Первый
|
|
Их первый раз вместе, заодно и первый раз для каждого из них (“Народ, это правда! Не слушайте Такки-сэмпая, это и мой первый раз тоже!”), был довольно-таки неуклюжим и скомканным, не говоря уже о том, что это был тройничок. И, конечно же, когда три юных девственника пытаются выяснить, как заняться этим втроем, все просто обязано пойти не так. Начиналось это вполне невинно.
Сперва стриптиз, в котором они весьма преуспели, ведь они же собирались
в будущем стать секс-бомбами (Ямапи понадобилась небольшая помощь: обычно
ему помогают раздеться, сказал он - и получил в ответ пару любопытных
взглядов). Джин станцевал стриптиз особенно удачно, и Каме с Ямапи сошлись
во мнении, что это искусство пригодится ему в дальнейшей жизни (и они,
кстати, оказались правы). Каме был нечто среднее между “хорошо” и “не
очень хорошо”, но, как сказал Джин: “Ничего, Каме, мы с тобой потренируемся
вместе”. На что Ямапи завопил: “ДЖИН, ТЫ ИЗВРАЩЕНЕЦ!” - а Каме осторожно
прервал его, покашливая: - Пи, у нас тройничок. - ... А, точно. Следующий этап был самым сложным. Как все пойдет? Кто будет сверху, а кто снизу? (Джин добровольно вызвался быть в середине, на что Каме округлил глаза, а Ямапи спросил: “А как это работает?”) Не обошлось и без смущения, но после небольшого происшествия, когда Джин нашел рукой член Каме, а Ямапи начал целовать Джина, стало получше, и было все меньше и меньше напряжения и разговоров, и закончилось все, за неимением подходящего термина, Каме-бутербродом (“Ребят, может, перерыв? Жрать хочется!” – “Заткнись, Джин.... О БОЖЕ, ЯМАПИ, СДЕЛАЙ ЭТО ЕЩЕ РАЗ”.) И потом были руки на коже, и широко раскрытые рты, и жадные языки, и стоны, и становилось все жарче и жарче, и... - Пи, если ты СОБИРАЕШЬСЯ засунуть это в меня, тебе не поздоровится. ...и борьба за доминирование началась. Получилось как в том фильме, где все шло замечательно, но потом кто-то сказал что-то не то (СОВСЕМ не то), и вот уже послышался скрежет иглы по пластинке, и все замерло, и атмосфера накалилась... и когда Каме полностью пришел в себя (Джин до этого весьма неплохо делал ему минет), то увидел, что Ямапи и Джин находятся в процессе самой напряженной игры в гляделки за всю историю их дружбы. Вообще за всю историю. - Ну и что, по-твоему, должен был делать я, пока ты отсасывал у него? – спросил Пи - капризный, слегка жеманный, похожий на девчонку из-за загара и крашеных волос. - Все, что угодно, только не тыкать в меня этим! И слово «это» было проиллюстрировано шлепком по этому самому объекту, и Ямапи издал очень непристойный стон, и Джин вскрикнул, обнаружив, что Ямапи завелся. А ведь это и было, подумал Каме, смыслом тройничка, не так ли? - Если уж на то пошло, тыкать должен я! – заявил Джин с возмущением. – Из нас троих я выгляжу самым мужественным. Ямапи ответил на это СМЕХОТВОРНОЕ утверждение щекоткой, и вот уже Джин визжал и самым бесстыдным образом молотил ногами по футону, и простыни сбились в один комок, и Ямапи смеялся как маньяк и повторял: “НУ ЧТО ТЕПЕРЬ, ЛЮБИТЕЛЬ ПОВИЗЖАТЬ? ЧТО ТЕПЕРЬ?!», и Каме понял: ему придется взять дело в свои руки, если они хотят добиться ЧЕГО-НИБУДЬ, кроме глупых выходок Пина. Потому что, В САМОМ ДЕЛЕ, сколько можно, у него уже стояло, и ему нужно было кончить, а Ямапи, щекочущий Джина, и оглушительные девчачьи вопли последнего НИКАК не помогали решить эту проблему, большое спасибо. Джин тщетно пытался стукнуть Ямапи, чтобы тот все-таки от него отстал, но Ямапи вдруг прекратил щекотать его по собственной воле, и Джин сел, готовый провозгласить свой триумф, и тут понял причину, по которой Ямапи перестал его атаковать: Каме ритмично сжимал член Пи, и Пи, откинувшись головой на плечо Каме, превратился в обмякший, бессловесный кусок секси-Пи-плоти, и Каме засасывал кожу на его шее и шарил бледными руками по загорелой коже, и о черт, Джин подобрался поближе, и Пи с Джином целовались, а Каме ритмично сжимал Пи, и все вернулось на круги своя, к липкому, потному, прекрасному, потрясающему сексу. Каким-то образом Каме удалось вновь обратить на себя внимание Джина, и были вздохи и стоны, и пальцы путались в темных волосах, и был ДЖИН-бутерброд, и Джин возражал бы, наверно, но его отвлекала от мыслей рука Ямапи вокруг него, сжимающая его в медленном ритме, и это было хорошо и горячо, и Джин вдруг осознал, что в итоге ему удалось попасть в середину. И конец был довольно-таки грязный (“ОЙ, БЛИН, ЛИПКО!” – “Молодец, Пи, будто ты и не знал. Что, никогда раньше не дрочил?..” “О черт, он и вправду ни разу!..” - и дружный смех Акаме), но все равно было хорошо, и когда они лежали запутанным клубком рук и ног и смотрели в потолок... - Нам надо будет как-нибудь это повторить, - заявляет Пи. - Надо, - соглашается Каме, - правда, надо. Пауза. - ...Джин? - ...Я хочу съесть бутерброд. The End |