Весной в Токио
|
|
Нишикидо Рё недолюбливал Каменаши Казую. Осознание того, что он не одинок, в этом своем чувстве, грело ему душу и раньше, но, обнаружив, что вызывает у объекта своей нелюбви ответную реакцию, он расслабился окончательно. А началось все со взгляда. Если бы Рё когда-нибудь рассказывал об этом, он сказал бы: «взгляд» и обязательно выдержал бы театральную паузу. Ведь речь бы шла даже не о мимике – какая у Каме, к черту, мимика? – а о жжении в районе затылка, которое появлялось всякий раз, когда Рё поворачивался к тому спиной. Это жжение обычно означало, что кто-то, в данный конкретный момент, мечтает вырвать ваши кишки, намотать их на палку и водрузить на самой высокой точке мира. И созерцать, время от времени – так, для собственного удовольствия. Хотя, если уж совсем по-хорошему, началось все даже со Взгляда. Всему виной была чертова песня, которая, если уж совсем-совсем по-хорошему, Рё никогда особенно и не нравилась. Но у Пи так воодушевленно блестели глаза на его, Рё, дне рождения, что отказать ему даже в голову не пришло. Они спели «Амиго», это было трогательно, а потом появился Взгляд. Если бы не дурацкое кулинарное
шоу – О, как восхитительно Ямасита Томохиса работает венчиком! – Рё бы
и в голову не пришло связать эти два события. Он бы просто подивился очередной
странности Казуи, схохмил бы про «перманентный ПМС у некоторых» и благополучно
забыл о существовании каттуновца до следующей Утавары. А еще до Взгляда была встреча в лифте телецентра, когда Пи как-то слишком радостно поприветствовал Каме и Коки: - Как дела, Казуя? - Хорошо, Пи, - натянуто улыбнулся тот в ответ, оглядывая Рё с видом опытного мясника, прикидывающего, сколько из туши пойдет на выброс. Коки выглядел так, будто случайно
забрел в женский туалет, а с лица Ямапи пропало то волшебное выражение,
которое Рё с нежностью именовал про себя «единением с космосом». Переминаясь с ноги на ногу, Рё с тоскливым ужасом понял, что мучается угрызениями совести. Потом, когда их хрень, все-таки, подгорела, а Коки и Каме вполне успешно дожарили свою несъедобщину, они молча возвращались домой, и Пи проверял свой мобильный каждом светофоре. Сначала Рё хотелось дать ему по голове, а, заметив растерянный взгляд в никуда, захотелось дать по голове себе. И Казуе дать. Больно, бейсбольной битой - ему, как бывшему спортсмену, приятнее будет. Подобные мысли чуть повеселили Рё, но совесть утешаться ими отказывалась. Через пару дней Ямапи обновил свой блог, и Рё захотелось засунуть голову в духовку. Нет, тот все еще писал о погоде – «дивная весна в Токио» обернулась для Рё сыпью и заложенным носом – но запись получилась совершенно пустая. Шмыгая носом, смаргивая слезы, Рё тяжко вздыхал, перечитывая сообщение снова и снова, косясь в зеркало. Зрелище получалось чрезвычайно драматичное. Вина глодала Рё, сожрав чувство юмора, оставила только самоиронию. Он даже дважды пошутил над собой при ребятах, чем порядочно их удивил. Кояма возмущенно назвал его клоном и потребовал у инопланетян вернуть им настоящего Рё, Тегоши смеялся, что его и данный вариант устраивает. Масуда тоже что-то там сказал, а Пи даже не улыбнулся. И вот тут-то Рё начал страдать по-настоящему: мало того, что он, похоже, был единственным, кто знал секрет, так еще и посоветоваться было не с кем. Не подойдешь же к Аканиши, не скажешь: один твой знакомый приревновал меня к другому нашему знакомому. Нет, Рё, решил, что совершит сеппуку, если, вдруг, начнет обдумывать эту мысль всерьез. А совесть, тем временем, не унималась, буровя Рё на предмет его собственной роли в случившемся. И куда подевалась его виртуозная способность оправдать себя в чем угодно? Кризис наступил, когда Рё
оказался у дома Ямапи, с ведром мороженого и самыми серьезными намерениями
поговорить. Едва сообразив, какую глупость собирается совершить, он остановился,
заметив знакомую фигуру. Каме стоял в тени козырька стоянки, неуверенно топтался на месте, оглядываясь по сторонам. В руках у него то и дело вспыхивал огонек мобильного. Рё затаился за каким-то минивэном, наблюдая за Казуей – хорошо еще поздно было – тот даже кепку не потрудился надеть. Выглядел неважно – истомился порядком, наверное. Рё удовлетворенно хмыкнул. В конце концов, добрым он
никогда не был, и про Взгляд еще не забыл. Когда Каме, наконец вошел внутрь, Рё разрывался между благостным облегчением и желанием бежать следом. А ведь какой момент был бы, столкнись они в холле у Пи? Обнимая холодную упаковку с мороженым, Рё улыбался, представляя, как вытянется физиономия у Казуи. Чтоб пялиться больше неповадно было. Ну, конечно же, он никуда
не пошел, вернее, пошел, но в обратную сторону. Уже в такси, он подумал, что, впервые за последнюю неделю, у него было действительно безоблачное настроение. И к черту весеннюю аллергию, недосып и беспокойство – завтра он позвонит Ямапи и пригласит куда-нибудь поесть, и тот точно не откажется, как обычно зависнет над меню, ознакомляясь с составом блюд. Рё будет ворчать и закатывать глаза. И все будет в порядке. Вселенная Нишикидо Рё обрела
свою космическую гармонию. Наконец-то. The End |