|
Кабинет Адмирала
космофлота колониальной империи Терра был обставлен в привычном ему, жителю
Терры-6, стиле: по стенам изогнутые восточные мечи, на стенах - имитирующие
окна ширмы из шелка, разрисованные тонкошеими журавлями и завитками облаков.
Адмирал Китагава устало потер виски, отвлекаясь от экрана персонального
компьютера, не засеченного службами безопасности космофлота. Нет, все-таки
стоит перестать чувствовать такую ответственность за эту планету.
Адмирал пальцем постучал по монитору, перелистывая страницы украденной
из архива информации. Исходя из этих данных, времени оставалось все меньше...
- Господин Адмирал... - одна из ширм отодвинулась, открывая замершего
в традиционном полупоклоне кибера. - Господин Адмирал, все готово, ждут
только Вас.
- Подождут.
- Смею напомнить, что Церемония Повышения требует Вашего присутствия,
господин Адмирал, - кибер настойчив, и Китагава едва подавляет желание
достать пистолет и отстрелить ему голову, но только сдержанно ворчит:
- А то я не знаю, - он выключает компьютер и, дотянувшись до трости, встает
из-за стола. Трость он оставит, дойдя до зала, где проводится церемония
посвящения в капитаны, но пока он позволял ей разделить груз лет и проблем.
Вернее, одной только глобальной проблемы.
Кибер семенил впереди, шелестя полами кимоно, которое носил, чтобы порадовать
старого Адмирала, но тот не обращал на это внимания. Прихрамывая, он шел
по коридору, и лицо его было мрачнее тучи. Перед входом в зал он отдал
притихшему киберу трость, выпрямился и вскинул голову. Положив ладонь
на ручку, замер на миг, прикрыл глаза:
- Пожалуйста, пусть среди них будет тот, кто сможет найти ключ, - прошептал
Адмирал одними губами, не понимая, к кому обращается. - Тот, кто сможет
сделать это вместо меня...
Когда на пластиковом кубе
тумбочки зуммерит плоская коробочка пульта связи, Рё морщится и пихает
Окуру в плечо:
- Ненавижу твою работу, - ворчит он, дотягиваясь до пульта и кладя его
на подушку рядом с ухом Окуры.
- Исчезни, - сквозь зубы шипит Окура, накрывая его одеялом, и проецирует
сигнал прямо на потолок. Вот так, среди ночи, его может вызвать только
Центр, и он со вкусом произносит полученное недавно звание: – Капитан
Окура Тадаеши слушает.
На потолке прямо над ним улыбается одна из девочек-связисток Центра: пилотка
игриво сдвинута набок, серебряные крылья на знаках отличия отполированы
и сияют, как и аккуратно подведенные глаза. Окура бы, наверное, улыбнулся
в ответ, но киберы его раздражали, и он только кивает в ответ на улыбку.
- Нулевой канал, соединяю, - надув пухлые губки из высококачественного
акрила говорит связистка, и, пока она ловко выстукивает что-то на клавиатуре,
Окура чувствует, как Ре сжимает его ладонь под одеялом: нулевой канал
– это выход напрямую к Адмиралу космофлота, которым пользуется только
высший офицерский состав.
Сам Окура капитаном стал только месяц назад, и по нулевому каналу не говорил
еще никогда, но от других слышал, что нулевым пользуются крайне редко,
в форс-мажорных обстоятельствах. Окура как-то отстраненно думает, что
надо было бы вылезти из постели и одеться, но это лишние пять минут, а
служба в космофлоте отучает от подобных промедлений.
Однако когда на экране появляется лицо Адмирала, некрасивое и очень усталое,
Окура едва подавляет в себе желание вскочить и вытянуться в струнку. Он
еще не привык к привилегиям своего статуса, и, к тому же, преклонение
перед человеком, вытянувшим их всех из пасти гражданской войны, сложно
вытравить даже погонами.
- Капитан Окура Тадаеши, - представляется он снова, и снова мысленно улыбается,
со вкусом пробуя на языке звание. Оно похоже на стальной шарик пули, если
ее положить за щеку.
Адмирал дергает уголком рта, что, видимо, должно обозначать приветливую
улыбку:
- Ты один?
Чувствуя, как теплеют кончики ушей, Окура косится на сжавшегося под одеялом
Ре и качает головой:
- Виноват, - он выпутывает руку из пальцев Ре и кладет обе ладони поверх
одеяла, чувствуя себя как школьник, застуканный за чтением приключенческой
книги на уроке. "Хотя, скорее, эротической", - ухмыляется он,
чувствуя, как Ре подбирается к нему под одеялом, жарко проходясь ладонью
по животу.
- Это срочно, - холодно говорит адмирал, постукивая кончиками пальцев
по столешнице, и Окуре кажется, что на затылок положили кусочек льда.
- Мне необходимо, чтобы ты прибыл на старую Терру как можно быстрее.
- Первый военный портал открывается в девять, - Окура смотрит на часы,
- Я прибуду на нем... - он вздрагивает, когда Адмирал коротко обрывает
его:
- Нет, - он ловит изумленный взгляд Окуры и поясняет, - Светиться в центре
запрещаю, - Адмирал покрутил в пальцах ручку, положил ее обратно на стол.
– Прибудешь общественным транспортом, - Окура напряженно всматривается
в его лицо и пытается понять, почему его, сопляка, только месяц надевшего
погоны капитана космофлота, лично вызывает сам Адмирал. И к чему вообще
эти сложности? - Через два часа отправляется пассажирский лайнер на Старую
Терру, на твое имя забронирован билет.
- Два часа? - Окура даже садится на кровати, и Ре вынужден отдернуть руки
от его напрягшегося тела. - Что случилось? - машинально спрашивает он,
но Адмирал только улыбается уголками губ:
- Подробности в Центре.
- Разговор завершен, - механическим голосом предупреждает связистка, сменившая
Адмирала на экране, и дежурно улыбается.
- Всего доброго, - коротко говорит Окура, не обращая внимания на ее улыбку,
и, выключив связь, садится на край кровати, опустив голову.
- Что случилось? - тут же спрашивает Ре, откидывая тяжелое одеяло из настоящей,
со старой Терры привезенной ткани. Он похож на совенка с вытаращенными
глазами, лохматый, встрепанный и немного напуганный.
Окура только дергает плечом:
- Не знаю, - он встает с кровати и дотягивается до своего переброшенного
через спинку стула кителя. Мизинцем дотрагивается до стальных крыльев
эмблемы космофлота на погонах и кидает его на постель:
- Помоги мне собраться.
Окура и сам смог бы сложить все необходимое, за минимальный срок найдя
нужные вещи среди легкого беспорядка, наполнявшего их квартиру, но то,
что Ре принимал бы в этом участие, было для него важнее, чем несколько
минут тяжелого молчания перед выходом.
- Ненавижу твою работу! -
снова шипит Ре, складывая уголок к уголку рубашку и тут же неаккуратно
заталкивая ее в сумку. - Почему я не могу вот так сорваться?
- Потому что ты, - Окура прикасается пальцем к его лицу, тыкая в родинку
на левой щеке, похожую на прилипшее зерно настоящего кофе, который ценился
на вес золота и который Окура любил небрежно покупать по три-четыре сорта
за раз. - Потому что ты - пират, а я - законопослушный офицер космофлота.
- Капитан космофлота, - поправляет его Ре, машинально поворачивая голову
так, что палец Окуры легонько скользит ниже, ко второй родинке, на подбородке,
и улыбается уголком рта. - Тебя когда ждать?
- Не знаю, - Окура пожимает плечами, косится на раскрытую сумку с торчащими
из нее, как уши кролика из шляпы, рукавами рубашки, и за плечи притягивает
Ре к себе:
- Обещай мне, что, пока меня не будет, ты не сбежишь куда-нибудь к Волосам
Вероники в поисках очередной забытой цивилизации...
Усмехнувшись, Ре качает головой и нервными тонкими пальцами цепляется
за плечи Окуры, царапается мизинцем о крыло на погонах и, засунув в рот
палец, просит хриплым шепотом:
- Сними...
- Ре, - таким же голосом отзывается Окура, не отрывая глаз ото рта Ре,
- Ре, у меня вылет через полтора часа, а еще добираться надо...
Ре ловит его потемневший взгляд и ухмыляется:
- Ты о чем подумал только что? - он дергает Окуру за аксельбант на плече
и напоминает: - Тебе же сказали, не светиться, - он расстегивает крошечные
железные пуговки ловкими пальцами, и Окура стоит, замерев под его прикосновениями.
- Не учат вас в Академии маскировке, что ли?
- Приходи к нам читать лекции, - шипит Окура, когда чужие руки дразняще
проходят по его шее и плечам, стягивая китель. - И аккуратнее с моей формой!
Ре демонстративно комкает китель в руках прежде чем запихнуть его в сумку.
- Надень мою куртку, - говорит он, - И очки. И волосы собери, - Ре застегивает
молнию на сумке и косится на так и не двинувшегося Окуру. - Тебя тогда
никто не узнает.
- Идиот, - Окура почти зло выплевывает это слово и спасается бегством
в душ. Ре слишком невозможен для него, и он долго плещет драгоценную воду
в лицо, мстительно думая, что с этим таинственным заданием он может задержаться,
и счет придется оплачивать Ре. – Хотя, для него это не так уж много...
Нишикидо Ре был одним из самых известных – а значит, самых разыскиваемых
– черных археологов. За него и его демонстративно потрепанный катер Шварценгольд,
напичканный техникой больше, чем любой из кораблей космофлота, правительство
давало такой выкуп, что даже Окура с его офицерской - а теперь уже и капитанской
- зарплатой удивленно присвистывал и иногда, во время ссор, ворчал, что
такого оболтуса проще продать, чем вытерпеть.
На что Ре всегда только улыбался и, после очередного почти ядовитого поцелуя,
шептал в полуоткрытые губы Окуры:
- Ты же будешь скучать...
- Буду, - кивает Окура зеркалу и вытирает лицо зеленым полотенцем. Встряхнув
руки над раковиной, он кричит из ванной: - Ре, а я положил...
- Зубную щетку - да, - усмехается Ре, тут же появляясь в дверях. Он бесцеремонно,
без стука открывает дверь и протягивает Окуре свой широкий свитер. - Заверши
образ простого смертного, капитан Окура Тадаеши, - он хлопает Окуру по
тощему пузу ладонью, на исходе удара успев погладить теплую кожу, и Окура
давится ехидным шипением.
- Когда-нибудь я тебя арестую, - хмуро говорит он, выныривая из воротника,
и вздрагивает, когда Ре только дергает плечом:
- Ну, я не против наручников... - он легко ловит прилетевшее в него полотенце
и, смеясь, вешает его на крючок. - Тебе выходить, - Ре смотрит на часы,
прицепленные к поясу штанов, и поправляет Окуре челку мизинцем, на котором
теперь белеет узкая полоска пластыря. - Обещай, что с тобой ничего не
случится, - вдруг беспомощно просит он, отводя взгляд, и Окура ловит его
пальцы на своем лице, накрывает их ладонью, прижимаясь гладко выбритой
щекой:
- Постараюсь, - он прикрывает глаза и резко, будто перед выходом в открытый
космос, выдыхает. - Мне пора, да?
- Да... - Ре отстраняется первым, разворачиваясь, как ни в чем не бывало.
- Просигналь, как доберешься, - Окура улыбается уголком рта, собираясь
сказать что-то про секретное задание, но Ре прерывает его: - Мой канал
даже ваш хваленый космофлот взломать не смог, так что не поленись отметиться.
- Хватит притворяться заботливой женушкой, - огрызается Окура, вставая
с бортика ванны и идя к выходу. Уже обувшись и махнув на прощание рукой,
он слышит из комнаты спрятанное за упрямством беспокойство:
- Просто я старше!
- Сам не теряйся, - шепчет Окура, но за шорохом закрывающегося овала двери
его не слышно. По крайней мере, он надеется, что его не слышно.
Когда за Окурой закрывается
дверь, Ре прячется от возникшей пустоты в своем кабинете, единственном
месте в квартире, где не было запаха и даже тени присутствия Окуры. Он
здесь почти не бывал, хотя Ре и сказал ему пароль от замка.
- Если меня арестуют за содействие тебе, - флегматично пожимал плечами
Окура, - Я смогу предоставить только бесполезные для следствия данные.
- Например? - фыркал Ре, и Окура начинал методично загибать пальцы:
- То, что ты прекрасно поешь в душе, то, что ты хорошо готовишь кофе,
то, что ты прекрасно целуешься, то, что ты ехидная сволочь, то, что ты
великолепен в постели, то, что я тебя...
- Заткнись, - обычно смеялся Ре, разжимая его пальцы. - Я просто не попадусь,
ладно?
А попадаться было за что.
Ре включает монитор, прокручивая сводки новостей и письма от работодателей.
На всех инфопорталах мусолят его последнюю выходку, называя то гением,
то ублюдком. Правительство опять подняло выкуп за его голову. Третий раз
за последние полгода.
Кто виноват, что в одной из экспедиций в поисках уранового топлива первопроходцев
космоса он слишком удачно обошел правительственные разведкапсулы, успев
увести свой катер в гиперпереход за минуту до того, как они появились
в том же секторе? Нечего было так медленно реагировать.
С другой стороны, тогда он не встретился бы с Окурой...
Ре поднимает глаза, натыкаясь на воткнутый в стену нож, и ухмыляется.
Тогда он попался, как мальчишка, каким и являлся пять лет тому назад.
Двадцатилетний, дерзкий. Слишком безбашенный, чтобы действовать согласно
общечеловеческой логике. Слишком молодой, чтобы успеть надоесть сумасшедшей
тетке по имени Удача. Псы из службы безопасности поймали его на горячем:
он продал найденный уран все тому же правительству по тройной цене, прикинувшись
случайным человеком, которого дерзкий пират Нишикидо Ре шантажировал.
Кто ж знал, что они не поверят.
Выбив дверь ногой, Ре крысой
метнулся в противоположную сторону, вжимаясь в крошечную нишу между двумя
окнами. Конечно, он ненавидел свой невысокий рост, но сейчас был благодарен
родителям за такую наследственность. Поджав ноги, он медленно разжал пальцы,
которыми стиснул метательный нож, услышав первый выстрел. Пятеро молодчиков
в черной форме с эмблемой СБ - рассеченная молнией лилия - пробежали мимо,
даже не додумавшись посмотреть в сторону Ре, как свора псов, а не людей.
Шестой бежал поодаль, немного прихрамывая, и Ре вспомнил, что кого-то
задел одним из ножей. Он высунулся чуть дальше, чем следовало бы, разглядывая
раненого и надеясь, что это кто-то чином постарше солдата. Мальчишка совсем:
короткие кудряшки надо лбом завиваются, круглое лицо бледное от боли,
и ладонь на стене оставляет темно-красные следы. Ре презрительно сморщил
нос: глаза у мальчишки были растерянные. "А ты думал, мамочка с папочкой
тебя в рай отдали, продав службе безопасности?" - мысленно прошипел
он. Такие вот сладкие мальчики, втиснутые в форму, вырастают обычно в
самых страшных зверей, если выбиваются в начальники.
Дохромав до пролома в двери, мальчик остановился, присмотрелся к пролому,
прикасаясь к щепкам, и, заглянув внутрь, нервным жестом выдернул из кобуры
пистолет. "Надо же, хоть один лекции по бабам не прогуливал",
- усмехнулся Ре, снова стискивая пальцы на рукояти ножа. "Лилия на
спине - прекрасная мишень", - успел подумать он, прежде чем изумленно
выдохнуть: эсбэшник развернулся, направляя пистолет ему в голову:
- Стоять, - тихо сказал он, и Ре от удивления едва не выпал из своей ниши,
а мальчик повторил. - Стоять, Нишикидо Ре.
Ре метнул нож, и мальчишка, даже не вскрикнув, упал на грязный бетон пола.
Нож в его боку торчал вызывающе и, пожалуй, довольно крепко.
Это плохо: ножей у Ре не так много, а догадливых эсбэшников может оказаться
больше. Выждав пару мгновений, Ре выбрался из стены, отряхивая плечи,
подобрался к лежащему на земле солдату. Лицо его было еще бледнее, чем
раньше, но крови, которая должна была бы разлиться при попадании в печень,
не было, и, только заметив осколки черного пульта связи, Ре понял, что
ошибся. Сообразительный эсбэшник был только один, но и его, судя по всему,
должно было хватить надолго.
Он прыгнул быстрее, чем Ре успел заметить, и прижал его острыми коленями
к полу, и Ре с изумлением обнаружил, что его стремятся взять как можно
аккуратнее.
"Что за фигня? "
Ре вспомнил, как однажды спасался от облавы. И как потом обыскивал оставленные
службой безопасности трупы.
Эти люди не умеют действовать не грубо.
- Хватит играть, - рявкнул Ре, замахиваясь и... вспарывая кулаком воздух.
Солдат увернулся слишком быстро. И слишком быстро поймал его запястье,
выкручивая окровавленной ладонью.
- Я и не играю, Нишикидо, - едва заметно улыбаясь, сказал солдат, нашаривая
на поясе наручники.
- Что? - ошарашенно выдыхает Ре. Обычно солдаты просто били дубинкой по
голове: оставлять преступника в сознании слишком опасно, и гораздо проще
сразу обезвредить его, чтобы потом, тепленького, тащить в изолятор. -
Ты кто, мальчик? - грубо спросил Ре. Отвлекая и давая возможность свободной
рукой дотянуться до ножа в боку нависшего над ним человека. - Они тебя
как маркитантку за собой таскают?
- Извините, - юноша только сильнее сжал пальцы на руке Рё и поморщился:
- Я не хотел Вас бить.
Сжав Ре ногами, он коротко ударил, и скулу Ре обожгло болью. А виски -
злостью. Выругавшись, он толкнулся бедрами вверх: пошлый жест, но действенный.
Мальчишка, смутившись, рефлекторно отшатнулся, и Ре, выдернув из его бока
нож, пырнул уже напрямую, целясь между ребрами.
Снова раня только воздух.
Солдат вскочил на ноги, шаря по поясу рукой в поисках пульта связи, не
сразу сообразив, что тот валяется осколками на полу. Рядом с пистолетом.
Он метнулся слишком открыто, и Ре успел первым. В отличие от него, этот
солдат, похоже, никогда не жил в катакомбах в стайке вечно голодных мальчишек
и никогда не дрался за еду. Взведя курок, Ре с удовольствием направил
дуло в растерянное лицо эсбэшника. - Стоять, - язвительно копируя недавние
интонации самого солдата, сказал он. Глянув на выбившийся из-за воротника
мальчишки медальон, какой давали всем солдатам, Ре повторил: - Стоять,
Окура Тадаеши.
Мальчик медленно выпрямился и поднял руки. Даже не верилось, что только
что это тело так быстро двигалось в драке.
"Да кто же ты?" - мысленно воскликнул Ре. - "Кто ты, черт
возьми, Окура Тадаеши?!"
- К стене, - приказал он, бледнея. Убивать в драке - просто, но то, что
сейчас придется выстрелить в пленного, Ре почти пугало, и пистолет в его
руке дернулся, когда солдат послушно шагнул назад, прихрамывая и нашаривая
перед каждым новым шагом пол пяткой. Было бы проще, если бы этот мальчик
не изображал саму покорность, и Ре выстрелил бы.
Убив его в драке.
- До стены два шага, - подал голос Окура. - Что Вы дальше будете делать?
Ре коротко выдохнул что-то ругательное.
- Тебя в институте благородных девиц держали, деточка? - раздраженно прошипел
Ре, подходя ближе. От мальчишки пахло кровью, порохом и немного - апельсинами
и кофе.
Кофе...
Ре настороженно замер: кофе и табак на Терре Шесть ценился едва ли не
больше, чем пресловутый уран, и, насколько Ре знал, у простых солдат не
было денег даже на ложку кофе, не говоря уже о том, чтобы пахнуть им.
- Ты с генералом спишь, что ли? - выдохнул Ре, все больше путаясь, и удовлетворенно
отметил, как бледнеет лицо мальчика. На сей раз не от боли, а от злости:
- Я, в отличие от Вас, Нишикидо, не имею такой привычки, - витиевато произнес
он, даже отведя глаза от черного зрачка пистолета, и Ре ухмыльнулся. Кажется,
он понял, как его спровоцировать...
Левой рукой ножи он метал ничуть не хуже, чем правой, и через секунду
Окура все-таки вскрикнул, корчась и глядя на прибивший его руку к стене
нож.
- Стоять - повторил Ре, подходя настолько близко, что уперся стволом пистолета
в грудь Окуре. - Дернешься - выстрелю.
Эффект жеста слегка смазался от того, что Ре едва ли доставал прибитому
к стене солдату до подбородка, но так даже было удобнее. Он перекинул
пистолет в левую руку, приставив его к горлу Окуры, заставляя его запрокинуть
голову, и губами и зубами прикоснулся к коже там, где ствол оставлял густую
тень.
Окура рефлекторно дернул рукой, пытаясь ударить Ре, оттолкнуть его от
себя, но только зашипел от боли в пробитой ладони. С каким-то садистским
удовольствием Ре нащупал узкий разрез на его брюках, на бедре, и с силой
надавил пальцами туда, где раньше был его же нож, заставляя Окуру застонать
от боли.
- Пустите, - выдохнул Окура, дернув ногой, и Ре надавил снова: на сей
раз и пальцами на рану, и пистолетом на горло:
- Не рыпайся, - Ре поднял голову, заглядывая Окуре в лицо, ожидая увидеть
привычную смесь боли и отвращения, но замер: на бледных от боли щеках
пионами расцвел румянец, рот приоткрылся, Окура судорожным движением языка
облизал губы, и Ре едва не шагнул в изумлении назад. Да, это его прикосновения
вызвали стон Окуры, но Ре уже не был уверен, что стонал тот от боли.
Окура прикрыл глаза, и даже пригвожденная к стене рука безвольно разжалась,
и Ре даже показалось, что он слышит, как капли крови ударяются о бетон,
почти так же отчетливо, как и хриплое дыхание самого Окуры.
"Что за черт?!" - Ре отшатнулся, когда Окура потерся о его бедра
пошлым движением, больше присущим девочкам с нижнего уровня катакомб,
нежели сотруднику службы безопасности, заставляя уже Ре вспыхнуть и приставить
пистолет почти вплотную к лицу Окуры:
- Руки! - приказал он, чувствуя, что голос вот-вот сорвется от того, как
на него смотрит Окура и от того, как он, усмехнувшись, облизывает губы,
а потом и ствол приставленного к его лицу пистолета. Мокрым красным ртом
скользнул по железу, кончиком языка очерчивая сложный механизм плазмогенератора,
наверняка, горячий на ощупь.
- Руками, Нишикидо, - прошептал он наставительно, наклоняясь вперед, насколько
позволяла боль в руке - Руками я Вас не трогал.
Он хитро улыбнулся, сплюнув на бетон, и Ре с осознанием неизбежного поднес
ствол к глазам: этот невозможный мальчик с невинными щенячьими глазами
похабным движением языка, от которого Ре даже забыл, зачем вообще на него
направлял пистолет, умудрился испортить механизм плазмогенератора. Его
слюна попала в малозаметный паз, мгновенно реагируя с гигроскопическим
порошком изолятора, и теперь выстрелить не получилось бы...
Ре выругался и бросил бесполезный теперь пистолет на пол, а Окура снова
улыбнулся, кривя губы от боли:
- Вам известны технологии СБ, - он качнул головой, откидывая со лба чёлку,
и прикусил губу, дёрнув приколотой к стене рукой. - Интересно.
- Я обыскивал трупы, - зачем-то признался Ре, почти виновато опуская голову.
Почему-то стало жалко этого несчастного мальчика, приколотого к стене,
как бабочка. Он подошел ближе и привстал на цыпочки, дотягиваясь до ножа.
Губы дрогнули, не то для улыбки, не то для горькой усмешки. "Ненавижу
стрелять в спину", - подумал Ре, уже касаясь рукой ножа, прежде чем
Окура обхватил его свободной рукой за талию, приподнимая от пола и притискивая
к себе.
Так Ре еще не целовали: даже девочки, которых к нему подсылали недоумки-конкуренты
не могли так...
Головокружительно...
Ре даже коротко хныкнул, когда Окура отстранился, облизывая губы и заставляя
Ре выпутать пальцы из своих волос, и только потом сообразил, что на его
поясе больше нет ножей, нет чипа с фальшивым паспортом, нет даже пульта
связи, а то, что он принимал за ласковые объятия, теперь больше напоминает
капкан.
- Попался, - усмехнулся Окура, вытирая рот о плечо и добавляя к ссадинам
еще и длинную царапину от молнии на погонах. Вдруг он вздрогнул, глядя
куда-то за спину Ре, и вдруг резко оттолкнул его от себя. - Обратно, живо,
- приказал он таким голосом, что Ре послушался инстинктивно: шатнулся
назад, почти на ощупь пробираясь к знакомой уже нише. Он сжался там, втискиваясь
в стену плечом, виском и беззащитным теперь боком. И только отдышавшись,
Ре коротким жестом поправил челку и прислушался.
Во-первых, это отвлекало от
осознания, что сидеть, сжав колени в тесной нише, ему не очень удобно,
во-вторых, так он мог хотя бы попытаться понять, почему...
- Пилот Окура Тадаеши, - хрипло представился прибитый к стене юноша и
коротко вскрикнул. Видимо, подошедшие эсбэшники выдернули нож из стены,
и Ре прижал руку ко рту, чтобы тоже не вскрикнуть. Пилот! Он ранил пилота
космофлота! Да еще и в руки... Ре закрыл глаза и прижался затылком к стене.
Так стыдно ему тоже не было очень давно...
- Слабак, - кто-то сплюнул на пол, и Ре услышал звук удара. - Ты преступника
упустил!
- Вина не доказана, - холодно и высокомерно произнес Окура, и Ре невольно
улыбнулся: пилот - он и в катакомбах пилот! Это объясняло все: и запах
дорогого кофе, и его поведение, и его выдержку. - Мальчик просто попался
в лапы к пирату.
Вздрогнув, Ре ещё раз мысленно произнес последнюю фразу и едва не высунулся
из ниши. Как же хотелось увидеть лицо эсбэшнеика, которому Окура говорил
это.
- У меня есть его чип, - голос Окуры сорвался, не то будто ему было больно
шевелиться, не то, будто он сомневался в своих действиях. - Ойкава Соске,
двадцать лет, соцработник, работает с детьми-сиротами... Вы всерьез думаете,
будто такой человек может добровольно помогать пирату?
"А еще пилотов в Академии учат играть..." - усмехнулся Ре, не
выдерживая и немного расставляя колени. - "Так, как даже катакомбы
не учат..."
- Улики я передам сам, - холодно произнес Окура, и его форма прошуршала
так, будто он устало прижался к стене, - Идите...
- Не по уставу! - рыпнулся один из псов-эсбэшников, и Ре сжал кулаки,
сам себе поражаясь, но Окура и здесь справился в одиночку:
- Я посоветую господину Генералу поменять устав, - после шагов сдержанно
ругающихся солдат Ре услышал, как царапнуло железо по дереву: видимо,
Окура задел погонами стену, - и Ре рискнул высунуться из своего укрытия.
Эти пилоты, которые легким движением руки посылали в атаку огромные боевые
корабли, под их пальцами порхающие, как стальные ласточки, кажется, не
умели предавать.
«И целоваться так тоже больше никто не умеет,» - мрачно подумал Ре, спуская
подгибающиеся ноги на бетон и выходя из пролома в стене. Окура стоял,
согнувшись и прижавшись лбом к залитой его же кровью деревянной обшивке
стены, и рассматривал искалеченную руку, приблизив ее к лицу. За длинными
волосами Ре не видел его лица, как не видел и аптечки, которую солдаты
должны были оставить раненому, и он снова сжал кулаки от злости.
Вдруг Окура дернулся, машинально хватаясь продырявленной рукой за стену,
и Ре рванулся вперед быстрее, чем успел осознать опасность: а вдруг эсбэшники
не ушли далеко?
Он позволил Окуре опереться на себя, на свои усталые плечи, и помог ему
подняться. Глядя на сжатые от боли и злости губы, он несмело протянул
руку, прикасаясь к чужому лицу кончиками пальцев:
- Попался…
Ре отводит глаза от ножа и
усмехается. Кровь с него, кажется, так и не отмылась. Не до того было:
после обработки ран Окуры, пришлось показывать ему, любопытному, устройство
своего катера, а потом Ре и вовсе забыл про этот нож, пока Окура с размаху
не всадил его в стену новой квартиры.
Встав с кресла, Ре подходит к окну. От соседских окон тянет легким запахом
бананов и еще чего-то сладкого, а перед глазами, как на ладони, лежит
город. Город, который защищает космофлот. Город, который, по мере своих
сил, пытается защищать и сам Ре.
Он трет кулаком сонные глаза и, махнув рукой, проецирует изображение с
монитора прямо на стену. Один из информаторов сказал, что его искали –
и искали явно не люди. Ре хмурится и шарит по карманам: Окура, конечно,
вытряхнул при стирке все сигареты из его штанов, но привычка есть привычка.
- Черт, - шипит Ре и дергает ручку одного из ящиков: сигареты, зажигалка
и пульт связи с одним единственным номером.
Ре отодвигает в сторону мятую пачку: такие делали на заказ, для эстетов,
- на нее перекладывает копеечную желтую зажигалку и взвешивает на ладони
тяжелый, даже на вид неземной, пульт.
Говорят, термиты даже технику делают из собственной слюны, клейкой и вязкой,
как смола, и застывающей так же твердо.
Свою медлительность Ре списывает именно на брезгливость, а не на малодушие,
но все же подносит пульт ко рту:
- Вы искали меня…
Киберов Окура не любит, и,
когда к нему виляющей походкой подходит одна из кукол центра связи, он
только поправляет на носу темные очки и легко поднимется со стула. Сумку
у него отобрали еще на входе безликие киберы-охранники, и теперь Окура
заталкивает ладони в карманы куртки Ре, чтобы связистка и не подумала
взять его за руку.
От куртки пахнет чужими сигаретами, запах которых не смогли вытравить
даже стерильные камеры межпланетного порта, и Окура улыбается сдержанно,
даже не заметив сразу, что одна из стенных ширм отъехала в сторону, и
расстроенная отсутствием внимания кибер-связистка насмешливо смотрит на
него из-под искусственной челки.
Окура коротко кивает и, оттеснив связистку плечом, проходит в кабинет
Адмирала.
- Капитан Окура Тадаеши, - он снимает очки, приглядываясь в полумраке
к мерцанию монитора, и кланяется сидящему за столом человеку. – Вы просили
срочно…
- Надеюсь, ты выспался на корабле, - Адмирал Китагава встает из-за стола,
нашарив за стулом трость, и подходит к Окуре ближе. Задрав голову, заглядывает
ему в лицо: – Я позвал тебя, чтобы немного поговорить о прошлом, - он
сам закрывает дверь, дотянувшись тростью до ширмы, и ковыляет к невысокому
столику, на котором Окура только сейчас замечает чайный прибор. – Садись.
Окура снимает куртку и, опустившись на колени, разливает чай по кружкам,
старательно смотря только на пар над носикам чайника, пока Адмирал тяжело
садится на пол.
- О каком прошлом Вы хотите
поговорить? – спрашивает Окура, протягивая ему кружку, и Китагава только
улыбается:
- Пять лет назад ты был приписан к Службе Безопасности, - Адмирал хитро
улыбается, когда Окура неосознанно дергает плечом. – Тебе не понравилось?
- Я не считаю Службу Безопасности достаточно этичной… - Окура отпивает
чай, чтобы не выругаться, и Адмирал усмехается, пряча улыбку за своей
кружкой:
- Вы тогда ловили одного человека, - Окура радуется, что успел поставить
кружку на край стола, потому что от одного воспоминания у него заныла
рука там, куда попал нож Ре. – Ты помнишь?
- Еще бы, - бурчит Окура, разминая под столом пальцы. – Нишикидо Ре, черный
археолог, двадцать пять лет, топливо первопроходцев космоса…
- Пять лет назад его искали не за уран, - коротко прерывает его Адмирал,
и Окура переводит на него удивленный взгляд. – Тогда охота велась совсем
не за топливом, хотя его мы в конечном итоге получили. Он нужен был нам
живым, потому что он наткнулся на одно из гнезд интосеров.
Окура со стуком ставит на стол едва поднятую кружку и выпрямляется.
- Я не знал… - он кусает губы, заканчивая мысленно «Этого Ре мне не рассказывал…»
Именно из-за интосеров он и стал капитаном. Это была воинственная раса,
о разумности которой спорили все ученые колониальной республики. Больше
всего напоминающие земных термитов, только размером с прогулочный катер,
они жили когда-то на пустынной песчаной планете, от которой сейчас не
осталось даже названия. Когда их солнце стало остывать, ученые – отдельный
подвид расы – создали особые капсулы, в которых отправили в дальний космос
все выжившие личинки. Детеныши плавали в анабиотическом сне в разных секторах
космоса, пока одна из капсул не взорвалась в паре парсеков от Терры Пять.
Личинки Интосеров развивались слишком быстро, чтобы люди успели предпринять
хоть что-то, и уже через несколько месяцев они оккупировали казавшийся
безжизненным астероид, а еще через год атаковали планету в первый раз.
Полгода назад вспыхнул особенно жестокий конфликт. Тогда был мобилизован
отряд пилотов, в котором состоял Окура. Во время одной из прямых атак
их капитан был смертельно ранен, и Окуре пришлось брать командование на
себя.
И побеждать, конечно.
Он вернулся домой с переломанной рукой, которую медики собирали по кускам,
соединяя сосуды и выращивая новые кости, и с исковерканными нервами, которые
Ре лечил еще дольше.
Окура осторожно разжимает кулак и смотрит на свои пальцы, переломанные
когда-то жвалами одного из солдат-интосеров. Даже если Ре и наткнулся
на них, он не мог – не мог – оставить их просто так. Даже имея весь уран
первопроходцев космоса, все золото, он не стал бы пренебрегать подобной
опасностью, и Окура только поджимает губы, переводя взгляд на Адмирала:
- И к чему Вы вспоминали это? – довольно резко спрашивает он.
- К тому, что интосеры будут искать его, - говорит Адмирал, наливая себе
еще чаю, с исследовательским интересом отмечая, как дергается от его слов
Окура и машинально тянется к пульту связи, забыв, что у него все отобрали
еще на входе. – И не только его.
- Вы хотите, чтобы я нашел Нишикидо? – усмехнувшись, уточняет Окура. Смешок
выходит нервным: неужели, Адмирал что-то знает? – Нашел и доставил его
Вам раньше, чем до него доберутся насекомые? Но ведь для этого существует
служба безопасности…
- Которая уже занимается его поисками, - говорит Адмирал, и Окура прячет
улыбку: если за дело взялось СБ, Ре в безопасности. – А ты мне нужен для
другого задания… - Китагава замолкает, задумчиво постукивая кончиком ногтя
по столу, и неожиданно тихим голосом говорит: - Сам я уже не справлюсь.
Окура снова вцепляется в кружку, загораживаясь ею от непонятной тревоги,
которая только усиливается с каждым словом Адмирала:
- Первопроходцы не только уран оставляли, - легким движением пальцев Китагава
проецирует на стену карту галактики, на которой вспыхивают разноцветные
точки: множество зеленых, пара десятков желтых и шесть – ярко-алых. Адмирал
тычет в одинокий зеленоватый огонек: - Здесь Нишикидо наткнулся на гнездо
вместе с ураном, - палец его передвигается ниже, в светящееся желтым скопление:
- А здесь предполагается обнаружить еще достаточно топлива, чтобы обеспечить
Терру Пять работой месяца на три, - Окура улыбается: «вот бы Ре такую
карту…»
- Я должен буду разведать эти залежи? – уточняет он, ставя на стол опустевшую
кружку, которая все-таки падает, когда Китагава касается мизинцем красной
точкой, и та мерцает тревожным светом.
- Интосеры в ближайшие несколько месяцев нападут на Республику, - подняв
упавшую чашку со стола, Адмирал ставит ее с едва слышным стуком и кивает
на изображение: - Им не хватает только одного.
- Чего? – машинально спрашивает Окура, мизинцем собирая рассыпанные чаинки.
- Первопроходцы космоса были сумасшедшими, ты слышал эту теорию? – Окура
кивает и стряхивает чаинки в чашку, полностью сосредоточившись на этом
занятии, чтобы не паниковать. – Они обладали совершенно безумными и безумно
совершенными технологиями, - «Я знаю», едва не говорит Окура, вовремя
прикусив язык, чтобы не выдать Ре, собиравшего все, что было связано с
той эпохой. – Красным отмечены генераторы некоего поля – в черновиках
земных ученых оно называется «лямбда-поле», но ни мне, ни тебе тем более,
это ничего не скажет. Это поле каким-то образом на эмоциональном уровне
отталкивает внешнего врага от высадки на планету, на которой стоит генератор.
Китагава ведет пальцем от одной точки к другой, к третьей, и Окура узнает
с детства привычный узор – неровный многоугольник карты Республики.
- Ты прав, - говорит Адмирал, заметив его взгляд, - Это все шесть планет.
Где еще установлены генераторы нам неизвестно и, надеюсь, Интосерам тоже,
хотя часть информации им удалось найти.
- Думаете, они захотят уничтожить генераторы?
- Разумеется, - Китагава кивает и подливает Окуре еще чаю. – Но для деактивации
им нужен ключ. А нам он нужен для активации…
Окура смотрит на желтые точки в районе Спики и понимающе хмурит лоб:
- А ключ – там? – уточняет он для проформы, принимая очередную порцию
чая, и спрашивает, дождавшись кивка: – Как он хоть выглядит?
- На столе – кейс, - тихо говорит Адмирал, - Там все документы, все разрешения,
какие могут понадобиться… - он замолкает, шевелит дряблыми губами, словно
пережевывает слова, которые хотел сказать, и все-таки роняет: - И попрощайся
с той девочкой. На всякий случай.
Ре собирается быстро: в катере
есть все, что может потребоваться в пути, и в сумку он складывает только
смену домашней одежды, пропахшей лавандой и кофе, запасные патроны к пистолету,
сам пистолет, сигареты и пульт связи. Ре берет его двумя пальцами и запихивает
в боковой карман, переложив старыми газетами. От воспоминания о щелкающих
в пульте звуках, неумело складывающихся в слова на привычном языке, у
Ре дергается щека, и он резко застегивает куртку, едва не прищемив себе
подбородок.
Трясясь в наземке, он прячет лицо в высоком шарфе, защищающем не только
от холода, но и от вони других людей. Мало кто из пассажиров мог позволить
себе оплачивать настоящую воду, а запах биогеля, которым многие пользовались
для поддержания чистоты, раздражал Ре.
Он морщится и мысленно отмечает в следующий раз прихватить маску: прикинуться
больным и спрятать нос от чужого запаха.
Если он будет, следующий раз.
Ре выдыхает и вытягивает ноги. Все, кто связывался с интосерами, обычно
ноги протягивал. Улыбнувшись каламбуру, Ре поднимается с сидения и спешит
к выходу. На него косятся, и он хмурится: надо было одеться менее приметно,
а то его пижонская, хоть и потертая, куртка слишком выделяется среди мятых
роб рабочих и пыльных плащей местных банд. Ре ерошит волосы и ступает
на привычные тропинки катакомб.
Здесь прошло его детство, здесь он познакомился с Окурой, здесь он, путая
следы, встречает информаторов. Здесь же стоит портал до его катера. Этот
портал службе безопасности не засечь: Ре сам оплачивал счета за установку
здесь глушилок.
Стоило появиться здесь, и местные жители напряглись, как стая крыс, почуяв
в пришельце чужака, но Ре даже не обратил на это внимания, только один
раз, будто случайно, отогнул полу куртки, показывая пояс с ножами и тяжелый
ремень, какие делали только в одной лавке в городе. Лавка располагалась
в катакомбах, и найти ее случайно было невозможно. Ре пропустили.
Улыбнувшись очередному недоверчивому младенцу, Ре покачивает в пальцах
нож и резким рывком влево уходит от летящей в его лицо струи плазмы, падая
в портал.
Когда он, кувыркнувшись, на автопилоте направляет на портал нож, он видит
только мигающий диодами пульт своего катера, который среагировал на портал
и автоматически включил систему навигации.
- Опасности нет, - хриплым голосом Окуры сообщает ему катер, и Ре убирает
нож, поднимаясь с колен. Еще бы, портал генетически настроен только на
Окуру и самого Ре – их он доставит до катера и обратно в целости и сохранности,
а всех прочих ждет распыление в пространстве радиусом две мили.
- Тадаима, - бурчит Ре по старой земной традиции и, кинув в угол сумку,
садится в кресло пилота.
- Окайри, - нежно шепчет катер знакомым голосом, и тут же, без перехода,
серьезно требует. – Задай координаты.
Ре стучит по клавишам и улыбается, как часто улыбался Окуре, вспоминая,
как тот морщился, но записывал голосовые команды.
- Бета Спики, милый, - Ре хлопает ладонью по пульту. – Знаешь, где это?
- Координаты принял, - сухо роняет катер, и Ре в который раз жалеет, что
не стал устанавливать в нем искусственный интеллект. Сейчас было бы, с
кем поговорить, с кем обсудить грядущее дело.
И интосеров.
Насекомых Ре не боялся – он вообще ничего не боялся, однако даже он не
мог отрицать, что термит ростом три метра вызывает у него…
- Назовем это легким беспокойством, - усмехается Ре, откидываясь на спинку
кресла, и вздрагивает, когда катер со знакомым, совсем живым смешком,
произносит:
- Защиту не забудь, растяпа.
- Без тебя знаю, - бурчит Ре, дотягиваясь до ремней и маски, закрывающей
нижнюю часть лица и облегчающую дыхание. Он косится на брошенную сумку,
в которой лежит не только чужеродный пульт для связи с интосерами, но
и привычная коробочка желтого цвета. До выхода в гипер, наверное, было
еще время, чтобы отправить сообщение.
«Сбежал по делам. Если не вернусь, код банковской ячейки ты знаешь», -
пишет он, стерев сопливое «Я люблю тебя», и, размахнувшись, бросает пульт
связи в стену.
- Приготовься к выходу в гипер, - вслед за предсмертным треском пульта
воркует катер, и Ре закрывает глаза. Прекрасно зная, что услышит перед
тем, как упасть в темноту. – Милый…
- Приготовьтесь к выходу из
гиперпространства, - предупреждает бортовой компьютер холодным женским
голосом, и Окура отрывается от чтения. Он сворачивает документы, выключает
компьютер и властно кладет руки на пульт. – Выход из гиперпространства
проведет автопилот, - моментально отзывается компьютер, не реагируя на
прикосновения Окуры, и тот морщится.
- Выключись, - приказывает он, и миловидное женское лицо на экране недоуменно
наклоняет голову. Одна беда с этим искусственным интеллектом! Окура знал
нескольких пилотов, которые к «девочкам» привязывались в долгих полетах.
Именно поэтому он отговорил Ре ставить ИИ на его катер. Он легко постукивает
кончиками пальцев по панели управления: - Катер EHS-47, перейти к ручному
управлению.
- Меня зовут Мичиру, - улыбаясь, заявляет компьютер, и Окура сжимает пальцы
в кулак.
- Я знаю, где у тебя кнопка, не доводи меня, - предупреждает он, берясь
за штурвал. – Даю десять секунд на активацию ручного управления.
Будь Мичиру живой, она бы уже плакала.
Или царапала бы лицо Окуры титановыми, как обшивка катера, ноготками.
Досчитав до семи, Окура чувствует, как штурвал послушно поддается его
рукам, а Мичиру, обиженно фыркнув, исчезает с экрана.
- Ты ужасен, - говорит она в один из динамиков над панелью управления,
и Окура усмехается, меняя координаты выхода из гипера:
- Мне говорили.
- Что ты делаешь? – почти испуганно вскрикивает бортовой компьютер, но
Окура только улыбается, поворачивая штурвал так, чтобы из гипера выйти
боком, подставляя предполагаемому противнику обшитый броней бок.
- Ты не сканировала пространство, - замечает он, и Мичиру надувает цифровые
губки. – Не отпирайся, я читал твои отчеты.
- Что может угрожать республиканскому катеру в безлюдном секторе… - начинает
она, но, стоит ему выйти из гипера, тут же замолкает: на орбите беты Спики,
к которой направляется Окура, обстреливают друг друга два корабля. Окура
видит только один, но и этого ему хватает. Истребитель интосеров он не
мог спутать ни с чем, и Мичиру, заметив, как сжались его руки на штурвале,
мгновенно выводит на экран трехмерное изображение цели. – Привожу орудия
в боевую готовность, - сухо отчитывается она, и Окура кивает, поджимая
губы. Левая рука, та самая, искалеченная, ноет, и Окура злится от этого
еще больше.
- Плазмой, - командует он, - Расплавь ему панцирь, девочка.
Мичиру на экране коварно улыбается:
- Ты мне нравишься таким, - говорит она, подмигивая, и Окура вдруг бледнеет,
заметив за бесформенным, похожим на комки слюды кораблем термитов знакомый
до каждой царапины катер с потертыми золотисто-желтыми буквами на боку.
- Не стрелять! - кричит Окура, ударяя кулаком по пульту, но бортовой компьютер
не слышит его слов: на модели видно, как к объекту выплескиваются два
сгустка раскаленной плазмы. Если хотя бы один из выстрелов пролетит мимо
истребителя и заденет катер…
Окура зарывается руками в волосы, низко опустив голову.
- Мичиру, - зовет он сдавленно, мысленно отсчитав время до взрыва. – Что?
- Истребитель остался без хвоста, второй выстрел – мимо, - отчитывается
бортовой компьютер, и Окура бледнеет еще больше, уже почти шепотом спрашивая:
- Куда?
- В метеорит, - Окура выдыхает и улыбается. – Капитан, термиты десантируются
на поверхность.
- А что катер? – уточняет Окура, по-прежнему не поднимая головы.
- Цел, и его пилот тоже десантируется.
- Придурок.
- Согласна, - усмехается Мичиру: - Оставлять одних киберов на борту.
Окура выпрямляется и прописывает
пароль на автопилоте.
- Ты куда? – обеспокоено уточняет компьютер, тем не менее, послушно открывая
сейф с оружием. – Зачем пароль?
- Если не вернусь, синхронизируйся с Центром и уничтожь катер, - Окура
стягивает волосы тугой резинкой, запихивая короткий хвостик под шлем,
застегивает перчатки скафандра и цепляет к бедру оружие. – Информацию
передать лично Адмиралу. Для того и пароль.
- Но, Капитан, - личико Мичиру на экране растерянное, и Окуре даже становится
немного не по себе. Черт бы побрал этих киберов с их попытками быть, как
люди. – Ты же вернешься…
- Посмотрим, - роняет Окура. Он поджимает губы и садится на корточки перед
основным экраном. – Мичиру, - говорит он, касаясь пальцами в перчатке
гладкой поверхности, и лицо на экране кривится, будто девушка собралась
заплакать. – Мичиру, личная просьба: если не вернусь, отправь письмо на
мой домашний адрес.
- Я его знаю, не говори, - компьютерный голос дрожит так натурально, что
Окура невольно хмурится.
- Я пошел, - Окура разворачивается слишком поспешно. Стоя в камере перед
разгерметизацией выхода, он еще раз проверяет оружие. Катер открывает
шлюз и шепчет на прощанье нежно, как жена, провожающая мужа на ежедневную
работу в офис в центре города:
- Возвращайся…
Тяжело дыша, Ре перезаряжает
пистолет. От уровня радиации шкалят датчики, и Ре с сожалением оглядывается,
рассматривая знакомые контейнеры с ураном.
- Черт, - шипит он, прислушиваясь к шороху пятиметровых ног интосера за
своей спиной. Теплоизолирующий скафандр не позволит термиту засечь его,
но ощущение этой махины рядом все равно заставляет напряженно стискивать
рукоять пистолета.
- Человек, - выщелкивает солдат-интосер, задирая к небу голову с постоянно
шевелящимися антеноллами. – Человек, брось оружие, мы заплатим.
- Фиг тебе, - шепчет Ре, вслушиваясь в данные, которые надиктовывает катер
хриплым голосом Окуры:
- Слева от тебя, на одиннадцать часов, в трехстах метрах углубление в
почве. Размер полтора на метр на полметра, объект тяжелый, сам не поднимешь,
мелкий, - в конце записи Окура тогда усмехнулся, и теперь Ре тоже улыбается,
забыв на миг о гигантском термите за своей спиной. – Кстати, к тебе десантируется
кто-то…
Ре напрягается, медленно-медленно, чтобы ни звуком, ни шорохом не выдать
себя, поворачивается, пытаясь незаметно высунуться из-за камня. На небольшом
пригорке по-прежнему переступает ногами интосер с боевыми орудиями, закрепленными
на спине, уродливыми, как и все, что они делали, а к нему подбирается
фигурка в скафандре-хамелеоне, какие выдавали только пилотам Космофлота,
а Ре сконструировал себе сам.
- Выследили, уроды, - шипит Ре, но пистолет убирает. Пока этот несчастный
республиканец отвлекает интосера, можно тихонько отползти на одиннадцать
часов, прикрываясь теплоизолирующей обшивкой своего скафандра. – Веди
меня, - требует он у компьютера, и тот шепчет на ухо:
- Впереди кристаллы, высота сантиметров тридцать, обходи слева, - Ре послушно
обползает преграду и вслушивается в голос Окуры: - Теперь камень, пригнись,
чтоб тебя не было видно…
- Ре, сзади! – слышит он крик, не соображая, почему не из динамика, но
переворачивается и стреляет на звук стрекочущего треска жвал термита.
Под лапами интосера трещит тот самый кристалл, который Ре так старательно
огибал, а на его спине, цепляясь одной рукой за ствол пулемета, а другой
– за втиснутый между хитиновыми пластинами нож, болтается Окура.
- Прыгай! – не задумываясь, кричит Ре, целясь в башни на спине интосера,
и, как только Окура разжимает пальцы, давит на курок.
В воздухе пахнет горелым хитином, когда у термита подкашиваются длинные,
ломкие ноги, и он валится, подбитый и почти уничтоженный. Он стонет, прищелкивая
судорожно дергающимися жвалами, и Ре невольно отступает на шаг, хотя уже
вскочил на ноги, чтобы подбежать к упавшему на землю Окуре.
Тот поднимается и, прихрамывая, подходит ближе, прижимая к груди ладонь.
- Легкие? – с ужасом спрашивает Ре вместо приветствия, подходя ближе,
но Окура качает головой:
- Опять рука, - он улыбается: Ре слышит это по голосу, хотя шлем скрывает
его лицо. – Ты за ураном? – в его голосе столько надежды, что Ре тут же
кивает. От того, как Окура с облегчением опускает плечи, у Ре по затылку
пробегает холодок: республиканцы тоже ищут эту неведомую капсулу, в этом
нет сомнения. Что ж…
Он протягивает Окуре портативную аптечку, но тот только мотает головой,
кивая на покореженный скафандр самого Ре:
- Синяки свои замажь лучше, - усмехается он, с левой руки стреляя в голову
содрогающегося в агонии термита. – Он один был?
- Не уверен… - отвечает Ре, демонстративно цепляя портативные порталы
на ближайшие контейнеры с ураном, и они с Окурой почти хором говорят каждый
своему компьютеру:
- Просканируй истребитель.
И так же одновременно переглядываются, получив ответ.
- Их четверо, - первым говорит Ре, и Окура коротко кивает:
- Пока заняты спасением корабля, - он смотрит на таймер. – У нас минуты
три.
Как Ре и предполагал, Окура пошел на те же одиннадцать часов от камня,
куда полз он сам.
- Выследили, уроды, - снова бормочет Ре, отправляя на свой катер ненужные,
пусть и ценные, контейнеры с ураном, и вздрагивает, когда на орбите с
грохотом взрывается республиканский катер.
- Ее звали Мичиру, - рассеянно
говорит Окура, бинтуя руку. Он уже избавился от пыльного скафандра и теперь
сидит в свободном кресле второго пилота, поджав под себя босые ноги. Обувь
Нишикидо оказалась ему мала, а собственная взорвалась вместе с катером.
Ре смазывает мазью расплывающуюся на боку гематому, вытянувшись перед
зеркалом. Он даже не оборачивается, спрашивая:
- Кого?
- Мой бортовой компьютер, - Окура усмехается и, встав с кресла, подходит
ближе. Тихонько дыша в затылок Ре, он левой рукой зачерпывает немного
универсального заживляющего геля и прикасается к горячей коже на тощей
груди. – Катер EHS-47… И почему в меня влюбляются киберы?
- Ей повезло, что она взорвалась, - напряженным голосом говорит Ре и тут
же дергается, когда Окура легонько давит на синяк. Окура демонстративно
смотрит только на ушиб, не обращая внимания на взгляд Ре в зеркале, пока
тот не спрашивает тихо: - Что это за фигня?
- Что именно? – отстраненно уточняет Окура, спускаясь пахнущими эвкалиптом
и химией пальцами ниже по плоскому животу. – Ты имеешь в виду истребитель?
- Я имею в виду ту капсулу, которая лежит в багажном отделении, - обрывает
его Ре, ловя скользкие прикосновения над ремнем своих брюк. - И почему
термиты тоже ее искали?
- Если ты хотел узнать ответ на второй вопрос, не надо было взрывать их
корабль.
Ре хмурится и позволяет Окуре забинтованной рукой расстегнуть свои брюки.
- На колене тоже, - напоминает он, когда Окура ощупывает холодной от заживляющего
геля ладонью его бедро, и ворчит: - Если бы я этого не сделал, мы бы оказались
перед четырьмя интосерами, из которых солдаты – только трое.
Окура молчит. Четвертой по всем данным была самка, значит, все слишком
серьезно, и значит, Ре там был не только из-за топлива. «Пять лет назад
его искали не за уран,» - вспоминает Окура слова Адмирала и, выпрямившись,
смотрит в глаза отражению Ре:
- Это они заказали тебе достать ключ?
Ре кажется, что термиты выжили после взрыва и теперь расстреливают его
катер бесформенными бомбами. Иначе почему так шумит в ушах? Глядя на его
растерянное лицо, Окура поджимает губы.
- Ясно, - он вытирает руки висящим возле зеркала полотенцем и разворачивается
спиной к Ре. Коротко касается пульта управления перебинтованными пальцами,
меняя курс, и бортовой компьютер говорит его же голосом:
- Летим в солнечную систему?
От холода в голосе Окуры и записанной, штампованной нежности в словах
компьютера, у Ре голова идет кругом, и это несоответствие пугает его больше,
чем целая армия интосеров.
- Почему ты меняешь курс на моем катере? – спрашивает он тихо, но Окура
так и не поворачивается:
- Я арестую твой катер по закону республики, - Он вытаскивает из кармана
мятых джинсов пластиковую карту с темно-зеленым краем и подписью президента
и кидает ее Ре. – Прости, но ты обязан подчиниться.
Ре кривит губы, рассматривая документ, подтверждающий, что капитан Окура
Тадаеши действует по личному распоряжению правительства и вправе делать
все, что заблагорассудится – закон на его стороне. Подняв голову, он усмехается:
- Прости, но я вне закона, - и, швырнув карточку обратно, добавляет, -
Милый.
Наверное, он никогда не привыкнет к скорости реакции Окуры и к тому, как
быстро он может двигаться. Запутавшись в штанинах, Ре падает, даже не
успев сгруппироваться, и больно ударяется локтями об пол, когда Окура
коротко ударяет его под ребра кулаком.
Тем самым, забинтованным.
Ре шипит сквозь зубы, как
кобра в зоопарке, и бросается так же, всем телом вперед, перехватывая
Окуру в рывке и опрокидывая его на пол.
- Сопротивление представителю президента? – Окура кривит губы, когда Ре
прижимает его к полу всем своим весом, морщась от боли в синяках. – Хочешь,
чтобы выкуп за тебя вырос?
- Тебе же легче будет продавать меня своему начальству, - не зная, кого
ранит больше, выплевывает Ре, привычно дергая его запястья вверх, как
если бы они не на полу в катере лежали, а в родной кровати на Терре Шесть.
– Завершить то, что начал пять лет назад.
Если бы это сказали Ре, он, наверное, прошипел бы что-то вроде «заткнись».
Окура же бьет молча. Изгибается, целится лбом в скривившееся от боли и
злости лицо, стискивает бедрами бедра Ре, опрокидывая того на пол, задевая
локтем синяк на боку. Ре вскрикивает, и Окура невольно замирает.
Он отпускает руки Ре, тяжело поднимается с пола и смотрит только в стену,
когда спрашивает:
- Больно?
- Нет, - моментально оскаливается Ре, опираясь на ушибленные локти и вставая.
Он подтягивает штаны, за полметра обходит Окуру, направляясь к шкафу.
Как любящая женушка, катер распахивает двери ему навстречу, открывая полки
с инструментами, и Окура невольно отступает на шаг, когда Ре взвешивает
в руке монтировку. – Не думай, это не для тебя, - усмехается он, закрывая
дверцы щелчком пальцев. – Надо же знать, ради чего я нарушил основное
правило своей профессии…
- Какое? – уточняет Окура, идя следом, как привязанный. Это было так привычно
– быть там, где Ре, и он осознает, что они уже ушли из рубки, только когда
Ре садится на корточки перед лежащей на полу капсулой, прикасаясь руками,
несмело, как в первую ночь. Он взлохмачивает кудрявую челку, ковыряет
ногтем родинку на правой щеке и поднимает глаза на Окуру:
- Никогда не обманывай клиента бескорыстно.
Окура не успевает отреагировать: размахнувшись, Ре ударяет монтировкой
по гладкой обшивке капсулы, которая блестит, как новая, после дезинфекции
в багажном отделении, и кусок пластика отлетает куда-то под ноги Окуре.
- Ты что делаешь? – севшим голосом уточняет тот, поднимая с пола осколок
и близоруко разглядывая его, поднеся к глазам.
- Крышка, - поясняет Ре, наклоняясь и приглядываясь к клавишам на корпусе.
– Думаешь, первопроходцы были такими идиотами, что ограничились бы простой
оболочкой?
Приглядевшись, Окура действительно замечает на осколке в своих руках пазы
и несмело садится на корточки рядом с Ре. Эти интонации в его голосе Окура
хорошо знал: работа полностью захватила его. Сейчас Ре может не то, что
пароль давно умерших полубезумных землян сломать, но и разгадать тайну
этой капсулы.
- Там ключ, - тихо говорит Окура, стараясь не мешать. Движение пальцев
Ре завораживает, когда он, как слепой, ощупывает рычажки и клавиши, оказавшиеся
под крышкой. – По данным Космофлота, Первопроходцы были против войны,
они прекрасно осознавали опасность ведения войн в космосе и вторжений
извне. Тогда-то их земные ученые на Старой Терре провели первое испытание
Лямбда-поля., - Окура вкладывает в протянутую ладонь крестовую отвертку
из ближайшего ящика с инструментами и продолжает. – Я не совсем разобрался,
что это – у Адмирала слишком мало данных, но оно воздействует на эмоции
блокирует высадку на планеты…
- Я читал, - коротко отзывается Ре, зажимая отвертку в зубах, и Окура
невольно отводит взгляд от его губ, обхватывающих резиновую ручку.
- Эти генераторы – в черновиках их называют Башни – установили на Старой
Терре, а потом что-то подобное собиралось на каждой из новых планет.
- Республика? – усмехается Ре, и Окура, не выдержав, отбирает у него отвертку.
- Да, - он большим пальцем вытирает мокрый след с резины, - Я подержу,
хорошо?
- И посвети, - приказывает Ре, и Окура послушно берется за фонарик. Круг
света выхватывает из полумрака тонкие ловкие пальцы, снимающие с пульта
управления панель с кнопками, клубок проводов, кое-где переплетенных так
тесно, что не понятно даже, какого они цвета, и серебряные точки микросхем,
которые бликуют, когда фонарь дергается в руке Окуры: - Зачем ты мне это
рассказываешь? – холодно уточняет Ре, кончиками пальцев оглаживая провода.
Он зарывается в них пальцами, как в волосы, и Окуре кажется, он чувствует
это прикосновение затылком.
- Привычка, - усмехается он, выравнивая свет в своих руках. – К тому же,
- голос его едва заметно дрожит: - Ты любишь загадки.
Плечи Ре дергаются, как если бы он усмехнулся, и Окура вздрагивает: причиной
улыбки Ре были не его слова, а тихий щелчок, с которым крышка капсулы,
приподнявшись, отходит в сторону.
Они с Ре вскакивают на ноги одновременно: Ре подталкивает крышку, Окура
– светит фонариком внутрь. И оба так же одновременно отшатываются.
Круг фонарика рисует на стене
и потолке витиеватые узоры, и Ре лениво следит за ним глазами. Как и Окура,
он избегает смотреть в капсулу, в которой, свернувшись калачиком, лежит
длинноносый, немного нескладный юноша в белом халате со знакомой эмблемой
Первооткрывателей космоса.
- Анабиоз, - коротко произносит Ре.
- Кибер, - усмехается Окура. – Волосы и ногти ни на дюйм не выросли.
- Лед, - парирует Ре, кивая на изморозь на внутренних стенках капсулы.
- Биоробот, - Окура опускает фонарик и, опершись ладонями на холодный
край капсулы, смотрит через нее на Ре. – В уцелевших исследованиях ученые
проводили опыты на животных. В музее Космографии до сих пор живет хомяк,
напичканный техникой еще в двадцать втором веке, а это триста лет почти.
- Это не хомяк, - говорит Ре, тоже вставая, и от того, как он смотрит
на лежащего в капсуле юношу, у Окуры невольно сжимаются кулаки. – Это
человек.
- Это кибер, - презрительно кривит губы Окура. – И он – ключ.
Ре щурит глаза, в темноте вглядываясь в лицо Окуры. Край капсулы льдом
впивается в ладонь, и Ре морщится.
- Ты сам говорил, что поле работает на эмоциональном уровне, - Окура хлопает
ресницами, уже понимая, куда клонит Ре, и тот победно улыбается: - Киберы
не могут чувствовать.
- Человек не может провести в анабиозе более трехсот лет и не измениться,
- Окура наклоняется и поднимает с пола тяжелую крышку капсулы. – Наши
аналитики взломают код доступа к управлению биороботом и активируют защиту
в случае необходимости, - он устанавливает крышку в пазы и предупреждает:
- Руки.
Ре не двигается, и Окуре приходится повторить:
- Убери пальцы, - он улыбается, - Я не хочу, чтобы твои руки пострадали.
- Почему? – машинально спрашивает Ре, чтобы хоть как-то оттянуть момент,
когда крышка закроет капсулу и с ней – новую загадку.
- Потому что мне слишком нравятся твои прикосновения, - Окура пожимает
плечами. – Да, я эгоист.
- Таччон, - Ре фыркает и тянется через капсулу к лицу Окуры. Трогает мизинцем
родинку над верхней губой, гладит кончиками пальцев теплые щеки, легонько
щелкает по носу. – Таччон, ну неужели тебе не интересно? – Окура сжимает
губы, и Ре осторожно прикасается к ним большим пальцем, давит на нижнюю,
заставляя открыть рот, и сам вздрагивает, когда Окура легко касается его
рук языком. – Таччон…
- Что я Адмиралу скажу? – шепчет Окура, и Ре улыбается, услышав, как стучит
об пол крышка капсулы. Он улыбается и снова садится на корточки перед
пультом управления.
- Скажешь, что я на тебя напал и силой вынудил открыть капсулу.
- Силой? – Окура изгибает бровь, и Ре отвечает, оторвавшись на миг от
путаницы проводов:
- Силой.
В его голосе столько обещания, что Окура может только тряхнуть головой
и мысленно попрощаться с капитанскими погонами. Он включает мощные лампы
и коротко касается горячего плеча Ре забинтованной ладонью. После холодного
пластика криогенной капсулы его кожа кажется почти обжигающей.
- Ре, - Окура пробегается пальцами по его плечу, трогает синяк на спине,
зарывается в волосы всей рукой. – Ре, я в рубку.
Ре отвечает что-то невнятно – слишком увлечен, и Окура, бросив короткий
взгляд на безмятежное лицо юноши в капсуле, выходит.
- Не нравится мне эта идея… - шепчет он в ответ на свой собственный голос
из динамика:
- Справа по курсу – корабль, истребитель класса А, пять разумных на борту.
Холодно.
Профессор говорил, первыми оттаивают процессор, сердечный клапан и только
потом – человеческие органы, но почему-то он чувствует только холод. Как
если бы все еще был человеком.
Его лица касается что-то горячее, гладит лоб, хлопает по щекам легонько,
заставляя улыбнуться. Пытаются привести в чувство. Значит, считают человеком.
Значит, свои.
Он выпрямляет руки, чтобы подогреваемая в искусственном сердце плазма
разнесла тепло по тончайшим пластиковым трубкам, перемешанным с настоящими
сосудами. Это ускорит процесс активации органов чувств и увеличит частоту
процессора до пяти процентов. Даже их сейчас будет достаточно.
Холодно.
Сводит ноги: говорил ведь профессору, что полиэстер не годится для замены
мышц, слишком теплопроводен.
Холодно.
Напряженно стучит в висках – это датчики уведомляют о недостатке жидкости
в организме, рот машинально приоткрывается. Тяжелый, вялый – не оттаявший
еще – язык ворочается, слабо проходясь по губам.
Нет данных для анализа речи – хлопавший его по лицу человек молчал, и
не понятно, на каком языке к нему обращаться.
- Ре, у нас проблемы, - слышит он, и процессор подстраивается под фонетический
строй. – Ре, скажи мне код доступа к боевым ресурсам.
- Твой день рождения, - откликается голос другой тональности, и тут же,
видимо, спохватившись, уточняет: - Справишься?
- Капитан я или кто? – огрызается первый голос и тут же произносит другим
тоном, холодным и немного отстраненным: - Перехожу в боевую готовность.
Холодно.
Второй голос ворчит:
- Мог бы просто сказать - да… - и тут же по губам течет теплая вода. –
Как не вовремя.
Холод постепенно отступает, и можно уже открыть глаза, наверное…
Взгляд фокусируется на склонившемся над капсулой ученым..
Слишком молодой. Ровесник, наверное. Азиат, но это было понятно еще по
анализу языка. Противорадиационной защиты нет, значит, не на Земле. Судя
по вычищенному механикой воздуху с запахом серебра от ионизаторов, даже
не на планете. Значит, от Земли уже ничего не осталось, и теперь, после
всех зачисток, ученые перебрались в космос. Интересно, жив ли профессор?
Надо будет спросить у этого, молодого.
Тот суетливо крутит в пальцах отвертку, колупает ногтем родинку на подбородке
и смотрит восторженным взглядом.
Речевой процессор всегда активируется с опозданием, и молодой ученый еще
некоторое время недоуменно рассматривает его, прежде чем срабатывает остывшее
в криогенной камере горло:
- Учи Хироки, - он дергает головой, сокращая мышцы: живые и искусственные.
– Где я?
Криогенные камеры были придуманы,
чтобы человек мог почувствовать себя богом: остановить время, а потом
одним прикосновением заставить его идти снова. Ре крутит в пальцах отвертку,
не решаясь протянуть руку лежащему в капсуле человеку, но тот садится
сам, без помощи.
«Слишком быстро оттаял», - думает Ре мимолетом и все-таки откладывает
отвертку.
- Нишикидо Ре, - говорит он, разглядывая этого человека из прошлого. –
Добро пожаловать на борт моего катера.
- Вы ученый?
- Я… - Ре теряется и протягивает руку Учи, потому что катер дергается,
когда Окура, видимо, уводит его из-под удара. – Можно сказать, что ученый.
Лицо юноши буквально освещает улыбка, от которой, кажется, становится
светлее, когда внезапно приглушаются все лампы, и Ре довольно улыбается
в ответ. Он победно косится наверх, в сторону рубки: Окура был неправ
– роботы, созданные в двадцать втором веке не умели улыбаться, а значит,
Учи Хироки – человек.
- Вставай, - Ре помогает тому выбраться из камеры, ощупывает походя оттаивающую
ткань на его спине и плечах, поддерживает за талию, зная, как тяжело выходить
из анабиоза, но к его удивлению, Учи встает на ноги быстро. Он цепляется
за протянутые руки негнущимися пальцами и шепчет:
- Холодно…
«Человек!» - победно ухмыляется Ре, помогая Учи расстегнуть халат. Путаясь
в крошечных пуговках, он командует катеру:
- Смену одежды, милый, - и тут же пол под ногами дергается – катер уходит
в крутой вираж.
Расширившимися от ужаса глазами Ре смотрит, как его драгоценная находка,
пошатнувшись, пластом падает на пол: не оттаяли еще мышцы, не готов он
еще к подобному! Он дергается следом, но его пальцы вместо ворота халата
ловят только пустоту.
«Человек», - снова машинально отмечает Ре, когда Учи, упав, вскрикивает
от боли.
Пилотирование корабль, который
говорит твоим собственным голосом, похоже на раздвоение личности, и Окура
молчит, набирая каждую команду вручную. Кресло пилота рассчитано на Ре
– слишком низкое, слишком мягкое, и Окура дергает краешком рта, представив
себя со стороны: босой, полуголый, волосы встрепаны, колени почти до ушей
задраны.
- Ты кресло под секс проектировал или под пилотирование? – шипит Окура,
подаваясь вперед и плавно огибая истребитель термитов.
- Не понял вопроса, - спокойно отвечает катер, и Окура говорит, будто
сплевывает:
- Заткнись и усиль защиту.
- Генераторы, – вкрадчиво напоминает катер, Окуре очень хочется стукнуть
кулаком по пульту, и только висящий на хвосте истребитель останавливает
его.
- Выключи свет, отключи все бытовое, все силы – на защиту, - командует
он, мимолетно осознавая, что Ре остается один в темноте с роботом.
«Ре справится», - думает он, плавно уворачиваясь от летящего в него сгустка
плазмы, и вздрагивает, когда на одном из мониторов возникает уродливая
морда солдата интосеров. Окуру передергивает, и он отключает все внутренние
камеры. Если солдаты донесут своей самке, что Капитан Окура Тадаеши в
катере у них на прицеле, не выживет никто.
- Нишикидо, - выщелкивает жвалами солдат, и Окура морщится: не так, не
так надо произносить это имя. – Нишикидо, верни генератор.
- Генератор? – одними губами повторяет Окура, и выпрямляется в кресле,
сжимая руки на штурвале. – Этот кибер – генератор?..
- Не понял вопроса, - вновь повторяет катер, и Окура снова морщится и
тянется за микрофоном.
- С чего вы взяли, что там генератор? – спрашивает он, понизив голос.
– Мы договаривались только на уран.
- Не лги, человек, - по спине Окуры тянет холодом: даже гневный голос
интосера безлик, как напоминание, что говорит не он, а вся его раса, весь
улей. – Нам нужен портативный лямбда-генератор.
Окура хватает ртом воздух. Этот мальчик – этот кибер – портативный генератор
лямбда-поля?
- Не может быть, - выдыхает он в микрофон, забыв поменять голос.
Если бы это был генератор, термиты не смогли бы напасть на катер, а все,
попавшие в зону излучения, прониклись бы любовью ко всему живому…
- Ре, - выдыхает Окура, вспоминая, что они там только вдвоем.
- Смену одежды, милый, - слышит он команду по внутреннему динамику, и
рука непроизвольно сжимается на штурвале, заставляя катер качнуться.
- Отдай нам генератор, - повторяет термит, - Если он будет поврежден,
мы откроем огонь.
Перед глазами плывет, а виски будто сдавливает тяжелая рука. Окура цепляется
за штурвал и снова подносит микрофон ко рту:
- Генератор вы не получите, - хрипло говорит он, чувствуя, как сжимается
горло. Перед глазами упорно встает лицо Ре: как он призывно облизывает
губы, улыбается, подмигивает, поправляет челку, кончиками пальцев прослеживает
линию от одной родинки к другой и ниже, по шее… Окура встряхивает головой,
прогоняя видение, и вздрагивает снова:
- Опасность, милый, - вскрикивает динамик, и Окура не успевает отреагировать,
когда одно из сопел на истребителе интосеров выплевывает сгусток плазмы.
- Черт, - тем же голосом откликается Окура, дергая штурвал на себя, чтобы
хоть как-то уберечь катер от огня, и изумленно застывает: плазма рассыпается
огненными искрами в сотне метров от обшивки катера.
И в следующий миг он слышит долгий, полный восхищения стон Ре.
Учи нравятся чужие руки. Профессор
знал это и часто гладил его по волосам и пальцам, и теперь прикосновения
этого, молодого, тоже заставляют улыбаться. Он тянется рукой к лицу стоящего
напротив ученого, задевает пальцами к родинкам, похожим на брызги краски
из распылителя, и где-то слева в груди прыгают стрелки датчиков.
Плохой знак.
Учи отступает на шаг, не понимая, почему пол под ногами так шатается,
и почему Нишикидо так отчаянно пытается ухватить его за воротник.
А потом он ударяется о край капсулы и вскрикивает. Нет, не от боли – от
осознания того, что от толчка хрупкие приборы в его голове могут быть
повреждены.
Профессор однажды поставил его перед собой, обхватил за плечи и, заглянув
в глаза, наставительно произнес:
- Ты слишком ценный мальчик, Хиро, - тонкий палец упирается ему в лоб,
под следом от датчика. – Постарайся не ударяться головой.
Учи поднимается с пола, и только заметив влюбленный, невероятный взгляд
Нишикидо, понимает, что приборы все-таки пострадали.
В последний раз у Ре так болела
голова, когда он от скуки пробрался в квартиру соседа-наркодилера и попробовал
рассыпанные по столу таблетки. Он хватается за виски, пытаясь поднять
потяжелевшее тело от пола, и у него от непонятного, отчаянной волной нахлынувшего
возбуждения, сжимается горло.
- Окура… - шепчет он. Дышать тяжело от того, как сжимает грудь наслаждение,
и он машинально тянется к ремню своих джинсов. – Боже…
Заставив себя открыть глаза, он видит лицо склонившегося над ним спасенного
мальчика, Учи Хироки. Глаза испуганные, в пол-лица, и на скуле – алая
капля, гладкая, как его рот, кажущийся бледным рядом с этой краснотой.
- Ты в порядке? – хрипло спрашивает Ре, отрывая руки от своего живота
и дотрагиваясь мизинцем до чужого лица.
Учи сам похож на каплю крови – кажется, стоит прикоснуться – и он исчезнет,
невесомой пленкой растворится в воздухе. Облизнув губы, Ре уже смелее,
всей ладонью гладит его по щеке, зарывается пальцами в волосы, привлекая
к себе ближе. От какой-до дикой, неестественной любви и нежности у него
кружится голова.
- Я в порядке, - шепчет Учи, и Ре чувствует этот шепот губами, когда целует
еще немного холодный рот. – Я в полном порядке, - пошатнувшись, он падает
на Ре, и тот замечает, как Учи вздергивает подбородок, словно ребенок,
который пытается держать голову над водой, когда плывет.
- Боишься удариться снова? – шепчет Ре, закрывая глаза. Он не хочет признаваться
– ни себе, ни Учи, – что у него перед глазами все плывет, когда тощее,
нескладное, холодное тело тянется к нему, и каждое касание заставляет
вздрагивать от новой судороги наслаждения. – Я поймаю, не бойся, - шепчет
Ре, сжимая пальцы на плечах Учи, и тот эхом отзывается:
- Не бойся…
Когда Учи, приподнявшись на локтях, двигается, трется бедрами о бедра
Ре, тот зажимает себе рот рукой, чтобы не кричать. Сейчас каждое прикосновение
- такое острое и такое правильное, что Ре только улыбается, когда вспоминает,
что их катер сейчас обстреливают термиты. «Таччон справится», - думает
Ре, стаскивая с чужих плеч халат и забираясь горячими пальцами под рубашку
Учи. Кожа его холодная, и у Ре все мысли пропадают из головы. Он может
думать только о том, как дергается под его руками спина, как восхитительно
горячо Учи трется о его кожу, как он запрокидывает голову, подставляя
шею и подбородок губам Ре.
Даже с Окурой у них никогда не бывало так…
Быстро.
Ре часто хватает ртом воздух и чувствует, как до его лица дотрагиваются
слишком холодные пальцы:
- Все кончено, - шепчет Учи, прикасаясь сухими губами ко лбу Ре, - Они
больше не атакуют, - Ре гладит непривычно острые лопатки всей ладонью.
После широкой и сильной спины Окуры эта хрупкость кажется неестественной.
- Перехожу в режим автопилотирования, - тихо доносится из динамика, и
Ре едва успевает поднять глаза, когда дверь отходит в сторону, и Окура
появляется на пороге, направляя на них пистолет.
- Руки, - говорит он, и голос его такой же тихий, как у катера. – Убери
от него руки немедленно.
- Ты не направлял на меня
оружие с того момента, как мы познакомились, - тихо говорит Ре, стирая
с плеч пот, но Окура только молча отворачивается. – Это… неожиданно.
- Замолчи и мойся, - Окура смотрит на часы: Учи сидит под замком в каюте,
прикованный к кровати и обложенный подушками, уже двадцать минут, а его
до сих пор потряхивает от желания вытащить Ре из душа и опрокинуть прямо
на выложенный шашечками пол.
Ре пожимает плечами и вытягивает руку из-за стенки душевой кабины:
- Дай полотенце, - требует он и, когда Окура послушно вкладывает желтое
полотенце в протянутую руку, ловит его за запястье. – Может, объяснишь
уже? – с нажимом говорит он, высовываясь из душа и глядя Окуре в глаза.
- Он кибер, понимаешь? – в который раз уже повторяет Окура, и Ре снова
поджимает губы.
- Прости, милый, но роботы так не… - он не договаривает, видя, как Окура
кривит рот, и пожимает плечами: - Человек он, поверь мне.
- Ре, - Окура грубо хватает его за плечи и прижимает голой спиной к стене.
В комнате отвратительно пахнет дезинфекцией, но Ре уверен, что Окура морщится
не от этого. – Ре, объясни мне тогда, почему ты… - он на миг замолкает,
но, выдохнув, продолжает, - почему ты так легко лег под него?
- Лучше спроси, почему я вообще это сделал, - ворчит Ре, дергаясь в его
руках, и Окура ухмыляется:
- А мне не надо спрашивать, - он отходит к противоположной стене и отворачивается.
– Вытрись и оденься, я тебя прошу.
Пока Ре возит полотенцем по своей груди, Окура барабанит пальцами по стене:
- Знаешь, почему правительство купировало исследования лямбда-поля? –
он вздыхает, когда тень Ре под его пальцами качает головой. – Один малый
генератор радиусом действия около километра может заставить две армии
сложить оружие и примириться. Только один генератор…
Тень под его рукой замирает. Когда Ре запахивает на бедрах полотенце и
делает шаг вперед, Окура решается оторвать пальцы от стены:
- Не надо, я до сих пор под излучением, - он усмехается. – Я хочу любить
тебя добровольно, без стимуляторов, - он вздыхает, закрывая глаза рукой,
и продолжает: - Этот мальчик – портативный генератор. Живой и даже условно
разумный. Но он не человек и никогда им не был. Это все – банальное клонирование
тканей, - он замолкает, услышав, как Ре смеется. – Что?
- То есть, ты утверждаешь, что я переспал с роботом? – он брезгливо касается
своего рта. – Гадость какая…
- Судя по выражению твоего лица, тебе нравилось, - холодно напоминает
Окура, но Ре не успевает даже ответить: тем же холодным тоном катер сообщает:
- До орбиты Старой Терры час полета.
- Я воспользуюсь твоим компьютером, - кивает Окура. Он не спрашивает,
просто сообщает, и Ре мысленно обещает себе поменять голос катера на что-нибудь
безликое.
Он садится прямо на пол и зарывается рукой в неприятно сухие после дезинфекции
волосы. Судорожным движением натянув на плечи полотенце, он опускает голову.
- Кажется, после этого заказа мне потребуется отпуск, - усмехается он,
подтягивая колени к груди. – Куда-нибудь, где нет насекомых.
- Капитан Окура Тадаеши, -
Окура вытягивается в кресле, уже почти привыкнув к его мягкости, и едва
заметно хмурится, когда связистка оглядывает его изумленным и восхищенным
взглядом: - Соедините с Адмиралом, пожалуйста.
- Не могу засечь Ваши координаты, - кибер оглядывает датчики и снова смотрит
на Окуру из-под нейлоновых ресниц. – Где Вы, Капитан?
- Неважно, - Окура нервно барабанит пальцами по подлокотнику. Надо было
одеться. – Соединяйте.
- Адмирал занят, - девочка капризно кривит губки. – Военный совет.
- Тем более, - Окура выпрямляется в кресле и устало смотрит в стеклянные
глаза кибер-связистки. – Соединяйте.
Она фыркает и исчезает с монитора, на котором тут же возникает кабинет
Адмирала: уже знакомые ширмы, стол с чайным прибором, карта Республики
на стене. Только сейчас Адмирал был не один – с ним несколько человек
в штатском.
- Адмирал… - несмело окликает Окура, и Китагава, услышав его голос, оборачивается,
поспешно подходя к монитору. На его лице написана такая надежда, что Окура
едва не отшатывается.
- Ты нашел ключ? – у Окуры перед глазами снова встает растерянное лицо
Ре и губы Учи, собирающие пот с его шеи, и согнутые, расставленные колени
Ре, и переплетенные пальцы…
- Да, он у меня, - кивает он, поправляя волосы забинтованной рукой.
- Твой бортовой компьютер передал нам информацию о нападении… - Адмирал
с хрустом сжимает руку в кулак. – Ключ цел?
- Да, - Окура сжимает губы и, решившись, спрашивает: - Адмирал, что Вам
известно о природе ключа?
Адмирал, задумавшись, постукивает пальцами по своей трости, припоминая
что-то. Пожевав губами, он говорит:
- Его создатель, профессор Мураками, писал только, что с ключом он утратил
кого-то очень ценного для него, возможно, брата или сына…
«Или любовника», - морщится Окура.
- Это кибер с функциями портативного генератора лямбда-поля, - говорит
он тихо.
- Плохо… - одними губами отвечает Адмирал. Он делает несколько шагов:
в одну сторону, в другую, неуклюже, прихрамывая, но упорно переступает
ногами, словно движение тела порождает и движение мыслей. – У нас нет
времени на анализ: судя по данным разведки, интосеры мобилизуют все доступные
отряды… - Адмирал вскидывает голову. – Придется его разобрать, чтобы добраться
до генератора. Ты где?
- Час до Терры, - Окура смотрит на часы. – Но я знаю, как контролировать
это поле.
Адмирал заметно радуется, но к его улыбке Окура чувствует только неприязнь.
- У нас мало времени… - Адмирал потирает руки и Окура уже знает, что он
скажет дальше: - Догадываешься, где установлен головной генератор?
- Хиросима? – поправляя высокий
воротник непривычно домашнего, уютного свитера переспрашивает Ре, услышав
отчет катера. – Зачем туда?
Окура устало трет лоб, задавая координаты.
- Все ядерные исследования, как ты помнишь, проводились там, - он разворачивается
вместе с креслом и смотрит на Ре тяжелым взглядом. – Головной генератор
тоже там. И нам нужно добиться от Учи Хироки всплеска эмоций…
- Ты бы тоже оделся, - помолчав, роняет Ре, касаясь ладонью голого плеча
Окуры. – В Хиросиме холодно сейчас…
- Ре, проведай его, - Окура не реагирует и снова поворачивается к компьютеру.
– Подбери ему неприметную одежду: мы прикинемся местными жителями.
Ре ворчит что-то, но выходит, а Окура опускает голову на согнутые руки.
Всплеск эмоций. Заставить Ре снова переспать с кибером? Опять? Стоять
и смотреть, как Ре ядовитым своим ртом целует изогнутую шею Учи, как он
затуманенным взглядом смотрит из-под челки на неестественно большие -
искусственные – глаза…
- Тише, милый, - его собственным голосом шепчет катер, когда Окура, не
выдержав, хлопает ладонью по пульту управления. - Истерик…
- Истерик, - повторяет Окура, выключая компьютер, и зовет: - Ре, сядь
за штурвал.
- Устал? – Ре мгновенно появляется за спиной и накидывает на плечи Окуры
клетчатую рубашку. Его руки замирают на плечах Окуры, поглаживая напряженную
шею, и Окура с усилием уворачивается от этих ласковых прикосновений.
- Разбудишь после посадки.
Он выходит, не оборачиваясь, по короткому коридору добирается до единственной
каюты, в которой теперь лежит привязанный кибер. Дверь открывается от
одного прикосновения, и Окура молча садится на свободную койку, глядя
на идеальное лицо Учи.
- Как ты? – помолчав, спрашивает он, и кибер совершенно по-человечески
пожимает плечами. Ему неудобно двигаться со связанными руками, но он все
равно улыбается приветливо:
- У меня голова болит, - Учи дергает головой, пытаясь почесать висок со
следами крови, и Окура в очередной раз поражается тому, как тонко сработано
его тело: каждый сосуд не поленились сделать! Он достает из стенного шкафа
аптечку, выдавливает на ладонь немного заживляющего геля и, довольно резким
движением запрокинув голову Учи, смазывает его царапину. – Спасибо, -
выдыхает кибер, когда Окура молча вытирает остатки геля о джинсы и садится
обратно. – Но болит внутри.
- Прости, таблетки тебе не помогут, - хмуро отвечает Окура, вытягиваясь
на узкой кушетке и укрываясь тонким одеялом, и Учи, опираясь на локоть,
приподнимается над подушкой.
- Ты расстроился? – спрашивает он, и Окура дергает плечом. Расстроился?
Нет, это не расстройство, это бешенство и желание разобрать этого кибера
по полимерным цепочкам.
- Нет, - врет он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно и убедительно.
– Я знаю, что ты таким образом активируешь генератор в твоей голове.
Повернувшись, он смотрит на немного удивленное лицо Учи и улыбается почти
победно.
- Доктор Мураками был такой… - Окура качает головой, - Профессионал. Какая
потеря для науки…
Учи дергает связанной рукой, словно собирается ударить, но Окура только
усмехается:
- Успокойся, - он поворачивается спиной без опаски и накрывается одеялом
почти с головой. – Тебя отведут в музей его работ.
Учи не успевает ответить: над дверью срабатывает динамик:
- Таччон, - напряженным голосом говорит Ре, - Таччон, у меня две новости:
плохая и не очень плохая.
- Давай плохую, - Окура садится на кровати, откинув одеяло и трет глаза.
- Интосеры атаковали Терру.
Окура медленно поднимается с кровати, выпрямляется и, нахмурившись, уточняет:
- А не очень?
- Всем будет плевать на то, что это именно мой катер.
В спину утыкается дуло пистолета,
и Учи слышит, как Нишикидо шипит:
- Таччон, убери оружие.
- Никто не обратит внимания, - парирует тот холодно и подталкивает Учи
пистолетом вперед: - Вон та фиолетовая дверь.
Учи вынужденно кивает и, стараясь держать голову прямо, подходит к знакомой
двери. Пароль на ней не меняли – это был приказ Профессора, который надеялся,
что Учи когда-нибудь вернется.
- Я вернулся, - тихо говорит он, переступая порог, и уже громче продолжает,
чуть повернувшись к Окуре: - Генератор в подвале, нам надо спуститься
туда.
Окура поджимает губы и протягивает Ре пистолет: рукоятью, без опаски,
и Учи кажется, что так уже в их жизни было.
- Оставайся здесь.
Вот как? – Учи улыбается уголком рта, глядя на растерянное лицо Нишикидо
и решительное – Окуры.
- Таччон, может, лучше я? – тихо спрашивает Ре, и Учи едва сдерживается,
чтобы не зажать себе рот рукой. Окуру, похоже разрывают такие же чувства:
он фыркает и коротко зарывается пальцами в растрепанные волосы Нишикидо.
- Ты во мне сомневаешься? – спрашивает он, наклонившись, и легонько прикасается
губами к родинке на щеке Ре.
- Иди ты, - шипит тот и, крутанув на пальце пистолет пижонским жестом,
отходит обратно к двери. – И постарайся быстрее.
- Как получится, - фыркает Окура и демонстративно приобнимает Учи за талию,
хотя это объятие похоже больше на болевой захват. – Идем.
Уже на последней ступеньке Окура скользит рукой выше по спине, чуть разворачивая
Учи и прикасается губами к его лицу. Мягкими поцелуями прослеживает линию
его скул и вздрагивает, когда Учи спрашивает тихо:
- Зачем ты закрываешь глаза?
Окура толкает кибера в плечо,
прижимая его к стене, и тот дергается, ударившись затылком об угол. Закрыв
глаза, чтобы не видеть идеального лица, дорисовывая мысленно родинки и
язвительную усмешку мягких губ, Окура прижимается к Учи, почти нежно проводя
языком по его губам.
У него снова, как в катере, болит голова, и он усмехается, скользя забинтованной
рукой по бедру Учи вверх.
Его трясет не то от осознания того, что он обнимает кибера, не то от возбуждения,
которое возникает в зоне действия лямбда поля, и он втискивает колено
между бедер Учи, тяжело дыша. Когда Учи тонкими и холодными пальцами обхватывает
его лицо и шепчет:
- Не бойся, - Окура окончательно теряет ощущение реальности. Он прижимается
к тонкому телу кибера так близко, как только может, и двигается в одном
с ним ритме, трется бедрами о выпуклость на чужих брюках. Он морщится
от того, как послушно Учи двигается ему навстречу, как он тихонько постанывает
от каждого нового прикосновения Окуры, как он в итоге вздрагивает, запрокидывает
голову и вскрикивает неожиданно тонким голосом.
- Всё кончено, - тихо говорит Окура, и Учи изумленно смотрит на него затуманенным
взглядом. – Они больше не атакуют…
Он отступает на шаг от Учи, поправляет на нем сбитую на сторону рубашку
и прислушивается к гулу, идущему снизу, от пола.
- Ты… - тихо говорит Учи, хватаясь за протянутую руку и ладонью потирая
ушибленный затылок. – Ты знаешь, в этом не было необходимости…
- Что? – ошарашенно переспрашивает Окура, натягивая свитер ниже, чтобы
скрыть неприятно мокрое пятно на своих джинсах. – В чем?
- В этом… - Учи снимает рубашку, повязывает ее на бедрах, - Приборы и
эмоциональное состояние не связаны никаким образом, они реагируют на удар.
Мне просто нравится…
У Окуры шумит в ушах, и сквозь этот шум он слышит только звук удара и
чей-то крик:
- Капитан Окура Тадаеши, отставить!
А потом Ре хватает его за руки и тянет за собой, расталкивая локтями столпившихся
в лаборатории военных.
-- два месяца спустя --
Когда на пластиковом кубе
тумбочки зуммерит плоская коробочка пульта связи, Окура морщится и пихает
Ре в плечо:
- Ненавижу твою работу, - ворчит он, дотягиваясь до пульта и кладя его
на подушку рядом с ухом Ре. – Научи своих информаторов звонить днем, пожалуйста.
Ре хрипло шипит в ответ:
- Научи своего адмирала звонить днем, - он включает микрофон на пульте
и рявкает: - Что?
- Господин, - тихо доносится из динамика. – Лаборатории космофлота ждут
вас, господин.
- Господин, - фыркает Окура в подушку, но тут же выпрямляется: - Лаборатории?
- он спихивает с кровати пульт и хватает Ре за запястья: - Ты свихнулся?
Тот усмехается и опрокидывает Окуру на кровать, прижимая к теплой простыне
всем телом.
- Ты, кажется, полюбил киберов… - смеется он, задевая губы Окуры своими.
– А генератор лямбда-поля я сам собрать пока не могу.
- Ночевать будешь в катере, - ворчит Окура, уворачиваясь от поцелуя, но
тут же спрашивает. – Эй… Ре…
- Что? – переспрашивает тот, отрываясь от губ Окуры, и вздрагивает, когда
тот тихо говорит:
- Тебе помочь?
The End
fanfiction
|