11

Автор: swallow

Фэндом: Bleach

Рейтинг: NC-17

Жанр: роман на тыщу страниц

Пейринг: пока Иккаку/Юмичика, дальше будет много кто/Юмичика

Саммари: история одиннадцатого отряда

Ворнинг: смерть персонажа

Дисклеймер: заберите все

Глава 6. Приговоренный к смерти пошел

Допрос был долгим, муторным, вынимающим душу. За спиной Юмичики, привалившись к стене, стоял Кенпачи – про себя Юмичика точно знал, что не выстоял бы неподвижно в течение пяти часов, - но его присутствие уверенности не добавляло. Юмичика точно знал, что если будет принято решение о его устранении, то Кенпачи будет первым, кто вызовется снести ему голову.

Может быть, это было бы лучшим вариантом, но Ичимару так не считал. И губы Юмичики исправно выговаривали все, что произносил в его голове этот девятихвостый мерзавец.

Видимо, засада. Нет, он не знает, почему. Наверное, им была нужна Кучики-сан. Нет, он не видел никого из беглых капитанов, только одного аранкара. Стерегли его холлоу. Как сбежал? Уничтожил пустых заклинаниями. Кажется, аранкар его недооценил, решив, что Юмичика слишком слаб. Выбрался через портал. У них постоянно активирован портал в Общество душ, но он труднопроходим. Очевидно, рассчитан на холлоу. Едва не погиб, пока выбирался. В Руконгае оказался совершенно без сил, подвергся атаке холлоу, был спасен Шибой Гандзю. Нет, Кучики-сан он видел в последний раз во время сражения. Может, и убили. Он не знает.

Он повторил это раз двести, в разных модификациях – видимо, Сой Фон пыталась подловить его на несостыковках. Наверное, если бы Юмичика все это придумал сам, он бы где-то ошибся. Но Ичимару не ошибался. Юмичика не мог не отдать должное капитану второго отряда – допрашивала она мастерски. А Ичимару лишь тихо веселился.

Как девочка-то выросла! Но до Шихоуин-сама ей еще ой как далеко…

В конце концов, главнокомандующий все же принял решение о юмичикиной невиновности, и пятый офицер вышел из здания второго отряда следом за своим капитаном.

Все дни по возвращении в Готей Юмичика настойчиво стремился оказаться наедине с Кенпачи, а тот так же настойчиво стремился этого избежать. По крайней мере, так казалось Юмичике, и он не мог найти этому объяснение. Неужели он настолько противен капитану? Раньше вроде не был… А может – Юмичику прошибал холодный пот – Зараки догадался и именно поэтому избегает его?

Если бы кто-то спросил у Юмичики, почему же он сам так стремится уединиться с Кенпачи – он бы вряд ли ответил. О признании не могло быть и речи – во-первых, Юмичика боялся этого до дрожи, во-вторых, он не был уверен, что Ичимару ему позволит. Втайне он лелеял надежду, что ему удастся все рассказать Кенпачи. Юмичике казалось, что больше ему в Готее никто не поможет. Хотя вряд ли это было обосновано.

Еще он должен был пойти к Кучики-тайчо – и оттягивал этот визит как мог. Ичимару особенно не настаивал – пожалуй, если бы начал, то Юмичике вряд ли удалось бы от этой встречи отбиться. Я же только что вернулся, у меня много дел, говорил он подменившему его сознание беглому капитану. И к Кучики-тайчо так просто не проберешься.

Конечно, веселился Ичимару. Разве я тебя тороплю?

Вечерами он сидел в своей комнате и мрачно смотрел на принесенные из Уэко Мундо вещи. Письмо для Кучики. Белая штука, похожая на большую таблетку – раздавишь в пальцах, сказал Ичимару, если понадобится помощь. Маленький многогранный шар, вроде хрустальный – просто сожми в кулаке, если надо будет бежать. Простой металлический ключ – отдай Кучики Бьякуе, когда он попросит.

В один из таких вечеров – прошло три, что ли, дня после юмичикиного возвращения, но ему казалось, что он здесь уже чертовски долго – в сёдзи тихо поскреблись. В ответ на юмичикино приглашение в комнату как-то осторожно, бочком вошел Иккаку.

- Ты чего стучишься? – спросил Юмичика – сгребать предательское барахло он научился в одно движение. – Как чужой…

Иккаку вздохнул, поскреб лысину, присел рядом.

- Там Шухей приходил, хотел тебя видеть.

- И чего? – спросил Юмичика.

- Я его не пустил, - ответил Иккаку. – Он все спрашивал, видел ли ты Тосена, так я ему сказал, что ты никого не видел и чтобы он тебя не доставал. Ничего?

- Спасибо, - отозвался Юмичика.

- Он переживал за тебя, - тяжело вздохнул Иккаку. – Наверное. Мы тут все… волновались, - и добавил после паузы. – Даже капитан.

Юмичика хмыкнул.

- Я до сих пор волнуюсь, - выдержав мучительную паузу, договорил Иккаку. – Юми… что с тобой?

- Прибит немножко, - отозвался Юмичика, выдавливая виноватую улыбку.

- С тобой… - Иккаку замялся и вдруг спросил в лоб: - Тебя изнасиловали?

В ответ Юмичика взорвался хохотом. Это было, наверное, что-то истерическое – а самое ужасное – или смешное, он так и не понял, - было то, что вместе с ним смеялся и Ичимару.

Он все еще верит, что тебя можно изнасиловать?

- Ты все еще веришь, что меня можно изнасиловать?

Иккаку потемнел лицом.

- Значит, капитан прав.

- Да пошел твой капитан в задницу! – неожиданно заорал Юмичика, взлетая на ноги. – Если бы у него были мозги, он бы сам давно…

На этот раз его ударили по щеке – ладонью, плашмя. Не сильно, в общем-то. Просто рука у Иккаку была тяжелая.

- Если бы у тебя были мозги, - тихо проговорил третий офицер, - ты бы сам все понял. А так… даже я тебе не объясню.

Он развернулся, чтобы выйти, и тут на Юмичику накатило.

- Кретин! – заорал он, запуская в Иккаку тем, что подвернулось – оказалось, что сложенными таби. – Лысый придурок! – вслед таби полетел пояс. – Больной урод! – Юмичика оглянулся в поисках чего-нибудь тяжелого; взгляд упал на точильный брусок. К счастью, у Иккаку была отменная реакция – он успел отдернуть голову, и камень, пролетев мимо, пробил дыру в сёдзи. В один шаг оказавшись рядом с Юмичикой, Иккаку скрутил его, сделал подсечку, но, падая, Юмичика крепко вцепился в него, и они рухнули на пол вместе.

Время замерло вместе с их дыханием. Словно и не было Академии, Готей, Хисаги, капитана, Уэко Мундо. Словно они вернулись в Руконгай, где все ломалось и горело, где от крови воздух был с привкусом меди, но где, как оказалось, только и возможно было их счастье.

- Мне на тебя, - тихо вымолвил Иккаку, - даже смотреть больно.

Тишина разбилась. Недовольно зыркнув, Юмичика начал выбираться из-под Иккаку. Тот поднялся и вышел.

Обнажив меч, Юмичика приложил холодную сталь к щеке. Он больше не слышал голоса Фудзикудзяку – наверное, из-за Ичимару.

- Почему меня все бьют по лицу? – спросил он в пространство.

Кармец такой, отозвался веселый голос Ичимару.

***

Иккаку пришел в себя от хлесткого шлепка по лицу.

«Юмичика дал сдачи», - была первая мысль. Мгновением спустя в голове что-то шевельнулось – вспомнилось, что с Юмичикой они расстались сколько-то часов назад, и он в гневе и расстройстве пошел к Мацумото, и они там немножко приняли, а потом пришел Кира, и они еще немножко приняли, а потом пришел Хитсугая-тайчо и выгнал его и Киру, и блондинчик потащился к себе, а Иккаку – в Руконгай, догоняться. Догнался…

- Мадараме, ты охренел? – спросил знакомый раздраженный голос. – Разжалования захотел?

Иккаку посмотрел на мучителя. Это был Хисаги Шухей.

Движение головой стоило третьему офицеру дорого – он едва успел встать на четвереньки, и его вытошнило.

Разговор случился на следующий день после допроса Юмичики. Иккаку зашел к капитану, по обыкновению, вечером – притащил на подпись документы. Он разбирался во всех этих бумажках куда хуже Юмичики, да и терпения едва хватало – но пока друг был явно не в форме, Иккаку хотел ему помочь. И капитану, конечно.

Навстречу вышла – нет, практически вылетела – Ячиру, метнула на Иккаку злобный взгляд и куда-то умчалась.

Слегка недоумевая, Иккаку вошел.

- Я же сказал, убирайся!

Рык капитана едва не сбил Иккаку с ног – во всяком случае, он пошатнулся, и несколько бумажек смело с верхушки стопки.

- Тайчо?

Капитан сидел, по обыкновению, у раздвинутых со стороны сада сёдзи.

- Пшел вон, - приказал он, не глядя на Иккаку.

- Я документы принес…

Нет, конечно, Иккаку уже приходилось видеть Кенпачи в плохом настроении. Но не настолько, чтобы он орал на свою обожаемую «мелочь». А он явно именно это и сделал. Поэтому… поэтому Иккаку набрал полные легкие воздуха и спросил:

- Капитан, что случилось?

Рейяцу едва не впечатала его в стену. Иккаку согнулся, пытаясь перевести дыхание.

- Я сказал – пошел вон.

- Я… - выдавил третий офицер, - не могу вас… в таком состоянии… оставить…

Давление отпустило; Иккаку распрямился и начал собирать бумажки. Он не знал, как разговорить Кенпачи. Юмичика, наверное…

- Эй, - позвал капитан, и голос его был полон такой муки, что Иккаку забыл про документы и во все глаза уставился на Зараки. – Я… совсем безобразен?

Иккаку никогда не отличался, как ему думалось, особой душевной тонкостью, да и сообразительностью тоже – ну, реакция хорошая, сильный, словом, боец; но он услышал голос Кенпачи, сказанные ими слова, и вспомнил разговор с Ячиру, вспомнил устремленный в пустую галерею взгляд капитана, и еще бездну мелочей, которые не замечал раньше – и все стало ему настолько ясно, что он едва не заплакал от сострадания и боли, которую это незнакомое чувство у него вызвало. Хотя, вообще-то, он не плакал ни разу в жизни – ни в этой, ни в смертной.

- Тайчо… - произнес он, понимая, что все, что он скажет, будет бессмысленно, а любые его действия будут бессильны помочь. Капитан снова заговорил, словно выдавливал из себя слова по капле:

- Красивый он… смотреть не могу… говорить не могу… глаза как клинки… а сам… перья… девка вертлявая…

Иккаку сел на пол и откинулся на перегородку. Если бы он мог отдать Юмичику капитану – он не сомневался бы ни мгновение. Но он не мог – Юмичика был не его.

В кабинете капитана шестого отряда было как-то очень пусто. Складной столик стоял, прислоненный к стене. Свернутый футон – у другой стены. Иккаку не стал спрашивать, почему так. Здесь все-таки жил слепой человек…

- Все никак не могу отвыкнуть его складывать, - Шухей установил столик. Иккаку притворился, что не заметил горечи в этих словах. Ему определенно было не до шухеевых отношений с капитаном.

Хисаги ушел и очень быстро вернулся с подносом, на котором располагалась миска с супом, чайник и две чашки. Башка у Иккаку болела немилосердно, и потому мисосиру его крайне порадовал.

Пока он ел, Шухей молчал. Иккаку подумал о том, что между ними было многое, и все же Хисаги по-прежнему относится к нему как к сэмпаю. Наверное, он и к Тосену будет всю же относиться как к капитану, невзирая ни на что…

- Что не спрашиваешь? – не выдержал наконец молчания Иккаку.

- Почему ты напился? – ровным голос подхватил Хисаги. – Я знаю, чего спрашивать…

- Что, другого повода, думаешь, нет?

- У меня – нет, - отозвался Шухей.

- Так ты – не я.

- Это точно, - голос лейтенанта был едким, как кислота. – Если бы я был ты, поверь, у многих людей было бы гораздо меньше проблем.

- Вот как? – вскинулся Иккаку. – А ну-ка, поясни!

- Ты тряпка, - ровно ответил Хисаги. – Тебе по фиг. И именно поэтому он стал шлюхой.

- Юмичика – не шлюха! – заорал Иккаку, вскакивая. Столик упал, чайник повалился на бок, крышка слетела, и чай пролился на татами. – А мне не по фиг! Что ты понимаешь?!

- Он тебе жизнь сломал, - ответил Хисаги, белея. – И мне. И капитану вашему!

- Откуда ты знаешь?! – зарычал Иккаку.

- Да слепой бы только не увидел! – заорал в ответ Шухей. Замолчал, сообразив, что сказал, и лицо его перекосила гримаса боли. – И не смей свинячить в кабинете капитана. Убирайся!

Иккаку направился к выходу, но остановился, не сдвинув сёдзи.

- Мне не по фиг. Я бы лучше… остался с ним там, в Руконгае. Но если бы я так сделал, я бы был свиньей, понимаешь? Большой жирной лысой свиньей! Потому что в один прекрасный день меня бы зарезали, и…

Он замолчал. После паузы Хисаги произнес:

- Простите, Мадараме-сан.

Иккаку оглянулся – Шухей замер в поклоне.

- Ты прости. Чай разлил.

- Я сделаю еще.

Он принес еще чаю, и они снова уселись за столиком. В молчании.

Наконец Иккаку спросил:

- Как ты тут? Справляешься?

- Потихоньку…

***

В казармы шестого отряда идти было неудобно и даже немного опасно – там Юмичика мог напороться на Ренджи, а этот ревнивый хрен непременно начнет расспрашивать, чего Юмичике надо от его капитана. Никто, сказал Ичимару, не должен знать, что ты говорил с Кучики. Если кто-то увидит тебя – убей этого человека. Нет, Юмичика не хотел убивать Ренджи.

С другой стороны, если бы он столкнулся с Ренджи, тот мог бы убить его…

Не вздумай!

Оставалось только попытаться поймать Кучики-тайчо в его доме.

Для начала он отправил капитану шестого отряда послание – с какими-то чудовищными выкрутасами, с кем-то из младших рядовых одиннадцатого отряда, который должен был передать кому-то из младших рядовых шестого отряда, который должен был передать еще кому-то, а этот кто-то – Ренджи, а уже Ренджи – капитану. Со строгим наказом, чтобы рядовой не говорил, кто и из какого отряда отправил письмо. Юмичика ненавидел конспирацию и не умел играть в шпионские игры; он сам себе казался идиотом и не сомневался, что слух о том, что он передает тайные послания Кучики Бьякуе, скоро обойдет весь Сейрейтей. Зная его, все решат, что пятый офицер одиннадцатого отряда нашел себе новую жертву. Юмичика бесился и на все лады костерил Ичимару – мысленно. Впрочем, тому, кажется, не было от этого ни холодно, ни жарко.

Ответа от Кучики он не ждал – в письме Юмичика просто назначил встречу в его доме и написал, что речь идет о жизни и смерти Рукии. Это было опасно, потому что письмо мог прочесть Ренджи, но Юмичика не видел другого способа зацепить Кучики.

Когда он вечером явился к дому капитана шестого отряда, тот был открыт и пуст.

Кучики-тайчо встретил его у ворот. Без приветствия он запер за Юмичикой и провел его в дом. Зажег лампу, сел на татами перед чайным столиком, жестом приказал Юмичике сесть напротив. И только тогда произнес:

- Говори.

Вместо ответа – кучиковское общение жестами оказалось заразительно, - Юмичика протянул ему письмо.

Кучики стремительно пробежал письмо глазами, вернулся к началу, перечитал еще раз. Выражение его лица не изменилось, только тонкие губы сжались так, что почти перестали быть видны.

- Ты это читал?

Юмичика качнул головой.

- Я не знаю содержания.

- Ты не сбежал?

- Меня выпустили, чтобы я передал это письмо.

- Только за этим?

- Да, - соврал Юмичика. Бьякуя не меньше минуты пристально смотрел на него. Потом отодвинул столик, подсел ближе, взял Юмичику за подбородок и заглянул в глаза.

- Ты лжешь, - констатировал он. – Зачем?

Юмичика не ответил. На этот вопрос нельзя было ни сказать правду, ни солгать. Ичимару тоже молчал.

- Ты не можешь говорить, - это был не вопрос. – В этом письме сказано, что я должен открыть портал в Уэко Мундо, иначе они уничтожат Рукию. Не знаю, что Айзен, - это имя Бьякуя словно выплюнул, - имеет в виду под словом «уничтожить».

- Почему вы? – только и спросил Юмичика.

- Судя по этому письму, - Кучики указал на листок бумаги как на дохлую крысу, - у тебя есть какой-то ключ, - Юмичика кивнул, - и чтобы этот ключ мог активировать портал, достаточный для прохода Айзена и его войска, нужно, во-первых, чтобы ключ находился в Сейрейтее, а во-вторых, приложить для этого очень мощную духовную силу. Поскольку они захватили Рукию, обратиться они могут только ко мне.

Бьякуя говорил так спокойно, что Юмичику затрясло.

- И что вы будете делать? – спросил он наконец.

- Пока не знаю, - задумчиво ответил Кучики. – Подозреваю, если я кого-нибудь расскажу о твоей проблеме, ей также будет грозить опасность.

Ах-ха, ласково пропел в юмичикиной голове Ичимару. Он удивительно хорошо соображает. Только меееедленно…

- Да, - сказал Юмичика.

- А тебя казнят, - добавил Бьякуя. На это Юмичика ничего не ответил, потому что все, что он мог бы сказать – что это отличный вариант. Бьякуя поднял голову, и их взгляды встретились. В синих глазах читался вопрос – убить тебя?

Юмичика не успел даже сомкнуть веки в знак согласия – голос Ичимару оплел его, словно удавка.

Не смей, маленький. Давай, ты можешь уже и расстаться с тайчо. Ты все сделал.

Юмичика встал.

- Мне нужно идти, Кучики-тайчо, - произнес он. Бьякуя бросил на него короткий взгляд и отвернулся.

- Иди. Я тебя позову.

***

Прошло несколько дней. Юмичика зависал над документами, ошибался в движениях на плацу, сбивался с дыхания в беге. Ему казалось, что он живет в ожидании конца света. В некотором роде так оно и было. Он точно знал, что дни его сочтены. Либо он окажется тем, с чьей помощью разразится война – и тогда его убью свои или чужие, - либо, если Кучики Бьякуя решит принести сестру в жертву во второй раз, Ичимару вынудит его вернуться в Уэко Мундо, и там… наверное, его пустят на материал для аранкаров. Самый ужасный вариант. Он ненавидел этих уродливых чудовищ.

Кучики-тайчо не шифровался и в шпионов не играл – его письмо принес Юмичике один из рядовых шестого отряда. Тайчо назначил встречу в своем кабинете в казармах. В письме упоминалось, что Юмичика должен принести ключ и обязательно захватить занпакто. Как будто кто-то сейчас ходит без занпакто. Особенно в одиннадцатом отряде…

Занпакто? – насторожился Ичимару. А зачем?

Откуда мне знать, ответил Юмичика.

Ичимару, кажется, задумался, что не могло не радовать.

Как нетерпеливый влюбленный в предвкушении свидания, Юмичика не смог спокойно ждать назначенного часа. Еще и девяти не было, когда он покинул расположение одиннадцатого отряда.

Иккаку выпивал с офицерами в додзё – Юмичика слышал их громкие хмельные голоса, когда проходил мимо.

Зараки сидел у себя в покоях – Юмичика ощутил его рейяцу, когда проходил мимо.

Хисаги был в дозоре – Юмичика видел темные окна во втором этаже казарм девятого отряда, когда проходил мимо.

Он не зашел ни к одному, как будто отсутствие хоть какого-нибудь прощания могло избавить его от ощущения, что он идет на собственную казнь.

***

Хисаги действительно был в дозоре – проверял патрули; вообще-то, сейчас он, как исполняющий обязанности капитана, мог бы в дозор и не ходить. И ходил-то он не потому, что ему не хотелось сидеть в казармах, или что ему это помогало – просто по привычке.

Он вообще-то никогда не хотел быть капитаном – то есть, не то чтобы не хотел, просто не рвался к этой должности, как вообще ничему в своей жизни не рвался. Все придет, когда будет нужно. Или не придет – если не нужно вообще.

Вот и тут пришло – как раз сегодня Хисаги был вызван к соо-тайчо, где ему посоветовали готовиться к сдаче экзамена. Примерно через месяц, сказал ему главнокомандующий. В присутствии трех капитанов. Кучики-тайчо, скорее всего, будет, рассеянно думал Хисаги, Комамура-тайчо – он чуть ли не прямым текстом обещал как-то Хисаги напроситься в комиссию, если того решат повышать. А третий?

Хорошо бы не Зараки, думал Шухей, не замечая, как рука сжимается в кулак.

И еще ему рекомендовали подумать над кандидатурой в лейтенанты. Главнокомандующий намекнул, что документы девятого отряда в последнее время оставляли желать лучшего, и посоветовал Хисаги найти среди старших офицеров кого-нибудь собранного, знакомого с документацией, серьезного… Шухей слушал и кивал. Ему пришло в голову, что поиски лейтенанта окажутся для него еще более сложной задачей, чем для Укитаке-тайчо – потому что он знал только одного человека, соответствующего требованиям, и скорее бы умер, чем пришел к нему с подобным… и вообще c каким угодно предложением.

Хисаги остановился как вкопанный – в густой тени, что создавала стена казарм шестого отряда, он различил невысокий силуэт. Всплеск рейяцу был коротким и слабым, его тут же притушили, но Хисаги слишком хорошо знал это ощущение. Наверное, думал он, приближаясь к прячущемуся в тени, он бы мог узнать этого человека по запаху… или просто по ощущению присутствия. Вот ведь отрава…

- Ты нарушаешь комендантский час, - произнес он, преодолевая сушь в горле. В ответ прозвучал злой смешок.

- Я пятый офицер и исполняю обязанности лейтенанта.

- Всем, кто формально рангом ниже второго офицера, запрещено появляться на улицах после десяти часов вечера, - чеканно ответил Шухей, глядя во тьму. Он почти увидел, как тьма оттягивает вниз уголок красивого тонкого рта. Но – удивительно – Юмичика ничего не сказал.

- Ну? – не выдержал Шухей. – Ты сам уйдешь или тебя арестовывать?

- Отвали, Шухей, - голос прозвучал неожиданно устало. – Я… не могу уйти.

- Кого-то ждешь? – о нет, этот пронзительный ревнивый скрип все-таки прорезался. Хисаги смолк, кляня себя на все корки.

- Жду, - просто ответил Юмичика. И – снова молчание, ни подколки, ни вопросов язвительных вроде – а тебе-то что? ревнуешь? влюбился, что ли?

- Я женюсь, наверное, - неожиданно сказал Хисаги. Тьма ответила с легким удивлением:

- Серьезно? Рад за тебя. А на ком?

- На Нему… Куроцучи-фукутайчо… - ответил Шухей. Это была почти правда. Красивая девочка – зеленые глаза, черные волосы. Послушная. Страстная как кошка. Без комплексов. Один недостаток – папа. Ну да фигня. Разберемся, решил Шухей и подумал – а правда, женюсь. Не проклят же я…

Тьма всколыхнулась, и Юмичика стремительно шагнул к нему из темноты – белое лицо, круги под глазами, от которых те казались еще огромнее, перьев нет, и вообще никакого лоска, словно лак ободрали с дерева, и видно его темную, пахучую плоть.

Или проклят?

- Куроцучи? – голос Юмичики звенел начинающейся истерикой, как туго натянутая струна. – Почему Куроцучи? Потому что двенадцатый отряд? Чтобы проще было?!

- Что? – переспросил Шухей, несколько сбитый с толку.

- Ты лейтенант Тосена! – голос таки сорвался. – Ты же вместе с ними, и как я раньше не понял?!

- С ними? – повторил Шухей, чувствуя, как от лица отливает кровь. – Ты имеешь в виду… Айзен… Ичимару… Тосен-тайчо?

- Тайчо? – ядовито-нервно переспросил Юмичика. – А что ж ты остальных так?..

- Ты можешь не орать? – понизив голос, спросил Шухей.

- А то что?

- А то все, - буркнул Хисаги. Потер лоб, пытаясь сообразить, что же говорить дальше. Он боялся, что Юмичика будет продолжать с обвинениями, но тот молчал. – Причем здесь вообще двенадцатый отряд?

- Они украли… - Юмичика смолк, словно пробуя слова на вкус, - одну разработку у Куроцучи, - произнес он словно бы с некоторым удивлением. – Это ты помог? – и он посмотрел Хисаги в глаза. Тот обреченно вздохнул. Кажется, он чего-то недоглядел.

- Это не я, - наконец произнес он. – Но моя вина… - он замялся, - есть. Я думаю, это Кира.

- Ага, - отозвался Юмичика почти безразлично. – И еще скажи, что ты не знал про их замыслы.

- Подробностей не знал, - тяжело произнес Хисаги.

Он не представлял, что сказать. О том, что Айзен-тайчо не так прост, как кажется, он догадался еще тогда, в Академии, после разбора его стычки с Ичимару. Намеки… обрывки разговоров… было много всего, что при желании можно было сложить и сделать выводы. И с ними пойти к главнокомандующему. Да. Он часто об этом думал… после. А тогда – старался не думать, потому что… разве он что-то знает точно? Разве у него есть доказательства? Разве, в конце концов, Тосен не его капитан? Разве он не должен быть ему предан? И разве не должно все идти своим чередом?

И… и разве он не был… рад? – наверное, рад, - когда к нему пришел Кира и, запинаясь, начал излагать про то, что если кто-то – умозрительно – знает, что некий капитан – или капитаны – затевают нечто, что может привести к краху Общества Душ, должен ли он рассказать об этом главнокомандующему?

Должен, сказал Хисаги.

А если, спросил Кира, чисто гипотетически, этот кто-то служит в отряде… более того, лейтенантом одного из капитанов, то должен ли он?..

Должен, ответил Хисаги.

А не предательство ли это? - спросил Кира.

Предательство, ответил Хисаги. Но лучше совершить меньшее предательство, чтобы не совершить большего. Потому что Готей – их будущее… и еще чего-то он там такого сказал… разумного, доброго и вечного.

Он правду говорил, он действительно считал, что преданность Готей выше преданности своему капитану.

И уж тем более – выше собственных желаний.

Он не знал, как объяснить это Юмичике.

- Шухей, - позвал вдруг тот. Голос был тихим, даже жалким – Юмичика раньше никогда так не говорил. И сам он вдруг показался Хисаги еще меньше и тоньше, и хрупче даже, чем в их первую встречу, когда носил косу и почти не поднимал глаз. – Что тебе говорил Ичимару насчет меня?

Теперь кровь прилила к лицу.

- Он… - вышел жуткий хрип, Хисаги попытался откашляться, - …предлагал…

- Он говорит, - монотонность юмичикиного голоса показалась Шухею дикой, - что предложение еще в силе. Что он прислал тебе красивую живую куклу, которая выполнит любую твою волю, - в этом месте он прерывисто вздохнул, и до Хисаги дошло, что Юмичика готов разрыдаться. И это было еще более дико, потому что плачущего Юмичику Шухей не видел еще никогда в жизни и не был уверен, что такое вообще бывает, и не был уверен, что хочет это видеть, - если только ты согласишься немного помочь. Совсем немного, все основное уже сделано. Он говорит, если не веришь, можешь приказывать прямо сейчас.

- Какой же я тупой… - после паузы произнес Хисаги.  В глазах Юмичики на мгновение что-то промелькнуло. – Ты… - он хотел спросить – «в порядке?», но сообразил, что вопрос прозвучит как издевательство. – Тебе… можно помочь?

Легкая улыбка коснулась юмичикиных губ.

- Ичимару говорит, что нет.

А Шухей все смотрел на эти губы; а потом взял Юмичику за подбородок – тот не отстранился – и провел по ним большим пальцем. Губы послушно разомкнулись. Шухею показалось, что он слышит голос Ичимару, отдающий приказы.

Он не знал ничего о юмичикиной силе воле – но он знал его чудовищное своеволие, и непомерную самовлюбленность, и высокомерие, и надменность. Желание ощутить ответную юмичикину любовь вдруг накатило на Шухея, невыносимое еще и оттого, что ему предлагали подделку. Его едва не затрясло от бешенства и злости на Ичимару – тот сотворил с Юмичикой худшее, что вообще можно было сделать с этим невыносимо своенравным существом, и еще осмеливается предлагать ему теперь поломанную куклу?! А еще, небось, и недоумевает, почему Хисаги колеблется. Да ни хрена он не колеблется!

Чем была бы их взаимная любовь? Походила бы она на игру с диким, только чуть привыкшим к человеку соколом? Игра голой рукой, без защитной перчатки? Или бы это было столкновение двух острых и прочных клинков? Сколько раз он хотел, чтобы Юмичика принадлежал ему – дурак, не того хотел…

- Скажи Ичимару, - прошуршал вынимаемый из ножен меч, - это он любитель играть в куклы.

Лицо Юмичики просветлело; но меч, взлетевший навстречу шухееву, был так же неумолим, как и всегда.

- Прости, - произнес Юмичика, улыбаясь, как сумасшедший, - я не могу по своей воле… но ты же сильнее!

- Думаешь, я смогу тебя убить? – отбивая его атаку, спросил Шухей.

- Постарайся, - мягко ответил Юмичика. И выкрикнул уже совершенно другим голосом: - Расцветай, Фудзикудзяку!

Но атаковать освобожденным шикаем не успел – чудовищно огромный выплеск рейяцу ударил по нервам так, что Хисаги пригнулся, а Юмичика упал на одно колено. И ощущение исчезло. Совсем.

- Кучики-тайчо… - в один голос выдохнули офицеры. И, забыв о поединке, рванули к воротам.

***

Ичимару паниковал. Юмичика ощущал эту панику как свою собственную, но и злорадство ощущал тоже. Черт его знает, что сотворил Кучики, но исчезновение рейяцу синигами означало только одно – смерть.

Они ошиблись – все трое. Рейяцу была – едва теплилась, они ощутили ее только перед входом в кабинет Кучики.

Он лежал на полу в огромной – как показалось Юмичике – луже крови. Окровавленная Сэмбондзакура слабо мерцала. Развороченный живот. Сэппуку. Спасти еще можно – но только если прямо сейчас…

Ичимару медлил, соображая… и вместе с ним медлил Юмичика… а Шухей уже схватил два листка бумаги с чайного столика. В критических ситуациях он всегда соображал очень быстро.

- Кучики-тайчо, - произнес он, и синие глаза с усилием распахнулись. – Могу я довершить ритуал?

Веки опустились, подтверждая согласие.

Останови его!

Бешеный вопль Ичимару едва не расколол голову Юмичики надвое. Он кинулся на Шухея, очень надеясь, что тот все же сильнее, но…

Чтоб тебе сдохнуть, Айясегава! Шикай активизируй!

Как бы Юмичика хотел увидеть сейчас лицо своего мучителя! Запорол задание. Не оценил противника. Кто же мог подумать, что однажды уже мучимый проблемой выбора Кучики пойдет третьим путем? Синигами, совершивший сэппуку… Бесполезная пленница. Бесполезная марионетка. Ичимару ошибся.

К сожалению, свободно Юмичика мог только думать. Фудзикудзяку исправно жрала рейяцу Хисаги – тот уже даже стоять не мог. Он мог активизировать шикай, он мог вызвать даже банкай, Юмичика знал, у него есть, но все это не имело смысла, потому что чем больше силы активировал бы Шухей, тем больше ее поглотила бы Фудзикудзяку.

Хватай этого…- Ичимару шипел, как разгневанная змея и, Юмичика мог бы поклясться, не улыбался больше, и открывай портал. Давай, шарик у тебя такой есть! Не тупи!

Все, подумал Юмичика. Вот и конец. Уэко Мундо, навсегда. Дыра в груди и все такое. Даже не простился. Иккаку. Тайчо.

А одна рука уже крепко обхватила холодеющее запястье Кучики, а вторая шарила за поясом в поисках хрустального шарика…

- Реви, Забимару!

Слезы все-таки выступила на глаза. Ренджи, конечно, хреново соображал. Но зато хорошо действовал.

Он едва успел увернуться от Забимару – первый удар, второй, третий. Юмичика слишком часто дрался с Ренджи, слишком хорошо знал особенности его меча; метнувшись к нему в промежуток между атаками, он подумал, станет ли Ренджи активизировать банкай… Его рейяцу была… неуступчива. Почти как у Зараки-тайчо… Раньше его это злило. Сейчас – радовало.

Удар Фудзикудзяку Ренджи отбил не мечом – рукой. Рана была пустяком. Он тоже хорошо знал юмичикин меч и хорошо знал, какие на самом деле раны тот может наносить.

И зацепил Юмичику ответной атакой. Лезвие Забимару впилось в бок, проехалось, вырывая клоки плоти. Заорав в голос от боли, Юмичика упал на колени.

Вставай.

Не могу.

Вставай, ублюдок!

Не могу!

- Ренджи, - простонал Хисаги, поднимаясь на ноги. – Ренджи… добивай…

- Спятили оба?! – заорал лейтенант шестого отряда, кидаясь к капитану. – Бьякуя! Что…

- Ренджи… - Хисаги поднимался, опираясь на меч. – Пусть умирает. Так надо. Добивай Айясегаву. Он не в себе. Я не могу… я…

- Ты не можешь?! – Ренджи развернулся к нему в ярости. – Пусть умирает?! Да что тут у вас такое?!

- Добей его, - проговорил Шухей. – Я все объясню… только времени не теряй…

- Спасибо, Шухей, - Юмичика поднимался на ноги… он не мог не встать, невероятная ичимарья воля была даже сильнее боли. – Спасибо, Ренджи…

Он все-таки подставил клинок Фудзикудзяку – неактивированный – под летящее ему в лицо лезвие Забимару. Он просто не мог по-другому… да и не имело это значения, сил у него почти уже не было. Бешеная борьба с Ичимару… и бессонница… и схватка с Шухеем… даже отнятая у него сила, и та была истрачена на драку с Ренджи… и еще рана…

Все просто отлично.

Вылетевшая перегородка ударила его в спину, швырнув под ноги Ренджи; лезвие Забимару ударилось о стальную ладонь, смялось… пальцы сжались и рванули, разрывая спайки меча… иззубренный клинок вошел под ребра Ренджи.

- Это мое, - произнес Зараки, вздергивая Юмичику за плечо. Оттолкнул в сторону, повернулся к Шухею.

- Нет, - только и ответил тот и, вскинув меч, бросился на капитана одиннадцатого отряда.

Мне всегда нравился Зараки-тайчо, проворковал Ичимару, кажется, пришедший в себя. Чего ждешь, принцесса? Когда принц и дракон разберутся? Хватай Кучики и тащи его ко мне, живо!

Это же Кира украл препарат, ответил ему Юмичика. И Хисаги это знает. Он донесет!

Он сражается с твоим капитаном, лапушка, радостно ответил ему Ичимару. Никуда он уже ничего не донесет. Действуй же, я тебя жду, сердце просто от тоски разрывается!

Но Юмичика не успел. Несколько событий произошло одновременно – упал, зажимая рану в животе, Хисаги; Ренджи с переходящим в хрип воплем кинулся на Юмичику; Зараки развернулся перехватить его… и над всем этим прозвучал негромкий, но отчетливо слышимый голос:

- Цвети, Сэмбондзакура!

Кенпачи замер в движении – тысяча лезвий пробила его одновременно. Мгновение замерло – и взорвалось фонтанчиками крови. Капитан одиннадцатого отряда рухнул как подкошенный.

Юмичику задело по касательной – он даже боли не заметил, и не понял даже, что лепестки прошили грудь и живот, и порезали ему лицо в тысяче мест – только кровь, затекающая в глаз, мешала смотреть. Рейяцу капитана гасла. Рейяцу Кучики – тоже – последний взрыв стоил ему дорого. Ренджи, застонав, потянулся к нему. А Юмичика все еще продолжал стоять и не мог понять, почему не падает.

Потом он все-таки упал.

Ему показалось, что прошло страшно много времени; наверное, это все-таки было не так, потому что никто не явился, а ведь должны были… на такие-то выплески рейяцу.

Впрочем, не совсем никто. Кто-то все-таки стоял над Юмичикой – он видел дзори и белые таби перед лицом.

- Где Ичимару-тайчо? – раздался тихий голос. – Я знаю, он был здесь. Я почувствовал.

И Ичимару ему ответил: потому что у Юмичики уже не осталось ни своих сил, ни своей воли:

- Достань у него из-за пояса шар и активируй портал. Возьми его и Кучики. Я жду тебя, Изуру.

- Да, тайчо.

Неожиданно жесткая рука нырнула Юмичике под пояс. В следующий момент его схватили за запястье и поволокли по полу. Он вяло удивился, откуда в тщедушном тельце Киры взялось столько силы.

Его бросили рядом с Кучики-тайчо. Тот еще дышал, но чуть слышно. Глаза его были закрыты.

Кира появился в поле зрения – сунул ладонь Кучики себе под мышку, Юмичику снова схватил за запястье. Выглядело все это жутко нелепо.

В другой руке Кира держал хрустальный шарик – и Юмичика закрыл глаза, понадеявшись, что умрет при переходе.

Он услышал короткий свист, тихое «Ах…» Киры, затем стук. И еще несколько раз – стук-стук-стук, будто что-то проскакало по полу.

С трудом разлепив веки, он увидел над собой лейтенанта третьего отряда. В центре его груди торчало иззубренное лезвие.

Голова взорвалась адской болью – воплем Ичимару, - а потом он исчез. Впрочем, это уже не имело значения – сознание покидало Юмичику. Но он все-таки сумел в несколько рывков доползти до капитана – тот лежал с открытыми глазами и тяжело, хрипло дышал.

Изрезанная рука поднялась, заскользила по лицу Юмичики, размазывая кровь.

- Не умрете же, тайчо? – шептал тот. – Не умрете?

Конец 6 главы

<< || >>

fanfiction