еще. Куда уж больше. Рё двигает рукой нежно, но сильно, словно дрочит самому себе: касается большим пальцем влажной головки, сжимает и разжимает снова. Джин, кажется, уже близко, из приоткрытого рта доносятся короткие стоны, и Рё мысленно приказывает себе успокоиться, мать твою, ведь он же мужик, он сможет вытерпеть, не первый раз. Но, правда в том, что так сильно у него стояло только в последнем классе старшей школы, и тогда он кончил через минуту. Но Джин опять все портит. - Рё, - протяжно хрипит он, открывая глаза. - А у тебя тоже… хаа… стоит… - Заткнись, - сдавленно шипит Рё, - просто заткнись. - Если Джин продолжит в таком же духе, он не выдержит и начнет работать на два фронта. А это полный крах его самолюбию на ближайший год. Джин странно покорно подчиняется, но его руки приходят в движение, и прежде чем Рё успевает хоть что-то сообразить, он решительно кладет свою ладонь на джинсы Рё и быстрым движением расстегивает ширинку. - Твою… - сдавленно выдыхает Рё, когда Джин, расстегнув пуговицу, лезет рукой под резинку трусов и касается напряженного члена. Его будто дергает электрическим разрядом, свет меркнет, и на секунду он перестает двигать рукой. Но, сфокусировав взгляд, он видит напротив лицо Джина, с бешеной ухмылкой и широко распахнутыми глазами. - Эй, я думал, это ты мне помогаешь, - шепчет он, и у Рё срывает крышу, потому что Джин начинает дрочить ему уверенно и жестко. Рё снова начинает двигать рукой, а потом опускает глаза и видит, как длинные пальцы, блестящие от смазки, обхватывают его член и скользят по нему в самом правильном и уверенном ритме. От этого у Рё в груди поднимается стон, который он не может сдержать - да и не хочет, а потом еще и еще один, потому что каким бы идиотом не был Аканиши, но, черт возьми, пальцы у него будто созданы для подобных вещей. Они двигают руками одновременно, дыша в унисон, и кажется, будто даже сердце у них бьется синхронно. Рё слышит всхлипы Джина и заводится от этих звуков так же, как и от ощущения чужой руки, и стонет сам, добавляя в эту палитру звуков еще один - гортанный, низкий и хриплый. Джин ускоряет движения бедер и коротко, умоляюще стонет, Рё сжимает влажный, пульсирующий член особенно сильно, и Джин кончает в его руку, дрожа всем телом, с коротким и тонким стоном. От этого звука, а еще от того, что Джин, кончая, крепче чем раньше вцепился в его член, Рё чувствует, что больше не может сдерживаться и отпускает себя. Минуту они молчат и дышат, дышат и молчат, закрыв глаза, не убирая руки друг от друга. Первым глаза открывает Рё; он смотрит на вздымающуюся грудь Джина, на его расслабленные черты лица и с глупой злостью думает, что в отличие от него даже не был пьян. Джин открывает глаза и смотрит на Рё вопросительно. - Салфетки в бардачке, - говорит Рё недовольно. - Не той рукой! - поспешно добавляет он, когда Аканиши бездумно тянется к ручке. Джин коротко хмыкает и меняет руку, достает салфетки, зубами вытягивает себе одну, а Рё передает пачку. Они вытирают руки и животы, не глядя друг на друга и сохраняя тишину. Рё кажется, что в салоне повисло плотное облако, будто нечем дышать, как перед грозой - должен грянуть гром или пролиться ливень. - Ну что, ты готов? - спрашивает Рё нарочито грубо, и, не дожидаясь ответа, тянется к ключу, когда вдруг замирает, и смотрит на Аканиши, не веря своим глазами. Он плачет. Плачет беззвучно, сотрясаясь всем телом от рыданий - когда успел? - щеки его покраснели, а нос сморщился. Дорожка слез течет по его щеке, он выглядит как полный идиот. Рё не знает, что делать с ним, с ним таким, но сердце вдруг словно пережимает. - Ты что, ревешь? Ты девчонка что ли, заткнись! - шипит Рё, срываясь, прижимает лохматую голову к своей груди и кусает его волосы, чтобы не заорать самому. Джин носом тыкается прямо под его сердце и содрогается в плаче. - Замолчи, все пройдет, все пройдет, будет лучше. - Нихрена не будет лучше, - бубнит Джин, скользя руками по плечам Рё. - Это я сказал, - шипит Рё, пытаясь этими словами растворить тугой ком в горле. - Я сказал, и я прав, потому что ты сейчас под спидами, а я трезвый, я прав. - Я больше не буду есть эту дрянь, - говорит Джин и внезапно поднимает голову, глядя Рё в глаза. - Я такой урод, когда под кайфом. Рё чувствует, как намокла футболка там, где было лицо Аканиши, и думает, что сейчас замерзнет, но, прижав ладонь к груди, чувствует только тепло. "Джин такой идиот", - думает Рё, когда они едут дальше, все ближе и ближе к рассвету и к дому Джина. "Все у него не как у людей. Даже проблемы решает как-то коряво, и ревет после секса. А его слезы - как талая вода". The End |