Oh Come All Ye Faithful
|
|
Джин спит, зажатый между ними, и Ямапи целует Рё, стараясь не придавить его волосы. Есть у Джина такая дурацкая привычка – засыпать между ними двумя после секса, нежась в тепле сразу с обоих боков. Но Рё и Ямапи нравится целоваться, чувствовать, как возбуждение постепенно сходит на нет, а не вырубаться через пять секунд после оргазма. Рё целует Ямапи и гладит волосы спящего Джина, и Ямапи это странным образом нравится, потому что это напоминает ему: то, что у них есть – действительно существует, несмотря ни на что. Ревность и разногласия сведены до минимума, и Ямапи очень этому благодарен, он думает, что в противном случае не смог бы выбрать между этими двумя. В Рё есть что-то такое, что так удачно дополняет его отношения с Джином, и наоборот, и он рад, что все они трое стараются мирно сосуществовать в этой необычной ситуации. Проснувшись, Джин заводит разговор о Рождестве. Ямапи недовольно ворчит, он не любит Рождество, зато его любит Джин, и Джин пихает его в бок. Ямапи не остается у него в долгу, и они затевают драку, пока с кухни не возвращается Рё и не прижимает бутылку ледяного пива к ключице Джина, отчего тот принимается орать. - Так и чем же мы будем заниматься на Рождество, а? – гнет свою линию Джин, тыча Рё в подмышку и потягивая свое пиво. - Ты будешь работать, - лениво говорит Ямапи, чокаясь бутылками с Рё; Джин тянется к ним и чокается своей тоже, едва не расплескивая пиво на покрывало. – У тебя же твое радио-шоу. - Ага, - скорбно соглашается Джин. – Но после этого. Мы же займемся чем-нибудь после, правда? - Конечно, - говорит Рё. – А чего бы тебе хотелось? - Пить, - отвечает Джин. – Есть. Заниматься сексом. - Ты прямо как пёс какой, - говорит Ямапи. – Мы оба псы, потому что я хочу того же самого. - Точно, оба, - соглашается Рё. – Я в нашей троице самый утонченный. Джин фыркает. - Ты такой же утонченный, как ларек с раменом на обочине. Где пьяные мужики колотят в ставни в четыре утра, требуя лапши и красивых малолетних официанток. Примерно вот на таком уровне находится твоя утонченность. - А твоя еще ниже, - говорит Рё. – Подумай над этим. - Я… - начинает Джин, но передумывает. – Я тебя ненавижу. - Итак, - Ямапи заглушает Джина, - чем мы займемся на Рождество? - Будем как псы, - ухмыляется Рё. Ямапи медленно растягивает губы в ответной улыбке, и Джин смотрит на них, прищурившись. Они уже делали так раньше – раскалывали трио. Иногда Ямапи и Джин спят вместе, если Рё работает допоздна, а иногда так делают Ямапи и Рё. С Джином и Рё такое тоже возможно – но пока этого не случилось, потому что они никогда не состояли в одной группе. Суть в том, что никто из них не возражает яростно против любых комбинаций внутри троицы. Рё часто жутко заводят такие ситуации – например, он приходит домой к Ямапи, который пахнет Джином, и наоборот. Но спать с Джином – это все же кажется ему отчего-то немного иным. - Эй, - недовольно бурчит Джин. – Это же Рождество. - Это мы и так знаем, - говорит Рё. – У тебя есть еще одна попытка. - Где ваш дух Рождества? – лопочет Джин. – Парни, вы должны подождать меня! Иначе это получается то же самое, как если бы я приготовил рождественский ужин, а вы его слопали 23-его декабря. - Только ты не будешь ничего готовить, - поправляет Рё, проводя рукой по бедру Ямапи. Тот выдыхает, переводя взгляд с одного своего друга на другого, туда-сюда. Рё и Джин цапаются чаще всех в их трио, и он не может отрицать, что это возбуждает его. – Готовить будем мы. Джин выглядит крайне взбешенным, но лицо его выражает не столько гнев, сколько возбуждение и ревность, и от этого у Ямапи встает, и Рё замечает это. - Да, но… вы готовить не должны! Если не я этим занимаюсь – то никто! - Ничего не знаю, - говорит Рё. – Ты ужасно готовишь. У тебя вечно что-то подгорает. - Я имел в виду «готовить» в другом смысле. В смысле… ты знаешь, что я имел в виду. - Я знаю, что ты имел в виду, - парирует Рё, - ты ужасно готовишь. Джин вскакивает в порыве бешенства и забирается на Ямапи, чтобы дотянуться до Рё, который так шустро отодвигается, что Джин и Пи падают, сцепившись, на постель рядом с ним. И тут Джин обнаруживает, что Ямапи возбужден, и выражение лица Рё не оставляет никаких сомнений в этом. - Поверить не могу, что у тебя встает на то, как мы деремся, - говорит Джин, распростертый на постели под Пи и крайне заведенный идеей доказать Рё, что на самом-то деле он прекрасный повар. Распростертый, возбужденный и трущийся о Ямапи. Рё внимательно наблюдает со своей стороны кровати, как Пи запрокидывает голову и шумно выдыхает через нос. - Встает, когда вы деретесь из-за меня, - наконец признает он и протягивает к Рё руку, которую тот тут же принимает и забирается к ним в постель, позади Ямапи. Пи ворочается между ними двумя, касаясь обоих одновременно, и наконец оказывается лицом к Рё, и все их движения мало-помалу согласуются в единый ритм, устраивающий всех сразу. Джин клянется про себя, что вся эта возня с раскладыванием рук и ног однозначно способствует улучшению его математических способностей. - Ну ладно, - говорит Джин. Он смотрит через плечо Ямапи, смотрит, как Ямапи постепенно отдается во власть Рё, а рука Рё лежит на бедре Джина, задавая ритм. Рё всегда пытается контролировать все на свете, и это заводит Джина так же, как Пи. - Чувствуешь его? - мурлычет он в ухо Ямапи, и Пи кивает, и Джину от этого хочется двигаться резче, сильнее, даже пусть, черт побери, он всего-навсего трется о чью-то ногу и все это совершенно неприлично... - Ладно, - говорит он снова. - Ты хороший повар, - выдыхает он. - Ты хорош. Я понял. Ты такой горячий, ты, черт... - Прикоснись ко мне, - просит Ямапи, и это сбивает Джина с мысли, так же как Пи, хватающий Рё за запястье и сующий его руку в свои широкие пижамные штаны, нарушая чертовы правила... - Но... - Джин пытается продолжать, но Ямапи отвечает Рё услугой на услугу, и вид этой парочки, неуклюже двигающейся в унисон, с руками друг у друга в штанах - это, ну, слишком. - Ладно! - громко объявляет он, и Ямапи смеется, и ладонь Рё сползает с бедра Джина, и крепко обхватывает его член, и Джин моментально сдается, двигает бедрами навстречу его руке, сильнее и сильнее. - Ладно, у вас это хорошо получается, но... черт, вы должны подождать меня, - выдыхает он в плечо Ямапи. - Вы должны подождать меня. Это, черт. Для вас двоих это слишком клево. Вы должны подождать меня. - Он тебя явно не собирается ждать, - рычит Рё, указывая на Ямапи, который одной рукой обхватывает его за шею, а другой вцепляется в волосы Рё, и он издает те самые звуки, звуки из его с Джином общего детства, когда они ночевали друг у друга и Джин слышал иногда тихие-тихие, сдавленные стоны, раздающиеся из спального мешка Ямапи... ... Это те самые звуки, только сейчас они громче, яснее, сейчас они звучат как "черт, Рё!", и это так хорошо, так грязно и горячо, что Джин толкается в руку Рё и кончает, вонзает зубы в плечо Ямапи и кончает. И Рё усмехается, но всего на момент, пока Пи не произносит его имя - и это все, все, что ему требуется. - При условии, что меня не собирались ждать, - говорит Джин, наваливаясь на Ямапи, который ворчит от дискомфорта, - это было очень даже синхронно, правда же? Рё сонный и еле ворочает языком, поэтому он просто говорит: - Подождешь до 26-го. Я по-любому трахну его на Рождество. - Не-а, - возражает Ямапи. - Если он неделю будет готовить и мыть посуду, я согласен подождать. Рё пялится на него в немом изумлении. - Чего? - спрашивает Пи. - Я же пёс. Мы, псы, такие ленивые. Джин хлопает в ладоши, а Рё ворчит что-то вроде "не могу поверить, что ты предпочел сексу порядок на кухне, придурок", поэтому Джин обрывает его, испытывая внезапный приступ любви к Ямапи: - А если вы все-таки трахнетесь, будете оба моими рабами на неделю. - Ох твою мать, - говорит Рё. - Смотри, что ты натворил. Ямапи толкает его, нежно, лениво. - Не волнуйся, мы выиграем. Мы все равно будем слишком вымотаны после выступления, чтобы заниматься еще чем-то. Подумай, сколько у нас зато будет потом свободного времени. И о том, что Джин будет нашим рабом. Рё смеется, очень, очень нехорошим смехом. - При одном условии, - говорит он Джину. - Конечно, - соглашается Джин, счастливый и уверенный в своей будущей победе. Он откидывается назад, устраивая голову на плече Ямапи, готовясь ко сну. - Мы сами решим, во что ты будешь одет. Джин минуту обдумывает это и решает, что вреда не будет. - Ладно, - говорит он, обнимая Ямапи одной рукой, а другой тыча Рё в живот. - Но форму горничной я не надену. - Разве я предложил бы такое? - невинно спрашивает Рё. - Ну еще бы, - устало тянет Ямапи. - Помнишь, ты как-то говорил... - Что? - Голос Джина подскакивает на октаву, и внезапно ему уже совершенно не хочется спать. - Что? - Ну... - начинает Пи, и Рё впечатывает ему в лицо подушку. *** Music Station отнимает почти все их время. Они видятся за сценой, чтобы перекусить и немного поболтать, но по большей части заняты исключительно предождественской беготней. Ямапи с гордостью наблюдает за Рё, будто бы внезапно осознав, какая это тяжелая работа - состоять сразу в двух группах. Он ухмыляется Джину на репетиции КАТ-ТУН, из-за чего Каме заставляет Джина вести весь их танец - просто чтобы посмотреть, насколько тот сконцентрирован. После выступления Джину приходится ехать прямо на радиостанцию. Его шоу начинается вечером и продолжается до раннего утра, в то время как у Ямапи и Рё канун Рождества и само Рождество свободны, так что они прощаются в студии. Джин бормочет что-то о костюме горничной, что краем уха ловит проходящий мимо Каме, и Ямапи заливается смехом, потому что выражение удивленного лица Каме - бесценно. Рё же смущен до кончиков ушей, и когда они с Пи направляются в их любимый бар, он говорит: - Первый раунд за тобой. За то, что публично об этом заговорил. Ямапи только смеется. - Не надо было вообще заикаться об этом. Джин имел право знать. - Ха, - хмурится Рё. - Может, он забудет. Память у него девичья. Они садятся за столик и Рё делает заказ - слишком много еды и слишком много пива, потому что со вторым справится он сам, а первое прикончит Ямапи. - Ты эту неделю на диете сидел вроде? - спрашивает он, подкладывая Пи добавку. В его взгляде ясно различимо беспокойство, и Пи улыбается, видя это. - Я только два дня продержался, - смущенно отвечает он. - Думаю, я просто не создан для диет. - Ты выглядишь хорошо таким, какой ты есть. Тебя надо откармливать как следует. Вас обоих надо, поросята. Ты был бы не ты, если бы ты не ел что-нибудь постоянно. - Спасибо, - говорит Ямапи. - Наверное. Кстати, ты в последнее время пропадаешь в спортзале. Собираешься устроить саботаж, чтобы не с кем было конкурировать? - Конкурировать в мышечной массе? - смеется Рё, поигрывая бицепсами. И, Ямапи приходится признать, там есть на что посмотреть. Особенно - как они натягивают ткань черной футболки Рё. Он заметил, что в последнее время у Рё здорово прибавилось силы; сложно было не заметить, когда прошлой ночью Пи стоял на четвереньках и Рё тянул его за бедра к себе вот этими самыми руками... Ямапи смеется, неловко, потому что это единственное, что приходит ему в голову, кроме "Я хочу, чтобы ты трахнул меня на четвереньках сегодня ночью", и даже если бы они не заключили с Джином это пари, в любом случае в баре о таких вещах говорить просто неприлично. Рё странно смотрит на него, а потом вдруг все понимает, Рё всегда быстро понимает такие вещи. Иногда это дар свыше, иногда - проклятие. - Ты думаешь о сексе, правда же? - говорит он, смеясь. Его голос становится низким, богатым на интонации, когда он говорит о сексе, и в самой глубине слышатся отголоски акцента, и для Ямапи это - "голос для спальни", так что ему немедленно нужно выбросить все эти мысли из головы. Он просто кивает и пытается сменить тему. - Как думаешь, выпадет снег в этом году? - Не-а, - говорит Рё. - Мне вот кажется, что сейчас довольно жарко, а тебе? Ямапи хмурится. - Рё. - Ладно, ладно, - уступает Рё, стараясь не думать обо всем том, о чем сейчас может думать Ямапи, возможно, о том случае на кухне, когда Пи опустился перед ним на колени, и это был такой горячий экспромт, что Рё подумал, что ему следует готовить блинчики чаще, раз уж Ямапи они так нравятся. - Не думаю, что выпадет снег, - говорит он. - Я вообще не люблю снег. - До работы не доехать, - соглашается Ямапи. Он сидят в неудобной тишине. - Еще пива? - предлагает Рё. - Еще пива, - решительно кивает Пи. *** Джин сидит и играется со своим микрофоном. Он фанат микрофонов, которые крепятся на голову и висят у самого лица, он любит дергать их вверх-вниз, чтобы получались странные звуки. Но кажется, на него уже хмурятся, и он прекращает. Его ознакомили с основным форматом шоу, и он здорово взволнован, несмотря ни на что. Несмотря на мысли о том, чем сейчас, скорее всего, собираются заняться Ямапи и Рё. Продюсер и второй диджей дают отмашку, и он бросает последний взгляд на свои записи, прежде чем безо всякой подготовки разорваться предрождественским волнением и теплом на весь Токио. По крайней мере, таков план. - Итак, - говорит он, - первая песня у нас будет группы КАТ-ТУН, "Keep The Faith". Первый раз про нее слышу. А вам она нравится? Диджей выглядит ошеломленным, а продюсер явно немного недоволен, так что он смеется и извиняется, пытаясь сохранить лицо. - Извините, простите, я постараюсь прекратить дурачиться. Эммм, приятного прослушивания, и я прошу вас рассказать мне, что вы думаете по этому поводу! Наш последний сингл называется "Keep The Faith" - "Храни веру", так что расскажите, во что вы верите в это Рождество! Я верю в кучу подарков и вкусной еды, а как насчет вас? Поделитесь со мно-о-о-ой! Он не может найти, на какую кнопку нажать, чтобы запустить трэк, хихикает и жмет на все подряд, пока песня, наконец, не включается. Видимо, он все-таки не годится для работы диджеем. *** В конце концов они напиваются, понимая, что это было неизбежно с самого начала. Но по всей видимости, напиться, чтобы заглушить желание, было плохим планом, потому что стало только хуже. Ямапи продолжает смотреть на Рё в неярком свете, смотреть в эти темные глаза, смотреть на это озорное маленькое лицо и думать о них вдвоем под одеялом, грудь к груди, о ртах, целующих подбородки, шеи и ключицы и о темных, глубоких стонах. Рё видит, как Ямапи смотрит на него, и он практически может слышать его мысли, почти что видеть их размашисто накарябанными через все его лицо, они такие грязные, это так возбуждает, что он не может этого выносить. - Черт, - пьяно восклицает он. - Скажи мне, о чем ты думаешь. Если не можешь, хотя бы намекни. Вдруг поможет. - Будто выпивка помогла, - замечает Ямапи, закидывая арахис себе в рот. Это талант, который он делит с Джином, они пытались научить этому Рё, но у того ничего не вышло. "Для твоего рта есть более подходящие вещи", сказал тогда Ямапи, и о черт, ему хочется заняться этими подходящими вещами прямо сейчас... - Твою мать, Пи, говори уже. Ямапи нравится его настойчивость. Черт, он совсем забыл. Его глаза вспыхивают темным и он осознает, в этот самый момент, что он имеет власть над Рё, и Ямапи нравится власть. Вот почему он так любит, когда Джин и Рё дерутся из-за него - потому что это проявление его власти. Рё же абсолютно наплевать. Он просто хочет услышать, как Ямапи говорит непристойности, в надежде, что потом они воплотят эти непристойности в жизнь, а потом... ну, нет ничего сложного в том, чтобы недельку готовить еду и мыть посуду, это такая мелочь, он справится. - Ну... - начинает Ямапи, его голос низкий и хриплый. - Я думал о твоих руках. И о том, как ты дергал меня, той ночью, когда мы... - Ох, черт, - перебивает Рё. - Давай пойдем уже домой, а? Я согласен быть его рабом. Я засуну свою гордость себе в задницу. Мне плевать. Ты такой секси. И пьяный. И я пьяный. И сегодня Рождество. Ямапи только смеется. - Ладно, - сдается он. – Ты поедешь к Джину домой на поезде. А я - на автобусе. Кто доберется первым, решает, трахаемся мы сегодня или нет. - Ты уступаешь мне поезд? – удивляется Рё. Ведь на поезде, в большинстве случаев, добираться всегда намного быстрее. Ямапи ухмыляется и оплачивает счет. - Сейчас на дорогах нет пробок. Удачи! Рё решает, что он убьет нафиг их обоих, Ямапи и Джина, и найдет себе кого-нибудь другого. Девочку с классной задницей, которая будет смотреть ему в рот, не обращать внимания на его рост, и которая никогда не оставит его в баре в мучительном ожидании возможного секса… Похоже, ему пора выдвигаться. *** - «В Рождество я верю в своих родителей», - читает Джин. – Это хорошо, все должны верить в своих родителей. Я верю в свою семью, они – мое благоразумие. Он продолжает читать сообщение. - «… потому что они покупают мне клевые подарки. Эми, 14 лет». Он с минуту разглядывает текст, потом смеется. - Ну что же, помните о том, что в своих родителей нужно верить круглый год! - А во что верите Вы? – спрашивает ди-джей, чтобы поддержать разговор. – Кроме подарков и еды? - В мою семью, конечно, - отвечает Джин. – И в друзей. У меня замечательные друзья. Он задумывается над этим, не имея ни малейшего понятия, что два его лучших друга в этот самый момент несутся через весь Токио в постель. Он не уверен, что может особо доверять им. Но перед его глазами возникает очень живая и крайне неприличная картина, настолько неприличная, что он ерзает на сиденье и сменяет тему. - Я верю в мою девушку, - говорит ди-джей, готовя следующий трэк. – Если бы у Вас сейчас была девушка, что бы Вы ей подарили? Ответ у Джина выскакивает абсолютно автоматически, и он жалеет о нем в ту же самую секунду. - GPS-трекер, - абсолютно серьезно говорит он. *** Ямапи как-то не рассчитывал, что автобус не придет. Это все его проклятое невезение, с ним постоянно такое случается. Когда он торопился на свое первое свидание с девушкой, поезд по техническим причинам опоздал на три часа. Девушка ушла, не дождавшись его. И так каждый раз: когда Ямапи страшно хочется секса, общественный транспорт его подводит. Такое ощущение, что вся Япония хочет, чтобы он перестал трахаться. Крайне депрессивная мысль. Следующий автобус все-таки подъезжает к остановке, и Пи безмолвно умоляет его ехать как можно быстрее. Если каким-то чудом он приедет домой раньше Рё, он по-любому сдастся, он прекрасно это знает. Только вот если Рё успеет раньше него, он просто из вредности может пойти спать без него, просто чтобы позлить Ямапи, просто чтобы… Как только автобус останавливается, он выскакивает из дверей и бежит в квартиру Джина, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Когда он взлетает на второй этаж, Рё уже там, стоит, загораживая дверь. Он тяжело дышит, явно только что прибежав. Его глаза черны как ночь. У него есть ключ, Ямапи знает, что у него есть ключ, так какого черта он стоит… И Рё хватает его за воротник рубашки, и тянет к себе, опираясь спиной на закрытую дверь. Поцелуй выходит грубый, отчаянный, руки их цепляются за одежду, за волосы, стискивают подбородки друг друга, поглаживая кожу. - Я хочу тебя, - говорит Рё. – И это не просьба, это приказ. Отопри дверь. - Так ведь ключ у тебя, - бормочет Ямапи, жадно покусывая Рё за подбородок. - Я думал, он у тебя. Ямапи хочется сказать ему, что и у него нет ключа, просто чтобы завести Рё, чтобы посмотреть, что будет, но он не осмеливается – Рё и так на взводе. Он оглядывает его с головы до ног, дышит тяжело и горячо, хочет Ямапи, и у того не остается сил ни на что, кроме как отпереть дверь как можно скорее. Как только он заканчивает с этим, Рё вталкивает Ямапи внутрь, продолжая целовать. Они целуются на всем протяжении узкого коридора, жадно и отчаянно, припирая друг друга к стенам, пока не добираются до спальни, где Рё сдирает с них обоих рубашки. Ямапи забирается на кровать и смотрит, как Рё стоит в дверном проеме, окруженный светом, льющимся снаружи. Смотрит на его руки, опирающиеся на косяки, и хочет эти руки, хочет Рё здесь, рядом с ним, над ним, так что он ложится поперек кровати и принимается расстегивать джинсы, не сводя взгляда с Рё. Еще чуть-чуть - и он не выдержит и коснется себя, но Рё не дает ему на это времени, он пересекает спальню и забирается на кровать, стаскивает джинсы Ямапи, оставляя укусы на внутренней стороне бедра. - Да, - выдыхает Ямапи еле слышно. – Черт. Черт, да. Но Рё выбирает другой путь, не поддаваясь на поощрения; он поднимается выше, целуя живот Ямапи, соски, шею и подбородок, и Пи вжимается в него бедрами, скользя твердеющей плотью по грубой ткани джинсов. Он принимается расстегивать их, когда ладонь Рё сжимается на его члене, но пальцы его отпускают пуговицы, как только Рё принимается двигать рукой быстрее и жестче. - Вот же блин, - смеется Рё, - так ничего не получится. Ямапи запрокидывает голову. - Ох, это слишком хорошо, заткнись, твою мать, заткнись… - Ох черт, - говорит Рё, - так не пойдет. Ты ж сейчас мне в руку кончишь, погоди, потерпи немного… - Он роется в тумбочке возле кровати, бросает Ямапи найденное. – Растяни себя, я пока с джинсами разберусь. Пи наполовину обижен, наполовину возбужден, но он подчиняется, потому что больше всего на свете он хочет руки Рё обратно, хочет почувствовать их на себе, настолько сильно, что не выразить словами. Он растягивает себя под пристальным взглядом Рё, стягивающего с себя джинсы, Рё смотрит, не отводя глаз, его рот чуть приоткрыт. Это власть, Рё любит власть, поэтому Ямапи вовсю отрывается ради его удовольствия, постанывает тихонько, пока не видит, как у Рё встает без помощи рук. Это тоже власть. И тогда он откидывается назад, обнаженный и невыносимо возбужденный, и Рё не железный, он не может этого вынести. Ямапи не собирается долго ждать, потому что Рё это тоже не нужно, и когда тот устраивается между его ног, Пи толкается ему навстречу, принимая его в себя, слишком быстро, и это больно, но выражение лица Рё стоит того. Рё до боли стискивает запястье Ямапи: - Пи, я не собираюсь… Тогда Ямапи прекращает, и обхватывает свой член, он не может остановиться, не может ждать. Ямапи такой. Он как пёс – будет гнаться за чем-либо, пока не поймает. Джин такой же. И Рё обожает эту их общую черту. Если Пи готов – то он сразу же рвется в погоню, и ему не нужны разминочные прогулки. И Рё срывается с места в карьер, двигается жестко, грубо и быстро, и Ямапи обмякает от желания, и кричит, долго, протяжно. - Да, - выдыхает он, как только может вымолвить хоть слово. – Рё, да, черт, еще… - Твою мать, - руки Рё уже подгибаются, его рот утыкается куда-то за ухо Ямапи. Он не может ни остановиться, ни сбавить темп, может только гнаться за огнем, только трахать Ямапи, трахать, трахать, только слышать, как ему это нравится, слышать слова, которые падают с губ Ямапи прямо в его мозг. - Скажи мне, что хочешь меня, скажи, что хочешь, - шепчет он из последних сил, потому что он хочет услышать это, пока Ямапи все еще в состоянии сказать хоть что-то, это власть, это кинк Рё, и тогда… - Я хочу тебя, - говорит Ямапи, и повторяет это снова и снова. – Трахни меня, я хочу тебя, Рё, это так хорошо, так хорошо, я хочу тебя, Рё, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. И это все, что ему нужно, это его кинк, его – он двигается резче, быстрее, еще резче и еще быстрее, пока Ямапи не начинает двигаться навстречу ему, и в груди у них болит, и в горле тоже, и тогда Пи запрокидывает голову и кричит, до боли всаживая ногти в плечи Рё, и эта боль еще туже закручивает сладкий комок внизу его живота, еще и еще сильнее, пока он больше не может сдерживаться и тоже кричит. Чуть громче, чем Ямапи, но у них всегда так, будто соревнование. Будто псы на гонке. Наверное, Рё все-таки тоже немножечко пёс. Они лежат друг на друге, дыша так тяжело и громко, что Рё задумывается, не слышно ли соседям. Ямапи протягивает в темноте руку и стискивает кулак Рё дрожащими пальцами. *** - Ой! – удивляется Джин, когда заканчивается одна из его и Ямапи любимых песен Southern All Stars. – У меня смс. - Читайте, - предлагает ди-джей. – Остальные ведь Вы читали. Я уверен, нашим слушателям очень интересно… - Ладно, -смеется Джин, выуживая телефон из кармана пальто. – Это, наверное, моя мама. Я ей столько раз говорил – не пиши мне, когда я… Он открывает сообщение. Оно не от мамы. - Читайте вслух, - настаивает ди-джей. - Нет, - абсолютно серьезно говорит Джин. – Нет.
Мы с Рё хотим, чтобы ты знал: мы верим в восстанавливающую силу быстрого, жесткого и местами пьяного секса. Пи & Рё. PS: Мы заставим Рё одеть
костюм горничной, окей?
|