У вас есть право хранить
молчание
|
|
Они не говорят об этом. Сначала он даже рад, что этот чуждый, новый элемент не изменит стабильную систему, сложившуюся за четырнадцать лет. Хаято ведет себя, будто ничего не произошло; вернее, они оба ведут себя так. Перед Таке, Хюгой и Цуччи они все те же. Перед его одногруппниками Аоки и Синохарой и перед коллегами Хаято они такие же, какими были в течение четырнадцати лет. - Четырнадцать лет, - повторяет Синохара, явно под впечатлением, после знакомства с Хаято. - Это долго. Наччан и я знакомы только четыре года. Наччан - это Аидзава Нацуко, девушка Синохары. Она милая, с хорошей фигурой, и играет в бейсбол лучше, чем Синохара; Хаято изменил свое мнение о спортивных девушках после знакомства с Наччан. Аоки, смеясь, говорит: - Но она же твоя девушка, так? Это другое. Мы-то с тобой знакомы почти семь лет. - Тут уж ничего не поделаешь, я попал в плохую школу... - Эй, ты что, забыл? Я же за тебя конспекты писал! Неблагодарный! Обычно в такие моменты Хаято смотрит на него и смеется: возможно, вспоминает, как Рю писал за него конспекты до того, как они оба решили забить на писанину. Или Хаято хмурится - при мысли об отце Рю, который тоже был убежден, что Рю попал в плохую школу. Даже когда они приходят домой, перемены не видны. Хаято иногда готовит для них обоих, а Рю перед походом в прачечную все так же безразлично сгребает в одну охапку одежду Хаято вместе со своей. Кровать все еще его; Хаято спит на футоне рядом с письменным столом. Когда к Рю приходят родители, Хаято тут же исчезает. Рю достаточно десяти минут, чтобы уничтожить следы его пребывания. Хаято все еще хранит большинство вещей в своей комнате, в квартире отца; две ночи из семи Хаято проводит там. Большую часть времени Рю честно может сказать, что ничего не изменилось. Сегодняшний вечер снова проходит за выпивкой в компании Терады и его друзей, пока Хаято не плюхается на стул рядом с ним. Еще даже не полночь, он немного раньше, чем обычно. - Пойдем домой, - говорит Хаято. - Еще успеем на последнюю электричку. - А как же Терада? - Он заигрывает с подружкой Рины. Если ты сейчас уйдешь, он будет просто счастлив, она ведь спрашивала о тебе недавно. Рю охотно встает и залпом осушает стакан. Бар - не самое любимое его место, но теперь походы в бары стали скорее привычкой, чем уступкой друзьям. Хаято молчит всю дорогу до квартиры, хотя вроде бы его не клонит в сон и он не пьян. Рю спрашивает один раз, когда
вагон поезда слегка покачивается на повороте: - Ты в порядке? Хаято отвечает только: - Нормально, нормально. Пока они идут, у Рю начинает покалывать кожу. Это напряжение не так уж и незнакомо, но почему-то он опознал эти ощущения только к четвертому разу. Той ночью он тоже возвращался вместе с Хаято, когда вдруг подумал: "Точно так же я себя чувствовал перед самым началом очередной драки". Он опускает в карман ключ от квартиры, когда Хаято обхватывает его руками, и едва они успевают переступить через порог, как Хаято начинает целовать сзади его шею, прижав одну руку к его спине. Другую руку он легонько кладет на живот Рю, так что если Рю чуть качнется вперед, то наткнется на теплое давление ладони Хаято. Это всегда начинается так. Рю стоит, не помогая и не сопротивляясь, пока Хаято нетерпеливо стаскивает куртки с них обоих. Три месяца назад Хаято тоже стоял позади него, и Рю чувствовал через плечо его дыхание, пропитанное алкоголем. Он помнит, что нагнулся, чтобы снять ботинок, и, выпрямившись, почувствовал, как зубы Хаято смыкаются на его плече. Он качнулся вперед от удивления, и Хаято последовал за ним, прижался сомкнутыми губами к влажному пятну на его футболке. Хаято уже закончил с его шеей и опускается вниз, задирает сзади его рубашку, чтобы зацеловать каждый сантиметр его позвоночника. Должно быть, в его спине есть что-то привлекательное: Хаято обычно шарит руками по его груди и животу, даже опускает руки на углы его бедер, но большую часть времени оставляет мокрые поцелуи на линии между лопаток. Он стоит в темноте, смотрит на тени в кухонном уголке. Вчерашняя посуда все еще на мойке. Холодильник начинает жужжать; вслед за жужжанием слышно, как вода зашумела в трубах: у соседей кто-то воспользовался туалетом. Часы микроволновки показывают 00:43. Мысли проносятся параллельно у него в голове: Если бы я действительно спятил, я не замечал бы эти вещи. В галлюцинациях люди не смывают воду в туалете. Я помню каждый раз. Это уже девятый. Я спятил, спятил. Хаято на короткий миг вновь обнимает его сзади, и он замирает от внезапного прикосновения теплой кожи. За последние шестьдесят секунд Хаято снял с себя футболку. Ему требуется еще только две секунды, чтобы расстегнуть пуговицу на джинсах Рю. Он хватает Хаято за запястья, когда тот убирает руки, и, наклонив голову, покусывает пальцы на правой руке Хаято. В приступе гнева он кусает сильнее, достаточно сильно, чтобы повредить кожу, но через мгновение гнев испаряется. Хаято снова обнимает его правой рукой и притягивает ближе. Через джинсы он чувствует эрекцию Хаято, который настойчиво прижимается к нему. Левой рукой Хаято стаскивает джинсы с его талии. Поношенная ткань, слишком тонкая и мятая, поддается легко. На этом этапе они обычно добираются до его кровати, по пути роняя одежду. Утром его куртка все еще будет лежать на шкафчике для обуви, его джинсы будут все там же, мятой грудой около книжного шкафа. Он подберет их перед выходом и аккуратно повесит футболку Хаято на стул. Тогда, в первый раз, Хаято последовал за ним в кровать молча, встал на колени, крепко держа Рю за запястья, будто боялся, что тот попробует убежать. Мгновение они смотрели друг на друга. На расстоянии нескольких сантиметров
он выдавил слова: - Я не одна из твоих девчонок. Это не совсем то, что он хотел сказать. Теперь, вспоминая это, он думает: возможно, это даже было ошибкой. Хаято помедлил, и на мгновение
уголки его рта слегка искривились, будто он собрался улыбнуться. - Я знаю, - сказал он и стал надвигаться на него, пока его спина не коснулась матраса. Хаято придавливает его, тяжелый
и теплый. Хаято теперь чуть шире в плечах, чем во времена Обычно. Сейчас его черед, и он сбрасывает руку Хаято со своего бедра и перекатывает их обоих на бок. Улучив момент, стягивает с себя рубашку, осторожно поднимает руки, чтобы не порвать ее. Когда они делали это во второй раз, он был в серебристо-серой рубашке с галстуком. Он помнит, как на ежегодном обеде, даваемом прокурором округа, девушка, немножко похожая на Наччан, похвалила его рубашку. Он улыбнулся ей или ее схожести с Наччан, которая, увы, была небольшой. Его отец заметил улыбку, и выражение одобрения промелькнуло на его лице, исчезнув слишком быстро, чтобы Рю успел почувствовать вину. Когда он пришел домой, то подумал сначала, что Хаято спит. С тех пор он не надевал эту рубашку, хотя она ему нравится, как и той ненастоящей Наччан. Швы снова в порядке - он за школьные годы натренировался латать одежду - но Рю все еще не нашел вторую пуговицу. Их взгляды встречаются, когда он отбрасывает рубашку в сторону. Что-то в выражении лица Хаято заставляет его вспомнить фразу, которую тот произнес однажды летом, в предпоследний год в школе. Они в тот день пошли в бассейн. Когда он снял с себя рубашку в раздевалке, Хаято вдруг сказал: "Рю без одежды выглядит более голым, чем все остальные". Он помнит, как Цуччи засмеялся: "Это что еще такое?"- а Таке сказал что-то насчет естественной бледности Рю. Помнит смущенные возражения Хаято. И отчетливее всего он помнит, как вдруг почувствовал себя полностью обнаженным, хотя уже успел натянуть плавки. Всякий раз, когда Хаято смотрит на него с таким легким изумлением, он снова оказывается во власти этого острого, болезненного ощущения. Хаято молчит сейчас, когда
Рю, нагнувшись, расстегивает 4 пуговицы и стягивает с него джинсы. Молчит,
когда Рю покусывает его кожу вокруг пупка и одновременно расправляет одну
ладонь на ягодицах Хаято, а другой поглаживает его затвердевший член. Хаято издает странный горловой
звук, но Рю научился не поднимать глаза. Вместо этого он зарывается лицом
в шею Хаято, засасывая длинный мускул, который соединяет шею с плечом,
и все время не прекращает двигать рукой, нажимая большим пальцем на головку
его члена. Они уже оба тяжело дышат. Скоро Хаято перевернет его на живот, стянет с него белье и будет трахать его короткими, болезненными толчками, а он будет зарываться лицом в подушку. Обычно он пытается расслабиться и снова начать дышать. Обычно, когда у него получается делать глубокие вдохи, становится приятно. Тогда, в первый раз, ему это так и не удалось. И во второй тоже. Он тянется к тумбочке за лосьоном. Хаято ни разу не спрашивал его после драк, больно ли ему - после всех бесчисленных драк, которые начались еще в средней школе и закончились с появлением Янкуми. Любой, кого хоть раз били, не будет спрашивать об этом. Такой глупый вопрос могут задать только девчонки. В предпоследнем классе драки стали более опасными: разница между пятнадцатилетними и восемнадцатилетними измеряется в сантиметрах и килограммах. Иногда, когда они сидели на берегу реки, чтобы дать отдых разбитым конечностям, или собирались в Cafe de Rovne, чтобы приложить лед к синякам на лице, Хаято быстро окидывал его взглядом. "Ты в порядке?" - спрашивал он, и Рю неизменно кивал. Тогда Хаято расслаблялся и начинал хвастаться: "Ты видел, как он забавно выглядел?"- и слепо размахивал этими опасными руками, подражая своему последнему противнику. Когда он цепляется за черные простыни, которыми заправлена его кровать, и его лицо искажается от внезапного желания ползти вперед, спастись от вторжения, он все еще может чувствовать это. Маленькую паузу, исполненную легкой неуверенности. Он делает один глубокий вдох, потом другой. - Собрался сделать это - делай. Хаято начинает трахать его всерьез. Когда ритм слегка устанавливается, он опирается на правый локоть и тянется вниз. Хаято отметает его руку, заменяет ее своей, и вдруг теплый кулак Хаято резко сжимает его член. Неожиданный прилив удовольствия пронзает легкие Рю почти как боль, захватывает его врасплох. Между рукой Хаято и толчками, его будто несет с удивительной скоростью к краю какой-то скалы, и, падая, Рю думает: "Я спятил, спятил". Он смутно осознает, что Хаято все еще бешено вбивается в него, хватая его за бедра, чтобы поднять их повыше. Когда он вновь открывает глаза, Хаято уже рухнул рядом с ним, приобняв его и зарывшись лицом ему между лопаток. Они лежат так. - Девять - хорошая цифра,
чтобы на ней остановиться. - ... Что? - невнятный голос
Хаято. - Что это? Его собственное тело кажется ему пустым и тяжелым, и даже боль доносится с какого-то странного расстояния, но разум светел. Рю сам удивлен, что ему легко даются эти слова, почти никакого усилия не требуется - как стрелять из ружья. И после пяти месяцев беспокойства даже эта пустота ощущается почти как радостное возбуждение. - Ты о чем? - в голосе Хаято сквозь сонливость прорывается тревога. Он сбрасывает руки Хаято. Его движения такие замедленные, что кажется, будто он движется под водой. Тело все еще вялое, хотя его опустошенный разум начинает просыпаться. Кем бы они ни были в течение четырнадцати лет или последних пяти месяцев, Рю знает, что прямо сейчас он очень зол. - Мы договорились, что завтра пойдем в бар Хюги, так? - Да, но... - Мы придем, будем пить и говорить о ерунде. Ты дашь слишком много денег на чай Нине-тян и позлишь этим Хюгу. - Рю... Он ждет, но Хаято останавливается на этом, поэтому через пару секунд он продолжает: - Может быть, ты увидишь симпатичную девчонку и подобьешь Цуччи взять ее номер. Или ты напьешься. Теперь он встает, шарит в
поисках своей одежды. Находит футболку и, натягивая ее, говорит сквозь
материю: Он достает из кипы одежды джинсы, надевает их. Как ни странно, бумажник и ключ все еще в карманах. Хаято тоже начал одеваться - медленно, как лунатик. Он все еще возится со своей рубашкой, когда Рю открывает дверь. Хаято неловко бросается вперед,
одна рука у него запуталась в рукаве: - Рю - постой - сейчас же ночь - - Хаято. - Он видит, как Хаято резко замирает, как если бы его имя было невидимым препятствием между ними. - Кто я тебе? Хаято молчит долго. Он впервые за все 14 лет видит, чтобы Хаято думал о чем-либо так долго. Наконец, слова. Тихо, запинаясь, - английские слова. "Бэсто фурендо." Лучший друг. Хаято не говорил этого с первого класса средней школы. Рю закрывает глаза. Открывает их. - Я тебе не друг, - говорит он и уходит. Когда он, продрогший, возвращается
на рассвете, Хаято там нет. Он спит все утро; просыпается, только чтобы выпить стакан воды и помочиться. Он спит и большую часть дня, и ему снятся странные, запутанные сны, в которых они с Хаято гоняются друг за другом по бесконечным школьным коридорам. В четыре дня звонит телефон, и когда он дотягивается до него, на экране высвечивается, что Таке уже звонил дважды. - Ты где? - спрашивает Таке, когда он берет трубку. - Мы же договорились встретиться пол-третьего. - Извини, - во рту пересохло, и Рю еле ворочает языком. - Я себя нехорошо чувствую. Сегодня я - пас. - И ты, и Хаято! Черт, на вас обоих нельзя положиться. - Хаято, - повторяет он бездумно. - Да, этот парень сказал странным
голосом, что у него появились какие-то дела. Разве вы с ним вчера вечером
не ходили вместе пить? Этот придурок наверняка сидит дома, потому что
у него башка раскалывается. - ...Наверно. - Рю, у тебя голос нехороший, - нотка участия проскальзывает в речи Таке. - Все в порядке. Извини, что пропускаю в этот раз. В следующий раз я угощаю. - Эй, ловлю тебя на слове! - До скорого. Он кладет трубку, и его рука безвольно падает обратно на кровать. В конце концов, он встает, когда понимает, что ждет. Следующие две недели он ходит только на занятия и никуда больше. Он выдумывает предлоги, чтобы не видеться с Цуччи, Хюгой и Таке, отклоняет участливые вопросы Синохары и беспокойный взгляд Наччан. Через неделю он перестает брать трубку, когда звонит Таке. Через две недели он соглашается
пойти выпить с Аоки, потому что Аоки любит пить теплое саке, словно пожилой
человек. Из них всех только Рю мирится с его странными вкусовыми пристрастиями:
Синохара - большой любитель пива, а Хаято никогда не ходит с ними в любимую
идзакаю Аоки, расположенную на хорошо освещенной боковой улочке Роппонги. Рю втайне до какой-то степени согласен с этим утверждением. Ему легче ладить с Синохарой, который порой слишком сильно напоминает ему Хаято. Но иногда очень приятно пообщаться с Аоки - обсуждать фильмы или текущие события и при этом не слышать, как Хаято дразнит Наччан: "Забудь этого парня, стань моей девушкой, я уж точно буду обращаться с тобой лучше". Теперь Рю просто думает, что Аоки вряд ли спросит его о Хаято. Когда он соглашается, ему вдруг приходит в голову, что пятый и шестой раз произошли после того, как он пошел выпить с Аоки. Аоки доволен, что он согласился.
- Я подумал, ты в последнее
время очень занят. Давненько ты не зависал с нами после занятий. - Мне надо было разобраться
кое с чем дома. - Понятно, жаль. Но ты с этим
уже закончил? - Более-менее. И Аоки, будучи вежливым человеком, не задает других вопросов. Они встречаются после ужина. Аоки в хорошем настроении и разговаривает больше, чем обычно. Несмотря на это, Рю обнаруживает, что ему трудно поддерживать беседу, и он лишь старается кивать в нужное время, надеясь, что Аоки не обидится. Он говорит себе, что пойдет
домой в полночь, но сдается в одиннадцать под предлогом, что у него болит
голова. - Тебе нужно больше заботиться о своем здоровье, - с обычной прямотой комментирует Аоки, когда они доходят до станции. - Синохара прав: ты похудел, и цвет лица у тебя нездоровый. Когда увидимся в следующий раз, принесу тебе один травяной чай. - Не надо беспокоиться, я справлюсь. - Никакого беспокойства. В конце концов, ты же мой уважаемый семпай. Это так не соответствует той роли, которую он играл в Курогине, что он смеется, удивляя Аоки. Но Курогин слишком связан с Хаято, и он быстро успокаивается, говорит: "Увидимся на занятиях", - и проходит через турникеты. По дороге домой он сидит, упираясь локтями в колени и наклонившись вперед, пытаясь не заснуть. Он никогда в жизни не чувствовал такой усталости. В глазах у него сухо, будто песка насыпали. Если бы он тогда ничего не сказал, возможно, Хаято ждал бы сейчас его возвращения, поднялся бы нетерпеливо с футона, словно призрак. В десятый раз. Когда Рю поднимается на лестничную
площадку и видит, что Хаято сидит рядом с его дверью, он испытывает шок,
который, впрочем, быстро проходит и уступает место странной, разрастающейся
пустоте у него в груди. Он подходит, открывает дверь,
и Хаято молча встает и пытается пройти вслед за ним. Когда он сопротивляется,
Хаято на секунду отступает, потом надавливает плечом, распахивает дверь
и чуть не сшибает его на землю. Пытаясь вырваться, он успевает подумать: как странно, Хаято держит его вот так, спереди. Этого никогда не случалось раньше, за все девять раз. - Рю, послушай, - вновь и вновь повторяет Хаято. - Можешь потом меня ударить, но выслушай меня, Рю. Он вдруг замечает, что у Хаято порез на щеке и разбиты губы. Он так удивлен, что забывает ударить Хаято, вместо этого позволяя ему схватить его за запястье. Хаято притягивает его руку к своей груди, туда, где быстро, дико бьется сердце. Рю вдруг застигнут внезапным воспоминанием о том, что случилось в восьмой раз. Уже После, когда они лежали вместе, Хаято потянулся к Рю и положил ему руку на грудь, расправив пальцы. Он помнит, что хотел увидеть выражение лица Хаято в тот момент, но лежал не шевелясь, пока Хаято не откатился в сторону, положив руку под голову. - Спроси меня снова. Он неохотно двигает губами,
отвечая этому отчаянию, но только с третьей попытки ему удается произнести: - Кто мы? - Я идиот, - Хаято говорит
быстро, как если бы отрепетировал заранее. - Я идиот, поэтому не знаю,
что тебе ответить. Друзья, или любовники, или еще кто, я не знаю! Они оба удивлены тем, как
громко звучит его голос, и Хаято продолжает, уже тише: - Я еще не знаю, что означает это сердцебиение. Поэтому, - он отпускает запястье Рю и придвигается ближе, выставив вперед челюсть, - поэтому тебе придется дать мне время. Он не знает, что сказать.
После долгой паузы он спрашивает: - Ты дрался? - ...Не специально, просто
нарвался на каких-то придурков. - Давно этого не было. Хаято внимательно смотрит на него. - Ты, точно, идиот. Теперь, если впутаешься в драку, и тебя поймает полиция, так просто не отделаешься. Мы больше не школьники. - Знаю, но не могу так быстро меняться! - Хаято ухитряется дуться даже в такой ситуации. Рю отворачивается и облокачивается
руками о раковину. - Принесу тебе немного льда,
перед тем как ты уйдешь. - Рю. - И больше не впутывайся в идиотские драки, - глядя на тусклое сияние раковины. - Если Янкуми узнает, она очень рассердится. - Рю, я изменюсь. Я изменюсь, поэтому позволь мне остаться, - и Рю приходится сильнее облокотиться о раковину, чтобы не упасть под тяжестью Хаято, прижавшегося головой к его спине между лопаток. Он молчит, думает. Футон Хаято сложен у него под кроватью. Хаято не дал ему ответа или обещания. Ожидания его родителей остались теми же. Никто не изменился, только вот сам Рю уже больше не сердится, а просто устал. Слишком устал, чтобы противостоять рукам Хаято, его ладоням. - Я спятил, - бормочет он. - Что? - В десятый раз, - говорит
он чуть громче, - постарайся сделать это немного лучше. - А? - он чувствует, как Хаято
медленно поднимает голову и ослабляет хватку. И затем они уже вдруг стоят
лицом к лицу, и Хаято целует его. The End |