Интерлюдия

Автор: spurnd

Перевод: Пряник.

Бета: Fatalit

Фэндом: JE. RPS, KAT-TUN

Пейринг: Акаме

Рейтинг: PG -13

Жанр: romance

Саммари: короткая история, охватывающая целую жизнь.

Примечания автора: написано для followthecor по тысяче причин. В основном, потому что я люблю ее, и именно она удерживает меня в фэндоме. А еще потому, что она самый замечательный в мире человек. Но это всего лишь мое мнение, lol. Для slash_100 слово # 86 - "круг".

Дисклеймер: Все выдумка

 i. и я никогда не признаюсь, что полюбил тебя

- Говорят, что, если долго общаешься с кем-то, внешне начинаешь походить на этого человека.

Растянувшийся на полу Джин поднимает глаза. Волосы падают ему на лицо. Он дует на них, а когда маневр не удается, убирает волосы рукой.
- Правда? – спрашивает он.

Каме пожимает плечами. Он сидит у окна, на кровати, скрестив ноги.
- Так говорят.
- Ты что, серьезно в это веришь?
- Серьезно? – переспрашивает Каме, и Джин кивает.
- Я считаю, что если слишком много времени проводить с человеком, в конце концов, влюбишься в него, - Каме плюхается на спину, свесив ноги с кровати. Его рубашка задирается, открывая взору гладкую молодую кожу. Джин внимательно наблюдает, как от дыхания поднимается и опускается грудь Каме. Он очень худой, можно каждую косточку увидеть. Зато руки у Каме мягкие, несмотря на обгрызенные ногти; Джин никогда еще не держался с девушкой за руки, но именно так он это себе и представляет: теплые и немного влажные от пота ладони. Руки Джина скользнут в руки Каме, и ладонь раскроется ему навстречу, подобно цветку…

- Эй, Каме?
- М-м?
- Наверное, ты прав.

Каме моргает и привстает.
– Насчет чего?
- Ты думаешь, что если будешь со мной долго общаться, то непременно влюбишься?

Джин глупо улыбается, и Каме на мгновение замирает – всего на секунду, а потом поднимает подушку и кидает ее в Джина. Конечно, Каме промахивается, и они смеются, борются, и Каме снова и снова повторяет: «Дурак», пока не прижимает Джина к полу.

Потому что это невозможно. Неправильно. То, что от улыбки Джина у Каме в животе все сжимается, вовсе не означает, что он мечтает, чтобы невозможное и неправильное стало возможным.

ii. упасть с такой большой и страшной высоты

Солнце здесь светит ярко – слишком ярко. Оно жалит Джину глаза и и окружает голову Каме светящимся ореолом. Они приехали сюда, на окраину Токио, повинуясь сиюминутному желанию. Каме захотелось сесть в автобус и сойти на последней остановке, и Джин, в конце концов, сдался. Трудно было поступить иначе, когда пальцы Каме так танцевали на его запястье.

Джин с Каме надели шапки и солнечные очки и сели в самый конец автобуса. Он то и дело трясся и плевался выхлопными газами. А Каме то и дело прислонялся к Джину и клал подбородок ему на плечо.

Последняя остановка – ничего особенного – всего-то час езды от Токио, может, два. Домов тут мало, куда ни глянь – везде трава. Сразу через дорогу – ферма. Там есть стена. Она идет от самой земли, поднимается высоко у тебя над головой и снова плавно опускается на землю.

Каме сидит на плоском участке этой стены – в самом центре, на самом верху. Джин сидит несколькими метрами ниже, обхватив руками колени и смотря, как от ветра у Каме дрожат ресницы.

- Ты вообще собираешься спускаться? – спрашивает Джин. Прищурившись, он смотрит вверх, на Каме. – Ну?

Когда тот не отвечает, Джин встает и засовывает руки в карманы джинсов.

- Джин, я сейчас упаду, - медленно и спокойно произносит Каме. Наверное, все дело в том, как он стоит, а может, в солнце. Но у Джина все внутри сжимается, когда он смотрит на Каме и его мягкий рот с опущенными уголками губ.

- Не очень смешно, - говорит Джин.

- Я и не шутил.

- Эй, что ты… - Джин не успевает договорить, потому что Каме ему не позволяет. Он, пошатываясь, стоит на коленях и разводит руки в стороны, будто крылья. Джин иногда представляет их себе, пушистые мягкие перья на спине Каме, крылья, складывающиеся в лопатки. Каме разводит руки еще шире и Джину кажется, что у него сейчас сердце выпрыгнет из груди.

- Ты покалечишься, - говорит он.

- Правда?

- Эй, - произносит Джин, затем выдыхает. Он всматривается в дорогу. Она пуста и незаасфальтирована, и автобус придет за ними только через полтора часа. – Наверное, ничего с этим не поделаешь, - говорит Джин и пожимает плечами. Он забирается к Каме и снова пожимает плечами.

- Я не боюсь высоты, - отвечает он, когда Каме бросает на него вопросительный взгляд.
Джин бросает вызов расстоянию, годам и всему, что произошло между ними, и дотрагивается до чуть влажной ладони Каме, сжатой в кулак. Та раскрывается ему навстречу, и они быстро переплетают пальцы.

- Ну что, тогда падаем вместе? – спрашивает Каме.

Джин кивает, притворяясь, что не придает этому большого значения. Он думает о горячем асфальте и сломанных костях, о том, как тут высоко и каким сильным окажется удар, - будет больно, и на коленях останутся синяки, а может, все обойдется.

- Давай, - говорит Каме и дергает его за руку.

Джин кивает, успевает вцепиться Каме в руку в последний момент, и оба теряют уют близости – и прыгают, падают вместе, поджав ноги и не выпуская рук друг друга. Но их ноги вовсе не касаются земли.

iii. камера-обскура

Есть одна фотография Джина и Каме, которую Джунно сделал украдкой в последний день октября: листья застревают в их волосах, падают между руками и шуршат под подошвами их ботинок.

Джунно идет сзади с фотоаппаратом в руках. На другой стороне улицы мигает светофор. Иди, стой. Четче всего Джин помнит, каким безветренно-тихим был тот день; ветер будто уснул. Солнечные лучи пляшут у Каме на лице и запутываются в волосах. Из-за этого скулы Каме выделяются еще больше и кажутся острей.

- Я хочу написать песню о любви, - вдруг выдает Джин.

Каме поворачивается и смотрит на него. – Да? Какую?

В какое-то мгновение Джин умолкает, а Джунно медлит нажать на затвор. Джин бросает на Каме взгляд, улыбаясь, по обыкновению, дурашливо, – и момент упущен, а фото передержано.

- Я хочу написать о тебе, - отвечает Джин.

Через дорогу мигает светофор.
Иди, стой.

На фотографии, сделанной Джунно, запечатлено, как они держат руки, расстояние между ладонями и плечами.

iv. любовь, сбивающая с ног

Уже достаточно поздно, чтобы снова было рано; Каме сидит на бедрах Джина. Тот думает, что к завтрашнему дню там появятся синяки. Джину хочется, чтобы Каме наклонился и положил голову ему на грудь, но Каме этого не делает – он опирается на Джина локтями. Они у него острые и худые, и когда Каме опускает голову, его кисло-сладкое дыхание согревает кожу Джина.

- Когда-нибудь я стану знаменитым, - вдруг говорит Каме. Они развалились на футоне; радио молчит, окна раскрыты. Джин с Каме – подростки, и сегодня последний день выходных, но Джин считает, что это все ерунда. То, что Каме будет единственным парнем, которого Джин легко сможет обнять за талию, не важно. Важна их близость. Важно то, как пальцы Каме легонько отбивают ритм на полоске обнажившейся кожи Джина, как раз над талией.

- Это глупо, - говорит Джин немного погодя. Большой и указательный пальцы Каме лениво вырисовывают круги на животе Джина. Джин старается дышать ровно.

- Ты уже знаменит, - говорит он на выдохе.

Каме пожимает плечами. Джин наблюдает, как тот играет с низом его рубашки. Каме не дает рукам покоя, хватает все, что попадется. Джин отчасти надеется, что Каме схватит и его руку тоже.

- Нет, я не имел в виду известность здесь, - поясняет Каме.
Он взволнованно улыбается и размахивает руками. Джин узнает этот огонек в глазах и дурашливую улыбку. Он узнает эти резкие движения. Тогда Каме снова вздыхает и пожимает плечами, и откидывается назад, так, что теперь сидит у Джина на коленях.

Тому ужасно неудобно, но зато сейчас он может ощутить, как напряжен Каме, какие острые у него кости и твердые мускулы.
Воображение рисует ему картину: теплая кожа под шершавой тканью рубашки Каме, подтянутый живот, тонкие волоски на худых ногах. Он и раньше видел Каме без рубашки, но никогда не обращал особого внимания. Может, потому что раньше это не было так важно. Может, потому, что тогда Джину не становилось трудно дышать, когда они дотрагивались друг до друга.

- Я хочу, - шепчет Каме ему на ухо, - хочу быть по-настоящему знаменитым, чтобы моим именем назвали улицу.

- Улицу?

Каме кивает. Джин старается спрятать улыбку, которая стремится появиться на лице, но видит, что Каме тоже улыбается. Улыбается заразительно; а от того, как они прижимаются друг к другу, грудь Джина распирает от эмоций.

- А ты?

- Я?

- Ты разве не хочешь тоже прославиться?

- Я… - Джин медлит и задумывается. Он много чего хочет. Он хочет быструю машину, роскошную жизнь. Больше всего он просто хочет быть счастливым.

- Ну? – спрашивает Каме и упирает ему в грудь палец. Сейчас их отношения находятся на той стадии, что так дотрагиваться до Каме позволяется только Джину; так что, когда он хватает Каме за палец, хватает его за руки и не отпускает, Каме не возражает.

- Ты слишком тощий, - произносит, наконец, Джин и на секунду ощущает тонкие кости запястья Каме. Иногда ему становится интересно, как это: попробовать теплую кожу на вкус, а не просто чувствовать под пальцами трепет пульса.

Каме кривит губы. - Не меняй тему.

- Я не меняю.

- Нет, меняешь.

Джин на мгновение притворяется, что задумался. Теперь очередь Каме молчать. – Ну?

- Наверное, я просто хочу, чтобы все оставалось как есть, - пожимает плечами Джин. – В смысле, сейчас меня все устраивает. Я бы не хотел ничего менять.

Каме нечего ответить на это, и он накручивает прядь волос Джина на пальцы.
- А еще я хочу, чтобы мы всегда оставались друзьями, - тихо говорит Каме.
То, как смягчаются черты его лица и улыбаются глаза, остается незамеченным. Джин начисто упускает это из виду, как и многое другое, но когда Каме на локтях наклоняется вперед и пряди его волос мягко касаются лица Джина, тот замечает, что теперь Каме дышит так, будто он устал и ему тяжело находиться в таком положении.

- Я тоже, - говорит Джин. Каме кивает, и тому кажется, что у Каме слишком чувствительный, слишком грустный рот. Джин убирает с глаз Каме волосы. – Я хочу дружить с тобой как можно дольше.
- Обязательно, - обещает ему Каме. Он говорит с уверенностью и так же уверенно приближает лицо к лицу Джина. – Ты мой лучший друг, Джин, - говорит он и целует его. Джин навсегда запомнит этот поцелуй. Он будет вспоминать о нем, даже когда будет сворачиваться в клубок на пустых гостиничных кроватях и засыпать под дыхание незнакомых людей.

v. наедине с тобой

Они стоят в слабо освещенном гостиничном холле. Двери закрыты будто веки, ковер под ногами Джина и Каме – кроваво-красного цвета. Сейчас три утра, и Каме все еще потрясывает от смеха; он все еще пьян от пунша с водкой и сладкого запаха одеколона Джина, оставшегося у него на лице. Он устал, но никак не может успокоиться и использует свое состояние как отговорку, чтобы зарыться лицом в Джинову рубашку.

Каме осторожно дотрагивается кончиками пальцев до обнажившейся полоски кожи на спине Джина. И чувствует, как тот вздрагивает, но продолжает спокойно держать его, и когда Каме приподнимает голову, волосы Джина щекочут ему щеку, и Каме внезапно очень хочется рассмеяться и чихнуть.

- По-моему, ты хватил лишнего, - охрипшим голосом говорит Джин.

Каме крутит в руках рубашку Джина, сжимая ткань в кулаках. Эта рубашка, что сейчас надета на нем, - серая и колючая – заношена до того, что просвечивает.

Каме нравится прикасаться к рубашке, нравится, что он может залезть под нее и почувствовать, как кожа Джина будет наливаться теплом от его прикосновений.

Джин улыбается, и у Каме внутри все сжимается. – От тебя персиками пахнет, - говорит он.

- По-моему, нам надо отвезти тебя домой, - Джин подталкивает его, и Каме снова спотыкается об него, на этот раз не нарочно. У Джина теплая и мягкая кожа, а какая гладкая она у него в районе горла, Каме чувствует губами.

- По-моему, ты слишком много думаешь, - отвечает Каме приглушенно. Он прикрывает глаза и не замечает, как Джин хмурится.

- Да? – произносит Джин, приподнимая бровь. – Иногда мне кажется, что я вообще не думаю.

- Ты слишком строг к себе.

- А ты – пьян, - напоминает Джин и помогает ему зайти в лифт. Джин крепко держит Каме за плечи, тот подавляет рвотный позыв. Его желудок закручивает в узлы, а голову мучает тупая ноющая боль. Все вокруг движется очень быстро, и за Джином так трудно угнаться. У него на все готов ответ, он двигается плавно, и ему плевать на то, что о нем подумали другие; Каме хочется быть больше похожим на Джина. На настоящего, живого человека, а не на парня с журнальной обложки.

Потом он все свалит на опьянение, потерю двигательных навыков и координации. Он чувствует себя вымотанным и прислоняется к Джину, залезает руками в задние карманы его джинсов и старается не расплакаться.

- Знаешь, о чем я думаю? – шепчет он Джину в ключицу. Тот колеблется, прежде чем положить раскрытую ладонь на спину Каме.

- О чем? – спрашивает Джин.

Каме слушает, как перед ними закрываются хромированные двери лифта, и, наконец, выдыхает: – Мне кажется, я тебя люблю.

- Тебе кажется? – переспрашивает Джин. В его словах нет ни капли шутливости или насмешки.

- Нет, - Каме качает головой. – Нет, я абсолютно уверен в этом.

vi. кофе, утра, обещания

Они сделали это просто так. Купили идеально севшие им на мизинцы кольца и надели их на следующий день. Их пока еще не позвали на съемочную площадку, и они пьют кофе; Джин высыпает в свой стаканчик несколько пакетиков сахара, а кофе в пластиковом стаканчике Каме остается нетронутым. Тому нравится, как горькая жидкость обжигает горло. Она согревает ему руки и греет его изнутри.

В одной руке он держит стакан, в другой – мобильный. Другими словами, он не дает себе заскучать.
Их кольца поблескивают в лучах утреннего солнца. Джин дразнит Каме за то, что тот «хочет слишком быстро повзрослеть». Он дразнит его, тычет пальцем ему под ребра и говорит:

- Ты просто задираешь нос.

- Я не задираю нос, - лжет Каме; Джин опустошает свой стаканчик и выкидывает его в стоящую неподалеку мусорную корзину.

- Конечно, не задираешь, - говорит он со снисхождением, – ты боишься того, что люди могут подумать о тебе, да? – и хотя Джин на этом умолкает, Каме знает, какие слова должны идти дальше: ты боишься того, что это может значить для других, боишься, что все узнают, - и ему все равно становится больно.

Каме шмыгает носом и допивает кофе, и Джин, в свою очередь, берет стаканчик и сам выбрасывает его. – Не особо. Это всего лишь кофе, - говорит Каме и засовывает мобильный в карман. Каме уходит – их зовут обратно – но пальцы Джина, как мягкие наручники, обхватывают его запястье, безымянный и большой пальцы.

- Эй, говорит он, когда Каме не отвечает, - эй, ладно тебе.

Они стоят в пустующей части здания, в сериале ставшего школой Курогин, - тут никто из съемочной группы их не увидит.

Джин поднимает руки вверх, прижимает большие пальцы к скулам Каме, и тому становится как-то тепло – несмотря на прохладное раннее утро. Каме терзает зубами нижнюю губу.

- Эй, - повторяет Джин, в этот раз он наклонился к нему совсем близко и почти задевает губами щеку. Джин прячет замерзший нос от холода, прижимаясь к теплой щеке Каме, и тот вздрагивает. – Я пошутил, понял?

Джин прислоняет его за плечи к стене и, когда Каме вздыхает, от холодного воздуха у него колет в легких.
- Понял, - отвечает он и позволяет Джину поцеловать его, в открытую, там, где их может увидеть любой. Джин хватает его за руку и их кольца, соприкоснувшись, звякают. Побратимы, возможно, сказал бы Хаято, но Каме нравится думать, что эти кольца значат намного больше.

Каме собирается с духом и отвечает на поцелуй.

vii. мы не смеемся на улице

- На тебя никто не смотрит, - говорит Джин. Каме знает, что тот лукавит. Они касаются друг друга коленями под столом. Каме накручивает макароны на вилку. Через полчаса он доедает всё, кроме грибов.

- Мне их съесть? – спрашивает он у Джина, который постоянно открывает и закрывает крышку мобильного – он скоро сломается, если Джин не прекратит.

- А ты хочешь? – спрашивает его Джин. Каме качает головой. – Не особо, - признает он и думает о том, что грибы могут расти где угодно.

- Давай я их съем за тебя, - предлагает Джин. Каме кивает и пододвигает ему тарелку, хоть это и неправильно: тот скрещивает руки на столе и опирается на них. Джин вздыхает и накалывает один из грибов на вилку Каме.

- Иногда мне нравится думать, что я чем-то похож на гриб, - непринужденно заявляет он Каме.

- Что?

- Я мог бы вырасти где угодно, - говорит Джин и улыбается, весело сверкая глазами. – Но я решил вырасти на тебе. – Джин накалывает на вилку следующий гриб и шумно его жует.

И тогда Каме смеется – немного приглушенно, потому что они на людях, – у него дрожат плечи, и он искоса смотрит на Джина. – Ты дурак, - произносит Каме, качая головой.

Джин осмеливается улыбнуться. – Я знаю.

viii. летнее солнце на нашей коже

Летом кожа слезала бы с них слоями.

Джин с Каме лежали бы на песке, подставив лица солнцу, и смотрели бы на приливы и отливы.
Их квартира была бы скромно обставлена, ничего вычурного, а зеркало в спальне было бы все в стикерах, фотографиях и кусочках бумаги, на которых бы клинышками были выведены хайку. И «лежать ночью рядом с тобой – нет на свете большего счастья» переводилось бы как «я люблю тебя», а «меня больше не тревожат мысли о наших прошлых жизнях» означало бы «я счастлив».

Джин иногда мечтает об этом. Когда опускается под воду и задерживает дыхание, а вода в ванне переливается через край. Джин мечтает привести Каме в свою квартиру и спать с ним на полу у окна. В Калифорнии хорошо, но было бы лучше, если б там был Каме: если бы Каме пил с ним, и смеялся вместе с ним, и писал бы кандзи на его запястье. Что они означают, не знал бы никто, кроме них двоих.

Каме часто ему звонит, и Джин щиплет обгоревшие на солнце коленки, и кожа сходит с них слоями.

- Приезжай ко мне в гости, нэ? – захочет сказать Джин, но на часах в Токио будет три утра, и Каме от усталости и тоски уже мало что соображает к тому времени. Так что вместо этого Джин спросит, как прошел день, и Каме, в свою очередь, расскажет все, что происходило во время интервью и фотосессий, пока не заснет с телефоном в руке. Тогда и Джин повесит трубку.

ix. фары – это маяки на шоссе

Каме приходит к нему домой, и они играют в бейсбол на приставках. Джин безбожно проигрывает, и когда игра заканчивается, Каме самодовольно улыбается.
- Я выиграл, – говорит он, и Джин требует матч-реванш. - Нечестно! – заявляет Джин, дуя губы, потрясая кулаком и смеясь. – Эта игра не считается. Я тренировался.

Каме фыркает. – Тренировался ты или нет - я устал. – Он вытаскивает из-под себя ноги и ложится на спину. Джин тянет Каме за рубашку, вытаскивая ее из джинсов наружу. – Твоя рубашка тебе слишком мала, - замечает он, однако мыслями Джин сейчас совсем не здесь – все они в легких прикосновениях его большого пальца к животу Каме.

- Правда?

- Да, - уверяет его Джин. Он выключает игру и ложится рядом с Каме. Тот поворачивается к нему лицом. Джину неудобно, но он считает, что вопрос удобства в данный момент – дело десятое. У них впереди целый день ничегонеделания – в последнее время такие редко выпадают. Каме закрывает глаза. У него длинные ресницы, и Джин лежит так близко, что они подрагивают.

- Эй, Каме.

- М-м-м?

- Пошли гулять, нэ?

- Куда?

В конце концов, Джин любит вспоминать кое-что из этого дня. Они купили напитки, Джин припарковался где-то – он не помнит, где именно, - и они залезли на капот, как дети, которыми они когда-то были. Каме говорил о жизни, о том, как сильно он хочет прославиться. Джин говорил о том, как ему хочется дорогую машину. А ярче всего – он будет помнить это до конца своих дней – в его памяти отложилось то, как Каме закутывался в его рубашку и говорил: - Ты не должен меняться ради меня. Ты мне нравишься таким, какой ты есть. Мне нравится твоя машина. Мне нравишься ты.

Каме еще много о чем мог бы говорить, но Джин не слишком охотно поддерживает разговор.

- Тогда я ее оставлю. Я оставлю машину.

- Правда?

Джин пожимает плечами и устремляет взгляд в небо. Ночь вступила в свои права.

- Ага, - говорит он и целует Каме в лоб. – Только ради тебя.

x. (приезжай и забери меня) домой

Каме смотрит на стоящего в прихожей Джина, и ему хочется смеяться, плакать или и то, и другое одновременно. На часах три утра. Каме уже очень долго находится в состоянии какой-то полудремы и бродит по квартире, постоянно на что-нибудь натыкаясь. И тут в дверь звонят. Он идет открывать – на нем рубашка и пижамные штаны – и видит на пороге Джина.

Он немного изменился – не так уж сильно по сравнению с тем Джином, что когда-то улетел в Лос-Анджелес. Волосы, может, стали чуть длиннее, но они все равно уложены так же: все равно кончики волос завиты вверх, и Каме мог бы накручивать пряди волос Джина на пальцы. Мог бы. Он стоит в дверях и рассматривает лежащие на полу чемоданы.

На столе Каме лежат почтовые открытки и оставленные без ответа письма. Каме на секунду задумывается об этом. Он думает о снотворном, которое лежит рядом с письмами, так и не использованное.
- Я дома, - произносит Джин, и его глаза улыбаются. Каме кивает и смеется на выдохе, и его распирает от счастья.

- С возвращением, - говорит он, и сам первый идет навстречу Джину, в его объятия.

The End

fanfiction