Leave the gun. Take the cannoli.

Фандом: BigBang

Автор: Chest

Бета: Omine

Пейринг: GTOP

Рейтинг: G

Жанр: юмор

Примечание: по клипу BIGBANG - Tell Me Goodbye

Примечание: АУ

Дисклеймер: все выдумка

Размещение: с разрешения автора

- Он хорошо связан? – любопытствует Тедди.

- Обижаете, босс. Через полчаса ног не будет чувствовать.

- Нахрен мне такие подробности, идиот? Впрочем, приступим.

Тедди садится напротив человека связанного, по воле случая и громилы Глаза в лучших традициях макраме, и сочувственно смотрит на него.

- Ты уж прости нас, Минус.

- Я Плюф, - выплевывает Минус вместе с осколками зуба. – Минуф – мой брафт.
Тедди поднимает глаза к потолку и вздыхает, демонстрируя полное пренебрежение к правилам арифметики.

- Не о том речь, - решает он секундой позже. – Все там будем. Ты, кстати, уже сегодня, уж прости, что я так не деликатно. Объясняю, как есть. Ты должен кучу бабла мне, я должен кучу бабла кое-кому другому. Обычная пищевая цепочка.

Глаз торжественно молчит, натягивая веревку так, чтобы Минусу было удобнее кивать головой в такт словам босса.

- На пальцах, - говорит Тедди. – Чтобы тут всем стало понятно, даже Глазу. Если ты не отдаешь мне деньги, ты умираешь. Если ты отдаешь мне не все деньги, ты умираешь. Если ты отдаешь, но не мне, то умираешь. Мне кажется, шансов у тебя на самом деле совсем нет.

Минус начинает заходиться икотой.

- Водички? Ну, погоди минуточку, сейчас все будет, друг. Глаз, на чем я остановился?

- На понимании, босс.

- Я знаю, идиот. Это был гребаный риторический вопрос.

- Простите, босс.

- Так вот, Минус, сегодня всё сложилось таким образом, что ты отойдешь в мир иной с долгом в полмиллиона долларов, и я даже не знаю, как там, на небесах, отнесутся к такому.
- Я Плюф.

- Да мне начхать на твою шизофрению, дружище. Знаю, это жестоко с моей стороны, но разве я не был добрым к тебе, Минус?

Глаз восхищенно смотрит на босса как собака на отварную кость.

- Вы были очень добры, босс.

Рука Тедди резко взмывает вверх, и Глаз получает пощечину. А потом еще одну, вдогонку.

- А это, черт тебя возьми, был вопрос для нашего друга, Глаз. Позволишь себе еще раз отвечать на вопросы вне очереди, будешь собирать деньги на рынках. Это будет очень сложно, потому что я лишу тебя обеих ног и последнего глаза.

- Да, босс, - обиженно бурчит Глаз и отвешивает затрещину Минусу в качестве компенсации.

- Давай заканчивать, что ли, - предлагает Тедди. – Ужин скоро.

Глаз усмехается, и подталкивает кресло с Минусом к краю обрыва. Внизу, под крики чаек, плещется вода, зеленая и пропахшая сотнями таких Минусов, как он.

- Я раффчитаюшшь через три дя, - орет Минус, и больше не настаивает на правильном обращении. – Мой брат и я, мы раффчитаемся ф тобой через три дья.

- У тебя же нет брата, - чувство справедливости к Тедди так и не возвращается. – Ты ж убил его в пятнадцать лет. Глаз, он убил его в пятнадцать лет?

- Да, босс. – Глаз тащит громоздкое кресло по земле, не обращая внимания на всхлипы.

- Мы дофтанем алмаз, - орет Минус. – Алмаз величиной ф яйцо, чтоб я ждох.

- Сдохнешь, - почти ласково обещает Тедди и смотрит на Глаза. – Да стой ты, идиот.

Глаз расстраивается почти до слез. Минус понимает, что Глазу хочется его убить сильнее, чем ребенку увидеть деда Мороза и покататься на оленях, и чтобы за упряжкой сидели как минимум три эльфа.

- Босс?

- Погоди, Глаз, наш друг Минус хочет рассказать нам про алмаз.

- Алмаф привешли в Шеул на той неделе, - Минус снова сплевывает и говорит уже яснее. – На свадьбу босса Чхве, в качестве приданого невесты. Ее отец – окружной судья Пак, я работал на него прошлой зимой. Я рассчитаюсь, Тедди, клянусь тебе своим братом.

Глаз почти нежно подталкивает кресло и довольно скалится, когда оно летит вниз. На круглом широком лице, наконец, появляется скупая улыбка человека, который только что с толком и расстановкой выполнил ответственное дело.

- Глаз, - страшным голосом говорит Тедди. – Ты идиот, ты ведь знаешь?

- Да, босс.

***
- Дерьмо, - сообщает Дэсону его босс на следующее утро, откидываясь на спинку кресла. – Кажется, я женюсь.

Дэсон, не дрогнув ни единым мускулом на лице, создает ослепительную улыбку, которой можно было бы неделю освещать заброшенное селение в Африке, и наливает еще на три пальца виски. Это уже четвертый стакан, призванный отметить надвигающееся торжество. И третья бутылка из кабинетного бара.

- Как так получилось? – спрашивает Сынхен стакан, и достает оттуда лед. – Как такое могло случиться со мной, ведь видит Бог, я был аккуратным мальчиком и не мог так сильно провиниться. Я не убивал больше пятерых за день, и всегда носил чистые носки.

- Это правда, босс?

- По пятницам я всегда говорю правду.

- Я тоже. Вы женитесь, босс.

- Почему бы мне не сказать, что я болен, скажем, неизлечимо?

Дэсон отдает боссу бутылку, и садится на софу, вытянув ноги. Огромный ротвейлер Оливье лениво обнюхивает его подошвы и, облизнувшись, отходит на место. Босс Чхве Сынхен, гроза Сеула, пьяно тыкает собаке двадцатидевятилетним Крэгенмо, а потом стремительно распрямляет плечи.

- Дерьмо, - говорит он Дэсону. – Кажется, я женюсь.

- С вами все будет хорошо, - уговаривает Дэсон, и открывает бар.

- А я надеюсь, что я завтра сдохну.

- Завтра у нас другие планы, босс.

- Я, что, теперь и помечтать не могу?

- Я выбрал церковь. Помрачнее. Если повезет, невеста там заблудится.

- Если мне повезет, я наступлю на шнурок, и сломаю себе шею.

Дэсон говорит, что не надо быть таким фаталистом, и выносит еще одну бутылку, из личных запасов. Оливье чуть слышно рычит, когда Сынхен кидает стаканом в голову оленя, висящую на стене прямо за ним.

- Он в себя не может прийти от радости, - говорит Дэсон людям со стороны невесты, выходя из кабинета Сынхена. – Я готов обсудить с вами все организационные вопросы, вплоть до цвета розочек на свадебном торте. Хотелось бы, кстати, зеленые, под цвет глаз невесты.

***
- Значит, так, олух. – Тедди поправляет рукав пиджака, стряхивает с него невидимые пылинки и садится напротив Глаза. – Поскольку единственный человек, способный привести нас к алмазу, мертв твоими стараниями, и это не радостная новость, поэтому прекрати лыбиться как имбицил, я придумал, как нам быть. Это далось нелегко, кстати.

Глаз напряженно хмурится и даже перестает крутить в руках магнум. Он знает, что, если Тедди сейчас заведется, то к вечеру будет страдать изжогой. А если это произойдет, то к утру из поместья придется выносить пару трупов, которые уже никогда не будут страдать изжогой, а это не хорошо, потому что люди должны страдать, хотя бы перед смертью, хотя бы чуть-чуть. Поэтому Глаз смотрит на Тедди и потеет от напряжения, стараясь не упустить никаких важных деталей.

- Сейчас ты, идиот, выпьешь свои таблетки от диареи или что там тебя мучает, и не дает толково соображать, и возьмешь из гаража мерседес.

- Небесно-голубого цвета? SL230?

- Не вздумай, - быстро говорит Тедди. – Знаем, проходили уже. Возьми кроваво- красный. Отвезешь его Тэяну, отдашь и скажешь, что дяде Тедди нужна его помощь.

- Вам нужна помощь, босс?

Тедди долго и пристально смотрит в единственный окуляр Глаза, и потом, так и не увидев в нем злобной насмешки, вздыхает и просто дает ему затрещину.

- Приедешь к Тэяну и скажешь, что, мол, дядя Тедди просит его спеть на свадьбе уважаемого человека. Чхве Сынхена. Заработает, отметится в высшем обществе, ну, и кое-что передаст мне за рекомендацию.

- Что, босс?

- Алмаз. Но ему скажешь, что наркота. Незачем ему подозревать меня в плохом.

- Босс?

- Что?

- А кто передаст наркоту ему?

Тедди изображает, как он выкидывается в окно.

- Алмаз, идиот. Алмаз передаст ему невеста. Видишь ли, мой недалекий друг, дело в том, что по чистой случайности, дядя Тедди хорошо знает личного помощника Чхве Сынхена, и даже имеет сомнительную честь быть его крестным. Дэсон хороший парень, но умудрился влюбиться в невесту босса. Вчера после трагичной сцены у скалы, я совершенно случайно встретил крестника в собственном доме и предложил свою помощь. Он отдаст алмаз нам, отец невесты разорвет помолвку, свадьбу а, если повезет, то и Чхве Сынхена.

- Босс.

- Что?

- Вы, правда, назвали меня вот только что своим другом?

- Правда. Подойди поближе.

- Что вы делаете?

- Если нечестно, то обнимаю тебя, А если честно, то пытаюсь задушить.

Глаз понимающе улыбается, и вытягивает шею, что бы боссу было удобнее.

***
Поскольку на утро следующего дня, Сынхён не только не протрезвел, но и наоборот, впал в еще большее отчаяние, Дэсон, мучимый раскаянием перед боссом, уехал домой. У него еще оставалось много неотложных дел, требующих его личного присутствия и внимания. Например, он собирался сделать предложение любимой девушке, на которой решил жениться его босс, чтобы жениться на ней раньше.
Дэсон следовал за боссом Чхве уже десять с половиной лет, и был самым преданным его капорегиме и верным другом. Невесту Пак Ынбель он знал всего три года, но был влюблен, что, без сомнения, и склонило чашу весов в ее пользу. У Ынбель была красивая улыбка и ноги длиной с экватор, и он очень любил, когда она запрокидывала голову и мягко смеялась над его шутками. Босс Сынхён тоже смеялся, но у него не было роскошной талии и мягких каштановых волос, и уж конечно, Дэсону не хотелось приглашать его на свидание. У Сынхена не было шансов.
Так Дэсон приезжает в свой загородный дом, полный решимости действовать.
Его сестра, красивая женщина тридцати пяти лет, рано лишившаяся мужа и доброго характера, встречает его на парковой дорожке и сообщает, что Пак Ынбель, плавно переходя от состояния беспросветного отчаяния до болезни Альцгеймера, битых три часа ждет его в гостиной. И лучше бы ему, Дэсону, поторопиться, потому что от воплей будущей невесты нет спасения даже в самых дальних комнатах.

- Ынбель, - улыбается Дэсон, входя в гостиную и слегка запинаясь об ковер. – Ты будешь моей женой?

- Буду, милый, - отвечает та, и протягивает ему платок. – Ты себе нос разбил.

- Я готов в лепешку разбиться, - сообщает Дэсон. – Главное, чтобы мы были вместе.

Ынбель поправляет платье и макияж, а затем садится на пол рядом с Дэсоном.

- А вот этого не надо. Отдадим алмаз, сплавим моего жениха папочке, а сами полетим на Сейшелы.

Дэсон полностью и тотально счастлив, и именно поэтому, когда к дому подъезжает Тэян, его просят подождать немного на террасе.
Через полчаса Тэян, изнемогающий на солнцепеке, видит перед собой девочку двенадцати лет в розовом платье.

- Привет, малышка, - говорит он и протягивает руку, чтобы потрепать ребенка по голове. – Как тебя зовут?

- Суен. Ачжосси, а ты кто?

И тут же, без перехода.

- А сколько ты весишь?

- Пятьдесят шесть, - врет Тэян. – Ну, может, пятьдесят семь. А что такое?

- Я тебе попить принесу, - сообщает девочка, а на пороге оборачивается и смотрит на него. Тэяну на мгновение становится неуютно, но Суен улыбается ему так радостно, что он уже и не понимает, что именно в маленькой девочке могло его насторожить. Пока он уговаривал себя слетать в незапланированный отпуск и снять стресс, малышка вернулась в компании мальчика, чуть постарше ее, с бокалом в руке.

- Грейпфрутовый, ничего?

Тэян выпивает все залпом, едва успев буркнуть, что ничего, сойдет. И, видимо, солнце добивает его, потому что голова становится тяжелой, и очень хочется спать.

- Я говорила, Дже, что десять капель это много, - слышит он сквозь пелену. – Никогда меня не слушаешь.

Дже смущенно колупает нос, и нерадостно смотрит на Тэяна.

- Он просто меньше весит, вот я и не рассчитал. Найдем другого?

- Тащи хоть первого встречного.

Когда Дэсон, наконец, спускается на террасу, он видит парня, присланного крестным, рядом с которым вовсю шуруют его племянники. Вздрогнув от ужаса, Дэсон немедленно отсылает их в парк.

- Простите за долгое ожидание… Э-э… Тэян?

- Почему Тэян? – хмурится парень. – Чиен.

- Хоть Мэри Сью, - отрубает Дэсон. – Сок пить не советую, скорее всего, там клофелин. Давайте зайдем внутрь. Нам с вами есть, что обсудить.

- Обсудить?

- Внутрь, Чиен-ши.

У Чиена, присланного Тедди, совсем глупое выражение лица, отмечает про себя Дэсон. Впрочем, когда Ынбель присоединяется к ним, и кладет свою руку поверх его, волнения и тревоги проходят сами по себе.

***
Сынри был молод, амбициозен и католик. Слава лучшего офицера полиции ударила ему в голову сильнее, чем шампанское выпускнице колледжа - этим обуславливалась жажда новых деяний и громких дел. Сгоряча он даже хотел способствовать амнистии нескольких преступников с известными именами, чтобы засадить их спустя какое-то время за решетку лично, но тут в позу встал его священник, заявил, что дело это не богоугодное, и замаливать Сынри этот грех придется двухмесячным воздержанием. Хорошенько обдумав, он решил, что пока будет почивать на уже существующих лаврах, а там будет видно.
“Там будет видно” растянулось, однако, на полгода, и Сынри изнывал в кабинете, конструируя из особо скучных дел модели линкольнов. Сейчас, когда на дворе стояло жаркое лето, погодные условия сделали то, чего не могла добиться сеульская полиция, и на ежедневный вопрос Сынри, не было ли убийства или хотя бы грабежа, дежурный отвечал неизменным смехом. Сынри был близок к панике.
Поэтому, когда Чиен ворвался к нему в кабинет с выпученными глазами и причитаниями, что ему надо петь, а как ему петь, если ему это еще в детстве запрещали, его точно убьют, мафия, аларм, тревога, Сынри не только не выпроводил единственного друга, но и налил ему содовой.

- Петь тебе, конечно, нельзя, - говорит Сынри. – Я уверен, есть у нас какая-то статья за это. Может быть, непреднамеренное убийство. Но ты лучше объясни все толково, хен.
Чиен объясняет все толково, нервно откашливаясь, и косится на гильотину, собранную Сынри по случаю очередного скучного дня, когда никто никого не убил.

- Красивая, - говорит он осуждающе. – Так что мне делать, Сынри? Что я буду делать с алмазом, мне не идут алмазы, сделай мне новый паспорт, я не хочу умирать во цвете лет, зачем тебе гильотина?

- Судья Пак и алмазы? Это сенсация.

- У меня в соке был клофелин, - напоминает Джиён. – Я хочу на Сейшелы.

- Хен, - Сынри садится рядом с Джиёном и томно смотрит на гильотину. – Я тебе их куплю. Сделаем вот что.

***
- Не поеду в церковь, - Сынхен поправляет галстук и смотрится в Оливье, за неимением зеркала. – У меня дела. Я босс мафии, у меня много дел.

- Послезавтра у важного босса свадьба, - говорит Дэсон. – Боссу бы посмотреть, где пройдет экзекуция и лично отвезти приглашение другим важным боссам.

- У меня бар пустой.

- Закупиться, - подхватывает Дэсон. – Познакомиться с невестой.

Сынхен падает как подкошенный, и смотрит на Дэсона печальными глазами. Оливье скулит, предчувствуя долгие летние ночи депрессии босса.

- А если сказать, что я по мальчикам?

- Вы, босс, и так по мальчикам, но обойдемся без публичного признания, не к добру это.

- И ты, Брут.

- Не надо так патетично, - огорчается Дэсон. – Все еще может сложиться удачно. У вас отличная невеста, мы с ней даже чем-то похожи.

- Внешне?

Дэсон расплывается в улыбке, кивает головой и искренне восхищается, когда Сынхен делает из галстука импровизированную петлю, надевает на себя и тащится за ней по всей библиотеке, изображая насильственную и долгую смерть в конвульсиях.

- Круто, босс. Я предупрежу людей, что вы выходите.

Сынхен прикуривает сигару, и поднимается на ноги. Он выходит из кабинета в ранней седине, никотоновом тумане и черных очках в роговой оправе, из чего Дэсону становится ясно, что у босса Сынхена очень плохо с нервами и зрением, а все остальные превращаются в соляные столбы, парализованные ужасом.

- Добрый день, - угрожает людям Сынхен. – Ради общей безопасности мы закрываем казино в Лас-Вегасе и сворачиваем портовую торговлю с Китаем в Пусане. Как вы знаете, хотя и молчите, и помощи от вас не дождешься, я женюсь на дочери судьи Пака, что должно обеспечить нам поддержку в легализации бизнеса. Рэй, ты поедешь в Лондон учиться на юриста. Сухен, ты прекратишь татуировать себя звездами после каждого убитого противника. Чжонхен, ты… Извини, я еще подумаю. Смиритесь с мыслью, что мы перестанем участвовать в перестрелках и разборках, и каждое утро придется ходить в офис. Свадьба послезавтра, все приглашены.

Только, когда Дэсон садится в автомобиль и заводит двигатель, Сынхен с откровенным отчаянием на лице говорит:

- Мне кажется, меня убьют собственные люди. Я только что отнял у них гордый образ мафиозного солдата. Да что там, я сам себя убью.

Дэсон шикарно улыбается боссу и везет его смотреть на церковь. Его единственный шанс жениться на Ынбель – дать Сынхену почти жениться на Ынбель, и, глядя на то, как убивается босс, он мнит себя по меньшей мере спасителем. Он будет с Ынбель, Сынхен развяжет войну с судьей Паком и, хотя скорее всего, погибнет, но погибнет счастливым и неженатым.

- Дэсон, - окликает его Сынхен. – Ты меня слышишь?

- Да, босс?

- У меня никогда не было друга лучше, чем ты. Порадуй меня, а? Ну, или хотя бы не сильно расстрой.

- Мы приехали, босс.
Сынхен взглядом раненого оленя окидывает невысокое каменное здание на холме, украшенное разноцветными витражами и перекидывает ноги за борт винтажного понтиака. Если бы кто-нибудь сказал Сынхену сейчас, что он заварил все это сам, он бы только рассмеялся психу в лицо. В церкви он быстро перекрещивает лоб, и отходит на безопасное расстояние от алтаря.

- Я могу подкупить священника, чтобы он завтра не вышел на работу? Все же святой человек, должен помогать страждущим.

- Можем подкупить, - с сомнением отвечает Дэсон, - но надо будет дождаться мессы и отстоять ее.

Сынхен ударяет себя о скамью.

- Есть сутана священника, - предлагает Дэсон в утешение.

- Давай сюда, я хочу посмотреть на этот мир глазами человека, который каждый день творит трагедию, не принимая в ней участия.

- Может, вы еще и службу справите?

- Тебе не кажется, это ранит чувства верующих? Давай сюда это платье.

В который раз поразившись чудной логике босса и колориту проявленных эмоций, Дэсон помог ему облачиться в сутану и отошел кинуть оценивающий взгляд с одобрительным прищуром.

- Падре! – раздалось от входа, и Дэсон моментально уселся на скамью, приняв смиренный вид и погрузившись в молитву. Сынхен, пораженный таким предательством, потерял всякое лицо, заметался по проходу и нырнул в ближайшую дверь.

- Падре, - не отставал голос, и Сынхен горестно вздохнул.

- У меня выходной? – попробовал он, осознав, что находится в кабинке для исповедания на стороне, которая предполагает сочувствие и сострадание к проблемам и грехам заблудшей паствы.

- Падре. – Укорил голос.

- Ладно, давай тогда по-быстрому. Что ты хочешь? Заповеди? Вот тебе парочка: когда берешь что-то у незнакомых людей, пусть даже на время, делай это ночью, и никогда не смейся над толстыми, они ведь и похудеть могут.

- Падре?

- Говори, - смиряется Сынхен и готовится поспать с полчаса.

- Я подставил своего друга ради выгоды.

- Он выжил?

- Послезавтра станет известно. Меня гложут сомнения, но ставка так высока, и этот алмаз…

Сынхен просыпается и чувствует себя осененным благодатью. Мысленно поблагодарив Бога за чудесное вмешательство, он садится поближе к окошку.

- Не отказывай себе, сними тяжесть с души, - советует он довольно искренне. – Расскажи мне все, начни с друга. Представься сам.

- Мое имя Сынри, падре. А разве это не тайна исповеди?

- Какая ж теперь это тайна. Давай про друга, Сынри.

-Чиен хороший парень, но ему не повезло – он шел мимо дома важного человека, и зашел туда водички попить. По чистой случайности в то же самое время ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться…

- Давай без штампов, - морщится Сынхен, - на самом деле никто так не разговаривает, это все влияние кинематографа.

- Его попросили спеть на свадьбе, невеста отдаст алмаз ему, отец невесты разорвет помолвку, свадьбу а, если повезет, то и босса Чхве Сынхена.

- Где это он так удачно шел?

- Это важно?

- Возможно, в том доме живет еще одна заблудшая душа, - вздыхает Сынхен. – Я не могу оставить ее в беде, сын мой.
- А, - понимающе качает головой Сынри. – Предложение сделал помощник Чхве Сынхена.

- Твою мать. – Резюмирует Сынхен. – Твою чертову мать.

- Простите?

- И ты меня прости. Продолжай.

- Джиён пришел ко мне в управление и чистосердечно во всем признался. Как полицейский, я…

- Пять секунд назад мне казалось, что ты не мог травмировать меня еще больше. Извини, что перебил, но… полицейский?

- Старший лейтенант полиции Сеула. Почему вы хрипите?

- От ужаса, - чистосердечно признается Сынхен. – Даже не знаю, существует ли способ тебе вымолить прощение.

- Я так и думал. – Сынри молчит минуту, взвешивая все «за» и «против». – Если шансов нет, я выбираю приз.

- А может быть, все-таки паломничество по святым местам? Твоего друга наверняка застрелят еще на свадьбе. Или найдут потом, раз ты собираешься бросить его.

- Приз, - отвечает Сынри, полицейский из Сеула. – Спасибо, падре. К вам всегда как на праздник.

- Аллилуйя, - подводит итоги Сынхен. – Тебя все равно не спасти, будешь выходить, сделай пожертвование.

Без того плохой день рисковал стать самым ужасным со времен колледжа и неконтролируемых угрей на лице. Сынхен выходит из исповедальни мрачнее тучи.

- Нормальная церковь, - говорит он Дэсону. – Прихожане уроды, а церковь нормальная. Поехали развозить приглашения.

***
Чиен за всю свою жизнь пел ровно три раза, каждый раз это заканчивалось насильственным вмешательством со стороны окружающих. После неожиданной вербовки в ряды мафии, а затем – в ряды полиции, он был вооружен, собран и готов ко всему, кроме пения. Квон Чиен спрашивал себя, как такое могло получиться, ведь он был аккуратным мальчиком, каждый день одевал чистые носки, и не мог так сильно провиниться.

- Нервничаю, как перед собственной, - признался он Сынри, когда тот поправлял ему галстук. – Свадьба эта, как-то не вовремя. У меня международная презентация, между прочим. Мне, может, Нобелевскую дадут.

- А то как же, - сомнительно говорит Сынри. – И книга у тебя такая, красивая. Обложка, оглавление.

- Не читал, - быстро догадывается Чиен и расстраивается. – Художника любой обидеть может.

- Прочитаю в отпуске. Ты все запомнил? Тетка, алмаз, выходишь через черный вход. Петь и не придется.

- Хотелось бы еще, чтобы и свадьбы не было.

Сынри закатывает глаза и делает вид, что засыпает.

- Не спать на посту, - командует Чиен. – Ты же помнишь, что ты твои ребята должны обеспечить мне отход? Где эти бравые парни, я хочу видеть их глаза.

- Сидят в кустах прямо у поместья со вчерашнего дня. Потом лично пожмешь им руки и расцелуешь.

Чиен без энтузиазма поднимается с кресла. В кабинете Сынри душно из-за плотно прикрытых окон, а стол опутан телефонными проводами, но в его пределах он чувствует себя в безопасности от всего, кроме, пожалуй, ядерного взрыва, а может быть, и от него тоже.

- Я пошел. – Быстро говорит Чиен, чтобы не передумать. – Провожать меня не надо.

- Через пару часов мы будем самыми известными людьми в Сеуле, а зло наказано, - все-таки вставляет пафосно Сынри. – Просто сделай это.

***
Ближе к вечеру «свои» гости собираются, чтобы достойно отметить свадьбу босса. По старой традиции, переход невесты из рук отца в руки будущего мужа проходит до венчания в церкви, и сам по себе является гораздо более серьезным торжеством, нежели клятва перед алтарем. Ынбель нервно дергает рукава платья, оглядываясь на толпу в поисках Дэсона и человека Тедди. В руках она сжимает коробочку со «Звездой Востока», которую поклялась со слезами на глазах и дрогнувшим сердцем передать Чхве Сынхену.
Ровно в половину десятого тишина нарушается одновременно музыкой, оживленными аплодисментами и выстрелами фейрверков.
Чиен мнется у микрофона, не понимая, когда совершится передача и изо всех сил старается не подмигивать невесте, не паниковать и не ржать над боссами мафии.

- Эй, - окликает Чиена дирижер, - что исполнять будешь?

- Мне все равно, приятель, - пугается Чиен. – Я в хлам. Хоть «Кармен».

- Тогда начинаем, - добивает режиссер, и Чиен всерьез подумывает спихнуть его в яму. Он смотрит по сторонам в поисках спасения, и видит, как Дэсон изо всех сил улыбается, аплодируя собственной невесте, торжественно и печально поднимающейся по лестнице. Видит Чхве Сынхена, который удивленно машет рукой в сторону музыки, и с трудом подавляет тошноту.

- Сейчас спою, - угрожает он, несмотря на слабость в коленях и открывает рот в тот самый момент, когда Ынбель щелкает коробочкой и во все легкие орет:

- Папа, алмаз пропал!

Чиен захлопывает рот и пытается спрятаться за микрофоном. Судья Пак подбегает к коробке и слово «злость» теряет свои ориентиры. С этой поры оно может быть хоть именем греческого президента, хоть серединой недели – и все равно судья Пак чемпион по злости. Дэсон удивленно поднимает брови и смотрит на Чиена, тот разводит руками и даже зачем-то расстегивает полы пиджака, чтобы показать, что и под ним не алмазы сияют.
Чиен понимал, что собравшиеся тут гости далеко не юные натуралисты, но количество извлеченного на свет оружия может впечатлить и ребенка, увидевшего свет на оружейной фабрике. Оркестр опытно залегает на пол, прикрываясь собственными инструментами. Меньше всего везет парнишке с треугольником.
Слышно, как голос Чхве Сынхена перекрывает все остальные и предлагает, в принципе, сложить оружие и дружно разобраться в произошедшем. Возможно, этот призыв и сработал бы, если бы не появление Глаза в самом своем устрашающем виде, украшенного пулеметом и скромным ручным пулеметом. Очередь из последнего нарушает мирные переговоры в самом зачатке, и Чиену остается только бросить несостоявшуюся сцену, чтобы выбираться из зала.
Дэсон ловит его у самого выхода.
- Куда ты дел камень? – орет он, заглушая выстрелы. – Не отдадим его Тедди – и мы покойники. Это тебе скажет каждый покойник, который что-то задолжал Тедди.

- Мы покойники, - соглашается Чиен и для порядка выворачивает карманы.

- Твою ж мать, - огорчается Дэсон и растворяется в толпе.

Чиен пробирается ползком, изредка прикидываясь мертвым, чтобы не добили. Бравые парни Сынри то ли устали от долгого сиденья в кустах, то ли отошли за чизбургером, но полиция не торопится врываться в поместье с криками «всем оставаться на своих местах», - Чиену остается только двигаться по направлению к единственной открытой двери, которую обороняет Глаз.
На своем долгом пути где-то между коллекцией фарфора, расколоченной вдребезги и бассейном, он натыкается на плачущую Ынбель, и берет ее на буксир.

- Жениться не обещаю, но вывести отсюда попробую, - зачем-то сообщает он ей, та смотрит удивленно, но кричать перестает, или это Чиен уже совершенно оглох от выстрелов. Он оглядывает мизансцену, и тащит Ынбель к выходу.

- Куда ты дела алмаз, - спрашивает он строго. – Есть мнение, что перестрелка не закончится, пока он найдется.

Ынбель смотрит на него исподлобья и пожимает плечами, Чиен ждет, пока впереди расчистится путь и снова бежит. Потом, опомнившись, возвращается за Ынбель.

- Не отставай, - предлагает он ей. И видит, как босс Сынхен прыгает на Глаза с балюстрады. Глаз неожиданно пронзительно верещит и начинает вертеться, как собака, которой прицепили на хвост репей.

- Во дает, - уважительно говорит Чиен, непонятно кого имея ввиду – Сынхена или Глаза. – Никаких инстинктов самосохранения у мужика.

Тем временем, Глаз, наконец, сбрасывает Сынхена на пол, и замахивается для удара. Непростая ситуация, складывающаяся для Чиена заключается в том, что все действие происходит у входа, который в данный момент вовсе даже не вход, а выход. Чиен действует, не раздумывая, и с пронзительным воплем рушит на голову Глаза китайскую вазу. На мгновение Глаз замирает всей своей огромной массой, и поворачивается к Чиену лицом, по которому течет кровь. Сквозь гарь и грязь Чиен видит, как зло сверкает его единственный глаз и нервно сглатывает.

- Бегите, - говорит Сынхен, и рушит еще одну вазу.
- Десятый век, эпоха Цзинь, - сообщает Ынбель, заламывая руки, - папочка бы оценил.

- Я устрою ей шикарные похороны, - обещает Сынхен, с трудом уворачиваясь от упавшего Глаза. – Твой папочка будет распорядителем, если останется жив.

Чиен решает, что хватит с него уговоров и надо, правда, уже как-то бежать. Прихватив Ынбель подмышку, он семимильными шагами направляется к выходу, периодически оглядываясь на предмет неожиданной погони.
С расстояния сто метров поместье босса Сынхена выглядит торжественно и очень празднично, периодически озаряясь вспышками выстрелов.

- Какая свадьба получилась, - одобряет Чиен. – Не повезет жениться – закачу такую же, чем я хуже?

- Куда теперь? – робко трогает за рукав Ынбель. – У нас есть план?

- У меня депрессия, - сообщает Чиен. – Меня подставил лучший друг, так что полиция нам не поможет. Да и что мы им скажем? Ой, у нас похитили до того уже сто раз украденный алмаз? Помогите?

- Я вернусь за Дэсоном, - патетично шепчет Ынбель.

- У тебя тоже депрессия. – Диагнозирует Чиен. – Не могу ничем тебе помочь, сам страдаю, меня подставил лучший друг.

- Что же делать?

- Мадам. Любите ли вы фортепианную игру?

***
Под непрекращающейся пальбой поместье стоит до позднего вечера.

- Определился, в какую сторону стрелять? – спрашивает Сынхен, появляясь за спиной Дэсона как тень отца Гамлета.

- Да, босс. – Улыбается Дэсон. – Никаких проблем.

- Тогда будь так добр, выпусти Оливье.

- Это уж какая-то крайняя мера.

- Сегодня как-никак праздник, - добродушно говорит Сынхен.

Ночью начинается дождь. Люди Тедди отходят, унося своих раненых, в поместье наконец-то врывается отряд полиции. Сынри носится, не чувствуя ног и арестовывает каждого второго, вне зависимости от национальности, принадлежности к группировке и возраста. Так к нему попадает не только судья Пак, но и уборщица-филиппинка, дворецкий китайского происхождения и поврежденный во всех смыслах Глаз.

- Расходимся по одному, - кричит Сынхен Дэсону. – Я беру понтиак.

- Его расстреляли, - скорбит Дэсон, лишая сознания одного из полицеских. – Вы же и расстреляли, босс. На нем пытался удрать отец вашей невесты.

- Какая теперь она мне невеста. Забирай себе.

- Я так и собирался, босс.

- Какой я теперь тебе босс.

- Возьмите хоть кадиллак?

Сынхен выезжает из гаража на кадиллаке, и заворачивает за угол. Дэсон, улыбнувшись в ночь, заводит понтиак и плавно выжимает педаль сцепления.
И слышит пулеметную очередь за поворотом.
Мотор глохнет, в наступившей мертвой тишине Дэсон выбирается из автомобиля, и прислушивается. За звуками выстрелов следуют звуки стирающихся об асфальт шин и громкие возгласы, потом пропадают и они.
Дэсон садится прямо на землю возле машины, и пытается прочитать хоть какую-нибудь молитву, подходящую случаю. Получается не ахти как, и он встает, отряхивая капли со шляпы.

***
Сынри был счастлив. У него не прибавилось алмазов, а количество лучших и единственных друзей ушло на минус, зато его имя появилось во всех газетах, его назначили начальником Главного Полицейского Управления, а модель линкольна выиграла Ежегодный Конкурс Конструирования. На следующий год он думал послать туда гильотину. Возле его ног сидел Оливье, многозначительно жуя ботинок судьи Пака, на стену нового кабинета он повесил чудом уцелевшую голову оленя.
После семичасовых уговоров, в процессе которых погиб Глаз и китайский дворецкий, мафиозный клан Чхве Сынхена единодушно признал в нем нового главу. Не единодушных постигла участь Глаза.
Во время обеда с мэром ему звонит Чиен.
К гостинице «Король Сеула», где Чиен остановился под творческим псевдонимом «Джи Дрэгон», Сынри подъезжает почти за полночь. Перед самым входом его чуть не сбивает понтиак, с девушкой за рулем, разглядеть второго человека он не успевает.

- Бабы, - презрительно говорит он швейцару. – И кто дает им права?

Чиен ожидаемо пьян.

- У меня депрессия, - радостно сообщает он, помахивая бутылкой перед носом Сынри. – Полиция этого города прогнила наскозь.

- Где алмаз? – Сынри наливает себе и Чиену, подает ему стакан, обернув его салфеткой.

- Не было никакого алмаза, Сынри.

- Повтори. Мне кажется, у тебя начинается бред.

- Не было алмаза, разве ты не понял? Судья Пак не собирался дарить его Чхве Сынхену. Возможно, и дочь свою выдавать замуж тоже не хотел.

- Сложно поверить.

- Я тоже теперь никому не доверяю. У меня даже причины на это есть. Серьезные.

- Удачи, Чиен, - Сынри допивает виски и, утерев губы платком, улыбается. – Увидимся.

***
Через месяц в Сеуле строят новый международный аэропорт. Сынри лично разрезает ленточку как почетный гражданин и ловит на себе пристальный взгляд.

- Кан Дэсон, - вспоминает он. – Как же, как же… Далеко собрались?

Дэсон широко улыбается и наклоняет голову набок.

- Меня зовут Ли Джунки. Вы меня ни с кем не путаете?

- Это вряд ли. Так куда вы направляетесь?

- Сейшелы, сэр. У нас медовый месяц, - Ли Джун притягивает к себе девушку в больших солнечных очках и похлопывает ее по щеке. – Моя жена, Тхэхи.

Сынри провожает их на рейс, а вернувшись, запрашивает во всех остальных аэропортах списки пассажиров, улетевших в направлении медового месяца Дэсона за последний месяц.
15 августа. Гражданин Республики Кореи, Чхве Сынхен. Гражданин Республики Кореи, Квон Чиен. Места 2F и 2G, рейс №46В, с пересадкой в Ванкувере, первый класс.

- Скажи мне, - говорит он своему помощнику, - Скажи мне, что последний аукцион драгоценных камней проходил не в Канаде.

Эпилог.

- Чиен? Квон Чиен?

- Вы из похоронной службы? Почему на вас сутана?

- Не понял логики.

- Неважно. Чем могу вам помочь?

- Можешь. Меня зовут Чхве Сынхен.

- Твою мать.

- Не надо обмороков. Я пришел с миром.

- И магнумом сорок пятого калибра.

- Он на предохранителе.

- Это все меняет, продолжайте.

- Значит, сделаем вот что...

The End

fanfiction