|
|
Они могли бы быть соседями. Джин краем глаза видит, как в дом по соседству въезжает новая семья - муж, жена и куча сыновей. Позже он откажется верить, что детей всего четверо - он-то насчитал как минимум десяток. Впрочем, причина могла быть в том, что Ямапи как раз в этот момент угодил в голову зазевавшегося Джина футбольным мячом. На следующий день новая соседка заходит в гости - познакомиться и представиться самой. - Муж сейчас на работе, - смущенно улыбается она, - а дети на занятиях. Только у Казуи отменили бейсбольную тренировку. Только тогда Джин замечает встрепанного пацана, выглядывающего у нее из-за спины. Пацан впечатления не производит - слишком тощий и мелкий, похожий на воробья. К тому же явно младше самого Джина. С таким в мяч не погоняешь. Но правила вежливости, вбитые кое-как в голову (ну, и предупреждающий взгляд матери, разумеется), заставляют его после приветствия неохотно предложить: - Не хочешь в футбол? - Я, в основном, по бейсболу, - Казуя смотрит на Джина снизу вверх, и тот внезапно чувствует себя ниже ростом под пристальным неотрывным взглядом. И жалеет, что Ямапи загрузили домашней работой - сейчас бы ему не помешала дружеская поддержка. Или нет, не так. Дружеская компания. Разумеется, Джину не нужна поддержка, чтобы какая-то мелочь начала относиться к нему с уважением. - Ну, покидаем мяч, - под одобрительным взглядом матери он уводит нового соседа - Казую - на задний двор. За их спинами немедленно начинается активный разговор. Джин морщится. Две матери - значит, трепаться будут о детях. А он уже вышел из того возраста, когда хочется слышать, как его расхваливают перед незнакомыми людьми. - Тебе лет-то сколько? - Джин несильно кидает пацану мяч - еще не хватает зашибить. - Десять. - Тот ловит подачу совершенно спокойно. - Можешь кидать нормально. Переживу. Джин неопределенно пожимает плечами. Еще и на два года его младше. Сегодняшний день он перетерпит, а потом лучше одному не попадаться. Ямапи его засмеет, если узнает, что Джин возится с какой-то мелюзгой. Казуя словно слышит его мысли и недовольно прищуривается. Потом встает в стандартную бейсбольную стойку и замахивается. ...И опять же - как прав был Ямапи, когда говорил, что у Джина есть отвратительная привычка отвлекаться во время игры. Два мяча за два дня - это фундаментально неправильно, как любит говаривать его отец. Сам Джин думает, что это банально нечестно. Его мать причитает над ушибом (к вечеру на этом месте совершенно точно будет синяк), а соседка, Каменаши-сан, не перестает извиняться. Джину кажется, что она уже раз десять сказала: "Простите". Он сбился со счета, потому что не отводит взгляда от виновника. Казуя стоит, понурив голову, и сверлит пол взглядом. И упорно старается не рассмеяться, как кажется Джину. По крайней мере, губы у него очень подозрительно подрагивают. Он не выдерживает после первого неуверенного смешка самого Джина. И, наверное, это не самая лучшая причина для смеха, но слишком уж глупо они смотрелись там, на заднем дворе - Джин, сидящий на земле и обалдело ухватившийся за голову, и Казуя, замерший с видом "я попал куда-то не туда". Наверно, все не так плохо, решает Джин, когда на несколько секунд замолкает, чтобы отдышаться. И мелюзгу можно вполне терпеть. Только Пи его задразнит, но оно того стоит. Они могли бы учиться в одной школе. Жизнь прекрасна, решает Джин, шествуя по школьному коридору. Осталось отмучиться всего один год, а потом свобода-свобода-свобода. К тому же, есть свои преимущества в том, чтобы быть старшеклассником. Эта мысль обрывается, когда кто-то врезается в него, едва не сбив с ног. Джин удерживает равновесие, встряхивается, а потом возмущенно зыркает на нарушителя его, джиновского, спокойствия. Нарушитель не обращает на него ни малейшего внимания, сосредоточенно собирая с пола книги. Джин мельком замечает один из учебников - на него напоролся кто-то из первокурсников. Несколько обескураженный такой наглостью он ждет, пока потенциальная жертва не подберет последнюю книгу, а потом с вызовом начинает: - Ну и... - Извини, сэмпай. - Паренек поднимает на него взгляд и кривовато улыбается. У Джина почему-то сразу пропадает желание ругаться. Вернее, ругаться на это нескладное и неловкое тощее создание он считает ниже своего достоинства, поэтому небрежно отмахивается: - Забей. Не больно. Я Аканиши Джин, кстати. Он раньше не замечал за собой привычки представляться всем, кто на него налетает, но решает, что в этом случае можно сделать и исключение. Раз в жизни побыть примерным сэмпаем. Тем более таким, как этот задохлик, осваиваться в старшей школе, как правило, не просто. Но в каждом правиле бывают исключения, и через пару месяцев Джин только изумленно хлопает глазами. Задохлик неожиданно становится чуть ли не звездой бейсбольной команды, а на его смущенные улыбки ведутся ровным счетом все. А сам задохлик - Каменаши Казуя - Каме для всех окружающих, Казуя для Джина - хвостом ходит за Джином, явно избрав его любимым сэмпаем. Нет, он не навязывается, просто спокойно садится рядом в столовой или в библиотеке, останавливается поболтать на переменах. Джину это нравится, даже льстит в какой-то мере. А Ямашиту временами смешит, а временами раздражает. При Каме очень неуютно советоваться с Джином, "как бы закадрить ту рыженькую из другой школы". Ямапи, видите ли, не хочет развращать молодежь. - А ты в какой институт собираешься поступать, Аканиши-сэмпай? - Казуя привычно устраивается с подносом напротив него. - Сказано же, зови Джином, - его раздражает, когда тот обращается к нему по фамилии. Будто ставит его на ступеньку выше. Джину нравится, когда они наравне. - Ни в какой. Пойду работать. - Ясно... - Казуя растерянно моргает. - А ты что, собирался тогда поступать в тот же? - пытается обратить все в шутку Джин и неверяще смотрит, как Казуя разочарованно отводит взгляд. Видимо, да. Собирался. Джин не хочет в институт. Это слово связано у него с экзаменами, курсовыми, зубрежкой по ночам и бесконечным отсиживанием задницы в библиотеке. Ему же хочется отработать свою смену за день, а потом свободно гулять с друзьями. Учеба давит как тяжелый груз, забивает ноздри, как пыль с библиотечных книг, не давая свободно дышать. А Казуя обязательно сдаст вступительные экзамены, решает он, и ему будет не до Джина. Джин с трудом дожевывает бутерброд и натянуто улыбается. Очень не хочется думать, что им - их дружбе - осталось времени только до конца этого года. Впервые ему хочется, чтобы старшая школа никогда не кончалась. Интересно, он сможет ухитриться остаться на второй год? Они могли бы случайно познакомиться в кафе. Кажется, его недолгая карьера официанта благополучно подошла к концу, решает Джин, совершенно несчастно глядя на залитые кофе чужие конспекты. Впрочем, судя по выражению лица их хозяина, тот с удовольствием закончил бы не только карьеру Джина, но и его жизнь. - А у меня послезавтра экзамен... - Парень осторожно, двумя пальцами, поднимает мокрые листы за уголок и встряхивает. Коричневые капли падают на пол. Джин наблюдает за ними, кривя губы, а потом смущенно предлагает: - А переписать?.. Приподнятая бровь парня дает понять, что он сморозил глупость. Да и сам Джин замечает, что страниц в конспекте много. Действительно много. - Я могу помочь?.. Выражение лица его собеседника меняется на задумчивое, и Джин, безуспешно пытаясь заткнуть очень не вовремя проснувшуюся совесть, тараторит: - У меня, конечно, не самый разборчивый почерк, но я довольно быстро пишу, и ты успеешь подготовиться, ну, если не засел за учебники только сегодня, но вроде по тебе не скажешь... - Он переводит дыхание, и парень неожиданно смеется. - Ну, помоги, - и шлепает стопку мокрых листов обратно на столик. Джин облегченно вздыхает. - Я сейчас, только отпрошусь. У меня уже конец смены. Только на улице они соображают представиться друг другу. Джин, заслышав извиняющееся: "Только у меня дома шумновато, придется потерпеть", тянет нового знакомого за собой. Если уж ему предстоит поработать, то лучше заняться этим в спокойной квартирке, которую они с Ямапи снимают на двоих. Вернее, спокойная она только тогда, когда они не устраивают там вечеринок, но обычно об этом договариваются заранее. Сегодня там должно быть спокойно - Ямапи работает во вторую смену. - Это ужасно, - стонет Джин после нескольких переписанных страниц. - Полная белиберда. И как вообще можно этим заниматься? У Каменаши на лице написано, что, будь они знакомы чуть подольше, он бы с удовольствием звезданул Джина чем-нибудь тяжелым по голове. Но тот ничего не может с собой поделать - гораздо веселее писать, о чем-нибудь разговаривая. А это очень богатая на рассуждения тема. - Можно и нужно. - Каменаши переворачивает страницу, но потом все же решает поддержать разговор. - Ты нигде не учишься? - Неа, я только работаю. - Джин трясет рукой - он уже отвык так много писать. - Не поверишь, меня это вполне устраивает. С Каменаши оказывается неожиданно легко говорить: они переходят с одной темы на другую, уже совершенно автоматически переписывая кандзи с грязных листов, пару раз делая перерывы на пиво ("Ты не увлекайся, а то потом писать не сможешь" - "На себя посмотри, тебя же с полбутылки свалит!"). Конспект заканчивается внезапно, и, когда Каменаши начинает собираться, Джин чувствует что-то, подозрительно похожее на разочарование. - Ты заходи потом? - неуклюже предлагает он, когда Каменаши уже стоит в дверях. - Еще посидим. Тот быстро и почти незаметно улыбается и, махнув на прощание, уходит. Джин решает, что он больше не вернется. И очень удивляется, когда Каменаши через три дня притаскивает несколько бутылок пива и с гордостью сообщает, что сдал экзамен. Они могли бы не встретиться вообще. Джин с легким удивлением рассказывает Ямашите, что сегодня увидел в толпе кого-то смутно знакомого, но на секунду отвлекся и потерял его из виду. - Знакомого? Откуда? Из школы? Джин только пожимает плечами. И жалеет, что не успел подойти и поздороваться. И все же их жизни тесно переплелись. Джин делает вид, что не замечает удивления на лице Каме, когда тот открывает дверь. - Там дождь, а мне до дома ехать дольше, чем до тебя. А утром опять на съемки, - отвечает он на невысказанный вопрос и делает вид, что все нормально, все так и должно быть. И ничего странного в том, что он внезапно решил заехать. Вот только они нормально не разговаривали с момента его возвращения в Японию. Каме снова смотрит на него с непроницаемым выражением, которое Джин люто ненавидит. В такие моменты он начинает гадать: то ли ему покажут на дверь, то ли пустят внутрь. Но, видимо, у Каме хорошее настроение (а может, он решил, что с неизбежным злом бороться бесполезно), и он пропускает Джина в прихожую. А потом поворачивается и идет на кухню. Джин следует за ним в надежде на чашку кофе (если ему совсем повезет). На следующий вечер он снова заезжает, хотя на улице нет дождя. Каме уже не спрашивает, что он тут делает, и Джин облегченно вздыхает - он не знает, что можно было бы сказать в этот раз. На третий вечер, когда Каме подсаживается к нему, он нечаянно опрокидывает кофе на сценарий, который тот читает. Джин ждет ругани или чего-нибудь в этом роде. Но Каме как-то растерянно хмурится и стряхивает капли на пол. - Если хочешь - перепишу от руки, - тупо предлагает Джин, глядя на пятна на страницах. - Да переживу. - Каме пожимает плечами, а потом неожиданно улыбается. - К тому же, у тебя ужасный почерк. - Ничего он не ужасный, - дуется Джин. - Зато я... - Пишешь быстро. Я помню. Они умолкают, но эта тишина уже не кажется напряженной. Завтра, решает
Джин, он привезет с собой пару бутылок пива или что-нибудь в этом
роде. А послезавтра еще что-нибудь. И больше не даст Каме уйти от
него - ведь это, оказывается, слишком больно - как получить мячом
по голове. The End |