...Автор:
Trush Фэндом: JE. RPS Пейринг: Нишикидо Ре
х Тадаеши Окура Рейтинг: от PG до R Жанр: - Дисклеймер: Все выдумка |
|
upd Название: Ветрянка - Прекрати ворочаться, - ворчит
Окура сквозь сон и пихает Ре локтем. - И укройся, а то простудишься. - Я принес медицинскую энциклопедию,
- радостно говорит Учи, повязывая на пояс фартук в нелепую желто-розовую
полосочку, - Там написано смазывать папулы... - В следующий раз, - говорит
Уэда бесцветным голосом, меняя на лбу Ре компресс, - В следующий раз сразу
звони мне. Название: кубик рубика Персонажи: Ре, Окура, кубик рубика Жанр: ночной перекус 2006 год, 20 августа. Ре кажется, кубик рубика в
его руках сейчас треснет. Он смотрит, как Окура, наклонившись, подтягивает
носки, и неровный свет мигающих всеми цветами радуги - всеми их цветами
- софитов разукрашивает его длинные ноги мельтешащими пятнами. Ре завидует
этим пятнам - он хочет, чтобы его руки вот так прошлись бы сейчас вдоль
внутреннего шва, от носков туфель до едва заметной отстрочки на ширинке.
Брюки Окуры настолько узкие, что Ре невольно кажется, что и его джинсы
немного сели. - Эй, Ре, - зовет Хина, но
Субару молча кладет руку ему на плечо, и тот замолкает, отходит в сторону.
Подняв кубик рубика с пола, Субару всмартивается в зал из-за кулис и удивленно
качает головой: - Ре? - ошарашенно выдыхает
Окура, когда его, едва вывалившегося со сцены за кулисы, втискивают в
стену, заталкивая ладонь за ремень брюк. Следующий возмущенный шепот срывается
на короткий стон: - Ре... - Окура упирается в стену руками и лбом, чувствуя,
как Ре трется бедрами о его штаны, двигаясь в такт рваному дыханию, и
он усмехается, кусая пальцы. - Идти сможешь? - уточняет
Ре, протягивая ему полотенце, и Окура хмыкает, отлепляясь от стены. для Kelront - Окура, иди спать, - говорит
Ре, на миг отрываясь от монитора и перегибаясь через спинку стула. Его
тень кажется птицей, нахохлившейся на ветке, и Окура улыбается, качая
головой: - Окура, иди спать, - повторяет
Ре, поправляя очки и забирая у него сценарий. - Тебе вставать рано завтра. - Окура, иди спать, - напоминает
Ре, заметив, что свет в спальне еще горит, и Таччон отзывается недовольным
ворчанием. Но свет не гасит, и Ре только пожимает плечами, вновь зарываясь
с головой в текст.Окура появляется на пороге через секунду: стоит в дверях,
прижимаясь виском к косяку. Название: Служба спасения Когда Окура сквозь сон слышит
стук в дверь, он нехотя отрывает голову от подушки: похоже, Ре опять забыл
ключи в машине, и ему лень за ними возвращаться. Окура косится на переброшенные
через спинку стула джинсы, но стук становится все более настойчивым, и
Окура, вздохнув, ограничивается тем, что обматывает бедра покрывалом.
Название: Служба спасения-2 - Убирайся, слышишь?! - на
пределе голоса кричит Каменаши так, как, казалось, разучился кричать еще
два года назад. Но чертов Аканиши Джин умел будить память. Умел, черт
возьми, каждым прикосновением заставить вспомнить, растаять, умереть от
боли где-то под ребрами, воскреснуть, остро вспыхивая от каждого знакомого
движения, после которых он улыбался немного виновато: мол, я не умею по-другому. В такие моменты Ре ненавидел
свой длинный язык. Ре кажется, он поймал птицу. Он осторожно, боясь повредить
хрупкие кости, обнимает Каменаши за плечи, прижимает к себе и шепчет куда-то
в горячую, запрокинутую шею: Назввание: Служба Спасения
- 3 Окура просыпается от того,
что из его цепкой ладони пытаются выпутаться чужие теплые пальцы. Неловко,
неумело, как если бы сжимающая их рука была уже и меньше. Сквозь сон Окура
морщится недовольно: неужели Ре опять привык чьим-то чужим рукам, не рассчитывая
на сильные пальцы барабанщика, - но в следующий же миг он вздрагивает
от того, что сонный голос принадлежал не Ре. Каменаши не умеет заваривать
кофе: он просто бухает пару ложек коричневой пыли в кофеварку, заливает
кипятком и сбегает в ванную, чтобы к его возвращению кружка черной, как
деготь, и такой же густой жижи ждала его под пластиковым выменем автомата,
и Ре сочувственно усмехается, оттеснив его от мельницы: - Извини, я пропустил ужин,
- Ре виновато тычется лбом в протянутые руки, которые пахнут кофе и немного
- сигаретами Джина. - Я дома, - робко говорит
Джин, появляясь на пороге и пряча в карман свои ключи. - Каме? Неделька Жанр: витаминки Пейринг: Ре и Окура Рейтинг: выше среднего Мейкинг - тут Понедельник: Ре раздраженно швыряет на
кровать халат, задев сонного Окуру поясом, и тот открывает глаза. - Классная кепка, - усмехается
Ямапи, очерчивая мизинцем слово "danger" на лбу Ре, и тот, глянув
мимолетом на экран мобильника, пожимает плечами: Вторник. там иероглиф "огонь" есличо - Ре, - резко выдыхает Окура,
когда Ре прижимается к нему сзади, и край раковины упирается в бедра.
В спину так же врезается козырек кепки с лаконичным принтом "miracle".
- У нас обед только полчаса... Среда. - У меня выходной, - сонно
стонет Ре, взбрыкивая и отталкивая гладящие его спину руки, но Окура упрямо
стаскивает с него одеяло. Щекоча, проходит пальцами по ногам вверх, едва
касаясь ямочки на голой заднице, разминает спину и ерошит примятые волосы
на затылке Ре, заставляя его проснуться окончательно. - Что-то ты сегодня слишком
ласковый, - ухмыляется Окура, когда Ре прижимается к нему под одеялом.
Он откладывает книгу и, повернувшись на бок, кладет ладонь Ре на бедро.
Четверг. - Молодец, Ре-тян, - усмехается
Субару, и Ясуда вынужден пояснить, видя недоуменный взгляд Ре. - Что это значит? - почти
без эмоций уточняет Окура, когда Ре поясом от халата привязывает его руки
к спинке кровати и скидывает на пол книгу. - Кстати, я не запомнил страницу...
Пятница Встав на цыпочки, Окура развешивает
на веревках под потолком постиранное белье, любовно расправляя каждый
носочек, каждую складочку, когда рядом появляется Ре. Подпрыгнув, он пытается
дотянуться до своих трусов, болтающихся рядом с неторопливо двигающимися
руками Окуры. Суббота Столкнувшись с Ре в коридоре
Хина некоторое время разглядывает его белоснежную кепку. Вечером Окура демонстративно
достает из шкафа второе одеяло и складывает его на половину кровати Ре,
и тот машинально сжимает кулаки. Воскресение. - Ты сегодня без кепки, -
замечает Окура, выходя на звук скребущего в замке ключа и протягивая руки
к Ре, и тот усмехается, ловя его ладонь и прижимая к своей ширинке: Пэйринг: жаба-жаба У Рё дрожат руки. Он не признается
в этом режиссеру, прячет кулаки в карманы, но себе врать бесполезно. Он
вжимается спиной в стену, неловко поводит плечами в уютной домашней футболке,
настолько невыносимо похожей на ту, что Рё носит дома, что он теряет ощущение
реальности. - Я заберу тебя с работы,
- тихо говорит Окура, натягивая рукава ниже на запястья с темнеющими синяками:
по пять штук на каждой руке. Рё старается не смотреть на эти отметины,
эти отпечатки его пальцев. Он отворачивается к спинке дивана, почти утыкаясь
в неё носом, и шепчет: Когда Рё засовывает руку под
струю воды, в студии такая тишина, будто он действительно собирается умереть.
Он сжимает зубы, чувствуя, как стынет на запястье кожа, становясь будто
бы прозрачной, и Рё кажется, он видит, как течет по венкам кровь. Когда Рё выходит со съемочной
площадки, машина Окуры уже стоит перед подъездом, и сам Окура стоит рядом.
Его пальцы барабанят по крыше вместе с каплями холодного дождя. Волосы
у него - насквозь мокрые, и посиневшие от холода губы. Увидев Рё, он оборачивается,
слишком поспешно, и Рё улыбается недоверчиво: Жанр: мороженое Персонажи: Окура, Ре, Мару На Хоккайдо холодно даже,
кажется, летом, но зимой, по мнению Окуры, здесь вообще невозможно находиться.
- Он обидел тебя чем-то? -
невзначай спрашивает Мару, расставляя на столе тарелки, и Окура радуется,
что стоит спиной. Маруяма любит простые решения.
Поэтому после ужина он протягивает разомлевшему от еды Ре ключи от машины.
В машине Ре включает музыку
и смотрит только на дорогу. Три песни подряд молчит, а потом, под ритмичные,
как секс, звуки бас-гитары Новоселика, он паркуется напротив супермаркета.
Бензин кончается на обратном
пути, на середине второй песни, когда Джордж как раз заканчивает соло
на ситаре. Жанр: терафлю Окура прикасается
рукой к стеклу, как в дораме, и этот эффект усиливается от того, что за
стеклом спит Ре, свернувшись клубком на неудобной больничной койке. Дома
он так не лежит, - отмечает Окура, бесшумно проходя вдоль стеклянной стены.
- Тогда нас положат в одну палату. Название: про порнуху Жанр: банан и два киви Персонажи: Окура, мать его и Нишикидо (мать его - это НЕ междометие) Варнинг: я хотела стеб и хэппи энд, а получилось как всегда. - Ма-ам... - сонно тянет Окура, поправляя на плече одеяло, и засовывает голову под подушку: - Я не хочу в школу... Он морщится от яркого света, бьющего в окно, когда его мать раздергивает шторы, и садится на кровати. Она стоит у изголовья, ее губы поджаты, а в руке она сжимает свернутый в трубочку журнал, который Окура узнает сразу же. - Ма-ам, - робко начинает он, и тут же получает этим журналом по затылку. - Никогда, - она бьет его по щеке, и голова мотается на тоненькой шее в вороте майки, - Никогда не читай подобную дрянь. Она уходит, бросив на пол
злосчастный плэйбой, и Окура, натянув на плечи одеяло, хмурится и кусает
губы. - Когда я буду жить один, - говорит он своему отражению в дверце шкафа, - у меня будет полно таких журналов! *** - Ма-ам, - сонно тянет Окура, поправляя на плече одеяло, и поворачивается в своей кровати. - Я не хочу в школу... Он морщится от яркого света, бьющего в окно и вздрагивает. Во-первых, ему двадцать, он айдол, и ему не надо в школу. Во-вторых, его мама сейчас стоит у телевизора, рассматривая коробки из-под дисков, которые Окура вчера взял в прокате. - Тадаеши, - тихо говорит она, брезгливо откладывая изображение большегрудых девушек в бассейне, и у Окуры резко пересыхает горло. - Что ты смотришь? - Это не я, - мямлит Окура, садясь на кровати и спуская ноги на засыпанный чипсами ковер. - У меня вечеринка... - он прикусывает язык, наткнувшись на взгляд матери, и смотрит в сторону, пытаясь пятерней расчесать спутанные волосы. - Я принесла тебе домашней гезы, - говорит его мать тихо, поправляя жакет. - Отец передает тебе привет. - Ага, как же, - бурчит Окура, закрывая одеялом колени. - Что еще он мне передает? - Не груби родителям, - говорит она, хлопнув Окуру по губам кончиками пальцев. - Зря ты начал жить один, - она кивает ему и идет к выходу. - Тебе еще рано. - Мне двадцать лет, черт возьми, - кричит Окура, когда она закрывает дверь с той стороны. Уже вышла, но еще слышит. - Мне двадцать лет, и я имею право смотреть порно! Он опускает голову и разглядывает узор из крошек на ковре. Двигает одну, самую большую, мизинцем и оглядывается. Действительно, пора прибраться, - как-то лениво думает он и падает на кровать, дотягиваясь до телефона: - Нишикидо? - говорит он, ухмыляясь, едва услышав сонные ругательства. - Приезжай вечером ко мне, - просит он, гладя смятую простынь ладонью. - С меня порнуха, с тебя пиво. *** - Ма-ам, - сонно тянет Окура,
привычно поправляя на плече одеяло. - Я не хочу в школу... Во-первых, ему двадцать два, он айдол, и ему не надо в школу... Во-вторых, подушка теплая и сонно сопит, потому что всю ночь позволяла трахать себя в самую вертлявую задницу группы Kanjani8. В-третьих, его мама стоит сейчас у кровати, а у ее ног валяется пакет с выпавшими из него апельсинами. Они, как осколки солнца, раскатились по ковру, идеально вычищенному после того, как Нишикидо в последний раз опять не дал добраться до постели. - Та...Тадаеши, - ошарашенно говорит его мать, и Окура, улыбнувшись нехорошей улыбкой, тянется губами к сонному рту Ре, целуя его привычно, вместо будильника. Ежеутренний ритуал, которому не может помешать даже... - Что это, Господи? - его мать тихо оседает на пол рядом с апельсинами, и только после этого Окура вылезает из кровати, натягивает на голое тело джинсы и опускается на колени, медленно собирая апельсины. - Что это, Господи? - ошарашенно уточняет Ре, свешиваясь с кровати и прикасаясь ладонью к напряженной спине Окуры. - С твоей мамой все в порядке? - Endless Shock, - усмехается Окура, утаскивая апельсины на кухню и возвращаясь со стаканом воды. Похлопав мать по щекам, он протягивает ей стакан и с каменным лицом говорит, не останавливаясь, кажется, даже чтобы вздохнуть: - Мне двадцать два года, я зарабатываю деньги, я смотрю порно, я сплю с девушками и с Нишикидо, - тот фыркает в подушку что-то вроде "С девушками, ага!" - Я айдол, и я в состоянии убирать свою квартиру самостоятельно, - она сидит на полу и с болью смотрит на едва заметные царапины от зубов на его груди вокруг сосков и на встрепанные волосы, и на затылок Нишикидо за его спиной, а у Окуры челюсть сводит от затаенного крика. - Менять это я не планирую, - он забирает у нее пустой стакан. - Извини. Она кивает и как-то растерянно поправляет волосы, встает, теребя край своего жакета нервными руками. Она всегда была сильной женщиной, но сейчас Окура осторожно подходит ближе, чтобы, если вдруг что, подхватить падающее тело. Она справляется с собой: царственно поднимает голову, и Окура съеживается, зная, что она никогда не боялась бить своих детей, ни руками, ни словами, но она только говорит растерянно: - Апельсины ешь, - она снова натыкается взглядом на голую спину Нишикидо с симметричными ссадинами и поправляется: - Ешьте оба, там витамины, а сейчас грипп... - Мам, - Окура все-таки подходит ближе и, наклонившись, обнимает ее за плечи. Уже закрывая за ней, притихшей и все еще немного бледной, дверь, он хватает ее за руку и просит, глядя куда-то поверх ее плеча: - Папе не говори. *** - Ма-ам, - сонно тянет Окура,
привычно поправляя на плече одеяло и ворочается в кровати: - Я не хочу
в школу... Он морщится от яркого света,
бьющего в окно, и улыбается, когда его мама щелкает по носу сначала его,
потом лежащего рядом Нишикидо: - Во-первых, тебе двадцать
четыре, ты айдол, и тебе не надо в школу, - говорит она, и Окура ловит
ее руку, прижимаясь к ней щекой. Он блаженно улыбается, жмурясь от теплых
солнечных лучей, но вздрагивает, услышав: - А во-вторых, отец сейчас тоже
поднимается по лестнице.
Кто? Окура, Уэда Что? пластыри на пальцах, бинты на руках *** Рё стоит, засунув палец в рот, и пытается одной рукой распаковать коробку пластырей. - Таччон! - зовет он, шепелявя, и Окура, сонно растрепывая волосы и щуря глаза, заходит на кухню. - Три утра, Рё, какого хрена? - зевая, произносит он, но открыв глаза, замолкает. Молча достает из коробки пластырь и руку Рё - из его рта. Ловким, умелым жестом отрывает кусочек пластыря нужной длины и оборачивает вокруг порезанного пальца. Прикладывает свою растопыренную ладонь к его руке. - Мы теперь совсем похожи... Рё смотрит на совпадающие белые полоски: у Окуры - чтобы палочки не натирали нежную кожу между пальцами, у Рё - с проступающим красным пятнышком, - и ему кажется, что его собственная ядовитая улыбка становится такой же мягкой, как у сонного Окуры. - А Принцесса бинтует руки, - вдруг говорит Рё и тут же прикусывает язык: Окура мрачнеет и убирает ладонь. Отходит к окну, машинально поправляя штору, и Рё кажется, что прекраснее сильной спины и рук, и тела, на котором нет ничего, кроме тонких белых полосок пластыря, не могут быть даже мраморные ладони Принцессы, туго обмотанные эластичным бинтом. Рё подходит к Окуре, обнимает
его, и белый пластырь, кажется, светится на фоне его смуглой кожи. Для Кельронт Название: Варенье *** Когда Окура роняет банку варенья, Ре смеется, запрокинув голову и дергая ногой. Ругаясь, Окура опускается на колени и собирает липкие вишневые осколки. - Мне нравится, когда ты смеешься, - говорит он, не поднимая головы, словно бы разговаривая не с Ре, но тот все равно замолкает, и Окуре приходится пояснять свою мысль: - Я смотрел твои записи с этими... - C News, - поправляет Ре машинально. Окура был единственным из Канджани, кто ревновал его к Токио, и эта ревность была Ре приятна. - С ними, короче, - кивает Окура, стряхивая с пальцев осколки в пепельницу. - Ты у них семпай, мелкий, - Ре оскорбленно выпячивает подбородок: - Эй, я тебя на год старше, между прочим! - Окура спокойно смотрит на него, и его губы изгибаются в улыбке. Он встает, перешагивает через алое пятно на линолеуме, и наклоняется над сидящим на полу Ре. - Эй, у тебя руки липкие! - смеется тот, пытаясь увернуться, но когда вишневый палец Окуры скользит по его нижней губе, Ре слизывает с него сладкую красноту и, словно распробовав вкус, обеспокоенно говорит: - Ты порезался? - Забей, - Окура опускается на пол, ставя колено между расставленных ног Ре. За воротник майки Окура тянет его на себя, злее целуя ставшие сладкими губы, но Ре изворачивается и опрокидывает его на ковер, словно специально для этого расстеленный возле кровати. Прижимает руки к полу, стискивая коленями его бедра. От рывка цепочка с тоненьким крестом вываливается из выреза майки и раскачивается над лицом Окуры. Тот взглядом следит за серебристой искрой и пытается вспомнить, где он видел такой же, но Ре отвлекает его: наклоняется, приблизив колючие глаза, и шипит: - Будешь еще обзываться маленьким? Окура смеется и, изогнувшись, кусает просвечивающую на смуглом локте венку. Рука Ре подгибается, он падает и каким-то неуловимым образом оказывается снизу. Окура с неловкой, покровительственной нежностью целует его в висок. - Буду, - говорит он, вжимаясь бедрами в бедра Ре, и тот, дернувшись от этого движения, вляпывается босой ногой в лужу варенья. Но это его уже не беспокоит.
для семпая *** - Где ты его берешь постоянно, что оно у тебя свежее? - спрашивает Ре за завтраком, опуская тост прямо в банку с вареньем. Розетки презирали оба, поэтому белый стол был вечно украшен россыпью сахарно блестящих капель. Окура почему-то очень смущается и тянется за тряпкой, словно пряча за этими простыми жестами ответ, и это инригует Ре. Он перегибается через стол и спрашивает с сияющими любопытством глазами: - Ну где-где? - Варю, - фыркает Окура, щелкая его по носу, и Ре, смеясь, садится обратно на свой табурет, поджав под себя левую ногу. - Очень смешно, - бурчит он,
пальцем проводя по краю банки. - Не хочешь, не говори. Название: Звуки му...ки *** Окура приходит домой, улыбается себе в зеркале. - Понятно, почему Уэда так отшатнулся, - усмехается он, машинально выдергивая из специального кармана на рюкзаке палочки, но сейчас они безвольно повисают в его руках, как ветки убитого холодом дерева. - Я бы тоже испугался, - говорит он, засовывая палочки в подставку для зонтиков. Подставку когда-то приволок Ре. Он мальчик хрупкий, приучили его эти токийские неженки везде таскать за собой зонт, сумочку, похожую на дамскую... Окура запинается об одну такую на входе в комнату. Надо будет узнать у Йокоямы телефон Аканиши-куна, а у того спросить адрес Уэды и отправить сумку туда. С посыльным. Прислонившись к косяку, он осматривает единственную комнату своего обиталища, выискивая среди предметов те, что принадлежали Ре: помимо сумки на стуле валялись смятые штаны с вывернутыми карманами и держащейся на соплях пуговицей, под стулом - алой лужицей застыла брошенная футболка. На двери ванной висел огромный махровый халат черного цвета. Ре шутил, что стащил его у Йоко, потому что Йоко крупнее его, значит, и халат больше и теплее, но Окура знал, что даже Ре не под силу выменять что-то у Йоко в свою пользу. Окура, не складывая, запихивает мятую одежду в сумку так, что она раздувается, как мяч для регби. Халат не глядя запихивает в пакет из-под пиццы. Ре все равно будет его стирать, выветривая запах шампуня Окуры и сам дух его квартиры, чтобы предстать перед своей принцессой в обновленном виде. Окура заталкивает сбоку от халата снятые со стойки с тарелками любимые черные боксеры Ре и, забросив поверх халата растоптанные шлепки и крем для рук, демонстративно выставляет все в коридор, рядом с мешками для мусора. Главное, завтра не перепутать. Оглядывается снова: не сказать, чтобы в комнате стало чище, но намного меньше Ре. Только на не заправляемой уже неделю кровати лежала его гитара. Окура стаскивает через голову футболку, прицельно бросает под стул, ровно на то место, где валялась одежда Ре. Щелкает пряжкой ремня, перешагивает упавшие на пол джинсы и пинком зашвыривает их на стул: из карманов дождем сыплются мелкие монетки и жетоны игровых автоматов, но Окура проходит по ним, и они холодят ему пятки. Запихивает под кровать носки и падает поперек дивана, прижимаясь виском к остывшему гладкому дереву. Повернув голову, прикасается горячечным лбом, неловко задевает локтем, и корпус отозывается гулким, низким стоном. Так хрипло стонал Ре, кусая свои руки и плечи Окуры, когда кровать, двигаясь вместе с ними и немного поскрипывая, умудрялась задевать стоящую слишком близко установку, и чуткие тарелки начинали тихонько дребезжать в такт. Окура садится, поджав под себя замерзающие ноги: все-таки, открывать форточку в ноябре было не лучшей идеей, - и несмело берет в руки гитару. Когда Ре было паршиво после очередного столкновения с Учи или тем же Уэдой, он пил вино прямо из горла и лабал по струнам так, что Окура радовался когда-то озарившей его идее поставить в квартире полную звукоизоляцию, а то соседи вызвали бы полицию. В отличие от токийских мальчиков, Окура отказался переезжать в элитный квартал, и это добавляло его жизни цвета и разнообразия. Неумело зажав струны пальцами в неоднократно виденной позиции, он аккуратно прикасается к холодному железу. Звук получается на удивление чистым и сочным, и Окура, не удержавшись, проводит вдоль струны ногтем. Она отозвается тоненьким скрипом, как звенел их один на двоих поставленный будильник, и, словно в ответ на этот скрип, жужжит телефон, выползая из заднего кармана брошенных на стул джинсов. Окура ловит его на пол-пути к полу, не глядя, откидывает крышку телефона: - Положи мою гитару, маньяк, - смеясь, произносит голос Ре в динамике. - Не умеешь играть ведь... У Окуры от смущения краснеет спина, и он только хмуро спрашивает: - С чего ты взял? Ре молчит мгновение, а потом говорит, уже без улыбки и без своей обычной насмешки в голосе: - Если бы ты забыл у меня
барабан, я бы сейчас тоже стучал что-нибудь... Название: твои имена *** Голос Ре, по мнению Окуры, был создан Богом случайно, когда Он пытался вылепить вожделение. Слушая, как этот мерзавец треплется по телефону с Ямапи, Окура чувствует ни с чем не сравнимую зависть и нарочито громко долбает палочками по тарелкам. - Ничего не упало, - мгновенно поясняет Ре в трубку, - Просто тут Окура... Он так произносит его имя, что у Таччона перехватывает дыхание. - О-ку-ра, - ритмичный стон в такт движениям бедер, хрипло, срываясь на низкий, гортанный шепот на последнем слоге. Палочки пляшут в пальцах, вычерчивая непотребные зигзаги и заставляя тарелки дрожать от охватившего их ликования. - Тебе привет от Ямапи, - кричит Ре, перекрывая звон металла, и добавляет: - Таччон! - Тач-чон, - на звуке Ч он запинается, как в американских боевиках запинаются на слове shit, произнося его смачно, раскатисто, как удар по райду. - Твою мать.... Горбя раскачанную спину, он подается назад, насаживаясь на Окуру всем весом, и ругается так, что, не будь Окура слишком занят попытками не кончить, как мальчишка, в первые же секунды, он бы покраснел до самых плеч. - Ему тоже, - бурчит Окура, придерживая рукой дребезжащие тарелки. - Ямапи-Ямапи, - зовет Ре, видимо, перебивая поток его речи, и Окура старается не думать, что же может вспоминать Ямашита, слушая, как Ре наывает его по имени. - Тебе тоже привет от Тадаеши. - Тадаеши, - хрипотца похожа
на перец: она присыпает свежие укусы на плечах, заставляя жмурить глаза
и едва не кричать от восхищения и желания снова прижать его к кровати.
Окура перехватывает его руки, заламывает и наваливается на него всем весом, приближая лицо к довольно ухмыляющейся физиономии Ре. Тот изгибается, трется бедрами о выпуклость на пижамных штанах Окуры и дразняще облизывает уголок своего восхитительно ядовитого рта. Окура прикусывает его губы и тихо произносит: - Ты меня с ума сводишь, - и добавляет, понизив голос до гула бочки, - Нишикидо... - Нишикидо, - зовет Окура
и с удовольствием видит, как трубка падает на пол. - Приходи ко мне сегодня.
Название: КГБ (клуб гитаристов
и барабанщиков) *** Когда за обедом Окура крутит в руках палочки, Рё машинально ищет лады на краю стола. По мнению Рё, которое он не выдаст даже под пытками, Окура весь состоит из ломких, рвущих аккордов, похожих на осколочные гранаты. - Я бы хотел тебя сыграть, - говорит Рё, но торчащие из его рта веточки укропа делают эту многозначительную фразу нелепой, и Окура смеётся, выстукивая что-то на крышке своего бенто. Поняв, что нужный момент упущен, Рё утыкается в свою еду и зло впивается зубами в кусок мяса. Когда Окура садится за барабаны, у него такое выражение лица, будто он занимается сексом. По крайней мере, в воображении Рё лицо Окуры в обрамлении разметавшихся по подушке волос выглядит именно так: сосредоточенное, немного отрешенное и озарённое каким-то нездешним светом. Рё смотрит, как под чуть намокшей чёрной майкой ходят ходуном птичьи лопатки, когда Окура заставляет тарелки стонать под ритмичными движениями своих палочек, и ему кажется, что так же мышцы будут перекатываться, если Окуру опрокинуть на кровать и довольно грубо оттрахать. В его мыслях слова "Окура" и "секс" начинают появляться вместе слишком часто, и Рё решается поделиться своими переживаниями с кем-нибудь. Поэтому, когда в зале рука об руку появляются Ясуда и Субару, Рё как бы невзначай замечает: - У всех барабанщиков такие сильные руки... Ясуда прыскает, закрывая себе рот рукой, и за него говорит Субару. Он подходит, кладет руку Рё на плечо и наставнически произносит: - Нишикидо-кун, трахни его уже. Рё ошарашенно смотрит на Субару и радуется, что смущаться разучился на второй месяц работы в Агентстве. - Не понимаю, о чём ты, - на автопилоте бормочет он, и Субару мученически оглядывается на Ясуду: - Дорогая, наш сын идиот! - заявляет он, и Ясуда снова смеется, поправляя свою новую юбку. - Это генетика, дорогой, - фыркает он, беря Субару за руку. - Рё-тян большой мальчик, сам разберётся, - Субару надувает губы, капризно хмурит брови, но позволяет себя увести. Ясу поправляет на плече гитару и, оглянувшись на Ре, задумчиво говорит: - Хотя, Субару прав... Рё хочется заорать, что он нормальный, что он сегодня же пойдет и найдет себе десяток девушек, которые будут готовы провести с ним не только ночь, но и остаток жизни, и даже раскачать себе такие же плечи, но в этот момент Окура под финальный треск тарелок поворачивается вместе с табуретом и смотрит на Рё. - Я бы хотел тебя сыграть, - говорит он, и Рё кажется, что палочки в его руках пляшут безо всякого ритма. - Мне кажется, ты поешь, будто тебе очень больно. - Мне кажется, - сипит Рё, - твое лицо... - Бздям! - Окура словно случайно задевает локтем тарелку, и остаток фразы тонет в сочном раскатистом звуке. - Твоя спина, - Рё предпринимает ещё одну попытку, но и она заканчивается неудачей: Окура неловко касается бочки, и её гул проглатывает слова Рё. Окура ухмыляется, и Рё шипит в наступившей тишине: - Я губами сотру все родинки с твоего чертового тела! - Договорились, - покладисто
кивает Окура и поднимает упавшую на пол палочку. Кому? здыхлик_неумиручий *** - Я понял, почему ты привел меня сюда! - смеется Окура, когда Ре приглашает его к себе. - Чтобы я больше не спрашивал, почему мы живем у меня. Это "мы" у него получается таким нежным, что, скажи это кто-то другой, Ре бы стошнило, но сейчас он просто смотрит, как Окура разглядывает недра его холодильника, и думает, что надо было хотя бы сделать вид, что в этой квартире все хорошо. - У тебя же жрать нечего, - Окура обеспокоенно считает бутылки энергетика, смотрит на замороженную вишню и одинокую банку оливок, а Ре философски пожимает плечами: - Я не ем дома. - Ага, - Окура усмехается, - Ты питаешься у друзей и любовников, а оливки у тебя забыл Уэда, - Ре дергает плечом, но молчит. - Обычно девушки забывают белье, а тут - надо же... Ре удивленно поднимает голову: он не предполагал, что Окура может быть таким злым, и тот, поймав этот взгляд, разводит руками: - Извини, это местно заразно... - он захлопывает дверь холодильника и подходит к Ре. Кладет руки ему на плечи и, наклонившись, заглядывает в глаза: - Я могу навести у тебя, - он делает паузу, словно проглатывая пару слов, - порядок... - Не надо, - Ре стряхивает его руки и уходит с кухни в комнату. Не глядя открывает второй ящик стола, нащупывая открытую пачку с затолканной поверх сигарет зажигалкой, дергает на себя створку окна. За его спиной - разложенный диван. Смятые простыни, сбитое на край одеяло. Поперек подушек - гитара. Под ними - тюбик со смазкой. Ре кривит губы и обхватывает ими белый фильтр. Окура появляется на пороге
незаметно, как дым над сигаретой, огибает пустую стойку для гитары, медленно
идет вдоль стены, касаясь кончиками пальцев прокуренных обоев, и задетый
шнур от настенной лампы с ребристой капсулой выключтеля встревоженно раскачивается,
отбрасывая на стену тень, похожую на стрелку часов. Ре чувствует, как
из его пальцев бережно вынимают окурок и топят в пепельнице. Окура целует
кисловатые от табака губы, только задернув шторы. Конечно, окна Ре выходят
на глухую стену, но... Окура ударяется локтем о гитару и тихонько шипит сквозь зубы, но настойчиво тянет Ре на себя, словно без тяжести его тела жизнь невыносима. Тот стряхивает с плеч рубашку, бросает ее на пол и туда же сталкивает одеяло, чтобы освободить хоть немного больше места. Сдвинуть гитару ему, почему-то, в голову не пришло. Вдруг Ре замирает на середине движения бедер, и губы его сжимаются, словно сдерживая не то ругательства, не то просто крик. Окура встревоженно поднимается, опираясь на локоть, поворачивает голову, прослеживая взгляд Ре, и грустно усмехается: под одеялом на темно-синей простыни беззащитно розовел в темноте носок. Окура знал, такой карамельного цвета бред с кружевами, смеясь над своим титулом, носил Учи. Розовый рейнджер в розовых носочках, он любил, хихикая, поднимать штанину, показывая нежные оборочки вокруг сухой тощей лодыжки. - Ре, - хрипло шепчет Окура,
зарываясь пальцами в волосы Нишикидо и насильно поворачивая его голову
так, чтобы их взгляды встретились. - Ре, переезжай ко мне совсем. Кому? Mad_Lazurit *** - Кто-то опять похудел, - хихикает Рё, глядя, как наклонившийся над табуретом Окура шилом проворачивает новую дырку в своём ремне. - Ну, я же не ты, - огрызается тот, потирая оцарапанную ладонь. - Это ты живешь на одном варенье! Рё усмехается и, оттянув подтяжки, поддерживающие его джинсы, отпускает их - они звонко щелкают о его голое пузо, и Окура опускает глаза, звук удара напомнил ему короткое прикосновение к натянутой коже дарабуки. Потирая ладонью покрасневшую полоску слева от соска, Ре обходит Окуру и цепляется указательным пальцем за шлевку сползающих джинс. - Мне нравится, - говорит он, кивая на высовывающийся над голубым поясом край желтых боксеров. - Субару не врал. - Будто не ты мне их подсунул, - бурчит Окура, чуть виляя задницей, как взбрыкивает лошадь. - Убери. - С удовольствием, - мурчит Ре и, просунув руку ему под живот, расстегивает пуговицу. - Руки, - холодно уточняет Окура, не отвлекаясь от ремня, но Ре, разумеется, не слушается: тянет вниз замок, походя оглаживая изгибы под вытертой тканью. Он смотрит, как дергается мышца на правом плече, словно Окура сдерживает порыв - перехватить ладонь Ре на середине жеста, сжать и, сдавшись, продолжить движение, только чуть изменив направление. Спина его напрягается под взглядом Ре, и шея под отросшими лохматыми волосами едва заметно краснеет. Окура вздыхает, спокойно кладет шило в коробку с инструментами, острым концом вниз, проводит ладонями по разложенному на столе ремню и, повернувшись, отталкивает руки Ре. Заводит их за спину, перехлестывая ремень над запястьями. Ре ошарашенно пытается пошевелиться, но у него плохо получается. - Я предлагал убрать руки
добровольно, - усмехается Окура и за клетчатые подтяжки притягивает Ре
к себе. Старательно сдерживая улыбку, смотрит в его смеющиеся глаза. Наклонив
голову, упирается лбом в лоб и шепчет: - Попался... Кому? Kettariec *** Субару лежал под кроватью Рё и бесшумно листал страницы манги. Под кроватью было тихо, полутемно и пыльно, и пол холодил кожу даже через футболку, на которой Субару лежал щекой. Футболка была зелёной и явно принадлежала Окуре, но Субару не обращал на это внимания. Скрипнула дверь, рядом с кроватью появились растоптанные тапочки и торчащие из них волосатые лодыжки. Субару покосился на них и вернулся к чтению, а ноги произнесли голосом Хины: - Нет его здесь! - Но я видел, как он заходил к Рё-тяну! - донеслось из коридора, и рядом с тапочками Хины появились кеды Мару. - Мистика какая-то... - проворчал Хина, и обе пары ног благополучно продефилировали прочь. Хлопнула дверь, и Субару перелистнул ещё одну страницу. Спрятаться здесь было хорошей идеей. Субару не хотелось никого видеть. - Эй, - дверь снова скрипит и хлопает, и Субару узнает голос Рё. - Мы вообще-то Субару ищем! Бару поворачивает голову. Босые пятки Рё пританцовывают рядом со смутно знакомыми темно-синими лаковыми туфлями, обладатель которых, судя по звукам, настойчиво стаскивает с Рё футболку. Щелкает ремень, и Рё приглушенно мурлычет: - М-милый, ты с-с-с ума меня свести хочешь? Лаковые туфли молчат и коленом
подталкивают Рё к кровати. Она прогибается под тяжестью тела, и Субару
машинально вжимает голову в плечи. Туфли остаются на полу, а их обладатель
тоже забирается на кровать, сбросив на свою обувь две пары джинс. Рё, как всегда, кусает чужие плечи, потому Субару слышит короткое шипение, которое, как и туфли, кажется знакомым. Рё дышит тяжело, его партнер скрипит кроватью еще пару раз и тоже падает. Субару видит пляску теней - переплетаются пальцы: нежность. - Субару... - вдруг произносит Рё, и Бару вздрагивает так, что едва не ударяется головой о кровать, но Рё продолжает: - Его мы так и не нашли. С кровати свешивается рука
Рё, поднимает с пола джинсы. Его собеседник что-то тихо говорит, но в
возне и лязганьи пряжек Субару не может угадать голос, и это становится
невыносимым. Он старательно смотрит на страницы манги и кусает костяшки
своих пальцев. Может быть, тогда у него появится шанс придумать, как смотреть в глаза Ясуде после такого. Словно услышав его мольбы, между косяком и дверью просовывается носок кроссовка. - Ре, тебя зовет Окура, - босые пятки мелькают и пропадают за дверью, а кроссовки с жёлтыми шнурками пунктиром чертят прямую от двери к кровати, и Йоко поднимает край покрывала. - Привет. Субару закрывает том манги и прижимает ладонь к щеке: она горячая и, наверняка, красная. - Привет, - он кивает и выползает из-под кровати. - Ясуда в вашем номере, - Йоко поднимает голову и смотрит на него лукаво, - Ты ведь это хотел спросить? Субару очень хочется стукнуть Йоко мангой по голове, но он сдерживается и только идёт к двери. - Кстати, - окликает его Йоко.
- Мы искали тебя, чтобы спросить, не видел ли ты кеды Окуры, - Йоко улыбается
и почесывает подбородок. - А то Ясуда был вынужден одолжить ему свои туфли. Кому? Kelront *** Из всех вещей Ре берет с собой
только гитару, зубную щетку, ноутбук и подушку. Сигареты он покупает по
дороге, а пепел можно стряхивать в какое-нибудь бесхозное блюдце. - А шмотки? Ре за футболку тянет его на себя, но не целует, как предполагал Окура, а вытряхивает из одежды, натягивая зеленую майку прямо поверх своей - черной. - Пойдет, - он поправляет лямку, походя почесывая ключицу. - А все подумают, что фансервис. Ночью Окура утыкается ему в плечо, подмяв под себя большую часть принесенной подушки. Сам Таччон подобные излишества на своем диване не держал до прихода Ре, ограничиваясь одеялом, простыней и мобильником. Ре просыпается от того, что нос ему щекочат пушистые кудри Окуры и торчащие из многострадальной подушки перья. Улыбаясь, Ре заводит выбившуюся прядь за ухо Окуры и, повернувшись на бок, потихоньку начинает выщипывать перышки из наволочки. Наковыряв полные ладони, Ре складывает их лодочкой и пальцем ноги проводит вдоль узкой ступни Окуры, беззащитно торчащей из-под одеяла. Тот дергает пяткой, но не просыпается, и в глазах Ре зажигается азарт. Он наклоняется и прихватывает губами круглое ушко, проводя языком по мочке. Промычав что-то сонно, Тадаеши переворачивается и разлепляет ресницы: - Уже утро? - хрипло спрашивает он, но Ре е отвечает - только резко дует на свои руки, и перья взвиваются белым снегом. Окура чихает и ошарашенно рассматривает довольно смеющегося Ре. Глаза его сужаются, и он молниеносным, удивительным для только что проснувшегося человека, движением швыряет в Ре подушку. От этого удара наволочка надрывается с одного края, и уже Окура падает на диван, хватаясь за живот: - Ты похож на снеговика! - он отбрыкивается: - И не лезь целоваться, чудовище, - он пытается увернуться от навалившегося на него облепленного перьями Ре, - У тебя все руки щекотные! Но в этой возне побеждает Ре, на стороне которого природная наглость и килограмм перьев, которые умудрялись быть повсюду. Он прижимает Окуру к дивану и, отерев прилипшие к губам перья тыльной стороной ладони, глубоко и властно целует Окуру, заставляя его запрокинуть голову, чтобы дотянуться губами до восхитительного ядовитого рта. - Р-ре, - мурчит Окура, когда находит силы оторваться от его губ. Освобождает одну руку и снимает с языка крошечное перо. - Шел бы ты в душ... Ре мотает головой, окружая себя облачком белых перышек: - Только если ты потрешь мне спинку. Окура с обреченным вздохом встает с дивана. - Идем, чучело, - он нежным
жестом запускает пальцы в черно-белую шевелюру Ре. - И не смей целовать
меня до тех пор, пока на тебе будет хоть одно перо! Кому?Kelront *** Когда доктор выпсывает Рё рецепт на очки, тот капризно надувает губы и скрещивает руки на груди. Окура смотрит на этот детский жест через приоткрытую дверь и улыбается, пряча рот в высоком воротнике темно-зелёного свитера с жёлтыми зигзагами. - Я не буду это носить! - третий раз подряд восклицает Рё, когда они садятся в машину и выезжают с территории больницы. - Я просто куплю себе линзы, и всё. Окура искоса смотрит на него, делая вид, что изучает рецепт, и говорит тихо: - Тут сказано, что они корректирующие... - Джонни не примет концепцию меня-зануды! - не обращая внимания на его слова, возмущается Рё. - Sexy Osaka Man спёр очки у своей бабушки! - Зато ты сможешь петь Obaa-chan
rock... - не удержавшись, подкалывает его Окура, но быстро говорит: -
Извини, но я хотел, чтобы ты хоть немного помолчал и послушал меня. - Здесь на двух языках написано: носить не дольше трех часов в сутки. Ни Джонни, ни поклонницы тебя не увидят, - Окура убирает рецепт в карман своих джинс, - Можешь надевать их дома, где тебя вижу только я и компьютер. Рё дергает уголком рта и повторяет: - Я не буду это носить! - Опасаешься своего отражения в мониторе? - спрашивает Окура, разглядывая витрины магазинов за окном. Рё не отвечает, делая вид, что полностью поглощен процессом медленного переползания из одного ряда в другой, и Окура отстегивает ремень безопасности. - Едь без меня, я доберусь на метро. - Тебя затискают фанатки, - бурчит Рё, но Окура только улыбается: - Не завидуй... - и, наклонившись к самому уху: - им. Вечером Окура появляется за спиной трущего глаза Ре и выкладывает на стол между клавиатурой и кружкой кофе очки в тонкой оправе. - Я же сказал! - рычит Рё, поворачиваясь, но замолкает. Окура мизинцем поправляет на своем носу такие же очки. - Что это? - Я решил стащить очки не только у бабушки, но и у дедушки, - улыбается Окура. - К тому же, это так романтично - снимать очки перед поцелуем. Ре встает из-за стола и, потянув очки за дужку, шепчет в мягкий рот Окуры: - Так? Название: Пой мне еще *** - Ты обещал мне спеть. Когда он говорит вот так, прижав струны ладонью и наклонившись так низко, что крестик на тонкой цепочке выпал из ворота майки и теперь раскачивается в двух дюймах от лица, хочется губами проследить его ключицы с кофейным зернышком родинки и опрокинуть на ближайшую горизонтальную поверхность. - Ре, - он требовательно сжимает пальцы на грифе. - Ты обещал... Нишикидо бережно освобождает струны от железной хватки Уэды, и те благодарно звенят. - Я каждый концерт пою для тебя, - улыбается он, и Уэда фыркает: - Блин, когда ты такой романтик, я в тебя не верю, - он падает на пол у ног Ре и двигает к себе его банку пива. Рыжеватые прядки рассыпаются по черному ковру, и Ре отчетливо видит каждый волосок, хотя линзы давно уже покоятся в своих футлярах, снятые на ночь. - Ночью ты превращаешься из Принцессы обратно в жабу, - усмехается Ре и, прежде, чем оскорбленный Уэда вскидывается, ударяет по струнам. - Ты стоишь всего в двух шагах от меня, и я не могу поверить... Уэда смотрит на босую ногу, ударяющую о ковер в такт музыке, и думает, что это - худший из его наркотиков. - Нишикидо, - говорит он, когда песня заканчивается, поднимается с пола и упирается ладонями в колени Ре. Тот удивленно смотрит на Уэду: его давно не называли по фамилии. - Нишикидо, - повторяет Уэда, запрокидывая голову, - преврати меня обратно в принцессу. Ре появляется под утро. Открывает дверь своими ключами, топая, проходит в кухню, включает чайник. От этих домашних звуков Окура просыпается и, не успев поднять голову, рукой касается холодного одеяла возле себя. - Ре, - зовет он хрипло. - Ты только пришел? - Угу, - кричит тот с кухни, - Кофе будешь? Окура закрывает глаза и проводит рукой по лицу, стирая остатки сна и болезненный надлом бровей. Садится. - Буду, - тихо говорит он, и Ре укоризненно смотрит на него от двери. Он уже успел стянуть пропахшую табаком и музыкой майку, и, висящая на его плече, она черной полосой пересекала бледную грудь. Окура заставляет себя улыбнуться: - Ты похож на прекрасного принца. - Хватит этих аллюзий, - Ре морщится, отбрасывая майку под стул, на ее обычное место, и, развернувшись, делает два шага - в душ. - Кофе на столе, - бурчит он через плечо. Он не закрывает двери, и Окура, встав с постели и растрепав примятые, спутанные волосы, замирает у щели между дверью и косяком, слушая шум воды, шуршание ткани о кожу, перестук колечек шторы о крепление и едва слышное мурчание. Ре поет, и его голос отражается от кафельных стен. - Нишикидо, - говорит Окура, прижимаясь виском к косяку, и Ре ошарашенно поворачивает намыленную голову: прядки в облаках белой пены торчат в разные стороны, как рожки, и Окура улыбается. - Нишикидо, - повторяет он, - Ты никогда не поешь так на концертах. - Еще бы, - Ре усмехается
и засовывает голову под душ. - Сейчас-то я пою для тебя. Кому? Last_Promise *** - Ты замерз, - говорит Окура,
когда они сидят на крыше студии и смотрят на небо. - Иди сюда... Рё благодарно улыбается и прижимается покрытым мурашками плечом к теплому боку Окуры. - Не говори никому, - вдруг просит Рё, надевая на их головы зелёный капюшон, и чувствует смешок Окуры близко-близко. - А никто и не поверит. - Ты замёрз? - взволнованно спрашивает Рё и едва не прикусывает язык. Татсуя потирает озябшие плечи и смотрит на него испепеляющим взглядом, а Рё только тянет с себя толстовку. Ту самую, зелёную. Он распахивает руки и просит: - Иди сюда... Татсуя кривит губы и царственно подходит ближе, позволяя Рё обхватить себя поперек корпуса теплыми зелёными крыльями и благодарно ткнуться горячими губами в замерзшее серебро на холодной шее. - Не говори никому, - просит Уэда, и Рё едва не вскрикивает, когда холодные пальцы забираются ему под майку, но, когда он поднимает голову, рот его смеётся: - Никто и не поверит. Кому? Linka Luka *** - Ксо.... - с шипением тянет Ре и делает такой большой глоток, что апельсиновый сок не помещается у него во рту, и рыжая капля стекает по подбородку. - Девушкам с такими ногами нужно запретить жить. Окура сдвигает темные очки на кончик носа и, повернув голову, смотрит вслед привлекшей внимание Ре прохожей. Недовольно хмыкает и вновь опирается подбородком на скрещенные на столе руки. - Ты предпочел бы видеть ее трупом? - ворчит он, глядя, как Ре стирает сок тыльной стороной ладони. - Красивые ноги - это прекрасно!
- восклицает Ре, подаваясь вперед, и его вьющаяся челка двигается от дуновения
ветра. Окура только хмыкает в ответ и закрывает глаза., но Ре умудряется
как-то увидеть это за непрозрачными стеклами и, двинув бровями, спрашивает:
Окура лениво открывает левый глаз: - Это мне говорит человек, который сегодня всю ночь продрых в моей кровати, потому что одному ему, видите ли, неуютно. - Таччон? - в притворном ужасе восклицает Ре, - И тебе понравилось? - Ты мне всю шею прохрапел, - бурчит Окура, отводя глаза, и добавляет, чтобы сменить тему: - А у меня съемки сегодня. - Расслабься, Золушка, - Ре смеется, и свет его улыбки такого же цвета, как и сок в его бокале. Окура радуется, что стекла его очков непрозрачные, и вытягивает ноги, словно случайно наткнувшись кончиками торчащих из сандалий пальцев на бахрому джинсов Ре и на теплую кожу под ней. - О, извини, - говорит Окура каким-то чужим голосом и поджимает пальцы. - Ничего, - Ре усмехается, - Если бы твоя обувь была стеклянной, было бы холоднее. Вечером Окура, мучаясь от непонятного стыда, размазывает по коленкам облака белой пены для бритья. Ре смотрит телевизор, и Окура пытается прогнать из головы мысли, что это катастрофически напоминает семейные посиделки, и радуется, что когда-то давно ему пришла в голову идея снять квартиру в двух шагах от работы. Он намеренно заталкивает джинсы в корзину для белья и, не надев халат, выходит из ванной как был, в одних трусах. Небрежно проходит между диваном и телевизором, наклоняется поднять с пола упавшую футболку, встав так, чтобы свет от экрана падал на его ноги. Ре молча нажимает на паузу. Окура знает, что из-под черной вьющейся челки за ним наблюдают внимательные глаза, и от этого становится жарко щекам. Но он спокойно поднимает футболку, влезает в нее, расправив на груди, снова наклоняется, на сей раз за джинсами, и краем глаза видит, как дергается кадык Ре, но стоит пряжке ремня щелкнуть, как тот снова нажимает на паузу и, как ни в чем не бывало, возвращается к просмотру. Ночью Окура просыпается от щекотки. Он дергает ногой, едва не свалив Ре с ног. - Ты чего? - хрипит Окура, садясь на кровати и почесывая мучимую пятку. - Меряю, - Ре демонстрирует линейку, но в глаза Окуре не смотрит, только жадно цепляется взглядом за полоску гладкой кожи между краем одеяла и окантовкой канареечно-желтых боксеров. - Я обещал тебе стеклянные туфельки. - Твою мать, Ре, - Окура выхватывает линейку и заталкивает ее под кровать. - Ты не мог по моим кедам померить? Ре усмехается и забирается рукой под одеяло. - Так интереснее... - Нишикидо? - восклицает Окура в притворном ужасе, но слегка двигает коленом, позволяя ладони Ре скользить по своей коже, - Ты вообще нормальный? Ре гортанно смеется и отгоняет ненужные сейчас ассоциации с другими, такими же прекрасными ножками. Приближает лицо к лицу Окуры и повторяет сказанное утром: - Красивые ноги - это прекрасно.
Жанр: утренний чай, чтобы
дымка поднималась над кружкой, оставленной на подоконнике *** Ре почти физически ощущает этот предконцертный хаос. Эту беготню. Этих репортеров. Эту неконтролируемую волну похоти, звериной мешанины людей в зале за ненадежной стеной. Этот общий невроз. Ре сидит на стуле, сгорбившись сжав руками виски. Только что закончилась репетиция первого концерта тура, и вся группа находилась в состоянии легкого шока от осознания. - Полгода, - шепчет Ясуда, - Полгода этого.... - Заткнись, - просит Ре, и в его голосе - трещина, похожая на истерику. Окура молча отходит от стены и кладет горячие руки ему на спину. Вечером они приходят домой по отдельности: от Ре пахнет потом и алкоголем, от Окуры - ветром и холодом. Они сталкиваются на пороге, заходят бедром к бедру и, едва разувшись, замирают в коридоре, прижавшись друг к другу, соединив горячие лбы. - Завтра весна, - говорит Окура хриплым шепотом. - Ветер теплее. Ре кривит губы и чуть поворачивает голову так, что их носы тоже соприкасаются. - Но сегодня зима... - он поводит плечами в тонкой джинсовой куртке и по рассеянности засовывает руки в карманы Окуры. - Холодно. Стаскивая и бросая на пол еще немного влажную от духоты клуба черную майку Ре, Окура смеется и почти ласково прикасается рукой к свежим царапинам под левой лопаткой: - Ты как кот, - он стискивает задницу Ре ладонями и запинается в темноте о сваленную кучей обувь. - Шальные глаза, март, песни.... - Ты тоже, - Ре в темноте ориентируется лучше: он тянет Окуру за собой, в комнату, где они никогда не собирают диван. - Зима, ты гуляешь ночью...В серой куртке. - Она зеленая, - по привычке спорит Окура, но Ре прерывает его: привстав на цыпочки, он стягивает с него куртку, вытряхивает из футболки, любуясь игрой отсветов уличных фар и фонарей на запрокинутой шее и вытянутых вверх - к небу - руках: - Ночью все кошки серы. Заполночь. Уже почти закрывая глаза, Окура вспоминает. Он выбирается из-под жадной,
цепкой руки Ре, стискивающей его плечи, переступает коленями по дивану,
перегибается через подлокотник. Он не сомневается, Ре проснулся от его
движений и теперь горячим взглядом скользит по раскачанным плечам, спине
и жилистым бедрам, но это единственный способ дотянуться до окна, не вставая
с постели. По его лопаткам проходятся сначала восемь острых ноготков, а следом - скользкий язык. Влажные дорожки под напором ветра высыхают мгновенно, и кадык Окуры нервно дергается. - Ветер, - низким голосом
шепчет Ре, почти касаясь губами уха, - Ветер приносит весну... - Март.... Пэйринг: РеКура *** В марте у них не совпадает график: у Ре все съемки назначены на вечер, и он ворчит, что не успевает в клуб с друзьями, Окура же просыпается рано утром, чтобы успеть на работу вовремя. В семь срабатывает будильник, и Ре просыпается от того, что Окура судорожным движением шарит по тумбочке, чтобы выключить назойливое жужжание. Он цепляется за одеяло, словно пытаясь так удержать Окуру, но тот все равно выбирается из кровати. Садится, широко расставив колени и трясет лохматой головой, словно прогоняя сон таким движением. Рукой разминает плечи, потягивается, позволяя пробившемуся сквозь занавески солнцу погладить сильную спину, и Ре завидует этим золотым лучам. Он прикидывается спящим, чтобы Окура не чувствовал себя виноватым за украденные часы его сна. Когда Окура уходит в душ, Ре позволяет себе открыть глаза и повернуться, зарываясь в одеяло поглубже и обнимая оставленную подушку, и Окура, выбравшись из душа в одном полотенце и с зубной щеткой в руках, улыбается, замерев напротив дивана. Садится на пол рядом, машинально проводя щеткой по зубам, и бережно поправляет одеяло на голом плече Ре. Тот всеми силами старается не улыбнуться в ответ, и слышит пахнущий мятой шепот: - Ре, хватит придуриваться, я же вижу, что ты проснулся. Ре открывает глаза и улыбается. - Извини, что разбудил, - белая пена зубной пасты скапливается в уголках его рта, и он поспешно уходит обратно в ванную, чтобы прополоскать рот. И чтобы Ре не увидел его смущение тоже. Когда он возвращается - уже в джинсах и с кофе - и садится на краешек дивана, Ре садится тоже, выбирается из-под нагретого одеяла и тянется к его кружке, но Окура отодвигает руку, позволяя пальцам Ре наткнуться всесто этого на теплое плечо. - Тебе еще можно будет поспать после того, как я уйду, - наставительно произносит Окура, блаженно жмуря глаза, когда Ре нежно проводит ногтями по его ключицам. - Не порти свой сон кофе. Ре двигается ближе, переставляет колено через бедра Окуры, прижимается лбом ко лбу и шепчет: - Неужели ты думаешь, что
можно спать без тебя на этом огромном диване? Название: Отражения *** Если отражаться в темном оконном стекле, то отражение слегка дробится, создавая ощущение не то опьянения, не то раздвоения личности. Ре морщится и растирает виски кончиками пальцев, вяло разминая запястья. - Эй, красавец, - усмехаясь, окликает его Окура, - Хватит себя рассматривать. Ре раздраженно дергает плечом, и теплый плед в красную клетку соскальзывает на пол. Кажется, что рассеянный свет фонарей бесстыже гладит его по плечам и лицу, лапая и едва не оставляя следы, и Ре поспешно закрывается шторой от этих прикосновений. Изогнувшись, поднимает с пола плед и садится в кресло, поджав под себя ноги - Ты чего? - спрашивает Окура с дивана. Он поднимает голову, глядя на Ре поверх краешка ноутбука. - Случилось что-то? Ре рассматривает лакированные ногти и молчит. Ногти синеватые даже в неярком свете - по полу тянет, холодно. Под глазами у Ре синяки величиной с монетку в 500 йен, и Окура с холодком в затылке вспоминает, что ирландцы монеты на глаза кладут уже умершим. - Ре, - окликает он, плохо скрывая в голосе истерику, и тот милостиво переводит опустевший взгляд на диван. Окура с щелчком опускает крышку ноутбука, садится, собирая на груди одеяло. Сейчас ему плевать, что больше всего он похож на истеричную барышню, он согласен быть девочкой, лишь бы Ре больше не смотрел, как выжженные окна домов смотрят на заваленную обгорелыми обломками улицу. - Ре, что-то не так? Ре поднимает руку, глядя на свет лампы сквозь подрагивающие пальцы, и говорит: - Мы похожи на иконы, знаешь... гладкие, позолоченные, вызывающие экстатическое состояние у всех, кто на нас смотрит. - Или отвращение, - возражает Окура, сглатывая. Даже сейчас, даже у привыкшего, вроде, Окуры Ре вызывал вожделение. Поворот головы - статичная линия подбородка, как по лекалу вычерченный изгиб шеи, расслабленный росчерк колена, белеющего под покровом пледа, босые пятки, похожие на бильярдные шарики... - Или вожделение, - усмехается Ре, и, глядя на его полуоткрытый в злой какой-то усмешке рот, Окура закусывает нижнюю губу, сдерживая слова. - Ну скажи уже, - парабола его улыбки переходит в подобие синусоиды, когда он ладонью сминает плед, стаскивая его со своих плеч. - Скажи это: "Иди ко мне" или "Я хочу тебя". Окура медленно опускает ресницы, вдыхая ветер города из форточки и умопомрачительный запах самого Ре. Выдыхает, почесывает на плече едва заметные следы укусов и, не открывая глаз, говорит: - Иди... - губы Ре кривятся, и Окура даже представить не может уравнение для графика этой линии, потому и не смотрит. Запинается на полуслове и заканчивает уже спокойней: - Иди в душ, а потом спать. Глаза Ре - две точки на плоскости, его взгляд - две линии, соединяющиеся на виднеющимся над одеялом розовом соске Окуры. Этот треугольник Окуре по нраву, и он усмехается: - Если хочешь, я постелю тебе футон на полу. - Пошел ты, - шипит Ре, возвращаясь в привычный образ. Отбрасывает плед и подходит к кровати, голый и бледный в темноте, как мертворожденный младенец. Наклоняется, зубами прихыватывая нижнюю губу Окуры, с силой сжимает, так что на языке становится солоно, и выпрямляется. - Я в душ, и только попробуй спать, когда я вернусь. Когда за ним закрывается дверь ванной, Окура морщится и растирает виски кончиками пальцев, вяло разминая запястья. Когда Ре ведет себя так, кажется, что он - отражение самого себя, раздробленное кривой призмой зеркала. Он откидывается на спину и рассеянно гладит пустую холодную простынь рядом с собой. Иногда ему хочется подбросить
монетку, чтобы загадать, какое из отражений Ре настоящее... Жанр: леденец на палочке *** - Это был мой ноутбук, - ворчит Ре, вытирая пальцем липкие подтеки с глянцевого корпуса. - Это был мой кофе, - парирует Окура, ловя руку Ре и поднося ее к губам. Легонько касается языком пальцев, собирая капли, и морщится: - Черт, слишком много имбиря. Так что не жалко. Ре фыркает и, привстав на цыпочки, тянется губами к лицу Окуры, целует улыбающийся рот: - И вправду, перестарался. Окура легонько толкает его в плечо, заставляя опереться на стол, и Ре шипит, вляпавшись в лужу возле опрокинутой кружки, но его шипение гаснет на губах Окуры. - И когда ты научишь меня варить нормальный кофе? - мурчит он, упираясь ладонями в край стола по обе стороны от бедер Ре. Тот усмехается и тянет Окуру на себя, оставляя кофейные пятна на светло-желтой майке: - Только когда ты купишь мне
новый ноут. для Kelront *** Ре смеется, запрокинув голову, и у Окуры рот сам растягивается в улыбке. Они стоят в пустом коридоре студии, в окно отвесно падают лучи солнца, и кажется, что они - стрелы, торчащие из поверженного тела. Окуре кажется, что взгляд Ре тоже похож на выстрел. - Пойдем? - говорит он, протягивая руку, и тянет Ре за собой на улицу. Забыв надеть куртки, они вываливаются на площадку за студией и, цепляясь друг за друга, замирают под прицелом солнца. - Х-холодно, - смеется Ре, потирая голые плечи, и Окура притягивает его к себе, накрывая, как крылом, краем своей толстовки. Ре совсем по-домашнему упирается виском ему в шею, и Окуре от этого становится теплее, чем от солнца. Игнорируя табличку "Не курить!", Ре достает из кармана пачку сигарет и зажигалку, щелкает колесиком и, привстав на цыпочки, выдыхает дым в лицо Окуры, едва не касаясь губами его растерянно приоткрытого рта. - Увидят же, - произносит тот, слизывая горьковатый привкус табака, и Ре смеется, прижимая его к стене: - Скажу, что я не умею читать кандзи. - Я не про сигареты, - усмехается Окура, проводя пальцем по вытянутой шее, и Ре вздрагивает. - Что-то не так? Ре снова дергает головой: - С крыши капает, - он поднимает голову, пытаясь рассмотреть, откуда именно прилетают ледяные, пахнущие небом капли, и Окура, не выдержав, целует беззащитное горло. - Увидят же! - произносит Ре, и Окура чувствует губами этот звук. Они прижимает Ре к себе: - Глядя на тебя, они меня
поймут. для [Uchi Hiroki], который
поменял ник в тот момент, когда я писал этот драббл =) *** В здании, где проходят репетиции, ужасно узкие коридоры. Окура может прижаться спиной к одной стене, и тогда кончики его пальцев упрутся в противоположную, холодную на ощупь. Он не любит ходить там один, ему кажется, что стены давят на него, сужаясь за спиной, подгоняя вперед и вперед. - Как ты думаешь, сколько он еще продлится? - спрашивает Окура у бредущего рядом Ре, и тот только дергает плечом. Окура чувствует это дерганье, этот рывок локтем и думает, что узкие коридоры - это не так уж и плохо. Ре идет рядом, на полшага впереди, и кончики его пальцев чертят кривую линию в полутора метрах от пола. Когда на очередном повороте пальцы ухают в пустоту, Ре шипит и шарахается в сторону. Он не любит эти коридоры, где темно и потолки стремятся вверх, давя своим темным весом, но то, что Ре налетает спиной на охнувшего и как-то сразу сжавшегося Окуру, примиряет его с интерьером. - Извини, - говорит Ре и чувствует, как на плечах сжимаются уверенные пальцы, перетянутые белой лентой лейкопластыря. - Там воздух и, может быть, окно, в которое можно увидеть землю. - Пират, - смеется Окура, и от этого смеха у Ре по шее мурашки скатываются. Он нехотя делает шаг вперед, и вцепившийся в его плечи Окура идет следом, послушно переставляя ноги. - Хватит, - говорит вдруг
Ре, не поворачивая головы, и Окура запинается. Замирает. Сделав еще шаг, он останавливается тоже и поднимает голову, глядясь в темноту. Ветер лениво ползет по коридору, как змея, и его топорщащиеся чешуйки царапают пол и заставляют волосы Ре взлетать и отбрасывать невесомые тени на стены. - Хватит, - повторяет Ре и оборачивается. Его обычная улыбка в темноте уже не кажется такой раздражающей. - Ты кусаешь губы, чтобы не петь, или если ты не хочешь говорить. Окура поднимает оцепеневшую руку и прикасается к губам, вздрогнув, когда Ре делает два шага вперед, и их пальцы соприкасаются. Сердце Окуры пропускает удар, и эта синкопа, кажется, эхом отдается в гулких стенах. - Идем, - смеется Ре, переплетая их пальцы в общем дыхании. Он тянет Окуру за собой, срываясь на бег. В слепящем свете из открытой двери пола не видно, и Окуре кажется, они летят. Летят, обгоняя ветер. Название: Круги на воде *** Когда им показывают схему
танца, Окура закрывает глаза ладонью, но все равно видит эти круги, нарисованные
карандашом на глянцевой бумаге и шагами на паркете. Ему кажется, такие
круги они с Ре наматывают друг вокруг друга и в жизни, словно столкнувшиеся
на узкой улице псы. Стоит ему отвести ладонь от лица, и он натыкается
взглядом на подрагивающий палец Ре, сосредоточенно обводящий по кругу
кофейный след от кружки на столе. Они репетируют в тишине и
стараясь не встречаться взглядами. "Вроде бы", - думает
Окура, обходя вымотанного уже Ре за три шага, - "Вроде бы за столько
лет, проведенных вместе, пора привыкнуть к тому, какой он невыносимо притягательный..." - Ближе, - кричит хореограф,
сложив руки кружком и приставив их ко рту, и Окура слышит, как Ре шипит
что-то сквозь зубы. Майка на его груди уже украсилась
мокрым пятном, а влажные от пота волосы он собрал на макушке в хвостик,
но не смотря на это, Окуре не хочется улыбаться. Он склоняет голову: - Извини, это я ошибся. "Поклоны придумали очень
умные люди", - думает Окура, сужая круг и почти задевая плечо Ре,
- "Когда наклоняешь голову, за челкой не видно глаз, и можно смотреть,
смотреть туда, где покачиваются завязки широких серых штанов, туда, где
двигается под майкой напряженный живот, туда, где рука скользит по ребрам,
не смея поднять взгляд выше." - Руки ему на бедра, - командует
хореограф, и Окура замирает, ошарашенный полученной возможностью прикоснуться
и не быть понятым неправильно. - Руки! - снова кричит хореограф, и Ре
косится на него укоризненно, чуть повернув голову. - Таччон, мы с тобой спали
вместе, - устало говорит он, и у Окуры вспыхивают уши еще до того, как
он вспоминает, о чем говорит Ре, и хореограф смеется из угла. - А ты стесняешься
меня облапать? - Тогда ты просто уснул на
моей кровати, пока на твоей остальные резались в покер, - начинает оправдываться
Окура, и Ре демонстративно перехватывает его руки и кладет на свою талию.
- Работаем, - кивает он, и Окура сжимает пальцы, думая, что может неосторожно оставить синяки. * Когда Окура выходит их душа,
вытирая волосы и напевая под нос что-то про ваниль, Ре зажмуривается и
даже отворачивается. Разница между сухим, собранным Окурой, одетым в очередную
безумно уютную толстовку, и этим гибким, тощим, мокрым телом, совершенном
в своем небрежном изяществе, настолько же огромна, как разница между сухой
и мокрой кошкой, и у Ре под веками расцветают зеленые круги, как отражение
темных, как синяки, сосков Окуры. - Таччон, - зовет он, не открывая
глаз и чувствует влажную прохладу правым плечом: Окура подходит ближе.
- Может, ко мне сегодня? Пива попьем. - Ты еще скажи, порепетируем,
- хмыкает Окура, и Ре кажется, что его голос не такой уверенный, как ему
хотелось бы. Он пожимает плечами, все-таки задевая мокрую грудь Окуры: - Как скажешь. Он смотрит в сторону и обходит
Окуру по кругу, поворачивая в кармане ключи на колечке брелока. А утром Окура отражается в круглом зеркале в ванной, и Ре видит только его отражение. Он поднимается на локте и
проводит ладонью по еще теплой простыни рядом с собой. Улыбается, поднимая
немного смущенный взгляд и натыкаясь им на глаза Окуры в зеркале. Тот
надевает на пальцы кольца, перекатывая кругляшки по ладони, и поворачивается: - Ночью ты не так смотрел,
- говорит он, и Ре кажется, у него краснеют плечи. - Ты еще скажи, чтобы я на
сцене так же смотрел, - ворчит он, снимая со своей подушки волос Окуры
и сдувая его с ладони. - Не вздумай, - смеется Окура, вновь отворачиваясь и заслоняя своей спиной зеркало, но даже не видя его лица, Ре видит красные на просвет уши, когда он говорит: - Не вздумай смотреть так на них. для saint_meg в ответ и с благодарностью =) 1. Название: разговоры за
утренним душем *** Когда Окура заходит в комнату,
вытирая мокрые после душа волосы, Ре давится дымом. - Ты бы халат надевал, что
ли, - он стряхивает ладонью остывающий пепел с простыней, и у Окуры дергается
рука. Он завязывает полотенце вокруг бедер, присаживается на край кровати: - Тебе так спокойней? Ре кивает и зачем-то натягивает
одеяло повыше, на живот: так и лежит в белых складках, как в облаках дыма.
Он курит, запрокинув голову, совсем как в кино, и Окуре хочется пальцами
провести по его шее, но он только двигает пепельницу ближе. - Я просил тебя не курить
в постели, - говорит он, отводя взгляд, и Ре смеется: - Ты становишься сентиментальным. - Это просто небезопасно...
- начинает оправдываться Окура, убирая мокрые прядки за ухо, и Ре послушно
гасит окурок. Он поднимает руки, словно сдаваясь, и вылезает из-под одеяла.
Стоит ему выйти из комнаты, как Окура падает лицом на кровать, прижимаясь
щекой к еще теплым, пахнущим табаком простыням, закрывает глаза. - Эй, - слышит он, и вздрагивает.
- Я же просто в душ ушел. - Заткнись, - голос Окуры хриплый и немного приглушенный. - Я просто репетирую. 2. Название: идеальная прическа Иногда Окуре кажется, что
это Ре его младше. По крайней мере, он опасается кивнуть, когда Ре предлагает,
невинно перевесившись через спинку дивана и почти утыкаясь губами в шею
Окуры: - Давай, я тебе массаж сделаю? - С чего такая доброта вдруг? - спрашивает он, откладывая книгу и стягивая майку. Глядя, как Ре разминает пальцы,
он все больше сомневается в принятом решении, но отступать поздно, и он
вытягивается прямо на полу, чувствуя, как покалывает грудь жесткий ворс
ковра. - Я вообще добрый, - горделиво
говорит Ре, садясь на него верхом и коленями прижимая его руки к бокам:
- Не дергайся. К удивлению Окуры, Ре, и правда,
разминает его спину своими обезьяни-ловкими пальцами. - М-м-м, Ре, у тебя такие
руки, - мурчит он, блаженно прикрывая гляза, и поэтому не видит, как Ре
усмехается и достает из кармана ворох разноцветных резинок для волос.
- Это потому что я гитарист,
- отвечает он примеряясь к затылку Окуры. Когда он заплетает четвертый
хвостик, до Окуры, наконец, доходит, что что-то не так, но Ре крепко стискивает
его бедрами, и пошевелиться ему сложно: - Ре, что ты делаешь? - спрашивает
Окура, извиваясь, - Зараза мелкая! - Я тебя старше, - Ре хлопает
его ладонью между лопаток. - Так что лежи и не двигайся, как старшие велят. Стоит Ре ослабить хватку,
когда резиночки заканчиваются, и Окура подлетает к зеркалу: разноцветные
хвостики торчат дыбом в разные стороны, как ядерные взрывы, раздирающие
планету на кусочки, как клумба после посещения младшей группы детского
сада, как... - Ре! - рычит Окура, но тот
только смеется, откинувшись на ковер. - Паршивец! Он усмехается и опускается
на корточки рядом с Ре, за футболку тянет его к себе, жадно целуя смеющиеся
губы, и Ре едва слышно вздыхает, подаваясь вперед. Но когда он рукой проводит
по затылку Окуры, путаясь в хвостиках, Окура отстраняется: - Ты мне прическу испортишь! для Kelront Окура и его родинка над верхней губой Жанр: горький кофе с нерастаявшим
куском сахара на дне *** У Ре стучит в ушах, и он угадывает то, что говорит Окура только по движениям родинки на самом краешке губ. В сторону, вверх, вниз, в сторону - Ре прикрывает глаза, осмысляя увиденное: - Мне плохо с тобой. - Плохо? - переспрашивает
он, в надежде, что неправильно сопоставил движения, но родинка коротко
дергается вниз - Окура кивает, и Ре иступленно повторяет: - Плохо... Он улыбается, растягивая губы
в ядовитой, противной даже самому себе улыбке, чтобы никто не догадался,
насколько это паршиво. Он не может заставить себя поднять голову и посмотреть
Окуре в глаза, так и пялится на розовый рот с черной мушкой над верхней
губой, словно на этой темной точке сейчас сосредоточилось все мироздание.
Обычно в такие минуты вспоминаешь все свои ошибки, пытаясь понять, что
сделал не так, но у Ре перед глазами всплывал какой-то идиотизм, вроде
беготни по дому с вырыванием друг у друга конфет или сосредоточенного
молчания под звездами, слишком тяжелыми для одного, но невыразимо легкими,
если их разделить пополам, на двоих. Ре кивает, и ему кажется Окура
тоже не может оторвать взгляд от родинки на его щеке. - Хорошо, - говорит он, - Я понял. Неделю он не может найти в себе силы добраться до дома Окуры и забрать свои вещи. Это какая-то нелепая, бабская совершенно надежда. Так успокаивают детей: бабушка не умерла, она просто уехала в долгое путешествие, в бесконечное даже. Ре продолжает улыбаться, но у него дрожат руки, когда перед концертом он бездумно рисует у себя на лице темное пятнышко. Над верхней губой, справа. - Приходи, - говорит Окура
в трубку, и Ре мерещится затаенный в этом нарочно спокойном голосе крик.
Он кивает, стремительно заталкивает вещи в сумку и, так и не стерев грим
с лица, вылетает на улицу. Ямапи провожает его долгим взглядом и качает
головой. - Что это? - спрашивает Окура,
указывая кончиком пальца на рот Ре, и тот, смутившись, ладонью стирает
след карандаша. Он тяжело дышит, даже не сдерживаясь и не притворяясь
спокойным, и не решается поднять голову. Так и смотрит на бархатную родинку
на самом краешке розовых губ. Она движется, когда Окура начинает говорить: Ре вскидывает ресницы и натыкается
взглядом на голодные, полные надежды пополам с пустотой глаза, в них читая
подтверждение тому, что сейчас увидел: - Мне плохо без тебя. для Кельронт жанр: майонез =) *** Если бы на людях, как на продуктах,
писали состав, то на Рё, где-нибудь на вертлявой заднице, можно было бы
прочитать: содержание секса - 99,9%. В этом Окура не сомневается. - Монетку брось, - ворчит
он из-под капюшона, глядя, как Рё уже пять минут изучает две упаковки
майонеза. От того, как Рё задумчиво кусает себя за палец, как он стоит,
оттопырив локоток, от того, как он хмурится в нерешительности, охранники
магазина, наверное пытаются оттолкнуть друг друга от экрана монитора,
куда поступает сигнал с камер слежения. По крайней мере, на их месте Окура
поступил бы именно так. - Я не могу выбрать! - обреченно
восклицает Рё, и Окура решительно складывает обе упаковки в корзину. - Ты все равно только им и питаешься, - поясняет он, бедрами толкая тележку вперёд, и это движение заставляет Рё дернуться, но Окура этого не замечает. Дома он смотрит на восторженное
лицо Рё, выкладывающего пятую ложку майонеза в салат, и кончиком пальца
тыкает его в живот, чуть ниже пупка: - И куда что девается? - улыбается
он, когда Рё пищит, уворачиваясь, и приземляется на диван рядом. Лицо
его перемазано майонезом, и Окура пальцем снимает белую каплю с его щеки.
- Как это можно есть? Рё усмехается и, прижав к животу тарелку, свободной рукой обхватывает запястье Окуры и втягивает его вымазанный в майонезе палец в рот, облизывая горячим языком. У Окуры в животе скручивается
тугой узел, и он бережно отбирает у Рё тарелку. - Что ты делаешь? - голос
у Рё хриплый, и от этого узел в животе Окуры скручивается туже, и он кончиком
языка слизывает остатки майонеза с лица Рё. - Хочу распробовать, - мурлычет
он, проводя измазанной в майонезе рукой по шее Рё с напряженными жилками.
Кадык дергается, когда вслед за скользкими пальцами к нему прикасается
язык. - И как? - смеется Рё, выгибаясь
навстречу губам Окуры, и тот легонько толкает Рё в плечо, опрокидывая
нго на диван. - С тебя все вкусно, - шепчет
он, втискивая колено меж бедер Рё. У его губ - соленый привкус майонеза,
и это так не похоже на обычную сладость его поцелуев, что у Окуры голова
идёт кругом, и он, едва сдерживаясь, опирается на уже даже не на руки
- на все локти и медленно двигается, трётся бедрами о бедра Рё, заставляя
того судорожно вздохнуть и вцепиться липкими майонезными руками в зеленую
майку. - Эй, - шепчет Окура, прижимаясь
лбом к его лбу. - Это моя любимая майка... - Это мой любимый диван, -
парирует Рё и, вляпавшись ногой в пятно майонеза на подлокотнике, обреченно
добавляет: - Был... Окура смеется и обмакивает
пальцы в майонез. Свободной рукой он тянет штаны Рё вниз, и тот, запрокинув
голову, стонет, когда скользкая от майонеза рука сжимается на его члене.
Когда Рё, кончая, кусает Окуру
за плечо, ему чудится привкус майонеза, и он закрывает глаза и облизывает
губы. - Если бы на людях писали состав, как на еде, - говорит он, тяжело дыша, и Окура изумленно смотрит на него, слизывая с ладони перемешанный с семенем майонез. - Я бы не удивился, если бы у тебя на спине было написано что-то, вроде "содержание секса на сто грамм - 99,9%"... ... |