Развязка
|
|
У Рю нет занятий по четвергам в первой половине дня, поэтому Хаято договаривается в прокатном магазине, что будет брать выходной тоже по четвергам. Каждую среду они допоздна смотрят фильмы; в основном, популярные новинки: ужастики, комедии, иногда – даже слезливые мелодрамы. У Хаято внезапно открылся удивительный талант к критике: Рю лучше предугадывает развитие сюжета, всегда знает, кого убьют, кто поженится, зато Хаято легко находит несоответствия. “Конец был неубедительный”,
- говорит, например, он. – “И зачем он заставил злодея раскаяться? Этот
злыдень был не из тех, кто легко меняется. И вообще, не круто быть злодеем
только наполовину”, - Они всегда смотрят фильмы в квартирке Рю, где есть телевизор с плоским экраном – подарок Рю от отца в честь успешного поступления в Кейо. Диван довольно-таки небольшой и неудобный, но Хаято, закидывая руку на спинку дивана, ухитряется развалиться даже на нем. Рю откидывается назад в той же позе, что у него была обычно в классе, вытянув ноги. После многих лет, когда они сидели рядом друг с другом в тесных классных комнатах, касание лодыжек и теплое давление руки Хаято знакомо, почти удобно. Иногда, когда фильм очень уж тупой, они не досматривают его. Вместо этого, пьют пиво. Хаято курит, сидя на крохотном балконе квартирки Рю, и дым уплывает на улицу. Порой они говорят о других фильмах, о сценах, которые им понравились, о привлекательных актрисах. Когда Хаято очень возбужден или в хорошем настроении, то пересказывает в лицах любимые эпизоды. Хотя Хаято и заявляет, что у него нет способностей к учебе, Рю знает: Хаято очень хорошо запоминает реплики. Сегодняшний фильм тоже оказался пустышкой, хотя его и посоветовал Хюга. Хаято следовало бы уже знать: Хюга посоветует все, что угодно, если там есть хорошенькая актриса. Актриса, которая играет главную роль, хорошенькая, признает Рю, но сюжет такой тупой, что через некоторое время даже Хаято сдается, кидает ему пульт управления и говорит: “Я - пас, пас!” Они выходят на балкон, Хаято прислоняется спиной к перилам, для равновесия одной ногой опираясь о стул. Для Рю как раз остается немного места прямо перед ним, рядом с растениями в горшках, загромождающими балкон рядом с дверью. “И потом”, - говорит Хаято, немного развязно после двух бутылок пива, - “когда он бьется, бьется, но никак не может открыть дверь, она тянется к нему и целует его из последних сил - вот так”, – он наклоняется и целует Рю полными, сухими губами, у которых вкус пива и сигарет, а не тонкими, влажными, отчаянными губами, какие были бы у девушки Бонда. Рю помнит, какими невероятно тонкими были ее губы; он тогда еще подумал, что из-за них она выглядит довольно-таки некрасивой. Рю всегда предпочитал губы чуть более полные, слегка упругие. Он стоит не шелохнувшись, и через пол-секунды Хаято отодвигается. Возможно, готовится изобразить трагическую смерть Веспера. Или, может, он переключится на Бонда. У Хаято хорошо получается изображать Бонда, у него с ним много общего: рыцарский дух, любовь к позерству и спасательным операциям. Рю не знает, почему вдруг его рука выстреливает вверх и притягивает Хаято. Это движение ему не подходит; оно будто вырезано из другого фильма, вроде тех фильмов с глупыми американскими актрисами, на которых так любит пялиться Хаято. Со странным чувством отстраненности, как если бы он смотрел на себя на экране, он ощущает, как сталкиваются их подбородки, как его зубы царапают полную нижнюю губу Хаято, как его руки придерживают Хаято за плечи, чтобы тот не упал. Он никогда не целовал так девчонок, думает он. И теперь он уверен, что никогда не будет их так целовать. Рю сам слегка напуган силой пробуждающегося в нем голода, хотя и не удивляется этому, и, в конечном счете, именно голод заставляет его отпустить Хаято. У него дрожат руки, поэтому он прячет их в карманах. Хаято смотрит на него, широко распахнув глаза, и повисшее молчание мешает Рю придумать, как отменить эту необычную катастрофу. Удивительно, но он не уверен, что ему хочется все исправить, даже если это еще возможно. Хаято как-то странно моргает. “Не думаю, что Бонд сделал это”, – наконец, произносит он. Он моргает уже не так быстро, но все еще смотрит на Рю так, как если бы тот превратился в настоящего дракона, в дружелюбности которого Хаято пока не уверен. “Нет”, - удается произнести Рю, хотя в горле у него вдруг пересохло. – “Но, наверно, ему хотелось это сделать”. “Думаешь?” “Да”, - и Рю подхватывает полупустую банку пива с перил и поворачивается, чтобы уйти обратно в кухню. “Рю, подожди”, – Хаято резко хватает его за запястье, так что пиво слегка выплескивается из банки. Он не оборачивается, но останавливается. Смотрит с надеждой в кухонный уголок, будто оттуда может подоспеть помощь. Хочет узнать, как Хаято собирается спасти его в этот раз. “Нельзя сделать это и снова вернуться к обычной жизни,” – голос Хаято звучит слегка нервно. “Извини. Это была плохая шутка”. “Не говори так”, - хватка Хаято слегка усиливается, и Рю думает: если бы у него был пульт управления, он бы нажал кнопку паузы прямо сейчас. Возможно, минут через двадцать он сможет поднять глаза и посмотреть Хаято в лицо. “Извини”, - снова говорит он. “Черт, у тебя сейчас опять пустой взгляд, да? НЕ ДЕЛАЙ этого. Посмотри на меня. Рю, черт, ПОСМОТРИ на меня!” Он не трус, и Хаято знает это, но Рю все равно делает один – последний - рывок в сторону кухни, в сторону дивана, где всего пятнадцать минут назад они сидели и смотрели очень глупую комедию, над которой не стал бы смеяться даже Цуччи. Хаято встает перед ним. “Когда это началось?” – вопрос задан повелительным тоном. Почти таким же тоном спросил бы его отец, и Рю чувствует, как ответ срывается с губ раньше, чем он успевает подумать о том, что надо все отрицать. “Не знаю”, - говорит он. – “Давно”. Его лучший друг переваривает это пару мгновений, отпуская его запястье. Путь на кухню все еще закрыт. “Ну да”, - пожимает плечами Хаято. - “Ты всегда все схватывал быстрее меня”. “Хаято”, - говорит он тихо, потому что это точно недоразумение, что-то не так. Это должно происходить по-другому, ведь Хаято не думает о нем так, как думает о девушках. Но Хаято теперь потихоньку придвигается ближе. Осторожно, как он делает, когда думает, что Рю сердится. Проблеск – чего-то – в его глазах, и Рю думает: как долго он смотрел на Хаято и не видел, желал и не надеялся. Он не двигается, позволяет энтузиазму Хаято выстроиться и обрушиться на него, как обычно; пытается не сломаться, когда теплые руки осторожно начинают свой путь у него под его рубашкой. Может, если он будет плыть по течению, все будет хорошо. “Наверно, я всегда думал, что ты красивый”, - бормочет Хаято, в его широко распахнутых глазах все еще заметно легкое удивление. – “Просто звучало это слишком странно, чтобы сказать вслух. Но я никогда не думал о тебе так”, - поправляет себя он. - “До недавнего времени. Хочешь, чтобы я?..” Рю понимает намек, но у него от паники перехватило горло. “Когда?” – выдавливает он наконец. “Я пришел тогда пораньше. С месяц назад? Ты был еще в душе, и когда ты вышел в одном полотенце, ты был таким бледным и худым. Наверно, слишком усердно учился тогда. Потом ты посмотрел на меня, сказал: “Что?” И я открыл рот и чуть не сказал, что ты очень красивый”. Рю почти произносит: “Не делай этого”, - но голод уже пробудился в нем с новой силой, и он чувствует полную беспомощность, какую чувствовал, когда силы в схватке были слишком не равны и все, что он мог сделать, – это свернуться в клубочек, чтобы свести повреждения к минимуму. Руки Хаято уже движутся вверх по его спине. Если он не остановит их, Рю притянет Хаято к себе и будет целовать его до тех пор, пока Хаято не поймет, что это не шутка, не пьяная выходка. Экран исчез, разбит вдребезги, и он понятия не имеет, что произойдет дальше. Они вдвоем были и в трагедии, и в комедии, но роли, которые они играли, никогда не менялись... ...До этого момента и “эй, давай-ка повторим тот поцелуй”. Позвольте представить: Ябуки Хаято – безоглядный, глупый энтузиазм, одни благие намерения и никакой страховки. Однажды он просыпается – и понимает – и понимает... Левая рука Рю демонстрирует силу его нетерпения, исследуя плавные линии плеча и шеи Хаято. Остальная часть его лишь ждет, чтобы уступить, жаждет отлить себя по форме того тела, на которое он смотрел, не касаясь, год за годом. Рю думает: “Это плохо кончится, мы попадем из-за этого в беду”, – даже когда Хаято притягивает его к себе за бедра, даже когда он открывает рот и пытается целовать Хаято еще крепче, чтобы наверстать все то время, когда хотел поцеловать его и не мог. “В большую беду,” - уточняет его мозг, когда жар между их джинсами усиливается, и Хаято с любопытством тянется рукой к его быстро твердеющему члену. Причины, почему это плохая идея, проплывают в голове Рю большим, журчащим потоком; их голоса слышны даже сквозь тихие звуки, которые издает Хаято, касаясь ртом его кожи. Его отец, отец Хаято, общество, то, что Хаято все быстро надоедает. Он уже видит, почему делать это – глупо. Он роняет банку из-под пива, потому что это знание никогда не останавливало и не спасало его. Только не от Хаято – Хаято, который подвергает его опасности, Хаято, который спасает его снова и снова. Иногда он спасает Хаято, и может быть, в этот раз тоже будет его черед. “Но не сейчас”, - думает он,
яростно целуя Хаято. - “Не сейчас”. The End |