such great heightsАвтор:
spurnd Перевод: iris_kin Бета: Sata Lisat Фэндом: JI. RPS, KAT-TUN Пейринг: Акаме Рейтинг: PG -13 Жанр: angst Дисклеймер: Все выдумка |
|
Дни быстротечны и мимолетны. Температура падает, замедляется и, наконец, останавливается. Вот уже почти декабрь, снова конец очередного года, и через пару недель будет рождество, а потом и Новый Год - праздник, который Каме всегда любил, потому что в это время рядом семья, заполняющая пустой дом; постоянный шум и волнение, приглушенное тонкими стенками и скрипящими половицами; уютные одеяла (или руки Джина, вьющиеся под ними подобно виноградным лозам). Это гостиничный номер, и Каме
почти не шевелится. Он измотан. Снаружи нет солнца. Камин погас, запястья
сильно саднит. Он где-то в Лос-Анджелесе, в отеле с симпатичными стенами и симпатичной мебелью, руки холодные, но не дрожат, и кажется, что в каком-то месте пережата вена и, может быть, разорвана артерия. Раздается стук в дверь и за ним ещё один. - Казу-чан, открой, это я, - он не может вспомнить, как оказался здесь. - Каме. Каме моргает. Его зовут и это кто-то знакомый, но голос так далеко, это… Он резко встает. Тело налито тяжестью и мускулы напряжены. Голова болит из-за того, что он провалялся на твердом полу слишком долго. Вот он - Джин. Стоит там, в дверном проеме, одетый в черное пальто - и его прическа и взгляд совсем не подходят к сложившейся ситуации. Он плохо играет: небрежно прислонился к косяку, и мягкое выражение на его лице выглядит застывшим и не к месту. - Извини, - говорит Джин, и в его голосе не слышно ни капли извинения. - Я помешал чему-то? Каме качает головой. - А где все? На мгновение Каме теряется. Он не знает. Джин робко улыбается. - Эй, - мягко говорит он, - хочешь пойти развлечься? Каме понятия не имеет, почему вдруг согласно кивает. В запястьях что-то пульсирует, в комнате нечем дышать, а Джин улыбается снова, теперь уже ослепительно, может даже сверкающе, как будто есть причина для такого ликования, как будто солнце вышло из-за туч.... ...как глупо. Каме моргает. Джин подходит к нему, близко, обхватывает проворными пальцами его запястья, унимая боль. Каме опять моргает, и Джин
говорит спокойно и без всяких эпитетов: - Пошли? *** Пустые улицы. Нет машин. - Они все разъехались по домам, - таинственно произносит Джин. - Туда, где их любят. - А это хорошее место? - спрашивает Каме. - Уютное, - отвечает Джин. Каме с удивлением думает,
сколько же они уже идут. Кристально-чистое утро; о таких пишут в книжках:
голубое небо, молочно-белые облака и свежий воздух. В его груди что-то сжимается,
и это ощущение возвращается опять - боль в запястьях, будто они порезаны
огромным ножом. Может это как-то связано с Джином, а может и нет. Руки Джина в карманах, и он
совсем не дрожит. Огни светофоров мигают: красный, желтый, зеленый. - Ты же говорил, что мы идем развлекаться? - Да, - говорит Джин, - но
сначала я хочу отвести тебя кое-куда. Ничего? Каме пожимает плечами. Он трет свои запястья перед
тем, как последовать за Джином, все равно - кем бы тот ни был, неважно
- кем тот пытается быть. - Просто иди за мной, - говорит
Джин, ни разу не оглянувшись назад. Каме подчиняется. Он опускает рукава рубашки.
Рубашка длинная, он может раскатать рукава до суставов на пальцах и даже
ниже, так, что его руки совсем исчезнут под тканью. То, что рубашка принадлежит Джину, а не ему, Каме понимает позже. *** Они на карнавале. Чертово колесо вращается, карусель крутится, но никого кругом нет. - Где мы? - спрашивает Каме. Они одни. Ему одиноко. - Ты не помнишь? - спрашивает Джин. - ЧТО не помню? - Смотри, - говорит Джин и
указывает вверх. Каме смотрит. Там шарики в небе: красные,
желтые, зеленые. И только некоторые из них летят вверх к пастельному небу. - Выглядит как какое-то месиво,
- говорит Джин, и он прав. Каме прикусывает губу. Он
пытается сильно сжать пальцы, но сил совсем не осталось. - Джин, - говорит он с хрипотцой в голосе. Растворяющиеся закатные краски
и крошки сахарной ваты, застывшие на кончиках его пальцев, запутавшихся
в длинной рубашке и… оох... - Джин, - повторяет он. Ему хочется уйти. - Хочешь на карусели покататься? Каме хочется сказать что-нибудь язвительное и остроумное, что-нибудь вроде: "Мы уже староваты для таких дел", но пальцы Джина уже обхватывают его запястья. Сомнения уходят прочь, и он идет за Джином. Земля. Небо. Солнце. Земля. Небо. Солнце. Солнце. Солнце. Кроваво-оранжевое, слепящее глаза. Каме сидит на платформе карусели, скрестив ноги. Джин сидит рядом, его рука лежит на колене Каме. - Я бы хотел, чтобы мы никогда не взрослели, - говорит Каме. - Хочу, чтобы были такими всегда. Одной рукой Джин приобнимает
его за плечи. - Перестань, Каме. - Почему? Джин притягивает его к себе и вдыхает аромат его волос, пахнущих морем. Каме не дрожит. - Каме, - говорит Джин. - Да? - Пошли домой. *** Поезд, в котором они едут
обратно, пуст. Каме убаюкан его монотонным движением. Они потеряли счет времени, или, может быть, все из-за того, что рядом нет людей. Или нет никаких звуков. Они рядом с квартирой Джина, и когда Джин останавливается у входной двери, то запястья Каме опять начинают саднить. Пол усеян листьями. Это квартира похожа на квартиру Каме в Токио. - Что мы тут делаем? - спрашивает Каме. Листья яркие и большие - как кленовые - цвета высохшей крови. Каме замечает фотографии себя и Джина в гостиной. Семь штук. Он не помнит, когда это он фотографировался для них. - Тут совсем как у меня дома, Джин. - Может быть. - Может быть, - повторяет Каме и переворачивает рамки с фото лицом вниз. Джин идет к нему. Листья под
его ботинками успокаивающе шуршат. Джин проводит рукой по предплечью Каме, и тот облизывает губы, потому что неожиданно в горле появляется ком. - Что мы тут делаем? - спрашивает
он, но Джин лишь хмурится и молчит. Он придвигается и тянет Каме ещё ближе к себе, и запястья Каме опять саднят, будто в них втыкают иглы, острые как осколки стекол. Он пытается отодвинуться,
но Джин держит его крепко. - Что ты с собой сделал, Каме?
- спрашивает он. Во всем его виде застыло беспокойство, в уголках рта и глаз, и поэтому Каме становится все тяжелее смотреть на него. - Каме, - снова говорит Джин, и от этого Каме становится больно. Такая боль застыла в его запястьях. Джин откидывает его волосы
назад, укладывая их так, как ему нравится, а Каме опять чувствует себя
ребенком, маленьким и невинным. Будто ему снова тринадцать. - Джин, - произносит он, но
Джин отступает назад, как всегда, и не целует его. - Пошли, - зовет он. Тянет Каме за руку, таща его по ступеням наверх, в спальню, в ванную. Каме идет за ним. В ванной кафель белый и чистый.
Душ включен, и в ванне вода, темная и грязная. - Каме, - спрашивает он, - что же ты наделал? Каме перегибается через бортик ванной и глядит в воду, темную и густую, и похоже, что это вообще не вода. Ощущение такое, будто падаешь с высоты или попадаешь в автокатастрофу. Все так стремительно, опрометчиво и непоправимо, и Каме чувствует это, голова кружится, кончики пальцев покалывает.... - Джин.... Но на костюме Джина кровь,
везде, на руках, на лице, под ногтями. Кровь Каме. - Каме, - говорит Джин. Его голос глухой, еле слышный и дрожит: - Каме. И Каме видит его - Джин -
на коленях на полу, со склоненной головой, его руки путаются в волосах
Каме. Сознание Каме мерцает, как
экран телевизора. On, off. On, off. Джин, темнота за веками, Джин. Веки тяжелые и влажные. - Каме. Я рядом, все хорошо, - шепчет Джин. - Каме... Запах морского берега, сахарной
ваты и пота, карнавал и звук тяжелого Джинового дыхания повисают в воздухе. Запястья воспалены и саднят. - Каме открывает глаза и начинает дышать. Он жив. The End |