Еще два шага в сторону Тьмы

Автор: Juxian Tang

Фэндом: "Звездные войны"

Рейтинг: R

Жанр: angst

Пейринг/герои: Анакин, Боба Фетт, другие.

Предупреждение: изнасилование, AU - альтернативная вселенная

Summary: Давным-давно в далекой галактике встретились маленький мальчик Боба Фетт и большой мальчик Анакин Скайуокер. Встреча произошла при крайне неудачных для одного из них обстоятельствах.

Disclaimer: Лукас, Лукас и Лукас.

Размещение: с разрешения автора

Часть 1

- Не сопротивляйся, ты такой красивый...

Голос гаморреанца охрип от возбуждения. Но уговоры, кажется, не действовали. Человек прижался ближе к стене, подтянул ноги к груди, напряженный, как тугая пружина. Но далеко ему не уйти - позади была древняя кладка черных камней, а запястье левой руки приковано над головой. Правая рука была свободна - но от нее мало пользы. Она заканчивалась культей чуть повыше локтя; раньше там был механический протез, но от него остались только обрывки проводов.

- Не бойся... мне ведь совсем не обязательно делать тебе больно, правда?

Человек смотрел на него ярко-синими, суженными от настороженности глазами. Губы у него были жестоко рассечены, левая щека распорота чуть не до кости - четырьмя длинными полосками от когтей оборотня. В прорехах изорванной одежды виднелись лиловые синяки и глубокие ссадины. Он дышал поверхностно - так, как позволяли сломанные ребра.

Но в его позе, в его взгляде - был однозначный ответ. Он будет сопротивляться. Он всегда сопротивлялся.

- Не строй из себя недотрогу. Я же знаю, все наши тебя уже попробовали.

Движение гаморреанца было достаточно быстрым, при массе его тела, но человек все-таки оказался быстрее. Удар обеими ногами в живот откинул гаморреанца назад. Тот встал, потирая солнечное сцепление. Больше он не выглядел благодушным.

- Не хочешь по-хорошему - ладно, дрянь.

Человек попытался сдвинуться, уклониться от удара ногой - но наручник держал его на привязи. Носок ботинка врезался в правый бок, ударом сокрушительной тяжести. Слышно было, как трескается ребро - еще одно. Снова пинок, затем еще. Струйка крови брызнула на подбородок человека, так сильно он прикусил губу - и не издал ни звука.

- Я тебя предупреждал. Предупреждал.

За каждым словом следовал удар. Человек инстинктивно сжался в комок, но он был беззащитен. Рука гаморреанца за волосы вздернула его голову - для тяжелой пощечины.

- Тебе так больше нравится?

Синие глаза помутнели от боли, зрачки расфокусировались. Кровь текла из носа, из угла рта. Гаморреанец с силой ударил его головой о стену.

Когда тело перед ним обмякло, он опустился на колени, довольно похрюкивая - торопливо развел колени человека в стороны. В промежности все промокло от крови. Гаморреанец жадно сдернул штаны, пристроился. При первом толчке человек вздрогнул. Затуманенные от боли глаза открылись. Он смотрел в никуда, поверх себя, пока гаморреанец яростно входил в него.

* * *

Яркий экран отбрасывал блики на лицо Бобы. Он стоял, слегка прищурив глаза, заложив руки за спину, не отводя глаз от происходящего на экране. Не то, чтобы он не видел этого раньше. За последние четыре дня эта картина повторялась достаточное количество раз, с разнообразными участниками. Точнее, непостоянной была только половина состава - джедай, прикованный к стене, играл свою роль без подмены. И не всегда это происходило один на один - даже чаще нет. Он всегда пытался оказать сопротивление, но обычно это заканчивалось так, как сейчас - очередными побоями. И они все равно получали от него все, что хотели.

Что ж, джедай это заслужил. Боба нравилось знать, что он страдает. Он хотел бы, чтобы все джедаи заплатили так же, как этот - болью, страхом, унижением. Сам процесс Бобу не очень интересовал. Все время одно и то же. В первый раз ему еще было любопытно, что именно Кемдар придумал, что, как неймодианец считал, может быть для джедая хуже работы дроидов - а потом смотреть стало скучно. Дурацкая возня на полу - и все. Боба не понимал, почему всех это так развлекало - и почему кому-то могло захотеться делать с джедаем такие вещи, да еще на публику, да еще когда джедай был весь такой грязный и сопротивлялся. Но джедаю было больно, и ему не нравилось то, что с ним делают. А значит, Боба был доволен.

Джедай заслуживал этого - они все этого заслуживали.

Почти две недели назад до него дошли сведения, что кое-кто платит хорошие деньги за поимку джедаев. За мертвых - да, но еще лучше за живых. А лучше всего - за поимку определенного джедая. Вот этого - Анакина Скайуокера.

Боба видел его уже раньше - на арене на Геонозисе. Тогда он был младше, более тощим и сбоку у него болталась косичка падавана. Это было в тот день, когда жизнь Бобы раскололась надвое. Все, что было в его жизни, делилось на до - и после.

До - у него был отец, и дом, и глупые наивные радости и надежды: чтобы отец дал ему поуправлять кораблем, чтобы у него хорошо получалось выцеливать рыбу, чтобы сделать еще одну модель старфайтера, в которой все было бы почти, как в настоящем истребителе.

После - он был один. И он должен был выживать.

Это была первая охота, в которой Боба попытался поучаствовать - и он потерпел неудачу. Никого не захватил, ни мертвым, ни живым - да еще и так неудачно приземлил "Раба-1", что побил весь бок. Отец бы ему за это задал такую трепку... пожалуй, одной затрещиной дело бы не обошлось. И как же страстно Бобе хотелось в тот момент, чтобы его отец был здесь и наказал бы его.

Но отца не было. И его наказанием было зависнуть здесь, на Клаате, в компании более удачливых охотников за головами, пытаясь починить корабль. Именно сюда четыре дня назад охотник-трандошан по имени Касск привез этого джедая. Боба помнил, как добычу - "серьезный товар" - вытащили из корабля. Джедай был обколот наркотиками до мягкости тряпичной куклы, иначе с ним было бы не справиться. И остальные охотники обступили его, интересуясь уловом.

Почему Кемдару был нужен именно этот джедай, такой молодой, Боба не задавался вопросом.

- Джедая захватить легко, а вот удержать... - сказал кто-то.

Но, оказывается, у Кемдара был план и для этого. Недаром они все оказались на Клаате.

Старая планета, почти уничтоженная неспокойствием земной коры, с единственной сохранившейся базой. Именно здесь, как сказал неймодианец, сама земля создала аномалию, которой когда-то пользовались ситхи, а теперь воспользовался Кемдар. Особое место, где невозможно дотянуться до Силы. Там очень удачно - не случайно, конечно - была расположена камера.

Именно там и должен был посидеть Скайуокер, пока Торговая Корпорация занималась бы переговорами с джедаями.

Боба присутствовал при том, как Таме Кемдар отправлял первое голографическое сообщение для напарника Скайуокера, генерала Кеноби.

- М'ы пр'едлагаем обм'ен, г'енерал К'еноби. Ваш б'ывший падаван против г'енерала Роте Хаманы и полковника Тес'сета, которых в'ы сопровождаете. А пока, чтобы вам л'егче разм'ышлялось, развл'еките себя.

Голографическая запись начиналась с работы дроидов - впрочем, Скайуокер терпел это, кажется, без особых усилий - как будто боль не существовала для него вообще. Конечно, Боба знал, что людей, не чувствующих боли, нет - и вполне был бы доволен, если бы дроиды продолжали свою работу. Но у Кемдара были другие планы. Которые включали в себя гаморреанца, трандошана и то, что Боба мысленно с презрением называл "возней", потому что слово "секс" ему казалось смешным и неудобным.

Когда-то на Камино Боба видел нескольких клонов, которые занимались тем, что лапали друг друга. А его отец смеялся и говорил, что это придает новое значение слову "самообслуживание". Отец тоже иногда возвращался на Камино, а от него пахло кем-то чужим, но с Бобой он никогда об этом не говорил, а Боба не спрашивал.

Потому что кто бы ни были те, с кем спал Джанго, главным человеком для него всегда был Боба.

А теперь отца не было. Уже почти год, как не было. Иногда Боба по-прежнему просыпался, охваченный счастливой уверенностью, что сегодня у них с отцом большие планы, отец покажет ему что-то интересное. А потом он вспоминал, что нет - этого никогда не будет.

Джедаи убили его отца. Один из джедаев. Такой же, как этот Анакин Скайуокер.

И пусть пока план Кемдара насчет обмена не очень срабатывал - на самом деле, Боба даже не был уверен, что это вообще план Кемдара, неймодианец казался слишком тупым и нерешительным для любого плана. Если осуществление этого плана включало в себя печальные последствия для джедая, Боба был в игре.

Гаморреанец на экране издал высокий пронзительный звук, запрокидывая голову. Боба нашел это отвратительным, но на его лице ничего не отразилось. Он вообще старался, чтобы на его лице было поменьше написано того, что он думал и чувствовал. Его отец учил его этому - а Боба был хорошим учеником.

- Понравилось свинюке, - прокомментировал кто-то рядом. Как всегда, когда кто-то на экране "кончал", как они выражались, притихшая за несколько мгновений до этого аудитория оживлялась.

- Ему-то понравилось, а джедаю - вряд ли. - Все рассмеялись. Боба не присоединился к смеху. Он не считал, что должен вести себя, как другие. Он не был таким же, как они.

- Это н'е развл'ечение. - Акцентирующий гласные голос Кемдара возмущенно перекрыл другие звуки. На его сером блестящем лице было написано глубокое возмущение вульгарностью окружающих его наемников. Как будто не он сам предлагает им полюбоваться происходящим на экране, подумал Боба. - Это ч'асть н'ашего плана, ср'едство, чтобы заставить джедайя уступ'ить нашим тр'ебованиям.

А также средство развлечь наемников в их ожидании. Неймодианец наобещал им, что через какое-то время тут будут еще джедаи - придут на помощь своему товарищу - и за всех них он заплатит. Боба подозревал, что Кемдар просто не хотел остаться здесь один к тому моменту, пусть даже под прикрытием стоящих на орбите войск Торговой Федерации. А Клаата была тухлым местом, и других развлечений здесь особенно не наблюдалось.

Гаморреанец поднялся, застегивая ширинку. Толкнул напоследок в бок джедая, который, кажется, был без сознания, и вышел.

- Это н'е развл'ечение, - повторил Кемдар. Внезапно его темные, как тусклое стекло, глаза остановились на Бобе. - А т'ы вообще что здесь д'елаешь? Иди займись своим д'елом. Как будто не знаешь...

Боба прищурил глаза, одаривая неймодианца своим коронным злым взглядом, насчет которого его отец всегда смеялся: "На некоторых планетах мне говорили, что у меня дурной глаз. Но честное слово, даже мне никогда не удавалось так смотреть."

За кого эта вшивая ящерица себя принимала, что считала, что может указывать Бобе? Он переменил позу, скрестив руки на груди, и не двинулся с места. Кемдар возмущенно зашипел, потом схватил его за руку и оттянул в сторону. Кажется, кто-то рассмеялся, но Боба не был уверен, смеются над ним или над Кемдаром.

- М'ы же д'оговорились, - прошипел неймодианец. - Я т'ебе за что пл'ачу?

Да, это было справедливо. Деньги Бобе были нужны для того, чтобы починить "Раба-1" - без чего с этой планеты убраться было невозможно. А Кемдар почему-то решил, что ему нужны услуги Бобы. Так что эта договоренность была взаимовыгодной.

Он поднял глаза на неймодианца, смерил его взглядом - выдержал паузу, так, как отец учил - и наконец сказал:

- Я знаю свои обязанности. И не пренебрегаю ими.

- Х'орошо. - Неймодианец поднял руки умиротворяющим жестом. - Т'огда займ'ись *им*.

Даже в камере, где он не мог воспользоваться Силой - или своми деждайским трюками, как это называл Боба, потому что он не был уверен в том, что существовало что-то такое неопределенное, что нельзя потрогать, как Сила - даже прикованный к стене, Скайуокер все же казался Кемдару опасным. И тем, кто наносил ему визит, запрещалось брать с собой оружие или что-либо, что джедай - без руки? - как-то мог бы отобрать у них. Даже запускать к нему дроида Кемдар не решался.

Поэтому он и договорился с Бобой. Джедай не причинит вреда ребенку, как он сказал. Боба хотел было сказать, что он не ребенок, у него есть корабль и он такой же наемник, как другие.

Но без запчастей "Раба-1" было не починить. А на запчасти он мог заработать только одним образом (настойчивые приглашения некого феллеана посетить его апартаменты "за достойное вознаграждение" в расчет не принимались).

Значит, так и будет. Боба джедая не боялся.

Если уж на то пошло, это Скайуокеру стоило опасаться Бобы.

* * *

- Эй, джедай! - Ледяная вода плеснула в лицо. Забытие было густой черной трясиной, из которого так трудно было выкарабкаться. Он и не хотел выкарабкиваться. Забытие было покоем. Но Анакин уже знал, что недолго останется в нем. Отдых закончился. Реальность вернулась острой резью в боку, ноющей болью во всем теле и особенно в запястье вывернутой руки и запекшимися кровью губами. И стыдом. Жарким, чудовищным стыдом воспоминания о том, что опять произошло. Что он позволил с собой сделать - еще раз.

Ресницы слиплись - так, что если бы не вода, чуть размывшая кровь, он не смог бы открыть глаза.

А впрочем, стоило ли вообще их открывать? Он знал, что все, что он увидит, будет хмурый темноволосый мальчишка с сердитым лицом и плошкой в руке. Анакин облизнул губы. Вода было соленой от крови.

- Ты грязный, - сказал мальчишка.

С трудом подняв кажущиеся очень тяжелыми веки, Анакин следил, как Боба Фетт с усилием поднимает ведро воды. Он уже знал, какая она будет холодная. Едва удалось удержаться от громкого "ох", когда вся эта вода окатила его. Одежда тут же намокла и прилипла к коже.

Впрочем, он бы не возражал - если бы это действительно помогло ему стать хоть немного чище. Но в этом Анакин очень сомневался.

Боль была такая, словно между ног ему воткнули раскаленный штырь и продолжали его поворачивать. Он все-таки пошевелился, устраиваясь у стены поудобнее, пытаясь сесть так, чтобы давление на прикованную руку было поменьше. Он знал, что снова потекла кровь, но какая разница? Он заслужил это. Он заслужил боль.

Он, может быть, даже заслужил все то, что они с ним делали.

Глупец, глупец - раз уж он дал себя захватить наемнику, по собственной дурацкой глупости - так уж придется терпеть все последствия этого. И терпеть столько, сколько нужно. Пока его не убьют. Или пока ему не удастся отсюда выбраться.

Неймодианец говорил что-то о том, что они пошлют сообщение Оби Вану - с предложением обменять только что захваченных генерала Хаману и полковника Тес'сета, которых Оби Ван должен был сопровождать на Корускант, на Анакина. "Он н'е захочет в'идеть, как ты стр'адаешь". Но, конечно, Анакин ни минуты не думал, что такое в действительности произойдет. Оби Ван знал свой долг - он никогда не поставит свои обязанности под угрозу ни ради кого. Даже ради своего бывшего падавана. Захват Хаманы и Тес'сета означал, хотя бы в некоторой степени, приближение конца войны. А жизнь Анакина - если уж смотреть правде в глаза - такой ценности отнюдь не имела.

Кто будет менять генерала на обыкновенного джедая?

Рассчитывать было не на кого. Только на самого себя.

Даже не на Силу...

Впервые за много лет, обращаясь к Силе, Анакин чувствовал, что не может дотянуться до нее. Чувствовал, что он один. Неймодианец был не так глуп - а может быть, ему подсказали, как удачно выбрать место. Правда была в том, что Анакин знал, что Сила присутсвовала, все еще ощущал ее. Но только слишком далеко от него. За пределами этой камеры.

И наручник, приковывающий его к стене - магнитный наручник, он такие открывал играючи - тоже был частью этой жуткой пустоты не-Силы. И освободиться не удавалось.

Когда Анакин понял, что очутился в плену, он говорил себе, что должен быть готов. Что его могут пытать, чтобы получить информацию. Сепаратисты никогда толком не следовали конвенции о военнопленных, а поскольку он был захвачен охотником за головами, у него, видимо, не было и этой защиты. Но с болью Анакину всегда удавалось хорошо справляться. И поначалу так и было: дроиды занялись им, и он пытался отвлечься, думал о Падме, об Оби Ване - пока не потерял сознание.

А когда пришел в себя - именно тогда он впервые и увидел склоненное над ним лицо угрюмого мальчишки. Черные глаза светились ненавистью. Мальчишка смотрел на него, а потом аккуратно сплюнул сквозь зубы ему в лицо и сказал:

- Сраный джедай. Тебе вырвут сердце.

Анакин вспомнил его. Он выглядел, как маленький клон Джанго Фетта - из тех, что подрастали на Камино. Но это был не один из послушных, искусственно подтянутых до нужного возраста детей. Это был Боба Фетт.

Боба Фетт, который стал единственным посетителем в его камере, приход которого не означал очередного насилия. Очередного унижения.

Впрочем, у мальчишки были свои заморочки.

Вот и сейчас он смотрел на неловкие попытки Анакина устроиться поудобнее, словно без слов говорил: "Что, плохо? А будет еще хуже."

- Почему ты меня ненавидишь?

Анакин уже спрашивал это раньше. Не потому, что это казалось важным - а просто чтобы иметь возможность поговорить хоть с кем-то. С наемниками Анакин не произносил ни слова - даже с теми, кто пытался быть "нежным". Обычно Боба не отвечал. Он вообще, видимо, разговаривал только когда сам этого хотел. Что бывало нечасто.

Вот и сейчас он с презрением уставился на Анакина жгучими черными глазами. Рассматривая его, словно загадочный и не очень привлекательный предмет. Анакин почувствовал бы себя неловко под этим пристальным взглядом - если бы не знал уже, что существуют гораздо более неудобные и унизительные вещи, чем взгляд.

Он загадал, что если Боба сейчас ответит ему, то все будет хорошо. Он выберется. Правда, он загадывал это и раньше, несколько раз, и Боба не отвечал.

А затем, после паузы, которая длилась дольше, чем можно себе представить, мальчишка произнес:

- Чего ты меня все время спрашиваешь об одном и том же, джедай?

Анакин засмеялся бы - если бы не боль в ребрах.

- Если бы ты хоть раз ответил на мой вопрос, я спросил бы тебя о чем-нибудь другом.

Несколько секунд Боба ковырял носком ботинка пол, а потом произнес:

- Джедаи убили моего отца. Ты заплатишь за это первый. После - остальные.

- А. Понятно.

Он помнил эту историю - кажется, Винду убил Джанго Фетта. Насколько он знал магистра Винду, наверное, тот не слишком хорошо себя по этому поводу чувствовал - если он вообще мог чувствовать, то есть. Но что может быть у тебя на душе, если ты ведешь в бой людей, каждый из которых смотрит на тебя глазами убитого тобой человека? Кажется, маленького "сына" Джанго Фетта искали тогда на Геонозисе. Но он исчез.

И вот, где он закончил. В компании других охотников за головами.

Анакин откинулся на стену, глядя на мальчишку сквозь спутанные пряди волос, одовременно пытаясь вернуть кровобращение в левую руку. Правую, механическую руку наемник у него отсоединил сразу при захвате - что было не больно, но оставило Анакина с гадким чувством собственной ущербности. Левую руку он потерять не мог. А если так пойдет, то скоро она перестанет его слушаться.

- Что ты ерзаешь? - пробурчал Боба. - В туалет хочешь? Можешь делать в ведро.

Это был один из крайне неловких моментов. Подняться на ноги, пытаясь не вывихнуть прикованную руку. Мальчишка брезгливым, но довольно эффективным движением помог ему стянуть штаны. Анакин попытался отвернуться - щеки у него горели, даже после всех остальных унижений. Впрочем, Боба сам слегка отвернулся, всем своим видом выражая, что ему до таких приземленных вещей нет дела.

Наконец все было закончено.

- Спасибо, - произнес Анакин. Мальчишка одарил его ледяным взором.

- Есть будешь?

После первого *раза* - Анакин называл это про себя только так, отказывался подбирать какое-нибудь другое слово - он пришел в себя, морщась от боли в сломанных ребрах, и от другой боли, той, что однозначно напоминала, что именно с ним произошло. Раньше он думал, что ничего из того, что с ним могут сделать в плену, не может его затронуть по-настоящему... как он ошибался.

Он оказался бессильным. Он позволил им сделать это. Как же он был жалок... Он лежал на полу камеры, и ему хотелось выть от тоски, и хотелось умереть.

Да, умереть - эта мысль была такой заманчивой, куда более, чем правильная, хорошая мысль, что нельзя отчаиваться, надо искать выход, если он сам себе не поможет, то ему не поможет никто. Не получалось. Анакину хотелось кричать - не от боли, а от ужасного отчаяния, бездной открывающегося в нем.

Я сойду с ума, думал он. Ну и пусть. Так легче.

И тут появился этот мальчишка, уселся перед ним на корточки и принялся пихать ему в рот трубочку от упаковки, как Анакин догадался, с питательным раствором.

Анакин не хотел есть. Он вообще ничего не хотел - только чтобы его оставили в покое... чтобы иметь возможность в одиночестве жалеть себя, как подсказывал ему холодный внутренний голос. Но на самом деле, он не хотел оставаться один. Потому что тогда ему будет совершенно нечего делать, как только позволять отчаянию поедать его разум.

Боба Фетт посражался с ним немного, пытаясь заставить его пить, потом проворчал:

- Глотай давай.

Анакин сжал губы.

- Я сказал, глотай.

Рука у него была маленькой и жесткой, пощечина сильной для мальчишки, но Анакин недавно перенес куда хуже. Он отвернулся.

Пусть он умрет. Если его не будет, то им и Оби Вана не удастся заманить сюда.

- Ах ты сволочь.

Мальчишка вдруг зажал ему нос и принялся пихать эту трубочку ему в рот. И в этом упрямстве было такое яростно-честное желание выполнить свои обязанности - какая ему в сущности разница была, будет Анакин есть или нет? - что Анакин вдруг сдался.

Его желудок с благодарностью воспринял питательный раствор. А потом Боба поднялся, отряхнул руки и сказал, сумрачно глядя на него из-под спутанных волос:

- Будет так, как я хочу, понял?

С тех пор его общение с Анакином ограничивалось тем, что он отдавал приказы - подкрепляя свои слова тычком время от времени. Но в какой-то мере Анакин был благодарен ему. Этот гнев, их смешная борьба за подчинение, на площади два на три метра - все это отвлекало. Помогало не сойти с ума.

А сейчас Боба, кажется, даже разговорился. По крайней мере, следующую фразу он произнес без понукания Анакина.

- Не слишком сильно ты твоим джедаям нужен, если они не спешат тебя спасать.

- А они не спешат? - Он не хотел упускать возможность узнать хоть что-то новое. Он даже не был уверен, сколько именно времени он здесь, его внутренние часы полностью сбились.

Кажется, Боба не заметил его уловку.

- Кемдар злится. Уже две передачи отправили, одну из них еще и в ваш Совет.

Ох нет... Анакин едва сдержался, чтобы не закричать в голос. Зачем, зачем... как будто недостаточно было, что Оби Ван увидит это. Как будто это могло что-то изменить. Совет ничего не станет делать...

- Если они за тобой не прилетят, то тебе конец.

- А если прилетят - то меня отпустят? - Это прозвучало иронично. Боба не ответил, только мрачно посмотрел на него. Потом еще покопал носком пол и добавил:

- В любом случае, пусть твои джедаи прилетают - их здесь встретят. Но если нет, то тоже ничего. Тогда я посмотрю, как тебя убивают.

- А ты сам когда-нибудь убивал кого-нибудь?

Анакин думал, что заметит, как парнишка соврет. Но черные глаза взглянули на него с ледяным спокойствием.

- Да. - И Боба добавил, после короткой паузы. - Это легко.

Нет, подумал Анакин, это нелегко. Или наоборот - слишком легко; так, как это было в лагере тускенов. А мальчишке ведь всего - сколько ему? Десять? Одиннадцать?

- Ладно, - сказал Боба. - Я пошел. Мне тут некогда с тобой целый день сидеть. Мне корабль чинить надо.

Раньше он просто уходил и все, без единого слова. И уж тем более не сообщал, что он собирается делать.

- Успеха, - сказал Анакин.

Тяжелая плита двери отодвинулась и задвинулась вновь; он остался один, опираясь о стену, заставляя пальцы левой руки сжиматься и разжиматься.

Не распускайся. Не позволяй слабости овладеть тобой. Да, они могут сделать с твоим телом все, что хотят. Но от тебя зависит, смогут ли они добраться до того, что внутри тебя.

Ты выберешься отсюда, Анакин. Ты выберешься.

* * *

- Когда за ним уже приедут?

- А т'ебе что д'о этого? - Кемдар неприязненно посмотрел на него. Но нужно было что-то куда более серьезное, чем взгляд неймодианца, чтобы произвести на Бобу впечатление. - К'огда пр'ивезут г'енерала и полковника, т'огда и приедут...

Прозвучало это как-то неуверенно. Похоже было, что план не срабатывал. Хаману с Тес'сетом никто привозить не собирался, и даже намека не было на то, что джедаи прибудут сюда спасать одного из своих. Некоторые наемники уже откровенно скучали.

- Ну да, не вам приходится за ним следить, - пожал плечами Боба.

- Т'ы это не б'есплатно д'елаешь, н'аглый м'альчишка.

Но и не за такие уж серьезные деньги. На самом деле, "Раб-1" был уже почти в порядке. На нем уже можно было лететь, а день-два, и он будет в отличном состоянии. Почти отличном, напомнил себе Боба - все-таки хуже, чем он был при отце, не важно, насколько в идеальном порядке Боба пытался его содержать.

Джанго всегда добавлял что-то новое, делал "Раба-1" еще лучшим, еще более совершенным кораблем. Конечно, Боба тоже этому научится, он знал это. Но пока не все получалось.

Да, можно было лететь. И Боба не особенно хотел задерживаться здесь, на Клаате - это было поганое место, и компания ничуть не лучше. Но почему-то ему приходила в голову мысль, что он не может улететь, пока дело не завершено. И если уж признать совсем честно, под делом он понимал не то, что сюда прилетят еще джедаи и он сможет поучаствовать в охоте. Он как-то мало верил, что они прилетят.

Шесть дней прошло с тех пор, как они захватили Скайуокера, и три передачи было послано генералу Кеноби и две в Совет джедаев - и что? Известий о том, что джедаи согласны на обмен, не приходило. Они даже в переговоры не вступили. И Кеноби не бросил все и не помчался спасать своего товарища.

Интересно, что думает об этом Скайуокер, иногда мелькало у Бобы в голове. Порой ему хотелось поддразнить джедая, спровоцировать его, чтобы тот высказал свою надежду или разочарование. Но, поразмыслив, Боба нашел это ниже своего достоинства.

Скайуокер сказал Кемдару, еще в самом начале, что джедаи никогда не пойдут на обмен. Но, наверное, он все-таки ждал, что этот Кеноби придет к нему на помощь. Как можно было не ждать?

Мой папа приехал бы и забрал бы меня, подумал Боба, если бы мне нужна была помощь. Отец никогда не бросил бы его. Он бы убил всех и вытащил бы Бобу отсюда, и они бы вместе улетали и смеялись, глядя, как все горит и взрывается позади них.

Только все было наоборот тогда, год назад. На самом деле, это не Бобу нужно было спасать, а его отец нуждался в помощи, когда этот темнокожий джедай с лиловым мечом убил его. А Боба не помог, он только стоял и смотрел...

Как всегда при мысли об этом, в груди у Бобы, казалось, зашевелилось какое-то живое злобное существо с когтями и зубами - которое ранило его изнутри, делало ему нестерпимо больно. Порой ему хотелось, чтобы оно прорвалось наружу, пусть с болью, пусть с кровью. Но, конечно, он знал, что никакого существа нет. С того самого мига, когда он нашел отрубленную голову своего отца, он чувствовал себя так, словно слезы образовали огромный ком в его груди - и если они не прольются, то задушат его. Но он не мог плакать. Не мог плакать с тех пор. Он даже хотел бы - и сейчас, спустя год, интуитивно знал, что ему было бы легче.

Но слезы не проливались. Даже когда он сидел в своей комнате и смотрел на шлем отца, который он поставил рядом с кроватью. Ему хотелось поговорить с Джанго, рассказать ему, что с ним происходит, чему новому он научился, что он собирается делать. Но это был всего лишь шлем. И касаться его руками, чувствовать холодную поверхность визора - этого было недостаточно.

- Вот идет мальчишка, который носит с собой голову отца. - Он слышал, как об этом говорили за его спиной в баре - и он оборачивался в ярости, кричал:

- Это мандалорский шлем!

А потом научился просто не обращать внимание. Они ничего не понимали. Никто ничего не понимал.

Скайуокер понимал - немножко. По крайней мере, с ним можно было говорить - в отличие от всех остальных.

- А что случилось с твоим кораблем, что он требовал починки? - спросил он как-то. Сперва Боба не хотел отвечать - вот еще, разговаривать с каким-то джедаем о "Рабе-1", но потом... он так давно ни с кем не разговаривал.

И он ответил, и оказалось, что джедай очень прилично разбирается в кораблях, и вообще, судя по всему, пилот неплохой, а потом Скайуокер сказал, что участвовал в гонках на карах на Татуине и выиграл - и это было вранье, конечно, как Боба ему сразу сказал... или не вранье?

И каким-то образом оказалось, что Боба рассказал ему еще и то, что он хочет стать лучшим в галактике охотником за головами.

- Отец говорил, что я смогу. Что я буду лучшим. И у меня лучший в мире корабль. И я буду зарабатывать кучу кредиток.

И Скайуокер не нашел это смешным - как посчитали бы все другие здесь, на Клаате - а сказал так, словно был вполне уверен, что у Бобы это получится:

- Ты уверен, что именно это ты хочешь сделать со своей жизнью?

Все-таки джедай понимал не все. Разве мог Боба хотеть еще что-то - ведь это было то, что отец для него планировал.

- Уверен, - сказал он. Скайуокер неуклюже пожал плечами - насколько это было возможно с прикованной рукой - и они опять заговорили о старфайтерах.

И вот в том-то и была самая настоящая правда. Боба уже не очень хотел бы видеть, как Скайуокера убьют. Он почти надеялся, что его друзья-джедаи все-таки прилетят за ним. И не позволят остальным наемникам использовать их в качестве дичи.

Он хотел быть уверен, что это произойдет. Поэтому он оставался.

* * *

Когда он в следующий раз зашел в камеру джедая, Скайуокер даже не открыл глаза. Боба прищурился - свет в камере был отвратительно тусклым. Джедай лежал, привалившись к стене, как сломанная кукла. Рука в наручнике была неловко вывернута, и вес тела полностью приходился на запястье.

- Вот дерьмо.

Боба шлепнул поднос на пол, расплескав половину воды, и одним прыжком оказался возле Скайуокера.

Так и есть. Лицо у джедая пылало, губы потрескались от жара, а когда Боба дотронулся до его лба, то поразился, каким горячим он был. Как будто внутри у него была печка. Наверняка подхватил какой-нибудь вирус от одной из рас, что использовали его - отец рассказывал, что многие из вирусов были безвредны для самих носителей, но могли оказаться неприятными или даже смертельными для человека.

Идиот Кемдар. Надо же было об этом подумать. Но, кажется, мыслительный процесс вообще не был сильной стороной неймодианца.

- Эй, Скайуокер. - Боба осторожно потряс джедая за плечо. - Очнись.

Кожа наощупь была очень сухой и просто горела под пальцами - наверное, он уже давно был в жару, может быть, со вчерашнего дня. Медленно, неохотно, веки Скайуокера дрогнули, лицо исказилось на мгновение, стало очень несчастным, словно он не хотел возвращаться в реальность. А кто хочет, подумал Боба.

Наконец его глаза распахнулись, болезненно блестящие и яркие, но узнавания в них не было.

- Пить, - пробормотал он. Впервые джедай что-то просил.

Боба схватил плошку с водой, поднес к его рту. Часть потекла по подбородку, горло Скайуокера пару раз слабо дернулось, когда он пытался проглотить. Он чуть шевельнулся, неловко и замедленно, и Боба понял, что он пытается сесть, чтобы ослабить давление на прикованную руку - но не получилось. Глаза у него закрылись, он снова обмяк.

- Эй! Эй ты! - Боба сам не мог понять острого приступа беспокойства, граничащего с гневом, который захлестнул его. Он... он привык к этому джедаю, к его упрямству, к его попыткам сохранять самообладание в любой ситуации, к разговорам с ним. А теперь какой-то дурацкий вирус вмешивается и отнимает то, что Боба привык считать своим?

- Ну хорошо, хорошо, - сказал он со вздохом, - сейчас помогу.

Скайуокер был тяжелым и неуклюжим, и Боба вспотел, пытаясь сдвинуть его с пола, приподнять, усаживая у стены, чтобы он себе не вывихнул руку. Голова джедая безвольно моталась, грязные слипшиеся пряди падали на лицо. Дышал он нехорошо, ловил ртом воздух, как будто в пустыне. Боба вытащил свой носовой платок - чистый, не сомневайтесь, Боба никогда не позволил бы себе носить с собой что-то грязное - и окунул его в воду. Скайуокер бессознательно дернулся, когда холодная ткань коснулась его лба, струйки воды потекли на грудь.

- Подожди, полегче станет, - сквозь зубы пообещал Боба. Его охватило странное чувство: что пока он говорит со Скайуокером, тот не сыграет с ним злую шутку и не помрет.

Мокрый платок мгновенно сделался горячим. Нет, толку от этого - как мертвому припарки. И джедай скоро будет мертвым, если так пойдет. Боба вскочил на ноги.

- Подожди, я сейчас!

Разыскать Кемдара оказалось несложно, куда сложнее уговорить его.

- Бол'еет? - Тусклые глаза, казалось, задумчиво уставились на что-то повыше макушки Бобы. - Вот н'еудача. Он нам н'ужен.

- Дро-ид, - чуть не по слогам произнес Боба. - Эм-ди. Я его возьму.

- Н'ет, дроида н'ельзя, он же джедайя, воспользуется этим.

- Да он же без сознания, - с досадой сказал Боба.

- Все равно. Н'ет, я запр'ещаю.

- Я думал, он-таки вам нужен.

- В'озьми у дроида л'екарства. Помоги ему. Я заплачу...

Боба развернулся и побежал в медотсек. Вредный эм-ди требовал точного диагноза и отказывался давать лекарства, но Боба пригрозил запинать его в мусоросжигатель и наконец получил горсть антибиотиков и жаропонижающего.

Охранник на пульте раздраженно покосился на него.

- Чего ты туда-сюда шляешься? Человеку перекусить не даешь.

- Ты круглые сутки жрешь, - огрызнулся Боба.

- Ах ты... - Но, разумеется, сделать он ничего не посмел.

Скайуокер по-прежнему дышал, словно бегун в жаркий день. Тело его снова обвисло. Было видно, как тяжело ходят ребра.

- Ну же, джедай. - Боба присел перед ним на корточки, за волосы поднял ему голову. - Проглоти вот это.

Губы Скайуокера были полураскрыты, кожа на них отслаивалась лоскутками. Шея казалась сломанной, так болталась голова. Боба попытался засунуть таблетки ему в рот, но потом сообразил, что джедай так просто задохнется.

- Что за гадство. - Ему захотелось садануть кулаком об стену.

Скайуокер застонал. Это был слабый, жалобный звук, лицо снова исказилось от боли. Рука, заканчивающаяся культей, чуть дернулась, словно он пытался что-то оттолкнуть.

- Нет, мам, - пробормотал он. Голос тоже был слабым, жалостным, каким-то просительным, и Боба уставился на него во все глаза. Он никогда не видел, чтобы кто-то взрослый звал маму - на самом деле, не видел, чтобы кто-то вообще звал маму. Хотя отец рассказывал ему, что некоторые из тех, кого он убивал, вели себя в конце, как дети.

- Мама, пожалуйста, - пробормотал Скайуокер, и в его голосе была совершеннейшая безнадежность. - Не надо...

Что если он тоже собрался умереть, раз зовет маму? Вот уже нет. Боба ему этого не позволит.

Он высыпал несколько таблеток - розовых и желтых - в стакан и с силой принялся толочь их ложкой, пока они не раскрошились в порошок. Потом наплескал туда воды и размешал.

- Давай. - Он поднес ложку этой смеси ко рту джедая. - Давай, пей.

Ему удалось залить немного жидкости внутрь. Джедай дернулся, закашлял, но, кажется, что-то проглотил. Лицо у него сморщилось.

- Горько...

- Подумаешь, какой неженка, - проворчал Боба, но на самом деле на него нахлынуло облегчение. - Давай-давай, пей.

Ему удалось скормить шесть ложек смеси Скайуокеру и еще пару ложек просто воды, потому что он продолжал морщиться и дергать головой от горечи и на это просто жалко было смотреть. Мысль о том, что бесстрашному джедаю не нравится горькое лекарство, заставила Бобу фыркнуть.

- Ну все, все, - успокаивающе сказал он. - Теперь спи.

Он снова намочил платок и положил его на лоб Скайуокера, потом встал и направился к двери.

Сейчас охранник опять начнет ныть, что Бобу нужно запускать, Бобу нужно выпускать. И что ему, в сущности, делать в своей комнате? Холонета у него нет, читать нет настроения. Раньше Боба обожал узнавать что-то новое, мог глотать информацию страницу за страницей. И после смерти отца он тоже читал все, что полезного, и не очень полезного, попадало ему в руки. Но такого страстного желания, как прежде, он уже не испытывал. Ему не для кого было стараться... разве что для себя, а это не всегда было достаточным.

Так чем ему будет заниматься? Смотреть на шлем отца и пытаться заплакать? И в конце концов, он же должен удостовериться, что джедаю помогли таблетки. Боба позволил убедить самого себя, вздохнул, вернулся обратно и уселся, скрестив ноги, на полу рядом со Скайуокером.

Конец первой части

|| >>

fanfiction