Как обычно
|
|
- Аканиши-кун, Вы слегка запаздываете. Нужно двигать ногой на восьмом такте, вот так: шаг назад, в сторону, в сторону и взмах, – Икеда-сан с обычным терпением повторяет движения. К счастью, сегодня очередь Икеды-сан; если бы Томо-тян ставила этот танец, вопли уже были бы слышны даже в коридоре. - Черт, Джин, опять ты? – Накамару, пользуясь перерывом, берет свою бутылку с водой. – А, ну дайте наконец этому парню отдельное задание, а мы все пока посидим, – с ухмылкой уворачивается от удара Джина. Прошло два месяца с тех пор, как Джин вернулся, и больше месяца с момента окончания тура. За шестьдесят дней чувство облегчения, сменившее гнев, постепенно перешло в обычное отношение. - Я знаю, он вернулся, но мне почему-то все равно не по себе, – сказал он как-то Коки перед концертом в Осаке. – Мне до сих пор кажется, что будут плохие последствия. Коки засмеялся. - Но им наверняка не понравились фотографии, которые всплыли в газетах... Он склонил голову набок и бросил взгляд на подмостки; они будто выросли за ночь, распустились, как упрямое растение. - Половина этих фоток были сфабрикованы, так? И вообще, он уже давно совершеннолетний и может пить. Каме, ты слишком сильно беспокоишься, - похлопывание по плечу. - Наверно, - согласился он тогда. Кадзуя сам не уверен в своих чувствах по поводу этих фотографий. Он помнит выражение лица Коки, когда он сказал: - А этот парень там ходит по вечеринкам! Он помнит, как выбрался из кровати, чтобы снова посмотреть на приложение к электронному письму, пытаясь решить, выглядит ли Джин счастливым. - Точно, точно, прогульщик заслужил наказание, - Коки вытирает лицо рубашкой и разглядывает в зеркале свой пресс. - Остальные уже все поняли. - Это нечестно, - жалуется Джин. - Мне столько новых движений надо выучить, а вам - одну песню! - А, но кто же это захотел отдохнуть полгода от работы? - Мару смотрит на Коки хитрым взглядом. Коки хитро смотрит на него
в ответ. - Но Аканиши из КАТ-ТУН не эгоист. Коки кривит губы. Задумчиво
отвечает: Коки и Мару легко устанавливают знакомый ритм, и Кадзуя снова думает, что менеджмент был прав, когда сформировал ТаНака. Наверно, это не сработало бы ни с кем другим. Замени «Та» Коки на «Та» Джунно - и получится странная ситуация: Джунно ни настоящий бокэ, ни хороший цуккоми. Уэда никогда бы не согласился участвовать в скетче; даже в Шокурах он участвовал через силу. Что касается самого Кадзуи... - Ах вы, сволочи, - сердито
смотрит Джин и бросает в них свое влажное от пота полотенце. Он сосредотачивается. Или пытается, одновременно присматривая за Джином и останавливаясь, чтобы поправить Уэду. Похоже, сегодня он опять будет в роли цуккоми. - Не заставляй себя быть бокэ, - сказал ему однажды Накамару в одном из интервью. Прочитав это, он слегка удивился. - Я не подхожу для комедии, ты это имел в виду? - спросил он позже. - Просто не надо себя заставлять. И вообще, роль бокэ тебе не подходит! Не волнуйся, у нас в КАТ-ТУН их и так предостаточно. После репетиции он говорит
Джунно: - Но у нас нет музыки. - Ничего, я буду считать. Уэбо, ты тоже, хочешь попробовать? Уэда бросает взгляд на троицу,
сидящую на полу, но встает и присоединяется к ним. Он смотрит на них в зеркало, стараясь внимательно следить за их позициями. С тремя людьми расстояние обманчиво, и он считает как можно аккуратней. - А… Уэда, ты разве на правильной ноге? - Ну, это только один раз было. До этого у меня получалось правильно. Как обычно, самый энергичный из них – Джунно. Было бы здорово, если бы Джунно мог передать хотя бы часть энергии Уэде, думает он. - Назад, в сторону, в сторону и ВЗМАХ… Джин смеется над какими-то словами Коки, откинув голову назад и опираясь ладонями об пол. Его руки стали более полными, а кожа - более загорелой. Лос-Анджелес впечатляет, если люди могут так загореть там даже ранней весной. Действительно ли можно набрать вес, съедая по гамбургеру в день? Он заканчивает оставшуюся часть, но не говорит: “Ладно, хорошо поработали”. Вместо этого оглядывается
и зовет: Джин откидывает голову назад
и произносит, растягивая слова: Плюхается на пол: Изображает это движение руками: - Так тебе и надо! Тебе нужно было больше работать, пока ты был в Америке, - Мару, вернувшийся с бутылкой холодного Оолонга. - Вы все ко мне сегодня придираетесь, - жалуется Джин. Он смотрит на распростертое тело Джина, лениво раскинутые руки, небрежно согнутое колено. - Как обычно, ты такой расслабленный. - Э? – Даже не поворачивая голову. - Ты и вправду там совсем не повзрослел. Эти слова выходят против его воли. - Это что еще значит? - Если уж собираешься забыть старые песни, по крайней мере, выучи новые. - Уу, сегодня Каме – кусающаяся черепашка. Страшно, - Коки пытается заполнить пустоту, которая словно раздвинула двери студии. - Камеччи, прибавление пунктов! – говорит Джунно, указывая на него пальцем драматическим жестом. – Критицизм, левел ап! - Ну, наверно, мне надо вернуться обратно в Лос-Анджелес, подождать, пока повзрослею, - Джин возводит глаза кверху, словно спрашивая мнение у потолка. Его очередь сказать что-нибудь. Рассмеяться или разрядить атмосферу. Но он продолжает смотреть на Джина, на угрюмое упрямство в его взгляде, словно они отделены друг от друга толстым куском стекла. Из-за этого упрямства у Джина опять будут проблемы с менеджментом. - Пойду переоденусь, - говорит он наконец и выходит из студии. - Это просто стресс, - слышит он голос Уэды. – Не обращай внимания. В туалете он натягивает на себя чистую футболку. В зеркале ловит отражение своего лица, появляющегося из выреза. Наклоняется и спрыскивает отражение водой. Спрашивает его: - Ну что за серьезное выражение? Упирается локтями в края раковины и, слегка наклонившись, прижимает кончики пальцев к глазам. Глупо думать, что за шесть месяцев изменится всё. Глупо думать, что за шесть месяцев ничего не изменится. В конце концов, ТегоМассу послали в Швецию. Конечно, Ньюс тогда временно распустили, но все-таки… Два месяца назад ему приснился кошмар, будто Джонни-сан решил возродить «Сюдзи и Акира», со вторым синглом, который становится даже более популярным, чем первый. Проснувшись, он смог посмеяться над собой, но не очень долго. В том сне, когда он спорил с менеджером, его главным аргументом было: Джин никогда меня не простит. Дверь в туалет открывается, и он резко оборачивается; с его лица все еще капает вода. Джин направляется прямо в кабинку и захлопывает дверь. От этого звука он морщится
и уже собирается уходить, когда вдруг удивляет самого себя словами: Он ждет пару мгновений, но ничего не происходит, даже не слышно звука расстегиваемой молнии. Потом, когда его рука уже
касается прохладной металлической поверхности двери, он слышит: - Э? - Насчет того, что ты сказал на пресс-конференции. Шип. Ты, правда, так чувствовал? Он слегка наклоняется вперед,
прижимается влажным лбом к двери. Это плохая шутка. У него действительно не получаются такие вещи. Из кабинки доносится голос
Джина: Он поднимает голову. Удивляется. - Только быструю часть, - добавляет Джин. Может, все будет хорошо, даже если из него плохой бокэ. Швеция, Сюдзи, даже Лос-Анджелес – все будет хорошо. Коки прав, он слишком много волнуется. - Конечно, - говорит он и
чувствует, как лицо неудержимо расплывается в улыбке, как напрягаются
щеки, и что-то расслабляется в груди. – Конечно. The End |