|
Это называется полным погружением в образ, и Кадзуя не прочь испытать это
на себе.
У него не будет другой возможности сделать это, разве что он опять попадет в
дораму с кем-нибудь из КАТ-ТУН. Это, конечно, возможно - при условии, что
“Гокусен 2” пройдет с успехом. Что случилось дважды, случится и в третий раз.
Кадзуя не против; в любом случае, его интересует актерское мастерство.
Играть намного интересней, чем петь.
Это единственная возможность продолжить карьеру после того, как им стукнет
двадцать восемь. Он не обманывает себя, он верит семпаям, когда они говорят
ему, что с возрастом делать сальто легче не становится.
Даже сам Такки однажды упоминает об этом, в минуту откровения.
- Быть идолом в Японии требует особого мужества, - говорит он однажды Кадзуе
за коротким обедом в студии.
Он поднимает палочки как указку и помахивает ими:
- Во-первых, ты должен быть образцом для подражания, и все твое детство
проходит в работе. Во-вторых, чем более ты знаменит, тем больше у тебя
работы. В-третьих, время ограничено.
- Время ограничено?
Забытый бенто лежит у него на коленках. Иногда на Такки что-то находит, и он
вещает словно пророк, но Кадзуя инстинктивно чувствует: эти наставления –
знак особого расположения.
- Как ты думаешь, чем ты будешь заниматься через десять лет? - спрашивает
Такки, и ответом ему служит пустой взгляд.
Десять лет – это так много, когда они еще даже не знают дату дебюта.
- В конечном счете, надеешься, что вместо танцев и пения они запомнят тебя за
твое лицо или характер или за то, как ты играешь главные роли. Вот к какому
успеху ты должен стремиться.
Под весом этого совета Кадзуя слегка наклоняет голову, и его невидящий взгляд
падает на “бибим бап” в его бенто. Это его вторая большая роль, но он уже
чувствует, что это переломный момент в его карьере.
- Не волнуйся, - добавляет Такки. - Я говорю тебе об этом, потому что верю в
тебя.
- Семпай, - он не может удержаться от вопроса. - Почему Вы так добры ко мне?
Такки пожимает плечами и палочками подбирает еще кусочек булгоги:
- Кто знает? Может, потому что ты невысокий, как и я.
Они смеются, и Кадзуя польщен и чувствует себя более свободно благодаря
признанию, что у них есть что-то общее.
- И еще, - говорит ему Такки, открывая бутылку зеленого чая. - Не забывай о
еде. Вообще-то, когда играешь, устаешь больше, чем когда танцуешь. И ты долго
не продержишься, если будешь есть вот так, – и он указывает на почти
нетронутый обед Кадзуи.
- Понял, - говорит Кадзуя и начинает есть.
Он не хочет, чтобы другие советы Такки прошли впустую, но убедить Джина будет
сложно. Честно говоря, если бы не вчерашнее происшествие на съемочной
площадке, он был бы слишком смущен, чтобы заговорить об этом. Джин и так уже
сказал ему, что он воспринимает все чересчур серьезно.
В конце концов, думает он, это только теория. Лучшее проникновение в характер
персонажа, более умелое его изображение... что-то вроде этого.
И разве Нишикидо так не делает? Он всегда может использовать это в качестве
аргумента.
***
Пока они репетируют куски из первой и второй серии, Джин забывает называть
его Рю.
Это случается дважды, и он видит, что Джин, несмотря на свои робкие
возражения, смущен. Это ведь не выступление КАТ-ТУН, они почти никого не
знают на съемочной площадке. Тяжело, когда из-за тебя переснимают сцену.
Даже Джин может посмеяться над этим только один раз.
Кадзуя поднимает эту тему на следующий день, за ужином. Он решается на это,
пока они идут со съемочной площадки. Он получил веское доказательство того,
что у Джина улучшилось настроение: когда они заканчивают съемки сцен бега на
этот день, Джин поворачивается к нему и говорит:
- Умираю от голода!
Он говорит это так искренне, что у Кадзуи рот тоже начинает наполняться
слюной.
Они идут в маленькую лапшичную, которая специализируется на приготовлении
черного рамена. У них давно уже не было времени посидеть вместе и поговорить,
и Кадзуя с удовольствием принимается поедать лапшу.
Когда он объясняет идею Джину, тот приподнимает брови:
- Разве это не будет выглядеть странно? Ну, если я вдруг назову тебя Рю на
репетиции КАТ-ТУН.
- Нам не обязательно делать это, когда вокруг есть другие люди, - говорит он.
По крайней мере, Джин не сразу смеется над его затеей. - Только когда мы
вдвоем.
- Как сейчас, например?
- Ну, почему бы нам не начать пораньше?
Он набивает рот лапшой. Молчание означает, что Джин думает.
- Это вроде бы поможет нам лучше понять наших персонажей. Мы будем более
естественными на площадке, и не придется думать каждый раз: “Как поступил бы
этот человек?”
Прежде чем Джин успевает нахмуриться, усмотрев в этом неприятный подтекст, он
поспешно добавляет:
- Знаешь, Одагири - странный человек. Поэтому хочу попробовать сделать это.
- Он не такой уж плохой, - возражает Джин. - Ты же большую часть времени
стоишь в сторонке и изображаешь из себя крутого?
- Да, это часть роли. Но, знаешь, быть все время крутым очень утомляет!
Джин смеется, и Кадзуя спрашивает себя, смеялся бы так Хаято: рот широко
раскрыт, вокруг глаз собираются морщинки. Возможно, да. Но Рю никогда не
сказал бы ничего такого дурацкого.
Он вдруг задумывается, хорошая ли это идея, но Джин уже говорит:
- Думаю, можем попробовать. Если ты не знаешь, как быть крутым, тогда я,
Аканиши... Нет, Ябуки Хаято-сама, научу тебя!
- Хорошо, тогда начнем прямо сейчас, - Кадзуя пьет чай и пытается
представить, что должно произойти дальше. Кто заговорил бы первым: Рю или
Хаято?
Наверно, Хаято, - думает он. Рю более пассивный персонаж; он, в основном,
только отвечает окружающим.
Нет, - поправляет он себя. Это не совсем так. Он, скорее, очень независимый
человек и не готов легко мириться с причудами других людей. Он не создает
никаких проблем сам, за исключением тех случаев, когда думает, что это
необходимо.
Но почему-то он соглашается следовать за Хаято. Наверно, у него группа крови,
не подходящая для лидерства.
Кадзуя думает: если бы он был умным, богатым и хорошо дрался, он бы не
согласился учиться в классе, на который все смотрят свысока. Неужели
действительно бывают такие школы? Наверняка в дораме всё преувеличивают.
Он не замечает, что между ними повисло молчание. Джин сосредоточенно ест.
Джин быстро все съедает, ведь он умеет есть и разговаривать одновременно.
Кадзуя же любит нормально пережевывать пищу.
Как бы Рю ел эту лапшу? В нескольких сценах они будут есть рамен. Наверно, Рю
не из тех людей, которые чересчур разборчивы в еде и что-то не едят. Рю ел
бы, потому что все остальные едят.
Быстро или медленно?
Он согласовывал бы свою скорость с остальными, думает Кадзуя. Или он просто
ел бы с одинаковой скоростью, и это была бы правильная скорость. Никому не
пришлось бы сидеть и ждать, пока он закончит.
- Аа, это слишком сложно! - он вздрагивает от жалобы Джина, и бульон опасно
плещется в его миске.
- Мы только начали. Конечно, мы еще не привыкли.
- Но ведь мы действительно ничего не знаем об этих ребятах. Про их любимую
музыку, спорт, еду, шутки. Любит ли Хаято черный рамен? - Джин недовольно
смотрит на свою почти пустую миску. - Может, он заказал бы кицунэ.
-Чар-сиу, - отвечает он машинально. – Кажется, они едят чар-сиу в той серии.
Джин пристально смотрит на него.
- Ты действительно серьезно относишься к этому, - говорит он наконец.
- Это ведь нормально, - Кадзуя надеется, что это не звучит как оправдание.
Он тоже почти доел лапшу. А бульон можно оставить. Он не очень-то любит
черный рамен; ему немного не нравится горький привкус.
- Хм, - Джин смотрит, как он ест лапшу, потом наклоняется и говорит:
- Эй, Одагири Рю ведь богатый?
- Да.
- Тогда... Почему бы тебе, как Рю, не заплатить сегодня за нас обоих?
- Аканиши!
Он смеется, чуть не поперхнувшись бульоном.
Джин ухмыляется, когда они расплачиваются за рамен, но на станции спрашивает:
- Ты сейчас домой, да?
- Да, я позвонил отцу, и он меня заберет.
- Тогда... Увидимся завтра в школе.
Он очень удивлен и отвечает не сразу, но потом улыбается еле заметной
улыбкой. Улыбкой Рю.
- До завтра.
Джин направляется к своей платформе, в толпу: руки в карманах, походка чуть
развязней, чем обычно.
Он привлечет к себе внимание, - первая мысль Кадзуи.
Но Хаято бы это понравилось.
***
Им нечасто удается потренироваться между съемками и выступлениями КАТ-ТУН. В
выходные Джин редко встречается с ним; так продолжается уже почти полгода.
Поэтому они обычно пытаются тренироваться между съемками отдельных сцен, во
время обеда или когда вместе едут в студию.
Это выходит неловко и неуклюже, особенно поначалу. Кадзуя не уверен, что
правильно понимает характер Рю, чтобы пытаться импровизировать слишком часто,
и он совсем не уверен в том, как дела обстоят с Джином. У него такое
ощущение, что Джин просто прикалывается над ним. Иногда он задается вопросом:
смеется ли Джин над этим вместе с другими своими друзьями.
Пока они ждут, когда установят камеры, он внезапно, посреди неловкого
разговора, спрашивает Джина:
- Каким Рю я сейчас должен быть?
Джин, который бросает взгляды туда, где сидят другие актеры, поворачивает
голову в его сторону:
- Ха? Ты о чем?
- Ну, я Рю до нашей ссоры или после нашей ссоры?
- Какая разница? Они же все равно потом опять станут друзьями, разве нет?
После второй серии.
- Но мне кажется, это будет немного отличаться.
Они не будут снимать ту часть серии по порядку. Режиссер пытается снять сразу
все сцены с другой бандой, и репетиция драк занимает больше времени, чем
съемки сцен в классных комнатах.
- Но знаешь, это вообще-то нечестно. С какой стати тебе досталась сцена, где
ты эффектно спасаешь меня?
- Эффектно спасаю тебя?
- Ну, когда ты останавливаешь кулак того парня.
- А разве ты не спасаешь меня в следующей серии?
- Ну, это не совсем спасение, так? Я просто прибегаю за тобой.
Он пожимает плечами.
- А мне кажется, у тебя тоже много крутых сцен.
Джин скривил губы:
- Меня изобьет училка, разве ж это круто?
- Ну, это ведь из-за того, что ты настолько глуп, чтобы с ней драться.
- Эй, ты сказал, что я глупый? - лицо Джина принимает более раздраженное
выражение.
- Твой персонаж, твой персонаж!
- Ну, по крайней мере, Хаято намного интересней, чем Рю. Не понимаю, и почему
они друзья? Рю такой зануда.
Он внезапно чувствует приступ боли. Это эгоистично с его стороны, но от этого
боль не становится менее острой.
- Это же по сценарию, они друг друга знают с начальной школы. Ты чего так
разволновался?
- Да ничего, - Джин поворачивает голову на звук своего имени и поднимается на
ноги. - Кажется, костюмеры зовут.
- Эй.
- Что? - Джин поворачивается на одной ноге, готовый уйти.
- До ссоры.
- До какой ссоры?
- Рю до того, как они поссорились. Когда они были в хороших отношениях.
Он смотрит на Джина, старается, чтобы это прозвучало небрежно.
Джин прищуривается.
- Конечно, - говорит он Кадзуе и уходит, чтобы превратиться в кого-то, кто
все равно выглядит для Кадзуи как Джин.
***
- Тебе нравится быть Хаято? - спрашивает он Джина, когда они сидят на
корточках в тени кулис. Накамару и Уэда ушли за сценарием этого эпизода. Их
оттеснили в угол сейчас, и они ждут, когда явятся остальные члены Ньюс.
Выступления на Сенен Клабе – это часто импровизация, но рождественский
спешиал включает в себя слишком много реквизита и выходов на сцену. Кадзуя не
против; ему не нравится работать с полностью “сырой” сценой.
Иногда “быть идолом” означает 80 процентов времени ждать, пока что-нибудь
начнется.
- Да, неплохо. Он популярный и хорошо дерется, так? Только хотел бы я, чтобы
нас не били все время. То, как дерется Накама-сан... Ты видел ее на
репетиции? Но она все равно всех побеждает.
- Ну, так написано в сценарии, тут уж ничего не поделаешь.
Они дочитали сценарий до четвертой серии, и его уже избили четыре раза. От
серии к серии сюжет этой дорамы не слишком-то усложняется.
- Знаю, - раздраженно говорит Джин, чей взгляд прикован к двери. Возможно,
Джин ждет, когда появится Пи.
Кадзуя думает о том, чтобы прорепетировать свои реплики. Сценарий лежит у
него в рюкзаке, на скамейке в раздевалке.
- Эй, помнишь, что сказали режиссеры? О нашей цели в изображении персонажей?
- Ты имеешь в виду речь Сато-сана? Что-то о наших личностях? Да,
Такахаши-сан, похоже, строгий человек, хотя... иногда мне кажется, будто он
действительно кто-то вроде нашего завуча.
- Общество обращается с этими детьми как с безликой массой, но мы должны
попытаться показать их индивидуальность, – цитирует Кадзуя. - Мне кажется,
нам надо придать им больше индивидуальности...
- Но ведь остальной класс действительно масса. Кроме нас пятерых. Койке-кун и
Койде-кун как бы следуют за нами, так? Думаю, нам надо изобразить очень
выдающихся личностей, чтобы это компенсировать.
- Мне кажется, у Хаято характер как у тебя, – говорит он вдруг.
- Правда? Мне тоже так кажется. Но, может, это потому что я делаю его больше
похожим на меня.
- А хорошо ли это?
- Эй, эй, - Джин дотягивается, чтобы несильно стукнуть его. - Ну а ты? Тебе
нравится роль Рю?
Судя по голосу Джина, ему это не особенно интересно, но Кадзуя все равно
раздумывает над ответом.
- Он немного загадочный, тебе так не кажется?
- Наверно... Потому что он мало говорит. Он из тех, кто портит настроение
окружающим.
- Думаешь?
Кадзуя считает, что Рю довольно-таки крут. Рю никогда не жалуется, даже когда
другие люди плохо с ним обращаются. Рю плевать на то, что думают другие, и Рю
может избить человека.
- Но я, правда, не понимаю, почему они такие хорошие друзья, - жалуется Джин.
- Он высокомерный, и, похоже, у них мало общего. Хаято такой популярный,
может заставить любого последовать за собой. Зачем ему общаться с таким
замкнутым человеком?
- Может, Рю ему нравится, потому что не следует за ним, - огрызается Кадзуя.
- Но он ведь следует за ним, после первой серии. Мы почти в каждом кадре
вместе.
Это правда, и пока он думает об этом, Джин смотрит на него и произносит
неловко:
- Это только выдумка, не волнуйся ты так.
- Знаю, - говорит он, подражая интонации Джина, с которой тот произнес это
ранее, и ухмыляется ему. - К тому же, я знаю, почему они всегда вместе.
- Почему?
- Потому что каждому цуккоми нужен боке.
Джин смеется, и на мгновение звук его смеха перекрывает болтовню за кулисами
и повелительные выкрики операторов.
- Ты кого назвал боке, кретин?
Он осознает, что давно уже не слышал этот смех так близко.
В этот момент кто-то с шумом проносится через боковые двери у сцены, и он
слышит:
- Извините за опоздание!
Джин вскакивает. Орет: “Есть ли тут человек по имени Ямасита Томохиса?”
- Ямапи здесь, - кричит Ямасита из прохода между рядами, и из-за кулис Кадзуя
слышит, как Рё добавляет:
- Эй, эй, Нишикидо из Осаки тоже здесь, Баканиши!
Джин спрыгивает со сцены. Кадзуя встает и медленно следует за ним, держа руки
в карманах – как, по его мнению, сделал бы это Рю. Полностью закрывшись.
***
- Это Каменаши.
- Каме! Ты что сейчас делаешь?
Джин в каком-то шумном месте, и он повышает голос:
- Я в студии, ем нигири.
- Как, вы там еще не закончили? Это же сочельник! Говорил я тебе:
Такахаши-сан – страшный человек.
- Нам всего одну сцену осталось доснять. Но это сцена, где меня избивают,
поэтому мне немного не по себе.
- В следующей серии – моя очередь. Тебе придется научить меня, как выглядеть
крутым, даже когда тебя избивают.
Он смеется сквозь рот, набитый рисом.
- Разве это возможно? Мы же будем кататься по земле, как картошка.
- Не говори: “Картошка”. Картошка - это так безнадежно, - хихикает Джин.
- Ты пьешь? Звучит так, будто ты выпил.
- Это вечеринка, все пьют. Тебе тоже надо бы.
- Я же сказал, что я в студии.
- А, ну да. Бедный Каме – нет, постой, сейчас это Рю, так?
Жизнерадостное безразличие Джина вдруг вызывает у него чувство досады.
Раздражение разливается по его жилам, и Кадзуя говорит: “Ладно, мне пора
идти”, - хотя его еще не зовут. Похоже, даже Като-сан еще не вернулся.
- Ладно, поработай хорошенько.
- Постараюсь. Увидимся на завтрашней Шокуре.
- Пока, - и он кладет трубку.
Кадзуя жует свой нигири. Рис чуточку суховат; наверно, нигири пролежал на том
подносе какое-то время.
Он думает о том, какой сочельник был бы у Хаято и Рю. Он уверен, что они
провели бы его вместе, ведь им обоим неуютно у себя дома.
***
- Очень важно сделать правильные глаза, – напоминает ему Такахаши-сан. - Мы
должны увидеть изменения в их отношениях в его глазах, ведь Рю мало говорит.
Он кивает:
- Спасибо за совет.
- Пожалуйста, покажи нам запоминающегося Одагири Рю.
- Постараюсь.
Повернувшись, он обнаруживает, что Джин смотрит на них с любопытством. Кадзуя
отводит глаза, ощущая себя немного неловко. Странно сниматься вместе с
кем-то, кого он знает так хорошо; иногда, когда он смотрит на Хаято, он
случайно видит Джина. Эти двое действительно похожи.
Какими глазами в первой серии смотрел бы Одагири Рю на окружающих?
Хаято покинул его, и третий "Д" последовал за Хаято.
Брошенный всеми, он никому не верит, но не показывает ничего снаружи.
Одинокий, замкнутый человек, который еще больше замыкается в себе.
Холодный взгляд.
Мертвый взгляд.
Когда они снимают конец первой серии, Накаяма-сан напоминает им:
- Должно выглядеть так, будто вы действительно обмениваетесь ударами. Так что
двигайте плечами, используйте все тело.
- А если вдруг ударим друг друга на самом деле? - спрашивает Джин, бросая на
Кадзую взгляд, в котором смешались неуверенность и беспокойство.
- Тогда гримерам будет меньше работы. Давайте, покажите мне ваши лучшие
движения.
Джин пожимает плечами и поднимает кулак.
- Не так, ты должен сделать это быстро.
Джин внезапно делает выпад, и Кадзуя отшатывается, почувствовав, как кулак
Джина задел его плечо.
- Так, уже лучше. Еще разок! Каменаши-кун, постарайся повернуться побыстрее.
Пусть тебя развернет!
Охваченный непонятным порывом, он кидается вперед и хватает Джина за рубашку.
У Джина от удивления открывается рот, и Кадзуя кричит в эти расслабленные,
красивые черты:
- Ну, как ты не понимаешь?
Вся съемочная площадка погружается в молчание, и он чувствует такое острое
смущение, что у него на несколько секунд перехватывает дыхание.
Откуда-то со стороны Койке спрашивает:
- Так лучше?
- Хорошо, хорошо, - Накаяма нарушает молчание. - Вот так, но без этих слов.
Аканиши-кун, пожалуйста, попробуй ударить его еще раз. Каменаши-кун,
споткнись немного, прежде чем ответить. Все остальные – пытайтесь их разнять.
Они пробуют снова, и в этот раз он отшатывается вовремя.
В этот раз, когда он устремляется вперед, он не забывает о том, что у него
должен быть мертвый взгляд.
***
По дороге на фотосессию для Popolo Джин внезапно говорит:
- Хочу уже сняться во второй серии.
- В большой драке Хаято со школой Ара?
- Да. Но ты ведь там тоже?
- В конце, совсем чуть-чуть. Нас в основном избивают.
- И потом мы наконец-то миримся.
Кадзуя кивает.
- Это хорошо, - Джин начинает возиться со своим mp3-плеером. Нажимает пару
кнопок и потом вдруг выпаливает:
- Черт, ты такой тихий в последнее время. Не превращайся в Рю, ладно?
Кадзуя машинально отвечает: “Конечно, не буду”, - удивляясь, почему ему вдруг
приятны эти слова.
- Но знаешь, - Джин смотрит в сторону, и на его лице незнакомое смущенное
выражение. - Каме меня немного напугал.
- Правда? Когда это я тебя напугал? - он искренне удивлен, потому что никогда
не считал себя человеком, способным напугать кого-либо.
Джин оборачивается, показывает пальцем на его нос:
- Этот взгляд.
***
Автобус едет сквозь темноту, и Джин в десятый раз произносит с заднего
сиденья:
- И почему мы не могли поехать на синкансене...
- Джин, заткнись или засни! – редкий случай, когда Накамару раздражен.
- Хана-мару, не будь в таком плохом настроении...
- Баканиши, ты в последнее время действительно достал. Что там у тебя на уме?
- Эй, тихо, а то Коки разбудите, - высовывается Тагучи с переднего ряда.
- Да? А с чего это Коки должен спать?
- Потому что он мило храпит.
Иногда Тагучи раздражает Джина, а иногда его странности заставляют Джина
смеяться. Кадзуя смотрит немного напряженно, но Джин ограничивается
ворчанием, как неспящий вулкан. Чтобы возместить долгое время пренебрежения,
они все стали чуть добрее к Джунно с тех пор, как тот получил травму.
До студии еще, по меньшей мере, сто километров, и уже темно, хотя его
мобильник говорит ему, что еще даже нет половины шестого, а им предстоит еще
одна запись. Кадзуя предпочитает лето, когда долгие дни не кажутся такими уж
долгими.
Двадцать пять минут молчания, и он думает, что уже заснули все, кроме Уэды,
который в долгих поездках сидит в наушниках и смотрит в окно. Странное
ощущение: Джин снова сидит с ним вместе на заднем сиденье. Когда он заходит в
автобус и видит, что Джин так естественно забирается на сиденье вслед за ним,
у него порой наступает ощущение полной дезориентации, словно его взгляд на
прошедшие шесть месяцев был неправильным.
Он раздумывает, не попытаться ли задремать, когда Джин, не открывая глаз,
внезапно обращается к нему.
- Эй, а почему ты просто не объяснил?
- Объяснил что?
- Что случилось с Таке.
Внезапно Джин решил подыграть. Кадзуя проверяет свою позу, пытаясь понять,
сгорбился ли он так, как сгорбился бы Рю. Уголком глаза смотрит на Джина –
нет, на Хаято.
- Ну, сейчас это ведь не имеет значения.
- Хотел, чтобы он сам это рассказал?
Он пожимает плечами, как это сделал бы Рю.
- Даже если бы он не рассказал, это было бы не важно.
Нет, неправильно. Рю более благороден, он, наверно, волновался о том, что
Таке стали бы доставать.
Сам Кадзуя думает, что Такеда отделался слишком легко. Рю более великодушный
человек, чем Кадзуя; если бы Кадзую ударили по лицу, он не простил бы это за
одну серию.
- Значит, для тебя было бы нормально, если бы мы остались вот так?
Он не знает, как вести себя с серьезным Хаято; Хаято серьезен всего в
нескольких сценах, и в большинстве этих сцен их просто избивают.
Он украдкой смотрит на Джина. В ритмичном мелькании света от фонарей трудно
прочитать выражение его лица, обращенного к нему в профиль.
Кадзуя думает: “Хаято посмотрел бы на Рю”.
- А ты почему не спросил, зачем я это сделал? - возражает он. – Ты вправду
думал, что я струсил?
- Вы о чем это разговариваете? - любопытный голос Джунно доносится с
переднего сиденья.
- Ни о чем, - говорит Джин и молчит всю оставшуюся поездку.
Когда они уже почти доехали, Кадзуя вдруг вспоминает: во второй серии, когда
они сидели на берегу, Хаято смотрел в сторону, когда извинялся.
***
Ночью перед съемками четвертой серии ему снится забавный сон.
Во сне он разговаривает с кем-то, кого он сначала принимает за самого себя,
но потом понимает, что это Рю.
“Это хорошо”, - думает он во сне. – “Мне о многом хочется его спросить”.
Например: “Почему ты всегда следуешь за Хаято?”
Проснувшись, он не помнит, что именно сказал Рю. Помнит только, что они
закончили разговор, танцуя вальс под мелодию “Кизуны”.
Но он точно помнит: Рю смотрел на него с жалостью, а он сказал: “Хотел бы я
быть больше похож на тебя”.
На что Рю ответил:
- Ты и так похож.
***
Над рисом карри до него доходит:
- Я знаю, почему Рю ничего не сказал. О Таке.
Джин ест быстро и сосредоточенно, отметив ранее, что эти бенто лучше тех,
которые они обычно получают на репетициях. У них практически не было
перерывов с девяти утра, а теперь уже почти два часа дня. Требуется пара
мгновений, чтобы Джин переключился со своего желудка на что-то другое.
- Таке?
- Почему Рю не сказал Хаято, что он остановил ту драку ради Таке.
Палочки Джина зависают на мгновение в воздухе. Потом он кладет их на стол.
- Ну, и почему же?
- Может, если бы он был на месте Хаято, - и Кадзуя пытается объяснять быстро,
чтобы это не звучало смешно, - тогда он бы простил его. Потому что Хаято
доверял бы ему. Думаю, вот о чем он думал.
Джин уставился на него.
- Но это же смешно. Он думает, что Хаято - телепат?
- Я просто думаю, вот почему он ничего не сказал. Потому что он чувствовал:
Хаято должен был бы доверять ему, так что, – он запинается, прежде чем
выпалить, - так что он посчитал, что Хаято предал их дружбу.
- Даже если было очевидно, что Рю пошел и сделал что-то необъяснимое и
подозрительное?
- Раз это необъяснимо и подозрительно, разве не должен был Хаято подумать:
“За этим что-то кроется!”
- Эй, Каменаши, потише. На нас остальные смотрят.
Он мигает и оглядывается.
- А... Извини.
- Маа, один из них мог бы что-нибудь сказать. Все из-за того, что один не
спросил, а другой не сказал, так? Слишком много гордости у этого Рю, он
довольно-таки неприятный человек.
- Ну, не всем же быть приятными, разве нет? - говорит он с обидой.
Джин смотрит на него.
- Что?
- Ты почти ничего не съел.
Он подвигает миску к Джину.
- Я не голоден.
Джин отодвигает ее обратно.
- Идиот, я не об этом. Тебе надо, – и на секунду Джин отводит глаза, -
побольше есть. Если ты еще больше похудеешь, никто не поверит, что ты можешь
драться.
Он пристально смотрит на Джина, потом улыбается:
- Хорошо, хорошо, понял.
Сквозь рот, набитый рисом, он говорит:
- Иногда ты даешь очень хорошие советы.
- Заткнись и ешь давай. У нас всего десять минут осталось.
***
- УСТАЛ, - стонет Джин. - Я так устал. Ночные съемки хуже всего. Каме,
разбуди меня, когда наша очередь, ладно?
Он молчит, когда Джин ложится на татами, составляющие часть декораций
гостиной семьи Оэдо, подложив под голову сумку вместо подушки. Съемки сцен в
баре выбиваются из графика. Они сидят тут последние двадцать минут, закончив
съемки сцены у киоска с одэном, и с каждым мгновением веки у них тяжелеют.
Спустя полчаса мимо них проходит Накама-сан и останавливается, глядя на ноги
Джина, вытянутые на полу.
- О, так вот вы где. Остальные должны скоро прийти. И что же вы двое тут
делаете?
Кадзуя поворачивается, чтобы посмотреть на нее со своей позиции на полу.
- Играем сцену сна, - тихонько говорит он и снова отворачивается, чтобы
смотреть дальше, как спит Джин.
- Очень реалистичная игра, - комментирует она, когда Джин слегка всхрапывает.
- Хай, - произносит он негромко и слышит, как она уходит.
Видел ли Рю когда-нибудь, как спит Хаято, думает он. Может, да, если они
ездили на школьную экскурсию или оставались друг у друга на ночь. Он давно
уже перестал считать, сколько раз видел спящего Джина.
Он изучает изгиб ресниц, слегка приоткрытый рот Джина. Рукой Кадзуя
прижимается к поверхности татами, рисуя пальцами узоры по поверхности.
Хаято пришел спасти его в третьей серии, так что они сравняли счет. Сейчас
шестая серия, они уже в хороших отношениях. Он тот Одагири Рю, который лучший
друг Ябуки Хаято.
Хаято и Рю вечером вместе идут домой. Они попадают в беду и спешат на помощь
друг другу. Наверно, потому что они лучшие друзья. Иначе, с какой стати Рю
мирился бы со всеми его глупыми идеями?
Глядя на спящий профиль, он говорит себе: Хаято. Хаято.
Все, что потребовалось, - это по одному слову от каждого из нас, и мы снова
доверяем друг другу, так?
Он слышит шаги остальных членов съемочной группы. Тянется к Джину, чтобы
слегка потрясти его за плечо, и останавливается. Касаясь на секунду щеки Джина,
он пробует громко:
- Хаято.
Громче:
- Хаято.
Джин шевелится, с трудом открывает глаза.
- Ты меня только что назвал Хаято?
- Я сказал: просыпайся уже, они пришли.
***
Ему исполняется девятнадцать во время съемок, как и еще четырем актерам, и в
честь его дня рожденья показывают кусочек Zoom In.
Конечно, Джин - его товарищ по группе, который играет вместе с ним - выбран,
чтобы вручить ему подарок от студии.
“С днем рожденья, дорогой Кадзуу-тян”, - поет он весело, и Кадзуя поспешно
меняет слоги и бросает взгляд на Джина.
Он хочет спросить: “Знаешь, как давно ты меня так не называл?” Но он не
знает, как сказать это, чтобы это не звучало обвинением, и в итоге ничего не
говорит, и слова, так и не сказанные, уходят в чистый поток их каждодневного
подшучивания, как отпущенная рыба.
Март надвигается очень быстро.
Вечером, когда они снимают последний кусок девятой серии, они снова идут
ужинать вдвоем. Такого не было давно, потому что теперь они лучше знакомы с
исполнителями других ролей и часто едят большими группами. По чистой
случайности или подсознательно, Джин снова хочет поесть черный рамен.
- Разве мы будем приходить сюда, когда съемки закончатся? – говорит он, и
Кадзуя соглашается; в конце концов, он всегда может заказать что-то еще.
Когда они уже сидят над большими мисками, Джин говорит ему: “Ты сегодня
действительно классно сыграл”, - и у Кадзуи сжимается горло.
- Посмотри, - продолжает Джин, - у тебя глаза все еще заплаканные.
- Приложу вечером лед. - После паузы, сделав глоток чая, он ухмыляется:
- Ты тоже был сегодня очень хорош. Уверен, после такой сцены все в Японии
захотят, чтобы родители заперли их дома.
- Тебе не страшно было прыгать с балкона?
- Это не так уж высоко. Вообще-то мне понравилась эта часть.
- Что, прыжок?
- Нет, спасение.
Он сосредоточенно глядит на свой рамен, словно пытается предсказать по нему
будущее:
- Может, это глупо, но я подумал: “Так здорово - они пришли спасти меня”.
Он поворачивается к Джину, смеясь, чтобы показать ему, что это всего лишь
шутка.
К его удивлению, лицо Джина серьезно.
- Я бы спас тебя, если бы ты попал в беду.
- Что, правда? - он продолжает смеяться, но в этот раз ему это удается чуть
легче.
- Ты мне не веришь?
Теперь Джин пытается притвориться обиженным, но даже у Аканиши Джина не
получается хмуриться и жевать одновременно.
- Верю, верю.
И это правда. Джин спас бы его, если бы операция по спасению включала в себя
балкон.
Они говорят какое-то время о пустяках, о последних песнях КАТ-ТУН, о тех
актерах, которых им будет не хватать.
Ковыряясь в остатках лапши, Кадзуя говорит:
- Знаешь, кажется, я понял, почему мы смогли снова стать друзьями.
- Что? - Джин удивленно поворачивает голову.
- Хаято и Рю.
- Аа. Потому что Хаято извинился, разве нет?
- Извинение Хаято - только часть этого. По-моему, все равно нужна была та
сцена в третьей серии.
- Какая сцена, в подземном гараже?
- Вообще-то я имел в виду сцену в полицейском участке... Та часть, где Рю
говорит: “Извини”.
- За что? - цитирует Джин. - Помню тот кусок. Говорят, это была самая
короткая сцена во всем сериале, так?
- Но они вставили ее, потому что это важно. Ведь так у них устанавливается
равновесие. Хаято создает ему проблемы, а потом он создает проблемы Хаято,
хотя в обоих случаях на самом деле они в этом не виноваты. Но из-за того, что
они по очереди простили друг друга, они снова оказываются в равном положении.
Джин размышляет над этим и предлагает свой вывод:
- Ты чересчур много об этом думаешь, Каме-тян.
Он корчит рожицу:
- Просто не хочу, чтобы у меня мозги размягчились, как у тебя.
- Эй, я могу вынести только одного Нишикидо!
Когда они собираются уходить, Кадзуя спрашивает его:
- Если бы я сделал что-то, что выглядело бы как предательство, ты бы тоже
сразу решил, что я виновен? Как Хаято?
- Ну, что это за вопрос? Накамару прав, ты и впрямь иногда думаешь как
девчонки.
Он закусывает губу.
- Ну и не отвечай тогда, мне все равно.
- Каменаши, не злись.
Джин кладет руку ему на плечо и почти так же быстро убирает ее.
- Я не злюсь.
- Я всегда скажу, что ты не виноват, хорошо? Даже если ты убьешь кого-нибудь
и будешь весь в крови, я скажу полиции, что ты этого не делал.
Он пытается скрыть улыбку, но у него не получается.
- Хорошо. Если я когда-нибудь кого-нибудь убью, позову тебя в свидетели.
- Только никого не убивай, ладно? – Джин, сама серьезность, поворачивается к
нему на стуле. - Я еще хочу дебютировать.
Кадзуя все еще смеется, пока они оплачивают счет.
***
Обычно, когда КАТ-ТУН и Ньюс вместе появляются в “Джуниор Хай”, Пи и Джин
убивают время, дурачась за кулисами Шокуры. Кадзуя смотрит на них с осторожно
выбранного расстояния и иногда вмешивается со случайными репликами.
Но чаще всего он просто наблюдает за ними.
Ямапи закатывает рукава своей рубашки.
- Видишь эти мускулы? - хвастает он. - Я теперь могу носить рубашки без
рукавов во время съемок.
- Томо-тян становится самоуверенным, - говорит Шиге. - Только из-за того, что
тебе пару раз дали роль трудного подростка. Но да, теперь ни один из нас не
может победить его в армрестлинге, хотя Рё и не признает это.
- Не думайте, народ из Ньюс, что у вас есть мускулы! Каттун тоже очень
сильные, - возражает Джин и, чтобы доказать это, поворачивается и хватает
Кадзую под мышками.
Прежде чем удивленный Кадзуя успевает выдавить хотя бы слово протеста, Джин
фыркает от напряжения, сгибает колени и поднимает его в воздух.
- Не смейте недооценивать Аканиши Джина, - мычит он, хотя лицо у него
покраснело от натуги.
- Эй, Каме слишком тощий, его легко поднять! - возражает Пи.
Кадзуе наконец удается пошевелиться, и он лягает Джина куда-то под колено.
Джин роняет его с обиженным видом, но потом видит выражение лица Кадзуи.
Покаянным тоном он произносит:
- Извини, больно было?
- Нет, - поворачиваясь к Пи. - Но если ты тоже попробуешь это сделать, я пну
тебя куда-нибудь повыше!
Кадзуя смеется, хотя во рту у него пересохло, а под мышками болит, и тогда
Джин тоже ухмыляется.
У него все еще сильно бьется сердце, после того как Джин уронил его.
Теперь, когда он может опознать источник этого странного ощущения, которое
течет по его венам, он понимает, почему замирает всякий раз, когда чувствует
это.
В конце концов, надежда и страх очень похожи.
***
Прошло пять месяцев со времени съемок "Гокусена", и незаметно
начинаются разговоры о другой роли для Кадзуи. Слухи о новой роли
сопровождаются слухами о том, что песню к дораме исполнят либо Ньюс, либо
КАТ-ТУН. Он почти уверен, что это будут Ньюс, потому что если песню получит
КАТ-ТУН, это будет означать их дебют, но для них неудобно дебютировать
сейчас, когда Джину тоже предстоят съемки - в спешиале к “Анего”.
Никто и не спорит, прождав уже четыре года.
Но когда Джин распахивает дверь раздевалки и орет ему: “Ты знал?” - он
слишком удивлен и только широко открывает рот.
- Что знал? - Мару заходит из соседней двери.
- Я только что услышал от Пи. Вы двое будете в отдельной группе! Ты
дебютируешь в дуэте, для “Нобуты”!
- Правда? - Мару выглядит почти таким же удивленным, как сам Кадзуя.
- Подожди, а как же Ньюс? - спрашивает он с отчаянием.
- Пи не сказал. Не знаю, постоянная ли это группа.
- Может, только временная. Для одной песни.
- Кто знает? - Джин плюхается на стул и пристально смотрит на него. - Почему
они дают тебе дебютировать в одиночку? А как же мы, разве мы все не работали
так же, как и ты?
Он встает.
- Почему ты на меня орешь? Я ничего об этом не знаю!
Мару, глядя на них обоих с тревогой, поднимает руки:
- Давайте подождем, пока менеджер нам все объяснит.
Менеджер действительно объясняет это всей группе на следующий день, но
объяснение никому из них не нравится.
- Он не может сделать это, - беспомощно повторяет он Джунно, когда собрание
заканчивается.
- Гм, думаю, решение уже принято.
- Пойду спрошу его сам, - говорит он, впервые желая, чтобы Янкуми
действительно существовала.
Когда он возвращается, потрясенный неудачей, Джин спрашивает его напряженно:
- Что он сказал?
- Он сказал, что я должен это сделать. И что у него другие планы на КАТ-ТУН.
- Другие планы? Какие планы?
- Не знаю, он мне не сказал.
- И все? Все, что ты знаешь? - Джин недоверчиво смотрит на него. - Ты точно
пытался с ним поговорить?
Он делает резкий вдох и произносит:
- Пойди поговори с ним сам! Если не веришь мне.
Он выходит, прежде чем может сказать что-нибудь еще, прежде чем Джин может
сказать что-нибудь еще.
***
Следующие два месяца он очень занят. Чем больше времени он проводит, будучи
Сюдзи, тем более неловко чувствует себя в КАТ-ТУН. К счастью, большую часть
времени он проводит на съемочной площадке. В ноябре Джин тоже приходит на
репетиции поздно или уходит пораньше, как диктует расписание его съемок.
Спешиал включает в себя несколько ночных сцен, и часто Джин заходит, зевая.
Однажды вечером Кадзуя возвращается в студию, чтобы обсудить расписание
появлений “Сюдзи и Акира”. К его удивлению, Джин тоже в студии, работает с
хореографом, чтобы наверстать несколько пропущенных репетиций.
Кадзуя останавливается у дверного проема и смотрит какое-то время, но после
одного взгляда в сторону, Джин преувеличенно серьезно сосредотачивается на
инструкциях преподавателя.
- Какого черта, - говорит себе Кадзуя, идя по коридору. – Какого черта.
Пару часов спустя, договорившись, на каких программах он появится
одновременно и с КАТ-ТУН, и с “Сюдзи и Акира”, он выходит и замечает Джина,
который беспечно развалился на диване и прикрыл глаза рукой.
- Почему Аканиши-кун еще здесь? - спрашивает он их менеджера.
- О, Ямасита-кун заедет попозже, - объясняет Идзуми-сан. – Ньюс сейчас на
съемках Утабана, иначе Ямасита-кун появился бы тут одновременно с Вами.
Она глядит на разлегшегося Джина:
- В любом случае, похоже, он времени зря не теряет.
- Да уж.
Он заходит в туалет, а когда выходит, Джин уже убрал руку с глаз. Джин дышит
глубоко и ровно, и Кадзуя чувствует возмущение при виде такого спокойствия.
Почему тебе удается поспать, хочет спросить он. Почему ты все еще дружишь с
Пи? Разве он не увяз в этом тоже?
Он нерешительно останавливается около дивана. Когда он смотрел на спящего
Джина в последний раз? Почти восемь месяцев назад.
Ресницы Джина такие же, но под глазами у него круги.
“Врун”, - хочет сказать Кадзуя. - “Ты сразу решил, что я предатель, да?”
Он тихонько произносит:
- Хаято.
И потом чуть громче:
- Хаято!
Джин шевелится, но он не ждет и уходит.
После этого ему кажется, что отношения между ними чуть-чуть улучшились. По
крайней мере, иногда.
А когда все не так уж хорошо, это не важно, ведь с помощью Сюдзи он превзошел
даже Рю: он научился улыбаться.
***
Однажды, после их дебюта, Джин внезапно говорит:
- Я видел “Нобуту”. Целиком.
- Правда?
- Да. Это было хорошее шоу. Ты действительно заслужил ту награду.
У него такое ощущение, будто Джин ждет, что он что-то скажет, но он не знает,
что именно.
Теперь, через полгода, он не может придумать слова, которые выразили бы эту
смесь гнева и радости.
***
В июне много тяжелых ночей; “Юки” - самый изнурительный фильм, в котором он
когда-либо снимался. Даже через несколько недель после получения сценария он
все еще боится, что его интерпретация персонажа недостаточно глубока.
Все-таки это не комедия, как фильм Окады-семпая.
- В конечном счете, - говорит режиссер, - вопрос, на который отвечает Юки, -
“Как встретить свою смерть?” Молодым людям трудно ответить на этот вопрос.
Он уже давно раздумывает над этим вопросом время от времени, так что его
ответ готов.
- Отдать все долги, - ответ Ямагучи-куна.
- Есть, что захочется, - говорит Юка-сан с забавным выражением лица, так что
все смеются.
- Всех простить, - ответ Огури, заставляющий Кадзую прекратить смеяться.
- Каменаши-кун, а как насчет тебя? - спрашивает кто-то.
Он открывает рот и отвечает:
- Попытаться принять это.
В тот день, когда менеджер объявляет, что Кадзуя получил главную роль в
“Сапури”, Джин собирается поужинать с Накамару и Уэдой.
Уже уходя, Джин вдруг застывает в дверях раздевалки, но не оборачивается.
- Ну, я пойду, - Кадзуя слышит, как Джин произносит это с неловкой
интонацией.
Пауза.
Когда Джин ничего не добавляет, Кадзуя говорит:
- Тогда иди. Мне все равно надо читать сценарий.
Плечи Джина застывают, и через мгновение дверной проем пуст.
Кадзуя думает: “Возможно, все проще, если ты умираешь”.
***
Когда он получает сценарий “Одной-единственной любви”, мать спрашивает его за
праздничным семейным ужином:
- О чем будет эта дорама?
- В основном, это история любви. Запретная любовь и все такое.
- Вот как? Значит, ты будешь как Ромео?
- Что-то вроде этого. Но он не умирает, конечно.
- Думаю, одного раза было достаточно, - вмешивается его отец. - Конечно, я
горжусь, но смотреть по телевизору, как умирает твой сын, все-таки тяжело.
Смотреть на то, как ты влюбляешься, наверно, будет проще. И я уверен, это
будет легче сыграть!
Его мать смеется, но палочки Кадзуи застывают над миской, когда он обдумывает
эти слова.
“Что за человек Кандзаки Хирото?” – спрашивает он себя перед сном.
Он размышляет над этим, как обычно: сравнивает персонаж в начале и конце
сериала. Этот способ, который он использует, чтобы проследить развитие
персонажа, был впервые опробован им на съемках “Нобуты”.
Как можно описать изменения в Кандзаки, кроме как фразой: “Он влюбился”?
Перед тем как заснуть, Кадзуя приходит к выводу, что главная разница состоит
в том, что он научился гнаться за неблагоразумными вещами.
***
Иногда он знает, что Джин наблюдает за ним, хотя тот и притворяется, что
игнорирует его.
Каждый раз ему хочется знать, означает ли это, что Джин его простил.
Хотя иногда он чувствует сильное искушение, он не поднимает глаза, чтобы
узнать это наверняка.
Он испытывает шок один-единственный раз. Когда он пролистывает октябрьский
номер “Потейто”, его взгляд привлекают несколько строчек. Пока он читает их,
у него сдавливает грудь.
Ваша самая любимая роль?
Джин: Куросава (в “Анего”), конечно! Потому что я впервые изображал
взрослого на экране.
А что было сложнее всего в этой роли?
Джин: Быть одному на съемочной площадке - очень страшно.
Он откладывает журнал в сторону и поднимает глаза, но, конечно, Джина рядом
нет. И, честно говоря, даже если бы он был, Кадзуя не уверен, что задал бы
вопрос.
***
Когда Джин говорит, что уезжает в Лос-Анджелес, эта новость оказывается для
Кадзуи глубоким шоком. А затем, к его удивлению, приносит такое же глубокое
чувство облегчения.
Это правильно, думает он, так будет лучше.
Коки выражает свой гнев вслух чаще, чем остальные: “С какой стати он может
так беспечно уехать? Мы ведь все усердно работаем. Черт, я тоже хочу отпуск!”
Даже Накамару не находит, что сказать, и качает головой, когда бы ни зашел
разговор об этом.
В отличие от остальных, Кадзуя не чувствует, что КАТ-ТУН действительно под
угрозой. К этому моменту столько всего вложено в их дебют, что Джонни не
захочет распустить их одним мановением руки.
Наверно.
И даже если так, как бы он ни нервничал из-за будущего, как бы он ни злился,
он скажет Джину: “Я понимаю твое решение”.
И когда Джин вернется, он скажет: “Окаэри”. Он скажет это без жалоб и
обвинений, и Джин поймет, что Кадзуя прощает его.
Возможно, через шесть месяцев, которые Джин проведет на другом краю света,
Кадзуя снова научится вовремя поднимать глаза и ловить его полувиноватый,
полусердитый взгляд.
Наверно, через полгода он снова научится спокойно стоять, дожидаясь
завершения неловкого жеста. Станет человеком, который может принять
извинение, состоящее из одного слова.
Если он сможет сделать это, думает он, тогда счет снова будет равным. Через
два года, после двух ссор, они наконец-то снова будут друзьями.
The End
fanfiction
|