Perfect Moments
|
|
2 глава Джин не знает, чего ждать в первый день, поэтому чересчур переживает насчет этого. Он стоит перед дверью Каме уже почти пять минут, но так и не набрался смелости позвонить. Он одергивает футболку и смотрит вниз, чтобы удостовериться, что нормально выглядит - перед выходом из дома он переодевался пять раз, и едва не схлопотал сердечный приступ перед зеркалом прежде, чем выбрал одежду. Что вообще носят для позирования? Он довольно кивает, глубоко вздыхает и тянет руку к звонку. А в следующий момент замечает маленькое пятнышко от кофе. Джин чертыхается и испуганно поднимает взгляд. Если он сейчас убежит, Каме не узнает, что это был он. Он сможет пойти домой и переодеться, это займет всего двадцать минут, если он будет бежать... Но уже слышит шаги Каме и замирает, когда дверь открывается. - Привет, - улыбается Каме, открывая дверь пошире. - В кои-то веки ты вовремя. Джин смотрит на него и неуверенно отвечает на улыбку. Сглатывает. - Привет, - говорит он, наконец, и пытается не поморщиться, когда у него срывается голос. - Заходи, - говорит Каме, отступая назад. Джин сжимает кулаки в карманах куртки и идет за ним. --- Джин опускает рюкзак и с любопытством осматривает мастерскую Каме. Он проводит взглядом по картинам, прислоненным друг к другу - большая часть из них закрыта тканью, - по дивану и узкой кровати в углу. И не в первый раз гадает, где чаще спит Каме - в ней или в пышной постели в спальне. - Ты точно ничего не хочешь попить прежде, чем мы начнем? Джин оборачивается - Каме возится с кистями. - Точно, - отвечает Джин, глядя на его суетливые движения и отвлеченное выражение на лице. - К тому же, если я чего-нибудь попрошу, ты можешь снова подсунуть мне грязную воду, в которой моешь кисти, - поддразнивает он, смеясь над смущением Каме. - Отвяжись, это было всего один раз, - бормочет Каме, после чего идет к встроенному шкафчику и начинает в нем рыться. Джин снова смотрит на комнату, замечая небольшой открытый альбом на диване - тот, который Каме всегда носит с собой. Он подходит ближе и берет его в руки, с любопытством пролистывая первые страницы прежде, чем альбом открывается на странице, на которую явно смотрели очень много раз. У него перехватывает дыхание, когда он смотрит на черно-белый набросок, и что-то сжимается в животе. Джин осторожно прикасается к смеющейся фигурке на странице - к себе, подсказывает ему разум. Он первый человек, кого Каме нарисовал за столько лет, и он чувствует себя польщенным, счастливым и наконец успокоившимся. И немного растерянным. - Нравится? Джин смотрит на Каме, который успел подойти к нему за те пять минут, что он рассматривал набросок. Он встречает взгляд Каме. Тот кажется взволнованным, решает Джин, и, наверно, он знает почему. Он только не знает, что сказать. Слово "нравится" не подходит к тому, что он чувствует. Поэтому Джин просто кивает в надежде, что его взгляд скажет то, что не может сказать он сам. Каме в ответ улыбается, беспокойство пропадает, и Джин решает, что, пожалуй, все это не такая большая проблема, как он думал раньше. --- - Ну и как это делается? - несколько растерянно спрашивает Джин. - В смысле, мне маяться дурью или ты хочешь, чтобы я что-нибудь делал? Каме пару секунд рассматривает его. - Во-первых, надо избавиться от этой одежды, - решительно говорит он, - и надеть это. Вот, лови. Джин моргает и инстинктивно ловит белый сверток, брошенный в его сторону. Когда он разворачивает ткань, его глаза расширяются. - Каме, - говорит он, захваченный врасплох, - это простыня. Каме кивает. - Да, я в курсе. - Ты что, хочешь, чтобы я был голый? - заикается Джин. - Вообще-то, нет, - хмурится Каме. - Я же дал тебе простыню. Джин смотрит на него так, будто у Каме выросла вторая голова. - Я не собираюсь тут ходить перед тобой голым! Каме поджимает губы. - Я же не заставляю тебя ходить вообще без ничего... - Нет! - отрезает Джин. - Я серьезно! - Да что с тобой? - возмущенно спрашивает Каме. - Можно подумать, я там чего не видел. - То, что мы купались голышом в старшей школе, не считается! - выкрикивает Джин, отчаянно краснея. Он не понимает, как Каме может просить его об... этом и даже не смущается, не выказывает никаких эмоций - только спокойствие (и немного раздражения). - Джин, посмотри, это очень большая простыня, - указывает Каме. - Переодевайся и начнем наконец... - Нет, Каме! Я не собираюсь ходить голым перед одним из своих лучших друзей, и точка. ТОЧКА! - почти взвизгивает Джин, выставляя простыню перед собой, как щит. - Есть ли на мне простыня или нет! Каме закрывает глаза и возмущенно вздыхает. - Ладно, - огрызается он, резко разворачивается, выходит из комнаты и идет вниз по ступенькам, что-то бормоча себе под нос. Джин моргает пару раз и уже начинает задумываться, не уволили ли его, когда Каме возвращается с еще одним свертком. - Держи, неженка, - говорит Каме, перекидывая ему сверток. Джин с опаской его ловит и осторожно разворачивает, немного нервничая. Не может же это быть еще одна простыня... - О, слава богу, - облегченно вздыхает он. - А сразу не мог дать мне юкату? - спрашивает он, оберегающе прижимая ее к груди. - Хотя это и не намного лучше - Каме, почему материал такой тонкий? Каме хмурится. - Ты прав. Простыня подойдет намного лучше, как она ниспадает и... Хмм, может, юката и правда не подходит, лучше остановимся на простыне... - Я пошел переодеваться, давай, - громко решает Джин и быстро разворачивается спиной к Каме, подходя к кровати, снимая футболку и натягивая тонкую юкату. Каме сдерживает улыбку. --- - Ты хочешь, чтобы я делал что хочу? - с сомнением спрашивает Джин. Каме кивает. - Я хочу сделать еще несколько набросков, чтобы привыкнуть рисовать тебя и решить, как лучше будет смотреться. - Каме взмахивает угольным карандашом. - Делай что хочешь. Джин колеблется, но подчиняется без споров. Он подходит к дивану, садится на него с одним из альбомов Каме в руках и начинает медленно перелистывать страницы. Под неотрывным взглядом Каме ему неловко. Джин не привык, чтобы за каждым его движением так пристально наблюдали, но он старается игнорировать это нервирующее ощущение. Довольно скоро он теряется в набросках - он помнит, что бывал во многих местах, нарисованных в альбоме, но никогда бы не заметил большую часть нарисованного, если бы ему на это не указали. Он думает, как у Каме получается так хорошо их выбирать. Джин думает, что это потрясающе, хотя вслух он этого не признает. Он поднимает взгляд и видит сосредоточенного Каме перед деревянным мольбертом. Он прикусывает губу, гадая, можно ли ему разговаривать. Когда Каме надевает свой рабочий халат, он становится другим человеком. До ужаса работоспособным - сконцентрированным, внимательным и серьезным. Джин никогда не знает, шутить ли ему, чтобы разрядить атмосферу, или молчать, чтобы Каме оставался серьезным. Он думает, что во втором случае на него будут меньше смотреть так мрачно или огрызаться, или, как в худших вариантах, опрокидывать кувшин воды - Джин не хочет снова испытать это на себе. Он колеблется, но решает рискнуть. - Эй, Каме, - нерешительно пробует он и испытывает облегчение, когда Каме всего лишь вопросительно смотрит на него. - Вот из этого всего, - он поднимает альбом, - что тебе нравится больше всего? Каме сконцентрирован на бумаге перед ним, но это его забавляет. - Ты спрашиваешь, потому что хочешь, чтобы я выбрал набросок с тобой. - Ну да, - признается Джин. - Вот прямо сейчас мне нравится тот, где нарисован я. - И не сомневался, - ехидничает Каме. Джину кажется, что он слышит, как тот бормочет себе под нос: "нарциссист", но он не уверен. На всякий случай он решает обидеться. - Слушай, я же не виноват, что я единственный человек, который вдохновил тебя за все эти годы, - заявил Джин, расплываясь в довольной ухмылке. - Ты меня не вдохновил, - защищается Каме. - Просто оказался там в нужный момент, вот и все. - И этот момент до сих пор нужный? - нахально интересуется Джин. Каме фыркает, называет его идиотом и прячется за рамой, чтобы Джин не увидел, как он краснеет. --- - Ты знаешь, я себе это совсем не так представлял. Каме приподнимает бровь. - Что именно ты себе представлял? Джин прижимает к груди потрепанную плюшевую черепашку, которую он подарил Каме на его день рождения еще в старшей школе, и прижимается своей головой к ее - пушистой и зеленой. - Ну, знаешь, - он делает невнятные жесты. - Единственный раз, когда я видел, как кто-то позирует, был в средней школе. Масаки Кумико наказали за то, что она дернула другую девчонку за волосы, и заставили целый час стоять в классе с дурацкими искусственными цветами, пока мы ее рисовали. Каме усмехается. - Насколько я помню, ты нарисовал ее с усами и клыками. - И рогами, - услужливо добавляет Джин. - И не нарисовал волосы с одной стороны. - Вот нашел чем гордиться. - Каме пытается неодобрительно нахмуриться, но улыбка все равно пробивается. Джин это замечает и победоносно ухмыляется. - Это было мое художественное выражение, - умничает он. - Как у парня, который рисовал людей с тремя носами, и все в таком духе. Каме бросает на него пренебрежительный взгляд. - Джин, "парень, который рисовал людей с тремя носами, и все в таком духе" считается одним из величайших художников в мире. - Вот, я такой же, - улыбается Джин. - Я нарисовал Масаки Кумико такой, какой она была внутри. Страшной и злой. Каме устало смотрит на него. - Джин, ей было десять лет. - И уже абсолютное зло. - Джин выразительно содрогается. - Помнишь, когда она перетащила все мои вещи на свою парту и заняла мою... - Не верю, что ты по-прежнему это помнишь. Это было так давно. Джин неверяще смотрит на Каме. - Каме, мне четыре урока пришлось просидеть с жуткими хихикающими девчонками! Четыре урока! Они хотели, чтобы я держал их жутких кукол, пока они их наряжали, фу. У меня травма на остаток жизни. - Джин закрывает глаза и покрепче прижимает к себе плюшевую игрушку. Каме смеется. - Я тоже все это время сидел рядом с ней, и ничего такого ужасного со мной не случилось. - Это потому что ты ей нравился, - заметил Джин. - Она слишком упорно на тебя глазела и подсовывала свой обед вместо того, чтобы тебя напугать. Каме странно на него смотрит. - Нет, серьезно, как ты все это помнишь? - Она принесла такие аппетитные суси, - вздыхает Джин с ностальгическим выражением лица. - И даже мне не предложила после того, как заняла мою парту. Я же говорю, абсолютное зло. Каме качает головой со смесью веселья и укоризны, и Джин думает, что не стоит сейчас признаваться, что не сидеть с Каме за одной партой было гораздо хуже, чем оставаться с этими жуткими девчонками. --- Каме рисует Джина в разных позах. Джин, деловито взъерошивающий волосы перед зеркалом, уверенный, что Каме не смотрит; Джин, свирепо хмурящийся на кубик Рубика в своей руке; Джин, натянувший кусок ткани с одной из картин на голову, изображающий длинноволосую девушку, которая живет на этой улице и которая нравилась им обоим в старшей школе, и соблазнительно надувший губы (хотя больше было похоже, что он просил добавку к обеду); Джин, растянувшийся на кровати, обнимающий одной рукой подушку, а второй - плюшевую игрушку, и спящий; Джин, Джин, Джин... В конце он смотрит на все наброски с растерянностью - ему нравятся все они, на всех он видит Джина и никак не может решить, какой из них написать маслом. Он закрывает глаза и раскладывает их по всей комнате в надежде отмести некоторые. Он кладет черно-белые страницы на свое кресло, на небольшой письменный стол, на кровать, приклеивает их к стенам. Даже после этого ему приходится разложить оставшиеся на полу. Каме надо быть осторожным, чтобы не наступить на них. Разложив все наброски, он осматривается. Джин повсюду. Его веселит эта мысль, она прямо-таки отражение его сознания, учитывая, сколько он думает о Джине в последнее время. Он качает головой, прогоняя случайную мысль, глубоко вздыхает и подходит к первому изображению, готовый критиковать. --- Через три часа Каме смог отобрать четыре наброска. На первом Джин лежит на кровати, только что проснувшийся. Его глаза полузакрыты, а волосы взъерошены. На лице легкая сонная улыбка, и в его позе видно ленивое умиротворение. На второй он нагибается над своей гитарой, с серьезным взглядом, закусивший губу и сосредоточенно нахмурившийся. Длинные пальцы привычно обхватывают гриф. На третьей он валяется на полу, откинув голову назад и безудержно смеясь с широко открытым ртом и зажмуренными глазами. Каме кажется, как бы это ни было странно, что он почти слышит отзвуки восторженного смеха в комнате. Невозможно смотреть на эту картинку и не начать улыбаться самому. Он не особо удивлен - смех Джина всегда был заразительным. Но Каме продолжает посматривать на четвертый набросок - один из последних. На первый взгляд в нем нет ничего особенного, не видно никаких несдерживаемых эмоций, как на первых трех, поэтому его легко отложить и вернуться к первым трем. Это просто Джин, стоящий у открытого окна, легонько прикасающийся к раме и повернувший голову к Каме. Непривычно спокойное лицо, но его глаза... Его глаза... Каме протягивает руку и поднимает рисунок с кровати, чтобы посмотреть на него повнимательнее. Джин стоит совершенно неподвижно, только легкий ветерок, доносящийся из открытого окна, перебирает концы его волос. А его взгляд непривычно серьезен, и это видно даже на относительно простом наброске, который Каме держит в руках. В темных глазах столько эмоций, что он едва может их назвать. Он узнает тоску и привязанность, одиночество и удивление, и, может быть, даже немного страха и что-то еще, что-то неуловимое, что Каме не может опознать, сколько бы он об этом ни думал, сколько бы он ни смотрел на набросок. Как будто Джин пытается ему что-то сказать. Что-то, что что ему самому неясно. Но Каме не понимает, что именно. Но он точно знает, что очень хочет понять. Каме сидит на кровати еще полчаса, но он уже практически решился. Ему просто надо убедиться в своем решении - в этом плане он осторожен. Когда наконец первые три наброска оказываются в одной стопке с теми, от которых он отказался, Каме чувствует легкое удовлетворение. Но его заглушает резкое чувство нетерпения. --- Джин чувствует изменения в атмосфере на следующий день, когда он скидывает ботинки и поднимается за Каме по лестнице. Когда Каме открыл дверь, он казался тише, но почему-то куда взволнованнее. Он не отвечает на шутки Джина и кажется каким-то рассеянным. Настроение передается и Джину: он пытается поставить сумку на пол как можно тише и говорить поменьше, пока переодевается в белую юкату. - Сегодня все будет по-другому, - внезапно обрывает тишину Каме. - Я начну рисовать, а не делать твои наброски в разных позах. Джин вопросительно наклоняет голову. - Значит, больше нельзя будет двигаться? - Он опасается того, что надо будет стоять неподвижно. Он не уверен, что способен выдержать больше пяти минут. Каме кивает. - Вчера я решил, как ты должен стоять. И важна не только нужная поза. Ты должен думать нужные мысли и чувствовать нужные чувства. Это отразится и в твоем положении, и во всем вокруг. Джин хмурится, пытаясь понять, что говорит Каме. Нужная поза, так... Чувства? Он растерянно поднимает взгляд. - А как я должен... Что значит нужные мысли и чувства? Каме подталкивает в его сторону листок бумаги. - Вот примерно такие. Джин с любопытством берет его и смотрит. Его глаза расширяются, когда он видит там свой ответный взгляд. - Вот примерно такие, - повторяет Каме низким голосом. У него нежные и немного заинтересованные глаза. Джин стискивает листок в пальцах. Он внезапно понимает, что не может смотреть Каме в лицо, и непонятно почему краснеет, снова уставившись на черно-белый набросок. --- Джин смотрит на улицу из окна. В комнате относительно тихо, только Каме иногда коротко приказывает ему поднять голову, повернуться немного левее. Джин опускает взгляд и легонько проводит по деревянной оконной раме пальцем. Он чувствует себя непривычно молчаливым и не знает почему. Когда Каме делал наброски, было намного легче. А теперь все глубже, может, даже интимнее. Почему-то кажется, что с каждым мазком краски, который Каме добавляет на холст, он снимает с него слой за слоем. И Джин гадает, останется ли что-нибудь, когда картина будет закончена. Он чувствует искорку веселья от сделанного вывода. Ведь тогда это будет значить, что Каме увидит его таким, как он есть. И Джин не знает, радует ли его эта мысль или беспокоит. - Как там отопление? Джин удивленно поднимает взгляд. Каме держит в одной руке палитру, а другой водит кистью по холсту широкими мазками. - Что? - переспрашивает он, пытаясь понять смысл вопроса. - Помнишь, ты говорил, что у тебя в квартире проблемы с отоплением, и что домовладелец ведет себя как козел, - объясняет Каме, переводя взгляд с Джина на холст, а потом обратно на Джина. - Мне интересно, разобрался ты с этим или нет. У Джина озаряется лицо, когда он понимает, и он с энтузиазмом начинает рассказывать, жалуясь на проблемы, которые причиняет ему этот идиот, отказывающийся чинить вещи, которые не работают в квартире. Что теперь ему приходится спать под тремя одеялами (и подстилать одно под себя), поэтому ночью невозможно пошевелиться. Что он задумывается о покупке куклы вуду, чтобы истыкать ее булавкой и заставить домовладельца вести себя по-человечески. Джин слишком увлекается рассказом, чтобы понять, что Каме время от времени вставляет короткие комментарии, задает нужные вопросы в нужные моменты и успешно заставляет его забыть о нервозности и неловкости. Кажется, что Джин ни разу столько не говорил с Каме. Он говорит о всех и вся; о том, о чем ему захочется. И Каме не мешает, изо всех сил стараясь поймать этот огонек в глазах Джина, выражение, которое он пытается добиться от своего лучшего друга с того момента, как он посмотрел на изначальный набросок. Единственный раз, когда он увидел что-то подобное, это когда Джин что-то напевал себе под нос, что-то душевное и грустное, и Каме попросил его спеть погромче. После первого удивления, смущения и энергичных протестов, Джин сдался и начал петь в полный голос, не отрывая взгляда от Каме. У того слегка перехватило дыхание, когда запоминающаяся мелодия наполнила комнату. И когда он посмотрел на Джина, на его удивительно одинокое выражение, то решил, что самое время начать рисовать лицо. Каме больше не видит на лице Джина этого выражения, хотя он просил его спеть эту же песню много раз. --- Когда три четверти картины закончено, Каме начинает злиться. Он, как и в самом начале, не может подобраться к этому бурному водовороту эмоций, которые были на оригинальном наброске. Он придирчиво смотрит на незаконченный портрет и недовольно поджимает губы. Сейчас картина выглядит блеклой, неинтересной. Если бы Джин только... Каме косится на объект своих мыслей, который в данный момент показывает пальцем в окно и начинает ржать. - Что? - спрашивает Джин с невинным видом, заметив, наконец, недовольство Каме. - По-твоему, когда два голубя одновременно обделывают одного парня, это не смешно? - Он все еще улыбается. Каме прищуривается. - Не особо, - сквозь стиснутые зубы отвечает Каме. - А теперь сосредоточься и дай мне закончить. Джин приподнимает брови и собирается начать спорить, но замечает, что Каме серьезно злится. - Ладно, - вздыхает он. - Что мне надо сделать? - Я не знаю! - огрызается Каме. - Мне нужно, чтобы ты выглядел как на этом наброске, и все! Джин смотрит на листок бумаги, лежащий рядом с Каме, и медленно кивает. - Ну, ладно, - говорит он, стараясь, чтобы его ответ звучал поинтеллигентнее. - И как мне это сделать? - Я не знаю. Думай о том, о чем ты думал тогда! - вымученно отвечает Каме. - О чем я думал тогда... Ладно, понял. - Джин бодро кивает, а потом задумывается. - Ээ... Насколько я помню, мы говорили о львах и о клевых воздушных гимнастках, - заявляет он. - Я уверен. Каме закатывает глаза. - Нет, это ты думал о львах и о клевых воздушных гимнастках. А я, как сейчас помню, говорил о более вменяемом варианте: найти красивую добрую девушку, жениться на ней, завести двух-трех детей и иногда выезжать на природу. Джин морщит нос. - Каме, это так скучно. - Это весело, только по-другому. Джин задумчиво смотрит вниз. Через несколько секунд он смеется и поднимает голову. - Да, наверно так, - говорит он, мягко и немного грустно глядя на Каме. Тот, не отвечая, покрепче сжимает кисть и снова начинает рисовать, ежесекундно посматривая на Джина. --- Каме хмурится и отходит от картины, глядя на нее придирчивым взглядом. Нет, это выражение было уже ближе, но все равно чего-то не хватало. Хотя чего... Джин вытягивается на кровати, заявив, что у него ноет нога и он больше не может простоять ни секунды в этом положении. Каме неохотно соглашается на короткую передышку, хотя обед был всего час назад, и теперь стоит перед незаконченной картиной и недовольно хмурится. Джин что-то болтает про кино, которое он недавно видел, и объясняет, почему Анджелина Джоли самая сексуальная женщина на свете. Каме устало вздыхает и трет лицо. Ему очень хочется вернуться к рисованию неподвижных объектов, потому что от всего этого одна головная боль. - ...и эта сцена, ух, прямо таки хочется... Каме злобно косится на Джина и замирает, потому что сейчас тот треплется про Анджелину Джоли, и его глаза сверкают, и... о. О! --- - Каме, это так странно, может, я просто... - Нет. Помимо заднего плана мне надо дорисовать только твое лицо. Теперь заткнись и думай о том, о чем ты думал в тот день. Я хочу уже закончить. - Кааааме, я не могу думать об... этом, глядя на тебя! - Джин в отчаянии заламывает руки. - ...Нет, ну в принципе могу... Нет, нет, нееет, даже если я представлю тебя в виде клевой воздушной гимнастки, я не смогу... - Джин. - Извини, извини. Но это ты хочешь, чтобы у меня встало... - Я не хочу, чтобы у тебя встало, я хочу, чтобы ты по-настоящему кого-то захотел! - А это в принципе не одно и то же? - ...Заткнись и позируй. --- - Нет, Джин. - Каме едва удерживается от того, чтобы швырнуть в него кисть. Он останавливается только когда понимает, что тогда запачкает юкату, и придется начинать все сначала. Хотя сейчас это кажется отличной идеей. Каме мрачно смотрит на Джина. - Черт, хватит изображать из себя порно-звезду и сделай выражение поубедительнее. Джин резко поднимает голову и с достоинством смотрит на Каме. - Я не изображаю... - Он осекается, а потом с некоторым любопытством продолжает: - Правда? Порно-звезда? - Он гордо ухмыляется. - Круто. Каме бросает в него карандашом. - Ладно, ладно, - ноет Джин, закрывая руками лицо, чтобы защититься от последующих снарядов. - Я постараюсь. Я же сказал, что постараюсь, Каме, так что прекрати в меня бросаться. Пожалуйста. Каме глубоко вздыхает и медленно кивает, моля небеса о терпении. Он Каменаши Казуя, разумеется, он может нарисовать человека, не убив его. Он может, он точно может... --- Каме терпит некоторое время, потому что видит, что Джин старается. Но выражение, которое он так долго ищет, не показывается, и господи, где Джин его прячет? Почему он его прячет? Каме швыряет кисть на пол; она ударяется о него с громким стуком. Джин вцепляется в деревянную раму и подпрыгивает на месте. - Ну почему ты не делаешь, что я сказал? - рявкает он, быстро подходя к вздрогнувшему Джину. - Смотри на меня, как если ты меня хочешь, как если я тебе нужен. Как если я единственный имею значение на этом свете, - набрасывается на него Каме, которого злит непонимание Джина. У того расширяются глаза, но Каме, захваченный азартом, не замечает. - Как... Как будто ты боишься меня потерять, и ты готов на все, лишь бы этого не случилось... - Каме осекается. - А не так, будто тебе хочется по-быстрому перепихнуться, понимаешь? Как... Как... Каме злится на Джина, на себя, и внезапно понимает, что не может подобрать слов, когда видит растерянного и обалдевшего Джина. Он подходит ближе, пришпиливая Джина к месту взглядом. - Понимаешь, Джин? - шепчет он с лихорадочным взглядом. Джин молчит, продолжая смотреть на него большими недоумевающими глазами, и неуверенно отступает назад. Нетерпеливо вздохнув, Каме шагает вперед, хватает его за воротник и тянет вниз. Он краем глаза замечает замешательство, написанное на лице Джина, а потом яростно прижимается к его губам. Он хочет, чтобы Джин понял, чтобы увидел то, что видит Каме, и изливает в поцелуй разочарование и страсть. - Как если ты не можешь без меня жить... Каме с силой целует его, игнорируя шокированный выдох. Когда он замечает, что Джин по-прежнему напряжен, поцелуй становится нежным, убеждающим. Каме зарывает руку в его волосах и оттягивает голову Джина назад, не отрываясь от его губ. Он легонько прикасается к языку Джина своим, уже зазывнее по сравнению с тем напором, с которым он поцеловал его в начале. Джин резко вздрагивает и с тихим вздохом приоткрывает губы. Он закрывает глаза, когда Каме медленно проникает языком в его рот, вызывая у него стон. - Как если я единственный имею значение на этом свете... Джин слышит отзвук голоса Каме в голове сквозь пелену удовольствия, окутавшую его, и вздрагивает, сжимая плечи Каме, вцепляясь в ткань рубашки, притягивая его ближе, хотя вначале собирался оттолкнуть. Каме контролирует этот поцелуй, не торопится и беспощадно вытягивает из Джина все нужные эмоции, все чувства, которые он хочет увидеть написанными на его лице, которые он хочет вытащить наружу, чтобы они отражали все, что происходит в душе. Когда расслабившийся Джин вздыхает в его объятии, он разжимает руки и отступает назад, мрачно игнорируя свое тело, требующее притянуть Джина поближе. Он моргает, фокусируя взгляд и пристально смотрит на Джина, на его лицо - тот резко выдыхает и хватается за окно, чтобы удержать равновесие - и на его глаза, нежные и растерянные, и печальные, и отражающие еще миллион эмоций, и идеальные. Каме разворачивается и возвращается к холсту, поднимает кисть с пола и заставляет руку перестать дрожать. - Смотри на меня, - мягко приказывает он, и Джин моментально сосредотачивается на нем; этот сложный взгляд выискивает Каме, губы слегка приоткрыты на выдохе, и рука стискивает занавеску, когда их взгляды наконец встречаются. Идеально. Каме сжимает кисть покрепче и начинает рисовать. |