|
Каме быстро проходит мимо стола: маленький парень с лицом херувима и дьявольской улыбкой явно способен прыгнуть на него сзади и ущипнуть за задницу просто так, от нечего делать.
Пи!
Он отчаянно пытается привлечь внимание своего приятеля, чтобы беззвучно сказать ему одними губами что-нибудь вроде: «Забери меня отсюда, или я никогда больше не буду для тебя готовить». Но его свирепые взгляды на Пи не действуют – он уже очарован каким-то высоким брюнетом. Тот сидит, положив скрещенные ноги на стол и слегка покачиваясь в кресле, и немного неряшливо сосет леденец. Похоже, что так беззаботно и расслабленно он выглядел бы где угодно.
Каме мгновенно оставляет попытки привлечь внимание Пи.
Он знает, что даже кулинарный шантаж тут не сработает.
Этот парень такой красавчик, Пи просто должен заполучить его и насладиться им.
Обычно так и бывает.
И действительно, он аккуратно, не спеша пододвигает к себе стул напротив красавца, словно у них есть целая вечность, чтобы узнать друг друга, а не какие-то несчастные десять минут.
Каме вздыхает, оглядывает комнату и понимает, что все уже заняли места для следующего раунда свидания – все, кроме него.
Остался только один пустой стул.
Кто-то уже сидит за этим столом спиной к нему. Этот кое-кто, кажется, невысок ростом, Каме это не беспокоит, однако есть одно «но».
Каме всегда была чертовски важна мода. Он знает, что это так, бессмыслено было бы это отрицать. Он даже вписал это в свою анкету наряду с такими характеристиками как «перфекционист», «человек привычки» и «невероятно взыскательный». Он хотел было добавить еще и «трудоголик», но Пи выхватил заполненную анкету, вычеркнул все и написал: «скрытый романтик», «отличный любовник» (как будто он что-то знает; хотя Каме думает, что он не так уж и плох; о боже, неужели Пи слышал, что происходило в его спальне в те редкие случаи, когда он приводил кого-то в домой?) и «офигеть какой повар», а потом сдал листочек. Так вот – Каме презирает манеру носить кепку козырьком назад еще больше, чем убогие стрижки конца 80-х.
Ничего хорошего это не сулит.
Это уже его седьмое знакомство. И он уверен, что в течение следующего часа будет, по крайней мере, еще десять таких же кошмарных встреч.
- Привет, - здоровается Каме, усаживаясь. Он старается не показаться слишком безразличным. Может быть, бедняга напротив возлагает на это свидание большие надежды.
Бедняга, однако, ничего не отвечает. Он только дерзко смотрит в ответ.
И Каме не может не бросить на него взгляд. А потом нервно облизывает нижнюю губу и внимательно осматривается. Пи делает успехи за своим столом. Это означает, что он притворяется, будто предсказывает судьбу по линиям на ладони, хотя на самом деле просто поглаживает ее. Мол, и тут-то ты встретишь высокого, безумно красивого рыжеватого блондина и все такое. А рассудок Каме, похоже, капитулировал перед тем, что он видит.
Под кепкой оказывается необычное, чувственное, с яркими чертами лицо.
Бедняга – это слишком поспешно сказано.
Это вообще неверно сказано.
Если бы Каме мог его описать, он назвал бы незнакомца брутально красивым.
Или сказал бы так: «На нем даже дурацкая кепка выглядит хорошо».
Каме будто молнией ударило.
Он чувствует, как у него тоскливо сосет под ложечкой.
Этот парень однозначно самый настоящий сердцеед.
А Каме такое не нужно.
Ему нужно легкое, веселое увлечение.
Или даже хорошие, надежные, пусть и занудные отношения, почему бы и нет.
Но не обжигающая, безумная, всепоглощающая страсть, нет уж, спасибо.
О, ему этого хочется, конечно. Но ничего такого ему не нужно, Каме знает.
Хм. Брутальный Красавчик, может, и мастер разбивать сердца, но делать первый шаг явно не намерен. Он по-прежнему пристально смотрит на Каме.
Несмотря на приступ застенчивости, который грозит отнять у него способность говорить, Каме все-таки пробует. В конце концов, не он ли лучший торговый агент в своей компании? Не он ли лучший сотрудник месяца в течение трех последних лет подряд? Ну разумеется, он способен разговаривать и не заработать короткое замыкание мозга, или что там с ним сейчас творится. Он же видел раньше таких же невероятно притягательных людей. В журналах. И в кино.
- Как-то неловко, да? Итак, э-э-э,... Раймундо…
Каме с сомнением читает имя на бейдже, украшающем футболку парня (бейдж приколот поверх грубоватого печатного рисунка с надписью Fuck Faggots*). Он уверен, что кожа парня естественного цвета, это не загар, но он явно не испанец, он не похож на его коллегу Тому.
*Нахрен педиков.
Каме замолкает, широко раскрыв глаза.
Он не знает, что делать с этой футболкой. Понятия не имеет, как начать общение.
И тут…
- Ты вообще не мой тип, - говорит Раймундо низким голосом с осакским акцентом.
Каме, оказывается, неосознанно надувал щеки, стараясь придать себе большую смелость. Его щеки сдуваются, как воздушные шарики.
Ну конечно, думает он с сожалением.
А он тут сидит с раскрытым ртом и гонит от себя мысль отдаться страстному желанию.
Почему он решил, что страсть должна быть взаимной?
Этот человек, должно быть, почти на всех смотрит так, будто хочет сожрать живьем.
Вероятно, он даже не понимает, что делает, и насколько эротично это выглядит.
Впрочем, Каме не собирается быть тем, кто просветит его насчет этого поразительного эффекта.
Он чувствует себя достаточно униженным для одного дня. Он вежливо улыбается, сдерживая в себе порыв сказать: «Спасибо за уделенное время», как сказал бы любому клиенту, и начинает вставать. Это даже не быстрое знакомство. Это молниеносное знакомство. А теперь нужно так же быстро вернуться домой и два дня без перерыва смотреть длинные и душещипательные мелодрамы, где герои многозначительно смотрят друг на друга по несколько часов подряд, и поедать тающий во рту щербет.
Каме опустошен.
Вообще, хорошо, что Брутальный Красавчик честен с ним. Если Каме чувствует себя так всего через двадцать секунд, не сказав ни одного слова, он даже представлять себе не хочет, каково ему было бы после десяти минут общения.
Красавец, правда, явно не любит болтать ни о чем.
- Знаешь, не надо обижаться только потому, что ты непривлекательный. Напротив, ты должен компенсировать свой недостаток обаянием, - говорит он.
Каме дергают за руку, и он садится обратно.
Он смотрит вниз и видит, что у парня (слишком сложно называть его Раймундо) на одной руке полуперчатка и, что удивительно, эта ужасная вещь выглядит на нем прекрасно. Он смотрится как рок-звезда. Перчатки делают его пальцы надменными и привлекательными, а запястья... аппетитными.
Конечно, его пальцы выглядели бы так же и без этих глупых аксессуаров.
Каме украдкой взглядывает и на другую руку.
Она такая же.
Каме быстро прячет свои руки, чтобы Брутальный Красавчик, который и так считает его несимпатичным, не заметил самую уродливую его часть. Каме тщательно ухаживает за руками, но они все равно слишком худые и неаккуратные.
Наверное, не стоит слишком переживать из-за того, какое впечатление он о себе оставляет. Красавчик, похоже, упивается своим собственным эго, которое явно так же велико, как красиво его тело.
- Не хочешь меня хотя бы спросить, какой же у меня тип?
- А разве это не бессмысленно? – не может удержаться Каме.
Что с ним случилось? Почему он не может найти достойный ответ?
Однажды он продал серию наборов для барбекю на открытом воздухе целому зданию отаку, которые годами не покидали своих квартир. Некоторые из них даже не разговаривали с другим людьми все это время, и тем не менее, открыли двери ему. Даже пытались перепихнуться с ним. Видимо, по этой стороне жизни они все же скучали. Каме ухитрился избежать сексуального насилия, потому что он находчивый. Изобретательный, ведь так? То есть сейчас он должен суметь парировать выпады Раймундо.
Или, по крайней мере, постоять за себя.
А Раймундо, вопреки отсутствию заинтересованости Каме, продолжает:
- 100-60-90.
Каме и математика всегда были несовместимы, но тут даже он нахмурился.
Вся комната заполнена людьми с плоской грудью (тут разве что Пи выделяется, но его выдающаяся грудь – результат самолюбования и постоянных тренировок). Этому есть причина. Они все парни. Они все геи.
- Ты верно понял, я не гей, - объясняет Красавчик и вдруг улыбается в первый раз.
Его улыбка – это вспышка молнии.
Такая яркая, что пугает едва ли не до смерти.
Каме хотелось бы думать, что он слишком много жалуется на свою жизнь, но его на самом деле преследует окровенное невезение. Ну и на этот раз не повезло. Он постоянно умудряется увлекаться натуралами до мозга костей, Пи именно потому и притащил его на встречу, специально организованную «для таких же, как мы». Ну и конечно же, Каме просто еще раз протестировал свой безошибочно сбоящий гейдар.
- Так ты, э-э, вошел не в ту комнату?
- Нет, я просто сопровождаю моего друга педика.
По движению подбородка Каме определяет, что друг - это тот великолепный парень, который открыто флиртует с Пи. Если тереться своими ногами о ноги друг друга под столом, который не накрыт скатертью, на виду у всех остальных, это не флирт… тогда Каме не знает, что это.
- Твой друг знает, что ты гомофоб? – слабо шутит Каме.
- Нет. Он тупой, как собака, мой Джин.
Каме хочет сказать, что собаки не тупые, по крайней мере, Ран и Джелли, но Раймундо уже переходит к другой теме.
- А твой друг знает, что ты собираешься оставить его в руках профессионального соблазнителя? - он спрашивает, впрочем, совершенно безучастно.
- Ммм, - мямлит Каме, выдавая свою неуверенность. Конечно, Джин роскошно выглядит. Но глядя на него, так наивно сосущего леденец, Каме не переживает за Пи. Джин похож на большую невероятно милую и безвредную игрушку. И он станет игрушкой в руках опытного плейбоя Пи, сам того не заметив. Каме больше волнуется за Джина.
Пока он наблюдает, Пи говорит, кажется, что-то не очень вежливое, и это явно раздражает Джина. Он вдруг перестает сосать леденец. И начинает дуться так сильно, как Каме никогда прежде не видел. Ничего себе. Мальчик знает, как обижаться и надувать губы. Это делает его ярко-вишневый похотливый рот еще более соблазнительным. Пи вдруг как-то по-идиотски смеется, такого раньше никогда не было. Каме понимает, что уже не уверен, кто же в этой игре победит.
- А кто говорит, что я собираюсь его оставить? - отвечает он спокойно.
- Я говорю. Если я еще раз вдохну этот чертов цветочный аромат, я тут все уничтожу. И я хочу есть. Но у меня нет денег. Так что ты покупаешь мне рамен.
Еще одна улыбка-молния, которая бьет Каме прямо в сердце.
Как же он ненавидит эти быстрые знакомства. Он вообще ненавидит скорость. Все происходит слишком, слишком быстро.
- Я тоже без денег, - говорит Каме еле слышно.
И это правда.
Накануне он уговорил Пи поужинать вместе. Ухаживания провалились, но Каме надеялся тем самым убедить Пи отказаться от невероятно глупой идеи пойти на экпресс-свидания. Ну ладно, если честно, то он надеялся, что Пи плотно поест и будет отлеживаться целый день.
Ага, как же.
Пи постучал в его дверь за полчаса до выхода на свидания, чтобы угоститься легендарными блинчиками Каме на завтрак.
Он получил их.
И съел их все.
А потом притащил Каме сюда, чтобы поставить его перед кошмарным выбором.
Кошмарный выбор: пойти с Раймундо, который ни капельки, черт бы его побрал, не гей, или остаться одному, пусть и в безопасности, без перспектив на продолжение.
- Тогда мы можем продать твой шарф, - говорит Раймундо, растягивая слова и не замечая, что он стал частью такой проблемы. – Уверен, на эти деньги мы могли бы купить квартиру. На деньги за любой другой предмет твоего гардероба, впрочем, тоже.
Он оглядывает Каме с ног до головы, и в его глазах плещется ироничное изумление. Каме, правда, это не раздражает. Он постепенно привыкает к сарказму Раймундо. К его цепкому взгляду, пожалуй, что нет. Но его и это не тревожит.
Хамелеон – вторая натура Каме. Он вписывается в любую ситуацию, в которой он оказался, как бы ни было ему при этом некомфортно внутренне.
Но взгляд этого человека, кажется, проникает под любую поверхность, любую маску, это одновременно пугает и возбуждает Каме.
О да, он тебя возбуждает, упрекает себя Каме. Но ты его – нет. Он гетеросексуален.
Это должно решить дилемму.
Вот только какую?
Он знает, что должен отказаться.
Причем наотрез.
Раймундо поправляет кепку рукой в перчатке, и одного этого достаточно, чтобы Каме услышал, как говорит:
- Хорошо.
Он думал, они ускользнут потихоньку, но Раймундо просто встает и идет через всю комнату к выходу. Каме остается только следовать за ним. Ему вдруг приходит в голову, что все остальные подумают, будто они действительно нашли общий язык (ха!) и не могут уже дождаться, чтобы залезть друг другу в штаны. Но нет же. Ему придется смутиться за то, что они так уходят, но он в итоге ничего не получит.
Щеки горят.
О, как же он ненавидит иронию.
Тот самый парень с лицом ангелочка, о котором Каме уже и думать забыл, все-таки ущипнул его за ягодицу, когда он проходил мимо его стола.
Каме раздраженно зажмуривается и утыкается в Раймундо, который стоит и ждет с нисколько не скрываемым нетерпением.
И у него такое лицо… Как будто он зол. Но с чего бы ему злиться? Каме, должно быть, принимает за злость голод. Раймундо, видимо, весьма голоден.
Он подталкивает Каме, вынуждая идти впереди, дышит ему в шею до самоего выхода, но потом значительно замедляет шаг.
Каме думает, что ему не терпится уйти. Он не может его винить. Каме и самому страшно хотелось поскорее смысться отсюда.
Раменная, в которую Раймундо хочет зайти, переполнена посетителями, так что они заказывают обед на вынос.
- Я живу в пяти минутах отсюда, мы можем пойти поесть у меня, - говорит Раймундо.
Каме чувствует, что должен отказаться, но не может придумать веской причины.
По крайней мере, такой причины, о которой он мог бы сказать Раймундо.
Знаешь, Раймундо, я думаю, что нам лучше разойтись, потому что то, как ты только что заказал свой рамен, завело меня, что само по себе чудесно, но ты гетеро, ты ругаешься словом «педик», а я предпочитаю сердце нетронутым, пусть и одиноким. Так что. Пока. Приятного аппетита! Спасибо за время, что ты мне уделил.
Конечно, он не говорит этого.
Вместо этого он вскоре понимает, что находит сексуальным даже то, как Раймундо прихлебывает рамен.
И как он отбрасывает голову назад, чтобы отпить пиво. Каждое его движение заводит Каме. Он соглашается выпить, надеясь как-то заглушить бурлящие внутри чувства, но это не помогает, только добавляет жару и неясности его мыслям.
Это все... вполне приятно, что уж там.
Да, он ведет себя не особенно благоразумно, но до чего же приятный вечер.
Он узнает причину безденежья Раймундо – тот приобрел сногсшибательный проектор для просмотра всякой чепухи. Порно и девочки с гигантскими сиськами, недвусмысленно объясняет он. Рай для натурала. Каме уверен, что Раймундо дразнит его, но отчасти это может быть правдой.
Несмотря на все это, Каме не может не отметить тот факт, что ему нравится, как парень сгибает запястье обтянутое перчаткой, когда переключает каналы.
Когда Раймундо останавливает свой выбор на MTV, Каме даже жалеет об этом.
Только что закончился Womanizer от Бритни, и с экрана звучит Heartbreaker Мэрайи Кэрри.
Чересчур своевременная подборка.
- О Боже, снова эта повернутая на радужной теме сука, - вздыхает Раймундо. - На ее грудь даже смотреть неприятно, скажи!
- Я тоже люблю радугу. - Каме чувствует себя обязанным вступиться. Правда, Раймундо засунул руку под эту дурацкую майку с надписью Fuck Faggots и почесывает грудь, это отвлекает. – И Мэрайю Кэрри.
Насчет сисек он деликатно умалчивает.
- Да уж конечно, любишь, - ухмыляется Раймундо и добавляет почти ласково: - Педик.
Затем он оборачивается без предупреждения и ловит взгляд, которым Каме буквально пожирает его.
То, что делает Каме, по-другому не назовешь.
Ладно, может быть он просто пристально смотрит.
Или замер.
Или охвачен страстью?
«Подари мне свою любовь, подари мне свою любовь, подари мне свою любовь», - застенчиво поет Мэрайя снова и снова.
В своем расслабленном после алкоголя состоянии Каме даже не пытается скрыть свое страстное желание.
В конце концов, можно уже и выпустить наружу своего скрытого романтика. Пи был прав насчет него. (Каме ненавидит, когда Пи прав, а он прав почти всегда.) И пусть надежды этого романтика будут растоптаны в пыль раз и навсегда, мужественно решает Каме.
Поэтому он смотрит, не отрывая глаз, и он жаждет, желает Раймундо всем своим обликом.
Раймундо смотрит в ответ.
Его глаза темнеют.
Несмотря на сладкий и убаюкивающий вокал Мэрайи, атмосфера в комнате накаляется, Каме чувствует, что вот-вот что-то сломается, и он уверен: это будет его сердце.
И вдруг Раймундо улыбается, но выглядит это, не так, как проблеск молнии.
Его улыбка, освещающая гостиную, это сияющий Млечный Путь.
Даже глаза Раймундо мерцают.
Он вдруг оказывается рядом и целует Каме, и Каме закрывает глаза.
И все равно видит звезды.
То, как целуется Брутальный Красавчик – это все что угодно, только не брутальная жесткость.
Каме поднимает руки, чтобы запустить их в волосы Раймундо, почувствовать что-то реальное, от сумасшедших поцелуев у него кружится голова. Он смахивает что-то, похоже, что кепку, и вздыхает с удовольствием, поскольку она уже порядком достала его чувство прекрасного. Теперь его пальцы ворошат густые волосы. Он вздыхает с облегчением, потому что это одна из тех многих, многих вещей, которые он так хотел сделать с тех пор, как встретил Раймундо.
Надо же, это было в полдень.
А кажется, будто столетие назад.
Как бы там ни было, сейчас ничего не имеет значения.
Каме не знает, как долго они целовались, но достаточно долго, чтобы страсть между ними стала еще безумнее. Он дергает Раймундо за футболку и она на удивление легко поддается. Потом Каме намерен взяться за ремень и быстро избавить его от джинсов, пока тот не передумал, не вспомнил, что он не гей. Но нет, парень пребывает в сексуальной амнезии, потому что тоже ужасно занят расстегиванием рубашки, стягиванием джинсов и нижнего белья с самого Каме.
И вот они остаются совершенно голыми.
И стонут громче, чем MTV.
- Райм...
Каме хочет спросить, есть ли у него какой-нибудь лубрикант. И если он скажет, что нет, то Каме ответит, что можно не беспокоиться. Хотя смазка весьма пригодилась бы, она сделала бы секс еще более фантастическим, потому что Каме уверен: секс будет чертовски прекрасным. Так что он хочет спросить, если сумеет перевести дыхание. Ох уж это имя. Просто беда. Немного смазки и...
- Раймундо.
Тот внезапно отстраняется, и у Каме внутри все переворачивается. Он думает: «Твоюматьядолженбылпромолчать!» Даже думать не надо было о смазке, парень вспомнил, что он гетеросексуал.
- Меня зовут Ре, - говорит Раймундо, почти застенчиво, тяжело дыша.
Каме моргает, смаргивает подступившие к глазам слезы.
- Хм?
- Чтобы ты мог кричать его совсем скоро, - объясняет Ре, и его рука скользит по телу Каме все ниже и ниже, отчего мысли Каме путаются все сильнее и сильнее.
- Что…, - неуверенно начинает Каме, он не знает, как закончить предложение. Он почти полностью сосредоточился на том, куда движется рука в перчатке без пальцев. Перчатки без пальцев для него теперь станут фетишем.
- Как насчет того, чтобы поболтать позже? – предлагает Раймундо… Ре. Боже, это имя подходит ему гораздо лучше. Ре склоняется над ним, его рука зажата между их телами и смело гладит именно там, где Каме хочется больше всего.
Каме кивает. И на тот случай, если Ре вдруг не понял, жадно выгибается всем телом, дрожит под его прикосновениями, открывается и покоряется целиком и полностью.
В свое время Ре узнает, что Каме может быть удивительно упрямым. Но Каме знает и то, что иногда в его же интересах быть послушным.
Вот как сейчас.
Так что впервые Каме выкрикивает имя Ре в состоянии полного экстаза.
Каме выглядит удивительно упрямо.
«Мило», - думает Ре. Ну, то есть упрямо и потому мило.
- Ты был со мной не вполне честен, Ре.
- Думаешь? - лаконично отвечает… вернее, не совсем отвечает Ре.
- Ты ни капли не гетеросексуален, - серьезно говорит Каме.
Взгляд его карих глаз словно пытается пристыдить Ре, но есть в них что-то такое, что напоминает Ре голодного котенка, мешает взгляду быть по-настоящему серьезным. Ре непротив признаться самому себе, что чувствует некоторое удивление: они всю ночь занимались сексом, и Каме явно хочет еще. Что его вопрос – это просто перерыв на выяснение истины, а потом они продолжат. Вполне возможно, что это будет первый раз в жизни Ре, когда он выдохнется раньше своего партнера. Но он лучше умрет от извращенного удовольствия, прежде чем сознается в этом.
- Может быть, я немного би, - признается он, потягиваясь всем своим обнаженным телом, чтобы отвлечь Каме. - Ты не возражал.
Теперь его очередь утверждать очевидное. Ре ухмыляется.
- Не в этом дело, - возражает Каме. - Дело в том, что вчера ты из кожи вон лез, чтобы прикинуться натуралом, и мне интересно, почему. Ты не похож на того, кто стал бы скрываться, - продолжает он рассуждать сам с собой, - ты не стал бы стыдиться себя. И даже если бы ты не был открытым геем, то в решении отправиться на экспресс-свидание для геев нет вообще никакой логики, а ты не дурак. Я ничего не понимаю.
Его последняя фраза звучит для Ре скорее очаровательно, чем требовательно.
- Спасибо, - торжественно отвечает он.
Каме смотрит на него удивленно.
- За что?
- Ну, ты только что сказал мне, что думаешь, что я честный, смелый и умный, вот за что.
Лицо Каме, и без того раскрасневшееся, вспыхивает еще сильнее.
Ре точно знает, внешний вид сейчас – последнее, о чем Каме задумывается. Модная стрижка взъерошена, лоб сморщен и нахмурен, а брови взлохмачены.
Он великолепен.
- О, да заткнись ты!
- Заткни меня, - вызывающе отвечает Ре.
- Кто-нибудь говорил тебе, что ты невыносим?
- Так, теперь я просто обязан заткнуть тебя, - говорит Ре и берет дело в свои руки.
В конце концов он еще полон энергии.
Которую, тем не менее, хорошо было бы восстановить.
- Повезет ли мне попробовать на завтрак твои легендарные блины? - спрашивает он.
Он чувствует, как Каме рядом с ним цепенеет, задумывается, почему; потом понимает, почему; потом принимается лихорадочно думать, как теперь выкручиваться, но Каме опережает его.
- Ты знаешь Пи? – возмущенно спрашивает он. – Это он тебя подговорил. Я подозревал, что что-то здесь нечисто. Слишком хорошо все складывалось, чтобы быть правдой.
- Так, ладно, ладно. Я его знаю. Но он не подговаривал меня. Это я попросил его свести нас.
- Понятно, - отрывисто говорит Каме и замолкает. Потом продолжает: - Захотелось поэкспериментировать, ты захотел трахнуть педика и...
- Нет, нет, ничего подобного. Я просто... Он просто оккупировал мой диван и проектор, чтобы посмотреть видео с вашей поездки с друзьями на Гавайи. Хотел полюбоваться на свою пьяную рожу на большом экране. А там все время… ну, не так уж часто, просто иногда, так вот, кроме него, его волос и его любовников иногда на экране появлялся ты.
Опять наступила тишина, но уже не натянутая. Как будто он просто боялся дышать.
- Ну и что? – сердито ворчит Каме.
Ре ухмыляется.
Он уже знает, что у них все сложится.
Вообще-то, он знал, что все сложится наилучшим образом с того момента, как увидел улыбку Каме в камере.
Все должно было получиться, Ре что угодно сделал бы для этого. Он захотел Каме, и Каме должен был стать его. Чего бы это ни стоило.
Но Ре не только самоуверенный, он еще и умный, поэтому вслух он этого не говорит.
Он ложится на Каме.
- А потом я совершил ужасную сделку. Пожертвовал лучшим другом в обмен на тебя. Так что теперь, - продолжает он трагически, - я совсем один в этом мире. И поэтому я надеюсь, что ты возьмешь меня себе. Это и для тебя выгодно. Я чертовски хорош в постели.
- Кто-нибудь говорил тебе, что из тебя выйдет превосходный продавец? – шепчет Каме, и в его голосе Ре слышит свою победу.
Ре жадно съедает последний из своей второй порции блинов. Каме, чье либидо на время отступило перед готовкой пищи, вдруг резко поворачивается у плиты и скрещивает руки на груди.
- Я до сих пор не понимаю, почему ты притворялся натуралом? – Он старается не смотреть на струйку малинового сиропа, стекающую по загорелому подбородку Ре.
Тот не спеша проглатывает последний кусочек и встает из-за стола, довольно поглаживая животик, если, конечно, можно так назвать его накачанный пресс.
- Ты умный парень. Сам догадаешься, - беззаботно отвечает он. – О-хо-хо, надо поспать и все это переварить.
Каме идет за ним в спальню, не зная, как повести себя дальше. Обычно такой пофигизм выводит его из себя, но это утро слишком, слишком прекрасно, чтобы портить его. Ре развалился на кровати. Он выглядит утомленно. Каме не может не думать – и от этой мысли у него кружится голова: «Это из-за меня».
И тут он в самом деле догадывается.
Он садится на кровать рядом с Ре, скрестив ноги. Тот сгладывает. И затем бормочет, едва ли не жалобно:
- Не могу шевелиться. Блинный паралич. Ночи. То есть, утра.
После чего начинает неправдоподобно храпеть.
Каме счастливо улыбается, глядя на его закрытые глаза. Ему безумно нравится, как их кончики слегка опускаются книзу. Так и хочется их целовать.
Он легонько целует один.
Затем поглаживает пальцем нос Ре.
Начав его трогать, он уже не может остановиться.
- Не стоило бы мне признаваться, - шепчет он, - но тебе не надо было притворяться натуралом, чтобы зацепить меня. - Ре остается неподвижным, только его веки слегка подрагивают. – Я запал на тебя раньше, чем ты заговорил. Несмотря даже на твою ужасную, отвратительную кепку козырьком назад, от которой, кстати, тебе стоит избавиться…
Ре резко открывает глаза, в которых плещется негодование.
- Да это же охренительно крутая кепка!
- Ну конечно, - ласково отвечает Каме и поцелуем заставляет Ре замолчать. Потом слизывает с его щеки сироп. Ре издает тихий грудной звук. Чуть ли не несчастный.
- Ты только не подумай, что я на что-то жалуюсь, - начинает он, - но, э-э-э, как ты думаешь, может, я посплю хотя бы полчасика перед тем, как продолжить мое знакомство с Каме-Сутрой?
Первое, что видит Ре, просыпаясь, это лицо Каме рядом с ним на подушке, сонное, как будто он тоже только что проснулся, странно прекрасное в своем несовершенстве, и озадаченное.
- Ре, а почему же Раймундо?
The End
fanfiction |