УтроАвтор: Li Фэндом: JE. RPS Пейринг: Ре/Ямапи Рейтинг: R Жанр: romance Дисклеймер: Все выдумка Размещение: С разрешения автора. |
|
Рё утомлённо зевает, замирая на пороге. Бессонная ночь оставила после себя тёмные следы синяков под глазами, сильнее заострила осунувшиеся за последний месяц черты худого лица. Нишикидо вздыхает и закрывает глаза. В голове пусто, а он так устал, что, кажется, готов проспать всю жизнь. Рё хмурится, стараясь не смотреть в зеркало: хотя, наверное, не готов, усталость скорее в голове, чем в теле. Или как-то так. Горячий кофе, увы, не помог, и внутри тугим клубком по-прежнему разворачивается тяжёлое незнакомое чувство. Он медленно пересекает комнату, бросая отчаянные взгляды на царящий в спальне организованный хаос, проходит к окну, отодвигает шторы, впуская в комнату утренние лучи. И замирает, точь-в-точь как настороженная кошка. На миг, а потом напряжённые плечи медленно опускаются. Поперёк его кровати, широко раскинув руки, разметав вокруг подушки, лежит Ямашита Томохиса. Рё садится на корточки и искоса смотрит на Пи. Обрывки мыслей медленно обретают форму: пришёл вчера, наверное, раньше него, лёг спать, не дождавшись, поэтому не встретились. Ямапи что-то мягко бормочет во сне, поворачивая голову, и мысли Рё тенями разбегаются прочь. Замерев, он пристально рассматривает лежащего перед ним Ямашиту, беззвучно радуясь, что тот не умеет читать мысли. Засмеял бы. Не поверил бы. А Рё просто не может отвести взгляда. Пи - будто противоположность того растрёпанного тощего кансайца, который только что угрюмо, оценивающе смотрел на Нишикидо из рамы зеркала. И Рё почти забывает дышать, глядя на Ямапи: на золотистую загорелую кожу, отросшие за месяц шёлково-чёрные пряди волос, едва заметную новую складку между бровями на отчаянно красивом, до боли знакомом лице. Рё даже не может сказать, не может точно определить, когда он успел подойти ближе, почти вплотную. Нишикидо склоняется над кроватью, следя за тем, как Пи смешно морщит нос во сне. И улыбается, дуя на мешающуюся чёлку. Ямашита облегчённо выдыхает, приоткрывая губы сильнее, отчего Рё, глядя на него, непроизвольно облизывает свои. Внутри что-то щемяще-сладко сжимается, когда Рё зажмуривает глаза за секунду до того, как кончиками пальцев приподнять майку Ямашиты и осторожно поцеловать бархатистую кожу на его груди. Пи замирает, и тогда Рё успокаивающе целует снова, едва-едва касаясь губами. Утром сон Ямашиты всегда лёгкий, почти невесомый. Ох как хорошо Нишикидо знает это... Поэтому он не удивляется, когда Пи, не открывая глаз, тянет к себе тёплое тело Рё. А Рё смеётся и целует мягкие губы, радуясь, что Ямашита пока не видит его слишком бледного лица и спутанных нечёсаных волос. Он настойчиво, властно углубляет поцелуй, жадно проталкивая свой язык дальше. - Мм, кофе с корицей, - Пи сонно улыбается, - вкусно... Нишикидо проводит носом по его щеке и хрипит в ухо: - Сделать? Хочешь? Тогда Ямашита трёт слипающиеся глаза и качает головой: - Нет, лучше сделай поцелуй с кофе с корицей. Нишикидо упрямо, нарочито небрежно целует Пи, задиристо прикусывая нижнюю губу. Ямашита что-то ворчит, обиженно тянет его на себя и одним быстрым движением меняет позиции. Теперь уже он, склонившись над Рё, осыпает торопливыми, голодными поцелуями его щёки, нос, закрытые глаза, нежно трётся своим носом об острые скулы, запускает пальцы в путающиеся волосы. Рё лежит спокойно, без движения, не поднимая век. И он почти вздрагивает, когда Ямапи проводит пальцем по его губам и произносит с такой интонацией, от которой сердце Рё ухает куда-то в манящую, далёкую глубину: - Рё-чан такой красивый сейчас. Рё хочется истерично засмеяться, его тело слегка подрагивает от сдержанного смеха. - Ммммм? – Пи наклоняется к нему, и Рё отвечает на вопросительный взгляд серьёзным, скептичным и благодарным одновременно: - Ты внимательно посмотри на меня: я уже хрен знает сколько нормально не спал, и скоро мной можно будет прохожих распугивать. Одни синяки под глазами чего стоят... Пи лучезарно улыбается: - Синяки - мои, так что мне нравятся. Рё поднимается на локте, чтобы коснуться губами ямочек на щеках. Бережные, нежные прикосновения губ заставляют Ямапи снова закрыть глаза и, блаженно потянувшись, опуститься на кровать. Ему опять хочется спать и не хочется вставать, а теперь, когда Рё пришёл, гораздо проще уговорить себя подремать ещё немножко. Когда Рё лежит рядом, обнимая, а тёплое дыхание греет щёку, становится так сонно, тепло и сладко, что проснуться почти невозможно. - Ну что, встаём? - жмурится Пи солнечным лучам через десять минут. Рё кивает и рассеянно гладит рукой рельефный живот Ямашиты. Пи немного медлит, оттягивает момент, не поднимается. И глухо выдыхает, когда осторожные пальцы опускаются по его животу под одеяло. Он чувствует, как немного огрубели от жёстких гитарных струн подушечки, но они такие тёплые, даже горячие, пока мучительно медленно проводят линию по коже, что Пи готов задохнуться от чего-то обжигающего глубоко внутри. Он притягивает Рё ближе и настойчиво целует, чувствуя ленивый, словно неохотный ответ Нишикидо ухмыляется ему в губы и убирает свою руку, только-только, едва-едва задевшую резинку пижамы. Ямапи непонимающе смотрит в полуприкрытые длинными ресницами глаза, но Рё только улыбается шире, и вот уже его узкая мальчишеская грудь трясётся от смеха. - Кто-то, кажется, хотел встать пораньше. А я помогаааю, - Рё нарочито дразняще тянет слова и начинает подниматься. Он отлично знает, что Ямапи не выдержит. И Ямапи не выдерживает. Он удерживает рукой плечо Рё и шепчет: - Не уходи, останься. Я очень этого хочу. Ухмылка Нишикидо кажется злой, но он и сам ничего не может с этим поделать. Поступки Нишикидо кажутся странными, но он совершенно не в состоянии сейчас отказаться, поэтому так поспешно быстро возвращает ладонь на прежнее место. Чем дальше опускаются его пальцы, тем прерывистее дыхание Пи. И Рё наклоняется низко-низко к губам Ямашиты, чтобы услышать от Томо тихие, сбитые, нежные звуки, когда Рё начинает медленно поглаживать его сквозь ткань. На этот раз Нишикидо не выдерживает первым. С усталым приглушённым выдохом он оттягивает вниз резинку и, прижавшись к Пи отчаянно тесно, резко сжимает пальцы под штанами. Тот в ответ низко, глубоко стонет, а Рё пододвигается ещё ближе, так, что это кажется почти невозможным. Он лихорадочно, поспешно гладит свободной левой рукой Пи по плечам, груди, животу, губами ловит солоноватый вкус кожи во впадинке между ключицами, не заботясь больше ни о достоверности показного равнодушия, ни о своей упрямой кансайской независимости. Тогда Ямашита в ответ нетерпеливо обнимает Рё, сжимает напряжённую спину, водит пальцами по выпирающим позвонкам. И жёстко целует, прежде чем потянуть вниз тугие джинсы. - Расстегни сначала, - шипит Рё ему в шею, легко прикусывая, двигая правой рукой в рваном, сильном ритме. Нишикидо почти чувствует, как Ямапи закусывает свою пухлую нижнюю губу, прежде чем опустить руки к животу Рё и нащупать металлический язычок. Грубоватая, неразработанная молния болезненно упирается Пи в живот, и Рё непривычно заботливо отодвигается. Но глаза Томохисы смеются, он сам тянет его обратно, горячо шепча: - Не надо, пусть так, и ещё ближе. Мне не больно. А это всё, что нужно Рё. И вот теперь он сам отчаянно тянет, стаскивает джинсы уже обеими руками, помогая Ямашите, вполголоса проклиная плотную, шершавую ткань, её изобретателей и идиотскую токийскую моду заодно. Ямапи уже откровенно смеётся, уткнувшись носом в острое плечо, и Рё, хмыкнув, не сдерживается и тоже срывается в приступ какого-то взбудораженного веселья. Только Нишикидо становится совсем не до смеха, когда Пи вслед за джинсами снимает с него боксеры и стаскивает через голову майку. Что-то меняется. Рё быстро прижимается к Томохисе, по-звериному резко трётся о сильное тело, а тот, тихо, знающе улыбнувшись, целует упрямые губы. - Пи... - больше Рё не в силах произнести ничего, слова, кажется, остались где-то, возможно в заднем кармане только что отброшенных джинсов, а здесь и сейчас уже нет ничего. Но Ямапи и так всё понимает: он поспешно раздевается, и вскоре пижама целенаправленно летит на пол, прямо к приземлившейся там же недавно одежде Нишикидо. Им обоим уже всё равно. Да и как может быть иначе, когда последнее, о чём может думать Пи, путается в бесконечных хриплых нишикидовских "да, Томо, да, сожми ещё сильнее...", а Рё уже давно потерялся в сладких тягучих ощущениях внизу живота. И это солнечное утреннее тепло для обоих так непоправимо хорошо, что превращается, в конце концов, в одно долгое "мммммммммммммм"... Так сложно остановить эти звуки, эти движения, спрятанные под тёплым большим одеялом, но всё же Рё прерывается, приподнимается над Ямашитой, почти ложась на него, и взгляд Нишикидо становится каким-то тёмным, властным. Пи улыбается. Он понимает, что несмотря на требовательность хриплого дыхания у его щеки, сейчас Нишикидо Рё такой податливый и открытый, каким не может быть ни с кем другим. Нишикидо голодно облизывается, снова, уже с нажимом, гладя грудь Ямашиты, и опускает голову под тёплое одеяло. Растрёпанные волосы упрямо лезут в глаза, но Рё забывает об этом, пока языком проводит мокрую линию поперёк мгновенно напрягшегося живота. И ещё раз, чуть ниже пупка. Пи прикусывает губы, и ему кажется, что лучше уже быть никак не может. Ровно до тех пор, пока он не чувствует пряди шелковистых волос у своего бедра, а затем влажный, уверенный язык… ниже… ниже… там. Особенно сейчас, когда, запуская руки в прохладные спутанные пряди, немного откидываясь назад, он может только повторять короткое имя, пока его обладатель, облизнувшись, не начинает двигать языком грубее и сильнее. Ещё немного и... Рот Рё - такой нестерпимо горячий, что Пи хочется кричать в голос. И всё же он держится - только молча кусает костяшки пальцев. Но сдерживаться вечно невозможно, нереально, и тогда Ямашита шумно выдыхает воздух сжавшимися лёгкими. Рё слышит: он приподнимает голову, жадно смотрит на Пи. - Кричи, - голос Нишикидо срывается, не слушается его самого, - Кричи, когда захочешь. Ямапи только отрицательно мотает головой, откидываясь на подушки. Он тоже упрямый и тоже гордый. А между тем напряжение внутри живота всё нестерпимее, он не знает, сколько секунд ещё пройдёт, прежде чем это закончится. Зато знает Рё, и когда он мокрыми губами касается жёстких волос, то упрямо, чувственно шепчет: - Томо, можно я... Ямашита готов стонать от этого заботливого, вопросительного тона и уверенности пальцев, не дожидающихся ответа, опускающихся ниже и почти глубже. - Ещё пошире, Пи-чан, ещё немного, - Рё шепчет, почти мурлычет, не останавливаясь ни на секунду. И Пи двигается, устраивается на мягкой широкой кровати, откидывает голову на подушки, жмурясь от тягучего предчувствия боли. Тогда Нишикидо успокаивающе гладит его бедро, прежде чем начать медленное, плавное движение сразу двух пальцев. Ямапи закрывает глаза, сам не зная, что он чувствует внутри: боль или возбуждение. Наверное, Нишикидо сейчас был бы грубым, жёстким. Только с кем-то другим, не с Пи. Поэтому движения его руки, с их настойчивой упорностью - всё-таки терпеливо-осторожные. Настолько, что Пи скоро начинает помогать, торопливо двигаясь навстречу. Он тянет Рё за волосы, и скоро тот, вытянувшись, не прекращая движения уже тремя пальцами, мягко утыкается носом в изгиб шеи Ямапи. - Что? - его голос - обиженный, с хриплой горечью, но за настороженностью одного единственного слова неумело прячется нежность. Вместо ответа Ямапи только молча смотрит на Нишикидо, с усмешкой мотает головой и, приподнявшись, быстрым движением просунув руку между телами, сильно сжимает пальцы. - Так бы сразу и сказал, - улыбка у Рё такая широкая, от неё губы Ямашиты сами собой начинают улыбаться в ответ. - А нечего так долго тянуть, - Пи говорит тихо, почти шёпотом, но следующие его слова звучат ещё тише, ещё глуше: - И я слишком долго ждал. Месяц. Рё, замерев, с какой-то отчаянной мягкостью смотрит ему в глаза. В комнате сейчас так тихо, что можно услышать шелест простыней, когда Нишикидо, подтянувшись на руках, наклоняется поцеловать чуть припухшие губы. Ещё одно его движение, пара секунд - и оба протяжно стонут. Рё замирает, чувствуя податливое тесное тепло. И опускает ресницы, чтобы не видеть, как, зажмурившись, выгибается навстречу Пи, как приоткрываются пухлые губы, как длинные, отросшие за месяц волосы ложатся на лоб, весь в серебристых капельках пота. Просто если Рё сейчас это увидит, то больше не сможет удержать себя. А он ждёт. Смотрит в сторону. Смотрит, как нестерпимо медленно оседают в воздухе золотистые пылинки. А потом слышит жадный всхлип и начинает неторопливое движение. Эта плавная медленность даётся ему с трудом, месяц ожидания будто подталкивает, убыстряя, заставляя сердце сумасшедше биться о рёбра. Но Рё только стискивает зубы. Постепенно. Постепенно. Ещё чуть быстрее.... И вот он уже срывается на дикий, беспорядочный ритм, а Ямапи... Рё не готов в этом признаться, но ему страшно от того, насколько идеально Ямапи умеет поймать скорость, частоту его движений, и Нишикидо сейчас кажется, что даже их дыхания повторяют друг друга. Пи будто читает его мысли, он тянет руку Рё к своей груди и шепчет, между укороченными вдохами: - Бьётся. Чувствуешь? Твоё сердце. Нишикидо опускается к нему и судорожно, поспешно покрывает поцелуями его лицо, словно боится опоздать, не успеть, с каждым разом ударяясь внутри ещё сильнее и резче. Пи ощущает нарастающую силу толчков, слышит, как Рё полурычит-полустонет ему в губы. И проводит рукой по его губам, шее, груди, опускаясь ещё ниже. Ямапи хватает одного прикосновения, он последний раз вздрагивает и замирает. Он очень хорошо знает, что и Рё уже на пределе. Ещё пара судорожных движений, и Нишикидо опустошённо опускается на грудь Ямашиты. Они молчат. Уютная удовлетворённая тишина греет лучше любимого одеяла Рё. И Рё думает, что уже, наверное, прошла целая вечность. Но он только за. А Ямапи думает, что если бы так прошла его вечность, он был бы не против. Когда они одновременно приподнимаются, то столкновение лбами по-детски неизбежно и обидно. Томохиса улыбается, немного щурясь, и целует Нишикидо в нос: - С добрым утром, Рё-чан. The End |