|
Сначала машину ведет Пи, а Джин сидит на переднем сидении, барабаня
пальцами по приборной доске, и возится с радио. Каменаши
сидит на заднем сиденье, прижавшись головой к боковому окну и закрыв глаза от
солнца. Когда бы Джин ни смотрел на Каме в зеркало заднего вида, тот выглядит
усталым и одиноким в обрамлении слегка серебристого света, проходящего сквозь
тонированные стекла; как всегда, у Пи есть Джин и у Джина есть Пи, но Каменаши один, и Джин не может этого вынести.
*
- Эй, - говорит однажды Джин, когда они заворачивают на бензоколонку, и Пи
выходит заплатить за горючее. Он поворачивается в кресле, слегка скользнув по
липкому, шершавому сиденью, чтобы посмотреть на Каменаши.
- Ты в порядке?
- Что? – удивленно спрашивает Каменаши. – Да, -
говорит он. – Я в порядке.
В какой-то момент они просто смотрят друг на друга, и Джин чувствует между
ними энергию, которая всегда проскальзывает между ними, между ними троими;
словно крошечная рука дергает его за рукав.
- Ты уверен? - говорит Джин.
- Да, - отвечает Каменаши и слегка улыбается. –
Спасибо.
*
В первый раз, когда он увидел Каменаши, он знал,
кто это, - так же, как он, наверно, знал, кто такой Пи, когда им было по пять
лет и они делились друг с другом игрушечными грузовиками на детской площадке.
В свой первый день в школе он зашел в класс и увидел голову Каменаши, склонившегося прилежно над учебником, и тогда
он уже знал: этот паренек принадлежит им. Потом Каменаши
поднял глаза и поймал его взгляд, словно он тоже это знал, и Джин подумал: я
никогда не владел ничем таким же красивым.
Он никогда не говорил об этом Пи. Он думает, тот может рассердиться.
*
Иногда Каменаши ведет себя как лидер и выводит их
из себя; обычно это происходит, когда Пи с Джином ведут себя безответственно
и глупо. Он отказывается передавать карту Джину только потому, что однажды
Джин посмотрел не на ту страницу, и в итоге они оказались на штат дальше от
того места, куда хотели добраться. То, что Каменаши
здесь, как-то успокаивает. Он более ответственный человек, чем Джин; Джин
вряд ли когда-либо захочет или сможет стать таким ответственным, а сейчас им
это действительно нужно.
Ему неловко видеть проблеск недовольства в глазах Пи, когда Каменаши начинает отдавать приказы, и иногда Джин
чувствует в кончиках пальцев начальные признаки того жара, который он не
умеет контролировать, беспокойного огня, жаждущего освободиться.
*
- У тебя есть прозвище? – спрашивает Джин. Он ведет машину, хотя никто этого
не хочет; Пи от усталости вырубился на заднем сиденье, и Джин заставил Каменаши отдать ему ключи. Победить Каменаши
намного труднее, чем может показаться на первый взгляд. Он выглядит маленьким
и хрупким, но у него крепкие, сильные запястья и быстрая реакция. Джин очень
гордится своей победой.
- Нет, - говорит Каменаши.
- Почему нет? – спрашивает Джин. У Джина сотня имен, которые он сам себе
выдумал, и еще сотня имен, которыми с неделю или месяц пользуется Пи, а затем
их забывает.
- Не знаю, - говорит Каменаши. У него на коленях
лежит развернутая карта, хотя, насколько известно Джину, Каменаши
запомнил ее несколько сотен миль тому назад. – Никто никогда не давал мне
прозвищ.
- Я придумаю тебе прозвище, - говорит Джин.
Каменаши отворачивается от Джина, в сторону света,
но выглядит довольным.
- Хорошо, - говорит он.
*
Каменаши становится Каме, потому что все прозвища,
которые знает Джин, нелестные или недостойные, а он не может заставить себя
называть Каме придурком. Ему нравится теперь
произносить имя Каме; Каме, Каме-тян, Каме-кун. Пи сначала осторожно
относится к этому - так же, как Пи всегда странно и осторожно ведет себя с
Каме, но в конце концов он слишком ленив, чтобы
противиться этому сокращению. Они становятся Джином, Пи и Каме, своими короткими
и знакомыми сущностями.
Иногда Каме подпевает радио, когда Джин тоже подпевает; голос у него громкий
и надтреснутый, но странным образом приятный. Каме нравится Джину даже
больше, чем Каменаши.
Когда за рулем Каме, Пи заставляет разные вещи летать по салону машины,
потому что Каме от этого злится. Он никогда не делает этого с Джином, потому
что если Джин разозлится, это, вероятно, закончится тем, что машина очутится
в канаве, но Каме не поворачивает руль, даже когда костяшки его пальцев
становятся белыми, а мышцы спины неестественно напряжены. Джин думает, что у
Пи классная сила, намного круче, чем у Джина. Единственное, для чего хорош
огонь, - это ранить людей, думает Джин. Когда Пи злится, бьется стекло и
вылетают воздушные шарики, но когда злится Джин, вещи превращаются в пепел.
Когда злится Каме, все вокруг него чувствуют легкую тошноту, как при начале
желудочного гриппа.
*
Пи и Каме стараются позаботиться обо всем, а Джин заботится о них. Вроде
того. Он не готовит им еду и не беспокоится о том, чтобы у них была теплая
одежда, - это делает Каме. Он не следит за тем, чтобы они все время были
начеку, - для этого есть Пи. Джин заботится об их моральном состоянии. Джин
вызывает улыбку на лице Пи, когда мили, простирающиеся перед ними, теряют привлекательность,
Джин позволяет Каме обращаться с ним как с ребенком, когда тот скучает по
своим братьям и сестрам. Он не может делать ничего из важных вещей, но, по
крайней мере, он может делать хоть что-то.
Иногда Джин не очень понимает, откуда приходят решения. Они все ложатся спать
и не знают, что собираются делать дальше, а потом, на следующий день, Каме
или Пи будят его, и они направляются в Даллас, или в Альбекверк,
или в Майами. Он далеко не сразу понимает, что иногда Пи и Каме просыпаются и
ведут споры посреди ночи, что иногда они ссорятся, и атмосфера наутро
ледяная.
Однажды вечером они разбивают лагерь, а потом он просыпается от внезапного
треска снаружи, словно сломалась ветка. Когда он засыпал, они все вместе
теснились в палатке, Каме с одной стороны, а Пи – с другой. Он заснул, глядя
на раковину уха Каме, на гладкий круглый гвоздик, сдавливающий мочку. Теперь
он остался в палатке один и через тонкие синие стены может видеть силуэты
своих друзей, их тени в свете костра.
Голос Пи звучит раздраженно; возможно, поэтому сломалась ветка. Джин лежит
тихо и слушает. Все кажется напряженным и страшным, как тогда, в раннем
детстве, когда он просыпался посреди ночи, а его родители ссорились из-за
денег. Из-за чего сейчас ругаются Каме и Пи, думает он. Каме говорит тихо и
серьезно, но Джин слышит слова, “без гроша”, “умрем от голода”, “страшный”.
- Я должен использовать свою силу для добра, а не для зла! – вдруг вопит Пи, и Джин сильнее натягивает спальный мешок себе на
подбородок. Когда он был маленьким, у него была плюшевая панда, в которую он
прятал лицо, когда случалось подобное. Он теперь слишком взрослый для мягких
игрушек, но хотел бы, чтобы это было не так.
- Это не зло, если мы в отчаянном положении, - говорит Каме, пытаясь
оставаться спокойным, но его голос от расстройства становится более резким. –
Я же не предлагаю, чтобы мы грабили голодающих детей.
- ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я СТАЛ ПРЕСТУПНИКОМ, - говорит Пи.
- Пи, - говорит Каме.
- ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я СТАЛ ПРЕСТУПНИКОМ, ЧТОБЫ Я ПОПАЛ В ТЮРЬМУ, И ДЖИН БЫЛ БЫ
ТОЛЬКО ТВОИМ?
- ЧТО? – фыркает Каме. – Не будь идиотом.
- НЕ СМЕЙ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ИДИОТОМ.
Джин чувствует, что ему следует выйти и вмешаться, но он не знает, что
сказать и чью сторону принять.
- Ты ведешь себя как идиот! – говорит Каме. – Я не
хочу, чтобы тебя поймали. Меньше всего я хочу, чтобы мы разделились, понятно?
Нам это нужно. У нас наличных не осталось. И нечего отдать в залог, кроме
машины. Если ты ограбишь банкомат всего один раз, у нас будут деньги на много месяцев вперед.
- Но я не хочу, - несчастным голосом произносит Пи. – У них же камеры.
Каме вздыхает.
- Я сделаю это, - говорит Каме. – Ты ведь можешь взломать его издалека? Я
заберу деньги. Если они кого и поймают, то только меня.
Этот вариант, похоже, пугает Пи так же, как и первоначальный план.
- НЕТ, - кричит он.
- Нам это нужно, Пи, - говорит Каме. - Правда, нужно.
Следующую ночь они проводят в отеле, и когда Джин просыпается утром, на
кровати лежит спортивная сумка, битком набитая банкнотами.
*
В Айове один из агентов подбирается к ним достаточно близко, чтобы схватить
Пи за волосы, и Джину приходится поджечь этого человека. Потом ему неделями
снятся кошмары о горящем человеке, утаскивающем Пи в ад.
*
- Дома я был звездой футбольной команды, - рассказывает Джин Каме однажды. Он
сидит на заднем сиденье, а Каме – за рулем, и Джину приходится наклоняться
вперед и выглядывать из-за кресла, чтобы видеть лицо Каме. На Каме – пара
огромных солнечных очков Пи и большая кепка. Джин знает, Каме не брился уже
неделю, но вокруг его подбородка появился лишь маленький намек на щетину.
- Неправда, - говорит Пи. Этот предатель сел впереди и поворачивается в
кресле, чтобы уставиться на Джина. – Я был звездой!
- НЕ ВРИ, - вопит Джин. – ВРУН.
- Я был защитником, - самодовольно заявляет Пи.
- Ты был хреновым полузащитником, - рычит Джин. – А
я был лучшим.
- Я был классным полузащитником, - орет Пи. – ЗАТКНИ СВОЮ ПАСТЬ.
- Народ, спокойно, - тихо говорит Каме. – Уверен, вы оба были классные.
- Надо нам как-нибудь поиграть, - с грустью говорит Джин. Он скучает по
команде, по большому зеленому полю и резкому запаху мяча. Он скучает по
команде поддержки, делающей сальто и кричащей его имя.
- Э, наверно, - говорит Каме. – Я вообще-то не знаю, как играть.
Пи смотрит на него неверящим взглядом, словно Каме
только что снова стал для него чужим. – Ты не любишь спорт? – спрашивает он
слегка агрессивно.
- Я люблю спорт, - защищается Каме. – Но в футболе люди слишком часто
получают травмы.
Джин думает о том, какой игрой был бы футбол для
Каме, который чувствовал бы каждый синяк и каждый порванный мускул.
- А какой спорт ты любишь?
- Когда я был маленьким, я играл в бейсбол, - говорит Каме. – Я был питчером.
Я прекратил играть, когда Анни появилась. Она была
слишком маленькой, чтобы позаботиться о себе после школы.
- Твои родители заставили тебя бросить бейсбол, чтобы ты присматривал за
своей младшей сестренкой? – спрашивает Джин с негодованием. – Это же
нечестно!
- Мои родители меня не заставляли, - говорит Каме, и Джин вспоминает: у Каме на самом деле нет родителей;
по крайней мере, родителей, как у него или у Ямапи.
У Каме есть только братья и
сестры.
- Надо будет нам как-нибудь поиграть в бейсбол, - говорит Пи, и Джин думает,
что Пи никогда еще не был таким милым с Каме.
*
Там, в центре, они отвели Джина в комнату и заставили его поджигать разные
вещи: свечи, бумагу, а один раз – живую свинью. Он смотрел на то, как свинья
визжала, а потом сдохла, и чувствовал, что никогда
больше не будет хорошим мальчиком. Если бы он сейчас вернулся домой, то не
был бы уже маминым любимчиком, и он не знает, кем он стал вместо этого.
*
На их семнадцатый день рождения Пи смотрит на их спортивную сумку, наполовину
заполненную наличными, и на их запачканную одежду и говорит:
- Давайте-ка пойдем по магазинам.
Каме смотрит на них так, словно хочет возразить, но в его единственных
джинсах уже появились дыры, и ему не нравится, что они все выглядят как
бездомные. Кем они и являются сейчас, предполагает Джин, но ему никогда не
хочется напомнить об этом Каме.
Они идут в торговый центр с самой большой стоянкой машин, которую Джин
когда-либо видел. Они движутся на юг, потому что Уэда
однажды упомянул, что приезжал туда в детстве, но до сих пор ни в одном из
старых городков среди плантаций они не нашли даже следа Уэды
или Рё. У них уже иссякли все предположения, и они кочуют из штата в штат,
вдохновленные только силой своей надежды.
Здорово снова побывать в торговом центре, посмотреть, как другие ребята
группками бродят вокруг. Джин с огорчением понимает, что он больше не похож
на этих крутых ребят; его потрепанная одежда уже много месяцев не в моде, а
отросшие волосы торчат бесформенно и дико. Рядом с фонтаном сидит хорошенькая
девчонка в мини-юбке, но когда Джин встречается с ней взглядом, вовсе не
похоже, что он произвел на нее впечатление.
- Давайте пострижемся, - говорит он сердито. Он вваливается в салон, где
девушка с неровными ярко-рыжими локонами полирует ногти за регистрационной
стойкой. Она смотрит на них с изумлением, когда Джин требует немедленную
стрижку, но проводит их в салон, где волосы Джина вновь приобретают свою
былую красоту.
Они уходят оттуда, выглядя новыми мальчиками - на этом настаивал Каме.
- Нам нужны перемены, - сказал он многозначительно под взглядом стилиста, но
в действительности он имеет в виду: “Нам нужна маскировка”. Волосы Каме
теперь чайного цвета и спадают прямыми локонами вдоль его лица, а Пи выглядит
странно: у него волосы выбриты с одной стороны, словно он решил стать скинхедом, но на полпути передумал. Джин считает, что Пи
классно выглядит, а на Каме он больше не может смотреть, не краснея; что-то
есть безмятежное в завесе его волос, касающихся его острых скул, что-то,
из-за чего Джин чувствует еще большее отчаяние.
- Эй, Джин, все в порядке? – спрашивает Каме, когда они встают в очередь за
гамбургерами в МакДональдсе. Пи напевает какую-то
песенку про чизбургеры, которую Джин ни разу в
жизни не слышал, и совершенно игнорирует их обоих, любовно глядя на меню.
Каме смотрит на Джина
из-под золотистой челки, весь – серьезные карие глаза.
- Ты о чем? – говорит Джин. – Все хорошо.
Каме на мгновение задерживает взгляд, а потом опускает глаза.
- У тебя очень красивые волосы, - говорит он и поворачивается к кассиру,
чтобы заказать картошку-фри.
*
Ямапи играется со своей челкой, пытаясь посильнее
начесать ее на глаза.
- Каме, - ноет он. – Можешь вылечить мою челку?
Они в примерочной универмага. Маленькая кабинка
Джина – это хаос из куч отвергнутых футболок и джинсов, мятые красные и
голубые куски ткани валяются под ногами.
Каме выходит из своей примерочной, натягивая темно-серую
рубашку пониже бедер. Позади него Джин может видеть одежду, висящую на
вешалках и аккуратно сложенную на табурете.
- Не знаю, - произносит он с сомнением. – Не знаю, сработает ли.
- Попробуй, - дуется Пи. – Я выгляжу таким придурком!
- Ты хорошо выглядишь, - нетерпеливо говорит Каме, но хватает Пи за локоть и
втаскивает его внутрь маленькой примерочной. Джин проскальзывает в дверь
раньше, чем Каме закрывает ее, просто потому что ему не хочется оставаться
одному снаружи. Они толпятся в кабинке, руки Каме обрамляют лицо Пи, а Джин
тревожно маячит рядом.
Когда пальцы Каме скользят по волосам, сначала кажется, что ничего не
произойдет; выбеленная челка Пи ощетинивается там, где стилист подстриг ее
слишком коротко. Каме нахмуривает брови, и у него слегка белеют губы, а потом
волосы меняются там, где они обвивали пальцы, и становятся гладкими,
здоровыми и новыми - единственная полоска черного цвета среди светлых волос.
- Ой, - выдыхает Джин. Он под большим впечатлением.
- Прости! – говорит Каме. – Прости! Я не знал, что произойдет!
- Что? – спрашивает Пи и поворачивается, чтобы посмотреть на себя в зеркало,
случайно упираясь локтем в живот Джину. – Ха, - говорит он.
- По-моему, выглядит круто, - преданно говорит Джин. Это и в самом деле
выглядит круто, словно они сделали это специально. Пи всегда выглядит круто.
- Хм, - произносит Пи и наклоняет голову. – Спасибо, док.
- Не вопрос, - отвечает Каме с неубедительной беспечностью, слегка склонив
голову, и его бледные щеки розовеют от гордости.
Легкий укол ревности заставляет Джина почувствовать себя чудовищем.
*
- Эй, Пи, - говорит Джин несколько дней спустя. Каме спит на заднем сиденье в
неудобной позе, уронив голову на грудь и сжав кулаки внутри рукавов. Машину
ведет Пи, и они едут намного быстрее, чем Каме им бы позволил, если бы не
спал. Нужно быть осторожными, говорит он. Каме ко всему относится с
осторожностью.
- Эй,- повторяет он. – Пи.
- Э? – красноречиво отвечает Пи.
- Мм, - колеблется Джин.
Пи смотрит на него поверх своих солнечных очков.
- Что?
- Ничего, - говорит Джин, опускаясь на сиденье. Он упирается ногами в
приборную доску и усиленно смотрит в окно. Он знает: если сейчас посмотрит в
другую сторону, то прочитает на лице Пи нетерпение и недоверие.
- Джин, - говорит Пи. – Эй, Джин.
- Ничего, - говорит Джин.
- Баканиши, - раздраженно ворчит Пи. – Ну что еще?
Джин поворачивается к Пи и смотрит на Каме поверх кресла. Каме выглядит таким
юным, когда спит; он не выглядит таким, когда бодрствует; когда он
расслаблен, его тонкие плечи опущены. Джин опирается локтем на спинку кресла,
его рука свешивается над острым коленом Каме.
- Ты что-нибудь замечал во мне? – говорит Джин, и в его голос проскальзывает
жалобная нотка.
- Ты о чем? – спрашивает Пи. – Замечал ли я, что ты можешь поджигать вещи
усилием мысли?
- Нет, - произносит Джин с запинкой и отворачивается, чтобы больше не
смотреть на спящего Каме. – Ну, типа, то, что мы
замечали в Билли.
Пи долго смотрит на него.
- А, - говорит он.
Билли был в их классе, начиная с детского сада. Он играет в хоккей и на
трубе, и он гей, и они всегда это знали - так же, как они всегда знали, что Миа Риверс влюблена
в Аарона Джао. Просто они это замечали, просто так
всегда было.
- Нет, - говорит Пи после долгой паузы. И потом добавляет: - Не совсем, - и
Джин не знает, какой из этого сделать вывод.
- Что значит “не совсем”? – спрашивает он.
Пи поднимает глаза на зеркало заднего вида и бросает взгляд на Каме.
- Мы ведь о нем говорим? – произносит он. – Эту вещь я заметил.
- ШШШШШШШШШШШШ, - шипит Джин, резко оглядываясь, чтобы удостовериться, что
Каме все еще спит.
- Шшш, - говорит он.
- Джин и Каме сидят на дереве, - напевает Пи. – ЦЕЛУЮТСЯ.
- ПИ, - с отчаянием вопит Джин. - ЗАТКНИСЬ, ПИ.
Он закрывает лицо руками. Ему было так же неловко, когда он в восемь лет
попытался заглянуть под юбку Элис Корбен, а Пи заметил это и рассказал всему классу. Или
когда ему было двенадцать, и кузен Пи усадил их, чтобы рассказать им про порнуху.
- В этом ничего такого нет, - беспечно говорит Пи.
Джин не верит в это, потому что для него было бы большое дело, если бы Пи был
влюблен в Каме, даже если бы он сам на Каме не запал. Иногда Пи и Каме уходят
и строят планы вместе, и даже из-за этого Джин чувствует себя неуютно. Он не
может вынести мысли, что Пи будет чувствовать, будто что-то пропускает. Он
всегда хотел, чтобы у Пи было все, что есть у него, но он не хочет, чтобы у
Пи был Каме. Уж точно не так, как Джин хочет, чтобы Каме был у него самого.
Или вроде того. Это все очень сложно для Джина, как алгебраическое уравнение,
которое он не может решить: X= Каменаши, а Y=Пи, и Джин не может понять, куда в это уравнение
вписывается он сам или как они могут вписаться все вместе. С одной стороны,
он хочет, чтобы X+Y+Джин равнялось ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ НА
ВСЮ ЖИЗНЬ, но с другой стороны, он хочет чего-то еще от
Каме, чего-то тихого и тайного в его спальном мешке
ночью.
- Это важно, - отвечает он. – Прости.
Они останавливаются на красный сигнал светофора, впервые за многие мили.
- Между тобой и мной ничего не изменится, - с запинкой говорит Пи, сжимая
руль. – Не волнуйся об этом.
- Хорошо, - говорит Джин.
- Но тебе надо быть осторожным.
Машина движется через перекресток с грохотом; наверно, им скоро нужно бросить
эту ржавую железяку и угнать новую, потому что эта
уже просто не справляется. – Ты знал тех девчонок, пай-девочек?
Джин понимает его; он избегал этих девчонок, потому что они
хотели чего-то большего, чем забавы за трибунами, они хотели, чтобы он взял
на себя какое-то обязательство, хотели, чтобы он любил их, а он этого никогда
не хотел. – Из тех, кто замуж хотят?
- Да, - отвечает Пи. - Каме вроде этих девчонок.- Он хмуро смотрит на дорогу
впереди, словно она его чем-то обидела. – Тебе нельзя покрутить с ним
немного, а потом забыть об этом, ясно?
Джин понимает, что Пи имеет в виду; они слишком нуждаются друг в друге, чтобы
позволить себе разбитые сердца.
*
В Небраске ему снится Уэда-сан.
В этом сне Джин одновременно и подросток, и ребенок; он сидит, пиная босыми ногами кухонный стол.
Его мать печет ему огромные кексы размером с большое блюдо, ставит их перед
ним, один за другим - ряды чудовищных розовых и зеленых летающих тарелок,
покрытых карамельной крошкой. Она напевает что-то, вставляя по свечке в
каждый кекс.
- Зажги свечи, малыш, - говорит она Джину, положив свои маленькие руки ему на
плечи.
- Я не могу, - отвечает Джин, глядя на спичечный коробок, который он держит в
кулаке. Коробок покрыт надписями, которые он не может прочитать; чем упорней
он пытается прочитать буквы, тем сильнее они расплываются. – Я не умею этим
пользоваться.
Звонит телефон.
Джин отвечает, сжимая пальцами волнистый бежевый провод. Он никогда не
пользовался такими телефонами раньше, видел их только в старых фильмах. Он
пристально смотрит на набор цифр и осознает, что в кружочках вместо цифр -
лицо Пи, и лицо Каме, и серое лицо агента. Ускоренный набор, шепчет ему
какая-то его часть.
- Аканиши, - произносит чей-то голос, только сейчас
он доносится откуда-то сзади, и когда Джин поворачивается, то видит Уэду Тацую, и они стоят вместе
на футбольном поле, окруженные ликующими фанатами.
Волосы Уэды с одной стороны головы выбриты, и его
серьга отсутствует. Он выглядит усталым, на его левой скуле темный синяк,
который уже слегка побледнел.
- Ой, Уэда! – вопит Джин.
– Ты выглядишь как преступник.
- У меня мало времени, - с раздражением произносит Уэда.
Его голос звучит как одно из тех голосовых сообщений, которые оставляют для
Джеймса Бонда в кино. Это послание будет уничтожено через пять секунд, думает
Джин. Он хватает Уэду за запястье.
- Что происходит? – спрашивает он. Вокруг них пейзаж постоянно меняется - от
дня к ночи, через пустыни и кегельбаны, вулканы и классные комнаты. Джин
смутно понимает, что равновесие Уэды нарушено, что
колибри и будильники, которые то и дело попадают в поле его зрения, -
продукты разума Уэды.
- Вам нужно прекратить нас искать, - говорит Уэда.
– Это небезопасно.
Вдалеке фейерверк опадает на землю ливнем лепестков красной розы, Уэда говорит: “Я буду поддерживать связь”, - и Джин
просыпается.
*
- Думаешь, они в центре? – спрашивает Пи за завтраком. Они в придорожной
забегаловке, теснятся вместе в кабинке, повернувшись спиной к дальнобойщикам
и официанткам, которые составляют обычную клиентуру этого заведения.
Пи и Джин оба смотрят на Каме, ожидая его ответа. Джин не знает, когда они
это начали, но иногда такое ощущение, что у Каме
есть ответы на годы вперед, прежде чем Джин даже придумает вопросы. Пи
говорит, что Каме постоянно беспокоится и поэтому придумывает решения всяким
вещам, но Джин ведь тоже сильно беспокоится, но почти никогда не может ни с
чем справиться. Каме сейчас тих и задумчив, гоняет вилкой омлет по тарелке.
- Возможно, - говорит Каме.
Джин сцепляет обе свои руки в один большой кулак, вспоминает колибри, и
фейерверки, и усталое лицо Уэды.
- Мы можем помочь им, - настаивает Джин.
- Нет, - говорит Каме и слегка дергается при виде одинакового выражения
протеста и отвращения на лицах Джина и Пи. – Это небезопасно.
- Какая разница? – сердито спрашивает Пи. – Они наши друзья.
- Мы не можем рисковать...
- Каме, - тихо прерывает его Джин.
- Нет, Джин, - кричит Каме, пронзительно и настойчиво. – Прости, но нет! Я
решительно против! Сегодня мы пересечем границу
штата, и надеюсь, Уэда вернется, и все будет
хорошо, но мы ни при каких обстоятельствах не поедем в район Центра, и это
окончательное решение.
- Окончательное решение, - рычит Пи. - Ты не наш босс.
Когда они садятся в машину, Пи забирается на место водителя, а Джин садится
на переднее сиденье, и целый день никто не разговаривает с
Каме.
*
Две ночи спустя Пи и Джин попадают в засаду в универмаге, в нескольких милях
от небольшого городка в Колорадо. Они оставили Каме на месте привала,
угрюмого и уставшего, оттого что его игнорируют. Джин первым замечает людей,
просачивающихся в двери, знакомые черные костюмы и короткие стрижки,
незаметные бугорки оружия, спрятанного на груди.
- Пи, - говорит Джин, но Пи уже заметил. Он стоит рядом с витриной солнечных
очков, у него на носу – смешные перламутрово-розовые старушечьи очки. Он в
раздражении приоткрывает рот, словно все это - досадная помеха, а не
смертельно опасная ловушка.
- Идите-ка по-тихому сюда, - говорит один из людей. – Мы уже поймали вашего
друга.
Джин чувствует безумный приступ ужаса, и вешалку капроновых шарфов тут же
охватывает пламя.
- Фигня, - говорит Пи
агрессивно. - Мы бы об этом знали.
Да, думает Джин, и когда он тянется мысленно к Каме, то находит его,
напряженного, но бегущего, испуганного, но свободного.
- Мы скоро его поймаем, - говорит человек, и в магазине начинается хаос.
*
Им удается уйти, окровавленным и с синяками; у Пи на спине большой ожог там,
куда в него попала стопка горящих газет, брошенная одним из агентов, а у
Джина большой порез на левой щеке. Из пореза медленно сочится кровь, застывая
у него на шее. Им нужно найти Каме как можно быстрее, пока раны свежие и
легко лечатся.
Он тянется разумом. Пи – солидное, придающее уверенность присутствие с ним
рядом, но когда он находит Каме, то чувствует только страх.
*
Когда они возвращаются в лагерь, то находят там Каме наедине с агентом, но в
опасности вовсе не он.
- Что случилось? – спрашивает Пи. Каме стоит на коленях рядом с агентом,
закрыв лицо руками. Тело агента перекошено от судорог и изнурено болезнью, на
его бледной коже цветут раны.
- Я не хотел, - плачет Каме навзрыд. – Я даже не знал, я...
- Все хорошо, - говорит Пи и садится на корточки рядом с
Каме. – Все будет хорошо. Джин, достань машину.
Они отвозят агента в ближайшую больницу и оставляют его в инвалидном кресле в
приемном покое, в окружении подростков со сломанными руками и ногами. Джин
подозревает, что Каме плачет, когда они снова запихиваются в машину, но он в
этом не уверен.
- Они не смогут ему помочь, - с несчастным видом говорит Каме, когда машина
выезжает из города.– Он обречен.
- Ты не знаешь этого наверняка, - говорит Пи. Он сидит на заднем сиденье
вместе с Каме, такого раньше еще никогда не
случалось.
Каме прислоняется головой к окну и смотрит на деревья, которые проносятся
мимо в темноте.
- Знаю, - говорит он. - Я уже попытался его спасти.
*
Каме лечит их раны в машине, а потом вырубается на
несколько часов, уткнувшись головой в колени и
прикрыв лицо руками. Они едут всю ночь, и на следующий день Пи решает
остановиться в отеле; им нужно сейчас немного роскоши, говорит он.
“Роскошь” – это мотель у шоссе, с выцветшим оранжевым ковром и бесформенными
подушками, но здесь, по крайней мере, есть ванная. Каме немедленно
направляется туда - в грязную ванную комнату и в обжигающе горячую ванну.
Джин и Пи сидят тихо в бурой комнате, пока Пи не произносит:
- Пойду поговорю с ним.
Он закрывает за собой дверь, и Джин слышит только шелест их приглушенных
голосов, легкую истерику Каме на фоне низких, лениво растягиваемых слов Пи.
Джин садится на пол, притянув колени к груди.
Он помнит первый раз, когда его сила причинила кому-то боль; помнит, как
смотрел на обуглившиеся развалины дома и чувствовал, что внутри него скрыто
что-то плохое.
Он не может представить, каково это для Каме, чья сила
всегда казалась такой чистой.
*
Когда Пи выходит из ванной, колени его джинсов оказываются мокрыми от долгого
сидения на полу, и он выглядит изможденным.
- С ним все будет хорошо, - говорит он и падает на кровать.
Джин стучит, прежде чем войти. Он нервно чешет кончик носа; у Каме бледное лицо, но щеки у
него покраснели, а глаза опухли.
Джин поджимает губы.
- Ты в порядке? – спрашивает он, и голос подводит его, когда он пытается
сказать больше.
Каме горько улыбается. Обычно он спешит сказать: “Да, я в порядке”, “Не
волнуйся обо мне, Джин”. Обычно он спешит успокоить тревогу Джина, но сейчас
он просто сидит, улыбаясь этой странной маленькой улыбкой.
- Пи сказал, мне нужно обнять ребенка внутри меня, - произносит он. Они
смотрят друг на друга сквозь пар. Ванна наполнена огромными облаками
розоватых пузырей, переливающихся через край. – А потом он вылил целую
бутылку пены для ванны в воду.
Джин садится у стены рядом с ванной, прижимается щекой к краю ванны рядом с
локтем Каме.
- Ты все равно хороший человек, - говорит он.
- Нет, - отрицает Каме, всхлипывая. – Я кого-то убил. Я чудовище.
- Нет, неправда, - настаивает Джин, - но я бы все равно любил тебя, даже если
бы это было так.
Каме мокрыми пальцами перебирает его волосы.
Они сидят там долго, пока не лопаются все пузыри, а вода не становится холодной.
The End
fanfiction
|