Дд. 1-8

Автор: Самшит

Бета: Таэлле

Фэндом: Блич

Рейтинг: G в первых главах точно, может дойти до R (явно не моими молитвами)

Персонажи: Бьякуя, Ханатаро, Йоручи, Куукаку, Рукия, Ренджи, Исане, Сой Фонг

Жанр: gen, пре-слэш, фем-слэш.

Краткое содержание: Бьякуя выздоравливает после спасения Рукии. Все остальные просто мешаются под ногами.

Дисклеймер: не мое

Предупреждение: возможные просчеты в матчасти. И если будет нон-кон... то, собственно, будет нон-кон. Не с главными героями.

Примечания: фик писался на Фест редких фэндомов для Элары, которая хотела джен или преслеш с Ханатаро. Сейчас, когда все это чудовище почти подошло к эпилогу, я все же рискую вынести его на всеобщее обозрение. Я могла кое-где, несмотря на все усилия Таэлле, намудрить с синтаксисом, поэтому, очевидно, открыта для замечаний =/ Комментарии приветствуются.

Размещение: с разрешения автора

Никогда Бьякую так не интересовал вид из окна как сейчас, когда он различил среди серости площади деликатную фигурку Рукии. Она делала каждый шаг, будто сомневалась в себе. Вот она остановилась, подняла голову, и Бьякуе показалось, что Рукия заметила его. Поборов желание отвести глаза, он продолжил смотреть. Взгляд Рукии слепо скользнул по ряду блестящих на солнце окон и переместился на землю. Она стояла прямо на дороге у проходящих людей, неподвижная, как статуя, с опущенной головой на тонкой, худой шее, словно боясь пошевелиться. Бегающие по своим делам шинигами Четвертого отряда вскоре приноровились обходить ее, но Бьякуя с высоты своего положения видел, как медики невольно замедляли шаг, подходя к ней. Все это в целом представляло собой довольно жалкое зрелище, и Бьякуя рассердился, если бы мог, но единственный гнев, который он был способен почувствовать в этот момент, оказался направлен на него самого. Из-за чего бы Рукия ни медлила там, внизу, так позорно, он боялся, что это было связано с ним.

Ханатаро сначала не поверил своим глазам: как могла здесь, прямо перед ним, действительно стоять Рукия? После вчерашнего разговора у него сложилось впечатление, что она, как ни грустно это было признавать, не скоро найдет в себе силы прийти сюда. Рукия-сан приятно удивила его. Медик даже почувствовал, что гордится ею за такой поступок. Но при одном взгляде на лицо Рукии Ханатаро смирил свое оживление.

  - Рукия-сан, - позвал он, мягко взяв ее за руку, - пойдемте отсюда.

Рукия бросила еще один долгий взгляд на здание больницы, прежде чем тяжело выдохнуть. Казалось, сила покинула ее с этим вздохом, и она с облегчением позволила Ханатаро утащить себя на обочину, подальше от шинигами и их любопытных взглядов, но, главное, подальше от всевидящих окон Четвертого отряда. Медик так и не выпустил ее руки и пошел даже дальше, осмелившись взять ее холодные, аккуратные ладони в свои, теплые и неловкие. Он легонько потряс ее, удивительно тепло и гордо улыбаясь, как будто она совершила какой-нибудь подвиг.

  - Все хорошо, Рукия-сан, - тихо сказал ей Ханатаро и прибавил, зажмурившись от счастливой улыбки, которую не смог предотвратить: - Все очень-очень хорошо.

  - Не беспокойтесь, - продолжал нашептывать ей медик, - вы все сделали правильно, сейчас можно отдохнуть.

Рукия немного ожила от его слов и прикосновений, и ее затрясло: ей опять стало холодно. Она посмотрела на Ханатаро более осмысленно, чувствуя, что к ней возвращается способность говорить. Осознание огромного долга перед Бьякуей, необходимость выполнить свои обязательства на время отступили. Рукия еще раз выдохнула, расслабляясь: она была в безопасности.

  - Спасибо, - пробормотала она, не торопясь высвобождать свои руки из теплой хватки медика. – Постоим так еще немного, можно? – она подняла просящие глаза на Ханатаро. Тот кивнул, крепче стискивая ее ладони.

Но смотреть прямо на Ханатаро, только на него, было невыносимо. Рукия запрокинула голову, всматриваясь в лениво клубящиеся на горизонте облака, и постаралась не думать ни о чем, найти смысл в окружающих ее вещах, ощутить себя, наконец, по праву частью тесного мира Готей-13.

  - Все, - сказала она затем, ощутив всю неловкость их положения, - можешь отпустить. Ханатаро-кун… поверь, я не хотела впутывать тебя в это.

- Ничего, Рукия-сан, - с готовностью заверил ее медик, - мне совсем не было сложно. Вы же мой… друг? – закончил он с некоторой робостью, легко коснувшись ее плеча.

  - Конечно, - кивнула Рукия, которой хотелось добавить: «Ханатаро-кун, ты не понимаешь, почему я на самом деле извинялась. Я хочу сохранить свою гордость». Она просто не могла, не могла сейчас открыться ему, не могла позволить себе слепо довериться кому бы то ни было. Точно не Ханатаро, которого узнала так недавно.

  - Я провожу вас обратно в отряд, - решил медик, которому не понравилось выражение лица Рукии, и предложил ей свою руку.

Рукия посмотрела на нее непонимающе, а потом рассмеялась.

  - Еще раз благодарю, Ханатаро-кун, но это излишне, - сказала она, отклоняя его предложенную руку.

Медик улыбнулся ей с облегчением, быстро пряча руку за спину. По правде говоря, он на миг испугался состояния младшей Кучики, и хотел увериться в ее безопасном возвращении.

  - Идем, Ханатаро-кун, - позвала задумавшегося медика через плечо Рукия, - ты же не хотел отпускать меня одну.

Она не ожидала встретить Ренджи… «Так скоро», - подсказало Рукии ее собственное сознание. Но мир просто не желал оставить ее в покое, как ей казалось в те минуты, когда на нее накатывала очередная волна необъяснимого страха. Нет, Рукия, конечно, слышала… Да кому она врет! Она каждый день, каждый день спрашивала о здоровье Бьякуи-нии и Ренджи, и знала, что Ренджи выпустили из-под опеки Уноханы-тайчо еще три дня назад. И вот, он ее нашел.

Ренджи выглядел… как Ренджи. Знакомый до последней черточки; что нового могла разглядеть в нем Рукия? Так, по крайней мере, ей хотелось бы думать, но на самом деле, посмотрев на ждущего на обочине друга, она поняла, насколько отвыкла от его лица.

  - Эй, - окликнул он ее, поднимая руку в приветствии.

Рукия подошла к нему, кивнув.

  - Ну, как ты?- Ренджи преувеличенно радостно хлопнул ее по плечу. – Жива?

  - Конечно, - ответила ему Рукия голосом низким от сдерживаемого удивления на неловкий вопрос, едва удерживаясь от того, чтобы вскинуть бровь, - жива. Даже не надейся на обратное, Ренджи, - она усмехнулась.

  -Оу, - провыл он театрально, хлопая себя по лбу, - естественно. Извини.

  - Нет, - рассеянно откликнулась Рукия, разглядывая тени, которые разгорающийся закат наложил на лицо Ренджи, - я рада, что ты пришел.

С минуту они мерялись взглядами.

  - Рада?! – наконец взорвался Ренджи, хватая ее за плечи и слегка встряхнув. – Так улыбнись, дуреха!

Рукия вздернула подбородок, разозленная.

  - Не могу! – с жаром ответила она, подаваясь вперед в унисон своим словам. - Идиотом был, идиотом и остался, Ренджи, - прибавила она уже тише, но еще не успокоившаяся, перехватывая его предплечье.

Лейтенант Шестого отряда нахмурился, крепче сжимая ее плечи, а потом отпустил Рукию совсем, залившись лающим смехом. Он смеялся, почти рыдал так сильно, что, в конце концов, согнулся пополам, сильно ударяя ладонью по колену. Рукия тоже расслабилась, наблюдая за ним, и сложила руки на груди. «Может быть, эта встреча пройдет легче, чем ожидалось», - понадеялась она про себя.

  - Почему? – отсмеявшись, спросил ее Ренджи, взглянув неожиданно острыми глазами. – Почему не можешь?

  - Я… Ренджи, я… - Рукия растерянно заломила пальцы. – Нии-сама, - сказала она изменившимся, охрипшим голосом. – Нам… нужно поговорить, но… - Рукия расцепила руки, позволив им бессильно упасть, и подняла глаза на лейтенанта Шестого отряда. – Я не могу, - повторила она уже по другому поводу.

  - Нии-сама, - Ренджи задумался, пытаясь связать имя с человеком. – Кучики-тайчо, - догадался он, а потом, без перехода, неожиданно резко взвыл, схватившись за голову:

  - Черт бы побрал Кучики-тайчо, опять он виноват! Рукия, что он сделал? Я его сейчас… я с ним сейчас… поговорю!

  - Ренджи, Ренджи! – попыталась докричаться до него младшая Кучики. – Успокойся.

Рукия крепко схватила лейтенанта Шестого отряда за запястья.

  - Все, успокойся, - повторила она, прибавив жесткое: - И помолчи, - глубоко вздохнув, Рукия продолжила: - Нии-сама не причинил мне никакого вреда. Я с ним поговорю… завтра. Да, - кивнула она, решившись, - завтра я поговорю с Бьякуей-нии. Ренджи, у тебя нет повода для беспокойства.

  - Но Рукия!.. – возразил лейтенант Шестого отряда, - Ты уверена? – наткнувшись на ее упрямый взгляд, он вздохнул.

  - Хорошо, хорошо, - проворчал Ренджи, сдаваясь, - дело твое.

Рукия видела, что он не был до конца убежден ее словами и остался настороже.

  - Я… Ренджи, оставь, - приказала она неожиданно твердо. – Я постараюсь улыбнуться, ты… Просто говори, ладно?

Сама Рукия говорить не хотела. Она с облегчением замолчала, вслушиваясь в чужую речь, чувствуя, как ее окружает усыпляющее море ненужных слов. Они качали ее на своих тихих размеренных волнах, и Рукия, приподняв уголки губ в слабой улыбке, подумала, что все еще может обернуться к лучшему.

Первое, что увидела Унохана, выйдя на веранду вечером, был черный хвост, свесившийся с одной из веток дерева изящным изгибом. Капитан Четвертого отряда улыбнулась, ставя на прогретые за день доски свой чай, и уселась сама, приготовляясь к ожиданию. Хвост качнулся пару раз, дразня Унохану, и тоже скрылся в листве. Она улыбнулась в чашку и отвела глаза от дерева, старательно разглядывая все, кроме него.

  - Нет, так не интересно, - разочарованно протянула из-за листвы Йоруичи и, примерившись, спрыгнула на террасу рядом с Уноханой. – Не хочешь же ты сказать, что не заметила?

Унохана выразительно посмотрела на кошку.

  - Принести тебе молока? - спросила она, принимая фамильярность Йоруичи.

  - Спасибо, - принцесса Шихоин усмехнулась. – Лучше чая. Знаменитый чай Уноханы-тайчо, - повторила она в раздумье. – Его слава уже давно вышла за пределы Четвертого отряда. Я буду, - Йоруичи сделала паузу, закончив мурлыканьем, - польщена попробовать этого чая.

Унохана по-девичьи звонко рассмеялась, плавно поднимаясь с пола.

  - Тогда, Йоруичи-сан, - проворковала она, прикрывая разросшуюся улыбку рукавом хаори, - я заварю свой чай с особым старанием. Как я могу разочаровать тебя, если на меня возложено столько надежд?

Лениво растянувшаяся на досках Йоруичи проводила скрывшуюся за перегородкой Унохану долгим взглядом. Через седзи на террасу падал отсвет зажженного внутри света, и она могла проследить за тенью Уноханы, отбрасываемой на матовую бумагу стен.

Капитан Четвертого отряда вскоре вернулась с аккуратным чайничком на богато расписанном драконами подносе. Составив чайник и две чашки на пол, она вылила чай из прежней чашки в траву.

  - Зря ты это сделала, - прокомментировала Йоруичи, поднимая голову со сложенных лап.

–   Я была бы не против отпить из той чашки, - нахальные золотистый взгляд переместился на запястья Уноханы, прослеживая мерные движения ее рук, растиравших кисточкой заварку. Йоруичи улыбнулась.

  - Ты мой гость, - возразила капитан Четвертого отряда, останавливаясь на минуту, чтобы вдохнуть душистый запах чайных листьев. Когда она прикрыла глаза от удовольствия, Йоруичи отметила контраст пушистых ресниц и бледной кожи.

  - Кажется, я знаю секрет твоего чая, - сказала довольная собой принцесса Шихоин. - Чай, заваренный такой красивой женщиной, обречен на успех.

В этот раз, когда Унохана рассмеялась, Йоруичи фыркнула вместе с ней.

  - Благодарю, - отозвалась капитан Четвертого отряда, заливая чайные листья водой. На поверхности чашек тут же завился бледный в сумерках пар, - я предчувствую, что этот вечер сложится удачно, теперь, когда ты осветила его своей компанией.

  - Достойная компания, - согласилась с ней Йоруичи, на мягких лапах подходя ближе к Унохане и заглядывая в ближайшую чашку. – Что может быть лучше?

  - Лучше? – Унохана улыбнулась на свои сложенные на коленях руки. – Полагаю, достойный разговор.

  - Умоляю, - резко и насмешливо протянула принцесса Шихоин, разрушая настроение, - серьезный разговор? От подобных разговоров вянут цветы лучших слов.

  - Да, ты прекрасно подтвердила это примером.- спокойно ответила капитан Четвертого отряда, осторожно обхватив ладонями чашку. – Но позволь поправить тебя. То, о чем я собираюсь повести речь, вряд ли можно назвать серьезным.

  - Твой лейтенант – и не серьезно? – будь у Йоруичи брови, она обязательно подняла бы их. Так, пришлось обойтись удивленно дернувшимися усами.

  - Твой лейтенант, - парировала Унохана, особенно напирая на «твой», - и серьезно?

  - Что ж, - проворчала принцесса Шихоин, принюхиваясь к ароматному пару, поднимавшемуся над чашкой, - надеюсь, чай и компания окупят разговор.

  - Клянусь своей честью, - шутливо поклонилась Унохана, приложив руку к сердцу. – Я постараюсь не разочаровать тебя. Но признай, - добавила она проницательно, - тебе тоже любопытно.

  - Я слышала, - дипломатично заявила Йоруичи, - что любопытство сгубило кошку.

На это капитан Четвертого отряда только покачала головой. Обе наслаждались этим, вроде бы, бессмысленным, разговором.

  - И к тому же, - добавила Йоруичи, оторвавшись от чашки и отирая мордочку лапкой, - сегодня мне показалось, что Сой Фонг вполне может справиться с ситуацией одна. Не понимаю, зачем это ей: твой лейтенант – прости – весьма заурядна. Впрочем, - коготок Йоруичи оставил на дереве отчетливую царапину, – я давно перестала ее понимать.

  - Грустные мысли – прочь! – обманчиво легким тоном пригрозила Унохана, делая жест рукой. – Мне самой не посчастливилось открыть эту правду: дети иногда вырастают. Особенно взрослые.

  - Вырастали бы во что-нибудь путное, - фыркнула принцесса Шихоин, принимаясь расхаживать по террасе. – Чай великолепен, благодарю.

Унохана наклонила голову, принимая похвалу.

  - Отнюдь, - согласилась она. – Но разговор не окончен.

Йоруичи остановилась на этих словах, чтобы взглянуть Унохане в глаза.

  - Переупрямила, - с ноткой удивления в голосе заметила принцесса Шихоин. – Никогда не считала себя ответственной за Сой Фонг, если ты про это.

  - Тогда ты удачливей меня, признаюсь, - вздохнула Унохана.

  - Ха! – воскликнула Йоруичи, назидательно подняв лапку с оттопыренным когтем. – Значит, и у совершенной Уноханы-тайчо есть свои скелеты в шкафу. Право, право, - кошка подобралась совсем близко к сидевшей. В глазах Йоруичи появился азартный, и оттого опасный для окружающих блеск.

  - Не без греха, - Унохана театрально развела руками, но в голосе и во взгляде сквозила неподдельная грусть. – Я, всегда считавшая, что знаю, как поступить правильно, смертельно ошиблась насчет Исане.

В сказанном капитаном Четвертого не было ни капли фальши, и от этого принцесса Шихоин почувствовала себя странно обнаженной перед ее взором.

  - Черт, теперь я, кажется, чувствую себя обязанной, - пробормотала Йоруичи, вздыбив шерсть в попытке защититься от истинности ее слов, перед тем как, повысив голос, ответить: - Я соврала. Ты прекрасно описала мое нынешнее состояние. Достаточно гадкие чувства, знаешь ли.

  - Но… - Унохана остановилась и полностью обернулась к Йоруичи, улыбнувшись, - я думаю, скоро все наладится. Они вступили на правильный путь.

  - Не знаю насчет правильности, - проворчала Йоруичи, искренне считавшая, что путь, избранный Сой Фонг по отношению к Исане, мог быть каким угодно, только не правильным (ее бывшему лейтенанту дай волю, усложнит все на свете!), - но они друг друга стоят, это точно. Так, - резко сменила она тему, перейдя на мурлыканье, - какие еще скелеты скрываются в этом шкафу, м? Я слышала достаточно слухов… - Йоруичи намекающе замолчала.

  - Отчего же, - спокойно ответила Унохана, - не ко всем замкам можно подобрать ключ.

  - О, поверь мне, я постараюсь подобрать верный, - низким голосом произнесла принцесса Шихоин, запрыгивая на колени Унохане. – Удобно, - сообщила она, устроившись там.

  - Несомненно, - капитан Четвертого отряда позволила себе легкий смешок. Одной рукой поднеся чашку к губам, другой она, едва касаясь, пробежалась по черной шерстке кошки.

– Я почешу тебе за ухом, а ты помурчишь для меня. Как тебе такой вариант, - лукаво предложила Унохана, своими длинными, бледными пальцами уже подбираясь к дернувшемуся треугольнику.

  - Тебе, - заметила Йоруичи с ноткой предупреждения в голосе, - придется очень хорошо постараться, если ты хочешь, чтобы сделка состоялась.

  - Я рискну, - легкомысленно отозвалась капитан Четвертого отряда, приступая к своему ответственному заданию.

Йоруичи гордо промолчала, разглядывая с колен Уноханы быстро темнеющий двор.

  - Знаешь, - сказала она после недолгого, но легкого молчания, - у кошек есть и другие, более уютные привычки.

Унохана сильнее надавила у основания ее левого уха, и Йоруичи поняла, что та внимательно слушает.

  - Например, - начала принцесса Шихоин и замолкла, чтобы подразнить ее, но вскоре сдалась под напором искусных пальцев, - кошки любят спать с кем-нибудь в постели. Так гораздо теплее, доложу я тебе, особенно в холодные ночи.

Унохана тихо рассмеялась.

  - Ночь еще не закончилась, - отозвалась капитан Четвертого отряда, - но она длинна. Я надеюсь скоротать ее за дружеской беседой.

  - Да, справедливо, - согласилась Йоруичи, удерживаясь от того, чтобы не выпустить свои когти, - но у меня достанет терпения дождаться заморозков. До тех пор – что ж – постараюсь быть достойной компанией.

Унохана опять рассмеялась: их маленькая игра, определенно, доставляла ей тем больше удовольствия, чем дальше заходила.

P.S.: Мне кажется, что не только Кучики-тайчо теперь способен, но я чувствую, что для окончательной поправки должно случиться еще что-то очень важное. И, надеюсь, я даже знаю что. Только для этого придется отойти в сторону. Может быть, мне немножко грустно, но мой долг, как медика, подходит к концу.

Теперь все зависит только от них самих: и от Кучики-тайчо, и от Рукии.

Д.6: Впрочем, о метлах. Что делать, когда мертвая ветка наконец-то расцветает? Отойти в сторону и любоваться? Однако это означает забыть свою причастность. То есть, я имею в виду…

Я буду скучать, наверное.

  - Исане, - так безыскусно, между делом сказала Унохана, и мир Котецу-фукутайчо разрушился, - сходи, пожалуйста, во Второй отряд, отнеси эти файлы Сой Фонг-тайчо.

  - Но… - большего она выговорить не сумела, слишком пораженная приказом. Лицо ее приняло испуганное выражение, и хотя Исане сама могла бы поверить своему лицу, Унохана подумала, что под внешним налетом страха скрываются совсем другие чувства.

  - Я не могу вызвать Сой Фонг-тайчо в отряд по такому незначительному делу, - Унохана развела бы руками, если бы они не были заняты папкой, которую она почти силой вручила своему лейтенанту. – Нельзя же бросать дело на полпути, Исане. Ты начала – тебе и доделывать.

Исане крепко прижала папку к груди, умоляюще взглянув на капитана Четвертого отряда.

  - Хорошо, - наконец вздохнула она и опустила голову, застыдившись собственного упрямства. – Будет сделано, тайчо, - невесело пошутила она, еще оправляясь от неожиданной новости.

Сзади послышался неясный шорох, и Исане резко повернулась, но ничего не увидела.

  - Показалось, - пробормотала она, все еще оглядывая коридор и думая о паре золотистых глаз, на миг мелькнувших ей из-за угла.

Кивнув на прощание Унохане, она направилась к выходу, посчитав, что чем быстрее сделает это задание, тем быстрее вернется. С какой стати было ей задерживаться на территории Второго отряда? Исане поморщилась. Говорить о Сой Фонг было подобно надавливанию на свежую рану: это и тревожило, и причиняло боль одновременно. Влечение и ненависть так тесно переплелись в ее отношении к капитану Второго отряда, что Исане и при всем желании не смогла бы отделить одно от другого. Это, в общем, казалось лейтенанту Котецу грязным, тяжелым, неразгаданным и, естественно, она хотела держать все как можно дальше от Уноханы-тайчо. Возможность того, что ее капитан могла догадаться, могла заподозрить, ужасала Исане. Она не хотела осквернять Унохану этим. Капитан Четвертого отряда должна была пройти мимо, не заметив ничего из того, что происходило между ней и Сой Фонг, должна была быть слепа к подобному безумию, и не смела бы, не смела загрязнять даже край своего белоснежного хаори.

И в то же время их с Сой Фонг отношения были делом только двоих, и Исане не могла не злиться на своего капитана за столь грубое вмешательство в это таинство.

Исане оставалось лишь молиться, чтобы ее домыслы оказались только домыслами.

..И между тем, Сой Фонг. Где-то внутри себя Исане уже знала, что ей давно пора остановиться и что дело зашло слишком далеко, но… Возможно, ей хотелось, чтобы дело зашло далеко, хотелось обнаружить ответ на вопрос о том, что могло бы ждать их с Сой Фонг дальше. Нет, Исане не желала этого признавать: капитан Второго отряда раз за разом провоцировала ее гордость, и просто  спускать с рук подобное Котецу-фукутайчо была не намерена. Но, но, но…. Эти бесконечные «но»! Одна бессонная ночь за другой, и вечный вопрос «Правильно ли ты поступила?», и растущая день ото дня усталость от драк и ранящих слов….

Может быть, ей действительно стоило сходить во Второй отряд.

Сегодня было утро великих свершений. Рукия пересекла площадь госпиталя, не останавливаясь, прошла первые два этажа и ступила на третий, где находилась палата Кучики-тайчо.

  - Еще несколько шагов, - тихо подбодрил ее идущий сзади Ханатаро, осторожно дотронувшись до локтя Рукии. Медик, как верная тень, проделал с ней весь этот путь.

Рукия резко отдернула руку. Чуть дальше по коридору действительно находилась палата Бьякуи-нии. Пять ее шагов, не больше, и после того, как она переступит порог, наступит конец мучениям: просто так назад ее не выпустят.

  - Я сама, - бросила Рукия, не отрывая взгляда от двери. Умом она понимала, что своими словами незаслуженно обидела пытавшегося ей помочь друга, но ничто сейчас не могло волновать ее меньше. Сколько бы шагов ни осталось, она должна была сделать их по собственной воле, не опираясь на постороннюю помощь. Рукия шла отдавать свои долги, и никто третий не мог вмешаться в это дело. К тому же… Во всем пути сюда, наверх, не будет смысла, если она сейчас не сможет найти в себе силы войти. Это было испытанием и для ее гордости тоже, и Рукия не могла позволить себе провалить его.

Первый, неверный шаг сделан. Рукия спиной почувствовала, как Ханатаро сдвинулся вместе с ней.

  - Нет, - почти закричала она, боясь обернуться, боясь двинуться. Сейчас для нее существовало единственное движение – вперед, до палаты. – Оставайся на месте, Ханатаро. Молчи! – быстро и с силой приказала она, не в силах убрать из голоса раздражения, как только услышала намек на тихий вздох.

Распрямив плечи до предела, она сделала второй шаг и, не останавливаясь, в третий. Теперь она стояла так близко, что могла разглядеть текстуру дерева на дверном косяке и еле заметную трещину, змеившуюся по стене.

Четвертый и пятый шаги она проделала почти бегом, чтобы потом оказаться лицом к лицу с нии-самой.

Четкий, словно вырезанный из бумаги силуэт Бьякуи горел у Рукии перед глазами. Капитан шестого отряда в полный рост стоял у окна, с заметной силой опираясь на спинку кровати. При взгляде на его бледное лицо и черные, свободные от кейсенкана волосы у Рукии внутри что-то сдвинулось, и ей перехватило дыхание. Она догадывалась, что на ресницах у нее повисли слезы.

  - Нии-сама… - слабо позвала она, опускаясь на колени.

  - Тебе не нужно кланяться, Рукия, - со смутным неудовольствием ответил Бьякуя и покачнулся, когда его рука, слишком крепко сжав спинку кровати, начала съезжать вниз. – Встань, имото, - попросил он в унисон с испуганным вскриком Рукии.

Он почувствовал невероятную легкость, когда осмелился назвать ее сестрой и потом, когда, встретившись с ней глазами, не нашел в них злости на это обращение.

Рукия жалко улыбнулась полу, опустив голову, успев сказать только:

  - Боюсь, я недостойна… - перед судорожным всхлипом.

  - Подойди сюда, - приказал Бьякуя, отвернувшись от нее, чтобы посмотреть вниз, на площадь.

Рукия послушно приблизилась. Свободная рука Бьякуи поднялась и, на миг застыв в нерешительности, тяжело опустилась на худенькое девичье плечо. Теперь Рукия взглянула – действительно взглянула на него – испуганными глазами. Бьякуя успел заметить моментально разгладившуюся морщинку на ее переносице, и его заполнила тайная горечь.

  - Как вы, нии-сама? – спросила она низким и тихим голосом, пытаясь осмыслить теплое прикосновение его ладони.

  - Теперь лучше, - ответил он правдиво, но не счел нужным пояснить свои слова.

  - Извините, - прошептала Рукия,  легко дотрагиваясь до его одежды, - извините, что вам пришлось меня спасать. Нии-сама, я…

  - Тихо, - перебил ее Бьякуя, на этот раз открыто выражая свое неудовольствие. – Я не желаю это слышать. Не кажется ли тебе, имото, что я пока хозяин себе и своим решениям? Я сам волен выбрать собственную смерть.

Теперь Рукия была ошеломлена. На минуту она забыла, как дышать, крепко схватившись за его одежду, и медленно сморгнула слезу. Она не знала, что ему сказать, как ответить на его слова, как успокоить и попросить прощения.

  - Извините, нии-сама, - о, как же пусто это прозвучало! – Мне… жаль.

  - Нет, имото, тебе не жаль, - равнодушно откликнулся Бьякуя, и только пальцы сильнее сжали ее плечо, сминая ткань кимоно. – Успокойся, я не виню тебя.

  - Не надо, - возразила Рукия, и голос ее окреп и зазвенел, - я сама виню себя. Я желала бы исправить те ошибки, которые совершила.

  - Отчего ты считаешь, что это невозможно? – спросил Бьякуя. Внутри затаилось что-то, готовящееся ожить или умереть при следующих ее словах.

  - Я… - Рукия потерялась. – Я хотела бы, - попыталась сказать она, но сама отвергла подобный ответ. – Я не знаю, - призналась младшая Кучики, но ее взгляд заставил Бьякую промолчать. – Может быть, - проговорила она неуверенно, и по ее тону Бьякуя понял, что она смогла нащупать верный путь, - я боюсь причинить вам боль, нии-сама. Я слишком не доверяю себе. Простите за мои оскорбительные слова, - прибавила она.

Что-то внутри Бьякуи было – надежда. Она заполнила его целиком, и капитан Шестого отряда почувствовал себя так, будто обрел все земные сокровища.

  - Ты так и не поняла, Рукия, - начал он и сам удивился, насколько иначе звучал его голос, - ничто из сказанного тобой не может обидеть меня. Я просто хочу быть тебе братом.

  - Но я же, - попыталась возразить Рукия, и передумала, взглянув на него. – Нет вещи, которой бы я желала сильнее, - сказала она, однако Бьякуя знал, что прежние ее сомнения не были развеяны окончательно. Чем он мог ее уверить? Кучики-тайчо знал, что есть время для слов и время для действий. Все, что могло быть сказано и понято двоими, было сказано и понято. Бьякуя мог только простить Рукии ее нерешительность, скрыв собственное разочарование, и дать ей время на раздумья.

Главное было сделано: она пришла к нему.

Бьякуя почувствовал, что силы покидают его. Она пришла к нему. Он доверял себе не больше Рукии, но намерен был попытаться исправить все то, что считал собственной ошибкой.

  - Теперь иди, имото, - сказал Бьякуя, убирая руку с ее плеча. – Мы встретимся в поместье. Я запрещаю тебе снова приходить сюда.

Рукия поглядела на него испуганными и непонимающими глазами и вышла.

Может быть, он был с ней слишком резок? Неважно. Она пришла к нему. Бьякуя устало прикрыл глаза и тяжело сел на кровать, опустошенный физически и эмоционально.

Оставив позади лабиринты улиц и улочек Сейретея, Исане вышла к территории Второго отряда, казавшейся странно пустынной. О Специальном подразделении по Готей-13 гуляли самые разные слухи, но странная звенящая тишина, царившая здесь, пугала больше, чем самые страшные из них. Исане остановилась, оглядываясь, и вздрогнула, услышав тихий шорох за спиной. Позади нее стоял шинигами в форме Второго отряда.

  - Котецу-фукутайчо-сан, - вежливо поклонился он. Даже его одежда не шуршала, когда он двигался, и так Исане поняла, что тот тихий звук за спиной был проявлением вежливости по отношению к ее статусу. Еще она была уверена, что никогда не встречалась с этим шинигами, но он ее, очевидно, знал. Что ж, по крайней мере, слухи не преувеличивали осведомленности ниндзя Сой Фонг. «Если она и безумная, - подумала Исане против своей воли,- то ей нельзя отказать в уме и таланте». Было ли правдой то лицо, что продемонстрировала ей Сой Фонг? Исане почувствовала, что если эта догадка подтвердится, то она будет готова раскаяться. «Впрочем, нет, - сказала самой себе лейтенант Четвертого отряда,- при чем здесь эта стерва? Все что я вижу, заслуга легендарной Йоруичи-химе, и никак иначе». Но… Что это меняло? Если все было так, то разве не была Сой Фонг достойна самой искренней ее жалости? Всю жизнь провести в тени легенды…

«О нет-нет-нет!» - прервала свои мысли Исане, ожесточенно тряся головой, и с удивлением заметила, что пауза затянулась до неприличия.

  - Где я могу найти капитана Сой Фонг? – перешла к делу Исане, вопросительно посмотрев на собеседника.

  - Вне моей компетенции, - отчеканил тот предельно вежливо. – Пожалуйста, поговорите с лейтенантом Омаэдой, он сейчас должен быть в своем кабинете.

  - Но… - Исане покрутила в руках папку. Весь церемониал казался ей откровенно диким.

  - Я не знаю, где капитан, - пояснил шинигами, смягчившись. – Она появляется, где хочет и когда хочет. – Судя по его лицу, ниндзя рисковал, сообщая эту информацию. Исане не могла не почувствовать себя польщенной оказанным доверием, хотя и не стремилась узнать о Сой Фонг больше необходимого.

Взгляд шинигами переместился на папку в руках Котецу-фукутайчо.

  - Нет, - быстро сказала она, опережая незаданный вопрос и крепче прижав папку к груди, - мне нужно передать документы из рук в руки.

Ниндзя кивнул и отступил на шаг, посторонившись. Исане поняла, что их разговор закончен, а ее приглашают пройти. Ответив на кивок шинигами, Исане отправилась на поиски Сой Фонг. Может быть, потом она отыщет и Омаэду-фкутайчо, если не сумеет сама найти капитана Второго отряда.

«Куда идти?» - задала вопрос Исане самой себе. Решила – прямо, подальше от тишины и поближе к людской речи. Казармы не обманули ее ожиданий: в них царило упорядоченное оживление. Повертев головой, Исане направилась в сторону тренировочной площадки в надежде вызнать что-нибудь полезное и остановилась, завороженная плавными и точными движениями рук шинигами, отрабатывающих кидо. Ослепительно-белые, льдисто-голубые и насыщенно-зеленые шары заклинаний, перемешиваясь, летели прямо в ряд мишеней.

  - Наслаждаешься? – промурлыкали из-за спины, и неожиданно Исане не смогла вдохнуть, утонув в тяжелом и душном реяцу Сой Фонг. Бледная рука крепко схватила ее за плечо и сильно крутанула. Оказавшаяся лицом к лицу с Исане капитан Второго отряда смотрела на нее сощуренными злыми глазами. Котецу-фукутайчо испугалась их холодности.

  - Да, - ответила Исане, смело встречая взгляд Сой Фонг, - со стороны кидо всегда кажется красивым. Не находишь? – прибавила она в попытке примирения.

  - Нахожу, - с усмешкой протянула Сой Фонг и, скользнув пальцами по плечу Исане, позволила руке опуститься. – Папка в ваших руках, Котецу-фукутайчо, - с еле заметной издевкой продолжила она, – не для меня ли?

Исане кивнула, передавая документы капитану Второго отряда. Та пролистала их с показной небрежностью.

  - Не хочешь, - неожиданно предложила Сой Фонг, - присоединиться? - и пояснила, указывая рукой на ряд мишеней. - К тренировке.

  - Зачем? – грубовато спросила Исане, не в силах скрыть удивления. – Я давно не студент Академии, если вы еще не заметили, Сой Фонг-тайчо.

Капитан Второго отряда приняла предназначенное ей оскорбление достаточно мирно и не спешила с острым ответом. Сдержанно улыбнувшись, она возразила:

- Но ведь и я предлагаю не простую атаку мишени. Почему бы нам, - Сой Фонг подалась вперед, и Исане заметила ее холодные, серьезные глаза, внимательно следящие за каждым движением лейтенанта Четвертого отряда, - не устроить маленький дружеский поединок, м? Ничего серьезного, просто кидо в духе сегодняшней тренировки. Посмотрим, не забыли ли вы чего со времен Академии, Котецу-фукутайчо.

  - Я ничего не забыла, - Исане одарила Сой Фонг неприязненным взглядом.

  - Прекрасно! - воскликнула Сой Фонг, изобразив радостное удивление. - Тогда чего же мы ждем?

Она направилась к полю, напоследок многозначительно оглядев Исане.

  - Ну же, - позвала она через плечо, - неужели ты упустишь шанс показать себя?

Этого лейтенант Четвертого отряда стерпеть не смогла. Она пыталась помириться с Сой Фонг, у нее не получилось, и…. Нет уж, поединок так поединок. Хотя и такой, который лишь в насмешку можно назвать дружеским.

  - Расступитесь, - приказала капитан Второго отряда своим шинигами, передавая папку одному из них с приказом отнести документы в кабинет. Исане как раз вошла в круг расчищенного пространства, со всех сторон окруженная черными формами Готей-13.

  - Шире, мальчики и девочки, - продолжила Сой Фонг, оскалившись, - еще немного места нам с Котецу-фукутайчо определенно не помешает.

Шинигами сдвинулись еще на пару шагов назад. По толпе, как ветер, пробегали шепотки. Исане поморщилась.

  - Ты, - капитан Второго отряда поманила пальцем одного из шинигами. – Будешь секундантом. – Сой Фонг обратилась к Исане: - Только кидо, никаких занпакто, никакого ближнего боя, заклинания с шести шагов, поединок до первой крови или потери сознания. Согласна?

Сейчас Исане была согласна на все.

Дождавшись, когда секундант расставит их на позиции, она приготовилась к поединку, вместе с мерным счетом шинигами.

 - Три… два… Оди – …

Сой Фонг ринулась вперед, быстрая, как молния, опаснее атакующей кобры.

  - Один, - досчитал секундант и мигом позже удар капитана Второго отряда сбил Исане с ног. Она еще успела увидеть перед собой ясные от холода и гнева серые глаза Сой Фонг, чувствуя, как резко и точно ударяют по болевым точкам пальцы.

  - Ты это заслужила, ребенок, - выдохнула одними губами капитан Второго отряда, и тогда Исане все-таки потеряла сознание.

Мало кто из наблюдающих заметил, что Сой Фонг вообще сходила с места: она могла не быть легендарной Богиней скорости, но еще никто не обвинял ее в плохом владении шунпо. Те же, у кого хватило умения и опыта разглядеть ее действия, не придали этому особого значения: Сой Фонг была их капитаном и, что было не менее важно, такой же, как они – ниндзя. Ниндзя не придерживались правил честного боя – они выживали. И ниндзя ничего, никогда не прощали. Такова была природа их гордости.

Шум пораженной толпы заглушил тихое и раздраженное кошачье шипенье. Йоруичи совсем не была довольна действиями Сой Фонг, но…. Прежде нужно было позвать Унохану.

***

  - Бедная девочка, - промурлыкала Йоруичи тихо, так, чтобы услышала только Унохана.

Капитан Четвертого отряда, склонившаяся над Исане, пробормотала так же тихо:

  - Да, определенно. Я боюсь, что ошиблась в своем суждении.

  - А… - протянула Йоруичи, оглядываясь, чтобы убедиться, что никто не прислушивается к их разговору, - ты об этом… Я тоже заметила, что характер повреждений очень специфический. Говорит о… долгой подготовке.

Руки Уноханы окутало мягкое зеленое сияние, и она положила их на грудь Исане, около сердца.

  - Слишком жестоко, - сказала она сама для себя, но Йоруичи, с ее кошачьим слухом, конечно же смогла разобрать слова капитана Четвертого отряда.

  - Многое бы я отдала, чтобы почувствовать прикосновение этих благословенных рук, - принцесса Шихоин выразительно взглянула на аккуратные запястья Уноханы.

  - Боюсь, ты огорчишься, но я рада, что тебе не придется. Увы, но состояние, в котором ты должна будешь находиться для этого, вряд ли позволит тебе насладиться моментом, - отшутилась Унохана, перемещая свои ладони ниже.

Йоруичи решила, что своим комментарием достаточно отвлекла Унохану для того, чтобы та могла восстановить собственное спокойствие. В конце концов, сама она подозревала, как именно могла отыграться Сой Фонг, но это не значит, что принцесса Шихоин была счастлива тем, что ее догадка подтвердилась. Нет, Йоруичи была в ярости. «Я ее этому не учила», - подумала она с горечью. Она вообще ничему не учила Сой Фонг тогда, в молодости, отказываясь быть кому-либо наставником, рукой ведущей, лидером, черт побери, но этому Йоруичи точно ее не учила. И очень плохо, что нынешний капитан Второго отряда сочла нужным научиться самостоятельно.

Оглянувшись на Унохану, Йоруичи решила, что ее присутствие здесь больше не требуется. Не то, чтобы оно требовалось вообще: капитан Четвертого отряда, не морщась, выстаивала в ситуациях гораздо хуже этой, но принцесса Шихоин просто не могла оставить одну женщину, за которой собиралась ухаживать, не говоря уже о правилах приличия. Их маленькая вечерняя игра обязывала ее, и она с радостью подчинилась этим обязательствам, ей же самой и выбранными когда-то.

Кошка легко нашла Сой Фонг и, не дожидаясь, пока та признает ее, стремительно взлетела на плечо капитана Второго отряда.

  - Я была о тебе лучшего мнения, - прошипела она в ухо Сой Фонг, сжимая кожу когтями лишь чуть сильнее, чем было нужно.

Капитан Второго отряда скосила глаза, даже не соизволив повернуть к ней голову, и промолчала.

  - О нет, - сказала Йоруичи в полный голос, - не сметь. Слишком много берешь на себя, девочка.

Это задело Сой Фонг, и принцесса Шихоин увидела, как затрепетали крылья ее носа.

Йоруичи без предупреждения выкинула лапу и сильно полоснула ее по щеке, оставляя после себя глубокие царапины, сразу же начавшие наполняться кровью. Сой Фонг отвернула голову, как обиженный ребенок, хотя – кошка видела – руки ее потянулись к Сузумебачи.

  - Так дела не делаются, - продолжила Йоруичи. «Смотри мне в глаза», - рявкнула она и, добившись нужного результата, возобновила свою речь: - Хочешь затащить лейтенанта Уноханы в постель? Жестокость тут не поможет. Более того, - Йоруичи повысила голос, - жестокость никогда не поможет, никогда, девочка. Если у тебя не хватает ума или умения, чтобы понять правила, просто не играй в эти игры. Не доросла еще. Знаешь, почему? - безжалостно продолжила Йоруичи, со всей силой впиваясь когтями в плечо Сой Фонг и совсем не щадя ее гордости. – Партнера нужно уважать. Уважать, дуреха –

Здесь Сой Фонг не выдержала и со сдавленным вскриком сбросила кошку с плеча. Йоруичи приземлилась на лапы и холодно посмотрела на капитана Второго отряда.

  - … а не втаптывать в грязь. Подумай над моими словами, - сказала она высокомерно и зло. – Я больше не желаю с тобой разговаривать, - и, гордо развернувшись, ушла.

  - Не партнеры, - прошипела Сой Фонг ей вслед, собственными пальцами тревожа царапины на щеке. – Никогда, - она с силой пнула землю, заходясь в бессильной истерике.

Ренджи нашел ее все в той же растреклятой беседке, в которой она всегда любила сидеть. Рукия забралась на скамью с ногами, крепко обхватив колени руками. Ренджи не мог увидеть ее лица.

Лейтенант Шестого отряда тяжело опустился на скамью.

  - Ну? – спросил он хмуро, растеряв весь боевой настрой. Рукия глянула на него и расцепила руки, позволив одной из них упасть рядом с ладонью Ренджи.

  - Не знаю, - сказала она со светлой и пустой улыбкой. – Мне легко, Ренджи, но так грустно.

  - Поговорила, - больше для себя уточнил лейтенант Шестого отряда, подавив вздох. – У тебя рука ледяная, - заметил он, легонько пихая ее в плечо.

Рукия утвердительно хмыкнула, пряча ладони в складки хакама: может, согреются.

  - Я так хотела бы его понять, - заметила она, глядя вниз, на пруд. – Знаешь, он запретил мне навещать его.

  - И это все? – с мрачным удивлением спросил Ренджи. – Ты зря винишь себя: такие, как тайчо, не меняются. Оттолкнул, и оттолкнет снова.

  - Не надо, - слабо попросила Рукия. – Я себя не виню, но оставь нии-саму в покое.

  - Оставлю, ага, - саркастически отозвался Ренджи, - нет, и не проси. Выше моих сил. Как же. Ни за что. Не оставлю.

- Слушай, - Рукия ткнула его пальцем в бок, - еще немного и я подумаю, что ты просто дуешься.

  - Что-о-о?! – вскинулся Ренджи. В беседке поднялся невероятный шум и треск. – Дуюсь?! Я!? Да за кого!... – лейтенант Шестого отряда взмахнул руками. – Я за тебя беспокоюсь, идиотка! Помочь пытаюсь, понимаешь, помочь! – Ренджи стукнул кулаком по скамейке. Дерево загудело.

Рукия выразительно поглядела на него, но промолчала.

  - Поступай, как хочешь, - Ренджи махнул на нее рукой, - но не упрекай меня потом, если и я буду делать так же.

Расслышав в его голосе неявную угрозу, Рукия насторожилась.

  - Ренджи, - сказала она медленно, за рукав придержав собравшегося уходить лейтенанта, - ты же не собираешься совершать никаких необдуманных поступков…. Правда?

Он напрягся, отвернувшись от испытующего взгляда Рукии.

  - Я подумаю, - ответил он неохотно, высвобождая рукав из ее хватки.

Когда Унохана вошла в свою комнату вечером, Йоруичи была уже там. Кошка с видом хозяйки обнюхивала те немногие предметы, что наполняли покои капитана Четвертого отряда. На мягкий звук закрывшихся фусума она обернулась и склонила голову, разглядывая Унохану.

  - Ты определенно выглядишь усталой, - промурлыкала принцесса Шихоин тихо и успокаивающе. – В любом случае, добрый вечер и добро пожаловать.

Унохана улыбнулась от двери, наклоняясь, чтобы снять сандалии.

  - Я так привыкла находить эту комнату пустой… - задумчиво сказала она, перебирая волосы. Указательный палец на миг застыл на ключице, прежде чем снова зарыться в черное плетение косы. – Ты согрела вечер своим приветствием, Йоруичи-сан.

  - Я рада, - отозвалась кошка, потянувшись, и быстрой тенью скользнула к ногам капитана Четвертого отряда. – Хуже скупца будет тот, кто пожалеет пары теплых слов, - заметила она, хвостом щекоча лодыжки Уноханы.

Та легко рассмеялась, перешагивая через него, и направилась в глубь комнаты. Йоруичи переступила лапами, заявив ей вслед:

  - Можешь вести себя так, будто меня здесь нет.

  - Ты мой гость, - возразила Унохана, готовя смесь трав для чая.

  - Что ж, - Йоруичи дернула усами, подходя ближе, - я хотела как лучше.

От обилия запахов у принцессы Шихоин закружилась голова. Тихо чихнув, она отступила на несколько шагов, потирая нос лапкой.

  - Осторожнее, - предупредила ее Унохана только с долей шутки, - любопытство опасно для кошки. Йоруичи-сан, я еще хочу видеть вас в целости и сохранности.

  - Подчинюсь желанию прекрасной госпожи, - промурлыкала Йоруичи из-за ее спины. Унохана не могла не признать, что мурлыканье ласкало слух. Помолчав, принцесса Шихоин продолжила серьезным тоном: - Я должна извиниться за поведение Сой Фонг. Я чувствую себя виноватой в том, что плохо обучила ее.

  - Нелегко извиняться, правда? – легкомысленно заметила капитан Четвертого отряда, осторожно собирая рассыпавшиеся чаинки. Запах от раскрошенных соцветий и листов стал сильнее.

  - Хотела бы я сказать, что такого больше не повториться, - принцесса Шихоин выгнула спину, защищаясь от чувства неловкости, - но дети в эти дни… - конец фразы потонул в раздраженном шипении.

  - Ни слова больше, Йоруичи-сан, - твердо сказала Унохана, качнув головой.

  - Я решила извиниться. Прояви милосердие и не останавливай меня на полпути, - возразила Йоруичи, выпуская когти в плетение татами. – Если ты вверяешь Котецу Исане в руки Сой Фонг, моя обязанность как наставника поручиться за нее. Только, - с горечью добавила она, - я никогда не была до конца ее наставником. Она, во всяком случае, скоро забыла мои уроки.

  - Не бери на себе больше обязательств, чем можешь выполнить, - Унохана опустилась на колени рядом с Йоруичи и, коротко пробежав пальцами по гладкой черной шерсти, мягко подняла ее лапу, отцепляя от татами.

Йоруичи поиграла когтями.

  - Не оскорбляй меня недоверием, - сказала она, мягко надавив лапой на ладонь Уноханы, - я точно знаю меру своей вины. И когда я говорю, что могла быть наставником Сой Фонг и не стала, я имею в виду это и только это. Пятьдесят лет… Совсем не подходящий возраст, чтобы брать учеников.

  - Столь же неподходящий, как и любой другой, - капитан Четвертого отряда тихо вздохнула, поправляя складки хаори. Йоруичи подобралась к ее коленям, ткнувшись носом в шуршащую белую ткань.

  - Твое хаори пахнет чаем, - заметила она, отстраняясь. - Удивительно, в какую гармонию может сложиться пестрота запахов и вкусов под умелыми руками. Умелые руки, - повторила принцесса Шихоин восхищенно и чуть игриво, - достойны поклонения и многих даров. - Золотистый кошачий взгляд обратился на бледные кисти, спокойно лежащие на колене Уноханы. Мягкими шагами Йоруичи обошла капитана Четвертого отряда кругом и, потянувшись, быстро пробежала шершавым кошачьим языком по изгибу запястья. Унохана удивленно улыбнулась, отнимая свою руку у принцессы Шихоин, и поднялась на ноги.

  - Пора, - сказала она, наливая в чашки воду. – Скоро на небе появятся звезды. Нет напитка вкуснее, чем чай, приправленный первой вечерней звездой.

Йоруичи, будучи не в силах пожать плечами, изогнула хвост и выскользнула на террасу. Унохана последовала за ней.

  - Знаешь, - сказала принцесса Шихоин некоторое время спустя, подняв голову от чашки, - меня огорчает, что я не могу отплатить за твое гостеприимство. Однажды я хотела бы увидеть тебя своей гостьей.

Унохана склонила голову, поднеся чашку к губам, но промолчала.

  - ..И Киске, - пробормотала Йоруичи, глядя вниз с террасы, - я думаю, тебе бы понравился Киске, - и затихла, устраивая голову на вытянутых лапах. Забытый чай стоял около смежившей веки кошки, и его тонкий, терпкий аромат смешивался с другими запахами, царившими во влажном вечернем воздухе.

  - Сегодня будет неспокойная ночь, - прошептала Унохана в чашку, подбирая под себя ноги. Ветер прогнал по террасе случайный лист, и все затихло.

Ренджи знал, куда идет: на еще одну битву, и это пьянило кровь. Какую бы форму ни принял бой, лейтенант Шестого отряда узнавал его везде.  Любая встреча с тайчо, считал Ренджи, суждена обернуться противостоянием. Поэтому он шел сейчас, легкий и веселый и самую малость безумный, через лабиринт улиц Сейретея, все ближе, ближе и ближе подходя к территории госпиталя. Тихое шипение Забимару ласкало его уши каждый раз, когда Ренджи проводил ладонью по рукояти.

Такое случалось уже второй раз. Второй раз Ханатаро довелось посетить палату капитана Шестого отряда в столь поздний час. Медик чуть не подпрыгивал на месте от беспокойства и радости. Подумать только, Кучики-тайчо сам сказал ему зайти, сам, он первым заговорил с Ханатаро! И это было очень любезно со стороны капитана Шестого отряда, признался себе шинигами, пригласить его сюда, когда тот разглядел беспокойство медика за Рукию-сан…

Когда Рукия-сан отправилась поговорить со своим братом, Ханатаро, конечно же, не мог не волноваться. Уважая ее желание, он не вошел с ней, но подобрался к самому входу в палату, скрываясь от взгляда Кучики-тайчо и Рукии-сан. Он со страхом ждал любого произнесенного слова, но не мог сказать ничего определенного по отрывочным фразам, донесшимся до него. Медику оставалось только надеяться, что все пройдет благополучно. «В конце концов, я уверен, - рассуждал Ханатаро, тщетно стараясь успокоиться, - что Кучики-тайчо любит свою сестру. Конечно же, он не станет причинять ей боль». Но они оба – Рукия-сан, и Кучики-тайчо - так сильно реагировали на слова. Ханатаро и понимал, и не понимал одновременно: капитан часто повторяла ему, что слово может ранить непоправимо, и он был согласен с ней, но ведь иногда и поступки значат не меньше! Капитан Шестого отряда принял на себя предназначенный Рукии удар, и сейчас Ханатаро надеялся, что у нее, случись что, хватит силы поверить поступку Кучики-тайчо, а не его словам. Медику было больно видеть своих друзей грустными. «Это же очевидно, - повторил он шепотом, с силой дергая себя за рукав, - очевидно, и иначе быть не может. Они поймут друг друга, и все закончится хорошо».

Когда Рукия-сан наконец-то вышла из палаты, Ханатаро отказывался верить ее бледному лицу и нервно сжатым пальцам. Он сразу же придумал тысячу причин, объяснивших ее состояние, потому что его работа в тот момент состояла в том, чтобы верить за Кучики-тайчо и Рукию. Та обернулась к нему с желанием заговорить, но медик быстро зажмурил глаза и потряс головой: ему не нужно было ничего слышать - он не хотел слышать ни слова. Мало ли что думает Рукия сейчас! Ведь она и ее брат обязаны найти общий язык. Все еще не размыкая век, Ханатаро проскользнул в палату, не обратив внимание на тихое «Не надо», произнесенное Рукией-сан. Он быстро взглянул, успев еще раз заметить лицо Рукии перед тем как она, отвернувшись, собралась уходить. Ее лицо – яркое пятно после темноты век – поймало Ханатаро врасплох, и он на миг забыл все свои мысли о счастливом исходе. Чтобы прогнать из памяти выражение глаз Рукии-сан, медику пришлось сильно и долго, до боли тереть глаза. Только тогда он вспомнил, что находится в комнате не один. Кучики-тайчо на него не смотрел, и Ханатаро показалось, что тот выглядит иначе, чем раньше. Приглядевшись внимательнее, медик догадался, что удивило его: волосы капитана Шестого отряда, всегда аккуратно перекинутые за спину, рассыпались по плечам и почти скрыли четкий профиль Кучики-тайчо. Что могло произойти? Капитан Шестого отряда редко дотрагивался до своих волос, сейчас же они выглядели так, будто их хорошенько встряхнули. «Я бы никогда не догадался, - подумал Ханатаро, - оказывается, когда Кучики-тайчо по-настоящему нервничает, он играет со своими волосами». Это даже казалось милым: маленькая несовершенная привычка гордого и строгого человека.

Медик осторожно переступил с ноги на ногу, поморщившись от того, как неожиданно и противно заскрипели его сандалии: он не хотел отвлекать Кучики-тайчо от раздумий. Ханатаро вполне мог подождать несколько минут без особого ущерба для себя, но кто знает, насколько важные мысли занимают капитана Шестого отряда? Что-то в лице Кучики-тайчо вздрогнуло, когда он заметил Ханатаро, но стоило медику податься вперед, готовясь задать вопрос, как лицо Бьякуи превратилось в вышколенную маску. Властным взглядом остановив слова Ханатаро, он поднялся с постели, опираясь рукой о спинку, и сказал: «Позже. Приходите вечером Ямада-сан, и я отвечу на ваши вопросы».

Ханатаро моргнул, удивленный, и потом на его лице появилась не подходящая случаю тихая улыбка.

  - Вы уже можете вставать, - ответил он, -  хорошо. Но не утомляйте себя понапрасну, ладно, Кучики-тайчо? – медик подошел к нему, осторожно положив пальцы на запястье, чтобы проверить пульс. – Пожалуйста, мне нужно осмотреть вас, - сказал Ханатаро, начиная разматывать бинты на горле, - и потом я буду молчать.

«Я не просил о молчании», - прочитал медик по сжатым губам Кучики-тайчо. «Но ведь именно об этом вы и просили», - мысленно возразил он.

Бьякуя был неприятно удивлен собой, когда вместо того, чтобы вежливо, но твердо отклонить вопросы медика, фактически дал свое разрешение их задать. Этого не должно было происходить, это было неприлично и шло вразрез со всеми мыслимыми и немыслимыми правилами. Так с нижестоящими не обращаются. Бьякуя мог терпеть это недоразумение, спускать с рук его выходки и неловкость, но ни в коем случае не должен был доверять ему. А он, осознал капитан Шестого отряда, доверял. Шел навстречу. Что ж – Бьякуя опустил взгляд на аккуратно сложенные поверх покрывала руки – сей маленький факт не мог ничего изменить в его тщательно выстроенном, правильном мире.

  - Проходите, Ямада-сан, - сказал он, обратившись к шинигами, мнущемуся у порога. В этот момент Бьякуя забыл про свои сомнения: как может что-то столь незначительное и жалкое – нет, достойное снисхождения – пошатнуть устои Кучики-тайчо? Капитан Шестого отряда не намеревался даже мысленно оскорблять навязанного собеседника – это было ниже его достоинства, - он просто констатировал суровую правду. Ямада Ханатаро, седьмой офицер Четвертого отряда не производил никакого впечатления ни при первой, ни при второй встрече.

Медик тихо подошел к постели и поглядел на Бьякую сверху вниз широко раскрытыми в немом вопросе глазами. Когда Ханатаро улыбался так, храбрясь, едва изгибая губы и комично приподнимая брови, капитан шестого отряда думал, что лицо медика становится по-детски беззащитным и открытым.

  - Я не видел Рукию-сан сегодня, - поколебавшись, сказал Ханатаро. Бьякуя склонил голову, соглашаясь.

  - Как…как вы думаете, - продолжил медик, в волнении прижав руки к груди, - с ней все будет в порядке? – Ханатаро смотрел на капитана Шестого отряда, как смотрят на изрекающего истину проповедника. Медик явно хотел, чтобы Кучики-тайчо уверил его, что все будет хорошо. Бьякуя остановил готовый сорваться с губ ответ. Он предпочел бы промолчать, потому что, несомненно, это недоразумение примет любое его слово за абсолютную правду, а Бьякуя не хотел быть свидетелем того, как беззащитность на этом лице сменится страхом, разочарованием и виной. Правда Бьякуи была бы подобна убийству безоружного. Противно.

  - Да, - сказал, наконец, капитан Шестого отряда, слегка поморщившись от засиявшей в глазах медика радости, - с Рукией все будет в порядке, - он не знал, что еще прибавить, как заставить свои слова звучать убедительно. У Бьякуи не было никаких доказательств и теорий, подтвердивших бы его правоту, только уверенность в Рукии, уверенность, которую он отчаянно старался не предать своими размышлениями.

  - Я знал! – воскликнул Ханатаро, возбужденно взмахнув руками. – Кучики-тайчо, я знал, что все должно закончиться хорошо, - затараторил медик. – Вы и Рукия-сан, вы ведь семья, вы друг другу дороги. Вы же добрый, Кучики-тайчо, и не за что не обидите Рукию-сан. Ведь правда? Правда? – он схватился руками за покрывало, подавшись вперед.

Признания подобного рода капитан Шестого отряда не ожидал. «Какая нелепость», - хотелось сказать ему. Все сказанное звучало дико применительно к клану Кучики. Добрый? Не обидит? Эти слова были не более чем нелепой догадкой. Бьякуя хотел бы засмеяться. Это должно было быть смешным, понимал он умом, ибо то, что нелепо, часто смешно  и всегда глупо. Смех казался капитану Шестого отряда достойным ответом, но смеяться было невежливо. Более того, Бьякуе не было смешно, и он задумался о том, сколько непрошеной правды прокралось в эту неловкую отповедь.

  - Ямада-сан, - выговорил он медленно и остановился. - Что именно следовало сказать этому недоразумению? Бьякуя не был уверен. – Ямада-сан, - повторил он тихо, склонив голову в знак уважения, - Унохана-тайчо должна вами гордиться.

Медик растерянно моргнул, в смущении отведя взгляд. Бьякуя не проследовал за ним глазами, смотря прямо перед собой, поэтому капитан Шестого отряда первым заметил своего бесцеремонно ввалившегося в палату лейтенанта. Ханатаро казался настолько погруженным в свои мысли, что не сразу отреагировал на шум.

Ренджи ворвался в комнату с диким выражением лица. В его сознании все уже решилось, и исход предстоящего разговора был известен. Он не поверит ни единому слову тайчо. Забимару сладко шипел под рукой.

  - Абараи-фукутайчо, - спокойно сказал Бьякуя и, ни один мускул на его лице не дрогнул.

  - Аа… Капитан, - криво улыбнувшись, Ренджи в два широких шага подошел к кровати и, легко оттолкнув стоящего на пути Ханатаро, нагло уставился на Кучики-тайчо.  – Мне иногда интересно, есть ли у вас вообще сердце, - старательно выговорил он. Его хвост растрепался, и волосы, падавшие на лицо, придавали ему вид неприрученного животного.

Ноздри Бьякуи вздрогнули.

  - Ямада-сан, - сказал он тихо, и Ханатаро поежился от холода, прозвучавшего в голосе капитана Шестого отряда, - пожалуйста, выйдите.

Медик послушался беспрекословно, и Бьякуя, наблюдавший за ним краем глаза, заметил проступивший на его лице страх. Внутри все застыло. Страх холодной волной пробежал по коже капитана Шестого отряда, и на Бьякую опустилась кристальная ясность. Очертания предметов сделались болезненно четкими, тело отвердело от боровшихся внутри испуга и напряжения.

  - Абараи-фукутайчо, - проговорил капитан Шестого отряда, не разжимая губ, - что дало вам право так говорить со мной? Не кажется ли вам, что это неслыханно!

  - А я скажу вам, что, тайчо, - Ренджи резко сжал руку в кулак. – Рукия, - проронил он, внимательно наблюдая за реакцией Бьякуи.

  - Это недостаточная причина, - ответил капитан Шестого отряда, отворачиваясь к окну.

Ренджи мимолетно задержал взгляд на острых и чистых линиях его подбородка и сказал, усмехнувшись:

  - Вот здесь-то вы и ошибаетесь, тайчо, - Ренджи бесцеремонно уселся на покрывало. С проступившей на лице брезгливой гримасой Бьякуя неожиданно сильно оттолкнул его, так что лейтенант Шестого отряда сполз на пол.

  - Не прикрывайте именем моей сестры собственную несостоятельность, - прошипел Бьякуя, лицо которого побледнело от гнева.

  - Твоей! – с диким изумлением выплюнул Ренджи, не пытаясь подняться с пола, и поглядел на капитана снизу вверх. – Моей! Она была моей задолго до того, как ты подобрал ее якобы из милости!

  - Это все, что вы можете мне сказать? – Бьякуя аккуратно приподнял брови и незаметно поморщился, осматривая Ренджи с головы до пяток.

  - Это все, что я могу сказать?! – повторил за ним лейтенант, срываясь на крик. – Ксо, Бьякуя, не играй в ледышку. Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду.

Бьякуя смежил веки.

  - Я не желаю опускаться до вашего уровня, Абараи-фукутайчо, - его рот скривился. – Приходите, когда у вас действительно найдется что-нибудь дельное, чтобы сообщить мне.

Ренджи ничего не ответил, бросив косой взгляд в сторону капитана, перед тем как разразиться лающим смехом.

  - Ой, не могу, - провыл он, ударяя кулаком по полу, - до моего уровня, черт возьми!.. А ты попробуй, Бьякуя, снизойди. Узнаешь про себя много нового.

  - Хватит, - повелительный тон капитана Шестого отряда сразу прекратил смех Ренджи. – Я отказываюсь выслушивать всю эту грязь. Извольте выйти, фукутайчо, - Бьякуя резко встал, с гримасой рассматривая распростертого у его ног лейтенанта. Ренджи дерзко встретил его взгляд и тоже поднялся, демонстративно отряхивая пыль с хакама. Они оказались почти нос к носу друг с другом. Ренджи заворожено следил, как двигаются побелевшие от гнева губы капитана. – Запомни, Абараи, ты больше не в одиннадцатом отряде. Такого отношения к себе я не потерплю.

  - Посмотрим, тайчо, - выдохнул Ренджи, подаваясь вперед. Бьякуя поморщился от слабого запаха пота и земли, исходившего от одежды своего лейтенанта.

  - Вон, - повторил капитан Шестого отряда, высвобождая реяцу. Ренджи отступил на два шага, когда из-за его спины раздался испуганный писк.

  - А-абараи-фукутайчо, - запинаясь, выговорил Ханатаро, слабо хватая того за рукав. – По-пожалуйста, уйдите, или я буду вынужден позвать сюда Унохану-тайчо, - медик тяжело сглотнул. Его лицо быстро приобретало пепельный оттенок: он не был в силах выдержать давление реяцу капитана Шестого отряда. Ренджи не дал ему упасть, больно схватив за плечо. Ханатаро смотрел, не в силах отвести взгляд, как быстро сменило выражение лицо лейтенанта Абараи: тот расслабился, его глаза потеплели, а уголки рта сложились в ироническую полуулыбку.

  - Смотри, что ты наделал, - мягко сказал Ренджи, подталкивая Ханатаро к выходу. – Ты монстр, Бьякуя.

Капитан Шестого отряда промолчал и отвернулся, но медик заметил как напряглись его плечи. Ханатаро попытался вывернуться из-под руки Ренджи, но лейтенант держал крепко. Смирившись, на все еще нетвердых ногах, Ханатаро позволил вывести себя в коридор и поразился звенящей тишине, встретившей его. Он уже не мог вынести этого тонкого, монотонного звона и осел на пол, спрятав лицо в коленях.

  - Не надо, маленький, - хрипло прошептал Ренджи, опускаясь на корточки рядом с медиком, и легко встрепал его волосы. – Хочешь, я убью этого сукина сына?

С тихим вскриком Ханатаро поглядел на лейтенанта Шестого отряда.

  - Не надо, - тихо попросил он, глядя на Ренджи широко распахнутыми, встревоженными глазами. – Кучики-тайчо на самом деле хороший. Абараи-фукутайчо, - прибавил медик, осторожно касаясь холодными пальцами твердой ладони Ренджи, - вы оба хорошие. Добрые. Просто… Не ссорьтесь, ладно? Я хотел бы, чтобы никто никогда не ссорился.

  - Какая чушь, - с горечью бросил лейтенант Шестого отряда, но, заметив обиженное выражение лица медика, поправился: - Такого не бывает.

Ханатаро упрямо нахмурился.

  - Вы постарайтесь, пожалуйста, Абараи-фукутайчо, - сказал он, - а потом посмотрим.

Ренджи поднялся на ноги и невольно улыбнулся, протягивая медику руку. Ему казалось, что среди ночи он нашел редкой красоты сокровище. «Черт те что творится, - проворчал он себе под нос, стыдясь своей сентиментальности. – Ничего не понимаю». Как считал Ренджи, сентиментальность не была ему присуща: он, в конце концов, вырос на улице. Просто… просто. Лейтенант Шестого отряда думал об этом всю обратную дорогу. Звезды на темном, гладком небе казались яркими и колючими, и он не мог не улыбаться.

Из благодарности к Абараи-фукутайчо Ханатаро подождал, пока тот не скроется из виду, прежде чем броситься обратно в палату Кучики-тайчо. Он успел как раз вовремя, чтобы заметить, как капитан Шестого отряда с тихим стоном оседает на кровать. Медик поспешил на помощь.

  - Все в порядке, Кучики-тайчо, - прошептал медик после краткого осмотра. – Вы просто переутомились. Вам нужно выспаться, вот и все, - добавил Ханатаро, пытаясь унять свое волнение.

  - Да, - почти беззвучно откликнулся Бьякуя, опуская веки. – Спокойной ночи вам, Ямада-сан.

Ханатаро быстро кивнул, не уверенный в том, стоит ли ему уходить.

  - И не сутультесь, - прибавил Бьякуя, отвечая на кивок.

  - Не буду, - заверил его Ханатаро и, решившись, встал, чтобы уходить. Волноваться было глупо: его присутствие ничем не могло бы помочь Кучики-тайчо. – Не буду, – тихо повторил он, бросая последний взгляд на посеребренную лунным светом фигуру Бьякуи.

P.S.: нет, я не буду скучать. Я буду волноваться. Я всегда волнуюсь.

Д.7: все уезжают. Долгие проводы – лишние слезы, так?

«Все хорошо, все хорошо, все хорошо», - бормотала Исане себе под нос, и все действительно было хорошо, пока она не заметила, что Унохана-тайчо смотрит в ее сторону.

  - Исане, - спросила Унохана, кладя руку на плечо своему лейтенанту, - с тобой все в порядке?

«Нет, - чуть не ответила ей Исане, но вовремя спохватилась, - теперь все уже точно не в порядке!» Лейтенант Четвертого отряда почувствовала, как подступило к горлу раздражение: она так старательно уверяла себя, что вчера не случилось ничего особенного (Сой Фонг – и не особенное?), и каким бы ненадежным не был метод, он приносил свои плоды – до сих пор. Что Исане могла сказать сейчас? Она даже не чувствовала ни ярости, ни стыда, лишь глубокую иррациональную обиду: не могла заставить себя испытывать какие-либо сильные чувства. В общем – Исане была возмутительно спокойна, и именно это было нехорошо.

  - Да. – вздохнула лейтенант Четвертого отряда, поставив подбородок на руку Уноханы. – Я думаю, что я расстроена, - продолжила она честно.

  - Я уверена, вы помиритесь, - отозвалась капитан Четвертого отряда, не удивленная признанием, аккуратно убирая руку. Исане позволила ей это сделать, напоследок коротко проведя подбородком по костяшкам пальцев.

  - Как ребенок, честное слово, - сказала на это Унохана, мягко усмехнувшись. – Знаешь, я ведь никуда не убегу.

Исане только пожала плечами. «Зачем вам убегать, тайчо? И от кого?» – подумала она. Действительно, не от кого, но и стремиться Унохане-тайчо было не к кому. Исане давно пора было бы уже смириться с этим фактом: имея за плечами четыреста прожитых лет, ее капитан была прекрасна, добра, недостижима и одинока. Что ж, это решало все: нужно было просто прожить предстоящий день, как и все предыдущие и последующие, провести ревизию, осмотреть раненых и ответить Сой Фонг деянием на деяние. Таков порядок вещей, да. Возможно, решила Исане, она пошлет капитану Второго отряда черную кошку в подарок. Потом… посмотрим.

Ренджи проклял подступившее бессонное утро, когда небо еще только начинало светлеть. Прав тайчо, его лейтенант был дураком и обезьяной. ..Нет, впрочем. Дураком – Ренджи хищно ухмыльнулся – он точно не был. И если рассвет добавил ему изрядную долю головной боли и душевных терзаний… Что ж, Ренджи никогда не любил думать долго.

«Ну вас к черту, тайчо, - пробормотал он, потягиваясь. – Страдать из-за вас я не собираюсь». Здесь Ренджи замолчал, бездумно уставясь на горизонт. Ему хотелось саке, решил лейтенант Шестого отряда, определенно. Позволить се6е этого, к сожалению, он не мог. «…Будучи хорошим, выдрессированным лейтенантом», - озвучил Ренджи свою случайную мысль, встряхивая плечами. У отрядов должна была вскоре начаться побудка – пора идти. «Но куда и…» К кому? Зачем? Ренджи широко улыбнулся, прикидывая в уме: пожалуй, он выберет первый вариант. Ему определенно есть к кому идти. Целый мир – лейтенант Шестого отряда, тихо посмеиваясь, стукнул стену кулаком – целый мир был у его ног. Что сказать тайчо, он придумает как-нибудь потом.

..И все получилось просто, невзначай, неотвратимо, как сама судьба.  Ренджи просто стоял в кружке своих шинигами, наслаждаясь кратким отдыхом от дневной рутины, когда до него долетело случайно брошенное: «Интересно, как там тайчо…».

  - Да, интересно, - автоматически согласился с этим Ренджи, чуть громче, чем намеревался, и тут же обнаружил себя под пристальным взглядом более десятка шинигами. Лейтенант Шестого отряда постарался потянуть время, взъерошил свой колючий хвост, с особым старанием избегая полных надежды глаз Риккичи, который просто должен был оказаться так близко к Ренджи, что чуть не наступал тому на пятки.

  - Ничего, - сдаваясь, проворчал Ренджи и бросил на окружающих его подчиненных хмурый взгляд исподлобья, прежде чем наконец-то посмотреть прямо в лицо улыбавшемуся безумно светлой улыбкой, подпрыгивавшему на месте Риккичи. Со вздохом Ренджи продолжил: - Я все равно собирался сегодня зайти к тайчо.

Вокруг послышались аплодисменты и крики одобрения, сдобренные изрядной долей смеха. Ренджи тоже не удержался и, рассмеявшись вместе со всеми,  потрепал Риккичи по бедовой голове. «Ох, паршивцы», - прошептал он, тщетно борясь с улыбкой. Паршивцы, конечно, но ведь его.

  - Ладно, хватит, - гаркнул Ренджи, набрав в грудь побольше воздуха, - работа ждать не будет. Пойдем, Риккичи, - добавил он уже тише и развернулся, не дождавшись ответа, но твердо зная, что рядовой последует за ним как верный маленький хвостик. «Беда с этими новобранцами, - подумал Ренджи, щуря глаза на солнце, - такие еще наивные, молоко на губах обсохнуть не успело. Но раз уж я взял их под крыло, то из них, может, и выйдет толк со временем».

  - Верно, Риккичи? - спросил он в продолжение своих мыслей, обернувшись к младшему шинигами.

  - Верно, - жизнерадостно ответили ему. – А вы про что, фукутайчо?

  - Да так, - Ренджи удержался от того, чтобы снова потрепать Риккичи по голове, - про все хорошее.

Естественно, Ренджи, как хороший, заботливый лейтенант, отослал Риккичи в отряд задолго до того, как подошел к госпиталю. В конце концов, он все еще не был убежден, что капитан Шестого отряда не ест младенцев на завтрак. Так что, будучи, опять же, хорошим, заботливым лейтенантом, Ренджи решил рискнуть собой. Конечно же, он забыл об одном маленьком, но существенном препятствии на пути к своей цели.

  - Абараи-фукутайчо, - Ханатаро серьезно посмотрел на него снизу вверх. Выглядел медик не самым лучшим образом: хотя встрепанные волосы добавляли ему очарования, в сочетании с нездоровой бледностью и темными кругами под глазами это создавало впечатление тревожной хрупкости. – Добрый день. Как вы чувствуете себя сегодня?

  - Хорошо, я полагаю, - Ренджи пожал плечами. – Спасибо за беспокойство.

Медик моргнул, склонив голову набок.

  - Я очень рад за вас, - сказал он медленно, пытаясь сфокусировать взгляд на лице лейтенанта Шестого отряда. – Значит, вы пришли к Кучики-тайчо, так?

Ренджи коротко кивнул. Ханатаро продолжал серьезно смотреть на него, скрестив руки на груди, и ему стало неловко.

  - Ну, я пойду? – сказал он неопределенно, пытаясь обойти медика. Тот не сдвинулся с места, так что Ренджи самому пришлось остановиться на середине шага.

  - И все будет хорошо? – спросил его Ханатаро, аккуратно, но крепко хватая лейтенанта Шестого отряда за рукав.

  - Конечно, - Ренджи от души хлопнул медика по плечу другой рукой, даже не пытаясь высвободиться из его хватки, и выпятил грудь, - все будет хорошо, я тебе это обещаю.

  - А, - протянул Ханатаро, - конечно, - его взгляд опять уплыл в неведомые дали. Затем медик переспросил, неожиданно остро: - То есть, вы будете себе хорошо вести, правда ведь, Абараи-фукутайчо?

Ренджи дернул плечом, удивленный – он-то думал!

  - Лучше не бывает. Честью клянусь, эээ… - Ренджи сбился с тона, пытаясь вспомнить имя собеседника.

  - Ханатаро, Ямада Ханатаро, - жизнерадостно представился медик, ту же поспешив добавить: - Ничего, с первого раза никто не запоминает. Значит, вы пришли извиняться перед Кучики-тайчо? – Ханатаро говорил совершенно без пауз. – Это так здорово, Абараи-фукутайчо, я уверен, вы с капитаном помиритесь. То есть, я не был сначала уверен, и поэтому специально вышел вас встречать, но я же знал, что вы хороший, так что все замечательно, правда? – конец фразы потонул в зевке, и глаза медика внезапно закрылись. Тот медленно помотал головой, чуть приподняв веки.

Ренджи осторожно высвободил свой рукав из хватки Ханатаро.

  - Конечно, я со всем разберусь, - Ренджи легко встряхнул медика за плечи. – Тебе нужно как следует выспаться, слышишь, мале… Ханатаро, - поправился Ренджи.

Ханатаро отмахнулся от слов лейтенанта отряда, улыбнувшись несколько мечтательно от недостатка сна.

  - Вы идите, Абараи-фукутайчо, я скоро буду в порядке, правда-правда! – с коротким поклоном, медик отправился восвояси, бормоча себе под нос что-то про энергетические таблетки.

«Ох, уж эти новобранцы», - проворчал Ренджи, не зная, смеяться ему или беспокоиться. В конце концов, если Ханатаро уснет прямо в коридоре, на него кто-нибудь да наткнется, так?

  - Я пришел, - объявил Ренджи прямо с порога в неловкой попытке избежать мучительной паузы. – Как ваше здоровье, тайчо?

«Жив, как видишь; так себе помаленьку; бывало лучше», - пронеслось в его голове: он привык заполнять молчания капитана бессмысленными фразами. Капитан, конечно же, ответил совсем не так.

  - Ренджи, - Кучики-тайчо смерил его долгим взглядом. – Благодарю, я здоров.

Лейтенант Шестого отряда уже начал было свой ответ, когда понял, что слов для ответа у него нет. «Ну вот и поговорили», - пронеслось у Ренджи в голове, пока он осматривал палату Бьякуи.

  - Я, собственно, - начал он, все еще рыская взглядом по углам. Увидев стул, Ренджи раздумал говорить и поспешил усесться туда. Стул оказался жестким, неудобным, и, к тому же, Ренджи совершенно не нравился вид на стену, который открывался отсюда. Повозившись немного, Ренджи со вздохом встал, чтобы передвинуть его в другое место. Задняя ножка отвратительно заскрипела.

Тихо выругавшись, Ренджи со стуком опустил стул на пол и уселся опять, скрестив руки на груди. Кучики-тайчо, кажется, перестал интересоваться его действиями еще на полпути и отвернулся к окну, строго сжав губы. Ренджи оставалось только дуться у стены, краем глаза поглядывая на снующих туда-сюда по коридору медиков. Среди них даже попалось несколько стоящих внимания, отметил лейтенант Шестого отряда. Тишина затягивалась. Бросив короткий взгляд на тайчо, Ренджи порылся в карманах хакама в поисках чего-нибудь дельного, но нашел только сломанную ветку и перочинный нож. «Ну что ж, - решил он, поглядев на нож, - тоже занятие».

«Зачем я вообще все еще здесь? - подумал Ренджи, аккуратно снимая ножом гладкую коричневую кору. – Мог бы уйти давным-давно». Ренджи казалось, что в этой больничной тишине прошли часы, не минуты. Он сидел здесь, у стены, механически стругая веточку, как будто посаженный на поводок, который еще только утром был натянут до предела. Поводком была вчерашняя ночь, Рукия, Ханатаро, несказанные слова… Калейдоскоп образов возник перед глазами Ренджи, отвлекая его от действительности. Пестрая волнующая мозаика: легкая пустая улыбка Рукии, дрожание Ханатаро под его рукой, побелевшие от гнева губы капитана – никак не желала складываться в единую картину. «Конечно, слова не приходили! – нож чуть не сорвался с обструганной чуть не до прозрачности ветки. – Они здесь и не были нужны». Ренджи ставил на молчание: возможно, оно и могло залечить нанесенные обиды. Когда эта мысль пришла ему в голову, лейтенант Шестого отряда на миг подумал, что мог бы сидеть так долго, неимоверно долго. Нужно было лишь нащупать ритм наступившей тишины, подчиниться ее приливам и отливам и, доверившись течению, отпустить свои мысли на волю – может, что-нибудь путное наконец придет в голову.

И когда тишина все-таки отступила, он знал только одно: ничего, выкрутимся.

  - Ренджи, - обратился к нему капитан, - зачем ты здесь?

Лейтенант Шестого отряда решил ответить честно. Наверное, для этого он и пришел сюда: чтобы попытаться восстановить потерянное (кому он врет? Никогда и не существовавшее между ними) доверие.

  - Тайчо, я… - «не знаю», - хотел ответить он, но ему весьма вовремя помешали. Ренджи никогда бы в жизни не признался, что был рад появившемуся в окне рыжему идиоту. В конце концов, лейтенант первым был готов признать, что весьма неумело обращался со словами.

Когда капитан опять спросил его об этом, он с облегчением ответил:

  - Попался, - прошептали ему на ухо злобным голосом, и когда одна большая, мозолистая и смутно пахнущая порохом и травой рука закрыла ему рот, а другая быстро притянула за талию, Ханатаро даже пикнуть не успел, хотя честно попытался. Наблюдая за его тщетными (и весьма вялыми, к стыду медика) попытками освободиться, его захватчик рассмеялся, и от его баритона воздух вокруг, казалось, задрожал.

  - Га… - попытался воскликнуть Ханатаро, но его прервали:

  - Тихо, не здесь, -  и, схватив за запястья, утянули с собой за угол казармы.

  - Гандзю-сан! – воскликнул, наконец, Ханатаро несколько осуждающе: он все еще не мог успокоиться от страха.

  - Привет, Хана-тян, - ответил Гандзю, довольно ухмыляясь. – Давно не виделись.

Медик кивнул по инерции.

  - Что вы здесь делаете? – спохватившись, спросил он, пытаясь говорить строго.

  - Дай-ка подумать… - Гандзю комично нахмурился. – Ну конечно, - младший Шиба со вкусом ударил кулаком о ладонь, - вспомнил. Я похищаю тебя, Хана-тян. Ты, надеюсь, не против?

Ханатаро сначала даже не мог ничего ответить.

  - Гандзю-сан! – сказал Ханатаро, когда ничего другого придумать не смог. – Это же… это же…

  - Здорово, правда? – перехватил нить разговора Гандзю. – Нее-сан сказала, что можно, и чем скорее, тем лучше.

  - А как же… - попытался возразить Ханатаро, но Гандзю не дал ему договорить.

  - Нее-сан очень просила. Нам, правда, надо успеть, Хана-тян, если мы не хотим рассердить ее. Мы ведь не хотим, верно?

Сердитая Шиба Куукаку была, конечно, серьезным аргументом в пользу Гандзю.

Ханатаро грустно вздохнул, пытаясь размышлять здраво:

  - Унохана-тайчо.

Гандзю спал с лица:

  - Ты правда сильно занят?

Проблема заключалась в том, подумал Ханатаро, что он как раз не был занят сильнее, чем обычно. Ему просто хотелось быть здесь на случай, если Кучики-тайчо что-нибудь понадобится. Он действительно хотел сказать Гандзю твердое и немедленно «да», но не знал, как сделать это и не чувствовать себя так, будто предал Кучики-тайчо. Он ведь совсем-совсем не нужен капитану Шестого отряда теперь, убеждал Ханатаро, теперь, когда тот стоял всего в двух шагах от полного выздоровления. Но предпочитать одних друзей другим неправильно, верно?

  - Я, наверное, не смогу, Гандзю-сан, - тихо пробормотал Ханатаро наконец, низко повесив голову. – Простите, пожалуйста, - он умоляюще взглянул на Гандзю, надеясь, что тот не обидится на такой отказ.

  - Ага, - мудро кивнул младший Шиба, - все ясно. Что ж, Хана-тян, теперь мне действительно придется тебя похитить.

  - Но!... – Ханатаро подпрыгнул на месте, удивленный ответом, лишь для того, чтобы обнаружить, что Гандзю уже ушел вперед.

  - Идем? – обернулся младший Шиба, приглашающе махнув рукой. Ханатаро хмуро вздохнул под ноги и поторопился за Гандзю.

  - Ано, Гандзю-сан, - начал было медик, нагнав его, но быстро замолчал, когда Гандзю повернулся к нему, состроив страшное лицо, и яростно прошипел «Тихо», комично махая пальцем на Ханатаро. Тот проследил движение глазами раз, другой и, наконец, моргнул, когда палец остановился прямо у него перед носом.

  - Конспирация, - прошептал Гандзю, с силой вжимаясь в стену - это ключ к успешному завершению операции. Улица чиста. Хорошо. Перебежками до следующего дома.

Ханатаро хотел было заспорить, но остановился, увидев, как счастливо засверкали глаза Гандзю, будто тот был ребенком, выпущенным на свободу.

  - Гандзю-сан, - тихо дернул его за рукав медик. – Если мы хотим пробраться незаметно, не лучше ли воспользоваться канализацией? Здесь неподалеку должен быть один из входов.

  - Хана-тян! – младший Шиба, светясь от счастья, сжал предплечье Ханатаро. – Ты чудо. Веди.

Медик с трудом удержался от улыбки, чувствуя за спиной энергичную поступь своего компаньона, но затем подумал: «Почему бы не улыбнуться?» В последние дни он так отчаянно и усердно пытался заставить других улыбнуться,  что свою улыбку – здесь, сейчас, совершенно безвозмездно и без причины – рассматривал как драгоценный дар.

  - Гандзю-сан, - опять остановился Ханатаро, улыбаясь изо всех своих сил, - это хорошо, что вы сейчас здесь. Я счастлив.

Гандзю растерянно потер затылок, от смущения зажав волосы в болезненной хватке. Безуспешно прочистив горло, он сказал, глядя на белую стену:

  - Не стой уже, пойдем. Нее-сама правда рассердится, если мы опоздаем к обеду.

  - Мы не опоздаем, - заверил его Ханатаро, - обещаю.

Гандзю что-то невнятно промычал в ответ, но Ханатаро притворился, что не услышал, занятый отодвиганием тяжелой гранитной плиты, что закрывала люк в канализацию. Вернее был занят, до тех пор, пока его не отодвинули в сторону, отбросив плиту с такой легкостью, будто она была перышком.

  - Осторожнее, Гандзю-сан, - предупредил медик, с беспокойством глядя, как Гандзю спускается вниз, в темноту. – Вам совсем не надо было идти первым, Гандзю-сан, вдруг что-нибудь случится…

Младший Шиба легкомысленно отмахнулся от его слов, и Ханатаро вздрогнул, на миг представив себе, что будет, если хватка Гандзю на перилах ослабнет.

«Нет уж, - решил медик, - он без меня никак не справится», - и, выждав немного, с некоторой робостью позвал в темноту:

  - Гандзю-сан? Вы в порядке? Подождите, я сейчас спущусь.

С приобретенной за годы службы в Четвертом отряда сноровкой, медик перелез через край, крепко зацепившись за перила, чтобы закрыть за собой люк. Возможно, он зря волновался, подумал Ханатаро, чувствуя под руками знакомую прохладу металла, ведь единственным недостатком этой лестницы было то, что она заканчивалась чуть выше, чем могла бы. В тишине канализации, дыхание Гандзю казалось медику громким и размеренным. Успокоенный этими звуками, Ханатаро, уже предчувствуя конец ступенек, готовился к прыжку, когда кто-то обнял его за талию сзади. Медик испуганно вскрикнув, отпустил перила, пытаясь вырваться из теплой хватки, когда его несколько небрежно поставили на землю.

  - Га.. гандзю! – отдышавшись воскликнул Ханатаро, забыв о вежливости за отчаянно бьющимся сердцем. – Пожалуйста, не делайте так больше, Гандзю-сан!

  - Ааа, - протянул тот, заикаясь, рассеянно потерев ладони друг о друга, - извини, Хана-тян, это была плохая шутка. Я еще думал было сказать «бу», но как видишь…

Ханатаро тихо вздохнул.

  - Гандзю-сан, - начал он после небольшой паузы и, дождавшись «Что?» в ответ, продолжил: - Бу.

Младший Шиба захохотал, заполняя своим щедрым смехом тишину туннеля. Дальше они шли уже молча.

***

Когда сердитая и разгоряченная после скачки Бонни-тян, жарко фыркнув, затормозила перед особняком, Ханатаро чуть не слетел с ее холки, по инерции больно уткнувшись носом в спину Гандзю. Медик застыл, устыдившись, осторожно отодвинулся от младшего Шибы, съезжая в траву по покрытому короткой жесткой щетиной боку кабана. Равнина, вся в оранжевом и розовом в этот ранний закатный час, подступала к его ногам со всех сторон, ласкаясь сухими острыми стеблями о ткань хакама. Поежившись от тихо свистящего в траве ветра, Ханатаро повернулся к дому, как раз когда Гандзю закончил возиться со сбруей Бонни-тян.

  - Нее-сама в доме, - тихо сказал подошедший со спины Гандзю. – Она ненавидит прощаться.

  - Так еще же… - Ханатаро оборвал сам себя, с силой потрясая головой. – Может, тогда не стоит?...

Хищно улыбнувшись, Гандзю с силой толкнул его вперед, и медик пролетел вперед несколько шагов.

  - Пойдем-пойдем, нас уже все заждались. – Младший Шиба коротко взглянул на алеющие облака. – В конце концов, прощание еще не конец света. – Гандзю скривился, как будто сам не верил в свои слова, и пошел вперед по тропе к дому.  Бонни-чан последовала за ним, тяжело дыша и упираясь. Ханатаро оглянулся через плечо на равнину, слившуюся для него в одно сияющее красно-коричневое пятно, и поспешил догнать своего друга. Тропинка жизнерадостно хрустела под подошвами сандалий, пачкая края хакама дорожной пылью.

В доме их действительно ждали.

  - Гаааан-дзююю, паршивец, ты еще дольше мог провозиться?! – Громкий голос Шибы Куукаку накрыл Ханатаро с самого порога. Хозяйка голоса объявилась минутой позже.

Гуляющий по комнатам запах готовящейся еды смешался с вечным запахом пороха, обернутый в сладковатую нотку благовоний. В коридоре горели светильники.

  - Хана-тян, - радостно всплеснула руками Куукаку, разглядев гостя, прежде чем наставить обвиняющий палец на Гандзю. – Ты, - сказала она тяжело, эффектно выдерживая паузу. Плечи Гандзю слегка напряглись. – Марш в Сейретей за рыжим придурком. Скажи, что мы его ждем, и пусть только посмеет отказаться. Встретишь по дороге эту чертову кошку … - Куукаку задумалась на мгновенье, - передай привет. Придет, когда захочет, я ее ждать не буду.

Ожесточенно закивав под выжидающим взглядом старшей сестры, тот выскочил за порог. Куукаку проводила его глазами, выбила трубку на крыльцо. Ханатаро показалось даже, что она покровительственно улыбнулась вслед Гандзю – медик мысленно одобрил это.

  - Ано, Куукаку-сан, - он медленно переступил с ноги на ногу, - зачем я здесь? – и поднял глаза на ее профиль. Черты Шибы дрогнули, и она расплылась в волчьей, предвкушающей улыбке.

  - Ты? – повторила она вслед за ним, легко подняв бровь и смакуя каждое слово, - ты, мой дорогой Хана-тян здесь потому, что я хочу услышать все свежие сплетни Сейретея. Я знаю, эта чертова кошка мне все равно ничего не скажет, но ты с другой стороны… Так как там дела у вашего лейтенанта?

Ханатаро подавил в себе желание нервно рассмеяться в ответ.

  - Давайте я лучше помогу приготовить ужин? - предложил он со слабой надеждой в голосе.

  - Ну, раз уж ты предлагаешь, - пожала плечами Куукаку, - у нас впереди еще много времени.

Повесив голову, Ханатаро последовал за ней вглубь дома.

Почему-то Рукия не была удивлена тем, как сильно ей хотелось сейчас посоветоваться с Ханатаро. Так легко было бы поддаться его словам и сочувствию, принять помощь, даже, возможно, простить себя… Не сейчас. Не здесь. Не так. Рукия остановилась на дороге, оглядываясь вокруг. Она стояла на окраинах Первого района, вид которого был знаком и незнаком одновременно. Наверное, она действительно смогла привыкнуть к защите белых стен Сейретея. Старейшина сказал, что последний дом Шибы Куукаку был где-то на востоке за Третьим районом. У нее оставалось еще два района для того, чтобы придумать то, что она хотела сказать Шибе. «..Но выслушает ли она все, что я хочу ей сказать?» - при этой мысли Рукию окатила волна страха. «Я все равно скажу,  - рассеянно подергав рукав кимоно, решила Рукия. – Ее спине, если понадобится. Заставлю себя выслушать. Обязательно». Во дворе одного из домов завыла собака. Вздохнув, Рукия посмотрела под ноги, на дорогу, тянущуюся бесконечно.

..Ничего, она дойдет. Рукия тихо улыбнулась этой мысли.

***

Ханатаро решил, что с него хватит. Куукаку-сан за шиворот увела Гандзю на задний двор, как только он появился десять минут назад, взъерошенный на взмыленной Бонни-тян.

  - Как не нашел?! – уловил медик краем уха, перед тем как брат и сестра исчезли за домом.

Ханатаро забеспокоился. Куукаку-сан и Гандзю-сан  вполне могли увлечься спором, и тогда…. Тогда кто-нибудь мог пострадать.

Медик быстро вытер влажные ладони о фартук и выскользнул из кухни, чтобы проверить разговор на заднем дворе, но тотчас застыл при виде фигуры, тихо пробирающейся через поле к дому.

  - Рукия-сан, - прошептал Ханатаро, переведя взгляд на спорящих неподалеку брата и сестру и обратно. Боясь нарушить момент, медик попятился обратно в дом. Предстоящий разговор не предназначался для его ушей.

***

Когда Рукия встретилась глазами с серьезным, оценивающим взглядом Шибы Куукаку, она знала, что уже не сможет убежать. Груз фамильного  сходства навалился на грудь, не давая дышать. Глаза, лицо, волосы, губы, нос… Глаза, глаза, глаза…. Такие же были у Кайена-доно. Его черты, но тоньше, изящнее на упрямом, выразительном, женском лице.

  - Чего тебе? - резко бросила Куукаку, когда Рукия еще только поднимала на нее взгляд так боясь этих глаз. Рукия наблюдала за губами, все время только за губами, за острым, дернувшимся в ее сторону подбородком. Она забыла все, что хотела сказать.

Гандзю попытался вмешаться – зачем, Рукия не понимала. Этот разговор был не для Шибы Гандзю и не про Шибу Гандзю. Сейчас она разговаривала с Кайеном, и ей не нужен был непрошенный защитник, не перед ним, никогда перед ним.

  - Я знаю, кто она такая, отоото, - Куукаку посмотрела куда-то за Рукию, цинично скривив губы. – Поэтому я и спрашиваю тебя, Кучики Рукия, шинигами, убившая Кайена, зачем ты пришла сюда?

«..Какие же у Шибы Куукаку жестокие губы», - мелькнула полуосознанная мысль, и все это время, все время, Рукия пыталась выдавить из себя хотя бы слово.

  - Простите, - наконец выдохнула она в поклоне, - я давно хотела прийти, простите, я… Попросить прощения… - нет, она не плакала, не собиралась плакать, конечно же нет, просто в голове все плыло, и Рукия не могла связать двух слов.

  - Достаточно, - Куукаку отвернулась, даже недослушав, - достаточно, - повторила она, ероша свои волосы. – Хва-тит.

  - Н-но!.. – Рукия подалась вперед почти по инерции, чувствуя странную гулкую пустоту, которая разлилась по телу, когда слезы уже отступили, а надежда еще не пришла.

Куукаку наскочила на нее, будто появившись из воздуха, ударяя сильно, больно, со скрытой обидой.

  – Я. Сказала. Хва-ТИТ! – прорычала она, резко отворачивая голову от ищущего взгляда Рукии. – Кончай извиняться. Укитаке, - Куукаку коротко выдохнула, поджимая нижнюю губу, почти закусив ее, но поймала себя на этом и остановилась. Ее тело двигалось, злилось, дрожало от напряжения, висевшего в воздухе, но глаза оставались холодными, будто все, что происходило сейчас, было решено ей давным-давно, – рассказал мне. Это было вынужденное решение. И я давно уже решила, что если ты извинишься, я прощу тебя. Все, - с силой закончила она, - тема закрыта.

Рукия чувствовала себя так, будто ее лишили любимой игрушки. Даже шок оттого, что Шиба Куукаку, оказывается, знает о той ночи, не мог полностью смыть накатившее разочарование.

«Да, верно, я сделала то, что хотел Кайен-доно, и все это время я… все это время я думала лишь о себе, хотя и не мне пришлось страдать больше всех…» - Рукия виновато опустила глаза. Она могла теперь дышать свободно, она могла, возможно, жить, но как же не хотела, как грустно было ей быть свидетелем конца!

  - Спасибо, - пробормотала Рукия, - правда, спасибо и извини… - кулак Куукаку врезался в ей в нос вместе с диким «Я же сказала прекратить!!!» - ..те. – Шиба угрожающе зарычала, и Рукии оставалось только замолчать.

Презрительно фыркнув, Куукаку протянула ей платок.

  - Возьми, - сказала она, махая белой тканью перед носом Рукии. – вытри… - Куукаку многозначительно пошевелила пальцами, - ..кровь.

Рукия крепко прижала платок к щеке, жесткий, как и его владелица, пропитанный порохом и благовониями. Глаза опять защипало.

  - Какая все ерунда, - прошептала себе под нос Куукаку, стоя вполоборота к младшей Кучики, и устало повесила голову. – Все ерунда. Оставь платок себе, мне эта тряпка уже не понадобится.

Закат над полем блистал во всей красе. Рукия рассеянно окинула взглядом мерно качающиеся колосья мисканта и стебли осоки, не заметив сначала две фигуры, приближавшиеся к ней.

  - Вот ты где! – этот возглас отвлек ее от раздумий. – Вы уже, кажется, закончили с делами, пойдем. Врата в наш мир откроют завтра, - заявил Ичиго с непоколебимой уверенностью.

Рукия улыбнулась знакомому тону, идя навстречу.

  Они остановились в двух шагах друг от друга, и это было почему-то и замечательно, и страшно.

  - Так нам не придется кричать через все поле, - пояснила Рукия с невольной улыбкой, пропуская платок через пальцы. – Знаешь, я хотела тебе сказать, что не вернусь с вами в Каракуру, - это вышло неожиданно легко, как будто она совсем забыла о вине, страхе и ожиданиях. – Я решила остаться здесь.

..И все же Рукия ожидала крика.

  - Если это твое решение, - Ичиго был на удивление спокоен, - тогда все в порядке. Я наконец-то вспомнил, почему так сильно хотел спасти тебя.

Она совсем не была готова увидеть его улыбку. Не была готова к тому, что его глаза тоже улыбались. «Этот Ичиго, - Рукия подавила в себе желание потрясти головой. – С ним то легко, то трудно».

- Где ты шлялся все это время? – бесцеремонно прервала их разговор Куукаку. Рукия сомневалась, что вмешательство было несвоевременным: по ее впечатлению, Шиба Куукаку давно выросла из столь детских ошибок. Но нужно ли Рукии узнавать чужие секреты?

Смеркалось. Увлеченно спорили Ичиго и Куукаку. Рукия не слушала: в доме горел свет, и выглянувший из двери Ханатаро махал им рукой, зовя ужинать. «А завтра прощаться», - подумалось ей мимолетно, и она тихо рассмеялась. Ханатаро еще раз помахал рукой и скрылся внутри.

Честное слово, Исане давно пора было бы перестать удивляться. Прямо посередине ее комнаты лежало тельце маленького черного котенка, которого живым она отправила Сой Фонг еще утром. Котенок был мил, как и все котята – жаль, что ему сломали шею. Лейтенант рассеянно потрепала его по шерстке, ногтем подцепляя лежащую около записку.

«Я вызываю тебя на дуэль. На этот раз ты не уйдешь, Ребенок, - прочитала она. – Время и место тебе, полагаю, известны. P.S.: Мне жаль, что нам вообще пришлось встретиться».

Скомканная бумажка полетела в угол под аккомпанемент разъяренного шипения Исане.

  - Да кем она себя считает? – с силой топнув ногой, потребовала та ответа у потолка. – Выскочка! Так и знай, Сой Фонг, так и знай, я принимаю твой вызов.

После выкрика Исане воздух в комнате, казалось, звенел. Лейтенант резко закрыла уши руками, ожесточенно мотая головой. Пульс в висках бился как дикий. Где-то внутри себя она уже понимала, что все это закончится катастрофой, но уже не могла ничего предотвратить. Ей оставалось лишь принять последствия своих действий, выстоять в надвигающемся шторме, выжить.

Ох, Унохана-тайчо, умоляю! Что же я натворила…. И вправду – ребенок.

Исане потерла горящие глаза, затем подняла и тщательно распрямила записку капитана Второго отряда.

«Может, не пойти? – спросила она саму себя, сомневаясь. – Но все уже, все: решение принято».

Ей хотелось оказаться подальше отсюда, подальше от проблем, на свободу. Глупое желание, конечно: это бы ничего не решило.

  - Я не хочу, чтобы солнце сегодня садилось, - пробормотала она, подхватывая котенка за живот: бедное животное нуждалось в погребении. Остаток дня прошел на автопилоте.

Сой Фонг ждала ее на их обычном месте с выражением крайней скуки на лице. Руки капитана Второго отряда были скрещены на груди, костяшки почти белые от крепкой болезненной хватки, будто она пыталась физически удержать себя от необдуманных действий. Поднявшийся навстречу Исане взгляд был темным и тяжелым.

  - Надо же. Пришла, - поприветствовала ее Сой Фонг с очевидным пренебрежением, отворачивая лицо, и скривила губы.

  - Я… Да, - Исане потерянно оглянулась вокруг: она не знала, что еще сказать.

  - Тогда начнем, - просто ответила капитан Второго отряда, ударяя ее под дых. Исане едва успела увернуться, принимая защитную стойку.

«Не нападать. Не нападать», - билось у нее в голове, пока Сой Фонг обходила ее кругом, глядя, как хищник на добычу.

  - Я знаю, что ты сейчас думаешь, Ребенок, - внезапно заговорила капитан Второго отряда. Исане напряглась.   – Извини, это не переждешь. Как глупо, - добавила она, удивляясь самой себе, прежде чем метнуться вперед и повалить лейтенанта на спину. Исане попыталась вырваться, но хватка Сой Фонг на ее запястьях была крепкой. Иного выхода не оставалось: чувствуя себя добычей, Исане ударила. Капитан Второго отряда все еще не отпускала, и они покатились по нагретой за день земле, царапаясь и пихаясь локтями, кусаясь, хрипло дыша. Исане не терпела тяжелое, теплое тело Сой Фонг наверху, заставлявшее чувствовать себя странно уязвимой; Сой Фонг отказывалась видеть над собой раскрасневшееся, в мелких царапинах лицо Исане, которое плыло перед глазами, трепеща, как нагретый полуденный воздух в середине засушливого лета.

Отыграться. Сделать больно. Подчинить. Не подчиниться. Это всего лишь игра, в конце концов, и все здесь происходит понарошку. Не всерьез.

Не всерьез – и Сой Фонг больно кусает губы Исане, давит на ее плечи, безжалостно прижимает к земле, пока та не сдается, обмякая под жесткими, железными пальцами. Она такая бледная, выцветшая на фоне земли, думает Сой Фонг – пытается думать, пытается решить, что делать с грубой тканью косоде под пальцами – моль, мышка, ребенок. Идеальная жертва для идеального хищника. От нее пахнет страхом, и потом, и слезами, и кровью и совсем чуть-чуть – душистой, пряной землей и полынью. У нее светлые волосы, в которые можно вцепиться, зажать тонкую косичку в ладони, ее тихое «не надо» - прохладный ветерок на коже Сой Фонг, ее «не надо» - и в ответ собственное, горячечное «О, но ты же сама этого хотела». Хотела – хотела Ребенок, не оправдывайся, - как хочет сейчас Сой Фонг ее вскриков, мокрых ресниц, тепла ее лона, той единственной мысли, что сейчас отражается на пылающем от стыда, слез и поцелуев лице: «Это не происходит со мной, это просто не может происходить со мной»…

И пальцы Сой Фонг продолжают мучить ее соски, беспорядочно скользить под снятой наполовину одеждой, вниз по ребрам, по линии позвоночника, до изгиба поясницы, потом дальше, дальше, внутрь, и повторять эти движения вновь и вновь – до безумия, чувствуя, как невольно отзывается тело, еще раз доказывая Ребенку: «Ты этого сама хотела»…

..И конечно, все заканчивается, потому что сколько можно точить когти о безжизненное тело? «Пусть Исане лежит здесь, как сломанная кукла,  - думает капитан Второго отряда, -  хоть до скончания веков, пусть смотрит, как я ухожу от нее победительницей, пусть никогда, никогда больше не появляется на этой блаженной, проклятой, нашей поляне, с нашим небом над головой, нашей землей под ногами, нашим деревом, нашим всем, пусть всегда опускает глаза при встрече – и я буду довольна».

..И Сой Фонг почти уходит, конечно же, уходит, но к ночи холодает, небо высокое и пустое, все вокруг задержало дыхание, и это как ведро воды на голову. Она не чувствует себя виноватой, но сердце тяжело ухает вниз и в голову закрадывается робкая мысль о том, что, может быть, что-то все-таки не так.

Даже тишайший из всхлипов слышался ей отчетливо и ясно.

***

Все было как в тумане. Исане, чувствуя, как скатились к вискам последние слезы, закрыла глаза, приветствуя вечернюю прохладу на своем лице. Она казалось себе самой пришпиленной к земле, не способной подняться, и то и дело впадала в короткую, неспокойную дрему, просыпаясь при каждом шорохе. Мысли ее были обрывочными и беспорядочными, и Исане не могла успокоиться, сосредоточившись надолго хотя бы на одной.

Когда ее подняли на руки, встряхивая, чтобы поудобнее устроилась в чужой хватке, лейтенанту Четвертого отряда казалось что она все еще спит, спит, спит.

P.S.: Доброй ночи.

  - Просыпайся, - что-то ледяное прикоснулось к ней– это Йоруичи потерлась носом о ее щеку, - беда.

Унохана приподнялась на локте, встретившись взглядом с мерцающими в сумраке золотистыми глазами кошки, запрыгнувшей ей на грудь.

  - ..Ты слышишь шаги по коридору? – продолжила Йоруичи, мягко ступая на пол, и, не оборачиваясь, направилась к двери. – От твоего лейтенанта несет кровью.

Вздохнув, Унохана потянулась за капитанским плащом, небрежно накидывая его на плечи поверх легкой полотняной юкаты. Расплетенные волосы рассыпались по спине и широким рукавам беспорядочными волнами.

  - Она меня вряд ли поблагодарит, - сообщила капитан Четвертого отряда путавшейся в ногах кошке, тихо кладя ладонь на панель сёдзи. – Может быть, в конце это будет не важно.

  - Тебя ведь это совершенно не волнует, - заметила ей ее темная тень, проскользнувшая вперед по сонному общему коридору на мягких лапах. – Ты просто хочешь заставить себя почувствовать хоть что-нибудь.

  - Много дел и мало сна, - Унохана рассеянно потерла запястье, чувствуя ладонью его мягкий изгиб, и принялась методично разминать пальцы. – Я уже смирилась с тем, что моя девочка будет попадать в неприятности, но дуть на каждую ранку – значит задеть лейтенантскую гордость и поступить вопреки здравому смыслу. Не так ли?

Йоруичи не ответила, и вопрос повис в тишине. Это, пожалуй, было столь же важным, как и тот факт, что они достигли места своего назначения. Под легкой рукой капитана дверь открылась без малейшего сопротивления. После темноты коридора здесь, казалось, было светлее, но все так же серо, совсем не день, дневная картина – ночь, которая традиционно выпадает из всех исторических хроник. Исане лежала на футоне лицом вниз, спрятав под собой руки, но внимание вошедших оказалось приковано к сидевшей между Исане и дверью Сой Фонг.

  - Ну, доигрались, - сказанные мрачным, низким голосом  Йоруичи слова разом разбудили дремавшие в комнате ночные шорохи, и кошка с места бросилась на капитана Второго отряда, быстро, как на крыльях – легкое грациозное тело только на миг мелькнуло в воздухе – и принцесса Шихоин крепко прижала Сой Фонг к полу – человеческими руками. Йоруичи сжимала чужие запястья жестко, до синяков – как и намеревалась – зная про себя, что захоти, сломала бы руку своего бывшего лейтенанта без труда. Но и милосердие в ней было еще живо.

  - Да, именно, - Сой Фонг закашлялась посередине фразы, но упрямо продолжила хриплым, сорванным голосом, неприятным уху после мягких низких тонов Йоруичи. – Я это сделала. Письменного свидетельства при двух очевидцах теперь, кажется, не требуется?

Принцесса Шихоин коленом надавила на диафрагму Сой Фонг, прошипев злое «Дура», и обернулась к белеющей в темноте фигуре капитана Четвертого отряда, бросив нетерпеливо и резко:

  - Сделай же что-нибудь! Не стой там, как… как!…

Унохана машинально вытерла ледяными пальцами щеки, как во сне, опускаясь на колени у футона, и осторожно предложила руку своему лейтенанту. Исане вздохнула всем телом, ухватилась за протянутый белый рукав хищно согнутыми одеревеневшими пальцами, подползая к ее коленям. Свободной рукой Унохана подхватила свои волосы, рассыпая их тяжелым душным покровом вокруг Исане, и сама склонилась следом, ниже, ниже, так низко, что, казалось, уткнулась носом в светловолосую макушку. Йоруичи не могла разглядеть лица капитана Четвертого отряда: для нее все слилось в одно непонятное темное пятно.

Принцесса Шихоин оторвалась от своих наблюдений и повернулась к Сой Фонг.

  - Ничего не хочешь сказать? – она с трудом заставила себя улыбнуться.

Нынешний капитан Второго отряда равнодушно смотрела на потолок, но, как подозревала Йоруичи, не видела даже его.

  - Убивай быстрее, - бросила та с наигранным презрением.

Йоруичи скривилась, скатываясь на пол.

  - Поосторожнее с пафосом, девочка, - сказала она, лежа бок о бок с Сой Фонг и со сдержанной яростью пытаясь расчесать спутанные волосы, - а то ведь я могу и поверить. Не заставляй меня принимать такой дар.

  - Лучше бы ведь было, - Сой Фонг перекатилась на бок, чтобы увидеть профиль Йоруичи. Та лениво посмотрела на капитана Второго отряда, и этот косой взгляд из под ресниц в сочетании со смягченными сумраком линиями упругого обнаженного тела придавали Йоруичи вид почти чувственный. – Я же не такая. У меня же есть честь.

  - Была, - поправила Йоруичи меланхолично. Пальцы Сой Фонг осторожно дотронулись до ее плеча, потерянно скользнули вниз по руке. Обе женщины молчали, прислушиваясь к тому, что происходило за их спинами.

  - Вот что, - начала принцесса Шихоин и замолчала. – Иди отсюда и не оглядывайся. Убей какую-нибудь пропащую белку или пни дерево – мне все равно, но главное, девочка, иди отсюда и не мешайся под ногами. Все. Вперед.

  - Когда Унохана-тайчо решит, что делать.. -  глухо сказала Сой Фонг от порога, схватившись за стену, чтобы унять нервную дрожь.

  - Ты с ней спишь? – с прорезавшейся злостью выплюнула вслед капитану Второго отряда Йоруичи, резко приподнимаясь на руках.

  - Я поняла, - оборвала ее Сой Фонг, в голосе которой мешались обиженная гордость и нервический холод. С этим она ушла, четко чеканя шаг. Принцесса Шихоин морщилась от каждого намеренно громкого стука ее сандалий.

Обессиленная, Йоруичи опять упала на жесткий пол, мало заботясь о том, чтобы смягчить боль от удара.

***

Исане зарылась еще глубже в колени своего капитана, нещадно сминая белое хаори.

  - Все уже, все, - прошептала Унохана, медленно смежив веки, чтобы дать отдых болящим глазам, и успокаивающе погладила Исане по шее под мокрыми от пота волосами. – Уснула, - и просяще протянула Йоруичи ладонь. Ее запястье, терявшееся в беспорядочных складках широкого рукава выглядело особенно хрупким.

«Крыло сломанное. Такая беззащитная», - Йоруичи стряхнула с себя остатки полночного бреда – паутинные нити сонливости и равнодушия только и ждали тишины, чтобы заманить в свои сети. Подошла, осторожно ступая, глянула на Унохану сверху вниз. Та ответила на взгляд Йоруичи, и им оставалось только стоять так, находя в этом странное равновесие, и пытаться оправдать себя друг перед другом. Не было даже удивления: они знали, чувствовали, предрекали, что именно так случится, и – ничего не сделали. В конце, что им оставалось? Теперь лучше всего было промолчать.

Принцесса Шихоин коротко прикоснулась к раскрытой ладони кончиками пальцев, усаживаясь рядом, неловко похлопала чутко дремлющую Исане по плечу.

  - Останешься с ней до утра? – Унохана задумчиво склонила голову к плечу, но взгляд, скрытый ресницами и тяжелыми темными волосами был прям и честен – наконец-то честен. – Обе, в конце концов, ожидают твоего решения, - договорив, Йоруичи криво усмехнулась, что придавало ей вид весьма дикий.

  - Смешные, правда? – капитан Четвертого отряда тоже безрадостно улыбнулась. – Кровь так и кипит.

  - Да уж, дети, ничего не скажешь, - Йоруичи вскинула голову в своевольном жесте, капризно повела плечом. – Сделай мне одолжение, не решай за них ничего на этот раз.

Унохана опустила глаза на свою раскрытую ладонь, лежащую на краю футона, потом снова взглянула на принцессу Шихоин.

«Вот она я, без масок и без щитов, вся перед тобой, - читала Йоруичи в ее слабой, спокойной улыбке. – И мне все равно, что ты подумаешь, потому что за моей спиной - века».

Лебединые рукава. Принцесса в башне, вечно юная и вечно одинокая, мудрость, которая уходит в пустоту. Запад-запад, зачем ты приплыл в Осаку со своими христианскими сказочками?

  - Я полагаю, так мы и попрощаемся, - пробормотала завороженная Йоруичи, - застыв на полуслове… - и ее глаза на миг засияли прежним весельем. – Мне это по душе.

«Я так многое хотела бы сказать, теперь, когда можно, - желала вымолвить Йоруичи, не размыкая губ. – О том, как я ненавижу себя, это – нас – нас, за то, что мы не замрем от ужаса и не заплачем самозабвенно даже перед лицом смерти, что ожидаем худшего наперед (и, ками, неужели правы и в этом?) и сердимся, яримся, позволяя гневу вести нашу руку в бою. Что хотела бы уйти отсюда любовницей этой ночью, в чужой одежде, на рассвете, когда даже травы еще спят, победительницей с гордо поднятой головой – но ты все это знаешь и без моих напоминаний, не так ли, Ёнбантай-тайчо?»

  - Иди, - ответила ей Унохана, мягко прикасаясь губами к гладкому лбу.

Д.8.: Хватит. Не нужно больше. День Восьмой.

Утром портал в мир людей был уже установлен. Унохана поблагодарила посланца, величественно кивнув головой, прежде чем удалиться по делам госпиталя, мурлыкая себе под нос детскую считалочку. Хороший день выдался для прощаний – с небом, покрытым синей глазурью, скрытый ото всех прошедших штормов и житейских бурь. Витало в воздухе что-то такое… какой-то лукавый утренний намек на то, что в гостях хорошо, а дома лучше, но беготня и всполошные сборы миновали эту часть Готей-13.

Капитан Четвертого отряда зашла в палату Кучики-тайчо, из вежливости постучав, перед тем, как войти, и застала его задумчиво стоящим у окна.

  - До их отбытия еще есть время. Не напрягайтесь понапрасну, Кучики-тайчо, - мягко пожурила Бьякую Унохана, аккуратно присаживаясь на гостевой стул. – Все-таки вы все еще выздоравливаете.

  - Несомненно, - коротко отозвался капитан Шестого отряда, незаметно для Уноханы льнущий к стене для опоры.

  - Вы всегда были не по годам благоразумны, - с намеком улыбнулась Енбантай тайчо, и Бьякуя свел брови в попытке загнать поднявшееся в душе чувство вины вглубь себя.

  - Они интересные молодые люди, не правда ли? – легко спросила Унохана, тоже глядя в окно поверх скрытого капитанским хаори плеча Бьякуи. – Это поколение… Оно когда-нибудь займет наше место, уже занимает. Мы даже не учили их уму разуму… - Унохана вздохнула, на миг отводя глаза, и предпочла не заканчивать своей мысли.

  - Следовало бы, - сухо отозвался капитан шестого отряда, и она без удивления оглядела его строгий бледный профиль. – Их непокорность хороша в меру.

Унохана-тайчо согласилась с ним из вежливости – жестом, взглядом, взмахом ресниц, - почти улыбнувшись. Нет, Бьякуя никогда не был слушателем и не мог посочувствовать ее словам всей душой. «Он так молод, - с близким к родительской снисходительности чувством отметила про себя капитан Четвертого отряда. – Он еще не понял, что тоже находится там, за чертой, отделяющей два поколения». Йоруичи называла Бьякую малышом, сама едва ли старше. Унохана почувствовала, как смыкается вокруг нее кольцо страшного одиночества и тишины – для тех, новых, ее слова уже не были пророческими. Ей оставалось только слушать и ждать.

Само прощание не было прощанием, лишь послесловием к уже сказанному и сделанному. Ренджи нетерпеливо переступил, повел плечами, все это время не сводя хмурого сосредоточенного взгляда с тоненькой фигурки Рукии, потерянной за кольцом отбывающих рёка. Ему не давало покоя ни присутствие здесь капитана, ни меланхолическая, но счастливая улыбка Рукии.

Глупо, глупо, глупо! Ренджи чуть не зарычал от нетерпения: казалось, сам воздух раздражал его тем сильнее, чем дольше звенели в кругу друзей повторяющиеся слова прощания. Лейтенант Шестого отряда инстинктивно поправил висящий на боку занпакто, и отвернулся в сторону, яростно уставившись на Кучики-тайчо, но не выдержал, и опять перенес свое внимание на выставленный капитаном Тринадцатого портал.

Укитаке-тайчо бросил мимолетный, невидящий взгляд в его сторону, и Ренджи понял: среагировал на реяцу, тлеющую обещанием драки. «Вот же черт, - пожаловался лейтенант сам себе, затанцевав на месте, - ни минуты покоя». Чувствуя смутный стыд, Ренджи сориентировался на Укитаке, постепенно успокаиваясь. Если смотреть на кого-нибудь слишком долго, реальность размывается и искажается, белизна волос роднится с облаками, и накатившая волна шепчет о чувстве сродни влюбленному восхищению – но Ренджи не женщина, с него все как с гуся вода. Лейтенант встряхнулся, возвращаясь в реальность, и продолжил (теперь бессовестно) разглядывать капитана Тринадцатого отряда: для него прощания были по-прежнему несущественны.

«Это все чертов Ичиго виноват… Надо же было припереться…». Облака всё также тащились по небу в ожидании полудня. Ренджи подавил очередной зевок.

  - Так много… На площади их так много… - Ханатаро потерянно повернулся на знакомый голос. – Знаешь почему, Ханатаро-кун? – Теплая рука легко потрепала его по плечу. Странно: медик и не заметил, что замерз. Унохана-тайчо поймала его взгляд, кивнув в такт каким-то своим мыслям. – Потому что даже шинигами иногда сложно оставаться в одиночестве, проводив дорого гостя за порог, - пояснила она сразу же, не давая тишине продлиться. – Совсем не обязательно прятаться в тени, - Унохана сокрушенно вздохнула.

Ханатаро сморгнул случайную слезинку и кивнул, соглашаясь. Все виделось резче к полудню; тень от складского навеса, где они сейчас стояли вдвоем, кончалась прямо у ног медика, и сразу за этой границей начиналась пыльная каменная кладка. Ханатаро бросил робкий взгляд исподлобья на расходившихся шинигами, уже готовясь ответить хоть что-нибудь, защититься, оправдаться, когда на миг всякое движение остановилось. Это было так: взгляд медика скользнул от серости камней на синеву неба, мимолетно зацепившись за ленивые очертание очередного перистого облака, и – тихий смех капитана Четвертого отряда, случайный шорох ткани…

  - Как насчет чашки чая, Ханатаро-кун? Это тоже не стоит одиночества.

Ханатаро послушался ее мягкой улыбки, робко улыбнувшись в ответ. Весь день сегодня ему казалось, что он стоит на пороге чего-то нового, но, бессильный перед глупым предчувствием, он мог только дрожать и нервничать.

Широкие рукава капитанского хаори скользнули по предплечью Ханатаро, когда Унохана-тайчо проходила мимо, заставив его очнуться от внезапного транса, и он поспешил вслед за ней.

***

Унохана-тайчо, как повествовала сплетня столетней давности, была увлечена искусством чаепития до одержимости. В те редкие моменты, когда шинигами Четвертого отряда оказывались на грунте, не имея у себя руках пару-тройку тяжелораненых, начинался традиционный забег за ритуальным подношением тайчо. Чаи, чаи, чаи…. Из которых потом умелые руки при неярком огне вечерней лампы творили свое, особое волшебство.

..Впрочем, по всему Сейретею день только вступал в свои права.

Ханатаро заворожено наблюдал за перетеканием золотистых оттенков, чувствуя в ладонях шероховатую поверхность глиняной кружки. Его колени уже начинали болеть от в спешке принятой неудобной позы, но медик отказывался двигаться с места, испуганный и любопытствующий одновременно.

  - Скажи, Ханатаро-кун, - капитан Четвертого отряда бросила на него оценивающий взгляд, - как ты относишься к тому, чтобы отправиться на грунт? Могу я поручить тебе это задание? – на мгновение даже ее пальцы остановились, оставив в покое пушистый кончик косы, этим подчеркивая установившуюся паузу.

Ленивый августовский ветер и ленивое полуденное солнце: тени на чисто выскобленных досках веранды медленно качались из стороны в сторону, составляя странный узор из остающихся между светлых пятен. 

  - Я?.. Грунт?.. – растерянное бормотание Ханатаро прозвучало неожиданно громко. – Задание?! – от его резких движений кружка едва не опрокинулась, но чай было уже не спасти. Тоненький ручеек ушел в щель между досками.

Унохана-тайчо аккуратно отодвинула многострадальную кружку, задерживая ладонь медика между своими теплыми, тонко пахнущими жасмином руками.

  - Все не так страшно, Ханатаро-кун, - капитан Четвертого отряда встряхнула запястьями, поправляя сбившиеся края рукавов. – Я никогда не предлагаю невозможного. Ты, наверное, хочешь там побывать после всего случившегося, верно?

  - Но… - где не вскочил сам Ханатаро – мальчик, на самом деле! – там подпрыгнул его голос. Унохана тихо хихикнула, соглашаясь со своим внутренним наблюдателем, и схватила гладкую от влаги губу зубами в попытке удержать улыбку в секрете.

«Ведь ты же уже заранее согласен, - отметила она про себя. – Тебе не терпится убежать в новый, незнакомый мир и изучить его от и до». Хорошим бы капитаном она была, ничего не зная о самом отряде! Унохана-тайчо благосклонно ждала дальнейших возражений.

  - Кучики-тайчо, - медик понурился. Подсознательно его пальцы напряглись. – Я ведь все еще нужен ему, так? – он осторожно поднял глаза.

Ответом Ханатаро послужил легкий смешок.

  - Какой же ты все-таки хороший, - сказала ему Унохана-тайчо совсем непонятно. – Но и Кучики-тайчо нужно когда-нибудь выписывать из госпиталя. Хотя, признаться, ему еще рано, рано, рано.

  - Так, рано? – схватился Ханатаро за спасительную соломинку, но –

  - Извини, Ханатаро-кун. Кучики-тайчо завтра возвращается в свой отряд.

Теперь, когда даже эта призрачная опора ускользнула от него, медик действительно почувствовал, что тонет. У него не было причин отказываться, и желание хоть ненадолго побыть большим и смелым, шагнув за родной порог, согревало его изнутри.

  - И я… - проговорил он для себя, рассеянно растирая проступивший на скуле румянец, - смогу?

Унохана кивнула ему одобрительно.

***

Позже – тем же вечером, на самом деле - капитан Четвертого отряда вспомнит этот разговор. Аккуратно оставив кисть на краю тушечницы, она подопрет щеку ладонью и, остро ощущая отсутствие собеседника, признается собой себе:

  - Иногда ребенку нужно убежать из дома, чтобы вырасти.

 - Какая светлая грусть, - прошепчет кто-то в ответ.

На бумаге скорым почерком будет набросано:

«Госпоже Шибе,

Приветствия.

Седьмой офицер Четвертого отряда Ямада Ханатаро направлен наблюдателем в Каракуру. Не соизволит ли госпожа Шиба?...

Передай привет Йоруичи. Надеюсь, твой младший брат за ним приглядит.

УноханаРецу».

 - Эта Унохана… - рассмеется Куукаку, сминая записку в кулаке. – Будто одной драной кошки мне было мало. Эй, кто-нибудь, притащите сюда Гандзю!

<< ||

The End

fanfiction