Postcodes

Автор: superlover

Перевод: Zua

Фэндом: JE. RPS

Пейринг: Акаме

Рейтинг: R

Жанр: romance

Disclaimer: Ни автор, ни переводчик не претендуют на жизнь и творчество героев фика.

- Переезжай ко мне, - говорит Джин.

Просьба застает Каме врасплох, поэтому поначалу он ничего не отвечает. Все равно он слишком тяжело дышит, чтобы выговорить ответ, от этого Джин улыбается такой улыбкой, которая заставляет Каме пожелать сделать все, что говорит Джин. Это ужасно опасно, и когда Джин скатывается с него и плюхается спиной на простыни, Каме поражается тому, что он ни капельки не боится.

Засыпая, Каме пробует обдумать просьбу Джина с рациональной точки зрения примерно сотней разных способов. Получается легко, не потому, что Каме умеет мыслить рационально, а потому, что Джин чаще всего предлагает довольно плохие идеи.

Учитывая это, и то, что было много вина, много вечернего секса (Каме любит такой больше всего), еще было холодно, а Джин – весь такой после секса – нужно мыслить очень и очень рационально. В конце концов, это значит, что послушаться Джина было бы весьма неумно.
Единственная проблема в том, что когда Джин говорил, он щекотал дыхание ключицы Каме. Всю ночь Каме просыпается, мечется и ворочается, трогает свою кожу и чувствует на ней слова.

***

После беспокойной ночи Каме просыпается еще одним холодным декабрьским утром. На улице ужасно холодно, и Джин, как бы иронично это не звучало, играет в черепаху. Каме возмущен, что нужно вставать, когда еще темно, но к будильнику он относится с большим уважением, нежели Джин. Когда будильник звенит, Каме тянется и выключает его. Ложится обратно, потягивается, зевает и изучает лежащую рядом с ним кучу из Джина и одеяла.

- Джин, - зовет он.

- Нет, - бормочет Джин, - меня нет. Позвоните позже.

Каме хмурится. Потом снова потягивается и заставляет себя встать с кровати. У него хватает жестокости откинуть свой край одеяла на Джина, тот страдальчески ворчит и поворачивается, натягивая одеяло на себя. У Каме хватает жестокости удивленно наблюдать.

- Ты так опоздаешь, - говорит он и уходит в ванную.

- Ладно, - соглашается Джин.

В ванной у Каме все логично, это тоже причина не съезжаться с Джином. Джин не только не может встать в течение часа после того, как его разбудили, он еще и считает, что ванная – это свалка. В ванной у Каме каждая вещь имеет свое место. Это значит, что, когда он вползает туда утром, он может взять зубную щетку, не открывая глаз. Потянувшись за щеткой в ванной у Джина, он запросто может вытянуть пластмассовый лайтсабер.

Когда Джин, потирая глаза, вваливается в ванную, Каме уже в душе. Никаких границ приличия у них нет. У Каме когда-то были – похоже, после шести лет проживания с Джином в одной комнате они разрушились. Он и бровью не ведет, пока Джин возится поблизости. Когда он наконец открывает глаза, Джин стоит и смотрит на него.

- Что? – говорит он лениво. – Подожди своей очереди. Я встал раньше. Значит, я первым получаю горячую…

Джин в ответ хмурится, потом стаскивает штаны и забирается под душ.

Каме строго смотрит на Джина и говорит:

- Нахал.

Но в его словах нет ни тени злости. Джин только улыбается.

- Шампунь, - говорит он.

Каме наклоняется и берет флакончик из тех, которые всегда дает Джину – тех, которые они собирают в гостиницах. Те самые, из-за которых Коки смеется над ними, потому что с их доходами собирать бесплатный шампунь в гостиницах – смешная привычка. Каме , однако, ничего не может поделать.

Джин втирает шампунь в волосы.

- Все равно я не люблю твою дорогущую фигню, - говорит он. – Я после нее пахну, как девчонка.

Каме игнорирует его и, прикрыв глаза, подставляет шею под воду.

- Мог бы просто принести свой шампунь. Но тогда я не буду так ухаживать за тобой, ты не получишь от меня такого внимания.

- И то правда, - отвечает Джин. – В следующий раз надо забыть принести свою одежду.
- Все равно ты ей здесь не пользуешься.

Каме споласкивает волосы и пускает Джина под струи. Джин перекатывает плечами, стоя под теплой водой.

- Ммм. Ох, как хорошо.

- Заткнись, - говорит Каме, вылезая из душа. – Я не собираюсь делать тебе минет.

Джин приоткрывает один глаз.

- А я что, попросил?

- У тебя голос, как во время секса, - отвечает Каме.

Джин смеется и закрывает глаза.

- Нужно придумать новую стратегию. Ты слишком быстро меня расколол.

- Ты мог бы попросту перестать вести себя как шлюха, - говорит Каме. – Стой, черт, я что, только что это сказал?

- Очевидно, да, - отвечает Джин. – Оставь мне полотенце.

- Одно полотенце, - говорит Каме. – И поторопись, если уж мы все равно опоздали и я не могу сделать тебе минет, я буду очень зол. Если не хочешь меня злить, поспеши.

Он закрывается за собой дверь. Джин за дверью смеется. Каме сужает глаза и возвращается в спальню, вытирая полотенцем голову. Когда он тут, ему спокойно. Это его пространство. Упорядоченное, нейтральное, тут спокойно. Суша волосы, Каме изучает взглядом свое отражение в зеркале, цвет простынь, фотографию на стене. Все это он знает, все неизменно, статично и правильно.

Спальня Джина завалена порножурналами, странными игрушками и одеждой. Горами и горами одежды. Там нет порядка, нейтральности и спокойствия. Еще одна причина не переезжать к Джину – из всего лишь нескольких вещей Каме Джин может создать беспорядок. Он может создать беспорядок из чего угодно. Только тогда, когда Джин выходит из душа, у него теплая кожа и темные волосы и глаза, он наклоняется и надевает майку, и она его так облегает, Каме задумывается о переезде. По-настоящему задумывается.

Квартира Каме удобнее для них, когда они работают, ближе к центру. Джин живет немного дальше, у него тише и его квартира больше. У него больше вещей, для которых нужно больше места. Квартира Каме не предназначена для двух человек. И все равно, когда там Джин, она кажется больше. И теплее. Они постоянно сталкиваются друг с другом, потому что комнаты недостаточно большие для них обоих. По утрам они умываются в одной раковине. Каме обнаруживает, что чаще моется в душе с Джином, не потому, что приходится, а потому что сам он так хочет. И он может смотреть, как Джин одевается по утрам, знает об этом Джин или нет.
По утрам Каме везет их обоих на работу, иногда их встречают фотографы, иногда нет. Это то, к чему они оба уже привыкли, что-то, чему они больше не позволяют влиять на себя. Джин потягивается в машине и включает радио, так громко, что вспышки камер тонут в звуках.

***

- Судя по всему, вы снова враждуете, - говорит Джунно, листая таблоиды за чашкой кофе. Они сейчас, засыпая на ходу, дают интервью, фотографируются и выступают – реклама для нового сингла. Джунно нравится читать слухи о Джин и Каме, он обожает смущать их. Своего рода месть.

Каме только ворчит в ответ и уходит за чем-нибудь на завтрак. Джин укладывается на диване в гримерке и награждает Джунно недобрым взглядом.

- И из-за чего мы ругаемся на этот раз? – спрашивает он. – Снова хотели купить одни и те же дорогие туфли в магазине?

- Почти угадал, - отвечает Джунно. – Вы спорите из-за костюмов. Вы оба хотели один и тот же костюм для клипа, и сейчас вы спорите из-за всего, что одеваете для съемок.

- Как будто бы костюмы Каме на меня налезут, - говорит Джин.

- Ага, - подтверждает Каме, протягивая Джину кофе и тост. Джин смотрит на круассан в руках Каме, а потом – на самого Каме. Каме даже не моргает.

- Ты сам только что сказал. Тебе нужна диета. Никаких тебе круассанов.

Джунно смотрит на них обоих.

- Если бы только они узнали, что вы ссоритесь из-за круассанов, они бы умерли просто.

Джин довольствуется тем, что отщипывает кусочки от круассана Каме и поедает их с ликующим выражением лица. Каме позволяет, он знает, что Джину стащенная еда вкуснее – ну, и есть некое странное удовольствие в том, что Джину так хочется таскать его вещи.

- Мы ругаемся не только из-за круассанов, - возражает Джин. – Мы из-за всего ругаемся.

- Нет, не из-за всего, - пожимает плечами Джунно. – Вы как женатая пара. Вы только ворчите. Вы не ругаетесь больше. Стареете. Все мы стареем.

- Кто тут стареет? – спрашивает Коки, входя в гримерку и швыряя сумку на стол.

- Они, - отвечает Джунно. – Каме не дает Джину круассан. Говорит, ему нужна диета.
Коки внимательно разглядывает их обоих.

- Ну и безнадежные же вы ублюдки, - говорит он, наконец. – Черт, я сейчас вызову вам такси. Можете отправляться прямиком в церковь.

- Ха, - говорит Джин. – Он не хочет переезжать ко мне. Думаю, свадьба в таком случае вообще не обсуждается.

Каме сердито смотрит на Джина.

- Я не сказал, что не хочу. И ты что, обдумываешь нашу свадьбу?

- Конечно, - говорит Джин. – Ты был бы моей маленькой послушной женушкой. Было бы здорово.

Каме забирает у него тост и съедает.

- Не переезжай к нему, - говорит Мару, кивком показывая на Джина. – Помнишь, мы смотрели «ВАЛЛ-И»? И огромная мусорная свалка у него в спальне. Тебе придется стать ВАЛЛ-И, чтобы вычищать ее долгими, долгими годами.

- КАМ-Е, - поддакивает Джунно.

- Я ни к кому не переезжаю, - говорит Каме. – У репортеров же настоящий праздник начнется.
Джин поднимает голову, смотрит, как Каме ест его тост.

- Ну и что? Что тебя беспокоит? Они знают, что мы вместе ездим на работу. Судя по тому, что они видели, мы уже живем вместе.

- Я бы заставлял тебя мыть вещи, - говорит Каме. – Заставлял бы тебя убираться, Джин. Тебе пришлось бы перестать жить, как подросток.

- Ладно, - отвечает Джин. – Я за разделение домашних обязанностей. Всегда говорил, что не буду ждать от своей жены, что она будет делать по дому все.

- Если ты не перестанешь звать меня так, - говорит Каме, - мы с тобой на самом деле начнем враждовать.

Джин вздыхает и смотрит на Каме большими-пребольшими глазами.

- Каме. Каме, Каме, Каме. Разве ты еще не выплеснул наружу эту свою агрессию? Сколько еще таксистов тебе нужно, чтобы…

- Не переезжай к нему, - говорит Мару, качая головой. – Вы поубиваете друг друга, и мы станем Т-ТУН.

- Т-Т-Т-Т-ТУН, - говорит Коки. – Неплохо звучит.

- Я ни к кому не переезжаю! – говорит Каме, пытаясь задушить Джина подушкой. – Особенно к тебе.

***

Вечер они проводят у Джина. Джин приготовил ящик в шкафу для вещей Каме – это больше, чем Каме сделал для Джина у себя. Несмотря ни на что, он понимает, что ему нравится проводить время у Джина. Там не только больше места, там все вокруг знакомо ему. Одежда, которую носит Джин, журналы, которые они вместе читали в самолетах, любимая музыка Джина, то, как он бродит по квартире и ищет что-нибудь, что умудрился потерять.

У Каме даже есть любимое кресло. Когда они приходят к Джину, он частенько сидит там, пока Джин переодевается, начинает готовить что-нибудь, цепляет свой айпод к колонкам. Каме разглядывает бардак и кладет ноги на кофейный столик, где уже стоит шесть чашек и лежат диски и журналы.

- Тебе нужна горничная, - говорит он.

- Этот наряд меня заводит, - соглашается Джин из спальни. – Наденешь его?

- Нет, - отвечает Каме. – Что на ужин?

- То, что найдется на кухне, - ухмыляется Джин.

- Ну конечно, - говорит Каме.

***

Они ужинают и пьют пиво. У Джина большая кухня, но они не едят за столом. Они сидят на диване, Каме смотрит новости, а Джин смотрит на Каме. Каме потягивается и уютно устраивается головой на плече Джина. Они прижимаются друг к другу, как замерзающие зимой котята.

- Так хочу уже лето, - жалуется Джин.

- Ты всегда так говоришь, - отвечает Каме. – А когда наступает лето, ты жалуешься, что слишком жарко.

- Ну да. Во всяком случае, я последователен.

- Ха. А я люблю зиму.

- Знаю. Ты любишь Рождество. Единственный из всех, кого я знаю.

- Я думал, ты тоже любишь.

- Ну, вообще да. Я люблю все, где есть семья, друзья, еда и подарки. Но это очень утомительно. Пи ненавидит рождество – мне это не нравится.

- Все наладится, - говорит Каме. – Он просто… одинок. А когда ты не так одинок, все меняется.

- Думаю, ты прав, - соглашается Джин.

- Что ты хочешь на Рождество? – спрашивает Каме.

Джин отдвигается и широко улыбается.

- Тебя – в наряде горничной.

- Заткнись. Я серьезно.

- Я тоже.

- Джин!

- Ладно, ладно, - сдается Джин. – Черт. Э-э-э… думаю, «Скэйлэкстрик»* тоже можно не просить?

Каме скидывает с ног ботинки.

- Мне все равно. Это твоя квартира. Если хочешь опутать ее гоночными автотрэками – вперед.

- Договорились! – счастливо говорит Джин. – Я, вообще-то, серьезно говорил, если что. Насчет того, чтобы ты переехал. Это могла бы быть и твоя квартира тоже.

Каме смотрит на него, поднося ко рту пиво.

- Я люблю свою квартиру. Почему мы не можем переехать туда?

- Ты сейчас соглашаешься?

- Нет. Только предполагаю.

Джин морщится.

- У тебя не квартира, а каморка. Мне пришлось бы продать все, что у меня есть.

- Было бы неплохо, - говорит Каме.

- Но-но, - возражает Джин, - иди ты к черту. Моя квартира больше. Здесь больше места для нас обоих.

- А моя – ближе к работе, - спорит Каме.

- Возле моей не дежурят репортеры.

- Это сейчас. Ты здесь не так давно живешь. Подожди еще с месяц. Моя ближе к центру. Ближе ко всему. Если ты захочешь пойти по клубам, тебе придется далеко ехать.

- Такси, говорит Джин. – Ой, подожди, это же для тебя такая проблема сейчас, да?

Каме толкает Джина в плечо, и они начинают бороться, смеясь. Джин, когда пьян, как-то по-особенному силен, и Каме не может с ним справиться, так что его кладут на лопатки. Джин вжимается между его бедрами и удерживает его руки. Каме воинственно задирает подбородок.

- В моей кровать лучше, - говорит он.

Джин сощуривается.

- Можешь привезти кровать с собой.

- Тебе придется убраться, - говорит Каме. – Я не стану жить в таком месте – это как детский сад какой-то. Когда ходишь тут – это как между камней пробираться.

- Это приключения, - говорит Джин, наклоняется и прикусывает шею Каме. – Непредсказуемые. Сексуальные.

- Это бардак,- возражает Каме, но поднимает руки и обнимает Джина за шею. – Будем спотыкаться и падать по утрам. Одежда вся будет помятая, я буду нудеть…

Джин просовывает руку Каме в джинсы, и Каме не думает, что может продолжать говорить. Он приподнимает бедра и чувствует острые зубы Джина на коже, чувствует приятное покалывание, разливающееся по венам.

- Черт, еще, - шипит он, - черт, не останавливайся.

- Это да? – шепчет Джин ему на ухо.

- Нет, - не без усилия отвечает Каме.

К чести Джина, тот не останавливается, продолжает. За эти годы он научился ценить долгие игры.

* Scalextric – гоночная игра – набор электрических гоночных машинок и автотрэк.

***

Через неделю Джин начинает оставлять записочки на холодильнике Каме. Сначала Каме их не замечает. По утрам он даже свет не включает, когда делает кофе – он и так знает, где что лежит (разумеется, это еще одно преимущество его квартиры и причина не переезжать). К середине недели ни одна из его кружек не находится на своем месте, так что свет приходится включить.
«У меня дома больше кружек», - гласит записка.

Каме хмурится.

- Джин, - зовет он, входя в спальню.

Джин дремлет, лежа на животе, одна нога презабавнейше торчит из-под одеяла. Он шевелит пальцами. Это выглядит вызывающе очаровательно.

- Н-н-н, - отвечает Джин. – Ты это про кружки, что ли.

- Я не перееду к тебе ради твоей коллекции кружек, – говорит Каме.

- Черт, неужели? – говорит Джин, переворачиваясь на спину и открывая глаза. – Я думал, ты поведешься. Ты же такой практичный.

- Я не… - Каме гневно смотрит на Джина. – Я не пятидесятилетний старик. Я не встречаюсь с тобой ради твоей кухонной утвари.

- Логично, - говорит Джин. – Но ты отказываешься переехать ко мне из-за недостатка у меня… чистящей утвари. Так что, знаешь, логично было бы предположить, что если бы у меня было больше всяких нужных вещей, ты больше бы заинтересовался.

- Твой мозг пугает меня, - говорит Каме. – И ты опоздал. Опять.

- Если мы живем вместе, это значит, что мы опоздали. И поскольку ты – это ты, все подумают, что ты отвлекся на что-то очень важное. Не на какой-нибудь там, понимаешь, минет, и не на подрочить или еще что-то. Так что про меня по ассоциации с тобой тоже подумают, что я ответственный.

- Ты поэтому хочешь жить со мной?

Джин пялится на Каме.

- Ну разумеется, нет, идиот. Ты что, не слышал, как я сказал «минет»?

- Ты хочешь жить со мной, чтобы я отсасывал тебе чаще? Того, сколько я делаю это сейчас, тебе не хватает?

- Неважный у нас выходит разговор, да?

- Да.

- Я хочу жить с тобой потому, что люблю быть с тобой, - говорит Джин. – Минеты – это, м-м-м, всего лишь малая часть этого. Хотя, большая, вообще-то, у меня же не такой уж и маленький… Да. Но… Да. Э-э-э.

Каме смотрит на Джина.

- Я люблю тебя? – улыбается Джин.

Каме складывает на груди руки, но улыбается.

- Вставай и одевайся, - говорит он.

- Я получу свой минет этим утром? – спрашивает Джин, поднимаясь и натягивая на себя простыню. Он весь помятый со сна и встрепанный, Каме любит его таким. – По-моему, я его заслужил за то, что я такой ненавязчиво обаятельный.

- Нет, - говорит Каме, - можешь сделать минет мне, за то, что ты такой адски невыносимый.

- Пойдет, - счастливо восклицает Джин.

***

В гримерке Джунно развешивает рождественские украшения. Каме радуется тому, что успешно завершил все свои походы по магазинам – он знает, что Джин и Мару займутся этим только в январе или около того. Декабрь обычно хороший месяц для них. Занятой, но все чувствуют приближение праздника. Готовятся к новому году, году перемен, новых начинаний. Столько всего, чему можно только радоваться.

Каме старается захватить это настроение с собой на выступления. Их рождественская песня – не самая веселая песня в мире, и Каме отчасти грустно, что они не могут исполнить что-нибудь более счастливое.

Когда его спрашивают, он с энтузиазмом кивает и заявляет, что «White X'mas» - это лучший сингл КАТ-ТУН.

- Хотя это же грустная песня, - всегда говорят интервьюеры. – Она об одиночестве в Рождество. Вы когда-нибудь чувствовали себя одиноким в Рождество?

Каме не думает, что это так. Он знает, что нужно как-то соответственно отнестись к зрителям, к людям, которые каждое Рождество проводят со своими сожалениями и остатками прошлых чувств. Рождество – это время года, которое Каме любит больше всего. Время любви, когда ты разрываешься между семьей, любовниками, друзьями. Время, когда идет снег и люди держатся за руки.

Он не хочет говорить об этом, поэтому то, что он произносит вслух, звучит фальшиво, непривычно в его исполнении.

- Я думаю, что когда видео закончилось, - говорит после него Джин, - все девушки наконец-то появились. Нас на самом деле никто не бросал. Они просто опоздали из-за того, что сейчас везде всякие рождественские распродажи…

***

- Негодяй ты, - смеется Коки и толкает Джина в спину, когда они уходят со студии. – Нехорошо так дразнить людей.

- Он прав, - говорит Каме. – Клип на самом деле какой-то неправильный.

Коки корчит рожицу.

- Я считаю, он демонстрирует разнообразие наших чувств, - говорит он, - и мы смогли проявить в клипе свой актерский талант.

- Ага, особенно некоторые, - многозначительно говорит Уэда.

- Думаю, мне самому не помешает пробежаться по распродажам, - говорит Джунно. – Каме, ты уверен, что тебе не нужны носки?

- Да, - терпеливо отвечает Каме. – Почему все считают меня пятидесятилетним стариком?

***

Каме сложно заснуть, думая все о том же. Сложность серьезных отношений заключается в том, что они показывают, что ты за человек. Как личность, со всеми потемками твоей души и недостатками. До сих пор Каме считал, что его длительные отношения с Джином завязаны на работе, на общем для них мире, где все – стресс, сумасшедшая гонка. Он любит Джина так, как сам даже понять не может, но почему-то он всегда сдерживался. Это все страх перед тем, что его сердце может сотворить с карьерой, которую помогла выстроить голова, полагает он. Риск – в том, чтобы чувствовать слишком много.

Его поражает, насколько Джин безрассуден со своим сердцем и своей головой. Когда ему стало слишком тяжело, он рванул в Лос-Анджелес. Потом вернулся, полный американского солнца. Каме и представить себе не может, чтобы сделать что-то такое, и тем не менее, это исправило ситуацию. Сделало ее проще. После того, как Джин вернулся, они ссорились все меньше и меньше. Заскучав от того, что у них происходит на самом деле, газетчики принялись выдумывать слухи.

- Ты же жил с девушкой, да? – шепчет Каме Коки. Они едут в автобусе на очередное шоу, все остальные уснули. Глубокая ночь, и Каме знает, что тоже должен бы спать, только его голова не дает. И сердце тоже. А Коки играет в геймбой, так что наверняка тоже размышляет о чем-то.

- Да, - отвечает Коки, на секунду отрывая взгляд от панельки. – А что?

- Это сделало отношения лучше или хуже?

Коки задумывается, захлопывая крышку на корпусе игрушки.

- Лучше, - говорит он. – Сокровеннее. Это посвящение друг другу. Все, что делает вас ближе, хорошо, если ваши отношения хороши. Если сами отношения никакие, тогда если вы съедетесь, это не поможет.

Каме кивает, смотрит в окно. Иногда ему так хочется, чтобы он смог собрать все свое мужество в кулак, как Джин. Просто – чувствовать, знать и делать.

- Что тебя пугает? – спрашивает Коки.

Каме пожимает плечами, снова смотрит на Коки.

- Все, - говорит он. – Единственный, с кем он жил до этого – Пи. Пи похож на него. Все, с кем живет Джин, похожи на него – а я ведь. Я такой. Мне нужно, чтобы все шло как надо. Я не люблю уступать. Пространство, время, вещи. То, как я что-то делаю. Не могу представить, как я все это уступлю.

Коки потирает подбородок.

- Счастливым она тебя не делает, однако, говорит он, - эта твоя рутина.

- Нет, - отвечает Каме. – Наверное, нет.

- Послушай, он говорит, что думает. Он делает, что думает. Он не дурак – каждый, кто так поступает, знает, во что ввязывается. Если он хочет жить с тобой, значит, он уже все об этом знает, и его это не колышет. Не волнуйся об этом так сильно.

- Ты так говоришь потому, что ты сейчас занят битвой… с кем?

- С «Элитной четверкой»*, - смущаясь, говорит Коки. – Нет. Разумеется, нет. Но, э-э-э, если бы и поэтому, меньше правды в моих словах не стало бы. Кончай увиливать.

- Ладно, - отвечает Каме. – Спасибо.

- Пожалуйста, - говорит Коки. – Прошлым Рождеством ты сказал мне, что хочешь перемен в жизни. Сейчас у тебя есть такой шанс, так что помни об этом.

*Elite Four. Кто-то или что-то из какой-то игрушки.

***

Каме очень сложно представить и принять мысль о том, чтобы жить с Джином, но раз уж настрой у него рождественский, Каме решает совершить перемены в жизни. Подавив нервную дрожь, он решается провести эксперимент, оставшись у Джина на целую неделю. Он не говорит Джину об этом прямо, а Джин не показывает, что знает, что происходит. Вместо этого они оба делают вид, что ничего необычного не случилось. Когда Каме осторожно спрашивает о некоторых деликатных моментах, Джин только счастлив подыгрывать ему.

- У тебя нет доски для записей, - говорит Каме. – Почему бы не завести?

Он лежит на Джине, поэтому Джин не особенно вслушивается. Он скручивает локон Каме между большим и указательным пальцем, чтобы кончик торчал.

- Что завести?

- Специальную доску, - поясняет Каме. - Чтобы прикреплять к ней нужные записи.

- Какие, например? – спрашивает Джин.

- Например, телефонные номера, - предлагает Каме варианты. – Или намеченные встречи. Если, к примеру, твоей собаке срочно понадобится ветеринарная помощь или… меню из ресторанов с доставкой или… ну, ты понимаешь. Номера такси.

Джин многозначительно смотрит.

- Ладно, - говорит Каме. – Никаких такси. Просто вещи. Нужные вещи. Когда у тебя запарка и все плохо, как ты найдешь нужные тебе номера телефонов?

Джин смотрит все так же.

- Это не я придумал, - защищается Каме. – У Коки такая есть.

- Вы оба – девчонки, - говорит Джин. Такие доски не для мужчин. У меня есть адресная книга.

- Где? – спрашивает Каме.

- В прихожей.

- Это не адресная книга, - говорит Каме. Это куча меню и телефонных книжек.

- Это одно и то же, - отвечает Джин. Он кладет руку на шею Каме, за подбородком. Каме старается не доставлять Джину удовольствие и не подставляться под его руку.

- Это не одно и то же! – говорит Каме.

- Это как доска, только без булавок, - говорит Джин.

- Вовсе нет, - говорит Каме. – М-м-м. Ниже.

Джин выглядит довольным и проводит рукой по спине Каме. Под майку, где кожа Каме теплая. Дрожь проходит по телу Каме.

- Важные вещи я все равно храню у себя в голове, - говорит Джин.

- М-м-м. Там не так уж много места.

Джин шлепает его и щурится. Когда Каме их открывает, Джин строит весьма забавную обиженную мордочку и дуется до тех пор, пока Каме не наклоняется и не целует его в ключицу. Теперь очередь Джина сопротивляться желанию заерзать.

- Ты закончил меня допрашивать? – улыбаясь, спрашивает Джин. Он хватает Каме за руку и принимается облизывать и покусывать его пальцы, полностью подрывая попытки Каме быть серьезным. – Обещаю, я буду замечательным сожителем. Я готовлю, я… иногда убираюсь и я принимаю секс в качестве платы за квартиру.

- Я не допрашиваю, - говорит Каме. – Просто задаю вопросы.

- Может, ты сможешь жить с человеком, у которого нет доски для записок? – задумчиво спрашивает Джин, - Ну, и важных вещей в голове нет.

- Забавно, - отвечает Каме. – Ты не жалуешься, что я могу делать несколько вещей одновременно, когда я сосу твой член, а мои пальцы у тебя в…

- Хех, точно, - кивает Джин. – Это для тебя преимущество. И для меня преимущество, верно?

- Полагаю, что так, - говорит Каме. – Недостаток в досках для записей ты восполняешь великолепными минетами.

- Вот, умница, - восхищается Джин. Он перестает покусывать и начинает нежно сосать пальцы Каме. Когда он говорит, его губы двигаются против кожи Каме. – Еще одно отличное свойство для сожителя.

- Если я перееду к тебе, я привезу с собой свою доску.

- Хорошо, - говорит Джин. – Думаю, я смогу к этому привыкнуть. Все, что важно, отправляется на всеобщее обозрение на доску. Я понимаю. Куча записок от Джина к Каме, описывающая все детали очень важных вещей, таких, как кто будет трахать…

- Ладно, ладно, - прерывает его Каме. – Я привезу с собой свою доску, а ты можешь пользоваться этой своей дурацкой пирамидой из бумажек в прихожей.

- Мы все еще имеем в виду предположения? – улыбается Джин. – Твоя предполагаемая доска и моя предполагаемая дурацкая пирамида? Только ведь ты сказал «Я привезу», а не «Если я привезу».

- Мы все еще имеем в виду предположения, - сердито ворчит Каме.

- Черт побери, - говорит Джин. Он тянется и целует Каме в подбородок, потом в шею, потом снова вверх и крепко целует в губы. Каме запускает руку в волосы Джина и тот дрожит от удовольствия.

- А теперь? – спрашивает он.

- Все еще – предположительно, - отвечает Каме.

- Крепкий ты орешек, Каменаши Казуя, - говорит Джин.

- Угу, - отвечает Каме. – Что в этом такого, что ты так этого хочешь?

- Чтобы ты переехал ко мне? – уточняет Джин.

- Да. – говорит Каме. – Дело в сексе или в чем? Это все…

- Джин наклоняет голову к плечу.

- Я просто люблю проводить время с тобой. Это включает в себя секс. Дело не в том, чтобы выбрать или секс, или быть рядом. Они друг друга не исключают.

- Знаю, - говорит Каме. – Я не это имел в виду. Просто – я же с ума тебя сведу в два счета.

- Я уже знаю о тебе все, что можно узнать, - говорит Джин. – Твои странности очаровательны.

- Неужели, - язвительно говорит Каме.

Джин шевелит бровями.

- Да. Обожаю, как ты просто зверем становишься, когда таксисты выводят тебя из себя.

- Мне этого никогда не забудут.

- Не-а, - говорит Джин. – Только не после всех тех разговоров о том, что я в Лос-Анджелес стал гангстером. Я даже к мальчишкам на заправках боялся подходить. А ты тут, оказывается, вынашивал в себе склонность к насилию.

- Нет у меня склонностей к насилию, - возмущается Каме. – Он просто меня выбесил.

- Я нахожу это очаровательным. И возбуждающим.

- Да уж, - говорит Каме.

- Я нахожу тебя очаровательным, - говорит Джин. – Я сам тебя с ума сведу еще быстрее. Я вот думаю, блин, ну что нам терять? Мы вместе уже пять лет. Думаю, я уже достаточно предупрежден.

Каме смотрит на Джина, устраиваясь поудобнее, пока коленом не находит нужное местечко, и Джин довольно постанывает.

- Хм, - говорит Каме. – Думаю, я просто – я не хочу быть твоей женой. Я на самом деле не хочу быть назойливым созданием, которое будет сковывать твою… свободу… или еще что-то. Понимаешь? Я не шучу, когда говорю, что заставлю тебя убираться. Я совсем-совсем не шучу.

- Каме, - говорит Джин. – Все в порядке. Мне все равно. Если хочешь, чтобы я стал горничной – идет. Только переезжай ко мне. Готовь для меня и делай мне минет, и я языком ванную вылижу.

- С тобой точно что-то не так, - говорит Каме. – Серьезно.

- Ты всегда знал об этом, - отвечает Джин. – И ты все равно обдумываешь идею переехать ко мне. Боже, наверное, я офигительно сексуальный. Очень хорош в постели. Кое-кто просто свихнулся, если решит не переезжать ко мне и не иметь под рукой все мои шикарные достоинства.

Джин улыбается, широченной щенячьей улыбкой, которая означает, что он знает, что побеждает. Каме сердито сощуривается, но это по большой части притворство. Он наклоняется и целует Джина в губы, глубоко и страстно, пока Джин не обнимает его за талию. Он пытается перевернуть Каме на спину, утвердить свою власть, но Каме решает, что не даст этому случиться. Не сегодня. Не сейчас.

- Я тебе не жена, - шипит он, склоняясь над Джином и кусая краешек его уха. – Сдавайся. Сегодня все будет, как я хочу.

Джин в ответ только смотрит на него, в глазах и в линии подбородка появляется жесткое упрямство. Он взвешивает в уме все «за» и «против», Каме чувствует это – он всегда уступает Каме ровно настолько, чтобы Каме было комфортно. Но когда надо, дух соперничества прорывается в нем наружу и в нем появляется жесткость, жесткие черты, которые Каме так любит прикусывать. И как только Джин открывает рот, чтобы сказать какую-то глупость, Каме гладит его рукой промеж ног.

- Хорошо-о-о подумай, прежде чем говорить, - говорит он многозначительно.

***

Неделя проходит без особых происшествий. Каме чувствует себя на удивление довольным тем прогрессом, которого они достигли. Джин живет в организованном беспорядке, поэтому все проще – вокруг нет никакого хаоса. Каме старается не устраивать уборку слишком часто, вместо этого умудряясь убедить Джина сделать это самому. Одно из достоинств Джина заключается в том, что он рад будет сделать то, о чем его попросили, если не просить его об этом пять раз подряд. Малейший намек на повторение просьбы – и Джин работает медленнее, бунтуя против давления, как ребенок. К счастью, до этой стадии у них не так часто доходит.

- Ну так что, - говорит Джин. Утро, Джин на кухне, стоит, закутавшись в простыню. Каме сидит за столиком, ест и наблюдает за Джином. Они смотрят друг на друга.

- Мой испытательный срок окончен?

Каме пихает его в плечо.

- Тебя ничего не беспокоит? – спрашивает он. – Должно же быть что-то, о чем ты беспокоишься. Никто не может быть таким спокойным.

Джин только смеется.

- Ты насчет того, чтобы жить с тобой?

- Да, - говорит Каме.

- Нет, - отвечает Джин, - я не просил бы тебя, если бы не хотел.

- Ты не просил бы, если это не было бы важно для тебя, - говорит Каме. – Я думаю, это для тебя важно, потому что ты хочешь признания.

Джин садится, держа в руках кофе, задумывается. У него на лице мрачное, непроницаемое выражение, которое значит обычно, что Каме прав – Каме хорошо знает это выражение.

- Я всегда думал о том, что это все как-то связано с группой, - говорит Каме. – Со всеми этими сумасшедшими вещами, среди которых мы живем. Я всегда думал, это все потому, что мы так близки, так близки физически, что мы неизбежно оказались бы вот так. Что если мы выбрали бы другое занятие…

- Мы не оказались бы вместе?

- Да, - отвечает Каме. – Что, может быть, мы вместе потому, что не можем постоянно быть рядом и не быть вместе. Мы же были рядом с того момента, как… были рядом.

- Не в Лос-Анджелесе, - говорит Джин. – Я уехал, но я все равно хотел тебя. Мы все равно были вместе тогда.

Каме думает об этом, и до него доходит, что он в кои-то веки был смертельно неправ.

- Да, - говорит он, - это правда. Я не думал об этом.

Джин кивает. Ему явно неуютно, он похож на ребенка. Он не умеет легко говорить о чувствах и уж точно – не по утрам (он встает так рано специально с учетом расписания Каме). Черт, да он учитывает и уступает всему для Каме, и больше так не должно быть.

- Я думаю, это, наверное, значит, что я не давал тебе достаточно признания, - продолжает Каме, - я вечно сдерживался, а ты всегда шел навстречу, чтобы мы могли встречаться. И это – я понимаю это сейчас, даже просто разговаривая с тобой. Я вижу, что, может быть, не было понятно, что я…

- Я знал, что ты меня любишь, - говорит Джин. – Я знаю, что ты меня любишь. Лучше тебя самого, наверное. У тебя плохо получается скрывать такие вещи. Так что это не так, как ты думаешь. Не совсем так.

- Хорошо, - говорит Каме. – Мы должны попробовать. Мы должны – я хочу сказать, я знаю, ты со мной намучаешься, потому что я ходячее огорчение, но если ты справишься, то и я справлюсь.

- Это же не в тюрьму сесть, - говорит Джин с шутливой насмешкой. – И не к войне готовиться.
Каме смотрит на него.

- Я никогда не жил с кем с тех пор, как повзрослел. Для меня это… серьезная штука. Мне понадобится много терпения.

- Хорошо, - говорит Джин. – У тебя будет все, что ты захочешь. Ты же знаешь.

***

Неделю спустя они дают интервью о сингле, о природе одиночества в праздники. Это напоминает Каме о Ямапи, который всегда говорит, что когда ты одинок в Рождество, то одиночество чувствуется сильнее, чем оно есть на самом деле. Сам праздник приносит еще больше счастья для счастливых и больше грусти – для одиноких. Каме не хочется, чтобы об этом пелось в его песне. Это не то, чего ему хочется в своей жизни.

- Я думаю, эта песня должна вдохновлять, - говорит он. – Мы должны ценить окружающих нас людей в Рождество. Если в вашей жизни кто-то есть, нужно быть с ними. В Рождество всегда должно быть так.

- Как бы там ни было, - говорит Джин, - в конце концов девушки пришли. Они заблудились, им пришлось ловить такси и…

- Так что, - перебивает его Каме, - закончилось все прекрасно, думаю, это самое главное.

- Конечно, - говорит Коки. – Таксисты снова спасли мир. Хорошие они ребята, такисты. Недооцененные. Цените ваших таксистов в это Рождество.

- Да, - сдержанно говорит Каме, - целиком и полностью согласен.

***

Сочельник. Мир вокруг полон света, полон волнения. Каме подъезжает к дому Джина, кажется, машине понадобилось больше времени, чтобы затормозить – так в ней много вещей. Каме делает глубокий вздох, и сжимает руки на руле. Несмотря ни на что, сложно было звонить агенту по недвижимости утром. Чтобы выставить квартиру на продажу. Чтобы решить все окончательно.

У Джина в гостиной горит свет, Каме видит силуэт елки. Он открывает дверь, резко захлопывает ее и идет к багажнику. Снаружи холодно, но к счастью, вокруг никого нет. Репортеры еще не нашли это место. Скорее всего, они отыщут их в январе, через пару недель после того, как увидят табличку «Продается» на квартире Каме.

Каме до последнего момента не слышит шагов за спиной. Он быстро оборачивается, но Джин успевает радостно запихнуть пригоршню снега ему за воротник.

- Это вот это меня ждет? – спрашивает он, устало, вытряхивая снег из рубашки и дрожа.

- Оно самое, - отвечает Джин, улыбаясь. На нем смешная шапка с мехом над ушами. Он немножко похож на того себя, каким он был, когда Каме пришел в агентство, когда они оба были такими юными и такими глупыми. Когда между ними началось что-то, чего они не понимали до конца – поцелуи, прикосновения и полная, всепоглощающая страсть друг к другу. Ссоры, которые случались, пока все это росло и изменялось годами, которые толкали и заталкивали это вглубь, чтобы никто не видел, и все было правильно и удобно.

В этот момент Каме понимает, что то, что его ждет – велико и безгранично. Холод по его спине и тепло на его губах, потому что посреди пустынной автостоянки, посреди снегопада и света Джин целует его. И ничто больше не имеет значения.

***

К тому времени, как Каме взбирается по лестнице со всем своими сумками, он ни на что не может обращать внимание, кроме как на усталость в руках. Джин выныривает из квартиры, чтобы забрать из машины еще вещи, и у Каме есть минутка, чтобы осмотреться. Он замечает, что Джин освободил кучу ящиков, передвинул вещи. Квартира выглядит голой и пустой, будто новая. Чистый лист. Новое начало.

Каме никогда еще не был так благодарен отсутствию всего, никогда в своей жизни. Он оглядывается и видит, что Джин хранит все их общие вещи – все их воспоминания, все их мгновения. И перед ним открывается целый мир, полный возможностей. Шанс сотворить еще великое множество таких мгновений.

Когда Джин поднимается по лестнице, таща за собой огромный баул, Каме тянется к нему, гладит его лицо. Он хочет сказать «Спасибо», но у него нет слов.

- Да, да, пожалуйста, - ворчит Джин. – Что тут у тебя, труп таксиста?

***

Рождественским утром гостиная завалена коробками, некоторые еще не открыты. Оберточная бумага и мишура. Подарки, и еда, и вещи, которые Каме привез с собой, но никогда не будет использовать. Лежат на полу – новые воспоминания.

Они не вылезают из постели до середины дня, Каме называет это крещением и чувствует себя восхитительно неприличным за это. Они целуются, и целуются, и целуются, и когда губы Джина на ключицах Каме, когда его руки на бедрах Каме, когда он двигается, прижавшись к нему, они двигаются вместе, Каме чувствует, что никогда во всей своей жизни он не был так уверен, что принял правильное решение.

Между этими мгновениями Каме лежит на Джине и слушает, как бьется его сердце.

- Ты еще не успел сделать рождественские покупки, так ведь? – укоризненно говорит он.

- Нет, - признается Джин. – Я был так занят, стараясь убедить тебя, чтобы ты, черт побери, переехал ко мне, идиот. Я немножко забыл.

Каме только смеется, сухо, отрывисто и устало.

- Придурок ты, - говорит он.

- А, я понял, - говорит Джин. – Ты недоволен, что так мало подарков, да? Я кое-что придумал насчет этого. А ну, ложись на спину, чертов неблагодарный маленький…

Каме смотрит на него, приподняв брови.

- Это не подарок на Рождество, - говорит он.

- Откуда ты знаешь? – спрашивает Джин, ложась на него, тесно прижимаясь и целуя его ключицы. – Ты же еще не развернул его.

The End

fanfiction